Текст книги "Неизвестная реальность"

Автор книги: Александр Пинт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– А как мы вообще можем судить об этом? Это верование или концепция такая?

– Это известно ученым, изучающим физический мир. Какой хаос у вас в голове! Я поднял крайне важную тему. Но ваш блуждающий ум даже не может сконцентрироваться на ней. Вы начинаете рассматривать какие-то вторичные вещи, основанные на приятии или неприязни к чему-либо. Все равно что если бы вы сделали физический прибор для измерения, а он вдруг начал бы вам выдавать, что сегодня плохо себя чувствует и поэтому отказывается работать. Вам нужен такой прибор?

«Кухонное» мышление делает вас подверженным манипулированию, которого вы даже не видите

– Я начал разговор с того, что каждый из нас является энергией и входит во взаимодействие, понимает он это или нет, с огромным количеством различных энергий. Чем больше данные энергии, тем большее влияние они оказывают. Одна из самых мощных энергий – Солнце. Именно благодаря энергии вообще существует наша Солнечная система. Вы никогда об этом не задумывались? Ведь мы находимся в Солнечной системе. Бывает «кухонное» мышление, когда человек дальше кухонного стола ничего не видит и считает, что события на его кухонном столе являются глобальными. Я не говорю, что это плохо или хорошо. Просто существуют разные уровни мышления: на уровне улицы, нации, Земли, галактики, Вселенной… Очень разные мышления. И если человек пребывает на уровне кухонного мышления, то разговаривать с ним о стране бесполезно: он все сведет к расположению тарелок на столе. Но это характеризует его ум.

Напротив, ум, способный охватить восприятием Солнечную систему, почувствовать и понять влияние, которое оказывают различные планеты, сильно отличается от ума, воспринимающего влияния только того, что находится в пределах собственной комнаты. Чем отличается ум ограниченный от ума неограниченного? Который из них может видеть другой? Ты можешь, например, сказать, что я буду делать дальше?

– Нет.

– А я могу. А теперь представь, что я корыстный человек и хочу тебя использовать. Я знаю все кнопки, на которые можно нажать, чтобы ты стала делать то, что я хочу.

– Это манипуляция.

– Да. Так вот, более сложная система манипулирует менее сложной, потому что она понимает устройство более простой системы. Твой ум сейчас представляет простую систему. Более сложный ум может ее просчитать. А если это еще и ум корыстный, эгоистический, он будет использовать тебя в своих корыстных интересах. Я даю тебе ответ на заданный тобой ранее вопрос: "Почему тебя все используют?" Если ты хочешь использовать других – в том случае, если это твоя цель, – тебе надо развивать свой ум, потому что он не позволяет тебе видеть то, что с тобой делают другие.

– Если ты манипулируешь, то тем самым даешь добровольное согласие на то, что и тобой будут манипулировать.

– Именно сфера чувств определяет духовность человека. Духовность, в моем понимании, – уровень Безусловной Любви. Если человек любит безусловно, то есть по-настоящему, то вопроса об эгоистической манипуляции не возникает.

Кто обычно стремится быть захватчиком и иметь власть над другими людьми? Умный, хитрый и властолюбивый. Когда закрыт эмоциональный центр, вопроса о Безусловной Любви вообще не возникает, и поэтому есть только манипуляция. И более умный, в смысле хитрый, сумеет легче манипулировать более глупым.

– Давайте определимся, кто такой умный человек. Умный – это хитрый, который использует ситуацию в своих целях, имея более широкое видение ситуации.

– Есть глупые люди, а есть умные. Умные могут управлять глупыми.

– Почему? Умный человек не станет управлять глупым.

– Понимаешь, тебе надо развивать свой ум. Твой интеллект не позволяет тебе понять, о чем я говорю. А неразвитость эмоционального центра не позволяет почувствовать, почему я это говорю.

– Что значит развивать ум?

– Глупый от умного чем отличается?

– Умением мыслить.

