Текст книги "Тринадцатая экспедиция. Глава первая (СИ)"

Автор книги: Александр Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Кроме Матвея и Вована, в пятом отделении было еще четыре парня. Прапорщиков Роман – красавчик, из тех, что нравятся женщинам. Киль Данил (или Монгол) – веселый и отзывчивый, но к тому же серьезный во время задания. Кишкин Стас – крепкий парняга под стать Юльке. Фазанов Диман – негр, причем Матвей не понял, разрешается ли ему шутить по поводу цвета кожи. А то парочку шуток он уже придумал.

– Олесь, прием. Вы вентиляцию проверяли? – заговорила радиосвязь голосом Коршунова.

– Да-а, проверяли, – уверено протянула Олеся, проглотив суп.

– Все равно полезет перепроверять, – сморщив нос, сказала Юля.

Иродова махнула рукой. Нравится человеку держать все под своим контролем, что поделаешь. Однако в этот раз Коршунов не задержался – уже через две минуты вошел в комнату в компании Волковых и Ачушкина.

– О! Хаваем... – воскликнул он.

Вместо ответа Олеся лениво указала в сторону панели управления. Коршунов тут же плюхнулся в стоящее рядом кресло. Волковы тоже уселись, и полезли за контейнерами с едой.

– Долго копаться будете? – спросила Юля.

– Еще не знаю, – задумчиво пробормотал Коршунов.

– А почему сразу нельзя было сюда прийти? – спросил Матвей.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил Ачушкин.

– Быстрее бы разобрались с системой. Ну и активировали б. Тот же забор, к примеру.

– А ты уверен, что он исправно работает? – спросил Коршунов, вложив в голос тонну собственного превосходства.

– Как это?

– Есть такая капризная штука – определение «свой-чужой». Сейчас мы активируем забор, расконсервируем лаборатории, что под землей. А оттуда хлынет орда каких-нибудь прорвогомосеков. Попытаемся свалить, а забор нас самих и постреляет.

– А если орда прорвогомосеков придет снаружи? Ну-у, извне комплекса. И прямо сейчас.

– Отмахаемся, – махнул рукой Коршунов. – Все, не мешай.

– Как-то не клеится у вас ничего, – упорствовал Матвей.

– Ты чего такой доковыристый?! – осадил его Вован. – Тебе ж сказали: так надо, ну все-е.

– Птиц, ты топливо проверил? – спросил Ачушкин, перекрикивая спорщиков.

– Да, нормально – половина резервуара заполнена.

Увидев, что Матвей остался при своем мнении, Холопова сказала:

– Не грузись ты, они все равно заняты были – инструкцию изучали, да записи показаний приборов штудировали. Предыдущий капитан немало оставил.

– Чего там изучать... – пробормотал Матвей.

– Все, мы закончили. Подземный уровень чист, – доложила Белоногова.

– Поднимайтесь к нам. Перекусим и дальше пойдем, – ответила Иродова.

7, Прорва, российский комплекс, медицинский корпус. 27.06.2087 15:45 (09:45)

Атмосфера в медицинском корпусе существенно отличалась от остальных помещений комплекса. Некогда белоснежные стены покрывали побуревшие отпечатки ладоней. Обшарпанные предметы мебели (те, которым довелось уцелеть) стояли на раскоряк. Стол, за которым в былые времена восседал ни то дежурный, ни то охранник, настойчиво пытались затолкать поглубже в угол комнаты. Металлические ножки загнулись, а пластиковая столешница треснула в двух местах. В довершение картины, к коридору, через весь вестибюль, тянулась широкая полоса густой темной субстанции, поросшая пучками серого мха.

Группа Стрельцова, явившаяся на зачистку этого здания, застыла на пороге. Сходу зайти внутрь никто решился.

– Миленько... – первой нарушила молчание Кристина Трусова.

Чебурек достал одноразовый щуп и присел у начала «моховой дорожки». Аккуратно сковырнул субстанцию. Верхний слой поддался, и космопех продемонстрировал команде металлический конец, испачканный коричневой жижей.

– Ну, это от куста, наверное, – заметил Осипов Остап своим густым голосом.

