Текст книги "Вертикальная вода"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– А почему бы и нет? – сказал Сварог. – У меня как-никак есть настоящий А-физик, да и в восьмом департаменте найдутся эксперты. Разумеется, если это не нарушает каких-то ваших планов…

– Нет, наоборот, – усмехнулся Канцлер. – Буду только рад, если с меня снимут часть ноши. Считайте, все это за вами, я распоряжусь. По совести говоря, меня сейчас в первую очередь интересует Крепость Королей: слишком серьезная вещь, чтобы ею пренебрегать.

– Если только она существует, – сказал Сварог.

– Если она существует, нужно сделать все, чтобы она не попала в чьи-то чужие руки, – сказал Канцлер. – Ну, а для вас, я догадываюсь, на первом месте – Токереты?

– Ну, разумеется, – сказал Сварог. – Коли уж они поддерживали отношения с Брашеро, нужно в сжатые сроки выяснить, что они замышляют. Без сомнения, у них имелись свои планы, но мы о них ничего не знаем, то-то и опаснее всего. Вряд ли они собирались быть при нем покорными исполнителями, не те ребята… Что-то, чутье подсказывает, он должен был им передать. В рамках союза. Они обязаны были что-то получить взамен еще до переворота, не поверю, что они ничего не просили…

– Я, кажется, знаю, что они просили, – кривя губы, произнес Канцлер. – И, боюсь, получили… Вот, полюбуйтесь.

Он положил перед Сварогом два странных предмета, больше всего напоминавших незамкнутые бублики, сделанные словно бы из прочного стекла – только один был прозрачный, а другой – до предела заполнен некой темно-коричневой субстанцией, словно бы переливавшейся тоненькими струйками, прядями. Сварог присмотрелся: так и есть. На всех четырех торцах «бубликов» золотисто посверкивали небольшие цилиндрики, очень похожие на охотничьи капсюли.

– Можете смело брать в руки, – усмехнулся Канцлер. – Эти штуки совершенно безопасны, пока их не активируют…

Сварог повертел «бублики» в руках. У него осталось впечатление, что «полный» малость потяжелее «пустого» – хотя, быть может, так только казалось.

– Что то? – спросил он, осторожно кладя «бублики» перед собой на стол.

– Не осторожничайте, – все так же жестко усмехнулся Канцлер. – По ним кузнечным молотом можно лупить или подкладывать взрывчатку…

– Что, вы уже провели испытания на полигоне?

– Не было необходимости, – серьезно сказал Канцлер. – Они давным-давно описаны в бумагах из Музея техники. Давным-давно их у нас использовали самым широким образом. Это – сверхпроводники. Вы слышали что-нибудь про сверхпроводимость?

Сварогу в первую очередь пришли в голову не ученые фолианты (когда бы он их листал?), а читанная в детстве фантастика.

– Супераккумулятор, – сказал он. – Заключающий в себе невероятное количество энергии. Правильно?

– Вот именно, – сказал Канцлер. – Может длительное время использоваться в качестве питающего устройства для самых разнообразных агрегатов. – Он печально усмехнулся: – А поскольку человек – сволочь изобретательная, то в качестве оружия – если высвободить энергию разом. По расчетам, одновременно взорванная дюжина таких штучек способна снести с земли, скажем, половину Латераны, останется лишь гигантская воронка…

– «Горное гнездо»! – вырвалось у Сварога.

– Вот именно, – сказал Канцлер. – Там их и заряжали. Энергоприемник и вся сопутствующая аппаратура уже уничтожены… кстати, я распорядился на всякий случай закрыть доступ в Музей техники и превратить его в закрытый объект. Мало ли какая изобретательная сволочь еще может появиться… Так вот. Прежде чем уничтожить компьютеры, мы, разумеется, сняли всю информацию. Получается, что за время работы установки заряжены около четырех тысяч сверхаккумуляторов и отправлены неизвестно куда. Когда наши взяли «Горное гнездо» штурмом, на «складе готовой продукции» их оказалось не более дюжины. Остальные исчезли, мы их не нашли ни там, ни во дворце – а других баз в Горроте у Брашеро точно не было… если не считать той, где испытывали подводные лодки. Но и там ни единого. Как по-вашему, долго придется гадать, куда их могли переправить?