– Да. Примитивный человек не способен к абстрактному мышлению. Абстрактное мышление – мышление о том, чего ты непосредственно не видишь. Примитивный человек говорит только о том, что видит. Абстракция – способность манипулировать символом, работа с символами, потому что слово, цифры, понятия являются символами. Умение каким-то образом манипулировать символами и есть свойство интеллекта. Ты не можешь понять то, что я делаю. Вот одна из причин твоего сложного состояния.

– Да. Не могу понять. Мне кажется, что вы это доносите через какие-то сравнения, через какое-то объяснение.

– Да. Но ты и этого объяснения не можешь понять.

– Почему бы не сказать прямо?

– Если я тебе скажу прямо, ты обидишься.

– Да, хочу обидеться.

– Дело в том, что то, о чем мы здесь говорим, требует определенного уровня развития психических центров. Если все эти центры заблокированы и работают только нижние части эмоционального центра, понимание невозможно. Первое, что тебе нужно, – развивать сферу чувств и сферу мышления, потому что ты работаешь в основном на двигательном центре и на нижних частях эмоционального центра. Отсюда твоя тяга к сильным возбуждениям, даже больше физического плана. Понимаешь, о чем я говорю?

– Не очень. По какому критерию идет оценка того, что одно работает, а другое не работает?

– Я вижу это.

– Тут явное противоречие: в какой-то момент вы мне говорили, что ум у меня все заблокировал, а теперь утверждаете обратное: все у меня на эмоциональном уровне, а интеллектуальный центр не работает.

– Обусловленный ум не является интеллектуальным центром. Он некая механистическая надстройка, претендующая на общее управление всеми центрами. Я тебе говорю, но ты не понимаешь. Для того чтобы понимать такие вещи, надо иметь достаточно развитый интеллектуальный центр. Ты каким-то образом развиваешь свое мышление?

– Если бы мне не хотелось развивать свое мышление, я бы не пошла учиться в университет.

– Кто хочет высказаться?

– Приведу маленький пример механистичности действия: на первом занятии было дано задание станцевать свое намерение, и оно вызвало у Татьяны стереотипную реакцию – пойти учиться танцевать.

– Нет.

Пример агрессивной глупости

– Ты все время говоришь: «Нет». Ты не хочешь услышать то, что тебе говорится, ты хочешь отрицать это. Таково свойство примитивного мышления. Оно не хочет принимать ничего, что не входит в сферу его представлений. Если мы возьмем примитивное мышление каких-нибудь племен, то увидим, что если что-то не соответствует их взглядам на мир, они просто могут тебя убить, сжечь, утопить и т. д. Это нечто инородное для них. Они не пытаются разобраться, они просто отрицают, агрессивно отрицают или просто уничтожают. Ты говоришь: «Хочу разобраться». Мы сейчас разбираемся именно с тем, что у тебя происходит. Но как ты на это реагируешь? Не слушаешь. Ты даже не прикладываешь усилий, чтобы услышать. Просто отрицаешь и выдаешь одно и то же.

– У нее очень силен контроль обусловленного ума. Одна схема: если что-то надо понять, надо это обратить в концепцию. Очень усложненная схема.

– Она не усложненная. Она глупая. То, что ты сейчас делаешь, – глупость. Причем не просто глупость, а агрессивная глупость.

– Это ваша оценка.

– Да, оценка. Я ее тебе дарю.

– А где критерий? Ваше видение?

– Да. Мое видение. Если ты сейчас сможешь это увидеть, произойдет качественный скачок, иначе я не стал бы этого делать.

– Я пришла сюда и позавчера говорила о том, что чувствую какой-то блок, затычку. Может быть, это?

– Это не блок и не затычка. Это неразвитость.

– Неразвитость чего?

– Неразвитость сферы чувств и интеллекта. Именно это я сейчас подчеркиваю. Понимаешь, затычка – это когда что-то просто застряло; если ее вытащить, все начнет работать. Но если я затыкаю бочку, в которой нет воды, то даже если я вытащу затычку, ничего не потечет.

– В чем моя глупость?

– В том, что ты говоришь все время одно и то же и даже не пытаешься допустить, что может быть что-то иное. Не просто глупость. Это глупость, на которой ты настаиваешь. Что вызывают в тебе сейчас мои слова?

