Текст книги "Тектология (всеобщая организационная наука). Книга 2"

Автор книги: Александр Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Вот почему для принципа подбора, как равно и для других формул тектологии, мы можем брать примеры троякого рода: во-первых, заведомо верные, т. е. такие, где результаты применения организационной схемы были подтверждены жизнью и опытом; во-вторых, заведомо неверные, т. е. уже опровергнутые построения и попытки; в-третьих, только еще подлежащие проверке, т. е. чужие или свои построения теоретического или практического характера, еще не подтвержденные и не опровергнутые окончательно.

а) Гедонический подбор

Мы ближе рассмотрим одну специальную область прогрессивного подбора, чтобы показать, каким образом применение полученной нами схемы необходимо ведет к преобразованию такой древней жизненно важной науки, как психология. Комплексы сознания, как и всякие иные, могут быть исследуемы с точки зрения их положительного-отрицательного подбора, но для этого надо сначала точно определить, каковы в психике непосредственные проявления этого подбора. И это было бы очень легко, если бы вопрос не был запутан и затемнен в предыдущем развитии психологии.

Здесь не место специально анализировать общую связь психики с физиологическими процессами. Для нас будет пока достаточно той, более или менее общепризнанной концепции, согласно которой факты сознания «параллельны» некоторым изменениям в центральной нервной системе, или связаны с ними «однозначащей функциональной зависимостью»; тот и другой термин обозначает одно и то же, ибо при огромном несходстве психических и физиологических фактов их «параллелизм» есть постоянная функциональная зависимость.

Вопрос принимает, следовательно, такую форму: какие психические явления соответствуют возрастанию энергии центрального нервного аппарата, перевесу в «органах сознания» ассимиляции над затратами, какие – понижению энергии, перевесу дезассимиляции.

Так как всякий процесс в центральном нервном аппарате, за исключением чисто идеального случая полного энергетического равновесия, заключает в себе момент повышения или понижения энергии этого аппарата, то и всякий факт сознания должен заключать в себе искомый коррелятив положительного или отрицательного подбора в центральном нервном комплексе. И так как повышение и понижение энергии соотносительно противоположны, способны взаимно ослаблять или уничтожать друг друга, то и их психический коррелятив должен представлять две стороны или тенденции, способные взаимно уменьшать или нейтрализовать друг друга.

Приняв это во внимание, не приходится долго искать означенного коррелятива: психология до сих пор знает в процессах сознания только один такой элемент, который и постоянно имелся бы налицо, и отличался бы строго полярной двусторонностью, это так называемый «чувственный тон», свойственный психическим фактам, или окраска удовольствия – страдания. Полученный вывод тотчас же находит новое подтверждение в том, что именно чувственному тону свойствен наиболее ясный количественный характер, благодаря которому самые несходные психические переживания могут практически соизмеряться со стороны удовольствия или страдания, их сопровождающего. Люди сравнивают и находят, что, например, страдание, соединенное с ощущениями грудной жабы, «больше», чем страдание, связанное с мыслью о несовершенстве нашего мира, или наоборот, а также, что удовольствие от сознания исполненного долга «больше», чем от вкусовых впечатлений хорошего обеда, и т. п. Эти загадочные, на первый взгляд, соизмерения вполне понятны, если удовольствие и страдание выражают прогрессивный подбор психической системы – возрастание или уменьшение ее энергии, какое, очевидно, даже для самых различных случаев может сравниваться как «большее» и «меньшее».

Эта точка зрения была, – разумеется, в совершенно иной связи идей и в иной терминологии, – принята уже Спинозой. Ее сторонником был знаменитый Мейнерт. Но для современной психофизиологии она является спорной, и весьма распространена иная точка зрения, которой мы и должны коснуться.

Полагают[69]69
  Многие физиологи, а из философов особенно Авенариус.


[Закрыть], что жизненно-идеальное состояние центрального нервного аппарата есть абсолютное энергетическое равновесие между его усвоением и затратами; что удовольствие выражает приближение к этому состоянию, а страдание соответствует удалению от него, причем безразлично, в какую сторону. Так, если в центрах коры мозга возникает перевес ассимиляции над дезассимиляцией или если усиливается уже существующий перевес такого рода, то это ощущается как страдание; но также в виде страдания ощущается процесс прямо противоположный – возникновение или усиление перевеса дезассимиляции.

