Текст книги "Слепящая тьма. часть 2 (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Судя по выражению лица и бегающим глазам, афганец понимал и английский, возможно не все – но понимал. Джелалабад вообще был издревле городом, стоящим на караванных путях – и поэтому многоязычным, а до какого то времени – и веротерпимым. Война сломала все…

Афганец на несколько секунд задумался, будто принимая решение – потом утвердительно кивнул и что-то затараторил…

– У него осталась машина, которая устроит господина, она недалеко отсюда. Можно сходить и посмотреть…

Ага, а там в лучшем случае тебя огреют чем-нибудь тяжелым по башке и отберут денежки…

– Мне бы хотелось посмотреть на эту машину здесь…

Афганец снова произнес несколько слов, причем, не дожидаясь перевода моих. Ох, непросто здесь, непросто…

– Эта машина, ее хозяин не обрадуется, если увидит ее здесь. Но вам, если вы собираетесь ездить на ней вне этого города, ничего не грозит…

Все понятно, угнанная. А нам из города как выезжать?

– А нам из города как выбираться на ней?

– Англизов ( прим автора – так афганцы называют англичан, а заодно и американцев, в общем англоязычных) на постах не проверяют. На ней к тому же новые номера, номера на двигателе тоже сбиты. Никто не подумает на англизов…

Оно верно… А идти все равно не хочется…

– Далеко надо идти?

– Совсем нет. Через улицу…

– Хорошо… – начала я по-английски, тронул Седого за плечо – пойди, скажи всем нашим, куда мы идем и контрольный срок возвращения. Если не вернемся – пусть работают. В живых никого не оставлять. Я тут пока побуду…

Седой, с совершенно серьезным кивнул, и тронулся в сторону выхода. Я с непроницаемым выражением лица, открыл дверь белого китайского пикапа и начал разглядывать его отвратительный салон из дешевой пластмассы и кожзаменителя. Одно из правил войны: если вас мало, делайте вид, что вас много, если много – делайте вид, что мало. Вот пусть афганец теперь и думает – а стоит ли с нами связываться, если мы непонятно где и нас непонятно сколько….

– Пошли – Седой вернулся внезапно, просто появился рядом и все…

Двинулись, в сторону выхода с рынка. Рынок, по сути не был ничем огражден, у него не было какой-то определенной территории – просто по мере надобности торговцы превращали определенные строения под рыночные лавки. Народа на базаре было очень много, а покупателей – мало. Безработица в Афганистане просто ужасная, едва ли не половина взрослых мужчин не имеет постоянной работы – и вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, они бесцельно толкутся на базаре. Кто-то таксует, кто-то готов наняться в качестве проводника или переводчика, кто-то просто проводит время. Тут обсуждаются все местные новости, тут же вербуют людей на уборку опиумного мака, тут же талибы заключают контракты на минирование дорог и участие в налетах. Круговорот войны, который со временем не кончается…

Над рынком висело напряжение – оно было во всем – в угрюмых взглядах, украдкой брошенных на нас, в прерванных разговорах, в какой-то особой, наэлектризованной атмосфере, висящей над этими местами. Все словно ждали какого-то сигнала…

– Если хочешь пулю в зад – поезжай в Джелалабад… – пробормотал Седой, перепрыгивая через кучу ослиного, а может и чьего-то другого дерьма, лежащего прямо посреди дороги.

– Чего?

– Присказка такая. Старая.

– Хреновая присказка…

– Оно так…

Как я понял – шли мы по направлению к стоянке такси, что уже радовало. Если хотят ограбить – заманивают в безлюдное место, а там куда мы шли – народа как раз много. Не будут же грабить прямо при всем народе…

Внезапно афганец свернул – нырнул в какой-то дворик так быстро, что мы едва успели заметить, куда именно. Узкий проулок, ведущий, судя по всему, в какой-то двор. Мы переглянулись. Отступать было некуда…

Переулок был короткий, всего несколько метров – и вел он в небольшой дворик, образованный двумя зданиями. Резкий контраст – в паре метрах шумная, крикливая, торгующаяся восточная улица – а тут тихо и даже света меньше…

– Ты смотришь машину, я – окрестности… – едва слышно сказал я

Оружия нет – но нож в умелых руках это тоже оружие…

Афганец нападать на нас совсем не собирался – вместо этого, он усиленно что-то откапывал. Куча походила на что-то, оставшееся от небольшого здания после прямого попадания в него авиабомбы…

– А выезжать отсюда как?

