Текст книги "Записки охотника Восточной Сибири"

Автор книги: Александр Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

2. ВОЛК

После медведя из числа хищных зверей, по моему мнению, первое место должен занять волк. Он более или менее известен всякому – старому и малому, вошел у нас в народные пословицы, поговорки, сказки, басни, песни и проч. Все это доказывает общеизвестность волка. Едва ребенок начнет понимать, как он уже слышит от своей няньки слово «волк» и рассказы, что он его унесет, съест и тому подобное. Кто не знает прожорливости, алчности, хитрости, силы волка? Много ли таких людей, а тем более охотников, которые не видали волка? Много ли, не много ли, но все же они есть, а следовательно, для них-то мои заметки относительно волка и будут, быть может, несколько интересны. Конечно, читатель, хорошо знакомый с жизнию и нравом волка, вправе пропустить эти страницы, но другой может и ошибиться в таком случае, потому что волки, водящиеся в Восточной Сибири, во многом отличны от волков Европейской России. Сибирские волки несколько поменьше и редко достигают такой величины, как в России; не так наглы, потому что в необъятных лесах* Сибири, наполненных множеством разнородных зверей и птиц, они легко утоляют сильный голод, поэтому реже подходят к селениям, которых относительно пространства здесь несравненно меньше, чем в России; вследствие этого они не так хитры, реже видят человека, еще реже им преследуются и не так трусливы при встрече с человеком.

У нас в Сибири водится только одна главная порода волков, именно та самая, что и в Европейской России; цвет шерсти ее всем хорошо известен, то есть серый. Недаром народ прозвал волка серком. Но кроме этой главной породы, в Сибири попадаются и выродки, или князьки, – чисто белые, почти такого же цвета, как бывают зайцы зимою, или, наоборот, совершенно черные. Первые встречаются преимущественно в степных местах, а последние – в глухих лесах, в хребтах. Вообще степные волки имеют цвет шерсти гораздо белее, нежели хребтовые; это замечание можно отнести ко всем тем зверям, которые водятся и в степях, и в лесах, как, например, лисицы. Здесь чисто белые волки встречаются чаще, нежели черные, которые составляют большую редкость, так что о них уже больше говорит предание.

Сибиряки относительно выродков или князьков всякого рода зверей чрезвычайно суеверны. Иной промышленник, ни за что и решительно никому не скажет, если ему случится добыть какого бы то ни было князька. Некоторые тайком держат шкурки этих выродков у себя в домах, никому не показывая их, и считают это за особое счастье, приписывая такому обстоятельству всевозможное добро: что хозяин и богат-то будет, и скот-то у него не будет падать, и хлеб-то хорошо станет родиться… чуть-чуть не говорят, что владетель такой драгоценности будет бессмертен!.. Однажды в К-м казачьем пограничном карауле один зажиточный казак тихонько, тайком от своих, показывал мне, и то по дружбе, какой-то кусок шкурки с черной шерстью. Он говорил так: «Это лавтачок (кусочек) шкурки от черного волка, который случайно попал моему дедушке зимою в козью пасть на Яблоновом хребте. Дедушка украдкой оснимал этого волка в лесу, а шкурку привез домой в потах (перекидных верховых сумах) и разделил ее между братьями. Вот с теих-то пор наш род и стал жить хорошо, а до того времени жил бедно. Покойный мой тятенька при смерти своей отдал мне этот лавтак и сказал: «На тебе, Мишутка, этот лавтак, береги его до смерти своей, а при кончине отдай старшему в роде своем, да смотри держи его тайком, никому не кажи, а в каждый чистый четверток вырывай утренней и вечерней зарей по одному волоску и бросай их, чтобы никто тебя не видал, в ту сторону, где зверь этот добыт, то есть к становику (Ябл. хреб.), – вот и будешь жить хорошо. Мой батюшка всегды делал так, помирал, так мне то ж сказал, и я поступал так, как он приказал, и худого во всю свою жисть не видал…» Хозяин этой драгоценности много бы наговорил мне про этот кусок шкурки, если бы в то время не вошел в избу приходский священник и не помешал нашей таинственной беседе, о чем я крайне сожалел. Как мне помнится, шерсть на этом куске действительно была черного цвета, мягкая и пушистая, похожая на волчью, с одного конца порядочно повыдерганная, что ясно доказывало суеверный обычай, строго исполнявшийся дедом и отцом рассказчика, который, в свою очередь, вероятно, также строго исполнял предсмертную заповедь своего отца. Потом я слышал от других сибирских охотников, что будто бы многие здешние промышленники, обладатели таких драгоценностей, тайком возят с собой по нескольку волосков от шкурок выродков для счастливого промысла.

