Текст книги "Тринадцатая экспедиция. Глава первая (СИ)"

Автор книги: Александр Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

2, Потапыч, коридор зала совещаний. 26.06.2087 09:35

Комнату для совещаний Шукшин покинул последним. Он все гадал, что еще скрыли от Водникова братцы Фроловы. То, что вся эта планерка – всего лишь концерт для космопехов, Шукшин не сомневался.

Самого Шукшина, также как и Водникова, дополнительно осведомлять никто не стал. Да и в экспедицию его приняли буквально с зубным скрежетом...

На Земле Василий Шукшин разрабатывал «честного» бизнесмена Кайла Соломона, который за ширмой своего бизнеса предлагал по человеческим владениям едва ли не весь спектр криминальных услуг. Наркотики, оружие, проституция, заказные убийства, хищение информации и прочее.

Новость о личном участии Соломона в серии героических и безуспешных экспедиций насторожила многих, и Шукшин не стал исключением. Копнул тему с Прорвой поглубже и выяснил, сколько народу она пожрала на самом деле. Последней каплей для него стало известие о найме отряда СОРД. Закралось подозрение, что взвод космопехов набрали как пушечное мясо, что для Василия было больной темой.

Еще в молодости Шукшина внедрили в группировку, подобную соломоновой, в качестве обыкновенного бойца. Выше рядовых Шукшин подняться не смог, пользы для родной конторы приносил мало, и про него периодически забывали. А самое главное – его забыли предупредить, когда верхушку банды наконец-то решили уничтожить. Банду накрыли прямо на складе горючих материалов, этой банде принадлежащем. И попал молодой Шукшин под бомбардировку. Естественно, случилось возгорание. Многие пытались спастись в бункере, что был оборудован под складом, однако Шукшину не повезло. Взрывом повредило вход, и его зажало прямо на проходе. Причем сам он находился внутри бункера, а правая нога осталась снаружи, в бушующей пожаром комнате. Шукшин прочувствовал все. От начала до конца. Все, что он мог – шевелить левой рукой, все остальное было зажато камнями. Именно этой рукой он колотил по завалу, к концу пожара разбив кисть в кровавое месиво с торчащими из него обломками костей.

Несмотря на травмы, Василий выжил. Родная контора достаточно искренне раскаялась в своей забывчивости и оплатила Шукшину курс реабилитации. Поврежденные конечности заменили бракованными изделиями для Игнатов, после чего, уже, будучи этаким киборгом, Шукшин официально устроился в органы.

И вот, заподозрив, что с экспедицией не все ладно, Василий встретился с Фроловыми и потребовал от них правды. Те, естественно, отказали. Тогда он потребовал себе место в экспедиции. Получив очередной отказ, Шукшин припугнул военных имеющимся на них компроматом. Всемирные герои войны не желали обнародования их связи с теневой организацией Соломона. Ведь именно Соломон подставлял под военный молот Волкодава своих основных конкурентов. В итоге Фроловы сдались – следователь получил свое место на Потапыче.

Шукшин знал, что отправляться с Фроловыми в одиночку будет рискованно, и тогда, воспользовавшись собственными связями, надавил на другого криминального авторитета, вынудив того оплатить отряд элитных наемников. Десяток головорезов уравнял силы. Соломон и Фроловы не сумеют избавиться от Василия, не устроив на Потапыче лютую бойню.

И сейчас Шукшин – одно из высокопоставленных лиц в экспедиции. Сначала он надеялся найти общий язык с президентским наблюдателем, но к своему удивлению не преуспел. Тот сделал вид, что вообще не слышит Василия и просто ушел, не сказав ни слова. С остальными же офицерами – Лавровой и Маниловым – все было понятно. Лаврова явно в одной обойме с Фроловыми, а Манилова прикрепили к экспедиции, чтобы получить повод для очередного повышения.

Выйдя из совещательной, Василий нос к носу столкнулся с Джерри, правой рукой Соломона.

– Соломон хочет поговорить, – выдал Джерри, коверкая слова своим иностранным акцентом.

– Ну и? Где он? – прорычал Шукшин, искусственной рукой отстраняя от себя парня.