– Похоже, с той стороны можно выехать…

Мало ли что он может вот так вот откопать. Автомат, к примеру…

Это было то, что надо. Просто как по заказу…

ЛэндРовер Дефендер, простой и надежный, используемый, наверное, всеми армиями мира. Даже в американской армии состоят на вооружении штурмовые машины, выполненные на базе этого неубиваемого проходимца. Простой и неубиваемый двигатель, пусть не самый мощный. Но с хорошим крутящим моментом и способный поглощать самое дрянное топливо. Кузов – тоже простой и крепкий, не гниющий и не ржавеющий. Вместительный, семь человек входят с комфортом, а если потесниться – войдут и все девять. Двое на переднее сидение, трое на заднее, еще четверо – на лавки в багажнике – вот тебе и девять…

А машинка то и в самом деле краденая. Перекрашена из белой, причем небрежно, из краскопульта. Пусть и старались – но краскопульт это все равно не заводская покрасочная камера. Теперь этот сто десятый Лэнд щеголял в наряде цвета "хаки" – уступающем по популярности белому в этой стране…

Лучше все равно ничего не найти…

Вспышка!

Задумавшись о достоинствах машины, я чуть не пропустил противника – на втором этаже, в одном из выбитых окон солнечным зайчиком мелькнул какой-то блик. Кто как – а я в такие случайности не верю…

– Снайпер!!! Второй этаж!

Заорал по-русски – притворяться уже смысла не было. Карты на столе – и у нас отнюдь не козыри…

Схватив афганца за плечо, Седой моментально упал ничком рядом с машиной, прикрылся им. Мне было сложнее – единственным выходом было максимально сократить расстояние между мной и снайпером и надеяться на то, что у него нет гранат или пистолета. В дом, тот самый, где я заметил солнечный блик, вела одна дверь – старая, ржавая, обшарпанная. Бросившись вперед, я с размаху ударился об нее всем телом – таким ударом можно было свалить и нападающего американского футбола – и с ужасом понял, что дверь изнутри заперта на засов. Она даже не пошевелилась…

Выстрелов не было….

Выстрелов не было! Я ждал их, я уже смирился – что так тупо и глупо подставился в этом гребаном Джелалабаде, повелся на дешевое бандитское разводилово, позволял себя заманить в этот гребаный двор, в котором мы – как в тире мишени. Я ждал этих вычстрелов – а их не было…

– Рафик Сергей!

Крикнули на скверном русском откуда-то сверху, примерно оттуда, где по моим прикидкам находился снайпер. Я аж вздрогнул, глаза метнулись к выходу со двора – нет, пока не успею, не добегу. Может, позже – когда начинают говорить, стрелять, скорее всего не будут…

– Рафик Сергей!

– Какого…?! – непечатно отозвался Седой

– Рафик Сергей, не стреляй! Выхожу я! Не стреляй, обознались!

Голос хриплый, прокуренный. По-русски говорит достаточно чисто. Что за ерунда здесь происходит?

– Рафик Сергей – приглушенно донеслось из-за двери – скажи, пусть твой человек от двери отойдет! Я стрелять не буду и ты не стреляй!

Упрашивать меня долго не пришлось – уже через пару секунд я был у входа во двор, того самого проулка, которым мы и прошли сюда. Теперь, если начнется стрельба – достать меня будет очень непросто…

– Лейтенант Сергей, выхожу я!

Несмазанный засов ржавой двери глухо лязгнул, заскрипели несмазанные петли. Я напрягся…

– Майк, не надо! – резко крикнул Седой, дверь открывалась так, что он увидел того, кто выходил к нам – от меня же его закрывало как раз полотно двери.