– Какие чувства? Мне не то что скучно… С одной стороны, мне хочется понять, зачем вы все это говорите, с другой – неприятно и скучно.

– Типичное для тебя состояние: неприятно и скучно?

– Мне часто бывает скучно.

– Почему тебе скучно?

– Потому что меня это не задевает. И, может быть, мне лучше бы обидеться на что-то, тогда это было бы для меня действительно важно…

– Когда ты обидишься, что будешь делать?

– Просто будет какая-то реакция.

– Ты выйдешь из состояния скуки и депрессии. Значит, с тобой только так можно общаться: сделать так, чтобы ты обиделась. И тогда ты применишь некую стереотипную реакцию. Способна ли ты осознать это? Ты сейчас работаешь как очень примитивный механизм. Причем механизм, не имеющий даже завода. И когда нечто появляется в поле зрения этого механизма, он делает одно и то же движение, выдает какую-то реакцию, вызывая агрессию того, кто появляется, потом получает от этого энергию и производит ответную агрессию. И все. Ситуация на самом деле не слишком веселая.

– Я что, кому-то из окружающих делаю больно?

– Нет, ты находишься в другом состоянии. Действуешь в рамках механизма вины и обиды. Значит, ты будешь вступать во взаимодействие с теми, кто станет обижать тебя. При этом тот, кто обижает, тоже не испытывает ничего хорошего. Ты берешь энергию из состояния обиды, раздражения. Я могу тебе сказать одно: ты никого не любишь.

– Не люблю.

– Ты не просто не любишь, ты ненавидишь. Ты не даешь себе даже осознать свою ненависть, поэтому пребываешь в депрессии и скуке. Но если ты разрешишь себе чувствовать, то пойдет очень сильная волна ненависти и раздражения.

– Я не хочу выпускать это наружу, на людей.

– Не хочешь выпускать, но ты в ней находишься. Не случайно сегодня мы начали работу с чувствования. И мы не смогли ее продолжать.

– Есть люди, по отношению к которым я чувствую много хорошего, и это взаимно. Я не могу сказать, что это любовь, но чувство приятное.

– Ты не чувствуешь ничего, потому что если ты разрешишь себе чувствовать, откроется плотина ненависти, раздражения, обвинений. Ты думаешь, что я не чувствую? Но это не так. Как ты оцениваешь свое состояние? Зачем ты сюда пришла?

– Я уже рассказывала. У меня есть состояние неудовлетворенности, ощущение какого блока, неправильности, ущербности какой-то… Что-то не так.

– Да. И я тебе именно об этом и рассказываю. Ты пришла за этим, но ты не хочешь слышать то, что я тебе говорю. Тогда зачем ты пришла? Ты начинаешь мне рассказывать, что у тебя много друзей, с которыми ты вчера испытывала массу всего хорошего, но я тебя спрашиваю: "Зачем ты сюда пришла?" Вся твоя жизнь заключается в том, что ты скрываешь свою ненависть и раздражение. Иногда тебе это удается для тех, кто это не видит. Иногда – нет. Поэтому все время ты впадаешь в депрессию, и внутри у тебя – полный хаос. Я тебе описываю то, что есть. Это не оценка, это факты. Ты – как нарыв, в котором скопилось огромное количество гноя. Представь, человек приходит к врачу и говорит: "У меня что-то болит". Врач смотрит: "Да у тебя здесь огромный нарыв". Тот не соглашается: "Да какой нарыв! Чешется немножко, и все".

– Я же говорила вам про ощущение внутреннего взрыва. Но я не знаю, что это.

– Так вот я тебе об этом и говорю.

– Это непроявленная ненависть? По отношению к людям?

– Да. К миру, к людям, к себе.

– И к себе?

– Да. Прежде всего к себе. Она тебя и уничтожает. Делает глупой. Ты будешь глупеть и глупеть, потому что познание человека идет через чувство либо через интеллект. Но не дай Бог стать очень интеллектуальным, но бесчувственным. Если человек не развивает свою сферу чувств, он становится эмоционально безразличным.

Как вы считаете, почему данный диалог возник сегодня в нашей группе? Используйте полностью ситуацию для себя.

