Текст книги "Путь Акогаре. Том 3 (СИ)"
Автор книги: Александр Адамович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
– Сука!
Ярость охватывает вихрем. Противостоять не в силах.
– Да! Да! ДА!
Мир идёт рябью. Всё, что осталось – танец; кровь, отлетающая с костяшек кожа, обрубки мышц, солёный пот.
Тело – оружие.
Оно больше не принадлежит мне.
* * *
Во время срыва я серьёзно поранил ногу.
В стопу впился добротный кусок дерева, и я, в порыве злости, вогнал его глубже, вместо того, чтобы избавиться. Последствия стали видны уже на следующий день – нога опухла. Я мог использовать лечебные травы Хюна, но эта ноющая, воспалённая боль успокаивала, не давая срываться.
Теперь, вместо самоистязания, я лежал на полу в болевом припадке, ухватившись за синюю стопу. Никогда бы не подумал, что это может быть настолько спокойным занятием.
Иногда выхожу на улицу.
Это утро не исключение.
Смотрю на скалистую гору позади дома. Один вид громадной каменюки словно насмехается надо мной; гора всё это время наблюдала за срывами, за тем, как я кулаками втаптываю чучело в грязь... И ухмылялась.
"Как ты смеешь!?", – подумалось сразу.
Поковылял к уступу – начал взбираться вверх. Кто дал ей власть смотреть на меня из-за облаков, смеяться над слабостью и ничтожеством?...
Гора излучала пренебрежение – я должен её покорить!
Иначе никак.
Срываюсь, падаю – спиной на камни.
– А-А-А! – громогласный клич, – Не возьмёшь!
Солнце слепит глаза. Чувствую, как руки потеют, а ноги – тяжелеют; терни царапают лицо с ладонями; ветер начинает нарастать, проникая под одежду, вызывая дрожь в теле. Каждый участок подъема требует всё больше усилий, а камни под ногами – хитрые и коварные – то и дело пытаются ускользнуть.
Грудь стискивает давление тревоги, на лице выступают холодные капли пота. Я почти не могу дышать, и каждый вздох напоминает о моем враге – горе. Жар солнца вызывает головокружение. Я нахожу небольшую тень от скалы и останавливаюсь отдохнуть, прислонившись к уступу. И слышу гору – она продолжает смеяться надо мной, подталкивать вниз, говоря, что я никогда не смогу покорить её.
Ложь!
О каждом следующем шаге даже думать было трудно. Склоны горы становились круче, а нога напоминала о своей муке. Прорываться сквозь заросли кустарника и виться между огромными камнями, поднимаясь всё выше – невыносимое испытание.
Ощущая, что грозит срыв, я вглядываюсь в небеса. Их пустота и бескрайность казались злой иронией. Куда я смел взобраться, кем себя возомнил?
Подъём становился всё медленнее, но я продолжал, проклиная глупую гордыню и неумение прощать себе слабость. Временами я едва ли не падал с ног от усталости, но что-то заставляло меня продолжать.
Последний шаг... Вот оно!
Увидев вершину, захлебнулся от восхищения, вся Поднебесная в моих руках: горы, реки, домики – всё на ладони. Тяжесть из ноги ушла.
– ГХРА-А-А! – разлетаются птицы – насмешек больше нет.
* * *
Руки потяжелели.
На них живого места нет. Страшно смотреть, что там под повязками. Дабы отмыть разбрызганную повсюду кровь нужно потратить годы, не меньше. Представить сложно, откуда в моем теле столько жидкости, больше того – столько ненасытности.
Сделал ещё одну куклу.
Смотрим друг на друга. Сейчас я начну срываться, бить её, останется кучка осколков, а завтра всё начнётся по новой. Я раздеру чучело, не оставив живого места.
От тика передёргивает.
Разматываю повязки на руках: открытые раны, следы от ударов, зубов, содранной кожи, видны даже кости. Больно. Во время тренировок пару раз отлетали ногти – на пальцах видны обрубки. Ладони. Изманные в крови, грязи, усыпанные мозолями – усталые. Это не руки человека.
Вспомнил Кена.
Бродяга умер зверем. Но даже он не опустился до такого, до безумного самоистязания, даже он держал себя в руках, насколько это было возможно. Я хуже, намного хуже. Желания биться пропало, также быстро как и воспылало в первый раз. Я знаю всё, что произойдёт с точностью до направления полёта руки.
В этом больше нет смысла.
