Текст книги "Вертикальная вода"
Автор книги: Александр Бушков
Жанр:
Эпическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– Как же вы оказались в той милой компании? – усмехнулся Сварог.
– Совершенно неожиданно, – сказал барон. – Однажды меня пригласил Брашеро. Угостил вином, отпустил несколько комплиментов как великолепному начальнику тайной полиции, «с которым жалко было бы расставаться». «Вы, любезный барон, проделали отличную работу, хотя и не понимали ее смысла», – улыбнулся он своей неподражаемой улыбочкой, так змея могла бы улыбаться, получись у нее. И выложил ворох бумаг – оказалось, показания тех моих пропавших агентов, что пытались проникнуть в «горное гнездо», вертелись вокруг «городка», в общем, пытались хоть что-то выведать…
«Вы умный человек, – сказал он напоследок, – вы ведь уже поняли, что столкнулись с чем-то небывалым прежде, грандиозным. Поняли, по лицу видно. Вот только не поняли, насколько оно грандиозно, но это уже не ваша вина, у вас не было достаточно знаний, чтобы сделать правильные выводы. А впрочем… Вы ведь уже догадались, что мы лары?»
Я кивнул – а как я мог ему врать?
«Уже неплохо, – сказал Брашеро. – Давайте не будем зря тратить время, перейдем к делу, мне нужен толковый и умный начальник тайной полиции. Вы вполне подходите. В обмен на верность – самые ослепительные перспективы».
Почему-то мне показалось в первую очередь, что он хочет свергнуть короля – от него этого можно было ожидать.
«Судя по вашему лицу, вы сгоряча решили, что вам предлагают участвовать в очередном дворцовом перевороте? – И он засмеялся, честное слово, весело. – Это потому, что вы видите проблему, уж простите, исключительно снизу. А я вам сейчас обрисую ее сверху. Вы ведь знаете самый надежный способ вербовки? Рассказать человеку столько, чтоб он сам понял: дороги ему назад нет».
Я кивнул. Это и в самом деле был самый надежный способ вербовки, самому приходилось применять…
«Налейте вина слушайте», – сказал Брашеро, полное впечатление, безмятежно.
И рассказал мне… нет, я до сих пор уверен, что не все, но достаточно, чтобы понять: после таких откровений я, если заартачусь, живым из этой комнаты уже не выйду – разве что в пыточную…
Он рассказал, что королевская чета и принц уже, собственно, убиты в загородном замке, что к полудню во дворец въедут их совершеннейшие двойники, обладающие их внешностью и памятью, которых никто не в состоянии отличить от прежних, настоящих. Правда, на всякий случай, для пущей надежности прежнее близкое окружение королевской четы следует убрать из дворца. Что за всем этим кроется ни много, ни мало – переворот в Империи Четырех Миров – возможно, со сменой династии, а возможно и нет. Переворот, слишком много меняющий в жизни Империи.
– И вы вот так, сразу и поверили?
– Пришлось, – со вздохом сознался барон. – Я ведь к тому времени знал уже, что Горрот полностью изолирован от наблюдения с небес… И он показал мне на этой штуке достаточно, – он кивнул на стоявший перед Сварогом компьютер Брашеро, давно трудами Элкона послушный новому хозяину. – Показал такие секреты, что у меня голова закружилась… Боевые летучие машины, которые будут на стороне его сообщников, нарушенная связь, беспомощная армия… Такое зрелище! Я готов был в обморок упасть…
Его и сейчас чуточку потряхивало. Подумав, Сварог налил полную чарку «Кабаньей крови» и толкнул ее барону через стол. Тот ловко сцапал ее ладонями и осушил до дна. Не обращая внимания на текущие по бороде капли, сказал, все так же исподлобья:
– Теперь понимаете? Я никого не предавал. Мертвого короля уже не предашь. Я как-то фазу поверил, что он говорит правду. И потом, не мне бороться с таким заговором! И каким образом? Живым бы меня оттуда уже не выпустили. Пришлось, так сказать, присягнуть на верность…
– И они вам моментально поверили? – усмехнулся Сварог.