– Когда человек раздражается и злится, у него нет сил даже на то, чтобы подумать. И такое угнетенное состояние очень сильно воздействует на физическое состояние: начинаешь себя плохо чувствовать на физическом плане. Просто начинаешь разрушаться. Возникает неосознанное раздражение, хотя тебе кажется, что ты его не испытываешь.

– Именно неосознанное является ядом, который разъедает вас изнутри.

– Вчера я пришла домой после занятия, вспомнила весь этот кошмар, и меня хватило только на то, чтобы войти в квартиру. Мне было очень плохо, и я себе сказала, что я такого больше не хочу – вот такого состояния, которое разрушает.

– Ты знаешь, что происходило вчера? Та ситуация, которая была создана здесь, – страшное разрушение. Ты ничего не хочешь видеть, кроме того, что хочешь. Ты разрушаешь все вокруг, и прежде всего – саму себя. Ты безумна, потому что не видишь своего безумия. Высшая степень безумия – его невидение. Сумасшедший, который понимает, что он сумасшедший, уже не сумасшедший. То, что ты делала, – безумство. А не видишь ты его по той причине, что твои глаза закрыты ненавистью. Для тебя это нормально, и ты произносишь красивые слова: люблю, добро. Но ты разрушаешь, и это для всех очевидно. Ты тащишь себя в ад.

– Я была в таком же состоянии, что и Татьяна. Раздражение, которое вы назвали ядом, для меня было ржавчиной, которая разъела все внутри меня. Я оказалась на грани сумасшествия. Это было моим естественным и единственным состоянием, в котором я жила, – скрытое или явное раздражение. Сейчас мне просто страшно вспоминать себя ту, тот ад, в котором я пребывала и не видела его. Вчера у меня появилась возможность увидеть и вновь пережить эти состояния.

– Два года назад я была в еще худшем положении, у меня вообще не было позитивных чувств к людям.

– Где твои позитивные чувства? Ты любишь кого-нибудь здесь? Ты научилась словам: позитивно и т. д. Ты кого-нибудь любишь?

Сон, которому не видно конца

– Я никого не люблю, но испытываю приятные чувства по отношению ко многим.

– Это и есть заблуждение, сон, из которого не видно выхода. Не видно по той причине, что она не ищет его. Она просто в этом находится. Тьма сгущается.

– А что я тогда здесь делаю?

– Не знаю. Очевидно, для тебя это последний шанс.

– На самом деле. Потому что, когда я искала выход, то понимала: еще немного, и все, мне уже не выбраться. Единственное, что меня удерживало от самоубийства, – вера в Бога. Я понимала, что это недопустимый выход, но и жить в аду было невозможно. Я начала искать, но то, что находила, не давало мне ответов на мои вопросы, не являлось тем целебным средством, способным помочь мне. И только здесь произошло то, что дало толчок к исцелению. Я нашла средство, которое способно очистить ржавчину, накопившуюся за долгие годы.

– У тебя нет даже зачатков раскаяния. Ты никогда не наблюдала, как человек приходит в храм, падает на колени и раскаивается. Я далек от мысли о том, что всем надо падать на колени, бить себя в грудь… Но я привожу пример того, как человек подходит к последней точке и вдруг начинает видеть и чувствовать все то безумие, в котором находился. Раскаяние. Что это такое? Ты начинаешь видеть, что же делал; как это влияло на тебя и тех людей, с которыми ты поступал подобным образом. И тогда возникают муки совести, раскаяние. Ты все время говоришь о спокойствии, за которым скрывается ненависть. Я же говорю о том, что единственным способом выхода для тебя может стать чувство глубокого раскаяния. Ты думаешь, мне приятно входить в это? Ничего приятного. Но я вхожу по той причине, что рассматриваю это как шанс для тебя. Но тебе надо увидеть, как ты ведешь себя. Все видят. Если и ты увидишь – придет раскаяние. Но для этого тебе надо почувствовать что-нибудь кроме собственного Эго. Скажи честно, что ты испытываешь сейчас к кому-нибудь из здесь присутствующих?

– Я всегда говорю честно.

– Хоть соври, но скажи.