Я трачу безграничную силу в пустоту. Столько энергии пущено на саморазрушение – разве я не дурак? Идиот, коих поискать! Оно и правильно, что меня столько раз избили, столько раз унизили и выбросили! Не заслуживает такой остолоп нормальной жизни.
Обернуть.
Бесконечную муку – в океан возможностей. Кровь на руках только пятнает гладь, делает путь неясным, туманным. Ведь разве не так, что каждый шаг вперед – это шаг к горизонту, который никогда не станет ближе, а лишь уводит нас дальше и дальше в мир познания и самосовершенствования?
Вижу.. вижу то, насколько безграничен этот путь.
Вся тревога – дракон, парящий далеко в небе, вот только посмотришь на него поближе – жалкий змей.
А я – бесконечен.
* * *
Как мне пробиться к Йошихиро?
Вызвать в нём...
Идея!
Я был совсем юн, когда Тэмотсу-сан впервые дал мне попробовать его фирменное саке со словами: "Малыш должен привыкать ко вкусу мужского пойла!", – видать, они с Норайо сошлись именно на алкогольной почве.
Секретный ингредиент “пойла” – сок плодов Кибоу.
Буквально пару капель, добавленных вместе с грибами кодзи, способны вызвать у каждого человека отличающуюся реакцию, что зависит от его жизненного опыта и от места, где созревал плод. Обычно, даже запах подогретого напитка может напомнить о давно утраченных воспоминаниях, как приятных, так и нет. Рёко говорил: "На местах побоищ вкус Кибоу подобен мертвечине, а на землях добросовестного даймё – отдаёт не спелым яблоком".
Кибоу, как известно, невозможно сорвать вовремя, ведь каждый отдельный плод развивается по своему и, с большой вероятностью, даже не успевает раскрыть истинный вкус, а просто сдувается ветром и втаптывается в грязь лошадьми.
Незавидная судьба.
У дома Рейкон тоже растёт Юме.
Во внутреннем дворе резиденции древо раскинуло широкие ветви, под которыми нежился аккуратный сад камней, принадлежащий Хюну. Он как-то показывал мне свою гордость, и, не преуменьшая, этот сэкитэй лучший из всех, что я видел: мелкая галька, играющая водную стихию, булыжники, подобны горам и островам, землистый мох, идея растительности… У меня тут и свой сад есть, попроще, понятное дело, но тоже что-то.
Осталось только выпросить у Хюна саке.
– Смотрел в подсказку?
– Не-а.
– Неужели сам додумался?
– Мгм.
– А ты не так безнадёжен! – протянув бутылку горячительного, заключил библиотекарь.
* * *
Я был морально готов получить ещё раз.
Всё время восстановления организма меня не покидало стойкое ощущение, что подношение в виде саке зальют в горло насильно, бутылку разобьют об голову, а осколки бросят под ноги пока буду убегать.
Руки с подносом заметно дрожат. Лишь бы не опрокинуть…
Войдя в лесок и миновав краткую тропинку, мне показалась терраса кузнеца, здесь видны остатки моей крови, и, кажется, осколки зубов. Разложив посудины, я принялся подогревать саке. Так как сок Кибоу не был добавлен во время изготовления напитка, придётся пойти на уступки, надеясь на схожий результат – добавить пару капель во время подогрева алкоголя. Аккуратно надавил на плод – с него в бутылку потёк тоненький ручей, ещё немного жидкости плеснул на угли для пущего эффекта.
Раздался бас:
– Входи.
* * *
Я победил.
Оставив сандалии у входа, я с подносом вошёл внутрь, там Йошихиро уже подготовил маринованных овощей, чтобы, видимо, саке лучше шло. В мастерской единственным источником света была печь, тяжело дышащая остатками угля. У каждого инструмента, заготовки, даже гвоздя здесь было свое место – царил порядок; прохаживаясь по помещению боишься задеть и сдвинуть с законного места материал – оно явно не рассчитано на гостей.
– И что тебе понарассказывал Хюн? – кузнец уселся напротив, ожидая, что я подолью алкоголя.
– Говорил, что вы любите перерабатывать... – заполнив наши чаши, с долей нерешительности ответил я, – Ничего такого.
– Давай лучше на: “Ты”.
– Как скажешь.
– ... – Йошихиро потянулся к саке, попутно подняв взгляд на меня, – Выпей.
Осушил его чашу.
– Хорошо, – подытожил спокойно, – Тогда налей, будь добр, ещё одну, – дождался порции и торжественно поднял чашу, – За наше знакомство, Шитай-но Согия.
