Текст книги "Записки охотника Восточной Сибири"

Автор книги: Александр Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

А. А. Черкасов
Записки охотника Восточной Сибири

^{Александр Александрович Черкасов (1834–1895)}

От редакции

«Записки охотника Восточной Сибири» А. А. Черкасова известны многим охотникам и любителям охотничьей литературы, но вряд ли многие из них знакомы с полным и подлинным текстом этой книги.

Первое издание «Записок» вышло в 1867 году и было высоко оценено современниками. Через 17 лет, в 1884 году, вышло второе издание, доработанное и дополненное автором. Оно является наиболее полным и наиболее точным, отражает последнюю волю автора и потому послужило источником текста для настоящего издания. Тираж книги 1884 года, достаточно большой для того времени (2 тысячи экземпляров), сделал эту книгу в настоящее время уникальной, поскольку последующие издания (уже в советское время) выходили со значительными искажениями и изъятиями.

В 1950 году Иркутское областное издательство выпустило эту книгу А. А. Черкасова в сильно сокращенном виде, тиражом 10 тысяч экземпляров. Вступительную статью написал сибирский охотовед И. П. Копылов. Оценка этого издания в прессе была отрицательной, как из-за неоправданных изъятий, так и по качеству полиграфии.

В 1958 году Читинское книжное издательство познакомило читателей со своим вариантом книги Черкасова (тираж 15 тысяч): снова в книге были сделаны многочисленные сокращения внутри разделов и целиком изъяты главы о росомахе, барсуке, кунице, выдре, дикой кошке, хорьке, курне, горностае, ласке, бурундуке, летяге, тушканчике, еноте, бабре, изюбре, олене, архаре, кулане, зайце. В книге отсутствовали рисунки, связанные с текстом. Однако у этого издания были и свои достоинства: интересная вступительная статья Е. Д. Петряева, подготовленная им же библиография трудов Черкасова и литературы о нем. В книге были помещены портрет автора и гравюры из его книги, посвященные охоте. Но в целом издание не давало полной картины этого замечательного произведения охотничьей литературы XIX века.

Недоумение вызвало и следующее переиздание книги Черкасова, предпринятое в 1962 году солидным издательством Академии наук СССР (редактор Е. Е. Сыроечковский; ему же принадлежит короткий, но очень полезный комментарий к тексту и предисловие). Нарушая все правила научной публикации текстов, академическое издательство «плодотворно поработало» над текстом, не только выбрасывая солидные куски, но и прямо переписывая иные фразы, чем во многом вытравило индивидуальный стиль автора, своеобразие его писательской манеры. Кроме того, в книге были сохранены лишь некоторые рисунки, включенные в прижизненное издание самим автором, но зато дополнены рисунками и заставками, совершенно выбивающимися из характера книги А. Черкасова. В конце концов дело дошло до того, что сменили и название книги: она стала именоваться «Записками охотника-натуралиста». Таким образом, Черкасов стал автором еще одной книги, которая никогда не значилась в его авторском списке (случай, кстати, не единственный в тогдашней практике этого издательства: в 1964 году «Охотничий календарь» Л. П. Сабанеева вышел под названием «Календарь природы» – слова «охота», «охотничий», «охотник» искоренялись последовательно и методично).

Таким образом, настоящее издание книги А. А. Черкасова «Записки охотника Восточной Сибири» является первым и пока единственным в советское время полным воспроизведением текста и всех иллюстраций из издания 1884 года.

Редакция сохранила стиль речи писателя и особенности его словоупотребления, приведя в соответствие с современными требованиями лишь грамматику (прежде всего – пунктуацию). В тексте исправлены явные опечатки, причем добавленные от редакции немногие слова (явные пропуски при наборе) заключены в угловые (< >) скобки.

Комментарии к тексту чисто биологического и охотоведческого содержания (здесь использованы частично материалы Е. Е. Сыроечковского из книги 1962 года) обозначены в тексте выносными цифрами (' 2 и т. д.); подстрочные примечания (сноски) принадлежат А. А. Черкасову.