Моховая дорожка и правда, в основном состояла из крови и внутренностей прорвокустов (и некоторых других существ), покрывших пол в несколько толстых слоев. Словно здесь месяцами проволакивали мертвых существ, а чтобы с них натекло больше гадости, им предварительно вскрывали брюшную полость. И уже поверх всего этого порос мох.

Валера Солодов почувствовал, как усилилось слюноотделение. Хорошо, что костюм не пропускает запахи, а то сейчас бы точно блеванул.

Конча присел рядом с Чебуреком, поднес к глазам его щуп.

– Пойдем? – неуверенно спросил Чебурек.

Несмотря на биологическую, химическую, радиационную и остальные защиты его не тянуло топтаться неизвестно в чем. Ходили слухи о микроскопических существах, селящихся во мхах. Глазу они не видны, но за считанные часы способны проесть костюм любого класса защиты.

– Что-то я стремаюсь туда наступать, – покачал головой Конча, и обратился через РЛК к Водникову: – Штаб, прием. Это Стрельцов, мы у медкорпуса. Требуются ученые со стандартным оборудованием.

– Приняли, готовим ученых, – ответил Водников.

– Ефим, ты сейчас где? – поменял канал связи Конча.

– У складов, на севере комплекса, – ответил Ефим, и, поняв чего от него хотят, добавил. – Заканчиваем последний, берем ученых, и выдвигаемся к вам.

– Давай, конец связи.

– А вот тут ходил кто-то, – указал Чебурек на участки, где мха не было.

– Наконец-то, хоть какие-то следы, – с облегчением сказала Кристина. Ей не нравился тот факт, что все на этой сраной планете пропадают без вести. Встреча с гонзами стала бы хоть какой-то определенностью.

Конча зевнул и посмотрел на время – «15:49 (09:49)». Оглядел своих бойцов: Чебурек и Остап неотрывно следят за вестибюлем; Кристина отвернулась от малоприятного зрелища, и держит тыл; Солодов что-то смотрел в своем РЛК зачем-то надув щеки.

Вдруг в общий канал пришло сообщение от Коршунова:

– Внимание всем. Запускаю основной генератор. Приступаю к пошаговой активации всех систем.

Генератор комплекса запустился совершенно бесшумно, где-то через минуту в вестибюле медицинского корпуса загорелся свет.

– Птиц, глянь, что там с камерами в медкорпусе? – спросил Конча.

– Ща, погодь. Не все сразу.

От стоянки уже приближались семь фигур – группа Ефима со специалистами из ученых.

– Ну? – спросил Конча, выждав секунд сорок.

– Что-то нету ничего... связи нету... с камерами, – голос у Коршунова был весьма озадаченным. – Восемь камер работают, но все на втором этаже в дальнем конце здания.

– Мля, – пробормотал Конча.

Остап ткнул его в плечо и молча указал на разбросанные по углам осколки пластика. Похоже, что это обломки камер видеонаблюдения.

– Мля, – повторил еще раз Стрельцов. – Птица, не парься. Гонзы все камеры побили.

Подошли Пузанкова Ольга и Пятаков Никита в сопровождении пятерых космопехов.

– Что тут у вас? – спросила Оля, шагнув ко входу. – Ну-у... – она постаралась сделать вид, что увиденное ее нисколько не удивило. – Не так тут и грязно как могло было быть...

Чебурек протянул ей измазанный в коричневой жиже щуп, но она, осмотрев его, помотала головой, после чего достала свой собственный сборщик анализов с закрепленным на конце пластиковым контейнером. В этот контейнер Оля зацепила образцы мха и нижней субстанции. Заперла их в прозрачном пластике. Пятаков установил на бетонном крыльце походный микроскоп, и оба принялись осматривать образец.

– Н-н-нормально, – оценил помещение подошедший с Ефимом Ишимов Макс.

– Что там, на складах? – спросил Конча у Ефима.

– Чисто все, в последнем катушки какие-то, для генератора, наверное. Да еще какая-то электроника.

– Макс, на спор обмажешь себя этой дрянью? – решил позубоскалить Солодов.

– Д-д-давай я т-тебя н-на спор обмажу? – предложил Ишимов.

– Не-е, спасибо, – смеясь, отказался Солодов.

– Можете обмазываться, ничего страшного, – поджав губы, сказала Пузанкова, после чего сообщила: – Просто растительность, никаких микроорганизмов, никаких спор. А субстанция не поражена ТВИХ. Просто гниющие останки, – она ожидающе посмотрела на сержанта Стрельцова. Мол, можно уходить или нам идти с вами.