Джерри шагнул в сторону, прямо за ним стоял Соломон. В его темных очках Шукшин увидел собственное отражение – потный сердитый мужик, пыхтящий как паровоз. Соломон подошел вплотную.

– Вася, ты хоть осознаешь, кого ты нанял? Вообще, понимаешь, с кем связался? – несмотря на происхождение, он говорил на чистом русском, без намека на акцент.

– Осознаю. Потому и нанял, – зло ответил Шукшин.

Да-а, такой реакции Василий и ожидал. Нанятые им наемники слишком дорожат своей репутацией, вряд ли кто-нибудь сумеет их перекупить. Даже Соломон. Вот он и бесится – понимает, что Василию достаточно указать пальцем, и Соломон вместе со своими телохранителями – трупы. Может даже вместе с Фроловыми. Возможно, Шукшин так бы и сделал, и, свергнув начальство, повернул Потапыч назад к Земле, но останавливал его факт наличия президентского наблюдателя. Эти люди просто так присутствовать не будут. И если Шукшин вдруг помешает их интересам, ему уже не помогут никакие наемники.

– Когда мы достигнем цели, они станут помехой, – вновь заговорил Соломон.

– На то и расчет.

Соломон заиграл желваками.

– Ты не представляешь, о чем говоришь.

– Так просвети меня. Может, я передумаю тебя кончать.

На последние слова Джерри среагировал мгновенно. Из-под полы длинного плаща он выхватил массивный револьвер под патрон крупного калибра. Свободной рукой повернул к себе Шукшина, и с силой ткнул стволом в живот.

Дыхание Василия сбилось. Он почувствовал, как сотрясся кишечник. К горлу подкатил ком, желудок болезненно сжался. Ему хотелось согнуться, но он устоял прямо.

– Все в порядке, сейчас я пристрелю тебя, – выдохнул ему в лицо Джерри.

Шукшин, наконец, справился с тошнотой и выдавил:

– Ну, давай, бля... А потом Князь... положит тебя... и твою шайку... все по инструкции.

– Не надо. Отпусти его, – спокойно приказал Соломон.

Джерри улыбнулся, и уже было отошел, но Шукшин искусственной рукой схватил его за кисть, держащую оружие, и вывернул в сторону. Мозг Василия послал команду, заработали гидроприводы, сжимая металлические пальцы на руке бандита. Тот уже отпустил следователя и изо всех сил пытался вырваться из железной хватки, но Шукшин врезал ему в нос красивым ударом здоровой руки. Джерри отлетел назад, угодил в стену, после чего по киношному сполз на пол. Нокаут.

– В общем, пока будем работать, а потом посмотрим, – сказал Шукшин на прощание, и, переступив через валяющегося кучей тряпья Джерри, отправился к себе в каюту.

3, Потапыч, лаборатория. 26.06.2087 09:40

Оборудованная на Потапыче лаборатория больше не пустовала. Сразу после пробуждения Губацкий Кирилл пренебрег горячим душем, пытаясь, подобно Менделееву, записать посетившую его во сне идею. Затем Булкина Зинаида отправилась завтракать прямо в лабораторию, намереваясь разобраться в выделенных для экспедиции реактивах. А после завтрака в отведенную для них зону перебрались почти все научные сотрудники.

В основной лаборатории находились четверо. Старулина Саша дорабатывала свое изобретение по выявлению зараженных ТВИХом. Конюхова Алена суетилась возле микроскопа, повторяя опыт Старулиной. Губацкий с блеском зависти в глазах наблюдал за Сашей. Ольга Пузанкова угрюмо листала записи, пытаясь восстановить в уме цепочку рассуждений, выведенную до погружения в сон.

Голова у Оли соображала туго, она до сих пор чувствовала себя словно во сне. К тому же ее постоянно сбивали восторженные охи-ахи Алены и недовольное посапывание Кирилла.

А больше всего Олю раздражал тот факт, что за главного у них Калашников. Абсолютный ноль в науке, с портфолио, полным купленных работ. И этот человек умудрился попасть в такую важную экспедицию! И дружки его – такие же ничтожества, Тимур Богатырев и Артур Сумаев. Оба кавказцы, и оба даже не удосужились явиться с остальными в лабораторию. Вместо этого, они, вместе со всей солдатней, отправились в спортзал разминать атрофировавшиеся мышцы. Богатырев вообще уделял больше внимания своей накаченной фигуре, чем науке. А Сумаев вместо важных разговоров любил рассказать, и по возможности показать, как лихо он может пользоваться охотничьим ножом. И этих людей выбрали спасать судьбу человечества?