Кивнул.
– Накованных мною катан хватит, как минимум, на несколько десятилетий вперёд, – Йошихиро нарушил тишину, вспоминая о “переработке”, – Но я не могу остановиться.
– Завидное трудолюбие.
– На то мы и “Небожители”.
– ...
– Неужели это всё, что младший братец рассказывал обо мне?
– Я особо не спрашивал, думая, что выйдет пообщаться лично.
– Ну, как видишь, вышло, – кузнец окинул меня взглядом, полного царапин, синяков и, местами, шрамов, словно гордясь своей “работой”, – Единственное, о чём я могу поговорить – клинки, ты у Рёко на особом счету, так что спрашивай, не стесняйся.
– Не боишься, что секрет утечёт наружу?
– Всё равно в мире не найдётся кузнеца, способного сравниться с моим мастерством, – в тоне его голоса ощущалась отчётливая угроза: “Мы всегда знаем где ты”.
– Проверял? – ухмыльнулся я, чтобы разрядить обстановку.
– Заставил Хюна.
* * *
Его разрешение на расспросы было скорее издёвкой нежели искренностью. Если Хюн явно переводит любую тему в шутку, то Йошихиро делает это намного тоньше, даже не замечаешь когда он, не поведя и бровью, начинает уводить разговор в дебри бреда. Чрезмерная любовь к таинствам производства.
– Россказни, по типу: “Сломанное Акогаре не починишь”, – правдивы только отчасти, и твой меч тому прямое подтверждение, – задумчиво передвигая фигуры в сёги, говорил Йошихиро, – Сакральная часть катаны – лезвие; вот если оно треснет пополам – пиши пропало.
– В народе любят преувеличивать.
– Нужно же дураков пугать. Знал бы сколько остолопов уронили свои Акогаре в реку, сломали об камни, проиграли в карты, но это ещё мелочи.
– ?..
– Чёрный рынок, – мрачно заключил кузнец.
– Можно предположить, что все “проигранные в карты” туда и попадают.
– Мгм. Иногда у Акогаре жизнь интереснее, чем у его владельца.
– Вижу, ты любишь понаблюдать, – удивлённо проведя взглядом по ходу фигур Йошихиро, сказал я.
– Они тоже своего рода дети, – кузнец посмотрел на меня, вероятно, ожидая следующего хода, – Видишь?
– Что?...
– Ты проиграл.
И вправду.
Сглупил...
– Расслабился ты что-то, – спокойно подытожил Йошихиро, захлопнув доску, – Помнишь, что обещал, если проиграешь?
– Саке.
– Исполняй.
Чувствую себя носильщиком, подвернувшимся под руку покорным слугой, а всё представление с избиениями были нужны только для того, чтобы проверить моё упорство. С начала походов “на поговорить” ни слова про починку Акогаре не было, только байки и: “Неси саке”. Я вынул из внутреннего кармана бутылку, кивнув:
– Последняя.
– Мы так быстро всё выпили?
– Месячный запас за неделю.
– Хм-м-м, – Йошихиро почесал бороду, – Давай сделаем ещё.
– Саке не так быстро готовиться.
– И катаны куются не по щелчку, но всё таки... Что мы, по твоему, будем пить? Чай?
– Я к чаю претензий не имею...
– Маленький ещё.
– Эх-х-х! Ну, давай, будем готовить, – я взял кисть и пергамент, – Начать нужно с...
– Оставь эту теорию слабакам. Сразу на деле объясняй.
– Уверен?
– Думаешь я, Кузнец Душ, не сумею приготовить рисовое жуживо?
– ... – несколько секунд мы вопрошающе смотрели друг на друга, – Вопросов нет.
* * *
Оказалось, что не сумеет.
Но начать стоит с того, откуда у дома Рейкон продукты, всё очень просто – некоторые выращивались напрямую наследниками странника, некоторые Рёко привозил с собой. Вот незадача – специального риса для изготовления саке тут нет и пришлось готовить с обычного.
Хвала Небесам мы не испортили редкие сорта...
Йошихиро облажался на одном из первых этапов изготовления. Мной было поручено надёжно хранить грибы кодзи, чтобы они не утратили свои свойства, но... Он оставил их в кузнице! Немыслимо! Грибы попросту “умерли” и теперь не смогут превратить рисовую смесь в алкоголь.
Уже слышу: “Хи-хи-хи!”, – Хюна.
– Ну что... Может, чаю? – предложил кузнец.