– Идем внутрь. Ефимов, Солодов, Трусова – отвечаете за ученых. Вы, – обратился он к Пузанковой и Пятакову, – держитесь в середине отряда, по возможности наблюдайте... чтоб мы не вляпались во что-нибудь незнакомое.

– Понял, – серьезно сказал Пятаков.

– Так точно! – бойко отчеканила Оля, шутливо козырнув.

Трусова клоунаде улыбнулась, а Грошев поморщился. Конча покачал головой и первым двинулся внутрь здания. Густой мох сминался тяжелыми сапогами, коричневая жижа смачно чвакала, но лужи старались обходить стороной. Моховая дорожка уходила за угол, и тянулась вдоль всего коридора, с частыми ответвлениями внутрь кабинетов.

У первого такого кабинета стоял медицинский контейнер. Вокруг него образовалась лужа прозрачной жидкости. На крышке было написано «реактив №56». Похоже на ящик из груза, который возит с собой любая научная экспедиция.

Конча вопросительно посмотрел на Олю. Та быстро сверилась с данными в РЛК и покачала головой:

– Неопасно, – почему-то шепотом прокомментировала она.

Зайкин и Петров осторожно подошли к двери, при этом наступив в лужу реактива. Петров приоткрыл дверь, а Петруха сунул в образовавшуюся щель УЗСП. Секунду он сосредоточено глядел на показатели, затем кивнул. Остап и Конча завалились внутрь. Частое топанье ног, и изнутри донеслось «чисто». Ученые в сопровождении охраны прошли внутрь.

– Фи... – выдала Оля.

Остап, посмотрел на нее и, как бы извиняясь за беспорядок, пожал плечами.

Непонятно, для какой такой научной цели гонзы Копылова нарезали на мелкие кусочки мертвых прорвокустов – на полу вдоль стеночки расположился ряд аккуратных кучек тщательно шинкованной разлагающейся плоти. Многие кучки покрылись все тем же серым мхом. Еще в комнате имелось место «под мусор» – угол огораживала стоящая на боку кушетка, за которую складывали прутья и кости. Видимо в них совсем нечего изучать.

За противоположной от входа стеной, сделанной из прозрачного стеклопластика, находилась еще одна комната, в центре которой стоял громоздкий аппарат. Аппарат был совершенно не товарного вида – сразу ясно, что именно на нем гонзы проводили свои «исследования».

– Это же кабинет магнитно резонансной томографии... – прошептала Оля. – Нахрена делать МРТ фарша?

– Не-е зна-а-аю, – зачарованно протянул Никита Пятаков.

– Они и не делали, – вставил Ефим. Оля подняла брови. Ефим поспешил пояснить: – Не делали МРТ. Электричества-то у них не было – аппарат не работал.

Большая часть остальных кабинетов пребывала в похожем состоянии. Всюду попадались ошметки инопланетной плоти, раскуроченная собственность пятой экспедиции, испорченные аппараты российского комплекса. Оля и Никита попутно составляли список уцелевшего оборудования. Краткость его заставляла Олю скрипеть зубами – нелегко привыкнуть к такому вандализму.

Поднялись на второй этаж. Кто-то из космопехов, шедших впереди матюгнулся. В самом начале коридора, прицепленный к потолку, висел сюрприз.

– Внимание, э-э-э... неприятное зрелище, – попытался Чебурек предупредить неподготовленных по его мнению ученых.

Оля, увидев это самое зрелище, и впрямь почувствовала, что ноги стали ватными и вот-вот подогнутся. Чтобы не упасть она оперлась на стоящего ближе всех Ефима. Тот на нее даже не отвлекся – слишком был поглощен открывшимся зрелищем.

