Текст книги "Обратный пал"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Обратный пал

Зачем я решил рассказать эту историю? Не знаю… По идее, это нарушение закона о государственной тайне, за это можно угодить в федеральную тюрьму. Хотя сейчас, когда мне известная истинная подоплека последних событий на границе… какой к чертям закон… Когда кто-то из наших «государственных деятелей», горя праведным гневом, начинает говорить о законе – меня начинает тошнить.

Меня зовут Джон Браун. Добро пожаловать в мой кошмар…

Воздушное пространство Афганистана. Восточнее Джелалабада. Борт вертолета HH-47 спецэскадрильи ВВС США. 22 мая 2010 года

Наверное, именно так выглядит ад… Грохот и вой турбин над головой, вибрирующий металл корпуса вертолета, тусклый красный свет десантного салона… Странно, какие идиотские мысли лезут в голову перед заброской в тыл…

Меня действительно зовут Джон Браун [прим автора – так звали известного борца за освобождение негров из рабства. Он захватил оружейный арсенал и был за это казнен правительством США]. Хотите верьте, хотите нет – но это так. Это имя ничем не хуже других и ничем не правдоподобнее тех, которыми пользуются мои коллеги. Имя как имя. И все шуточки на эту тему я уже знаю наизусть. В общем – будем знакомы…

Несколько лет назад я сделал одну большую глупость. Дал себя убедить, что в армии мой потенциал до конца не раскроется, и гораздо лучше я смогу послужить стране в другом месте. Это "другое место" называется SOG – специальная оперативная группа, подчиненная ЦРУ США. Таких групп сейчас много – ЦРУ особо не стесняясь, переманивает людей из армейских спецподразделений, предлагая для начала жалование в полтора раза больше, чем в армии. Ну а потом – бойцы SOG на месте не сидят, они постоянно участвуют в боевых действиях – а боевые платят очень даже неплохие. Некоторые за год зарабатывают столько, сколько в армии можно заработать лет за восемь. Но и получить пулю в задницу можно очень даже легко. Ибо если наше правительство в своей неисчерпаемой мудрости решает вляпаться в какое-либо дерьмо – то первыми вляпываемся в него мы. Вот так вот…

Наша группа базировалась в Афганистане – в него я начал ходить в девяносто девятом и не вылезаю по сей день. За исключением двух раз – тогда меня просто вывозили на санитарном самолете. Подлечился – оба раза в Германии – и снова вперед. Почему? Сложно объяснить… Не из-за денег, нет – хотя платили хорошо. Просто если уйду я – придет кто-то другой. Кто-то, кто не знает эту страну, кто хуже подготовлен. Он и ляжет. А меня теперь положить очень и очень непросто…

Вообще, все то, что мы делаем в Афганистане – полное дерьмо. Русских здесь было больше раза в четыре – и они ничего не смогли сделать с афганцами. А теперь и мы – вляпались. Это не просто чужая страна – это чужая планета. Враждебная к нам. К афганцам нельзя подходить теми же мерками, что и к обычным людям…

Знаете, как я решил бы проблему Афганистана? Да очень просто. Летчикам ведь надо где-то тренироваться в бомбометании. Ненужные боеприпасы тоже где-то надо утилизировать. Вот я бы их и утилизировал – здесь в Афганистане. Русских, китайцев пригласил бы – всех. Летайте, бомбите. И бомбил бы – до тех пор, пока здесь не останется выжженная земля. Черт…

Вертолет тряхнуло – солидно тряхнуло, так что аж желудок к горлу подскочил. Турбины работали на пределе, огромную машину болтало в воздушных потоках. Двигателям не хватало воздуха, они работали буквально на пределе возможностей. Шли горным рельефом, маневрировали в ущельях – любая такая воздушная яма могла закончиться тем, что наш вертолет просто размажет по скалам. Но если и не размажет – тряханет так, что мало не покажется. Вот и сейчас ствол автомата больно долбанул в грудь…