Почувствовав, как холодеет лицо, Сварог сказал:

– Никаких ребусов. В Токеранг.

– Наверняка, – кивнул Канцлер. – Самому Брашеро они были просто ни к чему: при успехе он получил бы гораздо более мощное оружие, всю сеть боевых орбиталов. Ну, а Токеретам они вряд ли нужны как средства шантажа, заложенные под ваши городами – ну, может, десяток-другой… А вот для успешной реализации проекта «Нормальный размер» им как раз нужно огромное количество энергии.

– Им хватит того, что у них уже есть? – спросил Сварог, не поднимая глаз от стола.

– По нашим подсчетам – вполне, – бесстрастным тоном сказал Канцлер. По крайней мере, для того, чтобы увеличить военную технику и людей, – он хмыкнул, покрутил головой. – Есть еще одно, но, безусловно, благоприятное обстоятельство. Заводы, реакторы, лаборатории и тому подобное они никак не смогут увеличить и вытащить наружу… да и не увеличивая, вытащить не смогут. Дело не в энергии. Чисто технические причины. Чересчур уж сложная задача, у них просто не хватит для ее решения людей и техники. Кое-что я на их месте непременно постарался бы переправить наверх, самое необходимое и компактное… но того опять-таки не может быть слишком много.

– Ну вот, – одними губами усмехнулся Сварог. – Хоть одно благоприятное обстоятельство у нас есть. И они не могут не понимать: без научно-промышленной опоры будут наверху слишком слабы…

– Часть оборудования, не увеличивая его, они давно уже могли перетащить на поверхность, не увеличивая его до поры до времени.

– Я об этом тоже думал, – сказал Сварог. – Часть – возможно. Но, уж, безусловно не столько, чтобы создать себе могучую базу. Не зря же они приглашают меня на переговоры, – он поднял голову и улыбнулся почти весело, – знаете, Канцлер… Я совершенно уверен: они не собираются меня там убивать. Будем смотреть правде в глаза: у них были… и, наверное, остаются нешуточные возможности убрать меня здесь, наверху, не разводя лишних сложностей. Как бы меня ни охраняли, всегда остается вероятность, что какой-нибудь «спятивший стражник» или «обозленный дворянин» всадит мне нож в спину. Полностью исключить такого варианта нельзя.

– Я бы на вашем месте носил под одеждой что-нибудь вроде кольчуги из толладской стали, – серьезно сказал Канцлер.

– Уже месяц как ношу, – столь же серьезно ответил Сварог. – Надежная штука, тройного плетения, любое лезвие удержит. Нет, им определенно нужны переговоры, – его губы тронула хищная улыбка. – А там посмотрим…

Глава III
Белокурая еретичка

Он стоял у широкого подоконника и, заложив руки за спину, без особых эмоций наблюдал последний акт состоявшейся драмы.

Широкое, почти прозрачное, игравшее радужными отблесками полотнище, идеальный прямоугольник, превосходивший длиной и шириной первое намеченное к уносу здание, коснулся его высокого каменного фундамента почти у самой земли. Вошел в камень, как горячий нож в раскаленное масло, стал продвигаться дальше, дальше, вот уже целиком скрылся под домом, торчат только боковины шириной с пол-уарда. Висевший над высоким козырьком крыши большой полупрозрачный диск брызнул вниз снопиками разноцветных лучей – и края полотнища стали загибаться, расти в высоту, пока полностью не сомкнулись с диском, – заключив дом в подобие исполинского пакета. Диск стал медленно уходить в небо, увлекая за собой здание с легкостью тащившего крысу терьера. Осталась только аккуратнейшим образом срезанная половинка фундамента. В немаленькой толпе экскурсантов, собравшейся снаружи у стены под присмотром стражников, прошел шепоток пугливого удивления. Диск со своей ношей уже казался крохотной черной точкой, а они все таращились, задрав головы, у многих слетели с голов шляпы, чего они пока что совершенно не замечали.