На потолочных перекрытиях, влажно поблескивая незасыхающей гонзовской кровью, висел мертвый мужчина. Мужчина был абсолютно голым. Ком рваной одежды валялся тут же, припнутый к стене. Большая часть кожи на трупе отсутствовала, как и часть мышц. Человека повесили нестандартно, не за шею, не за плечи, и даже не за ноги. Его подцепили, продев веревку в рот и вытащив ее конец через глазные отверстия черепа. Веревка тоже была не простой, а сплетенной из мышц, кожи и сухожилий повешенного. Основным источником материала для нее послужили руки и ноги – их почти полностью оголили до самого скелета. Брюшную полость мертвеца вскрыли, из нее свисал частично вывалившийся кишечник – возможно, по началу его хотели использовать в качестве веревки, но по какой-то причине от этой идеи отказались. Под трупом разлился целый океан крови, перегородивший коридор. Кровь специально сливали – сначала пытались надрезать бедренную артерию, но, не удовлетворившись результатом, почти полностью перерезали ноги в щиколотках. Вдобавок, на груди покойника висела записка – тетрадный листок, приколотый пятикубовым шприцом.

В общем, как верно подметил Чебурек, зрелище действительно не из приятных. Петров и Пятаков, пытаясь продышаться, запустили на своих костюмах режим «свежий воздух». А вот рядовой Солодов с собой не совладал...

Из-за спины Оли раздался неприятный звук неудачной попытки справиться с желудком. Звук поражения был еще громче и неприятнее, и, судя по продолжительности – поражение было серьезным. Когда звук смолк, сержант Стрельцов прошипел Солодову нецензурное обращение, в трех словах сообщив, что считает его человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, над которым совершали половой акт не слишком умные люди. Затем Конча приказал Петрову занять место в охранении ученых, а Солодов шагнул в центр группы и присел, стараясь побороть слабость. С помощью массажных функций костюма он пытался избавиться от рвоты, заляпавшей лицо и прозрачный пластик шлема с внутренней стороны.

Конча не зря матерился – облеванный боец – обуза, а не боец. Сейчас нужно кого-нибудь с ним отправлять на промывку к штабному транспортеру. Но пока не до него...

– Погоди, – недовольно сказал Конча Чебуреку, который собирался пройти вперед к висящему трупу.

Стрельцов закатил на лужу крови одну из двух кушеток, стоящих в коридоре, нажал на пневматический рычаг, и она опустилась. Поняв, что командир не хочет ходить по гонзовской крови, Чебурек подкатил вторую кушетку.

По ним Чебурек прошел к телу, и с помощью очередного одноразового щупа зацепил приколотый к нему листок бумаги. Труп висел в полуметре над полом, и Чебурек смог дотянуться до шприца, которым крепили записку. Попытался его выдернуть, однако игла крепко засела в одном из грудных хрящей. Пришлось просто дернуть листок, разорвав его сверху.

– Давай сюда, – протянул руку Конча, – лицо его засними.

Чебурек с сомнением посмотрел на труп. Ввиду специфики подвешивания, его лицо было устремлено вверх.

– Держись, ща каталку подымим, – сказал Грошев.

Грошев зажал рычаг, и Чебурек, аккуратно балансируя, поднялся на метр выше. Активировав на РЛК режим видеосъемки, он поднес рукав к потолку, направив в лицо трупу.

– Водникову отправь, может, узнают, – сказал Конча и взглянул на записку. – Э-э-э... Ничего не понял.

Записка была на каком-то незнакомом языке, явно не на русском и даже не на английском. Возможно, эти каракули даже не были буквами. Конча протянул записку Оле. Она, поджав побелевшие губы, уткнулась в нее, стараясь прогнать запечалившийся на сетчатке глаз образ висельника.

– Гонз писал, – осипшим голосом едва слышно сказала она, затем, решив, что ее не расслышали, повторила громче чужим неестественным голосом: – Гонз писал! Некоторые буквы можно узнать. Вот только слова непонятные... «Жых», «тенец», «ра...», «раб...», «работа»! Вот, это понятно написано.

Оля отправила фото записки в научный канал, пускай коллеги разбираются. Тут же последовал ответ из штаба – они опознали мертвого гонза. Его звали Николай Бубнов, ученый из пятой экспедиции. Причем это был один из тех, кто остался «работать» под началом Копылова. А записку, скорее всего, писал сам Копылов, ведь это для него работа стала причиной срыва. Вполне вероятно, что только это слово он и сумел написать правильно. Выходит, и подчиненного своего убил он же.

Остап без особого энтузиазма проверил одежду гонза, однако не нашел ничего кроме рваного тряпья.

