Текст книги "Чудовища в янтаре. Дыхание мороза"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Двое агентов ввели человека, одетого и в самом деле как небогатый дворянин, тычком усадили на стул и улетучились. Сварог разглядывал его, пытаясь составить первое впечатление. Лет за пятьдесят, в волосах изрядно проседи, благообразный, даже интеллигентный вид, физиономия, вот чудо, словно бы даже исполнена некой строптивости – ну, такую хворь тут быстро лечат…

– Мне представляться? – спросил Сварог.

– Нет необходимости, – мрачно ответил мэтр.

– Тем лучше, – сказал Сварог. – Значит, знаете и о кое-каких моих способностях отличать правду от вранья… Инсари – это ваше настоящее имя или последняя фамилия?

– Настоящее, – он с некоторой даже гордыней задрал подбородок. – Не вижу причин стыдиться своего честного имени.

– Вы его таковым полагаете? – небрежно спросил Сварог.

У него были все основания так держаться. Интагар, предпринявший поиски со своего верного компьютера, обнаружил только одного Инсари, к которому мог прилагаться титул мэтра.

– Не пойму, чем я мог его запятнать.

– Вот тебе раз… – сказал Сварог. – Вы ведь тот самый Инсари, что был профессором биологии в Ремиденуме? Вот видите… А как же насчет той истории, из-за которой вас уволили из университета и лишили звания члена Сословия Совы? Она вас никоим образом не запятнала?

Инсари выпрямился на шатком стуле:

– Это был смелый научный эксперимент! Дерзкий, конечно, но это не впервые в истории науки…

– Но люди-то умерли, – сказал Сварог. – Двое…

– Это были простой поденщик и убогий мастеровой. Да, не повезло. Но при удаче можно было продвинуться вперед, вылечить не одного и не двух. В науке мертвые порой необходимы.

– А они были с этим согласны? Насколько я знаю, операции вы провели на свой страх и риск, вопреки прямому запрету руководства кафедры.

– Чинуши с окостеневшими мозгами, боявшиеся всего нового! Озабоченные лишь жалованьем и медалями!

Сварог присмотрелся к нему. Чем-то этот тип ему напоминал иных уличных ораторов во время перестройки, в те времена ушедшие, теперь почти былинные – разве что патлы не растрепаны и слюна изо рта не брызжет. Повадки совершенно те же. И образ мыслей тот же, что нередко встречается – в том числе в последний раз не так уж давно, за облаками.

– Понятно, – сказал Сварог. – Существует только одна святыня – ее величество, она же и богиня – Наука. Познание – смысл жизни и высшая ценность. В сравнении с ним ничего не стоили случайные жертвы, в особенности, если они самого подлого звания…

– Вы очень точно все изложили, – сказал мэтр с тенью насмешки. – Именно так и должно обстоять.

Ледяной Доктор и Брашеро, о которых ты никогда в жизни не слышал, тебе аплодировали бы, подумал Сварог. Хорошо еще, что вам таким, имперским и земным, нечасто выпадает случай встретиться… хотя иногда выпадает все же.

– Дерзость мысли, творческий полет фантазии, совершенно не стесненный этикой и моралью… – сказал он. – И великое множество людей, насквозь приземленных, которые этого не одобряют. Ладно. У меня нет времени с вами дискутировать на высокие темы. Поговорим как раз о приземленных. И ходить вокруг да около не будем. Вы мне должны рассказать все, чему были свидетелем в замке герцога. Что-то мне подсказывает, что вы там были на вторых ролях, но тех, кто играл первые партии, у нас все равно нет… Пытошную вам показали во всех деталях?

– Пытки нынче запрещены.

– А в Глане, насколько мне известно, нет, – вкрадчиво сказал Сварог. – Доводилось слышать?

Вот теперь жреца высокого познания проняло, да… И все же он изо всех сил старался хранить гордое самообладание. Судя по лицу, с ним-то не проделали той процедуры, что позволяет не бояться боли, хоть на куски режь. Означает ли это, что все творившееся в замке – чисто земного происхождения? Ни в чем нельзя быть уверенным, Брашеро это умение давал лишь своим ближайшим сподвижникам…

Сварог и здесь хотел сэкономить себе время. А потому по его сигналу в комнату вошли те самые молодые люди – двое, несуетливые, с экономными движениями профессионалов. Сварог смотрел скучающе: процедура была насквозь знакомая: небольшой футляр, пробирка с розовой жидкостью, клиент пытается трепыхаться, но у этих ребят не забалуешь, приходится проглотить все до капельки. Поклонившись Сварогу, оба вышли. Мэтр, закинув голову и зажмурив глаза, прислушивался к своим ощущениям.