– Бли-и-ин, слушай, Саш, ты прям молодец. Как догадалась? – Алена закончила с опытом и повернулась к Старулиной.

– Ну, как-то вот так, – скромно улыбнулась та, разведя руки в стороны.

Опыт действительно был не сложным, а результат потрясающим. Все дело оказалось в нагревании. При повышении температуры до двухсот градусов, клетки носителя, находящиеся под воздействием ТВИХ, а также сами молекулы вируса начинали супер-хаотичное движение, не свойственное для обычного горящего либо кипящего материала.

Старулина обнаружила этот факт около года назад и поделилась со своим научным руководителем. Однако тот не уделил ему никакого внимания, сказав, что эта информация бесполезна. Тогда Старулина продолжила исследования самостоятельно, сотни раз проверяя реакцию различных материалов на нагревание. Даже во сне она продолжала кипятить. Результаты были однозначны – данный факт можно было использовать! И буквально перед самым вылетом она закончила свой первый «определитель».

– Вот ты-то и должна у нас быть за главного, а не Калашников, – пробубнила Оля.

– Да-да, – закивала Алена.

– Да ладно уже, чего там, – отмахнулась Саша, хоть и была согласна с подругами.

– Можно попробовать еще температуру повысить, – подал голос Кирилл.

– Ты вот лучше свое что-нибудь придумай, – осадила его Оля. – Зинка, вон, пытается ядом вирус вытравить, Никита с ксеноморфами экспериментирует, а ты только и делаешь, что завидуешь и тупые советы даешь!

– Оль... – укоряюще посмотрела на нее Алена.

Оля вообще легко сердилась. А после долгого криосна – ее бесила любая мелочь. Да и разве она не права? Что делает Губацкий? Он сидит и черной завистью завидует сообразительности Старулиной. Да, Алена тоже завидует, и даже сама Оля. Но это скорее досада на собственную несообразительность, и в любом случае они рады за любой прогресс в этой области. Ведь операция им предстоит не из простых.

– Кстати, а никто не в курсе, как сами гонзы реагируют на огонь? – спросила успокоившаяся Ольга.

– Да никак, – ответила Саша. – В смысле так же, как и мы.

– Это тебе Китаев рассказал? – с лукавой улыбкой спросила Конюхова.

Саша кивнула.

– Он все-таки подошел? И как он тебе? – спросила Оля.

– Да нормально. Подошел познакомиться после завтрака. Сказал, что гонзы горят без затей.

– А он с ними вообще встречался? Какой-то он дрищлявый для солдата, – засомневалась Пузанкова.

– Стрелять много силы не нужно, – возразила Саша. – Навел, да стреляй. А тебе чего, подавай такого как тот боров? Как его там? Борецкий вроде?

– Он по всем статьям будет получше твоего дрища.

– А ты слышала, что он за завтраком рассказывал? Ален, а ты что думаешь?

– А ей вообще, больше кавказики нравятся, – не дала Оля высказать Алене свое мнение.

– Да нет, почему? – возразила Алена.

У Пузанковой были основания так говорить. Примерно раз в месяц, Конюхова начинала встречаться либо с Богатыревым, либо с Сумаевым. Ну, как встречаться – конфетно-цветочный период на лицо. Затем, неизменно, спустя пару недель парочки расставались. Причем в диалогах кавалеров частенько проскакивала фраза «не дала». Алена, как впрочем, и Саша, была вполне себе симпатичная, и друзья вновь и вновь пытались «покорить эту крепость». Сама же Оля такой популярностью не пользовалась. Она не считала себя менее привлекательной, скорее причина в том, что большую часть времени Оля всеми мыслями была в работе, что со стороны выглядело как «ко мне на драной козе не подъедешь».

Разговор девушек о предпочтениях и вкусах в выборе мужского пола прервался с появлением Калашникова. Тот только что вернулся с планерки и послал по РЛК сигнал общего сбора. Из отдельных кабинетов потянулись остальные – Пятаков Никита, Булкина Зина и Львова Вера.