Справочный аппарат помещен в конце тома. В словарь устаревших слов и выражений почти не включены местные речения, поскольку объяснения Их автор дает по тексту.

Что касается чисто охотничьих текстов (конструкций разного рода ловушек, приемов охоты и т. п.), то редакция полагает, что охотники-практики прекрасно понимают, что книга А. А. Черкасова, написанная более века назад, не является документом для использования тех или иных приемов и приспособлений; единственным руководящим документом являются современные правила охоты.

Феликс Штильмарк
АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ ЧЕРКАСОВ – НАТУРАЛИСТ, ОХОТОВЕД, ПИСАТЕЛЬ

В среде библиофилов широко известно выражение «золотая полка», на которую ставят самые заветные книги, не подверженные влиянию времени и капризам книжной моды. Это – высокая классика! Именно к такому разряду, заодно с произведениями Ивана Сергеевича Тургенева и Сергея Тимофеевича Аксакова, относится знаменитая, хотя и не столь известная, книга Александра Александровича Черкасова «Записки охотника Восточной Сибири», с полным текстом которой впервые знакомится советский читатель.

Произведение А. А. Черкасова замечательно во многих отношениях и давно заслужило широкое признание. Прежде всего, это поистине энциклопедия сибирской охоты прошлого века, которая и в наши дни необходима краеведу, охотнику, даже ученому, изучающему забайкальскую фауну. Не меньшее, если не большее, значение имеют «Записки» для знатоков и любителей русского языка, сибирских диалектов, старинного говора. Недаром же эта книга вошла в число основных источников словаря Владимира Ивановича Даля и даже «Словаря современного русского литературного языка», изданного Академией наук СССР в 1959–1965 годах.

Что же касается охотника-книголюба, то для него встреча с полным изданием «Записок» А. А. Черкасова – истинный праздник. Эту книгу можно читать, открыв на любой странице, получая подлинное наслаждение от одного лишь специфического черкасовского слога – неторопливого, правдивого, насыщенного достоверными фактами, приправленного народным юмором, живо передающего специфику места и времени. Подкупает прежде всего авторская добросовестность, искренность и правдивость, сопутствующая всему творчеству Черкасова. «Чего не видел, не испытал сам, того и не утверждаю», – замечал он не раз, подчеркивая свою преданность истине, отсутствие предвзятости и легковесных суждений, столь свойственных многим охотничьим авторам. А. А. Черкасов счастливо сочетал в своем творчестве научный педантизм с беллетристикой, точность описаний с их красочностью, а главное – обладал какой-то особой впечатлительностью, умел зорко видеть и делиться увиденным с окружающими. Поистине не будет преувеличением сказать, что в этом человеке непостижимым образом совмещались самые разные качества: мужская твердость руки, не знавшей промаха (Черкасов был великолепным стрелком и подлинным мастером зверового промысла), женская мягкосердечность, подкупавшая самых суровых его таежных товарищей, и наивная впечатлительность ребенка, то есть именно те свойства, которые так необходимы всякому истинному художнику. Сама личность автора «Записок охотника Восточной Сибири» невольно вызывает у читателя самые глубокие симпатии. По сохранившимся (к сожалению, весьма немногочисленным) воспоминаниям, а также судя по другим его произведениям перед нами предстает энергичный, деятельный и вместе с тем очень добросердечный, отзывчивый, благожелательный человек, отличавшийся особой демократичностью, пользовавшийся расположением начальства и подлинной любовью подчиненных, человек яркой и страстной натуры, причем главной страстью его была конечно же охота.

«Это сила, – писал А. А. Черкасов об охоте, – и сила такая, которую подчас ничем остановить невозможно. Мне кажется, что с ней сравнится во многих проявлениях жизни человека одна только чистая, искренняя и сердечная любовь».