– Не надо морщиться, – сказал Сварог. – Сам я, конечно, не пробовал, но меня заверяли, что жидкость безвкусная, как вода. Это не яд, конечно. Это «эликсир правды», и вы теперь не сможете произнести ни словечка лжи. Это гораздо гуманнее пыток, не правда ли? Особенно когда имеешь дело с ученым человеком… Когда что-то спрашивают, солгать никак нельзя. Итак… Предпочитаю начинать сначала. Вас выставили и из Ремиденума, и из Сословия, вы проели сбереженья, продали дом, потом как-то незаметно исчезли с глаз… Куда направились потом?

– В полуночное Ронеро, – сказал Инсари с таким видом, что охотно хлопнул бы себя кулаком по губам, если бы это помогло.

– Подальше от Равены? – понимающе спросил Сварога.

– И это тоже, – ответил Инсари угрюмо. – У меня там жила тетушка, она оставила наследство. С десяток деревень. Что вы так смотрите? Золотой пояс я не сам себе присвоил, я и в самом деле дворянин из младших сыновей, а дворянства меня никто не лишал. Земли были доходные – овцеводство, шерстяные мануфактуры. Добавив деньги от продажи дома в Равене, можно было прожить более-менее достойно. Если бы Багряная палата не замаячила на горизонте…

– А она-то при чем? – с любопытством спросил Сварог. – Ваши… забавы, когда вы погубили двух человек, в ее ведение никак не входили. Я интересовался по другому делу, в прошлом году… Такие вещи рассматривает Карный кодекс. Вот только ваше почтенное Сословие в таких случаях предпочитает не выносить сор из избы, и от провинившихся избавляется тихонечко, вот как от вас. Благо пострадавшие были бедны и не могли рассчитывать на хорошего адвоката… Или вы и там, в глуши, что-то наворотили?

– Как вам сказать… – с тем же угрюмым выражением лица ответил Инсари. – Я купил по случаю очень интересный документ… и пытался сделать гомункулуса, а вот это уже подлежит рассмотрению Багряной палатой…

Сварог с великим трудом подавил протяжный зевок – и из-за позднего времени, и оттого, что услышал про гомункулуса (попытками сотворить коего здесь когда-то увлекались не меньше, чем на Земле в Средневековье…). Вот только поддельных рецептов ходило не меньше, чем фальшивых «карт с кладами». Отец Алкес говорил: за последние полсотни с лишним лет с подлинными рукописями его учреждение не сталкивалось. Правда, за саму попытку гомункулуса изготовить полагался солидный штраф и высылка на Стагар.

– И дальше?

– Собрал все деньги, какие нашлись, драгоценности и бежал в Снольдер, – сказал мэтр. – Здесь как-то спокойнее живется ученому человеку вроде меня…

Ну да, разумеется. Снольдер в некотором смысле был пионером вольнодумства и либерализма. Аналога Багряной палаты здесь не существовало, а делами по колдовству занимался светский суд. К тому же «Кодекс о черной магии и зловредном ведовстве» был урезан примерно на три четверти по сравнению с другими державами. Сварог до сих пор этим не заморачивался: потому что в результате неведомо каких событий повальное бегство колдунов и ведьм неизвестно куда затронуло и Снольдер полной мерой. И надо же, в ста лигах от Латераны…

– Дальше, – сказал Сварог.

– Прижился по эту сторону границы. Удачно вложил деньги в одну речную компанию. Перевозки грузов. Ну, и потихоньку лечил людей травами. Не смотрите так, я не шарлатанствовал – еще студентом прошел курс траволечения, а чтобы им заниматься, врачебный диплом не нужен, спросите знатоков. А примерно через полгода ко мне приехал мэтр Балард. Он откуда-то знал про мою неудачу в Равене, ругал тамошних консерваторов и тамошние законы, не позволяющие ученому удовлетворить страсть к познанию…

– И вы размякли? – усмехнулся Сварог.

– Немного. Всегда приятно слышать похвальные слова.

– Даже когда речь шла об обстоятельствах, подобных вашим?

