Текст книги "Путь Акогаре. Том 3 (СИ)"
Автор книги: Александр Адамович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Путь Акогаре. Том 3
Вступление. «Хотару».
– Ты в последнее время тренируешься до хруста костей, Согия, – сказал Рёко, наклонив голову.
– Не крутитесь, а то волосы на расчёске остануться, – отговорился я, перебирая в руках локоны странника, – Хотя…
– …Они и так остаются.
– Хи-хи! – вырвался нервный смешок, – Потерял самых близких людей я, а лысеете вы!
– Меня это напрягает, – он поднялся.
– Что?
– Это, – бессмертный махнул рукой рядом с лицом и натужно улыбнулся, – Хватит прятать горе. Ни к чему доброму не приводит, – резко развернулся и скрылся за стеблями бамбука.
Нервы подводят скитальца. Скоро церемония сошествия, нужно спрятать меня, воплотить его “планы” – времени у Рёко в обрез.
“Хватит прятать горе”.
А кто до этого играл спокойного, как водная гладь, и самоуверенного, как молодой господин, полубога?
Не он ли обесценивал смерть Кена и уход Тэгами всё время после их схватки? Очень просто было закрыться от меня, сказав: “Они свой выбор сделали”, – и не давая даже обсудить произошедшее… У проповедников нашлось бы с кем поговорить.
Взялся за Акогаре.
Ножны вперёд.
Большой палец на цубе.
Лезвие уже проворачивается в эфесе, хоть пользуюсь ею совсем немного, скоро катана попросту развалится – вот тебе и последствия того, что всё детство она не пойми где пылилась. Но мои мышцы ноют от безделья, голова тяжелеет без нагрузки, так и хочется…
Клинок сверкнул.
Бамбук повалился.
Не могу…
– ГХА-А-А!... – падают новые стебли; рубятся лежащие; катана вздымает вихри из листьев.
Моих сил надолго не хватает – оно действует как разрядка. Потанцую в густой роще, выдохнусь и сразу спать захочется, а там никаких больше забот – лишь время коротаю, смотря сны о прошлом. Сегодня, будто бы нарочно, всё никак не могу успокоиться, чем больше леса передо мной лежит, тем больше я хочу повалить.
– …А-А-АРГХ!
Треск!
Лезвие выпало из рукоятки.
“Доигрался”, – упрекнуло подсознание.
Лишь я увидел разобранную катану – сразу попустило; невпопад запихнув детали на место, погрузил оружие обратно в ножны. Теперь, если оно понадобится в деле, без помощи Рёко-самы я защититься не смогу.
Осмотрелся.
Прорубленная позади дорога из бамбука вела к нашему лагерю, а в глубине было слышно журчание ручья. Туда бессмертный ходит медитировать. Он с этим, к слову, зачастил; прискорбно наблюдать за тем, как странник пытается отыскать ответы в голове, но каждый рассвет приносит ему ровным счётом ничего.
Мы уже месяц добираемся к резиденции клана Рейкон.
Мне не ясно, то ли это действие веяния Кодоку, то ли упадок после произошедшего, но я не чувствую себя так, как привык чувствовать. Вроде бы должно быть грустно, а на деле смешно, спокойно, а на душе тревожно… Я меняюсь?
Есть умиротворение в природе.
Вот что я понял.
Понял Кена.
Приятно, когда роса ласкает пятки, когда на рассвете поют птицы, когда утренние лучи слепят глаза, взвывая: “Время сна окончено! Просыпайся, Согия!”.
Но лучше бы не просыпался…
Сразу накатывает и иду леса валить.
А потом, словно безумец какой-то, лучисто улыбаюсь и шутки шучу… Разве это нормально?
Со стороны ручья послышался глухой хлопок, а после звук, явно дающий понять – кого-то топят. Пара шагов и передо мной открывается занимательная картина: Рёко, явно недовольный тем, что его отвлекли от медитации, и двое мертвецов, которых он держал головами под водой, приговаривая: “Какая скотина вас сюда послала?”.