– Двигаемся дальше, – скомандовал Стрельцов. – Вы как? – спросил он у ученых. – А-а-а, мля... – вспомнил он про Солодова и устало вздохнул: – Ну, что сидишь? Пиздуй промываться. Зайкин, Петров, проводите.

«Мог бы и сдержаться» – думал Стрельцов. Будучи зелеными, Конча и Ефим тоже попадали в подобную ситуацию. Однако Конча тогда умудрился удержать во рту все вырвавшееся из желудка, не запачкав скафандр, и только после окончания задания выплюнул превратившуюся в слизь жидкость. А Ефим сумел направить струю в малый клапан, между головным отделением костюма и туловищем. Блевотина бултыхалась на уровне живота, но заданию это не помешало. В тот раз с ними были Грошев и Ишимов, но Грошев вернул себя в норму смачной руганью, а у Ишимова тогда было плохое зрение, и он, к счастью для себя, не узрел всех подробностей того случая.

А вот новичок Петров – молодчик. Не облевался! Еще бы чуб свой крашенный отстриг что ли...

Зайкин, Петров и Солодов удалились, а остальные, перебравшись по мосту из кушеток через озеро крови, продолжили обследование медицинского корпуса.

8, Прорва, российский комплекс, спуск в лаборатории «А». 27.06.2087 17:05 (11:05)

– Птица, прием. Стоим у спуска «А». Готовы спускаться, – говорил Степник в РЛК.

– Погоди, тут энергия идет на активацию забора, сейчас я переключусь на тебя, – ответил Коршунов.

– Ждем.

Спуск в лаборатории представлял собой маленький павильончик, внутри которого начиналась крутая лестница, ведущая к запечатанному на все возможные замки дезинфекционному шлюзу. Отчет капитана Токарева гласил, что на момент консервации лабораторий, внутри никого не было. И видеонаблюдение, которое активировал Коршунов, это подтверждало. Однако прежде чем запускать внутрь ученых, космопехи все равно должны проверить помещения еще на раз.

Перед тем, как разблокировать шлюзы, Коршунов запустил во всех лабораториях тотальную очистку. Длилась она минут десять, и, если даже внутри кто-то и был – процедуры он не пережил. Если там были гонзы, от их тел сейчас даже заразиться нельзя – очистка убивает все, даже ТВИХ.

– А те... прорвопендры... сюда не доберутся же? – спросил о наболевшем Степанов. – Все кругом зацементировано, как я понимаю?

– Да хрен их знает, роют-то они – будь здоров, – высказал свое мнение Степник.

– Тут нор нету. И вообще, армированный бетон они никак не прогрызут. Никак, – сказал Борецкий.

– Дай Бог, – подытожил Горобец.

С полминуты все молчали. Степник в текстовом режиме общался с Яриком, также скучающим возле спуска «Б», что находился в трехстах метрах отсюда.

– А ученым они не пригодятся? Для опытов, – снова нарушил молчание Степанов.

– Кто? Прорвопендры? – не понял сначала Степник. – Вряд ли. «Пятерка» же их исследовала, нашим их записей хватит. Надеюсь.

– Ты чего так прорвопендр этих боишься? – беззлобно спросил Задира.

– Да как-то не хочу я с ними связываться...

Задира пожал плечами. После пяти часов зачисток желания зубоскалить не было. Для него это весьма нетипично, ведь он из той породы людей, которые без подколов и препирательств начинают испытывать чуть ли не физическое недомогание. За это его иногда называли энергетическим вампиром. Чаще – другими, не всегда цензурными словами. Впрочем, Задира не менялся, и многие к нему уже давно привыкли.

– Готово, можете входить. Я слежу, – наконец-то сообщил Коршунов.

– Хорошо.

Степанов первым шагнул в кабинку спуска. Через несколько секунд туда же вошел Борецкий. Габаритов Семен был немаленьких, поэтому он загородил весь проникающий снаружи свет. Шлемофон Степанова исправно среагировал на потерю освещения и включил инфракрасный и тепловой фильтры. Роман встал как вкопанный – ступеньки ниже него были заляпаны тускло светящимися в тепловизоре пятнами.

– Сто-оп, тут шняга какая-то, – остановил он группу.

– В смысле, – пробухтел стоящий выше Семен.