– Где Артур с Тимуром? – спросил Калашников. – Хотя, хрен с ними. Короче, на Прорву высаживаемся завтра. И сюда мы уже не вернемся. Нужно взять все нужное.

– В смысле, не вернемся? Ты упал что ли? – опешила Зинка.

– В смысле, что мы высаживаемся надолго! Месяц или больше. В карантине будем сидеть. Хотя, – Калашников что-то вспомнил, и глянул на Сашу, – еще не известно короче, но ожидать надо худшего.

– Ты про ксеноморфов им сообщил? – спросил Никита.

– Сообщил, только они меня на хрен послали с этими ксеноморфами. А! Сань, про твой определитель тоже сообщил, вроде заинтересовались. Сможем еще наклепать до завтра?

– Сможем, конечно. Там делать-то почти нечего.

– Кстати, вот еще. Смотри, мы можем сделать такой же определитель, только который бы... э-э-э... в воздухе определял наличие вируса? Ну, так же, как в организме.

Оля в голос засмеялась, Алена покачала головой, а Саша, плохо сдерживая раздражение, сообщила:

– Товарищ научный руководитель... вирус ТВИХ, который мы с вами исследуем уже несколько лет, способен существовать только в сложных формах жизни. Никакие простейшие не могут быть носителями, в воздухе ли они живут, в воде ли – не важно, это понятно? Не передается ТВИХ воздушно-капельным путем. Совсем.

– Да? Э-э-э, ну и ладно. То есть – ништяк. Нам же лучше. Тут еще такая тема. Они с количеством экспедиций напутали. Там на самом деле...

Но договорить он не успел. Дверь в лабораторию открылась, и в дверном проеме показался сначала объемный живот, а затем и его обладатель. Офицер науки, Лаврова Лариса.

– Ну, Старулина, давай рассказывай. И показывай.

Саша заерзала на месте. К Лавровой она относилась с куда большим уважением, чем к Калашникову.

– Клетки, пораженные вирусом, при нагревании ведут себя специфически. Достаточно нагреть органический материал исследуемого, и мы узнаем, заражен он или нет. С полноценными гонзами этого достаточно. С недавно зараженными сложнее, но решаемо. Достаточно добавить реактив С-16... вот, смотрите.

Саша перенесла свой прибор на демонстрационный стол. Он представлял собой теплоизолирующую колбу, закрывающуюся сверху микроскопом, снабженным датчиками. Колба вставлялась в нагревающий цилиндр. К цилиндру подсоединялся патрубок, по которому в колбу поступал реактив. Алена протянула Саше свежий образец. Замороженная плоть гонза. Саша надела плотные перчатки, осторожно распаковала образец, и переложила его в определитель. Затем закрыла крышку микроскопа и настроила прибор на двести градусов. Полминуты нагрева, и на крышке колбы загорелся красный диод. Работа прекратилась. На табло микроскопа вывелась надпись: «С7».

– Вот, это значит, что образец сто процентов поражен вирусом, – подвела итог Старулина.

– А на незараженных работает? – спросила Лаврова.

Саша молча взяла чистую колбу, демонстративно в нее сплюнула, и вставила в определитель, задав его на прежнюю температуру. Все замерли. У Саши самой в душе все сжалось в ожидании. А вдруг покажет «положительно»? Тогда даже ошибку искать не будут, изолируют сразу. А потом пустят на опыты. Той же Зинке давно нужен подопытный гонз, чтобы испытать на нем свои яды.

На определителе загорелась зеленая лампочка. Надпись на табло гласила «С0». Саша и многие другие облегченно выдохнули. Да, эта штука работает. Нулевое содержание вируса в организме. Повернувшись к Лавровой, Саша развела руками, все мол. Представление окончено.

– Нормально, – похвалила ее Лаврова. – Теперь скажи, почему я это впервые увидела?!

– Не было полной уверенности в успехе. А ученых Земли мои разработки не интересовали...

Лаврова пристально посмотрела на девочку. Из чистого упорства она продолжила работу и добилась успеха. Не дала этим чопорным академикам с гипертрофированным чувством собственного превосходства подрезать себе крылья. Наконец майор обратилась к остальным:

– Кто-нибудь еще что придумал? – и тут же остановила рукой открывшего было рот Пятакова. – Кроме тебя.

