Текст книги "Над самой клеткой льва"

Автор книги: Александр Бушков

– Штаб-сержант Дегро!

Подействовало. Она отступила на два шага, лицо стало едва ли не как у коменданта при исполнении, из огромных синих глаз исчезла шалая дурь.

– Еще раз простите, командир, – сказала она тихо. – Что-то меня, дуреху, то и дело не туда бросает…

– Прощаю, – сказал Сварог. – От таких закидонов есть одно хорошее средство – работа. Я как раз шел к тебе работать… Ты как, в состоянии?

– Ну конечно, – ответила она с толикой обиды. – Я в вашем распоряжении, командир.

– Садись, – сказал Сварог. – Поработаем немного. Как у вас здесь дела продвинулись, пока меня… не было? Я имею в виду в первую очередь «точки Кондери».

– Больших открытий нет, но некоторые успехи найдутся, – сказала Канилла уже насквозь служебным голосом. – Мы совершенно точно установили: Брашеро для связи с сообщниками в Магистериуме использовал «пятый ручеек»…

– Что использовал?

– Понимаете, мы с Дальбетом как-то подумали и решили использовать в качестве рабочего названия термин «ручеек». «Точки» и «соринки» – это нечто, имеющее очень малый объем… если совсем точно, точка, как геометрическая фигура, его не имеет вообще. А они протяженные, и весьма, их можно посылать как радиолучи, в отличие от апейрона. Вот мы и придумали «ручейки». Вам не нравится?

– Ну почему, – сказал Сварог. – Термин, как термин, пусть будет. Что еще?

– А это, собственно, и все, – чуточку грустно призналась Канилла. – Пока. Командир, это и в самом деле было чертовски трудно. Результат укладывается в одну фразу: «Мы установили, что…» Но чтобы его добиться, пришлось работать десять дней. Сначала мы осваивали аппаратуру, разбирались в ней – а посоветовать и подсказать было, сами понимаете, некому. Честно признаюсь, мы и сейчас разобрались во всем примерно на три четверти, осваивать еще и разбираться… Зато мы хорошо отработали и изучили одну деталь: «пятый ручеек». Теперь мы знаем, как он связывался со здешними сообщниками – в благостных условиях, когда попросту не было аппаратуры, способной разговоры перехватить или хотя бы засечь. Знаем, как эта аппаратура действует, знаем теперь, как перехватывать передачи с использованием «пятого ручейка». Еще немного усилий – и можно будет делать такие аппараты связи для наших нужд. Как всегда бывает, первые образцы получатся неуклюжими и несовершенными, но так уж всегда… Профессор Марлок помогает, чем может… но у него уйма своих хлопот… и очень мало людей. Он сам смог выделить только двух А-физиков – но ребята толковые, с ними дело пошло гораздо быстрее…

– Вот на сей счет есть интересный разговор, – сказал Сварог. – Честно признаюсь, скорее личного характера, не имеющий отношения к нашей официальной службе. На тебя можно полагаться? В тайне держать сумеешь?

– Чем хотите поклянусь.

– А поможешь? Дело, повторяю, некоторым образом частное…

– Командир, – серьезно сказала Канилла, – я как-то говорила, что готова за вас умереть. И, между прочим, не шутила. Так что помочь вам готова во всем, что в моих силах. А что нужно сделать?

– Сейчас подумаю, как бы поточнее сформулировать… – сказал Сварог. – Ага… Есть рабочие чертежи, спецификации, или как это все назвать… В общем, материалы, по которым я мог бы в другом месте создать точное подобие этого здания? С той же аппаратурой, с теми же антеннами? Поняла мою мысль?

– Конечно, – сказала Канилла и уставилась на него с нешуточным любопытством: – «Другое место» – это ваш компьютерный центр в Хелльстаде?

Оба-на! Сварог спросил вкрадчиво:

– А с чего ты решила, красавица моя, что такой центр существует?

В Элконе он был уверен – парень никак не мог проговориться. Тогда как все это объяснить, вперехлест и через клюз?