В этой схеме поражает прежде всего то, что психофизиологическая связь оказывается уже не однозначащей: одинаковое психическое выражение получают два взаимно противоположных физиологических процесса. Затем легко раскрывается двойная биологическая несообразность. Во-первых, возрастание энергии центрально-нервного аппарата, которое увеличивает сумму его сопротивлений и активностей и, следовательно, представляет изменение непосредственно полезное для жизни, соединяется в одних случаях с чувством страдания, в других – с чувством удовольствия, тогда как признается, что биологически страдание соответствует изменениям непосредственно вредным для жизни, удовольствие – непосредственно полезным. Во-вторых, если перевес ассимиляции или дезассимиляции (по удачной в этом случае терминологии Авенариуса – «жизнеразность») остается равномерным, то никакого чувственного тона возникнуть не должно, – а между тем энергия системы продолжает либо возрастать, либо уменьшаться на известную величину в каждую единицу времени; это, очевидно, может иметь огромное влияние на судьбу организма, а для психики будет оставаться безразличным, не породит ни удовольствия, вызывающего в организме стремление удержать данное состояние, ни страдания, вызывающего стремление прекратить его.

Правда, вторую несообразность устраняют иногда особым истолкованием теории: принимают, что нормой для центрального нервного аппарата является некоторая абсолютная величина энергии, а не равновесие двух ее потоков, усвоения и затраты, и что чувственный тон выражает приближение к этой абсолютной величине или удаление от нее, в какую бы то ни было сторону. Но для современного естествознания такие абсолютные величины – недопустимая и наивная фантазия, они противоречат самой идее развития; если принять их, то, например, весь процесс развития от детского мозга до взрослого превратился бы в одно сплошное страдание. Подобные истолкования мы можем сразу отбросить и разбирать теорию «идеального равновесия» все же в более совершенном ее виде.

Изучение физиологической картины эмоций дает ряд фактов, резко противоречащих этой теории. Так, в эмоции радости первичный момент – реакция кровеносной системы – заключается в расширении мелких периферических и специально мозговых артерий при усилении деятельности сердца; другими словами, питание мозга быстро и непосредственно возрастает, а затраты в этот первый момент скорее уменьшаются, потому что расслабление бесчисленных кольцевых волокон периферических артерий, по меньшей мере, уравновешивает возросшую работу сердца. Происходит несомненное для этого момента удаление от идеального равновесия центров мозга, и между тем ощущается удовольствие, а отнюдь не страдание. Правда, затем в результате повышенного притока энергии к центрам мозга возрастает и работа произвольных мускулов; но нет никаких оснований предполагать, чтобы это увеличение затрат превосходило по размерам свою причину – сверхобычный приток энергии; так что перевес на стороне ассимиляции должен оставаться, энергия системы продолжает возрастать.

Еще резче явления при экстазах – половом, религиозном и иных. Их наступление представляет настоящую физиологическую бурю в нервном аппарате, специально же в сосудодвигательной системе. Предполагать, чтобы вся эта буря сводилась к тому, что обмен энергии мозга из менее равномерного с двух его сторон становится все более равномерным, с начала до конца интенсивнейшей приятной эмоции, значит иметь очень странное понятие о нервных процессах. Механизм же экстазов в том, что касается изменений жизненного обмена энергии, однороден с механизмом эмоций радости, – только все колебание протекает с особенной силой.

Наконец, может быть, самый яркий пример – маниакальная экзальтация. Этот психоневроз возникает в виде функциональной гиперемии мозга, т. е. как прямое нарушение равновесия энергетического обмена. И между тем с самого возникновения болезнь имеет окраску радостного самочувствия.

Нет надобности дольше останавливаться на разбираемой теории. Находясь в противоречии с основным научным принципом – однозначащей связи, скрывая в себе биологические несообразности, несогласная с вполне установленными фактами физиологии и патологии, она может служить только примером того, до какой степени мышление, чрезмерно специализированное, способно в своей неизбежной ограниченности запутывать самые простые и прозрачные соотношения.