– Есть идея проверить реакцию ТВИХ на яды. Да и на некоторые другие вирусы, что не исследовались на Земле, – изложила Булкина свое направление работы. – Но на успех рассчитывать сложно.

– Высаживаться будете к российским лабораториям. Там широкая база вирусов, законсервированных по всем правилам. Можешь ими пользоваться. Это все? Больше ни у кого ничего нет?

Калашников глянул на Ольгу. Взгляд его говорил: «у тебя же были какие-то мысли». Она отрицательно покачала головой.

– Хорошо, – продолжила Лаврова. – В таком случае, задача на сегодня: изготовить как можно больше вот этих вот... определителей. И приготовьте ТВИХ-стимуляторы. Не на курорт летите.

– Не вопрос, мэм, – козырнул Калашников.

Лаврова смерила его презрительным взглядом и удалилась.

– Ну что, давайте работать, – Старулина первая подошла к оборудованию.

– Куда торопишься? – спросила Пузанкова. – Небось, хочешь успеть с дрищом тем... м-м-м... свидится?

– Нет. Как-то не хочется. У меня нервы что-то шалят...

Ну да. Олю тоже слегка колотило. Все-таки на этой планете пропало три такие экспедиции. А чем они лучше? Если бы не толпа мужиков с автоматами, она вообще не смогла бы держать себя в руках.

– А, кстати. Чуть не забыл, – вдруг вспомнил Калашников. – Экспедиция у нас не четвертая, а тринадцатая.

Глава 1. Часть 4 (1-4)

1, Потапыч, спортивный зал. 26.06.2087 09:25

Долгий криогенный сон зачастую сопровождается снижением тонуса в мышцах. Поэтому, после пробуждения, всех, от чьей подвижности зависит чья-то жизнь, в обязательном порядке отправляют в спортзал восстанавливать физическую форму. Это не был спортзал в классическом его понимании. Помимо спортивных снарядов, он имел малую оружейную, тир, ринг для спаррингов, симулятор бассейна и тренажеры для растягиваний.

Петров Андрей, новичок во взводе, трудился в оружейной. Разрабатывал мелкую моторику, занимаясь сборкой-разборкой оружия. Его куратор (то есть опытный боец, к которому его прикрепили для ознакомления с отделением), Зайкин Петр, занимался тем же самым.

Прикрепление Петрова к Зайкину прошло без лишнего официоза. После завтрака Петров подошел к сержанту четвертого отделения, Григорию Стрельцову. Сержант посмотрел на него взглядом, сочетающим в себе удивление и отвращение, затем, почесав щетину, крикнул: «Петруха! Займись новеньким». Сержант ушел, бормоча под нос что-то матерное, а к Петрову подошел коренастый рыжий парень с топорщившимися волосами. Представившись Петрухой и крепко пожав Андрею руку, он повел новичка в зал, попутно знакомя с другими бойцами взвода.

В суть дела Петров вникал быстро. Ведь до того, как попасть во взвод Водникова, он семь лет прослужил в колониальных войсках, осуществляющих военную поддержку колоний. Ему приходилось проводить зачистку территорий от агрессивной местной живности, защищать колонии от террористов-радикалов, а в последние годы и с гонзами довелось столкнуться.

Поэтому внедрение в отряд проходило как по маслу, чего нельзя было сказать о других новичках. Золин Егор, очкастый парень инфантильного вида, с равнодушным лицом слушал своего куратора – Паршкову Риту. Судя по лицу, он даже не пытался понять, что она ему там объясняет. Рядом с ними крутился Мучедаков Игорь, и безуспешно пытался помочь с объяснениями.

Третий новичок, Матвей Лордынцев, попал в пятое отделение, а шефство над ним взяла Холопова Юлия – рыжая бабища амазонского вида. Юля, судя по всему, больше всего на свете боялась потерять свою физическую форму, и буквально летала от снаряда к снаряду, таща за собой Матвея. Матвей, явно не привыкший к подобному темпу, выглядел соответствующе – потел, кашлял, держался за бок.

