Текст книги "Под прицелом"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Не тебе это знать.

Почему мы еще не перестрелялись?

– Хорошо. Тогда скажи – в своих отчетах ты упоминал О’Доннела?

По тому, как изменилось лицо Грея, я понял – в яблочко! Упоминал! Так вот где произошла утечка! А еще я понял – что сегодня ни мне, ни Грею стрелять не придется – по крайней мере, друг в друга. Для того, чтобы застрелить человека, который спас тебе жизнь, нужно обладать непоколебимой, железобетонной уверенностью в собственной правоте. А ее-то теперь как раз у Грея и не было.

– Упоминал, – я не спрашивал, я утверждал.

– Ну – и?

– Ты так ничего и не понял? Тебя травят именно из-за этого! Ты единственный, узнавший правду! Ты, сам того не ведая, обрубил концы, ведущие к разгадке обстрела Лондона! Ты – и тот, кто тебя завербовал и кому ты отправил отчет! Поэтому ты опасен.

– Какую правду? Полковник ничего нам не сказал!

– А они, те, кто тебя послал, – знают об этом? Хочешь – проверь! Обратись к ним, скажи, что полковник ничего не сказал, – и посмотрим, сколько ты проживешь. В таких операциях не может быть места сомнениям, при малейшем сомнении все концы обрубают наглухо! Ликвидируют не только жертв – но и самих ликвидаторов! Никому не охота взойти на виселицу, ты этого не понимаешь?

Грей помолчал.

– Кто ты? Ты из наших? «Пагода»?

Переиграл! Теперь он не уверен даже в моем предательстве!

– Я констебль Александр Кросс из особого отдела королевской полиции Белфаста. Для нас обоих лучше будет, если я им и останусь… недомолвки… они всегда помогают обманывать… не лги – просто нарисуй набросок и дай твоему противнику дорисовать картину до конца… то, что придумал сам, всегда кажется правдой, даже если это полный бред…А теперь отвечай – кто тебя завербовал?

– Ты думаешь, они представились? – огрызнулся Грей.

– Как? Когда? Как выглядели? Ты понимаешь, в чем они виновны?

– Не хочешь ли ты сказать…

– Думай сам! Твоя жизнь – не моя. Если им доверяешь, иди к ним! Поделись подозрениями – и посмотрим, что будет! Знаешь, как в Индии фанатики кидались на минные поля, чтобы своими ногами разминировать их? Вот и ты – уподобишься этим самым фанатикам. А я посмотрю со стороны.

– Не так давно это началось… – наконец заговорил Грей, – меня вызвали с полигона…

– Где это было? – перебил я.

– Где-где… В Герефорде. В кабинете бригадира сидели двое. Один из них по моей биографии прошелся, второй его перебил и начал рассказывать. Он, по его словам, побывал в России.

– Этот второй?

– Да.

– Как выглядели?

– Первый – ниже среднего роста, окладистая седая борода, голос гулкий такой. С трубкой. Тот первый назвал его «сэр Колин».

Батюшки-светы… Да не сам ли это сэр Колин Монтескью, глава Британской секретной службы? Никак и вправду он. Лично его не видел, но перед переходом несколько фотографий мне показали. А я запомнил – я все запоминал, на память грех жаловаться. Это какого же уровня должна быть операция, что в ней участвует лично глава Службы.

– А второй?

– Второй на вид лет шестидесяти, невысокий. Глаза у него…

– Какие?

– Добрые какие-то. Как бывает у пасторов. Он-то и говорил в основном. Представился Джеффри Ровеном.

Этого я не знал.

– И они тебе рассказали про агентов, которые проникли в Британию и занимаются там терроризмом?

– А ты из…

– Я тебе уже сказал. Констебль Александр Кросс… намекни. Только намекни…есть структуры, которые занимаются проблемами безопасности на принципиально другом уровне. Как только происходит нечто подобное тому, что происходит сейчас, – они вмешиваются.

– Но почему же…

– Почему? Потому же, почему здесь прячешься и ты. Ситуация пошла вразнос. Те, кто устроил все это, сидят на самом верху и способны причинить нам массу неприятностей. А мы не можем действовать до тех пор, пока у нас не будет веских доказательств их вины. Очень веских, учитывая положение в обществе тех людей, против которых понадобятся эти доказательства.