Кстати, про оружие. Когда мы вошли в Афганистан, повоевали здесь немного, стало ясно – что наше оружие большей своей частью не годится никуда! В Афганистане что первое запоминается – это песок. Мелкий, мерзкий, похожий на пыль песок, который повсюду, лезет в рот, в нос, проникает в любую щель. М4 можно чистить по нескольку раз в день – но в таких условиях она все равно даст осечку…

Поэтому основным оружием в SOG был старый добрый АКМ – вообще, оружие подбирали по руке, это не армия. Их здесь оставалось немало от русских, и раздобыть качественный экземпляр в хорошем состоянии проблем не составляло. Талибы были поголовно вооружены такими же Калашами – и проблема со снабжением боеприпасами отходила на задний план. Кончаются патроны – убил очередного воина Аллаха – позаимствовал у него патроны, пополнил боезапас. Кроме того – АКМ можно было несколько дней не чистить, можно было оставить в песке на целый день – но тот все равно стрелял, как ты над ним не издевайся. Любой настоящий спецназовец – варвар, при наличии выбора он возьмет самое простое и эффективное оружие.

Было и еще одно соображение, почему я, да и многие другие предпочитали Калашников. Очень часто мы действовали в провинциях, которые под контролем власти находились только формально, для отчетов. На самом деле, там хозяйничали банды Талибана, устраивали засады, жгли и взрывали, выращивали наркоту. Много было снайперов – пуштуны вообще прирожденные снайперы – со своими английскими винтовками времен второй мировой с открытым прицелом они могли положить человека за несколько сотен метров. Но если у тебя на голове чалма, а в руках АКМ – можно пройти в поле зрения такого снайпера и остаться в живых. У талибов огромное количество банд, единого командования нет – поэтому, увидев людей, одетых как талибы, а не как миротворцы, снайпер предпочтет не стрелять.

Никуда не годным показал себя и наш основной патрон НАТО – М885. Не хватало ни дальности, ни убойности. Создан он был под какую-то идиотскую теорию о том, что противника лучше только ранить, а не убить – поэтому и оружие должно быть не слишком мощным и убойным. Вот этого бы придурка – теоретика сюда, на пару месяцев – проверить свою теорию на практике. Колонны бы потаскал, под обстрелами бы полежал – авось ума бы и набрался…

Из положения выходили кто как мог. Спецназовцы SEAL начали закупать коммерческие патроны с тяжелой пулей, назвав их Мк262. Стало лучше. Кое-кто и вовсе выходил из положения радикальным образом – меняя оружие. Вон у самой пилотской кабины сгорбился – снайпер, техасец Том Макензи, к нам он из техасских рейнджеров перешел. Воюет со старой доброй гражданской М1А «Спрингфильд» – даже без оптического прицела. Но и с открытого прицела он человека метров с восьмисот с первого выстрела положит, не уступая талибским снайперам. Просто уникальный стрелок.

Немного лучше показали себя пулеметы. М240 хоть и тяжелый – зато надежный и пыли не боится. Бельгийский, не наш – у нас ума только на «свинью», на М60 хватило. Тот еще хуже, чем М 4 в плане надежности.

Впрочем, проблемы с пулеметами у нас не стояло. Все наши пулеметчики были вооружены трофейными русскими ПК – по тем же причинам, по каким мы носили Калашниковы. Находясь на землях талибов – выгляди как талиб, носи оружие как у талибов, старайся действовать как талиб – тогда может быть и выживешь. Да и ПК, при его надежности, весил едва ли не вдвое меньше бельгийского МАГа. В общем и целом – умеют русские оружие делать. И раздают всем кому не попадя, суки…

Вертолет начал снижение…

К восьмому году войны в Афганистане мы пришли примерно к тому же, к чему пришли и русские. Если русские изначально пытались проводить крупные войсковые операции, зачищать и контролировать территории – то у нас сил на это не было – контингент был втрое меньше чем у русских. На первом этапе войны мы выгнали (или думали что выгнали) талибов из страны. Посадили в Кабуле проамериканское правительство и подумали, что дело сделано. Но с тех пор обстановка только ухудшалась – и мы сменили тактику.

