Текст книги "Записки охотника Восточной Сибири"

Автор книги: Александр Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

1. МЕДВЕДЬ

Я начинаю описание зверей с медведя, потому что он в наших краях между хищными зверями, бесспорно, должен занять первое место как по своей огромной силе, неустрашимости, так и по трудности охоты на него. Медведя боятся все животные, кроме сохатого и кабана, которые, несмотря на это, все-таки делаются жертвою медведя, хотя и в редких случаях. Да и много ли таких охотников, которые бивали медведей? Конечно, немного в сравнении с общим числом людей, имеющих претензию на звание охотника! Не потому, что медведей стало мало или их трудно найти, нет! Тут первую роль играет страх… Я знал много охотников, превосходных стрелков, которые не любили лесной охоты даже и на рябчиков, а, собственно, потому, что боялись встречи с медведем… Конечно, едва ли кто в том сознается! Сибиряк же промышленник постоянно в лесу, он мало думает о медведе! Напротив, он еще ищет случая с ним встретиться. Но, по пословице «семья не без урода», есть много и сибирских промышленников, которые идут в лес промышлять из-за нужды и, страшно боясь встречи с медведями, надеются в этом случае опять на «авось бог пронесет».

В лесах Восточной Сибири две породы медведей: муравейник – малого роста и стервятники – большие. Это разделение в строгом смысле нельзя назвать точным, потому что обе породы – страшные любители муравейников, точно так же, как обе породы не упустят удобного случая полакомиться мясом издохших или убитых животных, а в особенности свежинкой. Главное отличие между ними – это рост и величина зверя. Сибирские охотники только этим отличают медведей и весьма редко, и то только некоторые, употребляют слова «муравейник» или «стервятник», большинство их не знает.

Какими именами только не величают медведя в Забайкалье! Некоторые из русских в разговоре называют его хозяином, другие – таптыгиным, третьи – косолапым мишкой или косматым чертом; другие же, в увлечении своих рассказов, называют его черной немочью… – и все эти прозвища так уже усвоились, что никогда не нужны пояснения. Кроме того, сибиряки по большей части медведя зовут просто черным зверем или зверем. По-тунгусски медведь называется кара-гурдсу, что означает тоже черный зверь; должно полагать, что сибиряки усвоили это название от тунгусов, как и многие другие слова. Орочоны [13]13
  Орочоны – особенное монгольское племя, обитающее в лесах Даурии, народ вполне кочевой (См. далее – в «Словаре устаревших и редких слов» – прим. ред.).


[Закрыть]называют его чепчёкун, а некоторые – челдоном. (Странно, что орочоны прозвали так медведя потому, что челдонами в Сибири называют вообще всех ссыльно-каторжных). Склад медвежий известен всем, так что толстого, неповоротливого человека как раз назовут таптыгиным или косолапым мишкой. Надо заметить, что в Сибири медведи достигают страшной величины. Мне случилось видеть на одной станции Красноярской губернии шкуру только что убитого медведя длиною от носа до хвоста с лишком 20 четвертей, а в 18 и 19 четвертей в Забайкалье не редкость. Шкуры здешних медведей гораздо выше доброкачественностию, нежели медведей, убиваемых в Европейской России. Здесь шерсть на них гораздо пушистее, мягче, длиннее, и такого буро-рыжего цвета, какой мне случалось видеть в России, тут не увидишь. У меньшей породы шерсть бывает иногда почти совершенно черная, с серебристой проседью на хребте; у большой же породы шерсть бывает всегда бурее. Попадаются изредка медведи с белой манишкой на груди; по замечанию промышленников, они самые злые и самые опасные. Говорят, что они происходят от помеси князьков (смот. ниже) с простыми медведями.

Запах от медведя так силен, что собаки за несколько десятков сажен слышат его, а на боязливой лошади трудно переехать через свежий медвежий след. Век медведя определить не берусь: надо полагать, что он может жить довольно долго. Г. Брем говорит, что в неволе медведи жили до 50 лет и что самка, имея 31 год от роду, приносила еще молодых. В 1855 г. около Шилкинского завода в Нерчинском горном округе добыли медведя до того старого, что он уже не мог сопротивляться. Его убили, как теленка. Зубы у него были совершенно истерты, когти обношены, сала нисколько не было. Медведь этот даже не в состоянии был сделать себе берлогу и лег между двумя плитами в утесе, где его и убили, осенью, еще по черностопу. Шкура его была чрезвычайно плоха, шерсть рыжеватого цвета, непушистая, жесткая и висела прядями, мездра тонкая, некрепкая.