Заметив меня, он выдал:
– Ты опять?
– Да…
– … – странник недовольно отвернулся в сторону, – Пожалуйста, контролируй себя, дабы эти… – сжал ладони, – Не докучали мне, – мгновение – мертвецы пущены по течению.
Поправив лежащие перед ним катаны Тамаши, Кена и дополнительно выложив из-за пояса свою, Рёко скрестил ноги, расставил на коленях руки, приняв позу лотоса. Булыжник, на котором он сидел, был покрыт тёмно-зелёным мхом и огибался с двух сторон ручьем; в напористом течении промелькивали красные силуэты карпов.
Я сел неподалёку.
“Страданий след.
Под каждым шагом.
В ножнах меч.”
– Оно зовёт к себе, не так ли? – заметив мои косые взгляды на Акогаре Охотника, спросил бессмертный.
И вправду…
Сглотнул.
– …Манит.
– Хо-хо! – держа саи одной рукой, он достал клинок и поднял его острием к небу, – Тут сложно не повестись, – с долей азарта заключил странник.
На кончик лезвия приземлилась птица.
Держась коготками за клинок, животное запело. В воздухе разнеслась соловьиная трель. Рёко, заворожено смотря на певца, подхватил мелодию, начав свистеть ему в такт – картина, которую нельзя ворошить. “Умиротворение”.
Если бы от положительных эмоций рождались сущности, подобные обратным демонам, то сейчас перед нами бы возник стройный, как бамбуковый стебель, но старый мастер, коему не страшен ни один на свете мертвец.
– Извини, – остановившись, Рёко повернулся ко мне, – Я поступаю неправильно с тобой.
– …
– Я не умею “правильно”.
– Что вы имеете в виду?
– ... – пожевав губы, он выдал: – Лучше на примере. Когда кто-то из моих детей провинится, я придаю их тела каре, как буддисты придают тела стихиям.
– Огню, воздуху и воде?...
– Именно. И что ты скажешь, разве я поступаю правильно?
– Ваши дети не знают, как с ним должны поступать
– Для них нет другой правды, – выдохнув, Рёко согласился, – Тебе не стоит ожидать от меня поддержки или чего-то такого.
– Всё в норме.
– Я, наоборот, забрал у вас всё, – он печально улыбнулся, спрятав катану Тамаши, – Хотя, если посмотреть с другой стороны – я воспитал сильного волей человека.
– Меня?...
– Ловишь на лету!
– Сомнительно…
– Когда наше странствие закончится, тебя больше никакая трудность по жизни не скосит. И я, в некоторой мере, горжусь этим.
– Не знаю, что и ответить.
– А у меня всё по накатанной... Ха-ха-ха!
Заливистый смех оборвался горьким вздохом.
– Может, я назовусь Сансарой?
– …
– Этот ёкаев круг вертит меня сотнями лет!
Поднявшись, я подошёл и сел на булыжник рядом с ним. Мешкая, таки приобнял одной рукой, проронив:
– Завтра будет хороший день, Рёко-сама.
* * *
После моих слов Рёко удалился.
Понимая, что ему надо побыть одному, вернулся в лагерь. Присев у давно потухшего костра, я вынул последний подарок Тэгами – цубу от катаны Урагири. Занимательная гравировка – мужчина с тростью, сидящий в соломенной шляпе под деревом и слагающий истории. Отличная иллюстрация бывшего владельца Акогаре. Мне стало интересно, посмотрел на свою гарду – там под ясным небом высилось семейное поместье.
Надеюсь, что кузнец не ошибся, пророча мне такую судьбу.
И действительно ли у каждого там свой рисунок?
Очень кропотливая работа.
“БАБАХ!”, – от раскатов грома поразлетались птицы. Странно, небо ведь ясное. “БАБАХ-БАБАХ-БАБАХ!”, – сразу три? В ушах навязчивый гул.
Пойти проверить? Страшновато…
А вдруг что-то с Рёко? Надо перестраховаться.
– Не ломается, видишь, моя не ломается!... – стоило подойти к источнику звука, крик странника стал отчётливим.