– Благодарность. К Людмиле – теплую симпатию.

– Какую симпатию?

– К ее поведению…

– И к чистым ботинкам?

– И к чистым ботинкам тоже. К стилю, утонченности, доброму расположению. У нее нет агрессии по отношению ко мне. Я чувствую доверие, спокойствие.

– Ты можешь сказать, что принесла тем людям, с которыми общалась?

– Если вы спрашиваете о мужчинах, то для меня важнее всего брат.

– Оставим брата. Другим мужчинам. Что ты им принесла?

– Вы про мужа спрашиваете?

– Ты говоришь, что любила. Кроме мужа, у тебя были еще какие-нибудь мужчины?

– Это их надо спрашивать.

– Я у тебя спрашиваю.

– Мне сложно ответить. Разное было: и раздражение, и…

– Вспомнят ли они тебя добрым словом?

– Конечно. Я сейчас дружески общаюсь с теми, в которых когда-то была влюблена.

– Как ты думаешь, что я сейчас чувствую, разговаривая с тобой уже в течение часа?

– Раздражение, обреченность.

– А почему?

– Потому что нет взаимопонимания.

– А почему его нет? Ведь именно с твоей стороны нет понимания, именно тебе сложно ответить на данный вопрос. Почему с тобой так тяжело разговаривать? Разговор с тобой отличается от моего разговора с другими присутствующими?

– Да.

– Наверное, желанием помочь и понять друг друга.

– Желание помочь и понять у меня имеется по отношению ко всем.

– Может быть, так: вы со мной говорите, как с ущербной и неполноценной. У меня есть такое ощущение.

– В чем твоя ущербность? Это связано с твоим эгоизмом, с желанием получать только для себя и с желанием не видеть ничего, что не связано непосредственно с тобой, с твоим Эго. Хорошо. Что ты можешь сделать доброго для каждого здесь присутствующего? И хочешь ли ты этого?

– Пока меня не попросят, я не буду делать. Когда я понимаю, что во мне есть надобность, когда меня зовут – приезжай, приходи – приду. Что именно вы хотите, чтобы я сделала?

– Чтобы сделать нечто доброе, надо почувствовать, что нужно другому человеку. Но если я не способен это почувствовать, буду ждать, чтобы мне указали, что я должен сделать. Но тогда меня будут использовать, и ни о какой любви речи вообще быть не может. Доброта исходит из человека именно потому, что он чувствует, что нужно в данный момент другому. Вот это и есть доброта. Это не военная служба, где офицер приказывает солдату, и тот выполняет. Не из доброты, а по уставу. Доброта не требует указаний. Нет любви по указке. Любовь по указке – уже не любовь. Это манипуляция. Любовь естественна и исходит из чувствования другого человека.

– Что значит чувствовать? Я не знаю, кому что нужно.

– Да. И в этом-то весь вопрос.

– Когда беременная подруга просит меня приехать и помочь передвинуть мебель, я приезжаю, помогаю, и мы сидим, общаемся.

– Тебя используют как рабочую силу. Это может сделать любой мужик с улицы.

– Но ему же надо будет платить деньги.

– Да. А тебе даже и денег платить не надо. Ты – даровая рабочая сила. Это никакого отношения к любви и чувству не имеет.

– Но если я могу прийти и помочь?

– Я не говорю сейчас о помощи. Я говорю о чувствовании. Ты способна кого-нибудь почувствовать? Без указки. Что ты можешь сделать, скажем, Жене, чтобы ему было приятно?

– Не знаю.

– Мы общаемся здесь не первый раз и общаемся достаточно глубоко. Для этого нужно посмотреть и почувствовать другого человека. Но ты не наблюдаешь и не чувствуешь. Ты не хочешь этого делать. Ты замкнута только на себе, поэтому не можешь ничего сказать. А коли так, то ты и сделать для них ничего не можешь. А если начинаешь действовать по отношению к другому человеку, то идешь как танк, который просто движется и разрушает все своими гусеницами. Он не видит ничего и ничего не хочет. В танке все закрыто, нет окон, там сидит человек, нажимает на газ и куда ни поедет – все рушит. Он не видит ничего. И если его спросить: "Куда ты едешь?" – он ответит: "Я еду. И какая разница – куда. Я просто нажимаю на газ, и все, а будет охота – выстрелю". Он не видит, что давит все на своем пути – детей, животных, растения, разрушает дома… Он ничего не видит, потому что у него нет никакого обзора. Он сидит в своем танке, давит на газ и нажимает на гашетку пулемета, когда ему захочется. Он не видит, к чему все это приводит. Ты сейчас подобна такому танку.