Всем известно, что медведи на зиму ложатся в берлоги и чутко спят до самого теплого времени. В народе есть поверье, будто медведь сосет свою лапу [14]14
  Уже по окончании этих заметок я слышал от многих орочон, что медведь в марте перед самым выходом из берлоги скоблит когтями подошвы своих лап и ест эту наскобленную шелуху.


[Закрыть]и тем пропитывается зимою; я лично не верю этому, потому что имею много фактов, отвергающих это обстоятельство: мне ни разу не случалось слышать от здешних промышленников, чтобы они добывали из берлоги медведей с мокрыми, обсосанными лапами; напротив, лапы всегда сухи, ровной толщины, с пылью и даже грязью в когтях, оставшейся от ходьбы еще до снега. Желал бы я знать, как об этом обстоятельстве трактуют гг. ученые натуралисты? Большинство сибирских промышленников этому не верят. Зимний сон медведя не похож на ту спячку, которой подвергаются у нас другие животные: ежи, лягушки, летучие мыши, сурки. Медведь не бывает в оцепенении, нет, он в берлоге только, если можно так выразиться, полуспит, полудремлет, и если не видит [15]15
  По существующему мраку в закупоренной берлоге.


[Закрыть], то слышит; доказательством этому служит то обстоятельство, что медведи среди самой жестокой зимы слышат приближение охотников и нередко выскакивают из своих вертепов ранее, чем охотники успеют приготовиться к нападению. Что медведи дышат в берлогах – нет никакого сомнения, потому что в сильные холода около их берлог на окружающих кустиках и деревцах рано по утрам бывает так называемый здесь куржак, т. е. иней, который и садится на ветки от мерзнущих испарений, отделяющихся вследствие жизни зверя. Медведь в берлоге питается особым процессом – на счет собственного жира, запасенного с осени в большом количестве. Худые, незаевшиеся медведи в берлоги не ложатся, а бродят по лесу и делаются шатунами (смотри ниже).

Медведь берлогу свою устраивает различным образом: делает ее под искарью, т. е. у корня упавшего дерева, или выкапывает ее в виде большой ямы под огромными валунами, плитами и т. п.; или же просто делает ее с поверхности земли и закрывает сверху хворостом, прутьями и мхом; наконец, некоторые медведи ложатся в утесах, т. е. в их щелях, гротах и пещерах [16]16
  То же по окончании заметок я слышал от орочон, что медведь делает себе берлогу за год, то есть если он сделает ее осенью, то ляжет в нее только на другую осень, через год. Это он делает для того, чтобы берлога, сделанная из сырых материалов, например сырых прутьев, мху, могла в год просохнуть. Они говорят, что только крайность заставляет медведя лечь иногда в сырую берлогу.


[Закрыть]. Во всякой берлоге, где бы она ни была сделана, медведь из мха (шайкта по-сибирски) делает себе постель и изголовье и ложится большею частию рылом к отверстию, или, как говорят, к лазу. Берлоги обыкновенно делаются в местах самых отбойных, по-сибирски – крепких, всегда в логах, в сиверах, за ветром, в страшной чаще леса и весьма редко на открытых, видных местах. Сибиряки замечают, что тот медведь, который делает свою берлогу на открытых местах, например в увале, в солнопеке и прочь, гораздо опаснее того, который ложится в глухих таежных местах. Поэтому при охоте на такого медведя и принимают более предосторожностей. Почему это так, они и сами объяснить не умеют, а толкуют розно. Мне же самому на деле поверить этого не довелось. Но вот случай, который объясняет совершенно противное. Два мальчика деревни Б-й Нерч. горн. округа ехали осенью в 185… году прямой лесной дорогой из соседней деревни домой. Увидев на земле белку, они соскочили с лошадей и бросились ее ловить. Белки не поймали, а от лошадей убежали далеко. Возвращаясь, один из них заметил на солнопеке, в увале, какую-то черную дыру, как он объяснял впоследствии; его подстрекнуло любопытство; он бросил своего малолетнего товарища, взобрался на увал, подошел к черному отверстию, прилег на пол и стал в него глядеть. Но, увидав в нем два больших светящихся глаза, испугался, тихонько отполз от находки и, неоднократно оглядываясь, добежал до лошадей, где уже дожидался его товарищ. Приехав домой, он тотчас объяснил об этом обстоятельстве своему отцу, который, смекнув в чем дело, собрал товарищей-промышленников и отправился по указанию своего сына – будущего неустрашимого охотника – на то место, где мальчик видел черную дыру. Нашел ее. Оказалось, берлога; в ней лежал огромнейший медведь, которого и убили в присутствии мальчика. Так как это было еще осенью, когда медведь не облежался, то нельзя не удивляться простоте зверя, который видел сквозь лаз молодого наблюдателя и по уходе его не оставил своего жилища. Случай этот выходит из рамок обыкновенной предосторожности и предусмотрительности медведя.