Запах гари.
Стремящийся к небу дым.
Поляна, ранее густо покрытая лесом, сейчас напоминала поле битвы: деревья повалены, земля выжжена, всюду трупы, но не людей, а мертвецов. Посреди хаоса стоял побитый молниями Рёко с катаной в руке, от острия едва заметно поднимался пар; он тяжело дышал, тлели кончики пепельных волос и ворота́ кимоно. Рядом лежали изувеченные обломки Акогаре двух отшельников. Бессмертный поднял труп демона и завопил:
– Ты должен подчиняться! Должен! Должен! Должен! – в такт каждому слову он клинком потрошил тело, – ЧТО Я ДЕЛАЮ НЕ ТАК!?
Вздымает Акогаре к небу.
“БАБАХ!”, – молния улетает в глубь леса – деревья подхватывают огонь. Такими темпами он живого места здесь не оставит…
Рёко-сама…
Мне на плечо незаметно приземлилась птица – тот же соловей, сидевший на острие катаны Тамаши. Но теперь пернатый не пел, а зашептал вполне по-человечески:
– Я не могу смотреть на твои страдания…
Чертовщина…
Почудилось?
– Как ты это делаешь!? – скиталец неугомонно вертел клинком в руках, собирая над поляной тёмные тучи и заполняя округу грохотом от падающих молний.
Может, слова соловья – только звон в заложенных ушах?
– Смешно, Согия!? – заметил, – Хохочешь над моей никчёмностью, да? Знаю, тебе потешно наблюдать за тем, как я не могу повторить фокусы говорящего трупа! Жалкого! Говорящего! Трупа! – Рёко взмахнул лезвием и его осквернённая рука упала на землю; миг, и на том же месте выросла другая – такая же тёмная.
Странник опустился на колени.
Землю осыпала лёгкая морось.
– Чем он лучше? – бормочет, размахивая руками в стороны, будто ища в обугленных стволах ответы.
Больше страданий – больше фигур возникает в лесу.
Он будет пытаться без конца?
Поднявшись с моих плеч, соловей подлетел ближе к Рёко, и, присев ему на колено, вновь запел, надеясь, видать, успокоить бессмертного.
На удивление, небо распогодилось. Вернее, один луч проблеснул сквозь громадные тучи прямо туда, где сидели эти двое. Скиталец повернулся в профиль – лицо было истощено, изуродовано ожогами; сосуды в глазах полопались, залив их кровью; и слёзы по щекам текли такие же – кровавые.
Он скривил кончики губ в улыбке.
* * *
И ни слова больше.
После этого случая Рёко был нем.
Всю оставшуюся дорогу бессмертный только бросался взглядами, молча вопрошая: “Как ты можешь оставаться в моей компании?”, – думая, скорее всего, что мне попросту некуда деваться.
На самом деле, мне его жутко жаль, и, одновременно с этим, я прекрасно понимаю, что жалость страннику ни к чему. Множество попыток поддержать, завязать разговор, обсудить – пресекались на корню.
...Во время привалов я люблю погулять, разглядывая окрестности, и на этот раз передо мной открылось чудной красоты место – поле белоснежных маргариток.
Поле серебряных цветов.
Ровно как в тот день…
Только заполнено оно… Надеждой; солнечными лучами, ласкающим кожу дуновением ветра и качающимися ему в такт хрупкими бутонами. Раскинув руки я побежал вглубь, едва касаясь ладонью кончиков лепестков. Из груди вырвался полный свободы крик, не знаю, как он звучал со стороны, но сама душа рвалась наружу, затягивая песнь: “Воля!”.
Острое желание подарить хотя бы толику этих эмоций Рёко…
Я остановился.
Вдохнув цветущий аромат, присел и начал срывать по одной маргаритке, заплетая их венком, попутно примеряя насколько хорошо он помещается на голову. Пара минут стараний и я уже несу бессмертному пахнущее свежестью украшение.
Надеюсь, он оценит.
Подходя к привалу, вижу – чистит меч.