Заметьте, что не всякая любовь, а именно сердечная, искренняя и чистая! Автор видит в охоте не слепую страсть, не способ существования, не профессию, а самое высокое и светлое человеческое чувство…

Жизненный путь автора «Записок охотника Восточной Сибири» знаком нам по немногим публикациям, среди которых наиболее детальные и достоверные сведения содержатся в работах известного советского библиофила и краеведа Евгения Дмитриевича Петряева. Ими мы главным образом и воспользуемся в данном очерке. Е. Д. Петряев много работал в сибирских архивах, разыскивал родственников «сибирского Аксакова» (так называл он А. А. Черкасова), опубликовал наиболее полную библиографию его трудов.

Александр Александрович Черкасов родился 26 декабря 1834 года в Старой Руссе. Отец его, сам родом из Пермской губернии, страстный охотник, был горным инженером и твердо решил дать сыну такое же образование. Именно он привил своим детям – Ивану, Аполлинарию и Александру – любовь к природе, совершал с ними походы и вылазки в окрестные леса. Во время одной из таких экскурсий малолетний Саша провалился под лед, более года провел потом в постели, долго ходил на костылях, но могучий организм поборол недуг.

Горный кадетский корпус, куда отец определил одиннадцатилетнего сына, как и двух старших детей, был закрытым учреждением. Учился в нем Александр восемь лет, в продолжение которых постоянно ездил не только домой, в Старую Руссу, но и в Олонецкую губернию, на Волхов, в Финляндию, как бы готовясь к предстоящим сибирским испытаниям. За присущую ему необычайную физическую силу (несмотря на перенесенную в детстве болезнь!) товарищи называли его Самсоном. Прямой и честный по характеру, Черкасов пользовался особым уважением преподавателей, хотя и навлек на себя гнев директора кадетского корпуса Волкова.

Окончив в 1855 году полный курс наук, А. А. Черкасов (уже в офицерском чине) добровольно отправляется в далекую забайкальскую глушь – в Нерчинский горный округ, более всего известный как место ссылки и каторги. Родители его в это время жили уже в Соликамском уезде Пермской области (отец был управляющим Дедюхинским заводом). Там, в Забайкалье, молодой специалист работал на различных рудниках, много ездил, подчас вступая в борьбу с жестоким произволом местного начальства, стремясь облегчить жизнь ссыльных рабочих и каторжников. В 1856 году А. А. Черкасов в Александровском заводе сблизился с кружком ссыльных петрашевцев (Ф. Р. Львов, Р. А. Спешнев, R А. Момбелли и сам М. В. Буташевич-Петрашевский). «Люди эти, – писал впоследствии Черкасов, – весьма оживляли наше общество, и с ними скучать было невозможно».

Осенью того же года двадцатилетний инженер возглавил разведывательную партию и отправился на лошадях разыскивать золото по дальней реке Бальджа (один из притоков Онона). Именно она, примечательная речка, еще и сегодня сохраняющая своеобразный колорит, стала, по словам Черкасова, альфой его скитаний по тайге и первоначальной школой сибирской охоты.

«Бальджиканский казачий караул, – писал позднее Черкасов, – крайний пункт на юго-западной границе забайкальского казачества, самое «убиенное место» из всех селений, какие мне только случалось видеть во всем обширном Забайкалье. Все селение состояло из семи дворов… Бедность ужасная!.. Так вот куда забросила меня судьба!.. Можете судить о том, что я испытал в первое время… какая перспектива жизни предстояла и мне в этом ужасном захолустье! Что было бы со мною, если бы я не был охотником?..» Однако же спасение было не только в охоте, но и в душевном сближении с местными промысловиками, которые, испытав его в зверовых охотах, становятся истинными друзьями «молодого барина». В Черкасове на самом деле нет никакого барства, никакого чувства превосходства или надменности.

«Простые рабочие люди, – писал он, – становятся как бы близкими родными, друзьями и товарищами без всяких ширм и задних мыслей».

Спутники Черкасова, казаки и местные охотники – Лукьян Мусорин, Алексей Костин, Михаила Кузнецов и другие, отвечали ему подлинной душевной привязанностью. «Дай бог тебе счастья и всякого благополучия за твою простоту и добрую душу», – говорил один из них.