– Разве кому-нибудь здесь я сделала больно?

– Не об этом сейчас тебе говорят. Сделай хоть что-нибудь хорошее. Есть ли у тебя импульс? Просто не думая, хоть что-нибудь. Открой руки и сделай.

– Я хочу, чтобы мне ответили на мой вопрос.

– Ты закрылась от нас.

– Да. У меня желание закрыться.

– Оно у тебя было с самого начала. Я даже не могу понять, с кем ты разговариваешь. Если ты спрашиваешь, кому ты здесь причинила боль, я тебе отвечу: "Мне больно. Мне на протяжении всей сегодняшней встречи очень больно". Я говорю тебе, но ты меня в упор не видишь и не слышишь. Ты когда-нибудь пробовала обнимать грузовик? Говорить, что любишь его, целовать колеса?

– Грузовик – нет. А с предметами – бывает.

– А ты попробуй с грузовиком.

– Зачем?

– А зачем я сейчас с тобой разговариваю?

– Пообниматься с грузовиком, чтобы получить какие-то ощущения?

– Потому что он даже в грузовик хочет вложить свою душу или пробудить ее в нем.

– В каком состоянии ты находишься? Какая у тебя температура? Ты холодная. Вспомни сказку о Снежной Королеве. Все, к чему она прикасалась, замерзало. Что ты можешь дать, кроме того, что у тебя есть. Ты не знаешь, что такое добро, ты не можешь делать его.

– Я не хочу никакого насильственного воздействия.

– Ты здесь находишься такая, какая ты есть. И сейчас, хочешь ты этого или нет, отдаешь то, что у тебя есть. А что у тебя есть? Вот ты пришла, и что ты принесла сюда, в нашу коллективную энергию?

– Почему вы мне задаете такой вопрос? Со стороны виднее.

– Ты хочешь, чтобы тебе рассказали? Давай.

– Танюша, ты сейчас закрываешь нас всех от себя.

– Давайте искренне говорить, что она вносит сюда.

– У меня внутри захолодело, когда я представил, что она сейчас должна будет сделать что-то хорошее.

– Ты испугался, что я могу тебе сделать больно?

– А кроме того, как сделать больно, ты еще что-нибудь можешь? У тебя только один вопрос: сделала я вам больно или нет? А почему он у тебя постоянно возникает? Потому что ничего, кроме этого, ты не делаешь. Лучшее, как ты считаешь, – не причинять боль. Но тогда ты не можешь взаимодействовать, потому что любое твое взаимодействие причиняет боль. Ты сама себя вводишь в состояние депрессии и скуки. Ты скоро станешь камнем. Уже им стала, поскольку всякое твое движение – это движение, которое причиняет боль. Я говорю это тебе от любви: единственный способ выйти из данного состояния – увидеть ужас, который ты творишь сама с собой и с теми, кто тебя окружает. До тех пор, пока ты не увидишь этого ужаса и не переживешь в связи с ним что-то такое, ты будешь находиться в нем.

– Ну что же, помогите мне это увидеть…

– Я думаю, что каждый здесь сидящий отдает тебе часть своей энергии, своей души, своего желания помочь тебе.

– Да что вы со мной, как с больной!

– Да потому что ты больна.

– Когда мы начали работать, от Александра Александровича шел такой жар, что у меня щеки горели. Я уже не в состоянии держать этот поток, у меня от тебя все занемело. Ты все от себя отталкиваешь, никто и ничего тебе не нужно.

– Ты сейчас как закрытая роза. Раскройся хоть чуть-чуть. Мы даем тебе столько тепла, неужели тебе холодно с нами? В тебе сидит какой-то страх. Ты ищешь неизвестно что. Чего ты хочешь?