– Не сразу, – серьезно сказал барон. – Сначала Брашеро показал мне кое-какие штучки, с помощью которых будет знать о каждом моем шаге и слове. Это такие крохотные приспособления…
– Я догадываюсь, – нетерпеливо сказал Сварог (ну, конечно, крохотные микрофончики, детекторы и прочие милые штучки). – Дальше?
– Дальше… Сначала убедился, что им и в самом деле известен каждый мой шаг, каждое слово. Потом я вместе с остальными встречал королевскую чету. Брашеро был прав: их практически невозможно отличить от настоящих. Вот только в глазах осталось что-то чуточку иное. Тот, кто с ними общался долгими годами, – тот и мог определить… и еще что-то было, почти неуловимое… Тут уж мой профессиональный опыт подсказывал… А дальше… Ну, а дальше я стал работать. В прежней должности. Выполняя приказы исключительно Брашеро – а впрочем, Король, противоположность прежнему, ко мне почти и не обращался, доклады стал слушать очень редко, вполуха… Кое-чем он отличался от прежнего, я бы сказал, в худшую сторону, но из ближайшего окружения, которое это могло подметить, остался я один. Ну, разумеется, Брашеро. В конце концов, это было не мое дело, я работал, как вол. Брашеро меня нагружал изрядно… Там все написано, без малейших упущений, – он кивнул в сторону стопы бумаги.
– И здесь кое-что написано, – Сварог взял в руку ту самую, с десяток листов, пачку. – Аналитическая записка, если можно так выразиться. О том, каким именно способом можно убить короля Сварога, когда он находится на земле. Ваша работа?
– Моя, – признался барон, не отводя глаз. – Брашеро велел, и я составил, но обратите внимание на мой вывод: проделать это почти невозможно. У вас великолепная преданная охрана, они бы вас наверняка уберегли от кинжала или пики в спину – все другие способы бесполезны. Нет, почти нереально. Так я и сказал.
– Благодетель вы мой… – проворчал Сварог. – И что, Брашеро рассердился, прочитав ваш ученый труд?
– Мне так не показалось. Пробормотал сквозь зубы: «Ну, есть и другие возможности» – и велел мне больше этим не заниматься.
– А вот кстати… – с любопытством сказал Сварог. – Толкового сообщника никогда нельзя держать на одном страхе и запугивании… Вам ведь наверняка было что-то обещано?
Помявшись, барон признался:
– Пост начальника тайной полиции всего Харума…
– Неплохо, да… А как вы думаете, он выполнил бы обещание? Вы не могли над этим не задумываться, с вашим-то житейским опытом…
– Мог и сдержать слово, – без особого промедления ответил барон. – В конце концов, он собирался править наверху. Но не мог бы обойтись без людей, хорошо знающих Харум… особенно людей специфического ремесла.
– Вот в связи с этим… – сказал Сварог, взяв странный список. – Почему одни вычеркнуты?
– Здесь все, кто знал истинное положение дел… точнее, кто счел нужным сообщить Брашеро. Король и королева погибли, еще четверо стали ненадежны, один из них собирался бежать из страны… – барон бледно усмехнулся. – Кажется, именно к вам. Вот и пришлось… вычеркнуть.
– А почему против вашей фамилии вы поставили какой-то странный значок?
Барон открыто взглянул ему в глаза:
– Потому что у меня не было окончательной уверенности, что Брашеро выполнит свое обещание. Иногда ценных сообщников щедро вознаграждают, а иногда…
– Тоже верно, – проворчал Сварог. – План бегства имелся? На случай, если оправдаются худшие подозрения и вы успеете это понять?
– Конечно, – криво усмехнулся барон. – Лучше просидеть остаток дней где-нибудь в глуши, но живым… Брашеро, правда, небрежно так обещал, что они в случае чего найдут меня везде, но я кое-что сопоставил и понял, что делать… Вас не затруднит пощупать мне мочку правого уха?
– Ну, отчего же нет, – пожал плечами Сварог и вышел из-за стола. В мочке уха барона он без труда нащупал что-то твердое, не больше горошинки. Понятливо кивнув, спросил:
– Еще есть?