Конечно, здесь сказались сила и мастерство молодого инженера, его старательность в овладении таежной наукой, исключительная меткость стрельбы, достигнутая тщательной и долгой тренировкой.

«Ему, брат, чего! – говорили промышленники. – Только бы стрелить; а как ляпнул – так и тут бери, значит, нож и беги потрошить». Они знали «толк» моего штуцера и никогда не ошибались издали; а часто, заслышав мой выстрел, говорили: «Слава богу! Есть!» – и обыкновенно после этого крестились. Хоть и неудобно говорить про себя, но таковы воспоминания, слово «я» девать некуда, а истина требует точности рассказа и заставляет как бы обходить приличие умалчивать о себе».

После Бальджи А. А. Черкасов работал на Култуминском и Алгачинском рудниках, где в 1860 году женился на Евдокии Ивановой, дочери забайкальского казака, еще более тесно связав свою жизнь с этим краем. Затем, после обследований Зерентуя, Шахтамы и Карийских золотых приисков (все эти места были позднее описаны им в отдельных очерках), он отправился с разведывательной партией на реку Урюм, также сыгравшей большую роль в его жизни.

«Урюм, Урюм! Сколько тяжелых и вместе с тем приятных воспоминаний рождается в моей голове при этом слове! Ты мне родной и потому тесно связан с моим существованием…»

В 1862 году на Малом Урюме удалось найти большие россыпи золота, за что А. А. Черкасов получил награду от казны: в 1864 году ему назначили пенсию – 1200 рублей в год. На Нижне-Карийском прииске он начал писать свои охотничьи впечатления, образовавшие со временем «Записки охотника Восточной Сибири», в которых отразились как личный опыт автора, так и общение его с местными жителями.

«Кончив обснимать белок, промышленники садятся в кружок около огня и ужинают. Вот за этими-то ужинами и любопытно посидеть наблюдателю, тут наслушаешься всего, вся тайга обнаружит свои трущобы и вертепы с их обитателями; весь быт, хитрый характер, а нередко и неподдельный юмор – отличительная черта сибиряка – обнаружатся во всей полноте. Здесь вы не услышите неправды, потому что лгуна тотчас поймают товарищи и выведут на чистую воду. В этих-то охотничьих кружках и собрал я многое множество сведений касательно своих заметок, нельзя не сказать, что беседы эти много помогли впоследствии моей наблюдательности и сделали из меня еще более страстного охотника».

Самый известный журнал того времени столичный «Современник», возглавлявшийся Н. А. Некрасовым, напечатал в мае 1866 года первый отрывок из будущих «Записок» А. А. Черкасова. Этот отрывок не был подписан автором – он не получил бы от начальства разрешения на публикацию в столь крамольном по тогдашним понятиям журнале. Редакция «Современника» сопроводила публикацию следующим примечанием: «Редакция имеет в своем распоряжении довольно значительный запас весьма любопытных рассказов охотника Восточной Сибири. Отлагая полное издание рассказов для отдельной книги, мы нашли, что читатель наш, вероятно, не без интереса прочтет несколько отрывков из этих «Записок»; они обличают в авторе близкое знакомство с делом и представляют оживленные картины из сибирских промыслов и очерки из жизни животных, достойные внимания натуралистов».

Хотя Черкасов взял себе за образец (это сказалось даже в заголовке) знаменитую книгу С Т. Аксакова «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», его творчество вполне самостоятельно и по ряду признаков даже глубже аксаковского. Особое достоинство охотничьих мемуаров А. А. Черкасова в глубоком и точном освещении образа жизни многих млекопитающих и птиц, которые в то время были очень слабо изучены. Описания гона у копытных зверей, глухариных токов, образа жизни забайкальских медведей, красочные и точные картины степных пожаров, разбросанные по страницам черкасовских «Записок», сохраняют научное значение и сегодня, они подтверждены специальными последующими изучениями.