– А я ваш центр вычислила, – безмятежно сказала Канилла. – Он у вас есть, и достаточно серьезный. Во-первых… Я не такой компьютерный гений, как Элкон, мне до него далеко, но все же в компьютерах понимаю. Вы три раза давали мне для работы материалы, которые никак не могли быть получены ни в компьютерном центре нашего стола, ни восьмого департамента. Вообще кое-что позволяет судить, что это совершенно какой-то другой компьютерный центр, кое в чем не похожий на здешние. Я не буду объяснять, как пришла к таким выводам, ладно? Извините, но вы все равно не поймете… Просто поверьте на слово.

– Поверю, – сказал Сварог. – А что там «во-вторых»?

– Во-вторых, Элкон что-то очень уж часто летает в Хелльстад и часто надолго там задерживается. Зная Элкона, это можно объяснить только одним: там у вас есть компьютеры, которые его страшно интересуют. Других причин просто не может быть. Девушка у него в Равене… да у вас в Хелльстаде и нет девушек, насколько я знаю. А чтобы устраивать себе экскурсии по Хелльстаду, он слишком занят… Вот такой был ход мыслей.

Ну что ж, она ошиблась только в одном: в Хелльстаде есть все же парочка девушек, но это не имеет отношения к делу…

Сварог вздохнул:

– Кани, я тебе столько раз говорил, что ты не только красавица, но и умница… Придется еще раз повторить, – он усмехнулся. – Ну что ж, ты меня приперла к стенке. Есть у меня в Хелльстаде компьютерный центр. И мне бы хотелось получить еще копию этого здания. Сама понимаешь, против Империи это нисколечко не будет направлено, наоборот…

– Я и не сомневаюсь, командир, – сказала Канилла с комической важностью. В ее глазах все еще стояло жгучее любопытство. – Но кто же у вас там работает, если в Хелльстаде практически нет людей? Что за компьютерщики загадочные такие? Вы ведь, такое впечатление, полностью уверены, что они справятся и с этой аппаратурой…

– Кани, когда-нибудь, много времени не пройдет, я тебе и расскажу многое, и покажу, – сказал Сварог. – Честное слово. А пока у меня голова забита другими заботами… Так есть то, что мне нужно, или нет?

– Есть все, что вам нужно, – уверенно сказала Канилла. – Здесь же, в памяти главного компьютера. Я вам в два счета все скачаю, в том числе и полный пакет необходимых программ. Это займет часа полтора, но вам ведь не срочно?

– Конечно, – сказал Сварог. – Кани, ты чудо…

– Я знаю, мне уже говорили, – сказала она с оттаявшей улыбкой. – И не раз… Командир, я все сделаю. И ни одна живая душа не узнает.

– Спасибо, Кани, – искренне сказал Сварог. – А теперь немного поработаем. Я тут хочу поставить вполне научный эксперимент.

– Что мне нужно будет делать? – деловито спросила Канилла, кладя руки на пульт.

– А ничего пока, – сказал Сварог. – Бывают эксперименты, когда аппаратура и не нужна… Посиди пока, я тебя сейчас позову…

Он вышел на галерею, окружавшую весь второй этаж. Переходить на противоположную сторону, через коридор, не пришлось: эта сторона здания как раз и выходила на нужные ему созвездия.

Сварог быстро нашел нужное – Золотого Коня. Он был никудышным знатоком здешней астрономии, но полдюжины-то созвездий мог отыскать на ночном небе легко – из-за их характерной формы. А вот, соответственно, и Стремя. Включаем «другое» зрение…

Все та же картина: из некой точки на небосклоне огромным конусом вылетали лучи пронзительно-синего света, неслись к земле и пропадали на некотором расстоянии от нее.

Вот только на сей раз лучи исходили из совершенно другой точки – правее и выше, уже справа от Золотого Коня и выше его пальца на три, считая вульгарно и ненаучно, пониже большой синей звезды – кажется, в созвездии Змееносца. Сварог не был точно уверен, что это Змееносец, но это не имело значения…

– Кани! – громко позвал он. – Выйди-ка сюда!

Тут же простучали каблучки, она остановилась рядом у фигурных перил. Убрав «другое» зрение, Сварог спросил:

– Кани, как у тебя с астрономией?

– Как у всех, – она пожала плечами. – Краткий курс общих знаний.