– Под кожей левой руки, у плеча. Подозреваю, есть где-то еще, где самому нащупать трудновато.
– Вполне может быть, – сказал Сварог.
– Это можно как-то вырезать? – со жгучей надеждой спросил барон.
– Минутное дело, – сказал Сварог. – Вот только делать я этого не буду. Самому пригодится на всякий случай.
Барон поднял на него глаза, в которых смешались самые разнообразные чувства:
– Это как и почему?
– А потому, что у меня есть на ваш счет далеко идущие планы, – скучным голосом сказал Сварог, все так же стоя над ним. – Проще говоря, я вас намерен оставить в прежней должности в прежнем месте. Хорошие начальники тайной полиции – товар штучный, грех не использовать. Брашеро и его банда разбиты наголову, второго такого заговора уже никому не удастся устроить. Лично мне вы ничего плохого не сделали. Предавать меня вам, в общем, некому – разве что королеве Лорна, но вряд ли вы пойдете на атакую мелкую пошлость… – усмехнувшись про себя при виде нешуточной радости, на миг полыхнувшей в глазах барона, он сказал холодно:
– Мне нужен скорее не начальник тайной полиции Горрота, все равно собираюсь отсюда скоро уходить, мне нужен еще один личный агент при дворе, а вы идеально подходите. Я не глупец и не благодушный благодетель, не первый год занимаюсь королевским ремеслом, и вроде бы, говорят, неплохо. Ничего этого, – он легонько помял мочку уха барона со вшитым «маячком», – убирать не буду. И вам самому не советую. Чтобы и в самом деле при нужде найти вас на краю света. Согласитесь, вы пока что не сделали ровным счетом ничего, чтобы заслужить мое доверие? Вот видите. Так что разумные предосторожности необходимы.
– И конечно, возле меня в тайной полиции будет немало соглядатаев? – спросил барон, державшийся почти спокойно.
– А как же, – пожал плечами Сварог. – Мое доверие еще следует заслужить, любезный барон. Делами… И учтите: теперь, когда Горрот больше не защищен от любого воздействия Империи, подслушивающими и подсматривающими устройствами дворец – и не он один – будет набит, как мешок пшеницей. Вы понимаете, о чем речь?
– Да, Брашеро мне кое-что рассказывал. И кое-что я здесь применял.
– Совсем хорошо, – сказал Сварог. – Обойдемся без дополнительных лекций… Ну, так вы готовы дать клятву на верность? Прекрасно понимая, что вас ждет в случае ее нарушения?
Чуть побледнев, глядя ему в глаза, барон тихо произнес:
– Клянусь своим гербом хранить клятву верности вам, и только вам…
– Ну что же, никаких задних мыслей я пока что не вижу, – сказал Сварог. – Значит, поработаем… Пока что, извините, вам еще пару дней придется провести в том самом помещении, что вам отвели. Оно мало напоминает тюремную камеру, так что особых неудобств не будет. А потом, когда я покончу с неотложными делами здесь, мы сядем и побеседуем уже обстоятельно…
– Вы собираетесь приставить меня главным образом следить за юным принцем?
– Ум у вас, я убедился, острый… – сказал Сварог. – Но на сей раз попали пальцем в небо. Юнца пришлось, так сказать, пока что разжаловать из королей. Поскольку его венценосной матушке удалось, в отличие от супруга, спастись от злобных убийц. Добрые люди помогли. А поскольку сыночек еще долго не войдет в совершеннолетие, ей и предстоит долго править в качестве королевы-матери. Вы не удивлены?
Барон севшим голосом сказал:
– Ах, вот оно что… Успело поступить несколько донесений, что в столицу во главе ваших и наших гвардейских полков движется неведомо как воскресшая королева… и вроде бы самая настоящая… Я сначала не поверил… – он уставился на Сварога с нешуточным уважением. – Уму непостижимо… Вы в кратчайшие сроки сумели устроить очередного подменыша, в котором ничуть не усомнились те, кто ее раньше знал?