Медведи ложатся в берлоги с осени, около воздвиженья. Если осень холодная и снежная – раньше. Буде снег застал медведя, еще не легшего в берлогу, то зверь этот прибегает к хитрости: прячет свои следы и, прежде чем доберется до берлоги, которую они приготовляют гораздо раньше, всегда еще по черностопу, делает петли, как заяц, проходит несколько раз по одному месту, скачет в стороны, иногда через огромные куты и валежины, и потом уже подходит к берлоге. Сначала, покуда еще тепло, они ложатся на самую берлогу или около нее, а потом, когда станет похолоднее, залезают уже в нее и ложатся головой к самому отверстию, которое и не затыкается, пока не установится зима. Вот почему добывать их в это время, когда они лежат еще не крепко, с открытым челом (лазом), очень опасно: медведи всегда почти раньше выскакивают из берлоги, нежели к ним подойдут охотники. И тогда в густой чаще леса, где едва только можно пролезть, с медведем возня плохая. Тут успех – более дело случая, и ни опытность, ни проворство, ни уменье владеть оружием не помогают. Когда же установится зима, начнутся сильные морозы, медведь затыкает лаз в берлогу изнутри мхом наглухо и, закупорившись таким образом, лежит до тепла, если ему никто не помешает. Часто случается, что собака, нечаянно наткнувшись на берлогу и полаяв над ней, выгоняет медведя из зимней квартиры в другое место. Нередко случается в Забайкалье, что в одной берлоге лежат три и четыре медведя, то есть либо самка с двумя медвежатами и пестуном, либо без пестуна со своими детьми, которые в это время уже довольно велики. Медведь же – самец, кобель или бык по-сибирски – ложится всегда один. Если лежит матка с детьми и пестуном, то у всякого свое логово, своя постель из мху, травы, тонких прутиков и т. п. Обыкновенно матка ложится первая к отверстию берлоги, а дети и пестун за ней. Выходят медведи из берлоги около благовещенья, немного раньше или позже, смотря по тому, холодно или тепло. Медведица приносит молодых всегда еще в берлоге, обыкновенно в марте и весьма редко в начале апреля. Молодые медвежата всегда имеют узкий белый ошейник, который с первым линянием зверя незаметно расходится по шерсти, теряя свою белизну все более и более и, наконец, с возрастом зверя совершенно исчезает. В весьма редких случаях белые пятна остаются преимущественно на шее и у обматеревших животных. За один помет она обыкновенно носит одного или двух, редко трех и очень, очень редко четырех медвежат, которые родятся слепыми и через несколько недель [17]17
  Брем говорит, что родившийся медвежонок от ручной медведицы был длиною только девяти дюймов.


[Закрыть]проглядывают, и притом чрезвычайно маленькими, не больше двухнедельных щенков, потому что замок у медведицы небольшой в сравнении с величиной зверя и который, как говорят промышленники, не расходится (?) во время родин. Хотя некоторые зверовщики и уверяют, что медведицы иногда приносят по 5 молодых, но я этому не верю ^{5} . Не основано ли это предположение на том, что промышленникам доводилось видеть медведицу с пятью медвежатами, из которых некоторые могли присоединиться от случайно погибшей своей матери к чужой? Не ходили ли две медведицы с детьми вместе, из которых одна была замечена, а другая нет? Делаю все эти предположения потому, что ни один промышленник не уверял меня, что ему случалось добывать медведицу еще в берлоге со столькими медвежатами, хотя и бывали примеры в Забайкалье, что перед весной убивали медведицу из берлоги сама-шестую, то есть с пестуном и двумя лонскими детьми (прошлогодними) и с двумя новорожденными ^{6} , которых, конечно, тотчас можно было отличить по их величине.