Сама книга «Записки охотника Восточной Сибири» вышла в Санкт-Петербурге осенью 1867 года в издательстве С В. Звона-рева. Автор предпослал ей следующее стихотворное посвящение:

 
Друзья, охотники! Прочтите,
что пишет верно ваш собрат.
Чего не знает – не взыщите,
он все сказал, чем был богат.
 

В рецензии, помещенной в журнале «Отечественные записки», содержались лестные отзывы о колоритности языка и стиля, отмечалась особая свежесть произведения.

Если говорить современным языком, то главная ценность этой книги в обширности информации, но это – мертвое определение, а «Записки охотника Восточной Сибири» – произведение живое и бессмертное. Волшебство их обаяния прежде всего в специфичности и гармонии языкового колорита. Убедиться в том можно на любой странице черкасовской книги, буквально с первых же строк. Ну что, казалось бы, приметного в том, что рассказчик скажет «очкнулся» (вместо «очнулся») или «опустил коня» (вместо «отпустил»), а мы уже видим этого забайкальского бородача промышленника. «Чтоб тебя язвило, черная немочь!» – говорит он вслед избежавшему пули медведю или замечает приезжему городскому охотнику, убившему бекаса: «На что ты бьешь такую страмиду, неужли тебе не жалко заряда; что в ней толку? Сыт не будешь, пользы никакой, а мошне (карману) убыль».

Прекрасно освоив местные диалекты, Черкасов и сам подчас отходит от традиционного слога, обогащает свою речь за счет удачных новообразований, вошедших позднее в наши словари. Например, он пишет, что дрофы в степи весной, когда еще холодно, сидят «натутуршившись» (нахохлившись, растопырив перья), или говорит, что зверь «чухает» (смотрит, слушает и нюхтит одновременно). Вошли в современный – даже научный! – оборот речи такие типично черкасовские слова, как «оморочо» (самец рыси), «козляки» (шубы из шкур косули), «карым» (кирпичный чай), «посик» (самец кабарги) – примеров подобных множество, в чем можно убедиться, штудируя словарь В. И. Даля. Слова «елбан» (степной пригорок), «тулун» (кожаный мешок), «сайва» (тунгусский лабаз) и десятки иных включены туда из книги А. А. Черкасова.

В Забайкалье Черкасов проработал шестнадцать лет, изъездив на конях и исходив пешком буквально всю Даурию. В конце 1871 года он переезжает на Алтай, где становится сначала управляющим Сузунеким заводом, а позднее выходит на пенсию и поселяется в Барнауле, где продолжает литературную работу. Он пишет очерки о сибирских и алтайских странствиях, трудится над новым изданием своих «Записок». Благодаря содействию Альфреда Брема, с которым А. А. Черкасов встречался и охотился на Алтае (об этом он рассказал в интересном и ни разу не переиздававшемся в наше время очерке «Брем», напечатанном в 1887 году в журнале «Природа и охота»), «Записки охотника Восточной Сибири» переиздаются в Европе – дважды на французском языке и один раз на немецком.

В 1884 году, в год пятидесятилетия автора, А. С Суворин в Петербурге выпускает в свет второе издание «Записок» тиражом две тысячи экземпляров. Книга дополнена главой о глухаре и украшена гравюрами об охоте. В предисловии А. А. Черкасов с горечью говорит об оскудении былого изобилия дичи в Сибири: «И теперь уже далеко не то, что было: непролазная угрюмая тайга день ото дня делается все более доступной и не так страшной, а нескончаемые дебри редеют чуть ли не с каждым часом, и несчастные звери заметно убывают в количестве или кочуют в еще не тронутые тайники сибирских трущоб».

Снова на книгу появляются благожелательные отклики (например в журнале «Дело», где сказано, что книга «дает больше, чем обещает»), снова рецензенты отмечают живость слога и правдивость автора.

В Барнауле А. А. Черкасов пользовался уважением сограждан и был избран городским головой. Через несколько лет, в 1890 году, он переехал в Екатеринбург ради того, чтобы дать хорошее образование своим детям, которых у него было семеро. Вот что пишет об этом периоде его жизни Е. Д. Петряев.