– Ну, коли уж мы с вами, похоже, сработаемся, пора вам понемногу выдавать кое-какие тайны, – сказал Сварог. – Это не очередной подменыш, это подменыш Брашеро. Ну, а как получилось, что она спаслась и попала ко мне в руки, вам пока знать необязательно…
Он помолчал, пытливо глядя в умные и хитрые глаза барона, легонько сгреб его за расстегнутый ворот кафтана и, приблизив лицо, спросил с металлом в голосе:
– Что вы знаете? Ну? Все равно не соврете.
– Я и не собираюсь, ваше величество, коли уж дал вам клятву верности. Виглафский Ковенант, королеву, столь неосмотрительно взявшуюся вызывать демонов, они утащили при довольно жутких обстоятельствах… – и он замолчал, глядя с явным намеком.
Ценный кадр, мать его, подумал Сварог. Если не продаст, мы с ним сработаемся… Небрежно бросил:
– Среди слуг, сопровождавших короля в Ковенант, конечно, был ваш агент?
– Ну, разумеется. Он и описал все, что видел и подслушал краем уха…
Увидев замигавшую в углу экрана синюю лампочку, Сварог привычно нажал нужную клавишу, принял короткое сообщение от секретаря и послал столь же короткий ответ. Встал, следом, чуть неуклюже из-за наручников, поднялся из-за стола барон.
– У меня очень важная встреча, – сказал Сварог. – Но мы все предварительно обговорили, так что можете пока идти…
Глава II
Тайн прибавляется
Канцлер вошел стремительной деловой походкой еще до того, как те же самые конвоиры вывели барона. Коротко глянув вслед захлопнувшейся двери, спросил, как показалось Сварогу, с нешуточной надеждой:
– Удалось допросить?
– Я сделал, как мне показалось, лучше, – сказал Сварог. – Велел накачать его «фиолетом» и «синюшкой», и он за двое суток накатал тот вот фолиант. Сейчас запихну все в компьютер и вместо того, чтобы читать подряд, пройдусь по ключевым словам. Как-никак научился, спасибо Элкону. Меня в первую очередь интересуют Токереты… а барон немало написал о нашем друге Альдерате. И уверенно опознал по снимку, ему показывали мои люди…
– И нисколько не запирался? – отрывисто спросил Канцлер.
– Судя по тому, что я успел мельком пробежать, судя по разговору – ничуть…
Лицо Канцлера покривилось в жесткой, прямо-таки волчьей улыбке.
– Прекрасно. Просто прекрасно. Это не главное, но хоть что-то… Брашеро, в конце концов, не дьявол, а потому способен делать ошибки. А может, на местных это не действует – хотя вот на антланцев подействовало…
– Что именно? – тихо спросил Сварог.
Ему пришло в голову: лицо Канцлера что-то больно уж мрачноватое для победителя, весьма озабоченное. Канцлер, оглядевшись, сел в первое попавшееся кресло, достал черную гнутую трубочку и принялся не торопясь набивать ее табаком – слишком неторопливо, что у него, Сварог давно знал, служило признаком раздражения. Сварог молча ждал.
– Центр и «Горное гнездо» мы захватили, – сказал, наконец, Канцлер, выпустил клуб ароматного дыма. – Других нет, так что это в некотором роде победа. А вот дальше… Мои люди никого не могут допрашивать. Брашеро все-таки – коварная сволочь. И себе, и всем здешним сотрудникам поставил нейроблокаду в мозгу. Объясняя совсем просто, мы не можем залезть никому в мозги. Возможно, со временем и удастся, специалисты делают все, что могут, но толку пока нет… У Орка, кстати, ничего подобного нет – но он с самого начала был на десятых ролях, как и ваш министр. Кое-что рассказал, но, по большому счету, сущие пустяки…
– Так… – проговорил Сварог медленно и зло. – Канцлер, по-моему, мы никак себе не можем позволить быть гуманистами. В конце концов, я мог бы попытаться?