Грей замолчал, осмысливая происходящее. Он проиграл – хотя сам этого не понимал. Полунамеками и умолчаниями я вытащил из него правду, по крайней мере, ту часть правды, которую он знает. Это и был его проигрыш – он открыл свои карты, не получив взамен ничего. Все-таки не стоило привлекать к проведению разведывательной операции, связанной со внедрением, обычного офицера, пусть и из спецподразделения. Я и сам почти такой же – только подготовка в морских училищах получше пехотной, да и соприкоснулся я уже с миром разведки, так соприкоснулся, что и вспоминать не хочется. Моряк ведь – это тебе не пехотный офицер, что сидит в пункте постоянной дислокации да иногда выходит в какой-нибудь уездный город поухлестывать за дамами. Морской офицер служит в порту – а любой крупный порт, тем более порт с военной базой – это место притяжения интересов самых разных разведок, да и просто много иностранного люда. А то он в море вышел, отправился в рейс с заходом в иностранные порты, сошел на берег – тоже чреватая вербовкой и прочими неприятностями ситуация. Поэтому разведывательный и контрразведывательный минимум гардемаринам дают: как, например, распознать вербовку и не просто послать вербовщика на три всем известные (это любой дурак сделать сможет, учиться этому не надо), – а заложить основы для последующей оперативной игры, с помощью контрразведчиков подсунуть лютому ворогу ворох дезинформации. А я вдобавок в Бейруте… в самую гущу попал. Да и учили меня перед заброской как-никак, все-таки хоть по ускоренной программе, но учили.

– Есть только один выход, чтобы все прояснить и узнать правду, – прервал я мрачные размышления Грея.

– Какой?

– Пройти вверх по цепи.

– Что это значит?

– В любой цепочке передачи информации есть два звена. Если хочешь узнать правду – поднимайся вверх по цепочке, найди второе звено и выясни вот что: либо этот человек является источником информации, и тогда у него должны быть ответы на все вопросы, либо он точно такое же передаточное звено в цепи и может назвать тебе лишь следующее за ним звено. Подняться по цепочке – значит, найти вербовавших тебя людей и спросить у них, что за чертовщина происходит? Одного из них я знаю…

– Кого?

– Бородатого. Сэр Колин Монтескью, глава Секретной разведывательной службы. Я имею в виду – неофициальный глава [35]35
  По старой и весьма мудрой британской традиции, Секретную разведывательную службу возглавляют одновременно два директора. Один из них – официально назначается премьер-министром, занимается бюджетными и прочими не касающимися разведки вопросами, выступает в Парламенте и перед людьми, на телевидении. Второго назначает «Комитет мудрецов» – собрание из пяти постоянных заместителей министра, его кандидатура ни с кем не согласовывается. Неофициальный директор избирается из кадровых работников Службы, в то время как официальный может быть кем угодно, даже женщиной. Имя неофициального директора Службы является государственной тайной.


[Закрыть].

Дождавшись, пока Грей придет в себя, я продолжил:

– Если мы хотим получить ответы – следует задать вопросы непосредственно ему. Только так мы узнаем правду.

– И как мы это сделаем?

Вместо ответа я молча посмотрел в глаза Грею.

– Ты в своем уме?

– Иного выхода нет. Если есть другой – предложи.

– Ты предлагаешь захватить главу Британской секретной службы?!

– Нет, это ты предлагаешь. Это на тебе висит обвинение в измене и террористической деятельности.

– На тебе обвинений не меньше.

– Меня обвиняет Скотленд-Ярд. С ним я и буду разбираться – потом. Нужно просто найти настоящего убийцу. Рано или поздно он сделает ошибку – и его возьмут. Скотленд-Ярд, или на него выйду я – не важно. Сейчас я помогаю тебе.

– Ты представляешь, как его могут охранять?

– На удивление слабо. Он живет в Челси, в правительственном квартале, который обнесен стеной и охраняется. Один шофер и один телохранитель. Машины сопровождения нет, иногда при каких-то поездках за пределы Лондона его сопровождает полицейская машина. Помни, он неофициальный глава, его статус является государственной тайной.