«Почему их не вывели за ворота?» – вяло удивился Сварог, но тут же догадался о причине: ну конечно, пусть лишний раз убедятся в нешуточной мощи Высоких Господ Небес, и об том тоже станут болтать на всех углах, привирая и приукрашивая…

Обернулся на едва слышный звук распахнувшейся двери. Она немного отошла, там стояла Канилла, разгоряченная, с азартной физиономией, а за плечом у нее торчал секретарь, вопросительно глядя на Сварога. Вообще-то у него был приказ беспрепятственно пропускать в кабинет любого из юных соратников, если король там один – но он, должно быть, полагал нынешние обстоятельства особыми. И в чем-то был прав: обыденностью это никак нельзя было назвать…

Сварог кивнул ему, секретарь с поклоном пропустил Каниллу в кабинет и аккуратно притворил за ней дверь.

– Цветешь? – спросил Сварог вполне добродушно. – Проходи, садись. Курить, как всегда, можно.

Канилла прямо-таки плюхнулась в мягкое кресло на вычурных ножках, вытащила свой золотой портсигар с эмблемой девятого стола на крышке, но не открыла, так и вертела в руках – обо всем забыла от избытка впечатлений, надо полагать.

Извлекла, наконец, сигарету, сунула в рот не тем концом, опомнилась, но так и не прикурила. Прямо-таки заворожено помотала золотоволосой головкой:

– Командир, там такая аппаратура…

– Впечатляет? – усмехнулся Сварог.

– Не то слово… Восхищает.

– Ага. И от восхищения ты там устроила шумный научный диспут с дипломированными учеными?

Синие глаза строптиво сверкнули из-под полурассыпавшейся челки:

– Уже донесли?

– Я тебе сто раз говорил, Кани: королю не ябедничают и не доносят – его осведомляют, – и добавил не без злорадства: – Ну, что поделать, если вы там так расшумелись, что привлекли внимание Канцлера…

– И вовсе мы не шумели, – сказала Канилла. – Ну, может, чуточку повысили голос… Вполне пристойно шла дискуссия.

– Да ладно, я шучу, – сказал Сварог. – Я видел. Действительно, вы были само благолепие по сравнению с тем диспутом в Ремиденуме, когда один профессор так увлекся, что ухитрился запустить в оппонента даже не скамейкой, а преподавательской кафедрой, а она, между прочим, потяжелее скамеек. Правда, профессор был не из мозгляков… – Он резко оборвал шутливый тон. – Я, конечно, ничего не понимаю в А-физике, кроме того, что она занимается апейроном, но все равно, у меня осталось впечатление, что тебе так и не удалось им ничего доказать. Верно?

– Верно, – сердито выпалила Канилла. – Ортодоксы замшелые. Лошади зашореные…

Сварог вкрадчиво спросил:

– Интересно, а во время той знаменитой истории в Лицее ты, случайно, не что-то вроде того выложила одному светилу науки?

Канилла отчаянно покраснела, до кончиков ушей. Красневшая от стыда или смущения Канилла Дегро – зрелище редкостное, Сварог его сейчас наблюдал впервые в жизни.

– Кто вам проболтался? – спросила она, не поднимая глаз.

– Неправильный термин, – сказал Сварог. – «Проболтался» обычно означает, что проговорился кто-то, с кого брали слово сохранить все в тайне. А мне рассказал Канцлер. Есть у него привычка – знать все… ну, будем надеяться, почти все… Ну, так как там было в Лицее?

– Я тогда была совсем молоденькая, – подняла глаза Канилла, – и сдерживать себя умела плохо, но все равно, таких слов не употребляла. Ни в чей конкретный адрес. Хотя, признаться, волю эмоциям дала… Допекли. Обращались со мной так, словно я была крошкой, без спросу стащившей из буфета варенье…

Сварог мягко спросил:

– Тебе не кажется, что ты в каком-то смысле такой и была? По сравнению не только со светилом, но и магистрами?

– Может быть. И все равно, им не следовало держаться настолько свысока, не дать мне договорить… Как бы там ни было, сейчас я воли эмоциям не давала, вы же говорите, что сами видели… – она чуточку понурилась. – И все равно, они мне не поверили, ортодоксы…

– А о чем там шел спор?