– С помощью ваших мастеров? – понятливо подхватил Канцлер. – Честное слово, я бы на то пошел – ситуация и в самом деле далека от гуманизма… Но он и это предусмотрел. У всех в мозгу отключен «центр боли» – есть такой, как мне объяснили биологи. Человека можно на части изрезать, а он это будет воспринимать как легкую щекотку… Предусмотрительный мерзавец…
– А что с их аппаратурой? – спросил Сварог.
– Все по-прежнему, – пожал плечами Канцлер. – Можно еще примерно понять, что они делали, – но никто пока не понимает, как. Полное впечатление, сказал Матлок, что она работает на каких-то других принципах, которых мы просто не понимаем, потому что никто раньше этим не занимался. Конечно, никак нельзя это назвать полным и беспросветным тупиком… Другое дело – то, что мы смогли понять, между нами, пугает. У вас есть какие-то срочные дела?
– Никаких, – сказал Сварог.
– У меня тоже. Самое время обсудить иные загадки… Вы ведь любите слушать Тарину Тареми?
– Есть на досуге такая слабость, – кивнул Сварог.
– А не попадалась вам у нее такая песенка:
– Попадалась, – сказал Сварог.
Канцлер прищурился:
– И вам в ней ничего не показалось странным?
– А что там странного? – пожал плечами Сварог.
– Лед и наст, – сказал Канцер.
– Ну и что? – Сварог все еще не понимал. – На Сильване и Нериаде того и другого зимой предостаточно.
– Но не на Таларе, – сказал Канцлер. – Вы никогда не задумывались о странностях таларского климата? Здесь нет смены времен года. Круглый год стоит лето, пусть и не особенно жаркое. Правда, в Фионе недели на три температура падает, всего на несколько градусов, и пару недель льют затяжные дожди. Смены времен года нет. На полюсах нет снега и льда. Нет климатических зон.
С точки зрения планетологии все это глубоко неправильно, так не должно быть. Но планетологи которую тысячу лет перестали ломать голову над загадкой, потому что решения так и не нашли. Это насквозь неправильный таларский климат – ему вроде бы по всем законам природы не положено существовать, но он все же существует… А меж тем есть кое-какие указания, что до Шторма обстояло совершенно иначе – полярные шапки, холодные зимы… Знаете, где я слышал эту песенку? В фильме с участием Тарины Тареми, ну да, она была еще актрисой, вроде бы неплохой. Сам по себе фильм, по моему глубокому убеждению, дешевая мелодрама, – он улыбнулся чуть смущенно, – и жена, и дочки просмотрели раза по три, с носовыми платками… Сюжет, как для таких мелодрам и полагается, незамысловатый: живет себе красотка, муж у нее капитан дальнего плавания, уходил в долгие рейсы, что красавице прибавляет расположения духа. На горизонте, как водится, появляется роковой соблазнитель, какое-то время кажется, что красотка уступит и бросит мужа – ну, надоело ей, что он месяцами не бывает дома. Но в конце концов любовь и супружеская верность побеждают. И понимаете, в чем штука… Действие, несомненно, происходит на Таларе, судя по некоторым признакам, незадолго до Шторма. Так вот, там происходит классическая смена времен года, да вдобавок муж героини плавает главным образом к северной полярной шапке – а мимоходом упоминается еще южная…
– Хоть какие-то объяснения за это время выдвигались? – спросил Сварог.