Редко случается, чтобы медведица приносила молодых, выйдя из берлоги; это бывает только в таком случае, когда март простоит слишком тепел и медведи выйдут из берлог ранее срока или когда перед весной каким-нибудь образом выгонят медведицу из зимнего жилища и она уже больше не ложится. В таком случае мать перед разрешением делает спокойное мягкое логово, гайно по-сибирски, в самых крепких местах глухой тайги; принеся молодых, она почти никуда не отходит от гнезда до тех пор, пока дети не проглянут и не окрепнут.

Сначала мать кормит медвежат молоком из грудей, которых у нее две около передних лап. Если медведица разрешилась в берлоге, то она не выходит оттуда, пока не проглянут дети, а после этого выводит их уже в особо приготовленное гнездо. Вот почему медведи-самцы всегда выходят из берлог раньше, нежели самки. Во всяком случае, мать довольно долго не водит с собой медвежат, а держит их в гнезде, но когда они подрастут и окрепнут, тогда уже она начинает их водить с собой всюду, так что медведицу с детьми обыкновенно видят только с мая месяца. Медведица вообще ростом менее и легче, а нравом смирнее самца, но с детьми бросается на все решительно, не знает страха и не дорожит жизнью. При малейшей опасности дети обыкновенно залезают на деревья, а нередко с ними и пестун; медведица же грудью идет на все, что только произвело испуг. Редко случается, что медвежата пойдут наутек и медведица бросится за ними же, не обращая внимания на встречу.

Пестуны – это прошлогодние дети. Большею частию пестун бывает один, и то преимущественно маточка; самец оставляется в пестунах только в таком случае, если медведица принесла двух самцов. Обязанность пестунов – ухаживать за молодыми медвежатами, как нянька за детьми. Мне говорил достоверный охотник, тунгус, что ему однажды случилось видеть, как пестун перетаскивал через реку Кашколик медвежат (что около Б-го казачьего караула, на китайской границе), которых было три; одного перенес он, другого сама медведица, а за третьим пестун не пошел, за что получил несколько ударов от матери. Редко можно встретить с медведицею старого пестуна, то есть детеныша ее по третьему году, или, как говорят здесь, третьяка, что и бывает только в том случае, если медведица осталась яловою и не принесла молодых. Большею же частию медведица третьяков отгоняет прочь, как только родятся медвежата, и остается только с детьми прошлогодними – лончаками, и то больше с одним, а других тоже отгоняет вместе с первыми. Вот эти-то лончаки, оставшиеся при матери, и есть настоящие пестуны.

К осени молодые медвежата достигают значительной величины, бывают с большую дворовую собаку, так что могут защищаться сами. Надо заметить, что медвежата при опасной встрече, обыкновенно забравшись на одно дерево, располагаются на ветвях его большею частью с одной стороны. Если их придется стрелять, сначала нужно бить нижнего, иначе верхний упадет и сшибет, пожалуй, нижнего, который может убежать и спрятаться. «Зверь так зверь и есть», – говорят промышленники, и действительно, если случится везти медвежонка верхом, то нужно сначала увязать ему лапы, иначе он все будет стараться доставать коня, хотя одной лапкой, одним коготком… тогда уже и самый лучший промышленый конь, наверное, начнет сбивать седока. По большей части медведица ходит впереди, сзади ее дети, а потом уже пестун, как паж за знатной дамой.

Если медвежонок попадает как-нибудь в пасть или яму, приготовленную для других зверей, то мать тотчас не вытаскивает его, а обыкновенно ложится вблизи и дожидается хозяина ловушки, не уходя иногда по нескольку дней сряду. Но бывают случаи, что медведица из неглубокой ямы достает медвежонка, за что после жестоко наказывает; из пасти же достать его не может: у нее не хватает смысла приподнять опадную колоду, и поэтому она, выцарапывая медвежонка когтями, только увеличивает его страдания и способствует к прекращению жизни; заметив смерть детища, она закладывает его вместе с пастью хворостом, прутьями, мхом и проч. Вот почему осматривать ловушки летом в лесных местах, где водятся медведи, необходимо с ружьем, иначе можно поплатиться жизнию, тем более потому, что медведица выскакивает из засады врасплох. Таких случаев много бывало и на моей памяти!.. Здешние промышленники ездят осматривать ловушки без винтовки, с одним топором или ножом, и несчастные примеры все-таки не заставляют быть поосторожнее ленивого сибиряка!..