Фигура волка до того общеизвестна, что решительно не к чему ее описывать; довольно сказать, что волк чрезвычайно похож на обыкновенную нашу породу дворовых или пастушьих собак; только он несколько побольше, покрепче их, с длинным пушистым хвостом, который он никогда не поднимает кверху, как собака, но всегда держит опущенным книзу. По наружному его сходству с обыкновенной собакой нельзя не предполагать, что волк есть не что иное, как дикая собака, но, разбирая строго ту и другого, легко заметить большую разницу почти во всех отношениях. Даже рассматривая их с физиологической стороны, увидите некоторые несходства, не говоря уже о различных характерах, образе жизни и тому подобном. Самая природа заставила постоянно враждовать их между собою. Если где случится сойтись рослой, сильной собаке с волком, тотчас поднимается остервенелая драка, кончающаяся обыкновенно смертию того или другой. Если победу одержит волк, то он немедленно пожирает собаку; напротив того, собака, удовольствовавшись своею победой, гордо возвращается домой и с презрением оставляет труп своего природного неприятеля на расхищение тем же волкам или сорокам и воронам. Надо заметить, что волчье мясо до того противно и пахуче, что его не ест ни один хищный зверь, кроме тех же волков, которые нередко следят своих раненых собратов и с жадностию их пожирают{ Потому-то французская пословица «Le loups se mangent pas» (волк волка не съест) несправедлива.}. Кроме волков, волчье мясо едят еще некоторые из здешних инородцев; они употребляют в пищу даже трупы пропащих, не терпя особого голода. После этого нисколько не удивительно, что здешние русские называют вообще всех инородцев тварью.

Молодая собака при виде волка обыкновенно приходит в ужас, поджимает хвост и с визгом скорее старается спрятаться. Но некоторые из них, с смелым характером, часто достаются в жертву голодным волкам. Это случается большею частию в то время, когда мужики, ездя за дровами или за сеном, завидя волка, еще нарочно уськают на него своих дворняжек, которых они имеют привычку брать с собою, вероятно для развлечения. Собака, повинуясь хозяину или по своему желанию поэубатиться, бросается за волком, который, заметя врага по своим силам, нарочно бежит тихо, катается по снегу, притворяется хворым – словом, дает случай неопытной дерзкой собаке догнать себя, но тем лишь отманивает бедную подальше от уськающего хозяина, который сначала доволен смелостию своего товарища; волк же, заметя оплошность, тотчас ложится или мгновенно оборачивается, бросается на собаку и, конечно, тотчас разрывает. Часто случается, что один волк делает вышеописанный маневр, а один или два волка спрячутся где-нибудь под кустом или в овражке в засаду и потом вдруг бросаются на собаку, удалившуюся от своего хозяина. Тогда мужик напрасно бежит с топором или с бастрыгом на выручку к своему собольке, а приехав домой, жалобно рассказывает про случившееся, удивляясь хитрости волков и дерзкой смелости своего товарища!..

Волк хитер, дик и труслив, собака же ласкова, кротка, смела и великодушна; последняя любит сообщество, между тем как волк не любит общежития и редко живет, или, лучше сказать, находится, вместе со своим же братом, волками. Они собираются в стада только в известных случаях и то не живут мирно, всегда ссорятся и страшно дерутся между собою. Обыкновенно они сбираются в экстренных случаях, например если им нужно прогнать какого-либо сильного врага или сделать облаву на зверей, для добычи, чтобы утолить палящий голод. Так нередко волки производят охоту за дикими козами. Но и тут, при общей добыче, у них редко обходится без драки. Шемякин суд у них господствует: который посильнее, побойчее – тот и прав. Впрочем, что осуждать в этом хищных зверей, когда даже и сами люди пользуются теми же обстоятельствами!.. Кроме того, волки всегда сбираются по нескольку штук в стадо, когда почувствуют общий закон природы – потребность размножения своего рода.