– Когда-то – множество, – сказал Канцлер. – Но давно уже все это сошло на нет, потому что ни одна версия научного подтверждения так и не получила. Самый удобный виновник, который к тому же не может оправдаться, – апейрон. На него как-то исстари повелось списывать многие загадки и тайны. Ну, вот так получилось: пришел поток апейрона, и многое изменилось самым решительным образом…
Правда, в кое-каких уцелевших после Шторма бумагах есть смутные упоминания о каких-то глобальных экспериментах с погодой, но точных данных опять-таки нет. А сегодня утром ваш Элкон сделал интересное открытие. Обнаружил совершенно чужой, нигде не зарегистрированный орбитал-наблюдатель. Висящий на суточной орбите над Инбер Колбта. И откопал в одном из компьютеров Брашеро регулярные отчеты этого орбитала. Он так и не понял, на каком принципе поддерживалась связь между орбиталом и Центром, но донесения говорят сами за себя: Брашеро три последних месяца самым старательным образом исследовал Инбер Колбта. Он задался вопросом: что там мог искать Брашеро на другом конце света? Ваш парень – сущий клад. Он просидел за компьютером часа два, выискивая все, что можно раздобыть об Инбер Колбта. Пиратские клады и прочую романтику отметал с ходу, пока не убедился, что есть одна-единственная серьезная загадка – Крепость Королей. Конечно, и о ней сложено много сказок, ну очень уж старательно ее искали чуть не пять тысяч лет, гораздо активнее, чем многие другие легендарные местечки и клады. Несколько раз он натыкался в старинных книгах на примечательную фразу: «Тот, кто владеет Инбер Колбта, – владеет стихиями…» Кстати, авторы парочки книг сами плавали к Инбер Колбта, в том числе такой серьезный книжник, как Сен Парат, – и не вернулись оттуда. И по ассоциации, как он сам признался, вспомнил гавань для «Рагнарока», несколько тысяч лет, по сути, торчавшую на виду у всех… И выдвинул версию… Сами догадаетесь или растолковать?
Сварог даже присвистнул:
– Центр управления природой? В глобальном масштабе?
– Именно. Доказательств, правда, пока никаких, нужны хорошо оснащенные экспедиции. Вряд ли там в глубокой тайне обитает какая-то группа хранителей погоды. Если допустить эту версию, там, скорее всего, какое-то сложнейшее автоматическое устройство. Я вам рассказал кратко, на скорую руку, но у Элкона там целая груда материалов, потом посмотрите. – И если там в самом деле есть центр управления погодой, найти его и захватить должны именно мы. Представляете, какое это средство шантажа, угроз, крупных пакостей в чьих-то неправильных руках?
Кажется, Сварог представил. Талар совершенно не готов к зиме и холодам. Даже в королевских дворцах нет систем отопления, а зимнюю одежду видели только на Сильване. Если предположить, что установка существует, если она попадет в скверные руки человека, способного в ней разобраться, – подумать жутко, что можно с ее помощью натворить. Вовсе не обязательно насылать на планету полярные холода. Градусов десять ниже нуля (по меркам покинутого Сварогом мира), повсюду слой снега толщиной в ладонь – и погибнут посевы, вымерзнет скот, да и людям придется несладко… А если опустить температуру еще ниже? Скверно…
– Вы твердо уверены? – спросил он, не глядя на Канцлера.
– Я ни в чем пока не уверен, – отрезал Канцлер. – Но, во-первых, Элкон собрал неплохой материал и продолжает этим заниматься, а во-вторых, другое не подлежит сомнению: климат на Таларе неправилен, и то неспроста…
– Если Брашеро знал точно, могут знать и его сообщники в Магистериуме, – сказал Сварог. – Вряд ли мы выловили всех…
– Одно утешает, – сказал Канцлер. – Пока что никто Крепость Королей не нашел. И если приложить все силы… Я уже убедился, что у Элкона чертовски развита интуиция, – он фыркнул. – Правда, то же самое полагает о себе Канилла Дегро, – он кивнул в сторону окна, выходившего на Центр. – Сейчас она как раз ведет очень оживленную научную дискуссию с моими специалистами по А-физике…
Сварог сердито нахмурился. Пожалуй, даже для Каниллы это было чересчур – ввязываться в «научную дискуссию» с настоящими учеными. Плохих специалистов Канцлер у себя не держал…
– Она что, доставляет там какое-то беспокойство? – спросил он насколько мог небрежнее. Не хватало еще очередных художеств с вовлечением в таковые еще и Канцлера. Отличная реклама для девятого стола, хорошо еще светских сплетников поблизости нет ни единого.
Однако Канцлер сказал чуть ли не добродушно:
– Не беспокойтесь, там все обстоит довольно чинно. В конце концов, это даже на пользу делу: аппаратура насквозь незнакомая и непонятная, в этих условиях нелишними будут самые разные версии и гипотезы… Давайте посмотрим?