– О «семи вкраплениях». Они же «точки Кондери»…

– Стоп, стоп, – поднял ладонь Сварог. – Я примерно знаю, кто такой был Кондери и насколько он велик, но вот тот ваш жаргон для меня – темный лес. Можешь ты объяснить примитивнее, чтобы даже невежда вроде меня понял суть?

Канилла на миг задумалась, вскинула очаровательную головку, улыбнулась:

– А знаете, командир, это, пожалуй, и нетрудно… У вас найдется бумага и стилос?

– Что за вопрос – у короля на столе да не найдется… Держи.

Канилла быстро начертила на белоснежном листе два почти идеальных, словно бы циркулем сделанных круга (она всегда хорошо рисовала, порой и шаржи, в том числе, негодница, и парочку на Сварога. Он не сердился). Потом изобразила внутри обоих кругов по семь фигур. Но если в первом все до одной напоминали детские каракули, то во втором оказалось семь маленьких, аккуратных кружков, умело заштрихованных. Повернула рисунок к Сварогу:

– Вот так, если популярно… Большой круг – это поток апейрона. На самом деле, конечно, круг – чистая условность, нужно же как-то изобразить поток…

– Я понял, – нетерпеливо сказал Сварог. – А эти закорючки-кружки – что такое?

– А это и есть предмет разногласия между официальной «школой Кондери» и отдельными вольнодумцами, к которым я и себя причисляю. Понимаете, в потоке апейрона всегда присутствуют… как бы поточнее выразиться… семь дочерних, что ли, потоков. Они гораздо более маломощны по сравнению с апейроном, но всегда ему сопутствуют. Сам Кондери их и обнаружил, когда практически на пустом месте создавал А-физику. А уж потом, гораздо позже, их назвали в его честь. Сам Кондери их именовал «паразитарными излучениями», а то и попросту «соринками». Понимаете?

– Честное слово, понимаю, – сказал Сварог. – Вполне. Ничего особенно сложного. Ну, а ересь-то в чем?

– Видите ли, командир… – Канилла сделала неописуемую гримаску. – Я, конечно, безмерно уважаю Кондери. Он и в самом деле был великим ученым, основоположником, корифеем, создал А-физику, я уже говорила, что практически на пустом месте, заложил основы, вывел едва ли не две трети базовых уравнений, сделал еще многое… И все равно… Вы ведь знаете, что самые великие ученые порой ошибались, чему-то важному не придавали значения, совершали жуткие промахи…

– Слышал кое-то, – сказал Сварог. – От ошибок никто не застрахован…

– Ну вот. В свое время Кондери объявил «точки» именно что мусором, не имеющим никакого научного значения. Этакими примесями, какие встречаются в самых благородных металлах. Совершенно не заслуживающими изучения. Ну, может, он не так уж и виноват, – великодушно добавила Канилла. – Не нам его судить, и уж тем более не мне, недоучке, вышибленной из Лицея на середине второго курса… А-физика только зарождалась, слишком многое предстояло сделать, и некогда было отвлекаться на второстепенное. Правда, уже в те времена раздавались голоса, что «точки Кондери» – никакой не мусор, что это никакие не примеси, а семь видов новых, неизвестных науке излучений. Я раскопала кое-что в архивах. Одно время на эту тему даже открыто дискутировали, но дискуссии очень быстро прекратились. Знаете, порой великие ученые…

– Тяжелый народ, – понятливо кивнул Сварог. – Терпеть не могут, когда им противоречат, допустить не могут, что они ошибаются, и так далее, и тому подобное… Я так понимаю, дискуссии сошли на нет еще при жизни Кондери? И не без его влияния?