Шутит, что ли? Черт…

Седой начал подниматься, отпустил второго афганца – тот не мог подняться с земли, хрипел и надсадно кашлял – видимо, Седой его неслабо придавил. Наконец, стрелка увидел и я – невысокий, худой, средних лет афганец в чалме и в такой же одежде как и у нас – камисах и куртке. В руках у него был АКМ с русским оптическим прицелом и прикладом как у СВД – видимо румынский…

– Ахмедулло, ты?

– Я, Рафик Сергей, я…

Черт…

– Нормально все… – махнул рукой Седой – свои люди…

И тут афганец бросил автомат – и жутко, навзрыд заплакал…

Уселись прямо тут же, во дворе. Втроем – афганец этот оказался старшим и отослал продавца обратно на базар. А мы сидели… просто сидели…

Ахмедулло Мамад. Бывший старший офицер ХАД, работал в пятом, самом опасном и наиболее ненавидимом вооруженной оппозицией управлении ХАД. Нынешний бандит и контрабандист. Его историю – то, что он знал – Седой рассказал мне позже, в лагере. Имя у него было другое – это он придумал себе сам, после того, как вернулся из банды. В восемьдесят четвертом он, всего в двадцать два года, в результате операции русского КГБ ушел в банду. Такие агенты обычно не возвращались – все дело было в том, что русские постоянно пытались координировать своим действия с афганцами, вместо того чтобы заниматься ими самим. Поэтому постоянно проходила утечка информации а таких агентов ждала виселица или сабля палача. Избавлением была сабля – виселица среди мусульман считалась позорной смертью. Здесь русские провели операцию сами от начала и до конца – и результаты она дала, такие каких не ожидали и закоренелые оптимисты. У душманов он дослужился до командующего небольшой, в семьдесят человек бандой, неоднократно виделся и разговаривал и с Халесом и с Хекматиаром – наиболее жестокими и непримиримыми вождями оппозиции. Информация, которая шла от Мамада, поводила спасти не одну сотню солдатских жизней…

Но все когда-нибудь заканчивается. Закончилась и карьера Мамада у моджахедов – на том, что ему стала известна информация о готовящемся подрыве колонны с командованием советской, сороковой армии. Адская машина, нагруженная больше чем тонной взрывчатки должна была быть припаркована в самом центре Кабула, ее взрыв унес бы не сотни – тысячи жизней. Информацией этой владел ограниченный круг лиц и Мамад понял: не передать эту информацию он не имеет права. Но и оставаться в среде моджахедов после провала теракта он не сможет. Слишком мало людей владели этой информацией, проверка безусловно вывела бы на него. Поставив на прощание радиомаяк, он сбежал к русским, при переходе был тяжело ранен – но выжил. А по этому радиомаяку артиллерия нанесла удар – редко когда бывавший столь результативным как в этот раз…

Русские тоже выполнили свои обязательства перед афганцем до конца. Не только сами, не доверяя афганцам, снабдили его новыми документами – но и сделали сложную пластическую операцию, полностью изменившую лицо Мамада. Без этого было нельзя – Шура приговорила Мамада к мучительной смерти – обычно тех, кого приговаривали к такой смерти, казнили через снятие кожи заживо. Но смерти этот афганец оказался не по зубам

Пройдя курс подготовки бойца специального назначения, он начал снова работать с русскими – но уже как Ахмедулло Мамад, офицер ХАД. Знали его и в Каскаде и в Кобальте и во многих других специальных группах, в изобилии созданных русскими после того, как общевойсковые операции показали свою полную неэффективность. Его знали и уважали, он один из немногих афганцев, кто наравне с русскими ходили на боевые задания. Обычно русские афганцам не доверяли…