Подкрадываюсь и лёгким движением опускаю ему на голову веночек, Рёко, как мне показалось, рефлекторно махнул мечом – подарок разрублен пополам.
Неловкая пауза.
Развернувшись, он окинул взглядом сцену и также бесстрастно поднял половинки, связав два венка поменьше. Один повесил себе на руку, второй – протянул мне.
Взгляд другой.
* * *
В неопределённости, минуя десятки ри, мы дошли к непримечательному пруду. Солнце давно село, по воздуху плыли светлячки – именно с ними впервые заговорил Рёко за остаток нашего путешествия. Взмахнув веером, скиталец выстроил хотару в ряд и указал мне дорогу прямо по глади водоёма.
Он покорно склонился, ожидая, что я пойду тропой из огоньков; происходящее казалось чем-то из сказки. Помешкав, я неуверенно ступил на поверхность пруда, и, на удивление, не провалился под воду, она разошлась кольцами, чудом выдержав первый шаг – и все оставшееся вглубь туманной дымки тоже. Рёко откланялся, а передо мной открылась мифическая резиденция Небожителей – клана Рейкон.
Объятая облаками горная вершина – не видно земли, только голубое небо и возведённое на резком склоне поместье, сзади которого струился вниз водопад и узенькая тропинка уходила куда-то в лесок.
Полчаса я завороженно смотрел на здание, ловя мух ртом.
Как вдруг послышался чересчур задорный голос юноши:
– Это он! Это он! Это он! – спотыкаясь, с поместья выбежала фигура в длинном кимоно, – Согия-чан пришёл! Гости-гости-гости! – оступившись, мальчик кубарём прокатился по ступенькам – прямо к моим ногами.
– Здравствуйте, меня зовут…
– …Шитай-но Согия! Единственный наследник клана гробовщиков Шитай! – манеры им неведомы, – Я – Рейкон-но Хюндже, для тебя просто – Хюн! – поднявшись, он поправил большие очки и поклонился.
– Очень приятно.
– У нас тут гостей отроду не было! – Хюн начал отряхивать тёмные ткани от пыли, – Извини, если чем-то не угодим!
– Я пока даже не зашёл…
– Это исправимо! – он улыбался, растягивая пухлые губы от уха до уха, – У тебя есть предпочтения в еде? А любимый цвет? Цветы в комнату поставить?...
– Для начала я бы со всеми познакомился.
– Ха-ха!... – неловкая пауза и резкий уход в серьёзность: – Ты выбрал самое сложное.
– Тогда, будь любезен, покажи мою комнату.
– Это получше!
Из гундежа Хюна я выцепил несколько фактов: Йошихиро не любит людей и взаимодействие с ними; Аматэра “получает по заслугам” – странное выдалось знакомство. Но, оглядываясь на проклятие, это дело можно если не отложить, то забыть о нём напрочь. Оказывается, здесь возвели целый гостевой дом в отдалении от основного “скопления веяния”. Учтя мои пожелания, Хюн принёс к покоям запасы провизии, пергамент и письменные принадлежности, а на просьбу о свитках отказал: “Знания не для посторонних глаз”.
* * *
Не верится… Во всё не верится – в новую жизнь, в хождении по воде, в тропу из светлячков, в встречу с чудаковатым отпрыском Рёко… Список можно продолжать очень долго.
Я словно во сне.
И поспать успел, и пописать о переживаниях на пергаменте, и порисовать отличный вид с терассы на сад, а всё никак не приму такую резкую смену обстановки – ещё неделю назад был бродягой, а теперь живу как божественный наследник!
Не верится.
И всё!
Часто о Рёко думаю, о его слезах – они последнее, что я ожидал увидеть на том изуродованном лице. А что он сделал с катанами Тамаши и Кена?... Мокрого места не оставил! Жуть. Хотя, можно заметить, что бессмертный не потерял самоконтроль полностью – особого демона его душа не породила, да и используя свой клинок сдержался, либо он и вправду: “Не ломается”.
Страшно представить, а что было бы если не сдержался?...