– Самый главный вопрос. Для меня это очень сложное упражнение. На то и тренинг, чтобы трясти и вытрясти…

– Мы тебя просто по-человечески спрашиваем: чего ты хочешь.

– Спокойствия, напряжения…

– Ты хоть понимаешь, что это взаимоисключающие вещи?

– Это не взаимоисключающие вещи. Это все единое.

– Вы когда-нибудь лежали в гробу с трупом? Представь, что тебя вместе с трупом кладут в гроб и закапывают. Как ты себя будешь чувствовать?

– Там будет душно. Холодно, темно. А меня живую или мертвую закапывают?

– Ты называешь свое состояние жизнью? Примерно вот это я и чувствую сейчас.

– Значит, я как труп?

– Да.

– Ну и что мне теперь, покончить жизнь самоубийством?

– Зачем? Ты уже это сделала. О какой жизни ты говоришь?

– Если бы это было так, я бы не радовалась.

– Какая у тебя радость! Посмотри на свое лицо.

– У меня есть радость, и вы ее у меня не отнимете.

– Знаешь, что ты делаешь? Всех насилуешь. Ты – профессиональный насильник. Но ты можешь с этим покончить, если увидишь это.

– Я сегодня была у своих знакомых и видела их маленькую дочку, ей почти пять месяцев. Мне нравятся маленькие дети… Я ей улыбалась, и она мне тоже улыбалась в ответ. У ребенка же чистое восприятие, и если бы я была совсем уж такая, как вы говорите, она бы мне не улыбалась.

– Та работа, которую я делаю, невозможна без вхождения в состояние человека, с которым я работаю. Создавая возможность для твоего выхода из теперешнего состояния, я частично разделяю его. Я могу тебе сказать, что твое состояние настолько низковибрационно, что я переживаю его так, словно стал камнем.

– И что, это неприятное состояние?

– Омерзительное. Я чувствую себя сейчас очень плохо. Я осознанно пошел на то, что стал входить в твое сознание, в твой мир. И я вошел во взаимодействие с тобой так, как ты привыкла это делать. И мне очень плохо.

– В моем мире?

– Да. Ты, видно, хочешь там остаться? Поэтому больше я ничего делать не буду. Ты не заинтересована в этом.

– Так нечестно. Когда я в ноябре пришла к вам в первый раз, вы сказали, что беретесь за мой случай.

– Представь, человек тонет, кричит, чтобы его спасли. Но когда кто-то пытается его вытащить, он начинает топить спасателя. Он не хочет спастись, он хочет еще и другого утопить. Твой призыв о помощи просто способ привлечь кого-то к себе, а потом утопить. Но утопить меня ты не сможешь, потому что я этого не хочу. Если ты будешь продолжать в том же духе, никто тебе не поможет.

– Дайте ей еще какой-нибудь шанс, может быть, еще один шаг.

– Шаг с чьей стороны? Вообразите себе нищего с шапкой, у которой нет дна, или человека, который просит пить, но держит стакан без дна.

– Давайте помедитируем.

– Что это значит?

– Может быть, медитация восполнит потерю нашей энергии.

– Смотрите. Вот ситуация. Вся группа в ней участвовала. Ситуация не решена, она обозначена. Возьмем ее в качестве примера тех главных сложностей, которые возникают в нашей работе по выходу из сна иллюзий мира разделенности. Выйти можно двумя способами, которые раньше или позже сольются и станут одним. Первый – через осознание. Второй – через Безусловную Любовь. У большинства людей сердце настолько закрыто, что, сколько не говори о любви, для них все так и остается словами. Говорить можно сколько угодно, но если человек не любил, он не знает, что это. Одни слова. Но если он начнет осознавать свои мысли, чувства и поступки, то увидит все механизмы обусловленного ума, что в конечном счете может привести к открытию его сердца. В данном случае мы наблюдаем огромное сопротивление со стороны Тани в ответ на наши усилия создать возможности для осознания и открытия сердца. В той или иной степени это проявляется у многих людей, но в данном случае сопротивление Эго очень сильно. Все усилия с нашей стороны используются ее Эго для укрепления самого себя.