– Ну, это, в принципе, не важно, – сказал Сварог. – В данном случае сгодятся и методы далеких предков… Видишь вон ту большую синюю звезду?

– Конечно, – сказала она. – В голове смутно вертится, что она самая крупная и яркая в том созвездии, но вот как оно называется, хоть убейте, не вспомню.

– Вроде бы Змееносец, – сказал Сварог. – Но это не имеет значения. А теперь посмотри-ка туда «другим» зрением.

Сам он на сей раз им не воспользовался – спасибо, насмотрелся. Канилла удивленно охнула, присвистнула по-мальчишески.

– Это-то еще что за чертовня?

– Представления не имею, – сказал Сварог. – Но она там, сама видишь, есть. У тебя тут найдется аппаратура, которой это чудо-юдо можно пощупать?

– Конечно.

– А в одиночку сможешь?

– Обижаете, командир, задача для практиканта. Только нужно перейти в другой зал, управление антеннами там.

– Ну вот и пойдем, – сказал Сварог.

В указанном зале он тихонечко сел, чтобы не мешать подлинно научным работам с использованием современной аппаратуры. Сказал только:

– Насколько я помню, в применении к метеорному потоку такая точка именуется радиант… Можешь заодно и определить координаты этого радианта?

– Ну, не особенно трудно…

Ее пальцы порхали по клавишам, сразу на трех экранах мельтешили непонятные символы, сходились и расходились разноцветные дуги и зигзаги, проплывали ряды цифр, то короткие, то длинные. «Премудрость», – подумал Сварог, поглядывая уважительно.

Наконец все, такое впечатление, кончилось. Больше ничего не мельтешило, не плясало и не менялось. Застыли цифры и символы, аккуратными рядочками, застыла плавная светло-зеленая дуга.

– Получилось? – спросил он едва ли не шепотом.

Лицо у Каниллы было странноватое – и нешуточное удивление, и еще что-то…

– Понимаете, командир… – сказала она тоже едва ли не шепотом. – По всем параметрам выходит, что это третий «ручеек», и ошибки быть не может… Но это неправильно, так не должно быть…

– Почему?

– Потому что так ни один «ручеек» себя не ведет, уж это-то мы успели выяснить совершенно точно. «Ручейки», конечно, во много раз уступают размерами потоку апейрона, но все они – тоже потоки. В составе апейрона идущие из центра Галактики. Если изобразить в виде иллюстрации – пусть и примитивной, – это должно выглядеть вот так…

Она зажгла самый большой экран. Посередине неподвижно застыла Солнечная система (Вид сверху – исключительно для удобства, – пояснила Канилла. – Поток идет почти перпендикулярно к плоскости орбиты), а все остальное немаленькое пространство экрана, явно выходя за его рамки, занимал и впрямь некий поток: бледно-голубые лучи, безукоризненно прямые, строго параллельные, вроде бы неподвижные, но таким-то образом создавалась иллюзия, что они безостановочно текут. Действительно, поток…

– Вот так все выглядит, если примитивно, – сказала Канилла. – Вам этого достаточно?

– Вполне, – сказал Сварог. – Боюсь, чего-то самую чуточку менее примитивного я просто не пойму… Значит, так оно выглядит… Ну да, ручеек – по сравнению с размерами потока апейрона, а их даже я помню, сунули как-то в голову…

– Мы только-только начали их изучать – много времени ушло, чтобы разобраться в аппаратуре Брашеро… Но одно установили со всей уверенностью: каждый раз речь идет о потоках солидных размеров. И никаких радиантов. Но главная загадка не в этом, думается мне. Понимаете, командир, «ручейки», как и сам апейрон, нельзя увидеть «другим» зрением – только с помощью приборов. И никак иначе.