– Откуда ты это знаешь?

– Ты опять задаешь вопрос, на который я не могу ответить…

Примерялся я к этому кварталу, примерялся… Вот там понаделать дел – и можно возвращаться со спокойной совестью назад. И пусть те, кто останется в живых, когда будут думать о новых посягательствах на Россию, – вспомнят о судьбе дерзнувших…

– Мы в розыске, ты забыл?

– А это уже мои проблемы. Для начала я хочу услышать от тебя – ты согласен или нет? Если нет – дальше каждый решает свои проблемы сам. Если да – тогда мне нужно быть в одном месте в самое ближайшее время. Прикроешь меня на встрече. Ты поможешь мне – я помогу тебе. Итак?

Грей помолчал.

– Как мы отсюда выберемся?

– Обычно. Там, где у меня встреча, – порт, туда идет лес. Вот лесом и проедем. Но я не услышал ответа на вопрос: итак, ты…

– Согласен, согласен. Черт возьми… Выбора и так нет…

10 июля 1996 года.

Южный Туркестан, пограничная зона.

Операция «Северный ветер»

– Второй, я Тайга, Второй, я Тайга, ответь Тайге.

Высокий, с резкими, будто рубленными топором чертами лица мужчина, одетый с форму с погонами подполковника военно-воздушных сил, протянул руку, снял с крючка гарнитуру рации, неспешно надел ее. Нажал тангету.

– Второй на связи.

– Второй, я Тайга. Вижу птицу. Дальность двести одиннадцать. Азимут сорок. Угол места цели сорок девять. Цель малозаметная. Идет в обычном режиме. Как понял?

– Вас понял, Тайга… – подполковник стал четко и громко диктовать повтором полученные данные, а второй номер расчета, невысокий усатый турок с майорскими погонами, забарабанил по клавиатуре вычислительного комплекса, вводя данные и разворачивая локатор для обнаружения и захвата цели.

В тесной кабине огневой установки зенитного комплекса ПВО дальнего действия сидели трое – командир огневой установки, первый оператор и второй оператор. Места в кабине на первый взгляд хватало лишь для двоих – но они как-то уживались. Сейчас было все то же самое, что и на учениях, – скрытное ночное выдвижение на позицию, маскировка огневой установки от обнаружения возможным противником и ожидание. Ожидание приказа, который то ли поступит, то ли нет. Из всех тех, кто находился в тесной кабинке управления огневой установкой зенитно-ракетного комплекса дальнего действия «Волга», лишь подполковник Костицкий, командир огневой установки, знал, что приказ обязательно поступит. Только он знал, что наряду с ними на этом участке границы выставлено еще пять мобильных огневых установок, а у самой «нитки» в боевой режим поставлена станция СОЦ [36]36
  СОЦ – станция обнаружения целей.


[Закрыть], замаскированная под обычную локаторную установку, пасущую границу. На этой установке сейчас находится самая опытная команда управления, настоящие асы, дирижеры зенитного огня. И приказ обязательно поступит, не им, так другим. Выпало им…

– Омар, вставай в обзор и паси север. Надо их обнаружить.

– Уже пасу, командир… – белозубо улыбнулся Омар, не отрываясь от большого зеленого экрана, испещренного яркими, мельтешащими, как бактерии под микроскопом, точками…

Про себя полковник отметил, что время британцы выбрали грамотно. Даже не зная, что на них ведется охота, – все равно приняли меры предосторожности. Утро, горы да еще и влажность повышенная, нетипичная для этой местности. Солнце, всходя над горами, начинает нагревать воздух, огромные массы холодного и горячего воздуха перемещаются вверх-вниз, сами горы тоже дают собственную картинку – в общем, помех в таком районе столько, что замучаешься их отрабатывать, выделяя из всего этого мельтешения реальную цель. Да и позиция их – не сахар, хотя подполковник сам выбрал наилучшую из возможных в этих горах. Без целеуказания от Тайги не справились бы, да и Тайга, скорее всего, получила данные со спутника. Североамериканцы не дураки, мазнувший луч локатора засекают на раз, это серьезный противник. Но на стадии пуска без локатора не обойтись, используя данные спутника, ракету по летящей цели не наведешь.