Теперь основой наших действий стали действия особых разведывательных групп, таких как «Калифорния». Получили информацию со спутников, разведывательных беспилотников или агентуры – реализовали. Либо накрывали артогнем, либо отправляли бомбардировщики, либо высаживали разведгруппу. Война превратилась из войны за удержание территории в "войну четвертого поколения" – есть сейчас такой модный термин. Бесконечная череда ударов – и ответных ударов, когда обе стороны применяют те же тактические приемы – налет, засада, точечный удар. Благодаря лучшей подготовке, наличию возможности огневой поддержки, мы выигрывали отдельные стычки – но вот войну выиграть пока не могли…

Бесценна была информация от русских – я бы вообще больше русских, с опытом той войны нанимал – но почему-то наши работодатели из ЦРУ с большим недоверием относятся к русским. Тем не менее, я по мере возможностей изучал материалы советско-афганской войны, даже разговаривал с ветеранами той самой войны – информация, получаемая от них, была поистине бесценной. То, что мы делали сейчас – это было возрождение русского плана «Завеса» по перекрытию афгано-пакистанской границы силами спецназа и проведения засадных и поисковых действий. Об этом мне рассказал русский, ветеран – проводник нашей группы…

Звали его Жак Ферро, капрал-шеф Жак Ферро. Необычное имя для русского, не правда ли? Дело в том, что после распада Советского союза его выкинули из армии – это такого профессионала-то! – он помыкался по свету и попал в Иностранный легион. В Иностранном Легионе предлагают сменить имя на французское и дают настоящие документы на вымышленное имя – ну, он и сменил. А оттуда его уже сосватали к нам – официально направили в командировку по обмену опытом. Так я и заимел отличного проводника. Глядя на этого русского – в его сорок с лишним лет – я отчетливо понимал, что воевать с Россией, как мы собирались пару десятилетий назад, было бы большой глупостью. Очень большой…

– Готовность! Минута до зоны сброса!

Машинально проверил оружие, амуницию – все в норме. На разведвыход мы нагружались как ишаки – по сорок-пятьдесят килограммов на каждого. Но каждый килограмм этого груза был нужен и оправдан. Идиотов, которые надевали на себя «дей-пак» со словами "вот сейчас убьем нескольких плохих парней и вернемся на базу" уже не было – большая их часть наверно упокоилась на военных кладбищах.

Медленно пошла вниз грузовая аппарель, в десантный отсек ворвался холодный ветер. Пулеметчики напряглись у пулеметов – впереди, с обеих сторон на вертолет были установлены М134 Миниган, на головах у пулеметчиков были приборы ночного видения. Сейчас вот саданет кто-нибудь из РПГ с дистанции метров пятьдесят по зависшей над склоном туше вертолета – и поминай как звали. Или из ДШК врежет. Уже было, проходили….

– Тридцать секунд!

Десантировались не так как было принято в американской армии – этому нас тоже научил Жак Ферро. В американской армии с вертолета с малой высоты принято десантироваться на тросах. Проблема была в том, что после десантирования тросы сбрасывались и оставались на земле – и по этому признаку талибы находили место десантирования разведгруппы. А посадить себе на хвост погоню, не успев даже выполнить задание – последнее дело…

Поэтому десантировались так, как десантируются сумасшедшие русские – по-штурмовому. Прыжок с пяти-восьми метров на каменистый склон без троса, безо всего. Если бы инструктор на любом десантном полигоне армии США увидел бы это – он поседел бы от такого грубого и вопиющего нарушения техники безопасности при десантировании. Но здесь не было инструкторов…

Была война.

– Десять секунд!