Когда русские, в феврале восемьдесят девятого завершили вывод своей группировки войск – многие наши аналитики давали просоветскому режиму Наджибуллы от силы три месяца жизни. Все знали – афганцы, служащие коммунистам как бойцы ничего из себя не представляют. Впрочем, и душманы тоже хорошими бойцами не были – воевали только из-под палки инструкторов, в роли которых выступали арабы – фанатики. Всю войну, все восемь лет, с моджахедами воевали преимущественно русские – поэтому все и ждали что как только они уйдут, режим рухнет, рассыплется как карточный домик…

Не получилось. Странно – при выводе войск такого не мог предсказать никто – но режим Наджибуллы пережил даже своего родителя – Советский Союз. Больше двух лет подготовленные русскими афганцы отбивали атаки моджахедов – в то время как сами главари моджахедов стоило только русским уйти, большую часть времени начали посвящать грызне между собой. А режим держался. Его даже не поколебал мятеж министра обороны Шах Наваза Танаи в девяностом году, непонятно кем и зачем инспирированный – и блестяще, почти без потер подавленный боевиками пятого управления ХАД. Потом, Шах Наваз Танаи фактически станет главным военным советником движения Талибан – но это будет потом. А пока… пока режим сражался…

Силы оставили коммунистов только в начале девяносто второго года. Страны, породившей коммунизм уже не было, она распалась на пятнадцать кусков, там делили власть и никому не было дела до созданных ею детищ. Так, зимой девяносто второго года, преданный и проданный. Прекратил свое существование афганский коммунизм – в столицу страны Кабул вошли вооруженные банды моджахедов…

Нашли они мало чего. Естественно, была сразу открыта самая настоящая охота на ведьм – но вот как раз самых главных ведьм-то идентифицировать и не удавалось. Пропали многие личные дела и картотеки ХАДа и Царандоя – такого не было даже при свержении Захир-шаха и Мохаммеда Дауда. Тогда картотеки, то самое главное без чего не может существовать ни одна спецслужба мира достались коммунистам целехонькими и позволили быстро наладить работу новых, коммунистических спецслужб – а вот моджахеды прогадали. Им достались голые комнаты. Слухи, куда все делось, ходили самые разные. Многие считали, что все документы забрали русские и вывезли их на самолетах Ил-76 при эвакуации посольства из Кабула. Кто-то говорил, что их просто сожгли. О, как бы то ни было – моджахедам они не достались, и своих главных врагов они вычистить из страны не смогли…

Моджахеды держали Кабул недолго – погрязшие в сварах, в разборках, в наркоторговле, они в течение пары лет показали свое истинное лицо. Убийства, грабежи на дорогах, изнасилования, поджоги, повальная наркомания – они надоели всем, страна жаждала хотя бы краткой передышки после полутора десятков лет зверской войны. Трон фактически был свободен, ждал новых властителей – и они не замедлили появиться…

Талибы… В переводе с пушту «талиб» означает студент, в данном случае – студент медресе. Когда мы, американцы финансировали движение афганского сопротивления, мы совершили страшную ошибку, за которую расплачиваемся кровью и сейчас. Движению народного сопротивления нужна была идеология, отличная от коммунистической, но столь же сильная, способная повести народ за собой. Единственной альтернативой коммунизму был ислам. Зеленое знамя против красного. Поскольку в то время ни в ЦРУ ни в Пентагоне, ни в Госдепартаменте в течениях и ответвлениях ислама никто не разбирался – все с радостью купились на предложение короля Саудовской Аравии организовать в лагерях афганских беженцев курсы по изучению «истинного ислама» и прислать туда своих учителей и проповедников. Никто не задумался над тем, что в Саудовской Аравии единственной официальной религией является ваххабизм – крайне жестокая и агрессивная ветвь ислама. А если кто-то и задумался – то решил, что так оно и лучше. Ведь от самоубийственных атак фанатиков должны были страдать русские, не мы. Постепенно начали понимать, что ваххабиты ненавидят американцев ничуть не меньше чем русских – и своей ненависти учат детей в пакистанских лагерях – но было уже поздно. Семена уже были брошены в землю, чтобы через десятилетие дать свои ядовитые всходы…