Течка волков бывает в конце декабря и во весь январь месяц. Исключение из этого составляют молодые волчицы, которые гонятся (совокупляются) позже старых; их нередко видят с волками даже в феврале месяце. Самцы способны к совокуплению почти всегда, только бы допустила самка. Во время течки волки иногда собираются в большие стада, все ходят за одной самкой всюду и друг перед другом всячески заискивают ее благосклонность, причем происходят кровавые сцены. Редко бывает в одном стаде две или более самок, большею же частию одна властвует своими поклонниками и ходит с ними до тех пор, пока не удовлетворит своим сладострастным желаниям. Во время страшной, остервенелой драки обыкновенно самка потихоньку удаляется от места арены и совокупляется с более ловким и нравящимся ей волком. Если же волчица постоянно предпочитает одного самца другим поклонникам, одинаково ищущим ее расположение, то нередко волки, раздраженные невниманием волчицы, нападают на нее с остервенением и загрызают до смерти; этот печальный жребий также падает и на того волка, который был предпочтен самкою, если только он не успеет укрыться от освирепевших товарищей. Волки при этом не довольствуются одним убийством, они, кроме того, еще с жадностию пожирают трупы несчастных любовников и, насытившись местью, снова отправляются искать другую самку. Надо заметить, что во время течки волченят при самке никогда не бывает, иначе они, наверное, были бы растерзываемы старыми волками. Волки во время течки не ищут себе особых удобных мест, но производят свои супружеские обязанности везде, где случится, где попало. Жаль, что мне самому никогда не случилось видеть самого действия волчьего совокупления, и потому я не в состоянии об этом сказать ничего положительного, но слыхал от многих сибирских промышленников, что будто бы волк во время совокупления вяжется с самкою точно так же, как и собаки, причем обыкновенно и происходят печальные, кровавые сцены. Кроме того, здешние промышленники утверждают, что волк во время совокупления чрезвычайно осторожен и, будучи застигнут врасплох, тотчас соскакивает с самки, хватает ее зубами за ухо и бежит с нею рядом до тех пор, покуда не разъединится, и что совокупления у них бывают преимущественно в ночное время{ Некоторые здешние промышленники утверждают, что волки вяжутся, хотя и чрезвычайно редко, с домашними собаками. «Вестник естественных наук» за 1859 год, № 8, на стр. 912–913 подтверждает это фактами и говорит, что от такого совокупления бывает и плод; это же подтверждает и г. Брем, говоря о нескольких фактах такого скрещивания, от которого родятся ублюдки, производящие, в свою очередь, потомство. Ублюдки эти обыкновенно походят более на волка и реже на собаку.}.

Известно, что в России волки во время течки нередко нападают на проезжающих не только по проселочным, но даже и по большим дорогам; в Восточной Сибири ничего подобного я ни от кого решительно не слыхал, да и самому мне неоднократно случалось наезжать на волчьи свадьбы в декабре и в январе месяцах, однако я никогда не замечал даже и малейшего желания к нападению. Однажды я выстрелил в них и убил одного волка, причем все остальные стремглав бросились от меня в сторону и скрылись в густоте леса. Я знал одного охотника, страстного зверопромышленника, который раз отправился караулить волков на падло (издохшей коровы) и спрятался в старую, ветхую полевую землянку. Долго он ждал прихода волков, которые завывали неподалеку от того места; наконец, вдоволь наслушавшись заунывных волчьих песен, он задремал, а потом заснул крепким сном. Тут пришло стадо волков и с жадностию начало рвать падло, но по обыкновению волки, поссорившись между собою, разодрались и подняли страшную суматоху. Охотник, как крепко ни спал, проснулся, увидел давно им поджидаемых гостей, второпях схватил ружье и выстрелил в кучу картечью. Два волка остались на месте, остальные сначала все отскочили в сторону, но потом бросились с остервенением к землянке, грызли ее, мочились на нее, заскакивали на крышу, другие же подрывались снизу… К несчастию охотника, землянка была так мала, что ему нельзя было в ней зарядить снова ружья. Видя, что дело может кончиться плохо, он начал кричать; хорошо, что скоро услыхали на Култуминском руднике и прибежали на помощь. Все дело в том, что охотник убил волчицу, вследствие чего, как надо полагать, волки-самцы и бросились с остервенением к шалашу.