– Ага, вот именно, – сказала Канилла. – Кондери был слишком большой величиной в науке, его оппоненты не могли похвастать такими достижениями и научным авторитетом… В общем, их довольно быстро, как бы это выразиться, оттеснили на обочину…

– Это я тоже великолепно понимаю, – сказал Сварог. – Возобладало единственно верное учение, и любые отклонения стали считаться жуткой ересью…

– Примерно так, хотя термины у вас какие-то странноватые… – сказала Канилла. – Еще при жизни Кондери поддерживать гипотезу «семи излучений» означало серьезно рисковать научной репутацией, а уж при преемниках Кондери…

«Вышибали за ворота без выходного пособия» – мысленно добавил Сварог. Наука порой – тот еще гадючник, последующие светила и корифеи лишь углубляют идеи Отца-Основателя, любые покушения на основы будут и злодейскими выпадами против славных продолжателей…

– И что же, – сказал Сварог, – никто так и не проводил экспериментов, чтобы доказать, что никакие это не «примеси»?

– Только первое время, еще при Кондери. Тогда еще оставались ученые, хотя и уступавшие ему авторитетом, но все же достаточно решительные и влиятельные… Потом это как-то быстро сошло на нет. Данные в архивах отрывочные, иногда трудно понять, что именно происходило. Очень много пробелов. И потом… И потом, тогда А-физиков было очень мало, их и сейчас немного…

Что ж, это тоже аргумент, подумал Сварог. Конечно, будь это что на покинутой Сварогом Земле, что на Таларе, все могло обернуться совсем иначе – слишком много стран, слишком много ученых. А когда их всего кучка… Во-первых, кучку гораздо легче сплотить вокруг одной, единственно верной теории, во-вторых, когда ученый мирок малочислен, люди своим местом особенно дорожат и откровенно боятся связываться с еретическими теориями.

Вот вышибут его за ересь и вольнодумство из А-физики, и куда он пойдет? Стоп, стоп! Уж не то ли самое произошло с магистром Дальбетом, тем самым А-физиком, которого Сварог подозрительно легко переманил из Магистериума? Настолько легко, что даже подозревал одно время, что Магистериум таким образом хочет подсунуть ему своего агента (лишь долгая проверка показала, что Сварог тянет пустышку, что у Дальбета и в самом деле сложились крайне напряженные отношения с коллегами по науке… о которых сам он до сих пор говорит крайне скупо). Да или нет?

– В общем, когда я откопала в архивах старинные данные об экспериментах с «точкой пять», загорелась, – продолжала Канилла. – И решила проверить. Сначала все вроде бы шло гладко, а потом эта чертова установка буквально взорвалась. Может, я задала ей задачу, превосходившую ее возможности. А может… – она замолчала, играя портсигаром.

– А может, у тебя попросту не хватало опыта и знаний, чтобы играть в такие игры.

– Возможно, – к его удивлению, покладисто согласилась Канилла. – Хотя подобные аварии случались и у иных корифеев…

– Ты мне вот что скажи, – сказал Сварог. – В последнее время ты что-то слишком уж много времени проводила с магистром Дальбетом, без всякой служебной необходимости.

– Ну да, – безмятежно улыбнулась Канилла. – Родрик даже ревновал, дурачок, без всяких к тому оснований… Но никаких амурных дел там не было, честное слово. Просто мы как-то разговорились, и выяснилось, что мы с Дальбетом – сущие собраться по несчастью. Он в свое время из чистого любопытства провел пару экспериментов с «точкой три». Полной уверенности нет, но он говорит, что результаты были очень интересные, что эксперименты стоило бы продолжать и развивать, – Канилла улыбнулась. – Он уже не в том возрасте, когда ночью, тайком прокрадываются в лабораторию, потому пошел к начальнику сектора за содействием. Тот оказался ярым ортодоксом, и началась у Дальбета невеселая жизнь, тем более что парень он строптивый, самолюбивый, отказался признать, что результаты его экспериментов – банальные сбои аппаратуры. Не прими вы его на службу, его вскоре выжили бы, точно…

– Хорошо хоть, не зарезали бы, – сказал Сварог. – Что ты улыбаешься? Научные дискуссии порой принимают довольно специфические формы. Был у меня года полтора назад в Снольдере такой случай. Один молодой, но дьявольски талантливый химик заканчивал работу, которая должна была камня на камне не оставить от одного из основополагающих трудов некоего корифея. Вообще-то корифей тот, как мне потом объяснили, вовсе не был шарлатаном, однако так уж вышло, что именно эта книга оказалась, как выразился один из экспертов, плодом глубокого заблуждения. Искреннего заблуждения, но дела это не меняет. А по ней уже лет двадцать студенты учатся в трех университетах, за нее золотая медаль Королевской академии наук присуждена. И вдруг, как гром с ясного неба… Есть от чего затосковать. Тем более что корифей совсем не стар, даже в пожилой возраст не вошел, долго ему пришлось бы с этим жить. Этому молодому гению держать бы язык за зубами до поры до времени, а он не удержался, рассказал кое-кому из коллег, как вскорости приложит самого.