Первое поколение талибов – детей, взращенных в ненависти и фанатизме, подоспело как раз тогда, когда русские ушли из Афганистана. Армия, готовившая к жестокому бою в одночасье оказалась не нужна – а кроме того, как убивать во имя Аллаха эти дети ничего не умели делать. Русские ушли – а лагеря работали, с каждым годом пополняя армию фанатиков…

В одном селении – это было недалеко от Кандагара в конце лета девяносто четвертого года – группа солдат какого-то мелкого полевого командира, после ухода русских промышлявшего грабежом на дороге и обкладывавшего данью и так живших впроголодь местных жителей, схватила двух девочек-подростков, затащила их в свой полевой лагерь и там зверски изнасиловала. Такое они проделывали не впервые – грабили, насиловали, убивали. Власти в стране не было, и прав был тот, у кого больше боевиков, оружия и патронов. В этой местности больше чем у них, оружия и патронов не было – поэтому они уже привыкли делать все, что им взбредет в голову, нагло попирать законы предков и священный для каждого горца кодекс чети «Пуштун-Валлай», и оставаться полностью безнаказанными. Они даже не предполагали, что из мерзкий поступок станет последним камешком, что столкнет вниз лавину…

Группа возмущенных жителей селения, откуда родом были изнасилованные девочки, пришли к местному мулле – которого звали мулла Магомет Омар или просто мулла Омар. Выслушав гневные речи, мулла собрал своих бывших студентов – талибов – чьим отличительным знаком стала черная чалма и напали на лагерь, где произошло злодеяние. Кое-кто, конечно, отстреливался – но у большинства бандитов просто рука не поднялась стрелять в муллу и тех, кто шел с ним. Отряд бандитов был разоружен, а его командир повешен на стволе танковой пушки. Мулла Омар в бою был тяжело ранен – лишился правого глаза – но выжил. В руки первых талибов попало первое оружие.

Так начинался новый акт в нескончаемой, кровавой и жестокой афганской трагедии. Так разгорались угольки костра, который опалит впоследствии многих, и которому суждено было вспыхнуть адской вспышкой десятков тонн авиационного керосина в Нью-Йорке осенью двух тысяч первого года…

– Мне нужна информация, Ахмедулло – просто и бесхитростно сказал Седой – ты же понимаешь, что я не просто так сюда приехал…

– А зачем ты приехал? – спросил афганец

– Мне нужно разобраться с "Черными аистами" и теми кто за ними стоит ( прим автора – так называли арабских наемников-отморозков, подготовленных в Пакистане сотрудниками ЦРУ. В этом отряде воевал и Бен Ладен, фактически «Черные аисты» стали прообразом Талибов). Остались старые счеты…

Если честно, меня передернуло от такой постановки вопроса. Считай постороннему человеку раскрываем все карты. Оставалось надеяться на то, что Седой или «Лейтенант Сергей» как его тут называли, знает что делает…

– Но среди них есть и афганцы – возразил Ахмедулло – ты предлагаешь мне помочь тебе против своих братьев?

– Братьев? – скептически переспросил Седой – как ты думаешь, когда было лучше? При Дауде? При Амине? Когда пришли талибы? Сейчас? Или когда все-таки здесь были мы?

Афганец опустил голову

– Можешь не отвечать, мы оба знаем, что ты ответишь. Тогда вы тоже не хотели воевать против своих братьев – хотя они-то как раз воевали против вас, не гнушаясь ничем. Тебе напомнить про кишлаки, вырезанные за отказ присоединиться к джихаду? Тебе напомнить отравленные колодцы? Тебе напомнить сожженную школу? Не хочешь помочь нам Ахмедулло – не надо! Не помогай. Сиди с сидящими, как сказано в Коране. Но если "Черные аисты" придут сюда снова – не проклянешь ли ты тот день и час, когда отказался помочь нам?