– Я этим занимался не из каких-то низменных побуждений, а из страсти к благородному познанию! – воскликнул Инсари с фанатичным огоньком в глазах. – Балард… Мы как-то сразу почувствовали друг в друге родственную душу. Взгляды на науку и познание прямо-таки совпадали…

– И он, как я догадываюсь, сделал вам некое предложение?

– Да, вот именно. Он сказал, что знает богатого магната, давно покровительствующего ученым занятиям, в частности, в моей области. Балард как раз устроился к нему на службу, требовался помощник, и он предложил мне…

– Надо полагать, за хорошие деньги?

– Одно другому не мешает, – прямо-таки огрызнулся Инсари. – Великий Родамонт владел тремя поместьями, но это ему не мешало делать эпохальные открытия. Деньги даже помогают в иных случаях, нищий гений немногого добьется, особенно там, где необходима хорошо оборудованная лаборатория, которую за медные гроши не купишь. Или вы не согласны?

– Ну, в принципе, согласен, – сказал Сварог. – И вы приехали к герцогу Латери… Дальше я и сам могу рассказать. Лаборатория там была великолепная, вы сами помогали ее обустраивать, а вот потом, когда в ваш «сосудище» бросали живых младенцев… Вас такие эксперименты не насторожили?

– А почему они должны были меня насторожить? Балард заверил, что с ними ничего не случится, что они останутся живы, а эксперимент, хотя и затянется на полгода, даст поразительные результаты. И он оказался прав! – едва ли не крикнул Инсари с прозрачными и пустыми глазами фанатика. – Я со временем почти понял, что он делает – справедливости ради, далеко не все, на три четверти, примерно, но и этого было достаточно! Это большая честь – оказаться помощником такого ученого! Они…

– Знаю, – сказал Сварог. – Когда их принесли, они были девочками. За эти полгода превратились в юных девушек… вот только с мужскими причиндалами вместо тех, какими их снабдила природа.

– Я же говорю, результат был поразительным! Я еще не во всем разобрался, но Балард вдобавок ко всему смог ускорять время. За это время они выросли! Выросли, понимаете? Почти все время спали, только в последние пару месяцев стали открывать глаза, ненадолго, правда, но они нас видели, смотрели осмысленно. И когда мы их оттуда достали – конечно, заранее отослав подмастерьев, им не полагалось такого знать – обтерли, дали платья, заговорили… Это были вполне полноценные люди, ни следа слабоумия, как Балард и предсказывал. Совершенно нормальные девушки… ну, если не считать того, что их от девушек отличало…

– И герцог забрал их к себе? – понятливо подхватил Сварог. – А для чего, вы не интересовались?

– Ну, у него там вечно какие-то развлечения, – прямо-таки пренебрежительно махнул рукой Инсари. – Девочки, мальчики… Какое мне, в конце концов, дело? Меня как-то не интересуют постельные развлечения человека, без колебаний выделяющего такие деньги на науку.

– Науку? – прищурился Сварог. – А вы нигде не читали и никогда не слышали, что такие создания именуются «белины»? И производят их на свет люди под названием Черные Алхимики?

Вот сейчас мэтру особенно хотелось смолчать, по исказившемуся лицу видно. Но он, конечно же, не смог. Прямо-таки с бесстрастностью робота продолжал:

– Читал когда-то… Слышал кое-что… Но какая великолепная биология! И не она одна, речь там идет как минимум еще о двух науках, к тому же ускорение времени… Сдается мне, этого и в Империи не умеют, не так ли? И еще один важный момент. Мы с Балардом не нарушили никаких снольдерских законов. «Кодекс о черной магии и зловредном ведовстве» карает только тех… именуемых Черными Алхимиками, кто, я дословно помню, «изготовляет противоестественных монстров, предназначенных для причинения человеку смерти или калечений». Балард мне показывал Кодекс. Именно так и написано. Эти… девушки около полутора лет в замке, но я не слышал, чтобы от них кому-то приключилась смерть или хотя бы калеченье. Подумаешь, участвуют в забавах герцога… а я получил прямо-таки бесценные знания, и на этом не должно было кончиться…

На воротах бы вздернул, подумал Сварог. «Какая великолепная биология!» «Какая великолепная физика!» Такие субъекты и в разных мирах одинаковы…

– Потом вы провели еще один эксперимент, – сказал он, старательно отгоняя невольную брезгливость. – И вот он-то интересует меня гораздо больше. Кто принес ребенка?