Сила у Рёко нечеловеческая, а чувства – вполне себе.
Ничего не остается – только терпеливо ждать возвращения бессмертного, надеясь, что по пути он окончательно не сойдёт с ума. Ожидание, как оказалось, крайне муторное занятие когда ты целыми днями прохлаждаешься в четырёх стенах без контакта с другими людьми. Я начал радоваться пролетающим мимо бабочкам, здороваться с птицами, кивать вечерним светлячкам и махать журавлям на небосводе, если кратко – хороню ум.
Совсем забыл о разломанной катане, это не дело.
Некоторое время пытался починить оружие самостоятельно, ссылаясь на опыт у проповедников, но без надлежащих инструментов привести её в порядок невозможно. Хюн сказал: “Все инструменты у Йошихиро, и, поверь мне на слово, он их отдавать не захочет”, – ситуация тупиковая.
Или же…
Можно пойти к Йошихиро лично.
Глава 1. «Камень».
“По правилам осады крепостей такая осада должна производиться лишь тогда, когда это неизбежно”, – в моей ситуации взятие крепости “Йошихиро” вполне неизбежная осада.
Лучше Хюна в этом деле мне советчика не найти.
Так уж сложилось, что кузнец Акогаре отделился со своей мастерской от резиденции, Аматэра, по неизвестным мне причинам, отбывает наказание, а Хранитель Мудрости, на данный момент, присматривает за обителью Небожителей в одиночку.
Мы оба изнываем от скуки.
Всё чаще и чаще подсознание вопит: “Ёкай с проклятием, побереги здравый рассудок!”, – невозможно поспорить. Кажется, останься я ещё на денёк в изоляции и можно с чистой душой хоронить ум. Поэтому, приготовив гостинцев, я собрался в опочивальню Хюндже – библиотеку.
В огромном павильоне тускло горела свеча.
Высились сотни стеллажей со свитками.
А над ними золотые статуи – дракон с черепахой.
– Ох, Со-о-огия-чан! – Хюн, завидев меня, снял очки и протёр усталые, украшенные тёмно-синими мешками, глаза, – Ты, в коим-то веке, сам вышел из комнаты, решив проверить одинокого библиотекаря! Какой лапочка! Хи-хи!
– Обрати внимание – вышел не с пустыми руками! – протянул свёрток.
– Это же рыбные онигири! – он развернул угощения и с аппетитом вгрызся в первое, – Ом..чень мило с твом..ей стороны! – продолжил с набитым ртом.
– Рад стараться, – улыбнулся в ответ, – Как идёт работа?
– Ну как, как… Как и сотни лет до этого! – он уронил кусочек рыбы на почти законченный пергамент, – !...
– …
– …Переписывать теперь! – заключил наивно.
– Из-за меня работа только усложнилась…
– Ха-ха! Да нисколечки! Вот от Аматэры… – юноша притих.
– Что от Аматэры?
– Давай начнём с того, что этот павильон был вдвое больше.
Я удивлённо округлил глаза и присел рядом.
Хюн продолжил:
– В истерике сестрица сожгла полтысячелетия моих записей, за что и была отправлена Рёко на съедение хищными птицами.
– Он привязал её к скале?...
– “Пожалуйста.. пожалуйста не надо!...”, – жалобно скулила Аматэра, но, увы, не помогло! Хи-хи! – словно смакуя чужой болью, рассказывал Хюн, – За мной подобных просчётов не было, между прочим!
– А за Йошихиро?
– Мгм-м-м! Так вот зачем ты здесь! Хочешь разузнать о старшем братце! – он сложил ноги, опёршись рукой на колено, – Не-а, за ним тоже промахов не наблюдалось. Просто наша “Владычица Воронов”, – надавил с пренебрежением, – не обделена трудным характером.
– Интересно, выйдет ли у меня поладить с ним..
– Ха-ха! Куда тебе, Согия-чан!? – погладил меня по голове, растрепав волосы, – Мы тут сотнями лет поладить пытаемся – всё безуспешно!
– А вдруг?