– Подожди, – сказал Сварог. – Я сам видел апейрон в Магистериуме, огромный такой золотистый шар…

– Так это вы видели концентрированный, – пояснила Канилла. – Вот его можно видеть не то что «другим» зрением, но и простым глазом – концентрированный, опять-таки вульгарно выражаясь, со страшной силой. Степень сжатия на порядки сильнее, чем у воздуха, когда его делают жидким… но эти детали вряд ли сейчас интересны, они к делу отношения не имеют. Вполне возможно, и концентрированные «ручейки» можно видеть самым обычным зрением, но мы ведь только начали. Такие эксперименты у нас отложены далеко на будущее, сначала нужно изучить все свойства и способности… – она вздохнула. – Аппаратура великолепная, но нас только четверо, в том числе одна недоучка с двумя курсами Лицея…

– Так… – сказал Сварог. – Значит, по теории, видеть мы этот чертов «ручеек» никак не можем, ни обычным зрением, ни другим.

– Вот именно.

– И тем не менее это, – он кивнул на один из экранов, – третий «ручеек»?

– Стопроцентно, – сказала Канилла с некоторой беспомощностью на лице. – Уж в этом-то я уверена.

– Налицо логическое противоречие, а?

– Оно самое, – грустно согласилась Канилла.

Сварог раздумывал недолго – он не видел здесь тупика, потому что было от чего отталкиваться… Ободряюще улыбнулся:

– Кани, не надо меланхолии… Логические противоречия сплошь и рядом можно разрешить логическими же рассуждениями. А ключик у нас есть… Тот самый отчет.

Историю с Брашеро от «широкой общественности», конечно же, засекретили – точнее, пустили в обиход в крайне урезанном виде. Ни словечка о планах переворота и намерениях установить «ученую диктатуру». Общественность узнала лишь, что несколько ученых, инсценировав собственную смерть, занимались в Горроте научными экспериментами из разряда запретных. Однако человек сорок на двух планетах, те, кому полагалось по должности (в том числе и Сварог), получили подробный отчет Техниона об исследовании «хозяйства Брашеро». Этот труд на трехстах страницах оказался абсолютно неудобочитаемым – Сварог мог поклясться, что все остальные в нем поняли не больше, чем он, а он не понял абсолютно ничего. Очень уж ученые материи затрагивались, очень уж высоконаучно было изложено, с многочисленными формулами, непонятными графиками и прочим высокомудрием. Сварог даже не пробовал его читать – листанул, заглянув в пару мест, и отложил, а потом, подумав, под строжайшим секретом дал прочитать Канилле. Канилла сидела над ним три дня, потом честно призналась, что поняла пока две трети, не больше.

Хорошо еще, что профессор Марлок был реалистом и практиком. А потому к каждому пухлому тому прилагалась брошюрка страниц всего-то на двадцать – и вот в ней простым человеческим языком, так, что любой невежа мог понять, излагались те выводы и заключения, которые уже успели сделать (хотя, уточнял Марлок, исследования далеко не закончены). Вот из нее многое становилось ясно…

– В самом деле, никакого тупика, – сказал Сварог. – Давай-ка устроим небольшой «мозговой штурм». Отчет, я тебе уже говорил, и не пытался изучать – не по моим знаниям. А вот брошюра здорово помогла… Насколько я понял, апейрон нельзя создать искусственно. А вот «ручейки»… Вполне возможно, Брашеро искусственно генерировал «пятый». С его помощью и связывался с сообщниками наверху и творил еще много предосудительного.

– Но остальными он занимался в десятую очередь, к его главной задаче они отношения не имели, ему хватало для повседневных нужд и пятого…

– Это уже детали, – сказал Сварог. – Главное, можно выдвигать версию: если искусственным путем можно получить «пятый», не исключено, что можно получить и остальные. Логически непротиворечивая версия, а?

– Конечно.

– Ну, а поскольку этот поток, – он кивнул на экран, где конус лучей по-прежнему с размеренностью часового механизма бил из неведомого радианта, – естественным быть никак не может, сам собой напрашивается вывод… Почему бы и нет?

– Почему бы и нет? – подхватила Канилла, стряхнувшая всякую грусть.

– Характеристики созданного Брашеро «ручейка» прекрасно известны. Известно, что он, нетрудно предположить, нес информацию. Известно, как отличить искусственный «ручеек», несущий информацию, от естественного потока… Кани, пользуясь той же методикой, можно определить то же самое касаемо «третьего»…

– Я попробую… Только нужно перейти в другой зал, к другому компьютеру.

– Делов-то… – проворчал Сварог, вставая.