– Есть! – тихий голос Омара бритвой полоснул по нервам. Почти на предельной дальности он поймал-таки враждебную птицу, выделил среди мельтешения точек нужную, захватил ее, как тисками, направил на нее луч локатора – цель в зоне поражения!

– Есть захват, есть сопровождение цели, – подтверждает и второй оператор. На такой дистанции в ТОВ [37]37
  ТОВ – телевизионно-оптический визир. За двести километров самолет через него, конечно же, не рассмотреть.


[Закрыть]смотреть бессмысленно, поэтому его подтверждение мало чего стоит, он вынужден пользоваться такими же приборами, что и первый, но порядок есть порядок…

– Прошу скорость!

– Четыреста пятьдесят, – отзывается через какое-то мгновение командир огневого расчета, глянув на измеритель скорости, сделать это нужно, потому что так можно захватить и местник [38]38
  Местник – все, от чего может отразиться поисковый луч РЛС, выдав ложную цель. Такая цель ничем не будет отличаться от реальной, по ней можно даже запустить ракету. Это может быть склон гор, вышка ЛЭП, что угодно. Может быть и жилой дом.


[Закрыть]– цель подтверждаю. Цель – тактический транспортный самолет, турбовинтовой.

– Сопровождение устойчивое.

– Подтверждаю, сопровождение устойчивое, цель в зоне поражения.

– Тайга, цель обнаружил, цель в зоне поражения, прошу приказ на дальнейшие действия!

– Второй, я Тайга. Цель уничтожить.

– Вас понял, – полковник отключается от связи. – Внимание, поступил приказ на уничтожение цели! Начать синхронизацию!

Стены тесной кабинки, кажется, дрожат от воя турбины, локатор огневой станции медленно разворачивается, следуя за целью. Но на закладывающий уши вой, на разлитое в воздухе напряжение никто не обращает ни малейшего внимания. Наконец-то им выпала возможность сделать то, ради чего они долгие годы тренировались, ради чего они служат Родине. Никто не говорил им, что находится там, в этом тактическом транспортнике, но им это безразлично. Поступил приказ, значит, они его выполнят.

– Есть синхронизация по дальности, есть синхронизация по скорости, есть синхронизация по высоте, есть синхронизация по курсу!

– Командир, они что-то заметили…

– Держу синхронизацию!

Первый оператор лихорадочно щелкает тумблерами, выполняя положенные предстартовые мероприятия, где-то там, у них за спиной, артчасть задирает к небу толстые зеленые контейнеры, откидывает крышки в готовности выпустить на свободу огнехвостую смерть.

– Выдал «цель», есть «зона», есть «готовность», есть «разрешение», – монотонно комментирует второй оператор загорающиеся перед ним транспаранты. Где-то далеко, в пронзительно-синем афганском небе, пилот североамериканского тактического транспортника лихорадочно закладывает противозенитный маневр, пытаясь сорвать сопровождение неизвестным локатором, в тщетной надежде спастись…

– Ракеты к пуску готовы!

– Сопровождение устойчивое!

– Подтверждаю, сопровождение устойчивое!

– Ключ на старт! – подполковник, как и всегда перед пуском, на мгновение касается своего крестика, того самого, с каким его и крестили в маленькой старой деревенской церквушке во Владимирской губернии и с которым он не расставался нигде и никогда. Каменно-холодные пальцы переводят ключ в положение «Боевое». Палец откидывает колпачок с пусковой кнопки…

– Пуск!

Огневая слегка вздрагивает, из тесной, без окон, кабинки им не видно, как задняя часть тяжелого пятиосного транспортера окутывается дымом и пламенем. Из толстого зеленого контейнера стремительно взлетает одна ракета, затем через секунду вторая – чтобы наверняка. Гарантия поражения цели двумя ракетами – более девяноста девяти процентов.

– Первая вышла! Вторая вышла! Есть старт, пошли поправки на изделие.

Одна за другой вертикально стартовавшие ракеты закладывают вираж в небе, ложась на единственно верный курс. Несколько секунд – и от них остается только два красиво изогнутых, постепенно расплывающихся дымовых следа…

– Есть поправки, есть коррекция! Ракеты захватили цель!