– Понятия не имею. Какая-то женщина. Плащ до пят, капюшон нахлобучен… У меня создалось впечатление, что она из благородных. По крайней мере, герцог с ней так держался, хотя с простым людом хамоват… Она сама опустила ребенка в сосуд. И потом появлялась два-три раза в месяц, осматривала растущую и уходила…

– Растущую? Это была девочка?

– Да, как и в прошлый раз. Вот только эта за пять месяцев нисколечко не изменилась. Все женское осталось при ней.

– Пять месяцев? – впился в него взглядом Сварог. – Подмастерья показали единодушно, что она провела там шесть…

– Все правильно, шесть, – Инсари словно бы чуть смутился. – Понимаете, через пять месяцев Балард закрыл и сосуд плотным сукном, прикрепил его так, что ничего нельзя было разглядеть внутри. А подмастерьев за занавес не пускали с самого начала. Я делал все необходимое, заливал и засыпал реактивы, в нужный момент на нужное время подключал электричество и эти странные ящики… Балард так и не сказал, что там, обещал полностью посвятить во все позже. И доставали ее из сосуда ночью, я не видел, кто и когда.

Пришел утром – а занавес и сукно с сосуда сняты, сосуд пустехонек. Прошло две недели, а я так ее и не видел во дворце, хотя тех трех встречал часто. Мне не было доступа только в то крыло, где помещаются личные покои герцога, а они жили в другом, для… особо доверенной прислуги… ну, вы понимаете. Со стороны и не узнать, кто они такие – девушки и девушки: походка, фигура, голос, лицо… Но эту, четвертую, я больше никогда не видел. А спрашивать не стоило – Балард меня с самого начала просветил, что любые вопросы могут оказаться чреватыми, вплоть до самого худшего. Ну, ничего удивительного: эти провинциальные магнаты – та еще публика… Лучше не рисковать.

Сварог усмехнулся:

– А вы не боялись, что вас по миновании надобности отправят в те края, где нет ни денег, ни науки?

– В первые месяцы – да, – сказал Инсари. – А потом как-то привык. Ни о чем таком не думал, предстояла еще работа…

– А вот теперь – врете, – сказал Сварог. – Слышали, может, что я могу определять, когда мне врут?

– Ходили слухи… Значит, правда…

– Ну?

– Месяц назад, когда сосуд закрыли и от меня, снова появились такие мысли. Не знаю уж, почему ее от меня закрывали, но подозревать начал, что свидетелей герцог может и не оставить… кроме Баларда, кто его знает, он-то явно был очень доверенным, да и все знания исходили от него. А я у него многому научился, не знаю, как насчет той, четвертой, а эту… белину я сейчас мог бы сделать и сам… хотя нет, я так и не узнал, что было в тех ящиках. Уж безусловно не источники электричества – выглядели иначе, подключались по-другому. Балард обещал, что при следующей работе он абсолютно во все посвятит, но кто его знает, как могло обернуться. Так что я недели две готовился и осматривался – нам с Балардом ведь разрешали гулять по парку, только за ворота не выпускали. Присмотрел конюшню – верхом я ездить умею – прикинул все. Риск, конечно, но если они и в самом деле хотели убить всех четверых, а то и Баларда, кто его знает, герцога, какие у него были планы… Может он получил все, что хотел? Балард ведь был нанятым, вроде меня, он как-то проговорился, что жил в замке всего две недели… С точки зрения закона он ничего дурного не совершил, но неизвестно, как может обернуться, если совсем недалеко – король Сварог, и не просто король… – он покосился на Сварога определено боязливо.

– А о чем еще Балард… проговаривался?

– Если подумать, ни о чем. Представления не имею, кто он такой, откуда. Один раз только крепенько перебрал, вот и слетело с языка. Вообще человек был страшно замкнутый, все разговоры – о еде, вине, извините, о девках… ну, и ученые разговоры насчет того, что в подвале.

– Ну, а о его самоубийстве что думаете?

– Представления не имею, что и думать. Так неожиданно все случилось… Не знаю, гадать не берусь…

– А о самоубийстве герцога?

– Что, он тоже? Ничего не понимаю. В конце концов, по снольдерским законам оба неподсудны… как и я, – добавил он не без намека. Уж герцога-то хороший законник мог без труда выдернуть. Разве что последовало бы старое королевское «закон уснул»…

Могло и последовать, подумал Сварог. Но не обязательно оно. Герцог забавлялся не сам по себе, он был связан с кем-то посторонним – и тот вербовщик, и загадочная женщина, лица которой никто не видел, и не менее загадочная четвертая. Которую прятали даже от этого обормота… Зачем? И кто еще в игре?