Перешли. Сварог смотрел на свистопляску загадочных цветных кривых, таинственных символов и непонятных формул на трех экранах, не пытаясь ничего понять. Пальцы Каниллы порхали по клавишам, ее лицо становилось все азартнее и веселее, и продолжалось это минут пять. Сварог сидел тихо, как мышка, не задавая вопросов, боясь спугнуть вдохновение.

Наконец все непонятное на экранах застыло неподвижно. Снизу на центральный экран выполз длинный ряд алых символов вперемежку с цифрами, достиг середины да так там и остался поверх отмеченных непонятными значками синих и алых синусоид, расходившихся из единого центра.

Лицо Каниллы стало прямо-таки счастливым.

– Все сходится, командир, – сказала она торжествующе. – Это искусственное излучение, как и «пятый» у Брашеро… вот только никакой информации поток не несет. Правда, даже если бы и нес, подозреваю, я бы не смогла ее расшифровать – над «пятым» до сих пор бьются дешифровщики Марлока…

– Ну, это сейчас неважно, – сказал Сварог. – Что нам осталось? А осталось нам заняться самим радиантом, посмотреть, что он такое, вычислить орбиту и все прочее… Сможешь?

– Ну, это совсем просто, – уверенно сказала Канилла. – Для этого годятся давно имеющиеся программы из разряда «Космопоиск». Их давным-давно применяет Сфера, они ничуть не секретные, а после Багряной Звезды еще и усовершенствованы. Несколько минут – и будем знать, что это такое…

Она нажала пару клавиш – и вскоре на самом большом экране вспыхнула карта звездного неба. Канилла пояснила:

– Радиант я отметила красной точкой…

– Я понял, – сказал Сварог. – Подожди-ка минутку…

Он взял световой карандаш и направил на экран тонкий синий лучик. Тщательно примерившись, остановил пятнышко меж созвездиями Стремени и Золотого Коня. Сказал:

– Зафиксируй и эту точку. Позавчера я именно там видел радиант. Получается, он, в отличие от метеоритного, перемещается в пространстве. Что скажешь, располагая этими двумя точками, можно вычислить орбиту?

– Не получится, – сказала Кани. – Слишком маленький отрезок.

– Ну, тогда сделай, что получится: приближается он к Талару или нет, масса… В общем, все, что удастся.

Канилла кивнула и опустила пальцы на клавиши. Сварог вновь настроился на долгое ожидание, но не прошло и пары минут, как на экране возник тонкий желтый эллипс, в одной из точек которого красовался бело-голубой кружок. Глаза у Каниллы стали безмерно удивленными, она смотрела на Сварога, кажется, не в силах вымолвить ни слова.

– Что? – спросил он почему-то шепотом.

– Это… Это Нериада, – с явной растерянностью сказала Канилла. – Она и есть – радиант…

– И никакой ошибки?

– Ни малейшей. Это ее масса, ее орбита… Кстати, «конус» накрывает и Сильвану. Командир, но там же нет никого и ничего, способного такое вытворять…

Некогда было удивляться. Да и ничем это удивление не помогло бы…

– Значит, есть, – сказал Сварог. – Сама видишь.

Первая мысль, пришедшая ему в голову, – остатки заговора Брашеро. Людей у него было больше, чем считалось, и кто-то обосновался на Нериаде, лупил оттуда по Талару и Сильване «третьим ручейком». Нет, в этом случае их непременно обнаружили бы. С давних времен, с тех самых пор, когда отступились от всех попыток отыскать на Нериаде кого-то другого, планету, разумеется, не оставили в покое – над ней несли рутинное дежурство штук тридцать орбиталов. Если бы люди Брашеро и там попробовали бы отгородиться от наблюдения, как они это проделали в Горроте, засекли бы моментально… Отчеты он получал регулярно – половина орбиталов принадлежала восьмому департаменту. Бегло проглядывал и отправлял в соответствующий архив, потому что содержание их долгие века сводилось к одной-единственной фразе: «Ничего нового не обнаружено».

– Сюрреализм какой-то, – сказала Канилла. – Установки, создающие поток искусственного «третьего ручейка», – у этих… Техника у них на таком уровне, что ее и техникой-то назвать смешно, а науки нет вообще…

– Значит, там есть кто-то еще, – сказал Сварог, – у которого гораздо лучше обстоит и с наукой, и техникой.