Многие зверопромышленники утверждают, будто волчица вяжется с самцами не каждый год, а через год, и доказывают это обстоятельство тем, что многим случалось видеть (и мне самому однажды) во время самой течки, то есть в декабре и январе месяцах, одну и ту же волчицу, шатающуюся около одних и тех же мест с своими молодыми волчатами, не имея при себе ни одного старого волка, а известно, что молодые волчата во время течки не ходят с матерью. Кроме того, многие охотники, постоянно живя на одном месте, хорошо знают те места, где волки делают себе гнезда, которые у них на перечете, как у хорошей хозяйки горшки да кринки; они говорят, что волчица, если ее не пугать, по нескольку лет приносит молодых в одном и том же гнезде и что эти-то известные гнезда бывают ими заняты не каждогодно, а именно через год. Я не могу этого обстоятельства утверждать как факт, потому что сам не мог в этом убедиться, ибо никогда не жил долго на одном месте.

Волки и волчицы на втором году возраста в состоянии уже совокупляться, причем первые способность эту получают несколько позже самок. Время беременности волчицы продолжается, как утверждают охотники, около трех с половиною месяцев, следовательно, с лишком сто дней, тогда как собака носит только 60 дней с небольшим{ «Журнал коннозаводства и охоты» № 3 за 1862 год в статье «Волк и охота на него» на стр. 88 утверждает, что волчица бывает на сносе, как и собака, только 62 дня, но г. Брем говорит: «Волчица в противоположность собаке носит довольно долго, именно тринадцать или четырнадцать недель». Остается верить больше ему, как ученому натуралисту и как человеку, имеющему возможность наблюдать за подобными фактами у себя дома, в зверинце. Странно только то обстоятельство, что, несмотря на такую значительную разницу во времени ношения плода в утробе животного, при скрещивании волков с собаками бывает плод, да еще плод потомственный?!}. С начала апреля по июнь месяц постоянно находят новые пометы волченят. Волчица, чувствуя приближение своего разрешения, заранее приискивает удобные места для своего гнезда. Именно в местах гористых, она обыкновенно делает его в утесах, где-либо в щелях, под плитами или под большими камнями. В местах просто лесистых и ровных она приготовляет гнездо в глухих чащах, в лесных островах, или колках; скусывает зубами прутья, разворачивает камни и выкапывает яму для спокойного логова. В местах же степных или луговых она приискивает хотя небольшие овраги или горки с небольшими логами, отыскивает норы других животных, так, например, в здешнем крае преимущественно тарбаганьи норы (о тарбагане или здешнем сурке, будет сказано в своем месте), разрывает их попросторнее, так, чтобы в отверстие могла свободно пролезать сама. Во всяком случае волчица в гнездо свое натаскивает много мху, травы, шерсти – словом, разной разности и делает спокойное логово.

Волчица, смотря по возрасту, обыкновенно мечет по 5, 6 7 и даже 9 волченят, но никогда не меньше трех. Молодые волчата родятся слепые и через несколько дней проглядывают. Сначала мать их кормит молоком, что продолжается до 6 недель; когда же молодые подрастут и проглянут, она приносит им понемножку мяса и, пережевав его хорошенько сама, кормит их. Потом начинает носить молодым живых мышей, рябчиков и других животных, нарочно пускает их перед детьми и тем приучает к тому, чтобы они сами ловили их, причем волченята обыкновенно сначала играют с несчастными, а потом с жадностию пожирают. Молодые волчата во время отсутствия матери любят выползать из норы, чтобы поиграть и полежать на солнышке, но в дождь и во время сильного ветра они постоянно находятся в норе. Весело издали смотреть на них, когда они, не замечая неприятеля, играют возле норы, но лишь только завидят человека или собак, тотчас один за одним, перебивая друг друга, полезут в нору. Покуда волчата малы, мать большую часть суток проводит с ними в норе и далеко не отходит, если и отправится на промысел, но когда они подрастут и потребуют больше пищи, тогда редко можно застать волчицу с ними в гнезде; она почти постоянно на промысле, потому что ей трудно кормить своих до крайности прожорливых детей. Когда волчата подрастут настолько, что в состоянии следовать за матерью, волчица начинает их водить с собою к речкам, ключам, родникам, сначала ненадолго, и скоро отводит их на логово. Когда же молодые будут месяцев полуторых или двух, тогда уже волчица оставляет гнездо и водит детей с собою до тех пор, пока снова не придет время к течке, или до тех пор, пока они сами в состоянии будут прокармливаться. Но, оставя гнездо, она сначала выводит их в лесные опушки, в острова и в колки, оставляя их там на день, а сама отправляется на промысел; по ночам же водит везде и приучает ловить добычу. Неприятно смотреть на волчицу во все это время выкармливания детей: она истощает (похудеет) до того, что видны издали ребра, сосцы отвиснут почти до полу, шерсть на ней висит клочьями, ибо она в это же время линяет, то есть меняет свою зимнюю шерсть на летнюю, более легкую, короткую и менее пушистую. Шкура ее в это время почти негодна к употреблению, зато шкурки молодых волчат крепки, мягки и пушисты.