– У тебя столько презрения к людям. Оно у тебя на лице написано.

– Презрение – это защитный механизм Эго. Посмотрите, как она ставит вопрос: вы взялись за мой случай. Я не психотерапевт, я не брался за твой случай в том смысле, как ты это представляешь. Ты считаешь, что я владею какими-то технологиями: могу тебя здесь подстругать, там подровнять, и что-то из тебя получится. На самом деле я открываю тебе свое сердце. А что делаешь ты? Ты не сделала ни одного шага навстречу. Твое Эго просто хочет попользоваться мною и всеми остальными, с кем ты, так сказать, общаешься.

– У меня не было такой цели.

– Цели не было? А что же было? Ты делаешь вид, что не понимаешь, зачем что-то делаешь. И даже сейчас, когда, вообще-то говоря, решается твоя судьба, ты все равно ничего не хочешь понимать. Тебе предоставляется шанс, и, может, один из последних. И как ты на него реагируешь? Сидишь совершенно равнодушная, словно все это тебя не касается. Такое впечатление, что это мне нужно вылечиться, а ты – тот самый психотерапевт, который все знает, все умеет, но может что-нибудь сделать, а может – и нет, если захочет. У меня сердце болит, потому что я вижу то тяжелое состояние, в котором ты находишься. Попросив меня о помощи, ты на самом деле просто издеваешься над теми, кто откликается на твой призыв. Ты меня попросила, я откликнулся. А что делаешь ты? Пойми ответственность момента и сделай что-нибудь.

– Нет. У меня пусто внутри.

– Твой выбор. Ты отдаешь себе отчет в том, что это твой выбор.

– Ты не боишься уйти отсюда с тем же, с чем пришла? Ты понимаешь, что тебе больше никто не поможет?

– Страха во мне нет. И что удивительно: когда я читала вашу книгу, меня прошибало до слез, до рыданий… Как будто я заново проживала конкретные жизненные ситуации, и мне становилось легче.

– У тебя есть что-нибудь святое? То, ради чего ты готова отдать свою жизнь?

– Я очень абстрактно это чувствую. У меня имеется представление о чем-то таком чистом, прозрачном, но что это, я не знаю. Я люблю свою жизнь и отдать ее… Но если бы меня поставили перед выбором, кому оставить жизнь – мне или брату, я бы сделала выбор в его пользу. Возможно, я бы сделала это по отношению к сыну. И, может быть, даже по отношению к мужу.

– Ты можешь это сделать сейчас? Отдать все, за что держишься, во имя этих трех людей?

– Да. Я готова отдать все, что у меня есть, ради брата Николая, ради сына, ради мужа.

– Что ты чувствуешь сейчас?

– Ничего особенного.

– Ты только что отдала все, что у тебя есть, и ничего особенного не чувствуешь?

– Не знаю. Ощущение жесткости в горле.

– Что бы ты попросила у Бога? Одно желание.

– Любви.

– Какой? Ты же говоришь, что она у тебя есть.

– Я говорила, что никого не люблю. Какой любви? Чистой и прозрачной. Однозначной, бескомпромиссной.

– Ты когда-нибудь чувствовала раскаяние?

– Да.

– Когда?

– Это был черный кот. Мы переезжали в другую квартиру, там нельзя было держать животных. Нам пришлось его отдать. Нас предупредили, что скорее всего его убьют.

– А по отношению к мужчинам ты когда-нибудь чувствовала раскаяние?

– Да. По отношению к мужу. В том, что я не могу его так сильно любить, как он хочет. В том, что мне очень сложно жить с ним все время.

– В каких поступках ты раскаиваешься?

– Прежде всего в том, что позволяла своим эмоциям выплескиваться. Я была слишком откровенна с ним. Кричала на него, ругалась матом, тем самым провоцируя его на удар. Я понимаю, что в каких-то случаях я должна была взять на себя ответственность за то, что мои поступки его провоцировали. Я чувствовала раскаяние за подобные провокации, потому что мне было не столько физически больно, что он меня ударил, а неприятно из-за того, что он чувствует.