(Прим автора – и вырезанные кишлаки и отравленные колодцы и сожженные школы, все это и другое, намного более страшное было в Афганистане. Эта война вообще была беспрецедентной по той изуверской жестокости, с которой воевали моджахеды. Причем, больше всего эта жестокость проявлялась не к советским солдатам – а к афганцам, искренне верящим в светлое будущее своей страны. Но русские ушли – и страна погрузилась в мрак дичайшего насилия…)

– "Черных аистов" больше нет… – пробурчал афганец

– Они есть, и ты знаешь об этом – безжалостно додавливал Седой – может, они по-другому называются, может, сменилось поколение, но это "Черные аисты". Даже тюрбаны у них остались того же цвета. Ты можешь верить, что они больше не придут – но американцам тоже рано или поздно надоест. Они уйдут – а аисты вернутся снова. Сейчас ты можешь помочь. Потом – будет поздно. Решай – здесь и сейчас…

– Чем я могу тебе помочь? – проговорил афганец после долгого молчания

– Я долго не был на этой земле. Пока мне нужно знать, что происходит. Местоположение отрядов, численность, вооружение. Командиры. Кто контролирует крепости и опорные пункты – и не столько здесь, сколько по ту сторону границы…

– Для того, чтобы получить эту информацию, могут понадобиться деньги…

– Деньги есть. Мы расположились в селении Хела, на окраине. Пришлешь туда бачу ( прим автора – мальчик, паренек), мы передадим сколько надо. Но информация должна быть качественной. И еще нам нужна машина или две. Нормальные…

Машины нам, конечно же нашли. Не Дефендеры, другие. Такие, на какие без страха и не взглянешь…

Русские весьма изобретательны – в смысле поиска пути как проблему обойти вместо того, чтобы ее решать. Например, отсутствие нормальных дорог в этой стране вполне компенсируется наличием надежных и проходимых джипов типа УАЗ. А если нужна машина побольше вместимостью? Нет проблем! Берется шасси того же УАЗа, на него водружается кузов микроавтобуса, сильно похожий на Фольксваген-Транспортер, самый первый, с задним расположением двигателя, лупоглазый. Это русские называют "буханка", по названию хлеба. На шасси джипа – и запросто вмещает девять человек…

Заплатил я за нее бешенее деньги – пятнадцать тысяч американских долларов – нормальных, не фальшивых ( прим автора – на тамошних базарах торгуют и фальшивыми, есть даже курс обмена настоящих на фальшивые). Машина почти новая была, двигатель хотя и ревел, плевался дымом, чихался – но машину тащил и тащил весьма бодро. Ездить на ней было – пыткой…

Афганистан, провинция Нанхаргар

Вечер 21 июня 2008 года

– От кишлака в нашу сторону идет человек. Местный, оружия не вижу!

– Понял, тревога! Доложить по секторам!

– Север – чисто!

– Запад – чисто!

– Восток – чисто!

Сложно было – одновременно мы должны были быть и мирными врачами – и бойцами спецгруппы, готовыми в любой момент отразить нападение. Это был пятый наш посетитель – предыдущие четверо были просто с болячками. Хотя настоящих врачей среди нас не было – медикаменты с собой мы взяли и кое-какую медицинскую подготовку в спецгруппах дают. В общем – вылеченные афганцы не жаловались: до этого вообще никакой медицинской помощи не было, заболел человек, умер – значит на то была воля Аллаха, вот и все лечение.

Распределились так: те, кто на первом этаже до последнего изображают из себя врачей, на втором этаже – вооруженная до зубов дежурная смена. Если даже один террорист под видом больного дойдет до здания – все равно сделать он ничего не сможет, а большую группу не подпустит дежурная смена. Если только они первым шахида, поясом смертника обмотанного запустят – вот тогда будет худо.

Первым вышел навстречу афганцу я – для вида накинув белый халат на плечи. Пистолет был у меня за пояс заткнут – но в этой ситуации он бесполезен. Если у того, кто идет сейчас ко мне есть оружие – его снимут сверху, огнем со второго этажа, а если есть пояс шахида – не поможет никакое оружие.

– Мир вам, именем Аллаха…

Афганец – афганец ли? – был невысоким, даже щуплым, пожилым, с морщинистым лицом. Одевался он как бедняк – но традиционное приветствие было сказано на чистейшем английском.