– Шутишь? – смотря сквозь ящик испорченных грибов, промямлил я, – Хотя, чай успокаивает...
– Не умею его заваривать. Думал ты знаешь как.
– У Хюна неплохо получается.
– Нет.
– Почему?
– Я их не переношу.
– Это поправимо, – я двинулся к выходу из кузни, – Пошли.
– Иди сам.
– Ну, не надо сопротивляться. Просто пойдём.
– Не переношу их вида.
– Рёко меня красотой не обделил, братец! – Хюн, как по зову, явился сам, – Я и чаю вам принёс! А то, вижу, затея с саке из-за кое-кого провалилась!
– Ты забыл?
– Раз в год можно!
– Вы о чём? – вмешался я.
– Йоши-кун запретил входить на его территорию, а я сейчас смотри где стою! – он попрыгал у порога, – Разве ты не хочешь родного брата принять в гости?
– Ответ сам знаешь.
– Ну да значит – да! – аккуратно сняв сандалии, Хюн расположился рядом с нами и принялся разливать напиток.
Повисла неловкая тишина.
Звонко струится чай.
– Скоро можно будет Аматэру выпустить, – как бы “между словом” выдал Хюн, – Я знаю кто пойдёт!
– Кто?
– Желающий со всеми перезнакомиться!
– Ты пришёл мне на нервах играть? – соскочил с темы Йошихиро.
– Могу на флейте, – Хранитель потянулся к внутреннему карману, когда ему в лицо полетела чашка с кипятком, – Некрасиво, – провёл ладонью по щёкам.
– Проваливай.
– Чай с собой забирать?
– Лучше оставить, – я положил руку на крышку чайника, – Спасибо, Хюн, он вышел неплохим.
– Увлажняющим кожу! – бросил напоследок библиотекарь, упорхнув за сёдзи.
– Он, видать, посчитал это вызовом, – проведя брата взглядом, подытожил Йошихиро.
– Что?
– Ну, ты так долго донимал меня, выводил из себя... – запнулся, – А Хюну очень нравится наблюдать за моими срывами, которые случаются крайне редко.
– Помню...
“Даже я его так не доводил”.
– У вас только из-за проклятия такие натянутые отношения? – решил прощупать почву личного.
– Какое, ёкай его дери, проклятие, – прогремел кузнец, – Глупая отмазка. Он меня выводит из себя своей этой... – Йошихиро натужно улыбнулся, – Этой.
– Настоящие эмоции Хюна и вправду сложно прочитать.
– Бесит.
– ...
– Он сам вытравил меня из резиденции.
– Как это?
– Не давал работать, суетился как ребёнок, делал всё, чтобы отпало желание жить с ним под одной крышей. А это ещё не считая срывов Аматэры...
– Может, Хюн просто хотел к себе внимания, он ведь застрял в образе.
– Давно было, не знаю.
– Не хочешь попробовать вернуться?...
– Нет, – строго перебил кузнец, – Он вернётся к старому. Я нашёл своё спокойствие здесь, а ты...
– Нарушил твой покой?
– ...Подарил мне хорошее развлечение. Я хотел было переселиться обратно, но теперь не вижу в этом смысла, с таким-то хорошим собеседником.
Неожиданно.
Я сделал хуже или?...
– Держи, – Йошихиро вынул свёрток, – Я починил твоё Акогаре.
Глава 2. «Хокан».
Прямо за резиденцией дома Рейкон находились большие отвесные скалы, которые, конечно, походили на ту гору куда взбирался я, но были намного крупнее. Есть подозрение, что Рёко построил свою резиденцию где-то на перевалах Фудзи, но ничем подкрепить это не могу, кроме, разве что, прелестных видов на всю Поднебесную. Горы отличное место для медитаций и стихосложения, но я тут ради другого – Аматэры. Хюн послал проверить её самочувствие, по возможности накормить и принести свежую одежду. Ощущаю себя странно... По телу пробегает мандраж перед встречей с последним членом семьи странника. Не успел я мысленно перенести встречу, как оказался прямо у скалы с привязанным цепями женским телом. Некогда роскошное кимоно было разорвано падальщиками – кусочки ткани и плоти валялись то тут, то там; да и сама “Владычица Воронов” на живую не смахивала. Тихо подошёл, положил сменную одежду и поднос с едой, потянулся рукой...
– Развяжи! Развяжи меня! Я всё поняла! Отпусти! Молю! – Аматэра резко задёргалась, звеня цепями на руках и ногах.
Отпрыгнул.