– Но ведь в свое время искали так скрупулезно… Да и до сих пор нет никаких данных…

– Ох, Кани… – вздохнул Сварог. – Ну какие у меня могут быть ответы? У меня даже версий нет, кроме одной-единственной: там есть кто-то еще, каким-то образом ухитрившийся остаться незамеченным. Ты согласна, что это единственная версия?

– Согласна…

– Ну вот. За неимением лучшего ее и будем придерживаться. Коли уж мы, честно признаться, в тупике. Возникает масса вопросов, но мы их пока что игнорируем, потому что нет и тени ответов… Мы даже не знаем, сколько это продолжается.

– И что же делать?

– Ждать, – сказал Сварог. – Завтра утром я встречаюсь с Канцлером, будет о чем поговорить. То, чем ты собиралась заниматься сегодня ночью, очень важная вещь или может подождать?

– Ну, вполне может подождать…

– Вот и отлично, – сказал Сварог. – Установи постоянное наблюдение за Нериадой: нужно изучить, не меняется ли интенсивность потока, не «отключится» ли он в какой-то момент… в общем, все, что возможно. Потом отправляйся спать. Чует мое сердце, завтра с утра весь ваш отдел будет загружен работой выше крыши. Канцлер проволочек не любит, а уж теперь… Что ты так смотришь?

– Вы плохо выглядите, – сказала Канилла. – Не припомню, когда я вас таким и видела…

Сварог вымученно улыбнулся:

– Ну, что поделать – слишком много на плечи свалилось… Ладно перебедуем. Действуй, а я пошел. Переночую в «Русалке», а утречком полечу к Канцлеру. И выше нос, не такие загадки раскалывали…

Он вышел в коридор, с облегчением убрал с лица вымученную улыбку – не следовало представать перед девчонкой раскисшим и разбитым. Умница, все подмечает… Медленно пошел к выходу, даже не пытаясь ломать голову над очередной загадкой, которую вместе с другими предстояло решать и ему…

Проходя мимо высокого зеркала, приостановился и посмотрел на свое отражение, стараясь сделать это с точки зрения постороннего, беспристрастного наблюдателя. Кажется, это у него получилось, но результат не радовал: человека в зеркале никак нельзя было назвать бодрым и энергичным – весь какой-то понурый и осунувшийся, плечи опустились, глаза потухшие… Махнув рукой, он пошел дальше. Ничего, пройдет. Есть отличное средство от всех горестей и печалей: работа на износ. А ее в самом скором времени навалится столько…

Свою комнату в «Русалке» он нашел быстро. Комендант, конечно же, оказался на высоте: келимас заказанного сорта, поднос с обильными закусками, серебряная чарка соответствующего размера – не на воробьиный глоток, но и не особенно большая, как раз достаточно, чтобы легонько забрало. Причем стояло все это не на столике у кресла возле окна, а на столике у изголовья кровати – свой мужик, комендант, все понимает. Можно и не заглядывать в шкаф – мундир там наверняка висит и начищенные сапоги стоят…

Сварог разделся, залез в постель, переложил подушку к спинке кровати, чтобы можно было сидеть. Притушил верхний свет, зажег настольную лампу и аккуратно наполнил чарку. Выпил, пожевал кусочек чего-то копченого, включил музыку, не выводя на особенную громкость. Хрипловатый, высокий голос Тарины Тареми…

 
– А где-то позади, за далью и за пылью
Остался край чудес. Там человек решил,
Что он рожден затем, чтоб сказку сделать былью.
Так человек решил. Да, видно, поспешил…
И сказку выбрал он с печальною развязкой,
И призрачное зло в реальность обратил.
Теперь бы эту быль обратно сделать сказкой,
Да слишком много дел и слишком мало сил…
 

Уже не в первый раз Сварога царапнула неприятная мысль: а ведь она наверняка погибнет, когда на Той Стороне станет бушевать Шторм. А если не погибнет… Все равно судьба ждет незавидная. Что же, ничего нельзя сделать? А кто сказал, что нельзя? Попробовать, во всяком случае, стоит…