Итак, мы должны рассматривать чувственный тон психических комплексов как непосредственное выражение прогрессивного подбора: положительного – чувство удовольствия, отрицательного – страдание. Мы назовем этот подбор «гедоническим» (от греческого ήδονή – удовольствие).

Психическое самонаблюдение никогда не охватывает всей психической системы человека, но во всякий момент лишь ее малую часть, постоянно меняющуюся, – так называемое «поле сознания». Поле сознания характеризуется двумя чертами: это, во-первых, область непрерывных изменений и, во-вторых, происходящие в нем изменения имеют координационное или психически-организационное значение. Там непрерывно возникают, усиливаются, ослабляются, распадаются ассоциации психических элементов и их комплексов. Все это происходит под непрерывным действием гедонического подбора: то, что находится в поле сознания, всегда обладает в целом или в частях чувственным тоном, характером приятного или неприятного. В психологии принимается еще «нейтральный» чувственный тон, или окраска аффективного безразличия, – но именно как равновесие положительного и отрицательного чувственного тона, соединенных в одном комплексе или в одном поле сознания; причем это равновесие или «нейтральность» никогда не бывает полной, а всегда является только приблизительной.

Функции прогрессивного подбора нам уже известны: с одной стороны сохраняющая и усиливающая (положительный подбор, значит – чувство удовольствия); с другой стороны – ослабляющая и разрушающая (отрицательный подбор, чувство страдания). Опыт показывает, что так оно и есть в действительности. Психические комплексы и их ассоциативные группировки, выступающие в чувственном тоне «приятного», удерживаются в психике, возрастают в своей яркости и интенсивности, которые можно считать непосредственной мерой их энергии, воспроизводятся в поле сознания все легче, что дает косвенную, биологическую меру их энергии. Комплексы и группировки с отрицательным чувственным тоном, окраской «неприятного», обнаруживают тенденцию к устранению из психики, к уменьшению яркости и интенсивности, к ослаблению своих связей, ко все более трудному и менее полному воспроизведению в сознании. Тенденции того или другого типа постоянно имеются налицо, когда имеется тот или другой чувственный тон, и постоянно они тем сильнее, чем он интенсивнее.

Конечно, сила их ограничена в каждом данном случае, и их могут преодолевать достаточно энергичные воздействия на психику; например, образы весьма приятные иногда подвергаются «забвению» под влиянием потока новых и напряженных внешних впечатлений, их дезорганизующего и вытесняющего; наоборот, образы весьма неприятные вновь и вновь возвращаются в сознание среди вызывающей их неблагоприятной обстановки. Так, воспоминание об оставленной вдали невесте тонет в вихре столичной жизни; тягостные мысли о предстоящих неприятностях неуклонно всплывают под давлением непрерывного восприятия тюремных стен, решеток и надзирателей. Но и в подобных случаях тенденции гедонического подбора обнаруживаются внимательным анализом как борющиеся, хотя и побеждаемые силы, как слагаемое, уменьшающее результат доминирующих над сознанием воздействий.

Далее, мы установили, что из первичных функций прогрессивного подбора вытекают еще другие, также универсальные: для положительного подбора – усложнение системы и возрастание неоднородности ее строения, для отрицательного – уменьшение сложности строения и возрастание однородности элементов и связей системы. Все это, разумеется, должно быть отнесено и к гедоническому подбору, причем вполне подтверждается на опыте.

Действительно, всякий, сколько-нибудь наблюдавший свою психику знает, что приятные ощущения «оживляют» сознание: они увеличивают богатство образов и разнообразие их комбинаций. Напротив, страдания суживают жизнь психики: поле сознания становится беднее, ассоциации в нем однообразнее. Древние обозначали первое из этих состояний, как «макропсихию» (расширение души), второе – как «микропсихию» (уменьшение, сужение души).

Пользуясь схемами прогрессивного подбора, возможно исследовать в общей форме развитие психики, генетически установить и объяснить основные типы ее строения. Данными для такого анализа являются: 1) первичный материал ощущений, доставляемых внешними чувствами и органическими процессами; 2) интенсивность гедонического подбора, положительного и отрицательного; 3) их количественное взаимоотношение (преобладание одного из них или равновесие). Мысленно изменяя каждое из этих данных в ту или другую сторону, можно теоретически определить, в каком направлении должно тогда изменяться строение психической системы, широта и темп ее жизни. Для иллюстрации наметим некоторые из полученных таким путем выводов.