Он уселся за стол перед компьютером Брашеро. Умело нажал несколько клавиш. На экране появился обширный зал, по периметру уставленный какими-то чертовски сложными пультами, некоторые из них работали: медленно переплетались разноцветные плавные кривые, вспыхивали вертикальные и горизонтальные ряды непонятных знаков, кружились цветные усеченные конусы – да мало ли непонятного там мигало, переливалось всеми красками и подвергалось самым диковинным метаморфозам …
Ученая дискуссия и в самом деле протекала довольно чинно, не то что в земных университетах, где в ходе диспута прямо-таки хорошим тоном считалось прибегать к скамейкам, чернильницам и прочим необходимым для полноценного научного диспута подручным предметам, Канилла что-то оживленно пыталась втолковать двум мужчинам в форме Техниона, тыча пальцем то в один экран, то в другой. Судя по их лицам, верили ей плохо.
Правда, возражали серьезно, ничего похожего на скрытую насмешку над взбалмошной девчонкой, рискнувшей ввязаться в спор с мэтрами. С некоторым удивлением Сварог понял, что дискуссия идет всерьез – причем, что его удивило еще больше, на каком-то иностранном языке. Другой язык на Таларе? Быть такого не может, потому что не может быть никогда… Что за чудеса?
Да нет, тут другое… Постепенно Сварог стал разбирать в потоке непонятных фраз словечки вроде «вектор», «поляризация», «интенсивность потока». Ах, вот оно что – они просто-напросто изъясняются на своем профессиональном жаргоне, для человека непосвященного звучавшего китайской грамотой…
– Ну что ж, пожалуй, это и в самом деле похоже на относительно чинную научную дискуссию, – сказал Канцлер, выключая экран. – Нормальная рабочая обстановка, если подумать…
– О чем это они? – спросил Сварог.
– Думаете, я понимаю? – фыркнул Канцлер. – Одно сумел уяснить: ваша Канилла уверяет, будто открыла что-то очень важное, а мои люди, как видите, не особенно ей верят… Кто тут прав, кто заблуждается, решительно не берусь судить. Там столько непонятного и экспертам…
– Ничего не понимаю, – решительно сказал Сварог. – Канилла, конечно, умная девочка, но не настолько же, чтобы, не зная предмета, ввязываться в серьезный спор с вашими экспертами…
– Да просто вы, судя по всему, далеко не все о ней знаете, – спокойно сказал Канцлер.
– Я слышал, у нее в свое время нашли нешуточные способности к А-физике, что для девушки изрядная редкость…
– И все?
– И все.
– Да ведь это далеко не все, – сказал Канцлер. – Впрочем, понятно: она не любит вспоминать обо всей этой истории, только ближайшие друзья знают…
– Что за история?
– У нее не просто отыскались способности к А-физике, – сказал Канцлер. – К тому времени она А-физикой увлеклась всерьез, и давно, в раннем, как говорится, отрочестве. А потому, едва достигла должного возраста, была с превеликой охотой принята в Лицей Магистериума, на факультет А-физики, естественно. Как я слышал, уже на первом курсе написала парочку интересных работ, ей прочили большое будущее. А вот на втором… Знаете, в А-физике, как и во многих других науках, существуют свои «ереси». Ученые такого определения не любят, предпочитают более научные, но суть, по-моему, та же самая: направления, которые считаются тупиковыми и ошибочными, так что приличному ученому к ним близко и подходить не стоит, чтобы не испортить репутацию и карьеру…
– Ага! – сказал Сварог. – В особенности если существуют общепризнанные светила и корифеи, способные стереть дерзкого еретика в мелкую пыль. Я с подобным сталкивался на земле, у себя в университетах… – он усмехнулся. – Правда, случается иногда, что ереси бывают вовсе не ересями, а истиной, а корифеи и светила заблуждались иногда в частностях, иногда на полную…
– Вот именно, – с кривой усмешкой сказал Канцлер. – Вижу, вы и в ученых делах начинаете помаленьку разбираться… Скорее уж, правда, в околонаучных…
– Ничего сложного, – пожал плечами Сварог. – В сущности, те же придворные интриги, только в других декорациях… Я недавно переманил из Магистериума одного молодого А-физика на всякий случай – мало ли зачем может пригодиться свой А-физик. Так вот, он так легко согласился перейти ко мне, потому что оказался как раз из «еретиков». Я по невежеству своему в науках так и не понял, в чем эта ересь заключалась, но в Магистериме ему стало очень неуютно. Чем он у меня занимается, я так и не понял. Черт! Так вот почему Канилла с ним так быстро сблизилась и частенько бывает в его лаборатории, так что ее парень даже начал было ревновать. Подозреваю, «ересь» у них одного пошиба… Так что там было в Лицее?