Течка, или выражаясь по-сибирски, гоньба медведей, бывает в самые летние жары, именно около Петрова дня [18]18
  «Егерь, псовый охотник и стрелок» (Москва, 1852 год) на странице 63 говорит, что медведи имеют течку в марте и апреле месяцах, чего быть не может, ибо всем известно, что ранней весною видят только что родившихся медвежат, а не зимою, как приходится по его расчету, принимая 9-месячную беременность медведицы. Наконец, как же медведи будут иметь течку в марте и апреле, когда они в это время только что выходят из берлог, а медведь-самец всегда лежит один и с маткой в одну берлогу никогда не ложится, если бы и допустить, что они совокупляются в берлогах.


[Закрыть]. Обыкновенно за самкой ухаживает один самец, и беда, если явится другой поклонник: страшная, остервенелая драка между ними продолжается до тех пор, пока один не останется победителем. Во время побоища нередко шерсть летит клочьями, кровь льется, страшный рев оглашает окрестности, а бывают случаи, что слабейший платится и жизнию, а самка остается в обладании у сильнейшего; если же самцы равносильны, то в таком случае у того, которого предпочтет самка. Сколько шуму и реву при медвежьей течке! Сколько они выползают мест и сомнут травы с цветами и кустами! Гоньба их обыкновенно происходит в местах глухих и скрытых, по большей части около лесных ключей и горных речек, в прохладе. Дети тут не присутствуют, а ходят с пестуном, иначе они будут растерзаны медведем. Самцы во время течки, отыскивая маток, ужасно сердятся, особенно если их поиски не скоро приводят к желаемой цели. В это время они часто становятся на дыбы, ревут, дерут землю, а передними лапами, вытягивая их во всю мочь, царапают когтями деревья до такой степени, что кора вся отваливается и висит лентами на мезге. Всякий самец старается как можно выше по дереву хватить когтями, как бы оставляя этим противнику меру своего роста и свирепой могучести. Такие следы медвежьей острастки промышленники зовут заскребами, залапливаниями. Действительно, такие знаки не бывалому охотнику невольно бросаются в глаза и внушительно заявляют о возможности встретиться с такими гигантами, что мороз пробегает по коже, ибо эти заскребы бывают на большой высоте. Многие здешние промышленники утверждают, что медведица гонится не каждый год, а будто бы через год, почему они таких медведиц и зовут яловыми. Не знаю, насколько это справедливо, передаю, что слышал. Во время гоньбы медведь чрезвычайно зол и походит на бешеного: глаза тусклые, он худо видит, бегает высунувши язык, ничего не ест, и изо рта клубом валит пена… Однажды в таком виде разъяренный медведь в Петров пост набежал на табор рабочих, которые около Шилкинского завода, в Нерчинск, горн, окр., жгли уголь; завидя его, рабочие разбежались, а медведь, слыша крики и шум, забежал на самый кученок [19]19
  Кученок – дрова, сложенные в поленницу, закрытые сверху землей и дерном и зажженные снизу, чтобы получить уголь.


[Закрыть]и обжег себе лапы и бок. Тогда один бойкий рабочий, страстный промышленник, Дмитрий Кудрявцев, схватил из балагана [20]20
  Балаган – шалаш, в котором живут люди.


[Закрыть]винтовку и успел выстрелить по медведю, который с пули бросился под гору, набежал на другую артель углежогов и издох в страшных конвульсиях перед самым их табором. При самом процессе совокупления, как говорят, самка ложится на спину… Это я слышал от зверовщиков, которые подтверждают свои рассказы тем, что медведи, валяясь по земле, приминают траву, прутики, целые кусты на большом пространстве. Словом, делают такую утолоку, как говорят сибиряки, что, не видавши, трудно поверить. На таких утолоках всегда бывает видно два лежбища, друг возле друга расположенных, около которых бывает множество медвежьего кала и пены, которая валится изо рта самца во время самой течки. Случается также, что тут бывает и кровь, если медведица холодна к ласкам своего мохнатого супруга. Мне самому случалось неоднократно видеть такие утолоки с лежбищами [21]21
  Брем утверждает, что в Гамбургском зоологическом саду прирученные медведи совокуплялись с мая до половины июня и не лежа, а стоя, как собаки. Что же касается до лежбищ, замеченных мною, то не были ли это места отдохновения супругов после любовных сношений?