На количественной и качественной характеристике материала ощущений, образующего основу психической жизни, мы останавливаться не будем. Конечно, это первый фактор, от которого зависит содержательность, объем и характер психики: ее общее богатство или бедность, ее разносторонность, опирающаяся на разнообразие впечатлений, или односторонность, вытекающая из специализации опыта, и т. д. Все это чрезвычайно важно и практически, и теоретически, но нас интересует в данный момент специально роль гедонического подбора, обработка им наличного материала ощущений.

В этом отношении мы, очевидно, можем заранее установить, что в рамках нормальной жизни, т. е. в тех пределах, до каких этот подбор еще не делается разрушительным для системы, чем он интенсивнее, тем более повышается выработанность психики, или ее организованность: под действием положительного подбора – в сторону богатства и разнообразия психического содержания; под действием отрицательного – в сторону простоты и прочности связей, стройности и устойчивости этого содержания. Другими словами, в этих пределах чем энергичнее и напряженнее жизнь чувства, тем выше при прочих равных условиях тип психики.

Положительный и отрицательный подбор постоянно сменяет друг друга в жизни сознания; немыслима такая психика, которая развивалась бы всецело под действием положительного или же всецело под действием отрицательного подбора. Однако вполне возможно и на каждом шагу наблюдается длительное преобладание той или другой из этих фаз подбора: «жизнь счастливая» или «жизнь несчастная», по обычным выражениям. Легко теоретически определить, как изменяется психический тип в зависимости от такого рода условий.

Пусть устойчивое, систематическое преобладание переходит все в большей мере к положительному подбору, т. е. для системы особенно благоприятно складываются ее отношения к среде, источнику усвоения энергии. В таком случае и развитие психики необходимо должно направляться преимущественно и в соответственно возрастающей мере к увеличению суммы ее материала, к новым и новым его комбинациям, но в то же время именно в силу их богатства и разнородности ко все меньшей их взаимной согласованности и устойчивости. Отрицательный подбор, чем он относительно слабее, тем в меньшей степени способен выполнять свою, как бы контрольную, функцию по отношению к этому развитию: разрушать наименее устойчивые комплексы и их ассоциации, упрощать, делать более однородной и устойчивой внутреннюю связь психики. Все это одинаково обнаруживается на внутренних и внешних проявлениях системы.

Биологическая сущность развития психики заключается, как известно, в выработке двигательных реакций на внешнюю среду организма. Усиленная работа положительного подбора дает ускоренный ход образования этих реакций: система реагирует на впечатления живо, непосредственно. Но благодаря разнообразию и разнородности комплексов, составляющих систему и в различных случаях принимающих участие в активном (волевом) ее проявлении, сами реакции оказываются разнообразны и разнородны часто даже при весьма сходных внешних условиях: в них мало так называемой «последовательности», которая состоит именно в том, что действия человека бывают тем более сходны и однородны, чем более сходны и однородны вызывающие их условия. Если нарушение равновесия между двумя фазами подбора возрастает еще более, то оно приводит к такому уменьшению этой последовательности, что действия человека становятся мало понятны и трудно предвидимы для наблюдающих его других людей с более уравновешенным гедоническим подбором: это случай, выражаемый понятием «капризов». Параллельно с этим при такой односторонности подбора все чаще должно наблюдаться, что на определенное внешнее воздействие в психике возникает сразу несколько различных и несовместимых между собой реакций; слабость отрицательного подбора мешает устранению каждой из них, они все остаются в поле сознания, но при взаимном противоречии не могут достигнуть полной силы, т. е. перейти в действия, и удерживаются на ступени «стремлений». Это состояние обозначается термином «нерешительность».