Хранитель Мудрости глянул исподлобья, помрачнел и выдал:
– Пробуй.
* * *
“Йошихиро – кузнец, так почему бы ему не смиловаться над моим Акогаре, починив его?”, – приближаюсь к жилищу “Кующего Души”.
Уловив запах дыма, а следом выразительное: “Цзинь!”, – я понял, что нахожусь совсем рядом. Меж деревьями показалось крайне простое на вид строение – так и не скажешь, что здесь изготавливаются мечи для всех путников на Сейкацу. Сёдзи слегка отодвинуты, за ними – мастерская, где над наковальней сгорбился коренастый мужчина. Седые волосы собраны в небрежный пучок, борода заплетена косой, а на теле до боли простая, но функциональная одежда – лёгкое кимоно и кожаный фартук с перчатками; в одной руке – металл, в другой – молот.
Не мешкая, я вытянул меч из-за пояса, положил его перед собой на террасе и припал лбом к полу:
– Здравствуйте, меня зову…
Дверь захлопнулась.
Более красноречивого ответа и не придумаешь.
Улыбнувшись про себя и тяжело выдохнув, я решил оставить катану здесь – авось сжалится.
Глупо получается.
Я могу самостоятельно привести свой меч в порядок, но из-за прихоти кузнеца доступа к инструментам не имею. С чего бы ему так кропотливо относиться к ним? Хотя, когда куёшь клинки для всей Поднебесной другое отношение к своему труду, в частности рабочим принадлежностям, трудно представить.
Вернулся в покои.
Акогаре нет, а желание отвести душу есть.
Выход я нашёл простой – тренирую рукопашный бой.
Правила схожи на тренировку с мечом. Тот же “бой с тенью”, например. В углу комнаты, на гибком стебле бамбука, соорудил куклу – от удара она отклоняется в сторону и с удвоенной силой “бьёт” в ответ.
Пока пару раз не получу по лбу, не успокаиваюсь.
Только когда на голове вырастает краснющий рог – ложусь отдыхать. Костяшки на руках постепенно покрываются кровавыми ссадинами, а следом каменеют. Может, дойду до того, что смогу голыми кулаками валить криптомерии… Вполне высокая цель!
Свободного времени навалом, так что балуюсь и рукоделием – пытаюсь соорудить себе кустарный доспех… Ну, к “доспеху” тут как до луны пешим ходом, зато удобные наплечники теперь часть моего гардероба. Выглядят, конечно, паршиво, но в них я чувствую себя настоящим воином. И… Мышцы на теле тоже растут. Мысли об этом смущают, словно от скуки я начинаю заниматься самолюбованием, но факт остается фактом.
Значит: к Йошихиро сходил, порисовал, потренировался, порукодельничал, и на улице уже видны первые звёзды!
Незаметно уходит всё “нескончаемое” свободное время.
От усталости прилёг.
Уснул.
– Сколько раз я видел твою искреннюю улыбку, Согия?
Кен.
– Ты так часто дарил нам её…
Облака, небо, солнце… Отшельник.
– …Но сколько раз смеялся по-настоящему?
Он, лучисто улыбаясь, взял меня за щёки и легко приподнял кончики губ большими пальцами, а спустя миг, подобно призраку, исчез.
* * *
– Братец Йоши любит задерживаться на рабочем месте. Ха-ха! Говоря прямо – он там живёт, – беззаботно уплетая очередные угощения, рассказывал Хюн.
– И вы не пытаетесь ничего с этим сделать?
Хранитель Мудрости молча поставил передо мной засохшую от времени икэбану, и продолжил:
– Убеди её расцвести.
– …
– Слабо получается, верно?
– Мгм…
– Во-во! – неловкая пауза, – Надо бы выкинуть, – убрал бедное растение под стол.
– Что мне тогда делать?… – вопрос в пустоту.
– Укради инструменты! – воскликнул юноша и захлопал своей искромётной шутке в ладоши, – Главное – вовремя вернуть!
– Ты серьёзно?...