Последний из новичков, Пустыгин Влад, отжимался рядом с матами, на которых лежали Китаев Андрей, куратор Влада, и его друзья – Савин Олег, Сватников Денис и Посталовский Сергей. «Старички» со смехом комментировали действия новенького. Время от времени Пустыгин заканчивал отжимания, и Китаев, находя «объективные» причины, назначал новые. Руки у Влада уже тряслись, но он упорно продолжал выполнять распоряжения своего куратора.

С Зайкиным же не было ни дедовщины, ни недопонимания. Сразу «на ты», сразу на равных. Андрей был доволен собой, и пытался развить успех.

– А что, кстати, нашему сержанту не понравилось? Чего он так базарит? – спросил Петров.

– Он неформалов не любит, – ответил Петя. – И вот таких... крашенных... тоже, – он указал на челку Андрея, окрашенную в ярко красный цвет. Кстати, на этом вся неформальность Андрея и заканчивалась. Внешняя, по крайней мере.

Андрей огляделся по сторонам. Из парней-космопехов только Ваня Бирюлев ходил с мелированными кончиками волос. А Андрею-то теперь что делать? Стричься что ли?

К ним подошел еще один парень из четвертого отделения. Он, как и Петя, тоже был рыжим и коренастым. Только если Петя был светло рыжим, почти блондином, то у этого парня волосы были темного оттенка. Лицо обильно усыпано веснушками.

– Петрушка, здорова, – поздоровался парень густым голосом.

Петруха поздоровался с ним за руку, затем представил парней друг другу:

– Петров Андрей. Осипов Остап.

Андрей протянул руку. Остап пожал ее, затем сделав вид, что только что заметил его окрашенный чуб, ткнул его в лоб пальцем.

– Что это у тебя?! – изобразил он удивление. Зайкин засмеялся странным смехом, похожим на всхлипы.

– Да вы что серьезно, что ли? – огорчился Петров. Он никак не предполагал, что у него могут возникнуть проблемы, связанные с внешним видом. Во всем мире спокойно относились к таким атрибутам. Что за люди со вкусами из прошлого тысячелетия?

– Конча ничего не сказал? – спросил Остап.

– Ничего. Кроме матов, – ответил Петруха и снова засмеялся.

– Конча? – не понял Петров.

– Конча, Конченный. Позывной у сержанта нашего, Грини Стрельцова, – объяснил ему Петруха.

– Это как у тебя – позывной будет «Чубчик», – Остап снова указал на волосы Андрея. – А у него Конча.

– Лучше буду Чубчиком, чем Кончей, – пробурчал Петров, вновь берясь за оружие.

– Стреляешь как? – спросил Остап, став серьезным. – У нас снайпера нету, ты как раз вместо него к нам попал.

– Ну-у... вроде не плохо.

– Пошли, проверим, – предложил Петруха, и все трое двинулись в сторону стрельбища.

Мимо прошла рядовой Соловьева. Петров обернулся на впечатляющую задницу в обтягивающих тренировочных штанах.

– Ниче так, жопа, – прокомментировал он.

– Жопу ты завтра увидишь, – осадил его Зайкин. – В самую настоящую жопу полезем.

– Да ладно тебе, я уж не совсем зеленый. Кое-что повидал. Мне на баб теперь не смотреть что ли?

– Завтра? – перебил его Остап. – Откуда знаешь?

– А ты думаешь – нас тут неделю держать будут? К точке, как я понял, мы уже вышли. Сейчас, начальство детали перетрет, да и готовиться начнем.

У стрельбища крутились Мучедаков, Паршкова и Золин. Видимо тоже, собирались проверить меткость новичка. Интересно, он вообще ружье в руках держал? Как бы отдачей себе очки не разбил...

– Во. Давай, кто лучше, – предложил Остап. Золин непонимающе посмотрел на него.

Мимо проходил ефрейтор третьего отделения Алексей Серафимов, заместитель сержанта Филатова. Услышав предложение Остапа, он оживился. Глаза довольно заблестели.

– Погоди чутка, – сказал он и принялся выискивать взглядом Ефима Ефимова, заместителя Стрельцова. Найдя, он выкрикнул: – Торчун! Давай поспорнем, чей новичок из снайперки лучше наложит?