Так обрисовываются психические типы, вполне соответствующие тому, что не раз изображалось художниками-психологами: типы «жизнерадостные» при умеренном преобладании положительного подбора, «избалованные» – при значительном. Первые характеризуются богатством и гибкостью ассоциаций сознания, быстротой и непосредственностью реакций («жизнь, переливающаяся через край»); но также относительно малой однородностью ассоциаций («эклектизм») и малой последовательностью реакций (меньшей, чем при равновесии подбора, «устойчивостью характера»). В типах второго рода усиление тех же моментов дает в результате «причудливый» или «капризный» характер, осложненный «нерешительностью», которая в этом случае есть результат чрезмерной разнородности одновременных психических процессов (в иных психических типах она бывает и совершенно иного происхождения).

Общую тенденцию развития психики, основанного на перевесе положительного подбора, мы можем назвать «эллинской», пользуясь чрезвычайно глубоким и родственным нашему анализу сопоставлением у Гейне типов «эллина» и «иудея». Действительно, Древняя Эллада благодаря своим историческим судьбам дала в своих господствующих классах самую широкую гамму таких психических характеров: жизнерадостно-активных в эпоху подъема и побед, избалованно-слабых в эпоху паразитического вырождения. Совершенно естественно и понятно, что в эпоху борьбы, хотя и победоносной, но влекущей огромную затрату сил, преобладание положительного подбора остается более умеренным, чем в эпоху последующего использования плодов победы. Момент самого перехода история с удивительной наглядностью запечатлела в двух фигурах – Перикла и Алкивиада, которых можно принять за двойников и которые в то же время так значительно различаются в проявлениях характера: Перикл выражает полный расцвет эллинского типа, Алкивиад – начало его упадка, совершавшегося в направлении паразитической избалованности.

Вообще же эллинская тенденция выступает в жизни каждого человека в ее «счастливые» периоды. Таковы чаще всего детство и юность – эпохи роста, когда происходит накопление энергии организма и «приятные» органические ощущения обычно перевешивают даже значительные диссонансы в психике, порождаемые неблагоприятными воздействиями среды.

Затем, представителями эллинской тенденции являются «артистические натуры», какими описывают их романисты; для творчества образов, составляющего основу художественной работы, это наиболее подходящая почва, но, разумеется, не в крайнем своем развитии. Поскольку в творчестве совершенство результатов зависит не только от богатства и разнообразия комбинаций, но также от их стройности и связности, постольку артистическая талантливость предполагает также интенсивный отрицательный подбор. Огромная роль страдания в выработке художественного таланта, а тем более гения, неоднократно указывалась самими художниками, особенно поэтами. Величайшие произведения были созданы людьми не только большого счастья, но также большого страдания или напряженного труда. Труд есть затрата энергии, следовательно, – фактор отрицательного подбора: и это очевидно само собой, если взять труд в его чистом виде – мысленно отвлечь от впечатлений, вызываемых его результатами. Эти впечатления могут быть при благоприятных условиях труда источником такого повышения энергии системы, что вместе с ними труд приобретает окраску «приятного» от самой слабой до самой интенсивной; сам же по себе труд однороден с другими формами жизненной дезассимиляции.

Крайнее, вполне патологическое преобладание положительного подбора наблюдается в маниакальном психоневрозе[70]70
  Известная фаза «циркулярного психоза», очень распространенного душевного заболевания.


[Закрыть]. Тут отрицательный подбор почти исчезает. Получается дезорганизованное переполнение сознания. Всякая возникающая ассоциация психических элементов, как бы ни была она случайна и мало жизнеспособна, удерживается и усиливается в поле сознания, пока не смещается и не расплывается в других, одновременно возникающих и также находящихся под действием положительного подбора. Бессвязный поток переживаний выражается и внешним образом в бессвязной активности, непоследовательных действиях и бесчисленных бесполезных движениях, – порывистой болтовне и т. п. Гиперемия мозга перевешивает эту растрату иннервационной энергии, так что самочувствие остается интенсивно «приятным». Тут патология наглядно раскрывает посредством преувеличения жизненную ограниченность функции положительного подбора.