– Кто... Кто ты такой!? – едва открыв глаза, испугалась она.
– Ваш гость, Шитай-но Согия, – поклонился.
– Гость...
– Извините, если потревожил.
– ... – она смерила меня взглядом, после чего решительно сказала, – Подойди.
Аматэра наклонилась вперёд, прислонившись носом к моим плечам, сказав:
– Так вот как... Пахнут люди.
И что мне отвечать?
– Ты пришёл освободить меня? – её тон стал твёрже.
– Проверить ваше самочувствие, помочь и покормить.
– Лучше некуда, – скулы впали внутрь, кожа побледнела, под глазами чернющие мешки, – И сколько мне ещё?
– Не знаю. Нужно уточнять у Хюна.
– Я надеюсь он хотя бы кормит моих воронят...
– Должен, – я присел на землю, сложив ноги, – Вы хорошо выглядите.
Что я выдал?...
– ...
– Извините.
– Когда меня выпустят – сожгу всю библиотеку, – пробурчала она.
– Вам повезло, что это только я услышал.
– Ну а чего они хотели, оставляя меня на съедение птицам? Что я стану мягче? Послушнее? Пф-ф-ф!
– Успокойтесь, пожалуйста.
– Меня они бесят.
– Я понимаю, – мягко продолжал, надеясь утихомирить бурю, – Но не надо тратить силы, которых и так мало.
– Ты прав, – Аматэра тяжело выдохнула, понуро опустив голову, – Извини, что заставляю слушать своё нытьё, – искренности – ни толики.
– Ничего.
– Можно попросить тебя об одолжении? – она наклонилась ближе и выпятила бюст.
– Смотря каком, – я сложил руки за голову, прислонившись спиной к скале, – Серп с неба достать точно не смогу.
– Выпустишь меня ненадолго? – оказавшись совсем рядом, шепнула Аматэра, – Никто и не заметит.
– Увы, не могу. Во-первых, если я вас отпущу – получу. Дважды. Сначала от вас же, потом от тех, кто меня послал.
– ...
– Может скрасим досуг чтением, – вынул книгу.
– Пф, – она недовольно фыркнула, – Мне...
– Или, если хотите, я уйду.
– ... – Аматэра, недолго думая, кивнула, – Останься.
– Это книга моего хорошего друга. Я переписал его рукопись себе на память, – улыбнулся.
– Разве твой друг умер?
– Нет, что вы.
– Тогда почему ты так печально о нём вспоминаешь?
– Он ушёл.
– Понятно, – неловкая пауза, – О чём книга?
– Как-то в Стране Бамбука жил великий воин...
* * *
– Так они сняли в конце проклятие или нет!?... – заворожено дослушав последние строки, выкрикнула Аматэра, – Издевательство так книгу заканчивать! Передай этому своему другу... А, ой...
– Ничего страшного. Вы там, случаем, не проголодались?
– Перейдём на: “Ты”. И, если честно, да...
– Хорошо! Еда уже остыла... – скользнув взглядом по порции риса, простоявшей к вечеру, выдохнул я, – Но думаю тебе не принципиально.
Женщина с необычайным аппетитом поглотила всю предложенную пищу, и не отказалась бы от деревянной миски. Есть подозрение, что до этого Аматэру никто не кормил – Рёко как привязал, так никто и не захаживал; Йошихиро это в целом не интересно, а с Хюном у неё личные счёты.
– Ты бы знал как эти цепи грызут...
– Представляю.
– Запястья в кровь, щиколотки тоже. Вишу уже столько времени, что боль напоминает о себе лишь изредка. Как сейчас, например...
– Давай сделаем так, – оборвав рукава её лохмотьев, я перевязал израненные руки с ногами, смягчив тем самым место соприкосновения цепей с кожей, – Лучше?
– Намного... Спасибо.
– Выше нос, тебе скоро возвращаться в резиденцию.
– Не горю желанием.
– Скоро у вас всё наладиться.
– Из-за того что ты явился?
– Просто чувствую.
– Не может быть, чтобы сотнями лет всё хуже некуда, а потом: “БАЦ!”, – и налаживается.
– “Хуже некуда” не было постоянно, я в этом почти уверен. Да и ваши проблемы при взгляде со стороны до боли простые – сразу видишь, чего и кому мало.
– А ты страдаешь героизмом? Берёшь на себя великое бремя их решать? – язвительным тоном выдала Аматэра.