– Хотите сказать, что корифей его зарезал?

– Чужими руками, – сказал Сварог хмуро. – Через посредника договорился с «ночными портными» из какой-то серьезной банды, те ночью прокрались в дом и преспокойно прикончили незадачливого гения. А потом согласно просьбе заказчика собрали все бумаги, какие только нашлись в кабинете, и унесли. Они все были поголовно неграмотны, а потому добросовестно унесли все. Пусть заказчик сам разбирается. Ну, а заодно, чтобы создать видимость обычного ограбления, прихватили немало ценных вещичек, все деньги выгребли – покойный происходил из богатой семьи, получил хорошее наследство, жил безбедно… Займись этим одна только обычная полиция, могло бы ученому мужу и сойти с рук. Но на его несчастье, тот молодой химик не только мирными вещами занимался, а еще и работал с военными. Разрабатывал для военного флота какой-то новый вид пороха, гораздо лучше имеющихся – ну, в эти детали я вникать не стал. В общем, как только стало известно, что из дома пропали не только деньги с ценностями, но и все бумаги, военные сделали стойку и моментально узрели тут шпионские происки. Тем более что лоранские шпионы на дальних подступах уже замаячили. Подняли на ноги и Морское Бюро, и тайную полицию. Бюро так ничего и не раскопало – они работали исключительно в привычной для себя среде, старательно искали именно что шпионов… Тайная полиция сработала лучше. Когда у скупщиков краденого стали всплывать кое-какие ценные вещички из похищенных, они взяли в оборот парочку «черных торговцев», кто-то из них сдал кого-то из «портняжек», тот – остальных, те сдали посредника, ну, а дальше было совсем просто… Взяли корифея без всякого почтения к научным титулам и довольно быстро раскололи.

– И что вы с ним сделали? – с любопытством спросила Канилла.

– Я, знаешь ли, большой гуманист, – жестко усмехнулся Сварог. – К чему рубить головы направо и налево, коли в Трех Королевствах катастрофически не хватает людей? Я и велел законопатить его туда навечно. Правда, не киркой махать, а скрипеть пером в тюремной канцелярии – как-никак серьезный ученый, далеко не стар, может и еще что-нибудь полезное открыть. Но все равно – вечная каторга без права выхода за колючку, с ночлегом в камере.

Все остальные, причастные к делу, тоже пошли на ту же каторгу – но по причине их полной бесполезности для науки всю оставшуюся жизнь будут киркой махать.

Канилла зябко поежилась:

– Ну, у нас такого не бывает…

– Условия специфические, – сказал Сварог. – А вот дай ты им волю, еще неизвестно, что началось бы… Ладно, давай о деле. Что тебя там привлекло, в той именно лаборатории?

– Я не буду вдаваться в научные детали, командир, хорошо? Вы ведь, простите, все равно ничего не поймете.

– И даже пытаться не стану, – хмыкнул Сварог. – Излагай суть в доступной форме.