Перейдем теперь к противоположному соотношению – когда перевес склоняется на сторону отрицательного подбора: жизнь «страдальческая» или «изнурительно-трудовая». Нет надобности повторять анализ, параллельный предыдущему. Его результаты намечают нам такие тенденции: ограничение материала психических комбинаций и вместе с тем его упрощение, возрастание однородности ассоциативных связей; уменьшение гибкости психики с возрастанием ее устойчивости и цельности или «монистичности»; двигательные реакции менее быстрые, менее непосредственные, но отличающиеся «последовательностью» (так называемая «выдержанность» характера), недостаток широты и пластичности организации вознаграждается ее стройностью и прочностью, «верностью себе» в массе ее проявлений.

При сравнительно умеренном преобладании отрицательного подбора активность и решительность относительно высоки: хотя отрицательный подбор и действует разрушающим или временно ослабляющим образом на возникающие двигательные реакции, но сама его сила указывает на наличность влияний, враждебных психической системе и, следовательно, необходимо стимулирующих ее деятельность; из числа возникающих в сознании реакций благодаря энергии подавляющего действия подбора большинство быстро устраняется, а реакция, наиболее способная удержаться в этих условиях, тем вернее достигает полного проявления, не находя помехи в других, конкурирующих. Таким образом внешняя активность, не такая живая и разносторонняя, как в типе жизнерадостном, может быть, тем не менее, велика; а решительность, имея в основе подавление большинства зарождающихся реакций, т. е. энергичный выбор из них, и будучи в то же время менее непосредственна, отличается так называемым «обдуманным» характером, иным, чем решительность жизнерадостного типа.

Все это обрисовывает ту тенденцию психического развития, которую мы, пользуясь опять выражением Гейне, назовем «иудейской». В самом деле, еврейская нация в ее мрачной исторической судьбе дала наиболее законченные образцы типов, определяемых этой тенденцией. Таков, например, тип сурового и нередко узкого «моноиудеиста», неуклонного борца за свою истину, каким был Людвиг Берне, – «иудей», которого Гейне в своем психологическом анализе противопоставил себе самому, жизнерадостному, эклектичному, разностороннему «эллину». Еще более яркий и чистый образец «иудейства» в этом смысле – историческая фигура нашего протопопа Аввакума, и вообще фигуры пророков преследуемых религий и сект.

В организационном опыте человечества связь этого типа с преобладанием отрицательного подбора была установлена уже давно. Когда жреческим корпорациям для защиты своей силы требовалось создать кадры узких и непреклонных фанатиков, они всегда прибегали к приемам, основанным на этой связи: к воспитанию намеченных лиц в тяжелой монастырской дисциплине, лишениях и постах, бичеваниях, печальных размышлениях и т. п.; и цель достигалась.

Когда усиление отрицательного подбора идет значительно дальше, то его подавляющее действие приводит к сокращению активности организма. Тогда вырабатывается тип созерцательно-аскетический, слабо реагирующий на внешние воздействия и тяготеющий к «нирване» – прекращению всякой деятельности и всяких эмоций. Последнее вполне понятно, раз господствуют эмоции неприятные, тягостные, которые психическая система всегда стремится устранить как жизнеразрушительные, выражающие биологическую неприспособленность.

Крайний, вполне патологический предел рассматриваемой тенденции представляет психоневроз «меланхолия»[71]71
  Другая фаза упомянутого выше «циркулярного психоза».


[Закрыть]. При нем самочувствие самое мучительное, какое возможно: судорожное состояние сосудодвигательной системы при чрезвычайно ослабленном вследствие сжатия мелких артерий питании клеток мозга обусловливает непрерывную отрицательную эмоцию, которая принимает формы тоски, страха, стыда. Силой этой эмоции поле сознания опустошено; в нем остаются только немногие мрачные образы и тягостные мысли, непрерывно поддерживаемые органически-болезненными влияниями, вызвавшими сам психоневроз. Внешняя активность тоже, естественно, понижена до минимума, часто почти до полной неподвижности организма; лишь изредка из процессов дезорганизации возникает судорожная волевая реакция, столь сильная, что ее не подавил отрицательный подбор; тогда, не встречая в опустошенном психическом поле никакой конкуренции со стороны других реакций, она развертывается в виде неудержимого порыва, иногда опасного для больного и для окружающих.