Роман осмотрелся. Стены и перилла тоже были в пятнах, хоть и не таких ярких и не в таком количестве. В этот момент Семен подвинулся в сторону, внутрь попал солнечный свет, дополнительные приборы отключились, и Степанов узнал гонзовскую кровь.

– Назад все. Тут гонзы шатались, все излапали.

Борецкий и шедший за ним Горобец поднялись наверх. Рома наклонился перед самыми большими пятнами и присвистнул. Над ступенькой пустили растяжку, привязав к периллам гранату. Если бы Роман сделал на два шага больше – попался бы.

– Проход заминирован. Растяжка, – доложил Рома. – Гонзы ставили, – добавил он, разглядев заляпанное кроваво-гнилостными ошметками ребристое тельце гранаты. Судя по маркировке – осколочная.

– Снять сможешь? – спросил Степник.

– Да, сейчас.

Растянутая над ступеньками медная проволока была в той же пакости, что и сама граната. Заживо он гнил, что ли, гонз этот. Один конец проволоки привязан к периллам, другой – просто к чеке. Роман хмыкнул. Помнится, когда он сам впервые ставил растяжку – поступил точно так же. Так запнувшемуся о нее радикалу не хватило веса, чтобы выдернуть чеку. Враг растянулся на земле, а граната так и не взорвалась. Вот так и сработала его первая растяжка.

Степанов просто обрезал проволоку. Перед тем, как взять в руки гранату, надел дополнительные перчатки. Ни к чему марать костюм.

– Все, готово, – сказал он, осветив остальную часть спуска. – Гранату нужно будет ученым отдать. Она в гнили какой-то вся. Пускай посмотрят.

Роман выкрутил из гранаты запал и упаковал ее в контейнер для образцов.

Больше препятствий не встретилось. А пройдя дезинфекционный шлюз все на секундочку подвисли. Внутри был идеальный порядок. Мягкий белый свет лился с потолка освещая оформленные в светлые тона отделку, мебель и оборудование. Глаза в буквальном смысле отдыхали.

Горобец не пренебрег возможностью вновь поблагодарить своего бога.

Где-то на другом конце уровня вошли группы Буряева, Иродовой и Белоноговой. Степник сверился с планом, после чего первым двинулся по коридору, собираясь начать зачистку лабораторий по правилу правой руки.

9, Потапыч, ангарный блок. 27.06.2087 17:15

Ксения Хлопковская, вторая правнучка Деда, готовилась принять побывавший на Прорве челнок. Никаких сложностей в его  возвращении Ксюша не видела. Она спокойно сидела за пультом управления, и ждала прибытия сестры. Всего-то делов – нажать пару кнопочек для подтверждения стыковки, да запустить процедуру дезинфекции, чтобы убить вероятную заразу.

Однако когда автоматика объявила о пятиминутной готовности, в кабинет к ней ввалились четверо бойцов СОРД в черных защитных костюмах.

– Пилот Хлопковская, покинуть помещение. Встречу пилота Васильковой мы проведем сами, – сходу приказал Борода, главный из ворвавшихся черных.

Ксюша застыла в удивлении. Она не сдвинулась с места, просто смотрела на гостей поверх очков, что всегда надевала при работе с компьютерами. Куда это черные так снарядились? У каждого по штурмовой винтовке, кобуры с пистолетами, разгрузки с дополнительными магазинами и гранатами. Неужели они собрались воевать с Ингой?

Две женщины из черных – Нора и Баба – ничего не говоря, заняли место за пультом управления. Принялись вносить поправки в программу приема челнока.

– Ну? – с напором потребовал Борода.

– На войну что ли собрались? – спросила Ксюша первое, что попало в голову.

– ПИЛОТ ХЛОПКОВСКАЯ! ПОКИНУТЬ ПОМЕЩЕНИЕ! – рявкнул Борода.

Ксюша непроизвольно вскочила. Было в его голосе что-то ужасающе повелительное. Она дернулась было к выходу, но сумела себя остановить. Борода продолжал буравить ее взглядом.

А что она может в этой ситуации? Ничего. Нужно бежать искать Деда.

Ксюша быстрым шагом поспешила к выходу. Стоящая у двери пухленькая Нива посторонилась, пропуская девушку. За порогом Ксюша столкнулась еще с двумя черными – Манаем и Глаз.