Беда, если около какого-нибудь селения есть два или три волчьих гнезда: почти ежедневно начнут исчезать то ягнята, то телята, то свиньи{ Познакомлю читателя со здешними названиями домашних животных. Так, свиней здесь зовут чушками; кладеных баранов – ыргёнами; некладеных – куцанами; дворовых коз: козу – яманухой, а козла – яманом; телят по второму году – баракчанами; верблюда – тыменом и проч.}.

Надо заметить, что волчица в то время, когда у нее есть молодые, чрезвычайно зла и гнездо свое защищает нередко до последней крайности, не знает страха и бросается на все. В помете обыкновенно бывает больше самцов, нежели самок, – такова природа почти относительно всех животных. Я слыхал от здешних охотников, что иногда волчица гонится (вяжется) только с одним волком, бегает с ним постоянно вместе и будто бы самец даже помогает самке при выкармливании молодых. Один из достоверных промышленников говорил мне, что он однажды нашел волчье гнездо, достал молодых и подрезал им всем сухие жилы на задних ногах, отчего ноги у них свело в виде крючков, так что они ходить не могли, но только ползали. В то же время волчицу он убил, а молодых перенес в лесной колок и оставил живыми. Потом, уже позднею осенью, когда выпал снег, он отправился отыскивать волчат, которые, по его предположению, не должны были уйти из колка; и действительно, по следу на снегу он их скоро нашел, застал с ними старого волка, который долго защищал их, как нежная мать, но пуля сразила его около волчат, которые уже были большие, с хорошей шкурой и с согнутыми ногами. Надо полагать, что волк-самец помогал молодым волчатам в пище.