– Куда мне, – я расслабленно откинулся на всю ту же скалу, сложившись в закрытой позе, – Послушать я не прочь... Ого, узнай Тэгами с кем я общаюсь – умер бы от зависти, – непроизвольно пробубнил про себя.
– Тэгами – это твой друг-писатель?
– Мгм.
– Ты должен его найти как минимум для того, чтобы принести мне продолжение!
– Ха-ха! Попроси Хюна и он его мигом достанет. Не без помощи твоих же воронят, к слову.
– Они ему нравятся больше чем я...
Не удивительно.
– Ну вот – главное попроси!
– А ты не хочешь узнать, что с Тэгами сейчас?
– Сначала было желание, а теперь как-то... Хм. Оправдываюсь тем, что Хюн не даёт мне доступа к знаниям, да и когда придёт время – мы обязательно свидимся.
– Правильно делаешь. Я бы тоже не смотрела.
– Вот и сошлись.
– ... – Аматэра нерешительно бросила взгляд в сторону, а потом, собравшись с мыслями, сказала: – Насчёт помощи... С одеждой...
* * *
– Как она там? – улыбнувшись, Хюн отпил чаю.
– Ну... Жива.
– Не сказать что здорова, правда? Ха-ха!
– Да, совсем истощённая... Сколько ей осталось?
– До конца веков протянет карга! – Хранитель уловил мой взгляд, – Кхм. Недельку, может, две. Я тебе скажу! А сейчас... – отложив сервиз, библиотекарь потянулся за письменными принадлежностями.
– Опять работать?
– Да.
– В твоём: “Да”, – мало счастья.
– Ну, работа есть работа!
– Давай отдохнём.
– Извини, Согия-чан, мне некогда.
– Посмотри на свои свитки, – я ткнул пальцем в развернутый пергамент на столе, – Честно сказать – это читать невозможно.
– ?... – он удивлённо округлил глаза.
– Эти иероглифы разберёте, разве что, лишь вы с Рёко.
– Кому-то другому и не надо... – Хюн обижено надул губы.
– Вдруг я захочу почитать?
– У тебя, извиняй, разрешения на это нет.
– Ищешь оправдания, – я деловито сложил руки в вороты кимоно и поднялся, намереваясь уходить.
– Ладно... – замолчал парень.
– Что?
– Ты понял.
– Не-а.
– Издеваешься. Хорошо.. можешь ли ты меня научить?
– Допустим, могу, – хитро улыбнувшись, кинул взгляд в его сторону, – Но не здесь.
– Почему?
– Свежий воздух вдохновляет на каллиграфию, а запах пыли и старого пергамента – нет.
– ... – инициатива впервые не у Хранителя Мудрости, он, понятное дело, обескуражен, – Ладно, давай. Сколько бумаги взять?
– Нам бумага не потребуется, – я вынул несколько чистых, приготовленных заранее, вееров, – Будем расписывать их.
– Как скажешь, – Хюн поднялся.
– Ещё это пригодится, – я, ловко проведя рукой по столу, спрятал письменные принадлежности во внутренний карман кимоно, – Теперь точно пойдём.
* * *
– Что будем писать?
– Ты когда-нибудь слагал хокку? – вслушиваясь в пение соловья, спросил я.
– Затрудняюсь вспомнить...
– Значит, нет, – подытожил, разложив условный “каллиграфический стол” перед садом камней, – Хокку – искусство описать момент.
– Мгм.
– Стих трёхстрочный, остальные особенности тебе знать не обязательно, попробуй сначала что-то очень простое.
– Ну...
– Что ты видишь? – указывая взглядом на сад, спросил я.
– Юме, сэкитэй...
– Не хватает чего-то одного.
– Птицы поют! – наивно выкрикнул он.
– Верно, рядом гнездо.
– И что мне с этим делать?...
– Слагай стих.
– ... – прокашлявшись, библиотекарь начал: – Соловей на ветви дремлет. С тишиной, над камнями...
– ...Шепчет листьями мечта, – уловив заминку, закончил я, – Неплохо, как для первого раза. Бери кисть.
Придерживая ворот кимоно, Хюн, едва дрожащими руками, начал выводить иероглифы на чистом веере. Его неумение красиво писать и неуверенность в себе наложились друг на друга, выдавая на бумаге корявые символы, понятные только ему самому. Если ты не знаешь задуманного текста стиха, то мало что здесь разбёрешь.
– Попробуем вместе, – положив свою ладонь на его, помог вывести следующую строку.
– Уже лучше!
– А ты сомневался?
– Ни разу!