[Закрыть].

Медведице не только иногда жестоко достается от когтей и зубов самца, но случается, что она и платится жизнью. Раз в тайге мне случилось видеть загрызенную медведицу – груди и петля у нее были выедены. Немного отъехав, мы встретили медведя, который тихонько шел впереди нас лесной тропинкой, оборванный, ощипанный; кровь текла с него ручьями; по-видимому, он на нас не обращал никакого внимания, но когда мы подъехали близко, он поспешно убежал в чащу леса. На другой день, когда я ехал обратно, тою же тропою, медведицы на том месте уже не было… И на тропе, кроме наших старых следов и свежих медвежьих, мы ничего не заметили. Надо полагать, что самец во время ночи утащил труп своей любовницы.

Вообще, медведи тотчас после выхода из берлоги отыскивают так называемый здесь медвежий корень; это есть не что иное, как луковица, которая растет обыкновенно под камнями, плитами и на увалах. Вкус этой луковицы сладковатый, сначала приятный, но потом противный: человек ее находит большею частию в объедках от медведя. Ее здесь употребляют с пользою от многих болезней. Покушав ее, чувствуешь какое-то расслабление организма и вместе с тем легкость, точно после бани, как будто несколько пуд с тебя свалится. В большой пропорции она производит рвоту и понос. Поевши этой луковицы или медвежьего корня, медведь тотчас очищается от всего решительно, а главное, от так называемого здесь втулка (об нем будет сказано). После этого он пускается на молодой осинник и ест его с величайшим аппетитом. Многие здешние охотники говорят, что медведь, накушавшись этого корня и частию осинника, лежит еще у своей берлоги несколько дней и спит крепко, так что к нему можно под ходить без всякой опасности и, как они говорят, «хоть имай его за уши». Орочоны говорят также, что медведи в это же время едят гнильтйну, которую добывают когтями из давно упавших валежин. Потом медведь напускается на синенькие цветочки ургуя (пострела), ест их в великом множестве, бегает за ними во весь дух, где только завидит цветочек. Вследствие этого у него происходит снова очищение и заводятся в носу черви ^{7} . Это самое худое время для медведя; с этих пор у него начинает выпадать зимняя шерсть, и тогда он носом ничего решительно не слышит. В это время стрелять его просто, но невыгодно, ибо шкура худая и годна только для половинок (замши). После прострела медведь начинает есть муравьев, а там поспеют ягоды, мед, орехи, до которых он большой охотник. Кроме того, медведь ест и разное мясо, свежее и падаль; особенно он любит лошадей, это его лучшее блюдо. Наконец, еще летом он ходит на озера, речки и болота, отыскивает в траве ленных и молодых уток, ловит их, гоняясь за ними по нескольку часов сряду, и нередко проводит в этой охоте целые ночи, ищет их, как собака, ползает, скачет за молодыми, так что брызги летят во все стороны, и шлепотня поднимается страшная. Надо видеть, каков он выходит после такой охоты из болота: урод-уродом, грязный, мокрый – одним словом, выражаясь по-сибирски, пужала-пужалой.

След медвежий, в особенности задних ног, чрезвычайно сходен с человеческим, кроме того только, что у него видны, на снегу или на грязи, отпечатки огромных его когтей. След самца несколько шире, чем след самки, а поэтому привычный охотник тотчас может отличить по следу, кто прошел – медведь или медведица. Его не трудно следить даже летом, потому что он очень мнет траву своими лапами и наклоняет ее в ту сторону, куда шел, то есть удергивает ее вместе с лапами. Кроме того, медведь не пройдет спокойно нигде, он всегда в деятельности: то он разроет муравьиную кучу, то переворачивает камни, плиты, коряги, искари и тому подобное. Вот тут-то и изумительна его страшная сила! Нередко он легко поворачивает целые упавшие деревья!! Медведь забавно ест муравьев: разрыв кучу, он тотчас начинает лизать свои передние лапы и кладет их на муравьище. Муравьи в суматохе бегают, суетятся, снуют во все стороны, забегают ему на лапы и тотчас становятся его жертвой.