В 185… году я жил в 3-м руднике Нерчинского горного округа и нередко слыхал, что волки сильно обижают жителей рудника, таская чуть не из дворов домашних животных. Наконец в один прекрасный день в начале июня приходят ко мне несколько человек и просят меня отправиться с ними на охоту, говоря, что они знают волчье гнездо, но одни, без хорошего охотника боятся идти его разорять и потому обращаются ко мне, как к охотнику. Я, конечно, обрадовался такому приглашению, скорее собрался, взял с собою двух человек и отправился. Сначала мы долго ходили попусту и разыскивали гнездо, но все безуспешно. К несчастию, стал накрапывать маленький дождик; мы отправились в небольшую падь под названием Карабичиха и вскоре нашли разрытую тарбаганью нору, в которой никого не было, только кругом заметны были на песке волчьи следы. Сначала мы думали, что это гнездо, однако по всем нашим розыскам догадка наша не подтвердилась, и мы наконец убедились, что тут волчица только хотела сделать гнездо, но, вероятно, отыскала другую нору, более удобную. Несмотря на нашу неудачу, мы пошли дальше, громко разговаривая, и думали уже возвратиться домой, как вдруг к нам навстречу выбежала волчица, громко завыла, бросилась от нас в сторону и скрылась за небольшой горкой. Мы догадались, что она выбежала из гнезда, бросились скорее разыскивать и вскоре нашли другую разрытую тарбаганью нору, в которой и было сделано волчье гнездо. По тщательному нашему розыску оказалось, что дети находились в одном из боковых отнорков. Мы стали копать яму к этому отнорку и, когда до него добрались, заткнули прочие отнорки, разложили курево (дымокур) из аргала (сухого конского кала) и начали вдувать едкий дым его в отнорок, где были волчата. Скоро застонали и закашляли под землею молодые; вдруг в это время тихонько прибежала к нам волчица и с остервенением бросилась на нас; я схватил ружье и хотел положить ее с одного выстрела, но ружье осеклось, а волчица подбежала вплоть к одному из копавших и хотела схватить его, но тот не потерял присутствия духа и поймал ее за уши, но удержать не мог; волчица, вырвавшись из рук, с воем бросилась от гнезда. Мы продолжали работу и вскоре после этого вытащили двух волчат, едва переводивших дыхание, положили их на траву и начали крючком доставать других волчат, которые стонали в отнорке; вдруг волчица снова подбежала к гнезду сажен на 15, но, заметив, что я схватил ружье, снова убежала и завыла страшным, отчаянным голосом; я выстрелил по ней вдогонку из винтовки, но пуля, не долетев до нее, ударила в землю. Между тем добытые нами волчата стали мало-помалу пошевеливаться и наконец совсем ожили, плотно прилегли к земле и закрыли глаза, как бы мертвые, изредка поглядывая на нас вполглаза. Я нарочно из любопытства взял обоих волченят, связал их за задние лапы платком, отнес сажен на 10 в сторону и положил на землю, а сам спрятался. Спустя несколько минут, когда все приутихло, волчата стали поглядывать почаще и наконец, никого не видя около себя, сначала поползли, а потом, привстав на ноги, бросились бежать; я скорее кинулся за ними, и, когда стал их догонять, они тотчас припали и защурили глаза, как будто это не их было дело. Подобных проделок они делали много. Когда я за ними посылал собаку, они огрызались на нее и ворчали. Какая врожденная хитрость и злость, а между тем они были еще с небольших щенят! Мы добыли еще четырех волчат, двух живых и двух задохшихся от дыма, собрались и хотели уже отправиться домой, как вдруг сажен за 200 от нас снова появилась волчица, но уже не одна, а с волком, они оба сели рядом на отклоне горы и затянули пронзительный, раздирающий душу дуэт. Я взял винтовку и отправился к ним в обход, но они меня заметили и убежали. Как видно, и тут волк принимал участие в детях. Между тем стало смеркаться, дождик шел ровным ситом, на небе темнело все более и более; наконец послышались сначала отдаленные перекаты грома, а потом тотчас за молнией стали раздаваться порядочные громовые удары… Гроза приближалась. Дождик полил как из ведра. Мы поторопились, собрали добычу в мешок и пешком, скользя и спотыкаясь, поплелись домой. Волк и волчица всю дорогу, почти до самой окраины селения, бежали за нами чуть не по пятам и выли страшно и неприятно… Едва-едва, усталые, голодные, промокшие до костей, добрались мы до дому уже поздно вечером. Странно, что все шесть волченят, которых мы добыли, были все самки!

Если кому-либо когда-нибудь случится найти волчье гнездо с молодыми волчатами в отсутствие волчицы и если в то самое время нельзя добыть волчат, например в таком случае, когда гнездо сделано не на поверхности земли, а, положим, где-нибудь в утесе, под камнем или, наконец, в норе, и с собой нет никакого инструмента, то отнюдь не следует его оставлять так, просто, с тем, что, дескать, завтра приду с необходимыми вещами и добуду молодых. Но надо лаз в гнездо завалить камнями, около гнезда натыкать несколько белых заостренных палочек, на их кончики насадить хлопков или тряпочек, вымаранных в ружейной грязи (которая накапливается внутри ствола от сгорания пороха) и в самом порохе, выстрелить около гнезда из ружья – словом, сделать так, чтобы около него пахло порохом, и тогда уже оставлять гнездо. В противном случае волчица тотчас заметит, что около ее гнезда был человек, и немедленно уведет молодых в другое место, а если они так малы, что следить за нею не в состоянии, то она перенесет их сама, во рту, в безопасное место, если же отверстие гнезда не забросать камнями, то волчица, боясь подойти ближе к гнезду, притом же слыша запах пороха и видя заостренные палочки, начнет манить детей голосом, они тотчас вылезут из гнезда, и тогда мать их тоже уведет в другое место. Во всяком случае, когда добудешь молодых, не снимай шкурки и не сожигай мяса волчат около гнезда, как это делают многие, а отнеси подальше, куда-нибудь в сторону, еще лучше – домой, и там распорядись с добычей как хочешь; в противном случае волчица, найдя трупы своих детей, может взбеситься и в этом случае наделать много вреда всему околодку. Бешеный волк ничего не разбирает, ничего не боится и, как всякому хорошо известно, нападает на все решительно.