Леха любил делать ставки сильнее, чем кот сметану. Ефим тоже не стал отказываться.

– Давай, – согласился он. При виде Золина с учебным образцом последней модификации СВД, он не смог сдержать смешка. – На что поспорнем?

– На пиво, конечно! – возмутился Леха несообразительности коллеги.

– Где мы тут пиво возьмем?

– Торчать мне его будешь, – скаламбурил Леха. Подошедший к нему Малой довольно заржал – Торчун будет торчать, ха-ха-ха...

Первым в стрелковую камеру вошел Золин. Остап, хищно усмехнувшись, запустил программу максимального уровня сложности, который определялся в скорости и дистанции. Раздался сигнал старта испытаний. В шестидесяти метрах от Егора начала материализовываться первая мишень. ПТЫЦ! Мишень поражена в самый центр, не успев толком проявиться. ПТЫЦ! ПТЫЦ! ПТЫЦ! Еще три мишени застыли, едва показавшись в поле зрения. Выражение лица Егора ни на миг не изменилось. Если бы не закрытый рот – его можно было бы принять за слюнявого идиота. Однако руки действовали мгновенно и четко.

– Рядовой Золин стрельбу закончил, – отрапортовал он слабым голосом после десяти выстрелов.

Десять выстрелов – десять пораженных в самый центр мишеней, застывших в момент появления.

Все наблюдатели стояли как громом пораженные. Ефим вопросительно посмотрел на Петрова. Тот отрицательно покачал головой. Нет, такое он повторить не сможет.

– Хера себе... – довольный собой проговорил Леха. Он конечно читал характеристику новичка, но такого не ожидал. – Торчун, а ты мне теперь пиво торчишь!

2, Потапыч, спортивный зал. 26.06.2087 09:40

Народ, собравшийся вокруг ринга для спаррингов, совершенно не волновала феноменальная меткость Золина. Огороженная канатами зона находилась в противоположном от стрельбища углу спортивного зала, и в данный момент в спарринге участвовали космопех Начекутов Виктор и ученый Богатырев Тимур. Оба здоровые и мускулистые, и оба не особо стремились нападать. Каждый пытался подловить другого на ошибке.

Недалеко от ринга сидел Роман Степанов. Он мотал головой, пытаясь прогнать из нее туман, появившийся там после нокаута, в который его одним ударом отправил Борецкий Семен. Сам Семен стоял у канатов и громко возмущался, что Витек слишком долго возится с этой «лабораторной крысой». Многие были солидарны с Семеном. Юрец Коршунов и Ира Иванова хором кричали почти одно и то же:

– Давай, Витек! Ну, дава-а-ай, что ты нас позоришь-то?

Артур Сумаев, коллега Тимура, стоявший тут же, кричал то же самое, только с именем «Тимур».

Вот Богатырев извернулся и пропустил атакующего Начекутова мимо себя. Витек, не успев среагировать, провалился вперед, и Тимур оказался сбоку. Не теряя времени, Тимур захватил его руку и произвел болевой прием. И вот уже Витек бьет по полу, сигнализируя об окончании поединка.

– Ну, е-е-мае-е-е... – разочарованно протянул Коршунов. – Витек, ну ты чего?

– Ха-ха-ха! Красава, братуха! – заглушил его Артур.

Не успели Тимур с Витьком покинуть поле боя, как туда вновь заскочил Семен.

– Ну что, давайте на меня кто-нибудь?

– Да ну тебя нах, – отмахнулся Коршунов. – Опять кого-нибудь покалечишь.

– Вовчик! Ну, давай ты? – обратился Семен к Задире.

– Пошел ты, – замотал головой Задира, взглянув на все еще не пришедшего в себя Степанова.

Ростом Семен был пониже Витька, но побольше в габаритах, и гораздо подвижнее. В бою «насмерть» его, может быть, и одолели бы, но в этой дисциплине, где старались не наносить друг другу травм, против Семена шансов не было ни у кого. Даже хорошо подготовленного Степанова свалил с одного удара. Не удивительно, что никто не решался выйти.