Вечерняя и утренняя заря – любимое время медведя: тут он совершает все свои похождения, все проделки! Замечено, что медведь, живя долгое время в одном месте, ходит на жировку всегда одной и той же тропой. Охотники хорошо это знают и нередко ловят его на таких местах. Кроме того, медведь любит ходить лесными дорожками или тропинками, пробитыми другими зверями или промышленниками; на них часто бывают видны его следы и кал. Увалы и голые солнопёки – вот любимые места медвежьей прогулки, в особенности весною. Надо заметить, что он на них заходит большею частию с сивера, то есть из лесу, следовательно, с верху горы. В опушке всегда остановится, тихонько все выглядит, прислушается – нет ли кого или чего опасного, нет ли под горою или на увале матерого (большого) кабана, выражаясь по-сибирски – секача, потому что он его боится. Если же увидит матку с поросятами, то высмотрит удобное место, скрадет их потихоньку и начнет спускать на них с горы огромные камни, валежины и т. п. Случается нередко, что он таким манером добывает себе поросят на закуску.

Нельзя не удивляться, что медведь, при всей своей неуклюжести, массивности, видимой неповоротливости, превосходно скрадывает всякого зверя, а нередко и самого человека; он это делает так искусно, тихо и осторожно, что часто хватает анжиган (молодых диких козлят) на месте их лежбища. Местами он ползет, как собака, местами же скачет, как кошка, нигде не задев ногами и не переломив ни одного сучка.

Беда, если медведь, наперед завидев человека, вздумает его скрасть (подобраться) и человек этого не заметит. Вот тут-то и происходят несчастные случаи! Бывали примеры, что медведи так тихо подбирались к охотникам, что те их не замечали до тех пор, пока не чувствовали на себе тяжелых лап зверя. Первым делом медведь старается обезоружить человека и выбивает своими лапами все, что есть у него в руках, а потом уже, если удастся, расправляется с несчастным по-своему!.. Но если человек сперва завидит медведя, то он может подобраться к нему довольно легко, потому что медведь неосторжен, ничего не боится, не озирается, и если треснет сучок под ногой охотника – не беда, медведь не обратит внимания; зато чуть только нанесет на него запах человека, он тотчас становится на дыбы, ревет страшным образом, и если увидит, что вы его скрадывали, следовательно, не боялись, по большей части поспешно убегает; но если увидит, что вы его испугались, подвинулись от него назад или в сторону, что он безошибочно понимает, тогда «всяко бывает, тогды чья возьмет», говорят промышленники. По этому случаю у нас в Забайкалье такое правило: если только увидал медведя и видишь, что он тебя тоже заметил, отнюдь не надо подавать виду, что его боишься, и всегда лучше подвинуться к нему или стоять на месте, но не бежать в сторону или назад. Неожиданный шум или стук пугает медведя иногда до того, что с ним делается кровавый понос, и зверь вскоре после этого пропадает. Много примеров подобных случаев рассказывают очевидцы и подтверждают их фактами.

Простолюдины удостоверяют, будто медведь боится человечьего глаза [22]22
  Не действует ли тут магнетизм? Известно, что собака, сделав стойку над птицей, в нескольких вершках от нее, быстро глядя на нее своими блестящими глазами, как бы приковывает птицу к месту. Кролик, посаженный перед боа, сидит как пригвожденный, видя страшные глаза удава. Не магнетизм ли это? Простолюдины в доказательство того, что медведь боится глаз человека, приводят на память то обстоятельство, что медведь, терзающий человека, нередко сдирает когтями кожу с затылка на лицо и ею действительно закрывает глаза человеку. Быть может, это отчасти и справедливо!.. В народном говоре всегда есть часть истины.


[Закрыть]. Я расспрашивал много таких людей, которые, будучи в лесу вовсе не для охоты и, следовательно, без всякой обороны, сходились случайно с медведями, но благополучно отделывались только тем, что прятались за толстые деревья и пристально смотрели в глаза зверю. Наконец, кто не слышал и кому не известна та истина, что много несчастных спасались от медведей тем, что притворялись мертвыми, или, как говорят здесь, прихилялись, почему медведи закладывали их только мхом и хворостом, а сами уходили. Несчастные, заметив отсутствие медведей, едва-едва выкарабкавшись из-под наружной своей могилы, благополучно возвращались, благословляя бога, в свои теплые углы, к женам и детям, закаиваясь на будущее время не ходить зря в темные, дремучие леса сибирской тайги!..