Волк очень силен в сравнении со своей величиной; нередко он, схватив зубами, тащит на спине целого барана, не допуская его до земли, и притом с такою быстротою, что человек его догнать не в состоянии; хорошие собаки или меткая пуля только могут заставить его бросить свою добычу. Волк кусается жестоко и тем язвительнее, чем он видит меньшее сопротивление. Зубы его в состоянии раздробить огромные кости, а желудок не замедлит переварить их. Волчий кал походит на собачий, только всегда почернее и с шерстью, потому что волк пожирает свою добычу со шкурой. Аппетит волка до того удивителен, что он в состоянии съесть за один раз теленка или дикую козу ^{9} , не оставив ни одной шерстинки, тогда как эти животные, как известно, не меньше его.

Волк не так нуждается в пище, как в питье; голодом он может пробыть дней пять и более, но пить ему необходимо ежедневно. Волк мало отдыхает, по большей же части он находится в движении и рыщет везде, где только надеется добыть себе пищу. Сон его более походит на чуткую дремоту; он спит и, кажется, все видит и слышит… Крик ворона чрезвычайно знаком волку, он только и слушает, не каркает ли где-нибудь ворон, и никогда не ошибется, если ворон кричит по-пустому.

Ухо волка хорошо знакомо с мотивами голоса вещуна-ворона; он знает, когда тот найдет какой-нибудь труп, ибо закаркает особенным образом. Нередко ворон вместе с волком насыщаются одним и тем же трупом; зато и ворон, в свою очередь, пользуется волчьим промыслом и доедает волчьи объедки. Волк отдыхает преимущественно днем, забиваясь в лесные колки, в кустарники около селений и проч., притом избирая такие места, откуда ему удобно следить за движением скота, а в лесу за зверями или птицами; ночью же постоянно он рыщет. Волк одарен отличным зрением, слухом и, главное, обонянием. Носом он слышит дальше, чем может видеть глазами.

Человека волк узнает тотчас, в каком бы он положении ни был, хотя вовсе без движения. Запах от падали он слышит по ветру верст за восемь; самих животных чует издалека и следить их нередко по нескольку дней сряду. Волк неутомим, и затравить его собаками довольно трудно. На животных которые в состоянии сопротивляться, например изюбров, лошадей он нападает с осторожностию и смел только с беззащитными животными. Летом волка редко можно увидеть, потому что он в то время по большей части живет в лесах и пищи ему достаточно. Мало того, что он ест всякое мясо, как падаль, так и свежее, но он еще большой охотник до ягод; так, например, голубицу он ест в большом количестве. Молодых тетеревей, глухарей, рябчиков, куропаток и перепелят он тоже много истребляет, равно как и старых, особенно маток, которые сидят весьма крепко на яйцах; при этом он долго подкрадывается к ним, иногда даже ползет, как собака, потом вдруг бросается и схватывает несчастных на месте; таким же образом волки поступают с молодыми анжиганами (дикими козлятами), находя их чутьем на логове. Многим известно, как тетерева, глухари и рябчики зимою спят, зарывшись в снегу. Вероятно, многим охотникам случалось неоднократно видеть такое ночевье упомянутой дичи. Мне часто случалось рано утром наезжать или находить на такие места. Невольно пугаешься, когда вдруг, совершенно неожиданно, из-под самых ног стая рябчиков, тетеревей и в особенности глухарей тяжело подымается из-под снежных своих домиков, зашумит крыльями и обдаст тебя с ног до головы снежной пылью. Понятно, что волки и в особенности лисицы, тихонько подкравшись к таким ночлегам, без особого затруднения хватают добычу на месте, не давши и проснуться, как говорится.

Зимою пищи для волка в лесах меньше, добыча делается трудная, и тогда-то вот мучительный голод заставляет волка чаще показываться на глаза человеку, потому что необходимость принуждает его проживать поблизости селений, около которых он скорее может достать себе пищу. То он стянет где-нибудь поросенка или уведет свинью, то утащит собаку, найдет вывезенную падаль – словом, питается всем тем, что плохо лежит. Если же и этого нет, он решается нападать на овчарники, залезает в дворы, душит все, что ему попадется, без различия и границ в этом случае не знает. Часто случается, что он, разлакомившись свежинкой, запоздает, и тогда хозяин нередко убивает его дубинкой или прикалывает вилами в стае (хлеве) на месте преступления… Мучительный голод заставляет его есть даже мох, древесные почки, кедровые орехи. Волки, как и все породы собак, подвержены многим болезням. Для очищения своего желудка от осколков костей он, подобно собаке, ест траву.