Подполковник берет гарнитуру. Форменная рубашка на спине пропитана холодным, противным потом.

– Тайга, я Второй. Выдал залп!

– Вас понял, Второй, сворачивайтесь…

– Командир, захват устойчивый, наблюдаю подлет! – голос Омара звенит от скрываемого торжества. – Есть поражение! Цель поражена!

Одна из мельтешащих точек на экране, внешне ничем не отличающихся от своих соседок, гаснет…

– Все системы в походное положение! Сворачиваемся! Быстрее!

Это необычно, но полковник Дик Раск очень любил летать над морем – и сильно нервничал, летая над сушей. Обычно все происходило наоборот – на море нет никаких визуальных ориентиров, на море невозможно совершить экстренную посадку, пилоты не любили море – а полковник Раск его любил. Возможно, дело в привычке, возможно, в чем-то еще – но сейчас, над нищей афганской землей, над белыми от снега и льда пиками гор он и в самом деле чувствовал себя неуютно…

Британские истребители – на сей раз наземного базирования, с баз в британской Индии – сопровождали его, передавая с рук на руки. Здесь, в Индии, базировались в основном устаревшие истребители – «Кометы», старые рыдваны еще конца шестидесятых годов разработки, пусть и модернизированные, но все равно рыдваны. Работы у летчиков – настоящей работы, не бомбежек земель, не защищенных авиацией и ПВО, здесь не было – и поэтому уровень их подготовки был весьма низким. Один из этих летчиков при выполнении маневра чуть не задел «Грумман» – и полковник Раск был вынужден предпринять маневр уклонения. До завершающей точки долгого маршрута оставалось не больше десяти минут лета, когда это произошло. Они и не узнали бы ничего, но полковник Раск настроился на волну, на которой работали британские пилоты, чтобы своевременно среагировать, если что-то произойдет. И это что-то произошло.

– Кажется, нас засекли. У меня сработка!

На транспортном самолете не было приборов, способных засечь поисковый луч радиолокатора, – в то время как на истребителях они были.

– Брось… Мы в полусотне миль от границы…

– Я тебе говорю, сработка…

Полковник насторожился. В отличие от британских летчиков-истребителей, которым просто приказали принять такой-то самолет и сопроводить его до такой-то точки, Раск прекрасно представлял, что за груз он везет. Русским действительно нет никакого смысла шарить радаром на таком удалении от границы, если они не знают про груз в чреве «Граммана»… а если знают?..

Кстати – это что за локатор в горах? При таком-то рельефе местности разве может быть такой, что добивает на такое расстояние?!

– Уходим вниз! – решился полковник, и тут эфир разорвался криком…

Ракеты!

Полковник переложил штурвал, сильно рискуя и проклиная себя за то, что выбрал этот эшелон полета – на предельной для такого самолета высоте. Но было поздно – русские ракеты заметили на самом конечном отрезке траектории, когда они уже перешли на наведение через собственную головку наведения – ее включение и всполошило британских летчиков. Русские ракеты, как и было заложено конструкторами в их искусственном интеллекте, мгновенно опознали цели и навелись на самую крупную по размерам – на падающий в бездну транспортник. Через девять секунд после того, как включились головки самонаведения, одна из ракет достигла цели, боеголовка ракеты лопнула направленным конусом осколков, изрешетив фюзеляж, полностью разрушив один из двигателей и повредив второй. Может быть, полковнику и удалось бы удержать в воздухе искалеченный самолет и дотянуть до аэродрома на одном из двигателей. Но самолет штопорил – и выйти из штопора при таких повреждениях было невозможно. Вторая ракета, потеряв цель, мгновенно перенавелась на следующую по приоритетности – и через секунду направленный заряд разорвал почти пополам один из истребителей. Ни один из летчиков катапультироваться не успел, самолет буквально развалился в воздухе. А еще через несколько секунд – остатки транспортника рухнули на склон безвестного горного ущелья…

10 июля 1996 года.

Афганистан, примерно сто семьдесят километров

до границы

Было трудно. Араб был готов к трудностям, он не зря два года отпахал в особом учебном центре. Но что будет так трудно – этого он не предполагал…

Самое главное – до сих пор они живы. Все четверо.