Если медведь сыт, то он всегда боится человека и сам не ищет случая с ним встретиться. Доказательством служит то, что он почти всегда боится запаха человека, нанесенного к нему по ветру, хотя еще и не видит самого человека; если это случится на пути, он тотчас сворачивает в сторону и всячески старается избегнуть встречи. Правду пословица говорит, что «смелость города берет», и она очень уместна при охоте на медведей. Если человек не боится, надеется на себя, на свое хладнокровие, на ружье, тогда медведя убить не трудно, но если нет уверенности, лучше его не трогать!..

Сибиряки говорят, что медведь хлипок (слаб) на зад, и действительно, если медведь как-нибудь случайно заденет задом за сук или что-нибудь другое, тотчас заревет страшным образом. Сердитый медведь ревет как-то глухо, охрипло, но громко; в спокойном состоянии он как бы воет. Медвежата ворчат и мурлыкают, а в неудовольствии визгливо и отрывисто ревут. Кроме того, разъяренный медведь сильно пыхтит и сопит, а испуганный или пугающий, но в это же время трусящий сам сильно фычкает. Вообще голос его бывает слышен нередко во время течки, особенно когда раздерутся между собою самцы. Стоит издали услышать медвежий рев, и у самого небоязливого человека тотчас пробежит невольная дрожь по телу, а у другого, пожалуй, задрожат члены и шишом станут волосы… И действительно, рев медвежий ужасен, а особенно ночью, да еще в гористых местах, где эхо вторит царю лесов необъятной Сибири и прогоняет страшные, дикие звуки по долам и горам, скалам и утесам, хребтам и лесам Даурии – сначала с такою же страшною, громовою силою, а потом с едва слышимым замирающим звуком. Раненый зверь ревет еще ужаснее, и правду говорят промышленники, «что как заревет черная немочь, так индо земля подымается»!..

Понятливость медведя всем известна! Он легко и проворно лазит на деревья, но преимущественно на гладкие; сучковатых он боится и неохотно на них забирается, вероятно, потому, что сучья и ветви часто его обманывают, ломаясь под страшной его тяжестию. Однажды мне случилось видеть, как медвежонок спускался с дерева головой вниз. Не знаю, так ли это бывает с большими медведями. Некоторые же промышленники уверяют, будто и большой медведь иногда спускается с деревьев головой вниз, но только с сучковатых, а с гладких – задом.

Мишка превосходно плавает; самые большие реки для него не преграда, он их скоро и легко переплывает. Летом любит купаться и часто подолгу лежит в воде. Он может плавать во всевозможных положениях, даже стоя, как это делают хорошие пловцы.

Замечательно, что медведь при всей своей неуклюжести и массивности любит своего рода забавы: нарочно спускает камни с крутых гор и утесов, причем уморительно заглядывает на них, как они летят и подпрыгивают, сброшенные им иногда с страшной крутизны, как они встречают на пути своем другие камни, сбивают их с места и тоже увлекают за собою. Вероятно, его занимает то, что сверху он спустит один камень, а книзу прилетит их несколько. Какое невинное занятие!.. Подобные проделки надо видеть самому украдкой, чтобы вполне оценить… Кроме того, медведь забавляется и таким образом: найдет где-нибудь бурей сломанное дерево, у которого по большей части высоко от земли остается расколотый в дранощепины ствол (особенно у деревьев, разбитых грозою), – это находка для медведя, а еще больше для медведицы, когда она с детьми. Медведь становится на задние лапы, передними же берет одну или две дранощепины, отводит или, лучше сказать, нагибает почти до земли и после вдруг отпускает, причем от упругости дранощепины мгновенно приходят в первоначальное свое положение, с маху ударяют в другие, стоящие, и тем производят какой-то особенный дребезжащий, пронзительный звук. Вот он-то и занимает, надо полагать, медвежье музыкальное ухо. Стоит только хорошенько познакомиться с лесом, с местностию, чтобы услыхать или увидать вечерами или утрами подобные медвежьи забавы.