– И тебя да благословит Аллах, отец – ответил на том же языке я – далека ли твоя дорога?

– Дорога моя трудна и опасна, но я не из тех, кто сидит с сидящими. Позволишь ли ты войти в твой дом?

– Мой дом – ваш дом, эфенди…

В руках у старика была палка – старое, потемневшее от времени дерево, а вот рукоятка… медная, что ли. Да и вообще… Откуда он здесь? С дороги?

Следовало бы пропустить старика перед собой – но тут не получалось – надо было показывать дорогу. Хорошо хоть освещение какое-никакое организовали, и внизу, на первом этаже прибрались. Правда, если осел заорет…

– Как к вам обращаться? – задал я вопрос, опустившись на ящик, поставленный "на попа" – нормальной мебели здесь было днем с огнем не сыскать. Ни чая, ни лепешки я ему пока не предложил, нарушая тем самым традиции местного гостеприимства. Но я могу их не знать, я здесь – кяфир и не более того.

– Ты можешь называть меня Али Султаном, добрый человек. Ты врач?

– Да, мы врачи, мы приехали на эту бедную землю, чтобы хоть немного облегчить страдания афганского народа.

Что ему надо? Больной, может быть? Черт…

– Страдания афганского народа не облегчат лекари и лекарства. Страдания афганского народа исцелит лишь свобода!

О! Вот с этого – и надо было начинать.

– О какой свободе вы ведете речь, уважаемый Али Султан?

– О той, что добывается только мечом, что не опустится, пока последний из неверных не покинет эту землю. Тебе привет чужестранец.

– И кто же мне передает этот привет.

– Тот, на кого никогда не наденут наручники…

Потому что у него только одна рука. Великолепно.

– Я понял вас, эфенди. Продолжайте.

– Этот человек, да продлит Аллах дни его на горе всем неверным, передает вам, что готов купить товар, которым вы торгуете. И готов покупать товар и дальше – но он должен оценить качество товара, которым вы торгуете.

– Верно. Но и у меня есть одно условие. Его я скажу вам, когда передам образцы товара. Ждите здесь.

Прошел по коридору, поднялся по приставной – обычную мы заминировали – лестнице на второй этаж.

– Обстановка? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь…

– Чисто… – прошипели из комнаты.

– Продолжать наблюдение.

Образцы хранились в той же комнате, что и оружие. Зайдя туда, я обнаружил Седого – тот прижался к стене, с автоматом

– Это я

– Вижу. Что?

– Нормально. Дело пошло.

Распотроши рюкзак, я достал со дна термос-контейнер, вернулся вниз, выставил его на стол перед гостем.

– Это оно? – старик потянулся к контейнеру руками

– Да. Вскрывать нельзя, вскроете – умрете. Обращайтесь с предельной осторожностью, контейнер герметичный.

Кивнув, старик осторожно взял контейнер, с благоговением посмотрел на него. Я его понимал – смерть тысяч неверных была у него в руках.

– И еще. Вы получили товар, чтобы проверить меня продавца. Проверить, честный я продавец, хороший у меня товар – или нет. Но я тоже хочу убедиться в том, есть ли у вас те деньги, о которых мы говорили – или нет. Сделаем вот как. Вы проверите товар. И если качество вас устроит, и вы захотите купить еще – вы перечислите один миллион долларов США вот на этот счет – я достал из кармана заранее написанную бумажку и положил перед стариком – только после этого мы можем говорить о дальнейших поставках товара. Если не будет денег – этот товар будет последним, которым вы от меня получите.

Старик задумался, поглаживая бороду. Потом кивнул и накрыл бумажку своей ладонью.

– Это будет справедливо, незнакомец…

– Я тоже так считаю. Потому что я воюю исключительно за наличные.