И более того – до сих пор все шло на удивление неплохо.

Первым делом они оторвались. Оторваться – дело непростое, но если не оторвешься – далеко не уйдешь. Оторваться – значит уйти от зоны десантирования на максимально возможное расстояние за минимально возможное время, при этом запутать следы. У каждого племени, у каждой душманской банды свой «ареал обитания», и на чужой они не пойдут. Поэтому, если тебя не окружили в первый же день, не прижали где-нибудь в ущелье – уже легче. И не следует забывать, что отрываешься ты, когда вес твоего груза максимальный, ты не израсходовал ни боекомплект, ни сухпайки. К тому же – ты не знаешь местность, а твой противник здесь родился и знает ее как свои пять пальцев.

Но они оторвались. И за все время, пока шли – ни один из них не израсходовал ни одного патрона.

Перед отправкой Араб разговаривал с Немым, с инструктором, – и тот дал немало дельных советов, как выжить. Иди максимально незаметно, ни во что не ввязывайся. Это не твоя земля и не твоя страна, твое геройство здесь никому не нужно и не будет оценено. Убивают, грабят на дороге – проходи мимо.

Держись подальше от населенных пунктов, будь очень осторожен в местах, где есть вода, – где вода, там и люди. К воде подходи только ночью, используй прибор ночного видения, который у тебя есть. Вообще избегай любых населенных мест.

Избегай троп, иди по целине и как можно выше. Если ты идешь по тропе – по ней может идти кто-то еще. В горах, лысых, как эти афганские, кто выше – тот и прав. Один боец на хорошей позиции и с достаточным запасом патронов может сдержать роту.

Не спеши. Доверяй своей интуиции. Если она говорит тебе, что дело неладно, – скорее всего, так и есть. Если нашел хорошее место, чтобы отсидеться и отдохнуть, а запасы позволяют – отсидись. Не загоняй ни себя, ни группу, у тебя единственное задание – выжить.

И последнее. Если тебя кто-то увидел – никого не оставляй в живых. Не важно, пусть это даже будет бача. Донесет – любой. Вспомни о пацанах, за которых ты в ответе. Пожалей их, местные тебя и их не пожалеют.

Не расслабляйся в самом конце. Попасться можно, когда до границы останется километр.

Араб выполнял все в точности. Не спешил, не лез на рожон. И до сих пор был жив, и все, кем он командовал и за кого отвечал, – тоже были живы.

За все это время они только раз видели душманов. Человек тридцать, мохнатые, косматые, в халатах, с двумя осликами. Не выдали себя, пропустили и потом отсиживались целый час, прежде чем Араб решился вновь выйти на маршрут. Еще раз видели на дороге большую армейскую колонну и тоже ее пропустили.

Неприятности начались на третий день.

Они только сжевали по плитке сухпая – на эту дорогу они взяли только плитки, которые готовили сами из кураги, изюма, орехов и сахарной пудры, максимум калорий при минимуме веса и объема, – как все это началось. Первым они услышали звук, сразу опознав рев реактивных двигателей истребителей.

– Опасность, прячься!

Замер – накрылся маскировочной сетью, какую каждый носит на себе на манер пончо, – и замер. С реактивного истребителя, несущегося над землей, засечь цель размером с человека, да еще если этот человек не двигается и накрылся маскировочной сетью – невозможно. Что за черт, неужели за ними послали истребители?

И тут… в небе, буквально над их головами… это было похоже на раскат далекого, очень далекого грома… два раската, один за другим… и ноющий вой, постепенно нарастающий. Араб лежал несколько секунд, но вой все нарастал – и тогда он рискнул, приподнял край маскировочной накидки, приподнял ровно для того, чтобы увидеть, как сверху, под большим, очень большим углом что-то падает… дымящееся, уродливое, кажущееся бесформенным. Сначала ему оказалось, будто это «что-то» упадет прямо на них, он уже подумал, что надо бежать… но бежать все равно бесполезно… и он замер, до боли вжавшись в каменистую землю. Пылающие обломки грохнулись где-то впереди, дальше по ущелью… грохот был страшный, казалось, начался камнепад, сель, лавина… а через несколько секунд упало еще… уже за гребнем… и глухим грохотом что-то рвануло.