– Давай последнюю я сам.
“Соловей на ветви дремлет,
С тишиной, над камнями.
Шепчет листьями мечта.”
– ... – Хюн заворожено поднял результат, несколько раз взмахнув, чтобы чернила быстрее высохли, – Так плавно...
– М?
– Один почерк перетекает в другой. Это выглядит красивее самого стиха!
– Может быть, – улыбнулся, – Ты уделяешь внимание скорости и нисколечки технике. Разве Рёко тебя не учил?
– Может учил, но я не помню. Да и когда у тебя столько писанины, не смотришь на “технику”.
– Если бы Рёко тебя учил... – запнулся, понял, что буду звучать грубо, – По другому было бы, в общем.
– Может, ещё один стих?
– Дерзай, – сложив руки в закрытой позе, поддержал я, – Теперь полностью сам.
Хюн посидел с задуманным видом несколько минут, а затем вновь прикоснулся кистью к вееру:
“Птица тронула ветвь,
Остров камней в тишине.
Душа пишет, не торопясь.”
– Как тебе?
– Становится только лучше.
– Спасибо!
– Оставляй этот себе, – протянул первый веер, – А этот будет моим, – взял из его рук второй.
– Повешу над кроватью!
* * *
Мой “доспех” готов. Наплечники, пластины под коленами, нагрудный камон – всё из дерева, но выглядит вполне себе аккуратно, я бы даже сказал стильно, если учитывать подарённое Хюном кимоно, одетое под импровизированную защиту; каждый элемент которой был расписан пейзажами земли Рейкон: там гора, здесь сад, в центре – солнце.
Любование прервала записка, что приземлилась на террасу.
“Как насчёт ещё одного урока каллиграфии?”.
Про себя отметил улучшенный почерк, он, видать, тренировался и без меня. Я как раз заскучал от домашнего безделья – сходить прогуляться будет кстати. Подходя к резиденции увидел Хюна, что сидел спиной ко входу, заинтересованно разглядывая комок веток на земле. Тоненькие визги дали понять – это соловьиное гнездо.
– Его сдуло ветром! – обеспокоенно начал библиотекарь.
– Вижу.
– Давай поставим на место, – он поднял маленькое жилище и я увидел десяток беспомощных зверушек, только начинающих обрастать перьями.
– Давай я тебе помогу, – пригнулся, – Ты же своим ростом не достанешь.
– Согия-чан, я не буду слишком тяжелым?
– Нисколечки.
Спустив ноги с плеч, Хранитель Мудрости умостился мне на шею, после чего, не без усилий, я поднялся и помог ему умостить гнездо на место, куда сразу же прилетела мать, благодарно щебеча. Доброе дело сделано.
– О чём будем писать сегодня? – сев за стол с принадлежностями, спросил Дже.
– А что ты недавно сделал?
– Ну...
– Пиши о добродетели. Говорят ещё, что живопись помогает сделать руку твёрдой для каллиграфии, попробуй нарисовать пейзаж.
– Хорошо!
Хюн улыбнулся, опустив взгляд на веер и, смочив кисть в чернильнице, прикоснулся к пергаменту. Занимательно, но рисует он лучше, чем пишет, мазки конечно отдавали небрежностью, но, всё-таки, из-под его руки на меня смотрят глаза соловьёв – работа дышала жизнью. Хранитель прищурил глаза, задумавшись, и, когда рисунок на веере высох, с тыльной стороны написал:
“Золотой клён,
Листьями устлан путь.
На сердце тепло.”
– Хм, неплохо... Но причём тут золотой клён? Сейчас же далеко не осень.
– Разве хокку нельзя слагать по воспоминаниям?
– Признаться честно, я таким не часто балуюсь...
– Осенняя пора приносит мне спокойствие! Когда вся природа медленно погружается в зимний сон прямо хочется передохнуть вместе с ней!
– Тебе передохнуть не помешает.
– Что скажешь о моих иероглифах? – придвинув пергамент ближе, спросил библиотекарь.
– Ты практикуешься и без меня. Это заметно.
– Хочу удивить Согию-чана!
– Получается неплохо.
– Вы с Йоши-куном тоже самое делали?
– Не-а, каллиграфией мы не занимались.
– Я о другом! – воскликнул Хюн, отставив кисть, – Ты его тоже чему-то учил?
– Как сказать... Пытался.
– Варить саке?
– Мгм-м-м.
– Старший братец к такому не привыкший! Он ведь столько времени сидит скрученным над наковальней.