– Сколько на вид лет было этой четвертой, когда вы ее видели в последний раз? – спросил он, чувствуя, что деловые вопросы у него иссякают.

– Я так прикидываю, лет двенадцать. Все, что надо, уже круглилось.

– Так… – сказал Сварог, отчаянно пытаясь ухватить хоть какую-то ниточку. – А через месяц она должна была выглядеть на все шестнадцать?

– Может, и чуточку старше. Конечно, если судить по тем трем, – торопливо добавил Инсари. – Гадать не берусь.

Может быть, тут и зацепка? – подумал Сварог. За неимением пока других версий? Иногда шестнадцатилетняя на себя двенадцатилетнюю не всегда и похожа. Может, эти предосторожности для того, чтобы Инсари не смог потом описать ее шестнадцатилетней?

Ну, в конце концов уж двенадцатилетнюю-то он описать сумеет – если забрать его наверх и пустить в ход усовершенствованную аппаратуру? Давшую отличный результат с Вердианой, а еще раньше – с компанией Брашеро? Воспоминания Вердианы интересовали только врачей и кое в чем – его самого. А вот когда взялись за Брашеро и его сообщников, удалось арестовать еще трех яйцеголовых из Магистериума, помимо тех двух…

И еще одно предположение из категории шальных… Быть может, герцог и мэтр Балард покончили с собой, потому что тайна была слишком велика? И есть некто, кого они боялись пуще смерти, больше, чем ареста и всего последующего? Почти при таких же обстоятельствах пошел на самоубийство доктор Молитори… Совпадение или нет?

В общем, образ двенадцатилетней – тоже неплохой улов. Компьютеры и чуточку состарят лицо, и откроют глаза, если Инсари видел ее только с закрытыми…

Он молчал, и Инсари это явно напрягало.

– Да, вот что, – сказал Сварог. – Вам случалось видеть эту, четвертую, с открытыми глазами?

– Конечно, – с некоторой даже радостью ответил Инсари. – Я же рассказывал, они все ненадолго просыпались, иногда подплывали вплотную к стеклу, глаза были осмысленные, вполне…

Есть шансы, подумал Сварог. Только где ж ее искать-то? Представления не имея, где она может быть, и зачем ее вообще впустили в наш мир, где поганых тайн и так хватает?

– Ваше величество… – протянул Инсари прямо-таки умоляюще.

– Догадываюсь, – прервал его Сварог. – Пощады, милости, снисхождений и всего такого прочего… Там посмотрим. Не вижу пока причин карать вас люто, так что ни пугать карами не стоит, ни давать надежду. Там видно будет. Сейчас отправитесь еще на один допрос… да не тряситесь вы, как овечий хвост, это будет совершенно безболезненно. Вот после него у вас появятся смягчающие обстоятельства.

Выглянул в коридор, где на расшатанных стульях смирнехонько сидели бок о бок Интагар с Брагертом – Брагерт, конечно же, не упустил случая затесаться туда, где происходило что-то в стиле «плаща и кинжала». Его Сварог и поманил:

– Отведите его в мой брагант. Я только запрошу замок, прилетели ли эксперты, и приду.

Брагерт ухмыльнулся:

– Ну, ступайте, господин Черный Алхимик…

– Я не…

– Ступайте, ступайте, – подтолкнул его Брагерт. – Всякий говорит, что он – не он. Там разберемся…

Они направились к выходу – Инсари форменным образом плелся: неизвестность всегда страшит – Брагерт легонько придавал ему ускорение кулаком в поясницу. Прежде чем они скрылись из виду, Сварог сделав Интагару знак подождать, вернулся в комнатку и достал «портсигар».

Включить не успел – «самоцвет» на крышке запульсировал белым.

Выслушав рапорт, Сварог присел на край стола, зло выдохнул сквозь зубы:

– Дела…

Эксперты еще не появились, а все остальные покинули подвал, потому что делать там больше было нечего. Оставили на всякий случай двух часовых у входа – чисто по привычке, потому что обитателей замка сцапали всех до одного, и никакой угрозы ждать не приходилось.