В десантном отсеке прерывисто мигал красным фонарь…

– Приготовились! – крикнул я

Вертолет уже не летел – он крался над горным склоном. Выпускающий, привязавшись страховочным тросом, висел над бездной, выискивая подходящее место для десантирования через прибор ночного видения…

Вертолет, покачнувшись, завис на месте. Опасный момент – в афганских ущельях ветер дует как в аэродинамической трубе и сейчас, когда вертолет завис на месте, сильный порыв ветра вполне может швырнуть его на скалы. На метр ошибешься – и заденешь гору винтом…

– Пошли!

Прыжок – доля секунды полета и жесткий удар о землю. Привычно амортизирую удар, сразу ухожу в сторону, освобождая место другим. Один за другим из вертолета выпрыгивают мои бойцы – двадцать четыре человека. Специальная группа «Калифорния» – так она проходит в армейских отчетах…

На самом деле штурмовое десантирование не столь опасно как кажется – нужно просто уметь это делать. И не попасть на камень или в скальную трещину – очень многое зависит от выпускающего, который подбирает площадку для десантирования. Ошибся – и может пострадать добрая половина группы…

– Я Крестный – доклад и проверка связи!

Привычно зазвучали доклады – у каждого бойца группы была рация, связанная в тактическую сеть. Помимо этого в группе было аж три (на всякий случай) станции спутниковой связи – для связи с командованием. Тактическая рация имела ларингофон, который крепится к горлу, и весила не больше сотового телефона, станция спутниковой связи весом и размером была побольше – с ноутбук. Удобные штуки…

В этот раз повезло – ни одного пострадавшего при десантировании. Я переключился на канал связи с вертолетом, зависшим над нами и ветром от своих огромных винтов едва не отрывающим нас от земли.

– Отель-Дельта, я Крестный. Все штатно…

– Удачи…

Турбины натужно взвыли и вертолет начал удаляться от нас, прерывая последнюю тонкую ниточку связи с цивилизованным миром. Вокруг была враждебная, «индейская» территория…

Командовать по мелочи смысла не было – в группе подобрались настоящие волки, все делали то, что и было нужно делать, не дожидаясь команды. Я осмотрелся по сторонам, опустил на глаз прикрепленный к обвязке, скрытой под чалмой монокуляр ночного видения – десантироваться с ним было нельзя, можно разбить. И без него ночью в горах ходить – самоубийство. Кстати про ходьбу в горах – надо сваливать с места десантирования. Хотя Аллах и велит ночью спать – среди талибов попадаются настоящие отморозки, готовые повоевать и ночью…

Когда в наушнике прозвучал последний доклад о готовности, а вой турбин вертолета окончательно стих, я еще раз оглядел свою группу. Все уже заняли именно те места, которые и должны были занимать в походной колонне. Головной дозор – четыре человека, из них два пулеметчика. Замыкающий дозор – точно такой же. И ядро группы – в том числе и я. Двадцать четыре человека…

– Крестный всем! Удаление головного дозора двести, замыкающего сто! Начать движение!

Афганистан, провинция Нангархар. 23 мая 2010 года

Пока идем и есть возможность немного поговорить, расскажу немного про штатную численность и вооружение группы «Калифорния». Благо, пока участок местности не слишком опасный, шею себе здесь свернет только очень тупой…

Разведгруппа «Калифорния», двадцать четыре человека. В целом мы ощущали себя преемниками славных традиций отряда «Калифорния», созданного в составе ГИН [прим автора – Группа исследований и наблюдений, отряды глубинной разведки во Вьетнаме] и доставившей немало неприятностей Вьетконгу. Такой штатной структуры в армии США и в помине не было – но мы не в армии и воевать – по настоящему воевать, а не подставляться! – тоже кто-то должен. Поэтому, пришлось делать все с нуля, опираясь на опыт русских, британцев, родезийцев, вермахта и много кого еще.