«Черкасовы купили дом на Вознесенской улице. Усадьба примыкала к саду знаменитого Харитоновского дворца, известного по роману Д. Н. Мамина-Сибиряка «Приваловские миллионы». Возникло много новых знакомств, начались визиты инженеров, педагогов, сотрудников «Екатеринбургской недели». В этой газете вскоре появилась статья Черкасова «Меры к развитию платинопромышленности на Урале» (1891 г., № 13). Среди новых знакомых был и Д. Н. Мамин-Сибиряк. Черкасов вплотную занялся литературной работой, собиранием библиотеки. Особенно его интересовали сведения исторического и философского характера, книги об охоте и охотниках, такие, как «Записки сибирского немврода» И. Г. Шведова, «Охота и охотники» Псковича (П. П. Куликова).

Здесь, на Урале, он старался пополнять зоологическую коллекцию Уральского общества любителей естествознания, дарил библиотеке общества свои книги…

Сибирская жизнь приучила его к простоте в обращении с людьми. Он уважал чужое мнение, иронически относился к спеси толстосумов и высокомерию дворян-чиновников (хотя и сам «ходил в генералах» – был статским советником). Он отказался от выборов в городскую думу. Но вскоре его против желания все же выбрали как домовладельца. Пришлось смириться. Но на этом дело не закончилось. На заседании думы 20 октября 1894 года зачитали бумагу о том, что Черкасов назначен городским головой. «Смею вас уверить, – сказал он членам думы, – что я не искал, не добивался этого; все это для меня было положительной неожиданностью. Конечно, я не могу не ценить ту честь, то доверие, которое выпало на мою долю от губернатора. Я долго боролся с собою, прежде чем решиться принять это назначение. Я надеюсь, что вы не будете смотреть на меня неприязненно, как на человека не выбранного, а назначенного правительственной властью, и братски примите меня в свою среду. Что касается меня, то я употреблю всю свою энергию на дело служения городским интересам. Думаю, что вы не откажетесь помочь мне» – так изложила речь «Екатеринбургская неделя».

Сразу оживились завистники и недоброжелатели, которых подбивали местные толстосумы. Уже через два месяца Черкасов сказал, что намерен уходить. Пошатнулось и здоровье.

Утром 24 января 1895 года он получил по почте анонимный пасквиль, который грязнил честь его и семьи. К письму добавлялась вырезка – оскорбительная карикатура из какого-то столичного издания. Такого жестокого удара Черкасов не перенес и умер от паралича сердца прямо за письменным столом. Хоронил его весь Екатеринбург, до Тихвинского монастырского кладбища шла огромная толпа. Могила была недалеко от стен теперешнего областного краеведческого музея, но затерялась. Рассеялся личный архив, не сохранилась и библиотека, так как Евдокия Ивановна вскоре тоже умерла (в возрасте 54 лет).

Поистине что-то роковое лежит на этом уральском городе, где развеяны многие памятные места, события и личности…

В известном словаре Брокгауза и Эфрона А. А. Черкасову посвящена небольшая статья П. В. Быкова, заканчивающаяся фразой: «Просвещенный и гуманный, он всюду делал много добра». Уместно вспомнить, что еще в горном корпусе наряду с прозвищем Самсон за свою силу Черкасов получил еще и кличку Мамка, поскольку отличался особой заботливостью.

После 1884 года «Записки охотника Восточной Сибири» так же, как и другие произведения А. А. Черкасова, долго не переиздавались. Впрочем, эта книга по праву была признана классической для охотников и охотоведов, она неизменно указывалась во всех рекомендательных списках литературы, высоко ценилась знатоками и любителями. Очень высоко отзывались о «Записках» виднейшие наши охотоведы-классики: Л. П. Сабанеев, А. А. Силантьев, Д. К. Соловьев и другие…

Автор остается для нас не только охотником и охотоведом, но и талантливым писателем, прекрасным натуралистом, гуманным и просвещенным деятелем своего времени.