– ... – Хюн промолчал, – Если таки сдашься – открывай это, – протянул свиток, вероятно, с подсказкой, – Но, может, тебе и своего ума хватит! Ха-ха-ха!
Есть у меня ещё одна идея...
Взять скалу измором.
Вооружившись сломанным Акогаре, которое он, к слову, так и вернул – в убитом состоянии, я стал приходить под двери кузнеца и крайне громко тренироваться и ещё громче негодовать от того, что меч сломан.
Результат нулевой.
Первые дни проходили так: прихожу, кричу, сёдзи задвигается, устаю и ухожу. Казалось, что время тратится в пустую и эта глупая затея ни к чему меня не приведёт, руки тянулись к подсказке Хюна; но, вспоминая: "Может, тебе и своего ума хватит...", – гордость не позволяла.
Я сбился со счёту дней.
Рутина…
Хюн, подшучивая, подарил мне "Искусство Войны". Дисциплина Сенши, к слову, предписывала штудировать труд Сунь Цзы каждый день. Юноша прекрасно это знал, и не упустил возможность подколоть меня, намекая: "Неужели ты пропустил всю мудрость мимо ушей?".
Решил взять стратегическую паузу, помедитировать; “Кладбище Непревзойдённых” – лучшее для этого место. Рёко коллекционировал катаны сильнейших на специальной поляне, где у каждого воина был свой отдельный пьедестал. Занимательный факт: эти Акогаре отобраны у трупов, побеждённых самим странником. Оно и правильно – “Первый под Солнцем” всегда один.
Сидя на “кладбище”, чувствую силу. Холодок пробегает по спине. Послышался задорный голос:
– “Твоя победа будет честной”.
Со страху прищурился.
– “Господин говорил, что ты не обладаешь большой силой, подняв пёрышко”, – узнал Рэна, – “Слух, слышащий только раскаты грома, не считается тонким”, – монах словно парил в воздухе, – “Зрение, видящие солнце и луну, острым”.
Открыв глаза улавливаю смутный силуэт Карпа, с кровоточащей раной вдоль тела.
Покровитель попрощался, растворившись в Небесах.
* * *
Прихожу сюда, кажется, в сотый раз.
То же: “Цзинь-цзинь-цзинь!”, – Йошихиро работает без отдыха; а я без умолку его достаю. Тренировка происходит с вынутым из рукоятки лезвием, считай – голой сталью. Сегодня, встав прямо под двери, принялся громко топать, кричать, надрывисто дышать, и, вместо привычного задвигания фусумы, Кузнец Душ показался лично.
Ступор. Волосы поднимаются дыбом.
Он почти вдвое выше меня.
Взгляд филина, статура – горы.
– Йошихиро-сан, я пришёл погово...
Летит кулак!
Резкое жжение под глазом…
Лечу.
Темнота.
* * *
Очнулся уже под звёздами.
На дворе ночь.
Почему он так не хочет поговорить? Неужели сложно просто открыть рот? Устроил, блядь, спектакль.
Кулаки невольно сжались.
Влупил по дереву.
По мышцам пробежала дрожь.
– АЙ! – вырвалось от резкой боли.
Смотрю на руку – кожа облезла, рана кровоточит.
Ещё раз!
Теперь в крови левая.
– Фу-у-х...
А Йошихиро всё: “Цзинь-цзинь-цзинь!”.
Побрёл домой.
Голова раскалывается, под глазом – фингал. Меня словно избили где-то в переулке, ограбили и бросили в сточную реку, не забыв плюнуть на последок. Терпеть унижения можно, но когда знаешь за что, а здесь…
Сука!
Я приду.
* * *
Он уже ждал меня – сидел на террасе мастерской.
Подошёл ближе.
Смотрим друг на друга.
Тут разговор мужской, немногословный – одно движение и моё полуживое тело катится от резиденции к подножию.
– Йошихиро-сан...
Хук по корпусу – изо рта брызжет слюна.
Отхожу, держась за живот.
Острый спазм.
– Стойте. Фу-у-ух... Я хочу сказать...
Шаг назад – летит апперкот по челюсти. Уворачиваюсь.