Пять групп по четыре человека плюс группа управления – тоже четыре человека. Все одеты как афганцы. Каждая группа – их мы называли на британский манер «секциями» – способна действовать самостоятельно, в отрыве от остальных, каждый командир секции был способен принять командование всей разведгруппой. В каждой секции – пулеметчик, снайпер и два автоматчика, у каждого – один или два одноразовых реактивных гранатомета. Вполне достаточный набор вооружения для автономных действий.

Почему много снайперов? Афганистан – страна горная. Лысые, не покрытые растительностью горы – кто занял позицию выше и стреляет точнее – тот и прав. В некоторых местах рельеф местности был таков, что один снайпер, грамотно заняв позицию, мог пару дней удерживать на месте батальон…

Плюс группа управления. Это ваш покорный слуга, Жак как проводник – он всюду таскал с собой русскую СВД, один парнишка из морской пехоты по имени Слим – он таскал на себе здоровенную дуру Барретт М107, единственную во всей группе и еще один, четвертый. О нем упомяну подробнее, ибо человек – выдающийся. Если бы мне надо было пойти в эти долбанные горы вдвоем, только с одним напарником – из всех я выбрал бы его.

Звали его Джо Орлиное Перо и происходил он из индейцев племени Сиу. Человек без нервов, без страха, без усталости, человек который, несмотря на свой почти двухметровый рост способен замаскироваться так, что не найдешь, пока не наступишь. К нам он попал случайно – влип в историю во время короткого отпуска – ЦРУ его на этом и поймало…

Служил до нас он в особом подразделении армии США, численность которого была всего двадцать один человек. Во всех отчетах оно проходило как "Волчьи тени" и состояло исключительно из индейцев – следопытов. Вот с кем мне не хотелось бы повстречаться ночью на узкой дорожке – так это с ними…

На первом же разведвыходе поняв, чего стоит этот следопыт, я перевел его в группу управления и далеко от себя не отпускал. Из вооружения он имел при себе два Кольта-1911 с длинными, десятиместными магазинами, из которых стрелял с двух рук и старую, еще вьетнамских времен, но перестволённую снайперку М21. Стрелок – от бога, как и многие индейцы…

Удивительно – но Жак и Джо не просто нашли общий язык – а подружились! Русский и индеец, люди из совершенно разных культур, при том что Жак совсем не знал ни языка индейцев ни английского, а Джо – не знал русский. Общались на страшной смеси английского и французского – но прекрасно понимали друг друга с полуслова…

Теперь немного про наше задание. Благо, от объекта, на который нас нацелили сегодня все равно ничего не останется – поэтому можно сказать. Серьезного нарушения режима секретности не будет…

Как всем известно, Афганистан ныне превратился в мировой центр производства наркотиков. Наркота здесь – не кокаин как в Колумбии, а гашиш и более опасный героин – производятся не тоннами и даже не десятками – сотнями и тысячами тонн. До недавнего времени мы на это смотрели сквозь пальцы – в США героин не попадал. И так было до тех пор, пока кому-то не пришло в голову, что основным источником финансирования движения Талибан является отстежка наркоторговцев. Каждый килограмм ширева, дошедший до потребителя и оплаченный, оборачивается в несколько подложенных на дороге фугасов. Тогда наркоторговцев начали прижимать к ногтю – но сил для этого было явно недостаточно, а уничтожение полей мака дало отрицательный результат. Для местных крестьян выращивание мака является основным источником средств к существованию, иной работы местная власть ему обеспечить не может, да и не хочет. И если мы сожжем его поле с опиумным маком – он от бескормицы подастся в талибы, благо там тоже платят по таксе – за каждый фугас, за каждое участие в налете – короче за все. Кстати, самые большие поля мака находятся в британском секторе, британцы по неизвестным причинам и в ус не дуют по этому поводу.

Решили, что если не действует кнут – будем действовать пряником. Местное правительство предложило крестьянам вознаграждение 1250 долларов за каждый гектар посевов мака, уничтоженного добровольно. Только вот незадача – наркоторговцы предложили за урожай с этого гектара шестнадцать тысяч долларов США. А урожаев мака бывает два – три в год. Чувствуете разницу? Тоже, в общем провалилось.