– Но-но, куда бежишь? – надменно спросила крашеная блондинка Глаз.

– Извините, – слегка запыхавшись, сказала Ксюша, вложив в голос тонну сарказма.

– Уходи отсюда, тебе тут нечего делать, – сказала Глаз.

Из кабинета вышли Борода и Нива, и вместе с Манаем и Глаз двинули к приемному отсеку.

А Ксюша принялась молотить по РЛК, пытаясь связаться с Дедом. Тот не отвечал. Тогда девушка авторизовалась в системе слежения, доступ к которой ей любезно предоставил Игнат, вбила в поле поиска личный идентификатор Деда. Тот находился у себя в каморке. Бухает, наверное, гад такой!

Ксюша с пробуксовкой сорвалась с места. На полпути к каморке она вновь налетела на вооруженных людей – шестеро космопехов, также в полном вооружении и в защитных костюмах. Ну это уже совсем ни в какие ворота... Двенадцать до зубов вооруженных вояк на одну Ингу?

– Ты-что-чего-случилось? – слегка запутавшимся языком спросил ефрейтор Серафимов.

Ничего не ответив, Ксюша побежала дальше.

– Спортсменка, – широко улыбнулся Малой.

– Отставить шуточки... – глядя ей в след обеспокоенно сказал Серафимов, – черные походу там уже.

В каморку Ксюша влетела на полной скорости, едва не расшибившись о косяк. Дед, как раз укладывающий в тайник за кроватью бутыль самогона, подскочил на месте. Бутыль выскользнула из рук, и разбилась бы, но старик подхватил ее у самого пола.

– ТЫ ЧАГООО?!! – заорал Дед, – СДУРЕЛА, МАЛОХОЛЬНАЯ!!! Едва не разлил!

Тяжело дыша, Ксюша вперила в него укоризненный взгляд. Переведя дух, выдала:

– Инга подлетает... ее встречают... двенадцать солдат, меня выгнали... в полных костюмах... и с оружием... автоматы-гранаты...

Дед крякнул, и в следующую секунду бутыль пропала из его рук. Вместо нее он держал свое хваленое ружьишко.

– Пойдем, Ксюша, – Дед, слегка согнувшись, быстрым шагом двинулся к приемному отсеку, только полы тулупа взметнулись за ним. Ксюша поспешила следом.

Пилоты не знали, что паникуют напрасно. Бороде и людям из СОРД просто приказали проверить Ингу на аппарате Старулиной, проявляя осторожность и боевую готовность. Однако, после оценки их боевого настроя, сомнения возникли не только у Ксюши, но и у шестерки космопехов, прибывших, чтобы поприсутствовать для надежности.

Леха Серафимов, заместитель сержанта Филатова, имел четкий приказ – в случае чего вписаться за пилотов, ведь от них зависит возвращение взвода с Прорвы. Оценив настрой черных, Леха решил, что проинструктировать своих людей будет не лишним:

– В общем, чур чего, берем их в полукольцо. Малой, ты со мной. Савин, Сватников – вы оттуда. Паршкова, Золин... – Леха посмотрел в отрешенное лицо Золина Егора – их нового чудо-снайпера. Вновь Леху одолело сомнение в его адекватности. Пощелкав перед носом Егора пальцами, Серафимов взял его за плечо и сказал: – Держишь их на прицеле, понял? Просто держишь, не стрелять. Без команды не стрелять! Понял?

Но Золин молчал. В отчаянии Леха повернулся к его куратору, Рите Паршковой.

– Он понял, – уверенно сказала Рита.

– Я понял, – сказал наконец Золин.

Леха с Ритой вздрогнули – голос Егора был очень похож на женский. Настолько похож, что на мгновение оба засомневались в его принадлежности к мужскому полу.

– Держу их на прицеле, без команды не стреляю, – подытожил Егор.

Засевшие у панели управления Нора и Баба вполне могли засечь Лехину группу, но они сосредоточились на процессе дезинфекции челнока и приемного отсека, а видеонаблюдению внимания не уделяли.

Медленно ушли в стены створки ворот отсека. Стоявшая за ними Инга, увидев четыре нацеленных на нее автомата, удивленно распахнула глаза.

– Пилот Василькова, оставайтесь на месте, – скомандовал Борода.