– Понимаете… Я так и не поняла пока предназначение двух тамошних установок, но голову могу позакладывать: они работают с излучением той самой «точки пять», которую я тогда пыталась исследовать. Полное совпадение с теми архивными данными и парой моих тогдашних экспериментов, – она беспомощно развела руками. – Простите, командир, но дальше начинаются сплошные формулы и расчеты…

– И пошли они к лешему… – проворчал Сварог. – Суть я уяснил. Ладно… Не ерзай ты так, Канцлер уже распорядился передать ту аппаратуру нам, так что демонтажники ее скоро доставят в наш Манор. Крепко подозреваю, он так поступил оттого, что считает ее чем-то третьестепенным, есть вещи, которые его интересуют гораздо больше. Но я тебе этого не говорил, а ты этого не слышала. Ибо подчиненные не должны сплетничать о вышестоящих… В общем, пора открывать и у нас научно-технический отдел, коли уж жизнь заставляет. Состоять он будет пока что только из тебя и Дальбета… кстати, твое честолюбие не особенно пострадает, если руководить отделом будет он, а не ты? Он как-никак профессионал, а ты, сто раз прости, не более чем любитель…

– Да я вовсе не честолюбивая, – заверила Канилла. – Просто люблю разгадывать загадки, тем более такие…

– Тем лучше, – сказал Сварог. – Ну, а кадры понемногу подберем. Есть у меня одна идея…

– А что за кадры?

– Потом узнаешь, – решительно сказал Сварог, смеясь в глубине души – кадры, конечно, специфические, но от них, вполне возможно, будет толк. В Велордеране отличный научный центр, пора, кроме Закона, посвятить в эти тайны и Каниллу, ей вполне можно доверять…

Канилла деловито сказала:

– В таком случае, нам понадобится еще масса аппаратуры…

– Раздобудем, – заверил Сварог. – В полном соответствии с законами и регламентами. Если уж есть научно-технический центр, его следует оборудовать по высшему разряду. Поскольку…

Он вдруг замолчал. До него только сейчас дошло во всей полноте, на что они так неожиданно наткнулись.

– Что с вами? – встревоженно воскликнула Канилла. – У вас вдруг стало такое лицо…

Сварог молчал еще какое-то время. Потом медленно сказал:

– Кани, ты умница, но, похоже, так до сих пор и не поняла, на что наткнулась… Речь идет не о простом решении научной загадки, а о безопасности Империи. Именно так. Если ты права и в самом деле существуют целых семь видов излучений, которыми официальная наука до сих пор так и не занималась, не имеет аппаратуры, способной их фиксировать… Еще не поняла? Как меня наставлял не так давно профессор Марлок, практически любой вид излучения можно использовать для связи, а то и для чего-нибудь похуже.

Вот теперь и до нее, очень похоже, дошло во всей полноте, глаза стали круглыми от изумления, она выдохнула:

– Вы считаете, Брашеро с компанией…

– Вот именно, – сказал Сварог. – Если ты права, здешняя компания использовала как минимум один из видов излучения, не признанный официальной наукой. Если так, они могли часами переговариваться со своими сообщниками наверху, с Токеретами, еще черт знает с кем о делах насущных – причем открытым текстом, потому что ни у одной имперской службы попросту нет аппаратуры, способной их передачи перехватить, вообще засечь…

И кстати, добавил он про себя, мы так до сих пор не доискались, каким образом «черные камни», загадочные компьютеры неизвестного происхождения, незамеченными подключаются к сетям Империи. Да что там далеко ходить, сам я, хоть и полноправный король Хелльстада, понятия не имею, каким образом проделывают то же самое компьютеры Велордерана. А ведь Золотые Обезьяны должны знать. Просто я их об этом никогда не спрашивал, а логика роботов давно известна: они отвечают только на прямо поставленный вопрос, никогда по собственной инициативе не станут читать лекции и давать пояснения, так уж у них мозги устроены…

Вид у Каниллы был чуточку испуганный – ну да, осознала девочка во всей полноте, с чем они столкнулись…

– И что теперь? – спросила она чуть беспомощно. – Это перерастает, нет… даже не могу точно сформулировать, во что.

Сварог усмехнулся:

– Зато я могу, как бюрократ и начальник спецслужб. Перерастает это в научные работы высшей степени секретности и важности, как имеющие прямое отношение к безопасности Империи. Я сегодня же пойду к Канцлеру, потому что такие вещи мы просто не можем держать при себе. И поговорю с императрицей, – он широко улыбнулся. – Кани, если я хоть что-то понимаю в жизни, у вас с Дальбетом вскоре будет любая аппаратура, какая только понадобится. В любых количествах. Придется строить новый Манор, специально для научно-технического отдела. Работа предстоит…

Канилла сказала почти жалобно:

– Я не думала, что запускаю такую махину.