Часовые не пострадали – только дверь распахнуло словно бы порывом синего ветра, и оттуда на миг полыхнуло неяркое розовое сияние. Оба держались молодцом – уже через пару мгновений кинулись вниз по ступенькам. И обнаружили там пустой подвал, засыпанный слоем мелкой розовой пыли, достигавшей щиколоток. Все словно бы испарилось в беззвучной вспышке: оборудование, столы и подставки-треножники, аккумуляторы и загадочные ящики…

Дежурный прерывающимся голосом твердил что-то про инструкции, указания и распоряжения.

– Ждите экспертов! – рявкнул Сварог. – Пусть сделают, что могут! Кроме подвала, ничего не пострадало?

– Ничего… Никто…

– Выводите всех пленных, грузите в виманы – и наверх! – распорядился он. – Всем распоряжается лорд Аркейн, мой заместитель! Конец связи.

Он не видел необходимости мчаться туда самому – что бы он там обнаружил, ускользнувшее от пытливого взора экспертов (они вот-вот должны прибыть) и чем руководил бы? Со срочной эвакуацией справятся и без него, будем избегать «синдрома штурвала» насколько возможно…

Дверь бесцеремонно рванули на себя. Брагерт, на себя не похожий, закричал с порога:

– Командир! Там, на посадочной площадке…

Ни о чем не спрашивая, Сварог бросился за ним, прогрохотал по лестнице наверх, бросился к площадке – довольно большой, окруженной символической, по колено, оградкой с несколькими проходами. В четырех местах тусклым гнилушечьи-зеленым светом горели видимые только вблизи линии – это обозначали себя невидимые браганты, что бы кто-нибудь ненароком не налетел и не разбил нос.

И у ближайшего прохода лежал ничком человек. Не стоило и спрашивать, кто это – коли уж они ушли вдвоем, а Брагерт вернулся один, он ни за что бы не бросил подконвойного…

Брагерт грязно выругался сквозь зубы.

– Без лирики, – сказал Сварог. – Что случилось?

– Он шел впереди меня, на два шага, как подконвойному и полагается, когда был возле самого прохода, ударила короткая синяя молния. Излучатель типа «Блик», тут и гадать нечего. Прямо в лицо. И тут же один прямоугольник погас – брагант взлетел. Остался невидимым, конечно. Я не мог стрелять – куда? В кого? У меня не было «нокто», а простым глазом…

Сварог и сам знал, что невидимый брагант не увидит простым глазом и лар. Сцена из гангстерского фильма – вот только и фильмы порой берут сюжеты из жизни… У Сварога больше не было свидетеля, из чьей памяти можно извлечь лицо загадочной «четвертой» – не для того ли и затеяно? Другой мотив пока что в голову не лезет.

Разумеется, это кто-то свой. Разрушение лаборатории еще можно списать на неизвестные до конца возможности Черных Алхимиков, но только свой, лар, мог прилететь сюда на невидимом браганте и пустить в ход «Блик». Значит, есть некто и не только на земле – ну что же, мы выловили не всех, замешанных в те или иные заговоры…

И где теперь его искать? Под облаками нет службы слежения, фиксировавшей бы передвижения ларов, хотя Канцлер недавно говорил, что ее следовало бы создать на всякий случай – но все осталось на стадии разговоров…

Мысли лихорадочно прыгали. Его ведь и не вычислить, по крайней мере, в короткие сроки: в штурме участвовали четыреста с лишним человек, и еще восемьдесят с чем-то о нем знали. Тех, кого заранее можно исключить, наберется с десяток: Канцлер, Марлок, Яна, еще несколько. Поди найди тот ножичек…

А главное – сюда, в «Медвежью берлогу», может вот так прилететь кто угодно. Часовых у посадочной площадки не было с самого начала – четверо всегда дежурят в здании, но они выскочат, лишь получив сигнал тревоги от установленных на ограде датчиков. Другие датчики, следящие за небом, засекут лишь земной самолет – но не летательный аппарат ларов. Человек, установивший здесь систему безопасности, вне всяких подозрений – еще и оттого, что он о штурме не знал. Именно такую систему Сварог и одобрил – кто мог пред положить, что опасность с неба придет от своих?

Что же это за персона такая, четвертая девка, что ради нее приняты такие меры предосторожности? Бессмысленно гадать, но одно сомнению не подлежит: в очередном заговоре, о котором пока что ничего не известно, замешан как минимум один лар. Случалось и прежде, но всякий раз это как серпом…