– Вы чего блин?! – пятясь, воскликнула Инга.

– Необходимо провести анализ вашей кро...

– Стоять!!! Оружие на пол!!! – крик ввалившихся в ангар космопехов не дал Бороде закончить.

Нива продолжила целиться в Ингу. Борода, Манай и Глаз перевели стволы автоматов на обступивших их космопехов.

– Опустить оружие, – приказал Леха.

– В чем дело?! – требовательным голосом прокричал Борода. – Кто послал?!

– Ору-ужие опусти, – повторил Леха, добавив в голос нотки угрозы.

– Не целься в меня, сученыш! – вдруг громко воскликнула Глаз, обращаясь к Золину. Тот удерживал у нее на груди перекрестие прицела выделенной ему снайперской винтовки.

Вчера Глаз видела, как Золин умеет стрелять, и быть у него на мушке ей совсем не нравилось. Однако Золин промолчал, он ждал приказа Серафимова, и не собирался реагировать ни на что другое. Ему было абсолютно без разницы, пристрелить эту хамоватую сордовку или нет.

– Я КОМУ СКАЗАЛА! – закричала Глаз.

Нервы Паршковой, также державшей на мушке Глаз, дали небольшой сбой. Она слегка дернулась. Глаз среагировала мгновенно, перевела винтовку на Риту, и обе едва не открыли огонь... Но пока все обошлось. Глаз перевела ствол обратно на Золина. Его взгляд ей нравился меньше.

Что-то бессвязно лепетала Инга стоя под прицелом не отвлекающейся Нивы. Борода тщетно пытался выяснить причину потасовки. Задней мыслью он уже понимал, что перестрелки не избежать. Сейчас нужно дождаться Бабы и Норы, спешащих сюда из кабинета управления. Две крепкие бабенки, американка Нора и настоящая крепкая русская Баба, перевесят чашу весов в их сторону.

Приближался к ангарам Дед, зарядивший свое непростое ружье патронами собственного производства. Ксюша заняла покинутую Бабой и Норой панель управления. Она уже подготовила программу активации шумки, собираясь применить ее внутри приемного отсека. План был прост: все присутствующие мгновенно выйдут из строя, а Дед спокойно заберет оттуда Ингу.

Опередив Нору и Бабу, в ангар вошли двое наемников. Это капитан Водников договорился о поддержке с их главным, Князем. Угрюмые и молчаливые, с «Калашами» старого образца в руках, Касабов и Пироман плавно вплыли в не без того ставшее тесным помещение.

Следом в ангар ворвались Нора с Бабой, заняли позицию, с которой сразу четверо космопехов стояли на линии огня. Это позволило Манаю взять под прицел наемников.

В ангаре кричали только Серафимов, Савин, Малой и Глаз, однако создавалось впечатление, что орут все. Борода всмотрелся в бесстрастное лицо наемника Касабова. Тот направлял ствол автомата Бороде в голову, а во взгляде читалась готовность стрелять без всякой команды. У первых, начавших перестрелку, больше шансов выйти живыми, и Касабов это прекрасно понимал. Бороду захлестнула ярость, как на саму нелепость ситуации, так и на свои неудачные попытки что-то исправить.

Борода взревел:

– МОООЛЧАААТЬ!!! СМИИИРНО!!!

Все замерли. Наконец-то заткнулись и Глаз и космопехи. Застыл Дед, стоявший за порогом с ружьем наперевес. Задержала палец над кнопкой активации шумки Ксюша.

– Ефрейтор Серафимов, объясните причину вашего поведения!

– Приказ капитана Водникова и майора Шукшина... – командный голос Бороды действовал на Леху так, что он едва не вытянулся в струнку. – Обеспечить безопасное прибытие пилота Васильковой.

– Пилоту Васильковой ничего не угрожает! – прогрохотал Борода. – Приказано провести быстрый анализ ее крови.  У нас ведь есть ТВИХ-определители, солдат.

Леха молчал. Походу он едва не накосячил...

– Ефрейтор Серафимов? Разрешите приступать? – не скрывая раздражения спросил Борода.

Леха не выдержал эту дуэль взглядов и отвел глаза. Он понимал, что виноват. Блин, едва не перестреляли друг друга из-за такого тупняка.

– Всем опустить оружие! – крикнул Борода.