 
– А мы все мчимся вдаль, печаль превозмогая,
Как будто ничего еще не решено,
Как будто век прожив и все-таки не зная,
Что истина, что нет, что свято, что грешно…
И бесконечен путь, и далека расплата,
Уходит прочь недуг, приходит забытье…
 

…Вторая чарка, как обычно бывает, пошла еще легче. Забытья понятно, не получилось, да он его и не ждал – но все же чуточку отпустило. Набраться как следует, уснуть мертвым алкогольным сном, завтра хлебнуть отрезвляющего – и работать, рыть землю, рвать жилы, потому что…

Он резко повернул голову к двери.

Замок, которому полагалось быть запертым, звонко щелкнул, и дверь приоткрылась. Здесь, в своем хозяйстве, надежно охраняемом отборными бойцами и парочкой повисших невысоко над манором небольших боевых орбиталов (требование Канцлера), вряд ли стоило чего-то опасаться, но в последнее время случилось столько всякого, не укладывающегося в прежние рамки… Так что Сварог бросил взгляд на висевший на стуле камзол и припомнил, в каком кармане у него бластер – ага, в правом.

И тут же облегченно вздохнул – нет, пожалуй, что не облегченно…

Тихонечко вошла Канилла, аккуратно притворила за собой дверь и, бесшумно ступая по толстому ковру босыми ногами, пошла к нему. Халат на ней был длинный, почти до пят, но из столь тончайшей материи, что каждое движение словно бы делало ее обнаженной. «Только этого мне не хватало для полного счастья, – смятенно подумал Сварог, – мало мне жизненных сложностей?»

Подойдя, Канилла непринужденно присела на край постели, улыбнулась своей неподражаемой лукавой улыбкой, всегда напоминавшей Сварогу сказки о китайских оборотнях, лисицах, прикидывавшихся девушками, – что для их ничего не подозревавших любовников кончалось иногда хорошо, а иногда так, что хуже некуда. Вот уж чего не ожидал…

– Ну, и что это все значит? – спросил он, стараясь подпустить в голос побольше суровости.

– А вы не догадываетесь? – ослепительно улыбнулась Канилла. – Никогда не поверю…

– Как ты ухитрилась…

Она, улыбаясь, разжала пальцы. На ладони у нее лежал небольшой предмет, больше всего напоминавший виолончель без грифа, черный, с золотой каемкой и несколькими золотыми пятнышками-сенсорами. Стандартная электронная отмычка из арсенала девятого стола. Канилла положила ее на столик, пожала плечами:

– Здесь повсюду стандартные простые замки, ничего сложного. Вот я и взяла в арсенале…

– Очень мило, – сказал Сварог. – Пришла и взяла… Помнится мне, любое снаряжение из арсенала, даже такую мелочь, выдают исключительно по предъявлении соответствующей бумаги с моей подписью…

Канилла смотрела на него с самым невинным видом:

– Так уж вышло, что у меня была соответствующая бумага с вашей подписью. И с печатью. Стандартный бланк, честь по чести…

Он чувствовал себя настолько вымотанным, что даже рассердиться как следует не было сил. Только покрутил головой:

– Ну, Кани… Придется мне завести гауптвахту, каковую здешние военные уставы предусматривают. А мы как-никак гвардейское подразделение. Я серьезно. И знаю уже, кто ее обновит.

– Да пожалуйста, – безмятежно сказала Канилла. – Отсижу, сколько влепите… Можно, я немножко выпью?

Не дожидаясь разрешения, протянула руку к бутылке, налила полчарки и лихо опрокинула, ничуть при этом не поморщившись, закусила розовой конфетой, улыбнулась:

– Командир, я и подумать не могу, что вы меня возьмете за шиворот и выкинете за дверь… Смешно и глупо выглядело бы.

Он бы, пожалуй, и в самом деле, не смог – так что методы убеждения оставались исключительно словесные, а это иногда слабое подспорье…

Канилла пересела ближе к нему, насколько позволил столик. Невесомый халат распахнулся, почти что ничего уже и не прикрывая. Положение, если откровенно, было самое дурацкое – Сварог ее хорошо знал и всерьез подозревал, что словесные методы убеждения окажутся бесполезными. Но не выставлять же, в самом Деле, за шиворот?