– Ваша Канилла – большая умница…
– Я знаю, – сказал Сварог. – За что и ценю.
– Насколько мне известно, она всерьез заинтересовалась старыми архивами, откопала там какую-то из «ересей» и решила, что это вовсе не ересь, а весьма перспективное направление для работы. У нее хватило ума не защищать свое открытие перед наставниками. – Канцлер широко улыбнулся. – Девушка поступила иначе. Она попросту стала проникать ночью в один из рабочих залов и чуть ли не до рассвета проверять свою теорию на одной из тамошних установок. Благо сделать это было нетрудно, там не было ни кодовых замков, ни ночной стражи… правда, потом ввели и то и другое, как раз из-за этого случая. Это, конечно, было совершеннейшее нарушение регламентов: второкурсникам запрещены ночные работы, тем более без присмотра наставника. Но попробуйте остановить Каниллу Дегро, если ей что-то втемяшится в голову…
– Да уж, – сказал Сварог с чувством. – По собственному опыту знаю.
– Кончилось все тем, что случилась авария. Не особенно и крупная. Она просто-напросто вывела установку из строя – а это был немаленьких размеров агрегат. Не случилось ничего страшного, ни взрыва, ни пожара, вмешались автоматы безопасности, начавшийся пожар погасили, установку обесточили, взрыв, вполне возможный, предотвратили, но автоматы подняли тревогу по всему зданию, туда кинулась аварийная команда, и уйти незамеченной Канилла не успела. Как говорится, с поличным, на месте преступления… Канцлер ухмыльнулся. – Вообще-то, как мне объяснили, ее скорее всего и после этого инцидента оставили бы в Лицее – ну, после хорошей нахлобучки, понятно. Очень уж много от нее ждали, но она сама себе все испортила. Расследовать инцидент прибыл сам академик Уртало. Нынешнее светило и корифей, – Канцлер усмехнулся. – Знаете, в каждом поколении есть свои светила и корифеи… Верный и непреклонный последователь великого Кондери, основоположника А-физики…
Сварог хмыкнул:
– Естественно, враг всех и всяческих ересей и малейших отступлений от канонов…
– Ну, это уж как водится, – пожал плечами Канцлер. – Главный служитель истины и канонов… Короче говоря, содержание разговора меж ними так и осталось неизвестным – по крайней мере, мне, – но Канилла, судя по всему, не каялась, наоборот, защищала свою гипотезу, причем, по слухам, столь… живо непосредственно, что Светило пришло в ярость, и она вылетела из Лицея, вообще из Магистериума, как пробка из бутылки. И с тех пор занималась А-физикой чисто по-любительски, уже не уделяя тому столько времени, сколько прежде… Вот и вся история. Банальная, если подумать…
– Банальная, – повторил Сварог. – Канцлер, как вы считаете… Могла она там наткнуться на что-то стоящее? Знаете, не раз бывало, что эти так называемые ереси как раз и оказывались чем-то ценным…
– Честно говоря, не знаю, – сказал Канцлер серьезно. – Не берусь судить. Рано… Все эти знания мы заберём наверх и будем исследовать самым тщательным образом, а там будет видно… Кстати, Канилла очень упорно уговаривала меня передать именно эти установки и лаборатории девятому столу… Что думаете?