Сварог хмыкнул:

– Случается такое в жизни, красавица моя. И никуда теперь от всего этого не денешься. Сплошь и рядом…

Он прервался – рядом с его правым локтем мелодично засвиристел портсигар-компьютер, замигала синяя лампочка, искусно выполненная в виде крупного сапфира. Сварог без колебаний придвинул его и поднял крышку: пустяками не пахло, все, кто знал этот канал, предупреждены – пока он работает в Акобаре, беспокоить только по самым неотложным делам.

Перед ним на столе неярко засветилась синяя клавиатура, а на месте крышки портсигара возник немаленький экран.

На экране зеленела спокойная морская гладь, белел наполовину погруженный «Ящер» Морской бригады, и у перил стоял капитан Грайгем, адъютант маркиза (Эклера еще по Серебряной Бригаде. За спиной у него, кажется, уардах в сотне, вздымалась прямо из моря странная стена, уходившая за боковины экрана и его верхний обрез. Да, странная стена: такое впечатление, выпуклая чуточку, покрытая черно-зеленым узором, напоминавшим что-то крайне знакомое. Но сейчас Сварога, несмотря на странность стены, больше интересовал капитан. Он держался крайне странно: уставился на Сварога, часто моргая, как это бывает с куклами, когда их вертят дети, а по лицу блуждала глуповатая улыбка. Будь это кто-то другой, можно с ходу заподозрить, что человек изрядно принял на грудь, но капитана Сварог давно знал как офицера толкового и дисциплинированного – других Оклер в своей команде не держал, что прежней, то в новой.

– Ну? – грубовато спросил Сварог.

Капитан молча таращился на него с той же дурацкой ухмылкой. Промямлил наконец:

– У нас тут… Мы здесь… События такие…

Сварог не медлил. Против такого поведения есть давнее вернейшее средство, известное любому армейцу с опытом…

– Доложите, как надлежит! – рявкнул Сварог, что твой медведь.

Он не стал отключать звук, переведя бы тем самым речь собеседника в текстовые сообщения: от Каниллы, как и от многих, у него были кое-какие секреты, но не в тех делах, что касались Морской бригады. Наоборот, ей, сотруднице девятого стола, сейчас как раз надлежит быть в курсе…

Испытанное средство не подвело и на сей раз: капитан живенько подтянулся, убрал с лица дурацкую ухмылку и доложил. Одной-единственной фразой, которой вполне хватило…

Сварог не выказал удивления – хотя именно его испытал, весьма нешуточное. Сказал только:

– Маркиз на месте?

– Так точно!

– Я немедленно вылетаю, – сказал Сварог и выключил экран. Глянув на Каниллу, невольно усмехнулся: у нее от несказанного удивления не только глаза стали квадратными, но и рот приоткрылся совершенно по-детски.

– Вот так, Кани, – сказал он, все еще усмехаясь. – Бывает. Ай да Оклер…

– М-можно… можно мне с вами?

Сварог пожал плечами:

– Поехали… – и коснулся клавиши со значком: – Лейтенант, мы вылетаем. Охрана обычная, только прихватите еще дежурный драккар.

Выключил компьютер, встал, шумно отодвинув массивное кресло, по горротскому обычаю щедро украшенное здешними самоцветными камнями. Нетерпеливо бросил:

– Что ты сидишь? Вперед!

…Он остановил машину высоко в воздухе, чтобы сначала рассмотреть эту весьма незаурядную картину с высоты. А посмотреть было на что: на зеленоватой морской глади неподвижно вытянулись две змеищи в черно-зеленых узорах чешуи, с треугольными плоскими головами. Сверху, как всегда бывает, они казались самыми обыкновенными змеями вроде лесной гадюки. Правда, длину чуть ли не в лигу прекрасно передавали десятка два собравшихся вокруг машин: и «Ящеры», и диски-антигравы (должно быть, как раз и державшие исполинскую дохлятину на плаву), и браганты с драккарами. По сравнению со змеями они казались чуть ли не мошками.