– Лежать!!! Лежать!!!

Как говорится, у победы тысяча отцов, а поражение всегда сирота…

Вся эта операция по организации полигона для испытаний ядерного оружия в Северном Афганистане с самого начала отдавала безумием. А затея доставить почти на самую границу с Российской империей суперсекретный ядерный заряд нового поколения для испытаний – просто дикостью, немыслимой дикостью. Как говорится, это было хуже, чем преступление, это была ошибка. Но следует понять и мотивы тех, кто принимал это идиотское решение. Британцы, задумывая подобное, любой ценой пытались пристегнуть североамериканцев к своей восточной колониальной политике, сделать так, чтобы североамериканцы завязли в ней так же крепко, как и они сами. Североамериканцам был нужен тайный полигон для ядерных испытаний, решение с американской стороны принимали по принципу «Выбираем наименьшее из зол». Ни на что другое британцы не шли, а спокойное место для того, чтобы провести, наконец, полный цикл испытаний и начать серийную, а не ручную сборку новых зарядов, было жизненно необходимо. В Североамериканских соединенных штатах бушевала новая мода под названием «корректность», была политическая корректность, была расовая корректность, а потом появилась и экологическая корректность. И экологическая корректность требовала, чтобы североамериканские военные больше не взрывали ядерные заряды на атоллах в Тихом океане, потому что коралловый атолл – величайшее чудо природы, для того чтобы он вырос, нужно несколько сотен лет. А если бы какой-нибудь губернатор предоставил в своем штате место для атомного полигона – избиратели просто четвертовали бы его. Полигон в Неваде – когда он работал, игроки из Лас-Вегаса выезжали смотреть на взрывы, были даже специальные смотровые площадки – давно бездействовал, и остро нужен был новый полигон, где-нибудь подальше от всего этого экологического безумия. Вот и согласились североамериканцы на афганский полигон – а теперь пожинали горькие плоды этого решения…

Первым сигнал тревоги прозвучал на базе в Баграме, где дислоцировались Королевские ВВС, в том числе и те истребители, которые в данный момент находились в воздухе. Самолет, который сопровождали эти истребители, относился к категории целей особой важности, и поэтому за его продвижением по зеленому экрану радара наблюдал отдельно выделенный оператор, младший лейтенант Тикет. Он служил на этой богом забытой базе меньше трех месяцев, он происходил из рабочей семьи, жившей в Манчестере, и в королевскую армию завербовался, потому что в городе работы не было. Его направили на курсы диспетчеров-операторов, а потом отправили сюда, в нищий, проклятый Аллахом и людьми Афганистан, – хорошо, что здесь хотя бы жалованье было удвоенное. Сейчас младший лейтенант, на чью смену пришелся пролет особо важного самолета – настолько важного, что ради него подняли в воздух звено истребителей-бомбардировщиков эскорта, сидел в полутемном, кондиционированном операторском зале и до рези в глазах всматривался в зеленую точку, ползущую по экрану с черепашьей скоростью.

Увидев резкий маневр самолета, который он сопровождал, младший лейтенант нахмурился, протянул руку к красной кнопке, которая была под рукой каждого оператора на пульте и предназначалась для того, чтобы вызвать старшего смены, дежурного, – и в этот момент ситуация окончательно вышла из-под контроля.

– Ракетная атака! Ракетная атака!

В полутьме операторского зала, где экраны дисплеев наблюдения придают лицам склонившихся над ними операторов какой-то нереальный, бледно-зеленый, вурдалачий цвет, это прозвучало особенно зловеще.

Старший смены, капитан Королевских ВВС Николас Гордон, кинулся не к тому оператору, который крикнул о ракетной атаке, а к Тикету. Но тот уже и сам видел, что дело плохо.

– Сэр, объект быстро теряет высоту!

Гордон чуть ли не раздавил свой длинный нос о стекло монитора.

– Когда это началось?

– Примерно десять секунд назад, сэр.

– Кто говорил про ракетную атаку?! – заорал дежурный на весь зал.

– Сэр, Кобра-четыре передал, что их атакуют ракетами!

– Вызовите его!