– Кани, – вздохнул он, – не надо нам этого делать…

– Надо, – отрезала Канилла. – Командир, вы только не подумайте, что я развратная. Ну какая я развратная, если вы у меня будете только второй? Отрубите мне голову, но с вами надо что-то делать. На вас смотреть страшно, выглядите, как поднятый колдуном покойник… Такое впечатление, что вместо души – один пепел. Да и у меня горсточка пепла присутствует… Я вовсе не собираюсь вас жалеть. Я просто хочу вас утешить. Это будет один-единственный раз, и мы больше никогда к этому не вернемся. Я все обдумала.

– Думаешь, поможет? – вяло усмехнулся Сварог.

– Поможет, – уверенно сказала Канилла. – Уж я постараюсь. Я многое обдумала… Вы, конечно, ничего не ответите – вы мужчина, дворянин, офицер, король, наконец… Но я уверена: Янка добросовестно пыталась вас утешить, как только могла. Ну, вы понимаете, о чем я. Только ничего из этого не вышло. Может, оттого, что она ваша – а здесь нужен кто-то посторонний… Вроде меня. Один-единственный раз… И не говорите, что я вам не нравлюсь, все равно не поверю…

– А ты не думала, что потом нам обоим будет перед Яной чертовски стыдно?

На ее очаровательное личико набежала тень:

– Конечно, думала. Конечно, будет стыдно. Очень. Но я думаю один-единственный раз нам небеса простят. Потому что с вами необходимо что-то делать, сил нет смотреть на вас, такого. Вы просто не имеете права быть таким, король Сварог…

Она одним движением сбросила халат на пол, прильнула к Сварогу и решительно прошептала на ухо:

– Все. Хватит болтать. Обнимите меня…

Совесть покусывала, конечно, и чувствительно – но он обнял девушку и притянул к себе. Дальше была только шалая, жестокая нежность, долгая, то медленная, то пылкая – и полное отсутствие Времени…

И потом он не знал, сколько времени прошло, когда лежал, бездумно уставясь в потолок, обнимая прижавшуюся к нему Каниллу. Что странно, не ощущалось ни капли раскаяния или стыда, словно произошла самая естественная вещь на свете.

Канилла легонько пошевелилась, прошептала на ухо:

– Вам было хорошо?

– Очень, – честно сказал Сварог.

– А теперь прислушайтесь к себе. Как следует…

Он добросовестно прислушался к себе. И понял: с ним что-то произошло. Не мог описать свои чувства в точности, но знал одно: это никак не походило на то, что испытываешь после близости с юной искусной красавицей. Что-то совершенно другое. Боль и тоска от недавних утрат не исчезли совершенно, но теперь отодвинулись на периферию сознания, перестали жечь душу, как жгли совсем недавно который день. Он чувствовал себя совершенно иначе, и это никак не могло оказаться самовнушением – прежде-то оно не помогало, как ни старался…

– Кани, – сказал он в некоторой растерянности, – что это такое?

– Ага, почувствовали?

– Ну да. Это не может быть просто так, случилось что-то…

– Вот именно, – сказала Канилла. И продолжала тоном, каким говорят о самых обыденных вещах, – моя бабушка по матери – дриада. Значит, я тоже, пусть всего на четверть. Честное слово. Или не верите?

– Верю, – серьезно сказал Сварог.

И нисколечко не кривил душой. Поверил еще в Равене, когда они сидели в кольце облавы и Сварог для скоротания времени вел долгие разговоры о всевозможных ученых материях с мэтром Анрахом. Анрах говорил, что существование дриад признавали весьма серьезные книжники, не склонные к выдумкам и не верившие авторам всевозможных баек. Один из них – и Анрах дал ему с собой почитать очередную книгу – сам встречался с дриадой в Брамилонских лесах, чуть ли не три тысячи лет назад. К сожалению, в отличие от многих других трудов, этот был написан невероятно сухим, можно даже сказать, суконным языком, словно отчет о некоем научном эксперименте из разряда длинных и скучных. Но все равно, было интересно.