Старик внезапно посмотрел на меня этакой лукавой усмешкой…

– Позволь мне напоследок сказать тебе кое-что, американец, раз уж я здесь. Вашему народу всего три сотни лет, но вы ведете себя так, будто познали всю мудрость мира. А я вам скажу – за деньги вы купите любого человека – но вы не купите целый народ. Всех сокровищ мира не хватит, чтобы подкупить целый народ…

Пакистан, Кветта

Управление полиции

29 июня 2008 года

Начальник полиции провинции Белуджистан, Хасан Салакзай сидел в своем кабинете, поглаживая единственной рукой цилиндр, сделанный из нержавеющей стали. Цилиндр был увесистый, обработанный по высшему классу точности и герметичный. Его можно было бросить в печь, его можно было сбросить с самолета – и с ним ничего бы не случилось. Настоящая вещь. Шейху казалось, что он даже теплый – хотя это просто часть тепла человеческой руки передавалась металлу…

Шейх размышлял. Сегодня утром к нему доставили этот цилиндр и заключение одного из химиков, раньше работавшего над программой создания оружия массового поражения для Аль-Каиды. Теперь его как и многих других его собратьев шейх спрятал, до поры до времени, справедливо считая, что если обычных малограмотных боевиков, вся ценность которых в том что они умеют стрелять из автомата и готовы не задумываясь убивать можно сдать американцам – то таких вот людей, сведущих в науках и всецело преданных Идее надо беречь. Он их и берег – на базе структур разгромленной Аль-Каиды создавал свою организацию – гораздо более закрытую и опасную. Сегодня утром химик, которому доставили этот самый цилиндр сделал все необходимые тесты и дал заключение – в цилиндре действительно находился бериллий – смертельно опасное, запрещенное к свободному обороту вещество. Здесь кяфир не солгал.

И теперь шейх думал. В его руках была карта – которую нужно было правильно разыграть. Противник заходил сразу с козырей.

Итак, бериллий. Он существует и он находится в руках кяфира, которого зовут Майкл Томас Рамайн. У него есть еще бериллий – скорее всего – есть отработанное ядерное топливо и есть реакторный графит. Все это – основа для создания не только "грязной бомбы" – но и настоящего ядерного оружия. Если у него есть доступ к ядерным материалам – стоит посулить ему большие деньги и он, скорее всего, достанет плутоний. Два последних дня шейх читал книгу по ядерной энергетике и ядерному оружию и теперь мог сказать, что типы ядерных реакторов бывают разные. Есть реакторы работающие на ТВЭЛах – топливных сборках, заполненных ядерным топливом, есть новейшие реакторы, работающие на обычном желтом кеке – необогащенном уране, а есть специальные реакторы, вырабатывающие плутоний – исходный компонент для производства ядерного оружия. Если у кяфира в принципе есть доступ к ядерным отходам и ядерным материалам – рано или поздно у него будет оружейный плутоний. От него до готового ядерного оружия – один шаг.

Другой вопрос – что теперь с этим со всем с этим делать?

Для того, чтобы до конца понимать эту ситуацию нужно было знать два ключевых пункта в раскладе. Первый пункт – Пакистан уже имел ядерное оружие, причем его было много. На тот момент, пока шейх размышлял у себя в кабинете, поглаживая контейнер с бериллием, у Пакистана было двенадцать готовых ядерных взрывных устройств и еще четыре были в стадии сборки. Второй пункт – у Пакистана были только тактические, да и то ненадежные средства доставки. Пакистанское ядерное оружие было пригодно для удара по территории Индии, главного врага Пакистана за все время его существования – и в то же время не было пригодно для удара по логову «главного Сатаны», по Соединенным штатам Америки. А это значило – что первое в мире исламское ядерное оружие обезопасило Пакистан от внезапного удара США, почти обезопасило. Но на равных разговаривать с США, угрожая ядерным ударом, Пакистан не мог. Ядерным терактом – например, погрузить атомную бомбу на какой-нибудь сухогруз, доставить в тот же Лос Анджелес и взорвать в порту – он мог, а вот полноценным ядерным ударом – не мог. Только поэтому, исламские экстремисты не захватили еще власть в Пакистане – хотя могли, силы и средства для этого были – они выжидали. Шейх Салакзай выжидал.