– Сэр, Кобра-четыре пропал со связи! Кобра-три передает, что два самолета подбиты и падают! Они атакованы!

– Какого черта? Кем атакованы?

– Сэр, неопознанных целей в нашем секторе нет, – доложил еще один оператор.

– Сэр, отметка «Альфа» пропала с экрана, я ее не наблюдаю! – крикнул Тикет. – Альфа потерпела катастрофу!

– Как атакованы? Кем атакованы?

– Сэр, Кобра-три передает, что они атакованы русскими ракетами! Кобра-четыре сбит, Альфа тоже сбита! Они над местом падения!

– Пусть остаются там!

Майор Гордон метнулся к своему месту, начал лихорадочно шарить в бумагах. Черт, где же? Где?.. Вот! Он искал приказ – совершенно секретный приказ, полученный им относительно «Альфы», где были расписаны его действия во всех возможных ситуациях. Палец побежал по строчкам… вот! В случае чрезвычайной ситуации – номер телефона Пешавара, военной базы, рядом звание и фамилия человека, которого нужно найти и доложиться…

– Контролируйте ситуацию! – отдав этот совершенно бессмысленный приказ, майор выскочил, побежал на полковой узел связи, располагавшийся в двух сотнях метров от операторского зала. Встречные уступали ему дорогу, косились с недоумением…

На узел связи он ворвался, подобно монгольской коннице, даже что-то опрокинув. Отпихнув кого-то, рванул вперед.

– Связь!

Бекки, незамужняя и весьма миловидная вольнонаемная, за которой он ухаживал, оторвалась от чтения чего-то там интересного.

– Ники, что с тобой?

– Связь! Мне срочно связь нужна, Пешавар, вот этот номер! Иначе мне конец!

Фыркнув, как это умеют делать только кошки и женщины, Бекки принялась устанавливать связь, установив, протянула майору трубку с видом оскорбленной добродетели.

– Сэр, майор Гордон докладывает!

– Кто, простите? – сухо отозвалась трубка.

– Майор Гордон, кэмп Абердин, Баграм. Сэр, в приказе…

– Я понял, продолжайте, майор… – сложно было даже понять, человек на другом конце трубки или робот.

– Сэр, у нас ЧП! «Альфа», вы знаете, что такое «Альфа»?

– Разумеется, – голос в трубке похолодел.

– Сэр, у нас Падающая звезда [39]39
  Падающая звезда – принятое в ВВС САСШ кодовое обозначение авиакатастрофы.


[Закрыть]! Русские…

– Вас понял, не надо подробнее! Точка известна?

– Да, сэр!

– Высылайте спасательный отряд. Поднимайте все вертолеты ПСС, какие у вас только есть. Пусть окружат место падения, но ближе чем на двести ярдов к обломкам не приближаются до прибытия особой группы! Как поняли?!

– Э, сэр…

– Не слышу!

– Понял, сэр.

– Повторите!

– Поднимаю все вертолеты ПСС, какие у меня есть, вывожу в район катастрофы. Ближе двухсот ярдов к обломкам не приближаться, ждать подхода особой группы.

– Верно, приступайте. Дежурство не сдавать, оставайтесь до прибытия спецгруппы, им сдадите дежурство!

– Есть, сэр… – уныло произнес Гордон.

– Конец связи…

В расстроенных чувствах, не обращая внимания на разобиженную от такого невнимания Бекки, майор вышел из вагончика с пультом дальней связи, поплелся к своему рабочему месту. Не сдавать дежурство…

– Сэр, Кобра-один запрашивает дальнейшие действия! У него кончается топливо! – огорошили его подчиненные новой вводной, как только он появился на своем месте.

Проблема майора Николаса Гордона заключалась в том, что он был… даже не труслив, просто боялся брать ответственность на себя. Для офицера ВВС, тем более для дежурного диспетчерского центра, это недопустимо, но у майора была мохнатая рука в Лондоне, и его неудержимо двигали наверх, преодолевая все возражения и результаты тестирования, прямо скажем, не блестящие. Афганистан был последней ступенькой перед министерством, в министерстве любят тех, кто с боевым опытом, пусть даже весь их опыт ограничивается сидением перед экраном. В личном деле все это можно расписать куда красивее, бумага все стерпит.