И тогда решили делать то – чем мы занимаемся сейчас – бить по инфраструктуре. Не трогать крестьян, пусть они выращивают мак, получают от наркоторговцев за это деньги – а вот караваны с героином, с диацетилморфином [прим автора – он же «Слеза Аллаха», жидкое основание героина] – уничтожать беспощадно. Таким образом, и овцы целы и волки… мерты.

Внезапно, Джо подал рукой сигнал опасности – группа моментально рассредоточилась, заняла позиции для отражения нападения. Снайперы начали взбираться выше по горному склону – для них чем выше находится позиция, тем лучше. Я же осторожно пошел к Джо, присевшему на тропе…

– Что?

– Караван. Здесь недавно прошел караван!

– Какой?

– Большой. Ослов тридцать-тридцать пять. И охрана, около шестидесяти, даже семидесяти человек. Прошли часа четыре назад…

Твою мать! Вот тебе и разведданные! По ним этот караван должен был идти здесь через восемь часов, и мы должны были подготовиться к его встрече. Черт, черт, черт!!!

– Жак!

Через пару секунд русский-француз несильно хлопнул меня по плечу, подтверждая что он здесь…

– Смотри!

– Упустили? – у Жака был огромный опыт действий в этих горах и следы он прочитал моментально. Понял, что это значит…

– Похоже да. Мы отстаем от них на четыре часа, по словам Джо. Надо вызывать вертолет, сниматься отсюда. Упустили, твою мать, всю эту разведку…

– Обожди, Крестный, не пори горячку… – Жак лихорадочно соображал – выход есть, если рискнуть. Есть выход…

– Какой?

– Вот смотри! – Жак достал карту – удобную, распечатанную не на бумаге, а на тончайшем пластике, развернул прямо на земле – они с грузом, поэтому будут вынуждены пойти здесь. Ни в одном другом месте ослы не пойдут – это не люди, упрутся – не стронешь. У нас же остается путь здесь – опасный, но делать нечего. Тогда мы отыграем у них часов пять, может даже шесть – и встретим их здесь. Вот здесь, на выходе из ущелья. Но дело опасное, может получиться так, что придется вступать в бой с ходу.

Я пару секунд подумал. Возвращаться в базовый лагерь без результата не хотелось…

– Веди… Крестный всем! Ускоренный марш! Соблюдать осторожность!

Афганские горы – это нечто особенное. Не знаю, где я прочитал, что характер человека сильно зависит от местности, на которой живет он и жили его предки. Если это так – то вполне понятно, почему афганцы такие, какие они есть…

Нищая, голая, каменистая земля, на которой хорошо растет только конопля и маки с редкими оазисами. Горные кручи с опасными, каменистыми, осыпающимися склонами. Здоровенные валуны, за каждым из которых может находиться снайпер. Пустыни. Зеленки с кяризами, где противника порой не увидишь и за пять шагов. Перевалы, пристрелянные и простреливаемые насквозь, где негде укрыться от огня. Нищие кишлаки, с жилищами, мало пригодными даже для скотины. Везде может быть смерть – на каменистом склоне, за чахлым кустом, за валуном, в небе – вертолеты-охотники долго разбираться не будут, кто под ними – талибы или разведгруппа. И над всем этим – ослепительно синее небо…

Дышалось тяжело. Пока караван уходил по тропе, натоптанной за многие столетия, мы шли ему наперерез, уходя все выше и выше в горы. В ушах шумело, неприятно давило на барабанные перепонки, как в падающем с большой высоты самолете. Идти было тяжело. Я не раз встречал солдат, которые на тренировках запросто пробегали по тридцать километров в полном снаряжении, а здесь, в горах скисали на четвертом – пятом. Воздух на высоте беден кислородом, кровь им не обогащалась и нагрузка на высоте неподготовленным человеком переносилась очень тяжело. Да и подготовленному радости было мало…