Все случаи длительного, а тем более – постоянного преобладания отрицательного подбора над положительным заключают в себе, с первого взгляда, нечто загадочное. Отрицательный подбор означает понижение энергии системы, превышение затрат ее над ассимиляцией. Каким же образом возможно, чтобы в течение больших периодов жизни психики, иногда в течение почти всего ее существования, он преобладал над положительным подбором? Откуда возьмутся такие запасы энергии, которые могли бы систематически растрачиваться без гибели организма? А между тем психологический факт налицо: есть люди, для которых вся их жизнь, иногда очень долгая, образует непрерывную цепь неудач и страданий. Объяснение, однако, становится простым, если принять в расчет место и роль сознания среди функций психического организма.

Поле сознания во всякий данный момент ограничено и охватывает лишь очень малую часть психической системы: область именно тех ее изменений, которыми определяется координация двигательных реакций организма, и притом не всех, а только нескольких жизненно важных групп реакций; главным образом, это те, которые имеют прямое отношение к изменчивым воздействиям среды и потому в силу биологической необходимости должны быть пластичны, изменчивы в своих формах и комбинациях. Поэтому, хотя наблюдаемый в виде чувственного тона гедонический подбор обнимает всю жизнь сознания, но он далеко не обнимает всех процессов, определяющих жизнь и развитие психической системы. Даже собственно координационные изменения не все проходят через сознание; оно есть главное их поле, но экспериментальной психологией вполне доказано существование других полей, или подчиненных группировок: одного или нескольких «подсознаний». А масса иных процессов, не имеющих непосредственно координационного характера, происходит постоянно за порогом сознания. Такова значительная доля изменений, связанных с процессами питания. Во время, например, глубокого сна, при котором сознание с его подбором отсутствует, совершается обычно восстановление растраченных за время бодрствования сил психической системы: положительный прогрессивный подбор для нее налицо, но не тот подбор удовольствия – страдания, который вырабатывает «сознательные» проявления системы. Оттого и парадоксы: в поле сознания постоянное ощущение растрат энергии, а в итоге психический организм растет и развивается; или, наоборот, в сознании радостное самочувствие, а на деле психика истощается и подрывается[72]72
  Возможность различного направления подбора в сознании, с одной стороны, в «подсознании» или «подсознаниях» – с другой, научно установлена психиатрами. Описан ряд случаев так называемого «двойного» или «множественного» сознания, когда одна, две и даже более подсознательных координаций развивались до такой степени, что могли конкурировать с главным сознанием и периодически вытесняли его в руководстве организмом. Оказывалось, что характер «второй личности» человека может радикально отличаться от характера его «первой», нормальной личности, и, например, один с точки зрения нашего анализа соответствует преобладанию положительного, другой – отрицательного гедонического подбора.


[Закрыть].

Тем не менее, несомненно, что и тот прогрессивный подбор, который совершается в психике за порогом сознания, должен обладать обычными тенденциями, такими же в смысле их направления, как если бы он происходил в поле сознания. Если в сознании преобладает отрицательный гедонический подбор, но производимая им растрата энергии незаметно уравновешивается процессами питания, то, разумеется, эти процессы стремятся вызвать структурные изменения, противоположные результатам отрицательного подбора. Но можно ли ожидать, чтобы те и другие также уравновешивались?

Перед нами две противоположные группы процессов подбора: с одной стороны – в сознании – более интенсивные и неравномерные, простирающиеся каждый раз лишь на малую часть психической системы; с другой – вне сознания – длительные и несравненно более равномерные, охватывающие систему в целом, но в то же время и соответственно менее интенсивные. Если в общей сумме те и другие представляют одинаковую величину энергии, одни со знаком плюс, другие – минус, то будут ли одинаково значительны, глубоки и прочны обусловленные теми и другими структурные изменения? Легко показать, что нет. Для слабых процессов подбора с малым напряжением энергии системные сопротивления окажутся относительно гораздо более велики, а значит, производимые изменения более незначительны, менее глубоки. Остающиеся результаты подбора, таким образом, будут далеко не равны. Соотношение здесь совершенно то же, как если бы на одно и то же тело мы подействовали в одном случае большим количеством слабых ударов, распределенных притом на всю его поверхность, в другом – малым количеством, но соответственно более сильных ударов, падающих неравномерно. Понятно, что во втором случае следы останутся более значительные и глубокие.