Тут к рингу подошла парочка наемников Шукшина, Эдуард Скотов и Квазик. Последний получил свое прозвище за ненормально смазливую внешность. Ровная черная челка Квазика падала ему на глаза, верхняя пуговица белоснежной рубашки не застегнута, обнажая мускулистую шею. Эдик же все утро колотил грушу, и был одет в одни лишь шорты. По лицу стекал пот, часть его исчезала в стриженых бороде и усах, остальное либо капало на пол, либо текло по растатуированному разнокалиберными черепами торсу.

– Давай, – сказал, как будто сплюнул, Скотов, исподлобья глядя на Семена своими глубоко посаженными глазами. Семен попытался выдержать взгляд, но продержался всего секунд пять, посмотрел на Квазика. Тот непринужденно встал рядом с затаившей дыхание Иркой.

 – Ну, давай, – согласился Семен.

Эдик ловким движением перемахнул через канаты и повернулся к Семену. Оба встали в стойку. Скотов резко рванул вперед. Семен среагировал, и в голову наемника полетел пудовый кулак. Однако Эдик сместился с оси поражения, и удар Семена ушел в пустоту. Космопех понял, что наемник сейчас атакует, и рванул было вперед, но...

Передней рукой Скотов легко и неуловимо ударил Семена в нос. Космопех от неожиданности отшатнулся и открылся. На глаза навернулись слезы. Не успел он что-либо понять, как Эдик нанес ему круговой удар ногой в голову. Нога прошла аккурат над опустившейся защитой и угодила в район шеи. Хлесткий звук потной ноги по мощной шее заглушил доносившиеся от стрельбища выстрелы. Семен упал как подрубленный. По инерции попытался встать, но не преуспел и снова упал, запутавшись в канатах, ограждающих ринг.

Остальные стояли молча. Квазик считал победу Эдика само собой разумеющимся, и не стал его поздравлять. А Коршунов даже не успел открыть рот, чтобы начать болеть за сослуживца.

– Давай следующих, – Скотов обвел мрачным взглядом космопехов. – Еще троих.

Альф, некрупный светловолосый парень из СОРДа, наблюдающий за боями, позвал друга:

– Косой, пойдем-ка. Поставим наемника на место.

Косой – СОРДовец с перекошенным лицом – молча кивнул и направился вслед за Альфом в сторону ринга. Но дорогу им преградил явившийся с планерки Борода:

– Отставить. Не лезть туда.

– Ты чего, Борода? Мы же вдвоем будем, – не понял Альф.

– Стой тут, я тебе говорю, – процедил Борода, встретившись взглядом со Скотовым.

Оба понимали – велики шансы, что вскоре им предстоит биться насмерть, причем ни один из них не мог предсказать исхода предстоящей схватки.

Космопехи продолжали осматривать друг друга на наличие кандидатов в противники Эдику.

– Ну чего, Птиц, пойдем? – наконец предложил Машкин Павел. «Птица» было прозвище Юрца Коршунова,  данное ему за соответствующую фамилию.

Коршунов закусил губу и задумался. Затем все же решился и, махнув головой, полез через канаты. С другой стороны перелазил Богатырев. Это хорошо, с ним будет побольше шансов.

– Ну, кто еще? – спрашивал Пахан. – Где Задира? Тут же крутился.

Но Задиры не было, видимо куда-то ушел. Наконец из группы космопехов вышел Киль Данил, за разрез глаз и небольшой рост прозванный Монголом.

Трое космопехов и один ученый заняли противоположную от Скотова сторону ринга. Монгол все еще надевал перчатки. К канатам подошли сержанты Филатов и Буряев. Видимо явились с планерки.

– Что тут такое? – спросил Буряев, глядя на очухавшегося Семена.

– Во-он тот. Семена вырубил, – шепнула Ирка ему на ухо. – Сейчас на него толпой пойдут.

– Хы. Попал он, – высказал свое мнение Филатов.

Богатырев встал по центру нападения. Птица и Монгол по бокам. Пахан держался немного позади, но тоже был готов вступить в бой. Скотов сделал первый шаг, и тут появился капитан Водников.

– Ну-ка, стоп!!! – Свой пробился к рингу и оглядел бойцов. Затем обратился к Эдику. – Эдуард, вы сможете аккуратно? Без травм?

Эдик молча вперился в Своего своим мрачным взглядом.