– Ну, его младший тоже сидит скрюченный, но над столом.
– Моя осанка куда лучше! – горделиво выпрямившись, подобно журавлю, воскликнул Хюндже, – Когда следующее занятие?
– Хм, давай встретимся без занятия.
– Почему?
– Праздник же!
– ... – библиотекарь загибал пальцы, вероятно, считая месяцы, затем его глаза загорелись: – Фестиваль Фейерверков?
– Он самый.
– Я не умею фейерверки делать... – Хюн понуро выдохнул.
– Шитай что-то да умели.
– Разве?
– Приходи к моим покоям через неделю, под вечер – увидишь.
* * *
Некрасиво будет не пригласить Йошихиро на наш импровизированный Фестиваль Фейерверков, хотя, я отлично понимаю, что только он услышит о присутствии на оном Хюна – сразу откажется.
– Я тебя заждался, – выдал кузнец, – Чай стынет.
– Пахнет хорошо! – присев напротив я покрутил чашку в руке, – Завариваешь всё лучше.
– Стараюсь. Вот бы мы не всосали всё саке...
– Уже печалиться нечего, – воодушевляюще улыбнулся и продолжил: – Я к тебе сегодня с приглашением.
– Куда?
– На Фестиваль Фейерверков!
– Нам выходить, увы, нельзя.
– Я проведу его здесь.
– Тронутый? – Йошихиро покрутил пальцем у виска, – Вдруг что-то сожжёшь? Вдруг эта бомба полетит в мастерскую? Без обид, но эта затея мне не по вкусу.
– Всё будет под контролем.
– Ты это для Хюна устраиваешь?
– Да.
– Я заметил, что вы больше времени стали проводить вместе. Ну, больше обычного.
– И не безрезультатно! – отпив чаю, воскликнул я.
– В плане?
– Он восполняет то, чего не мог получить от вас с Рёко.
– Ума?
– Внимания.
– ... – Йошихиро задумано увёл взгляд в сторону, – И.. как?
– Думаю, результат ты скоро и сам оценишь.
– Доспехи твои, к слову, смешные, – кузнец соскочил с темы.
Их он уже оценил...
– Я разное видел, но чтобы сделать настолько хлипкую защиту да ещё и из дерева... Слов нет.
* * *
У нас когда-то и вправду был свой “Фестиваль Фейерверков”. Отец любил почтить предков и порадовать народ представлением над резиденцией Шитай. Жемчужиной был “Костяной Дракон” – змей без кожи и плоти, наматывающий несколько кругов между звёздами и рассыпающийся ярким прахом. Традиция едва не затерялась после захвата резиденции кланом Сенши, но проповедникам фейерверк тоже пришёлся по вкусу и раз в год “Дракон” продолжал взмывать в ночное небо.
К праздничному вечеру были готовы различные угощения, ведь какой фестиваль без сладостей. Я ждал единственного гостя с разложенными подносами и расставленными фейерверками, когда в голову пришла мысль: “Вдруг я выдам местоположения дома Рейкон?”, – и настроение резко ухудшилось.
Хотя... Хюн бы предупредил.
– У вас тут можно запускать фейерверки? – сразу выпалил я, только библиотекарь подошёл.
– Чары скрывают резиденцию от лишних глаз, понятное дело, – спокойно пояснил он. Обратил внимание на одежду Хранителя Мудрости – облачён в праздничное: на лице грим, кимоно ярко-красное, сандалии на высоком каблуке, – Думаешь, у нас тут нет парадной одежды?
– Сомневался...
– По лицу видно! Ха-ха!
Вскоре, оставляя протяжный след, взлетел первый фейерверк.
– Красиво... – наблюдая за морем искор, мягко произнёс Хюн, – Ты так быстро всё это подготовил?
– Да, – смущаясь, я потёр затылок, – Было не так уж и сложно.
– И десерты тоже есть! – взялся за поднос, – Вкусно!
– Приятного тебе.
– Спасибо!
В небе продолжали мерцать огни, отражаясь в глазах юноши, по нему видно – такой праздник здесь впервые.
– Мы, случаем, не разбудим Йошихиро?
– После работы он спит как мёртвый, поверь на слово, – выдержав паузу, я торжественно объявил: – А сейчас – “Костяной Дракон”!
– Ась?..
Глаза библиотекаря расширились сначала от удивления, а следом – от восторга. Небо наполнилось морем из красок, поочерёдно взрывающихся красного, жёлтого, синего, зелёного цветов.