– У меня нет злых намерений...
Толкает.
Падаю на колени.
Подходит, пока держусь.
Летит удар – перекатываюсь. Повторяет – ухожу вправо. Ещё раз – влево.
– Услышьте...
Хватает за голову.
Последний – коленом.
Ухожу во мрак.
* * *
Избей ты меня хоть тысячу раз, я не дам твоей каменной роже унижать меня. Мы поговорим и ты починишь мой меч.
Мои кулаки изнывают, и, кажется, говорят: “Лучше быть отрубленными, чем с таким хозяином”. Йошихиро избивает меня, а я отыгрываюсь на них – так уж сложилось.
Кукла. Бесит. Бью. Бесит. Бью. Бесит. Представляю лицо кузнеца. Бью. Разваливается на части. Бью. Десяток часов в день. Бью. Бесит.
Рванул. Дверь, дорога, сёдзи.
Направляю лезвие на него и бросаю на пол.
Йошихиро едва заметно скривил уголки губ.
Поднялся.
Молот летит мне между глаз.
Останавливаю – выворачиваю кисть кузнеца. Безоружны оба. Защитная стойка. Два прямых – мимо. Левой, левой, апперкот – мимо. Отступ, правая – попал!
Кулак столкнулся со скалой.
Зашипел.
Бьёт по корпусу – держусь.
Вдох – выдох.
Сокращает расстояние – берёт в захват.
Вдох – выдох.
Локтями бью по спине – падает.
Вдох – выдох.
Лежит – выпад по ногам. Упал. Садится сверху – поднимаю мостиком, захватываю его ногу и заставляю перекатится. Вышел.
Отскакиваю. Встаёт – лечу в лицо коленом.
Перекатываемся.
Удар – выкручиваюсь вправо, контратакую.
Кувырок назад, вскакиваю – прилетает в лицо, ложусь.
Опять захват сверху, пытаюсь подтянуть к себе и выкарабкаться – тяжёлый, не выходит, прилетает лбом.
Темно, глухо.
Отдалённо слышу как меня бьют.
Отключился.
* * *
– Даже я его так не доводил, – Хюн, – Хотя... Мало, видать, пытался.
Осмотрелся – комната моя.
Хюн прикоснулся к ране смоченным клочком ткани, и я мигом ощутил тяжелую боль, словно внутри растекаются кости, а кожа отлилась металлом.
– Потерпи, – ласково шепнул юноша, увидев мою физиономию, – Благо, ты проснулся. Я уж подумал – убили Согию-чана! Ха-ха-ха!
– Сколько радости, – хрипло ответил я.
– Нет-нет! Умри мой милый гробовщик так рано – свитки вековых знаний окропились бы горькими слезами!
– Верю…
– А вот и твои зубы! – Хранитель Мудрости высыпал мне в ладонь пару осколков, – Жаль я не умею их на место ставить…
– … – провёл языком по оставшимся, – Насколько плохо я выгляжу?
– Ну… Тебе честно сказать?
– Мгм.
– Выглядишь как переваренный рис.
– Эх…
– Выбили зато только задние зубы! Передние сверкали бы миленькой улыбкой, да вот опухло личико Согии-чана! – Хюн потискал меня за щёки.
– Меня Йошихиро принёс?
– Ага, вместе с зубами… Понятное дело, что нет! Он только отправил ворона, а я дальше сам.
– Вы лично не контактируете?
– Сложная тема. Если на деле, то раз в год. Когда Рёко устраивает так называемое “семейное застолье”...
– Разговор не клеится, верно?
– Ещё как! – пауза, – Кажется, он и в “отца” поиграть не прочь, – тон Хюна стал чересчур серьёзным, – Но не важно! Ты лучше скажи, как себя чувствуешь?
– После того, как меня избили до полусмерти? Замечательно.
– Шутить не в тему – мой конёк!
– Не задавай глупых вопросов.
– Не называй свои чувства глупыми вопросами, Согия-чан!
– … – ещё несколько слов и избитым может уйти он, – Оставь меня на сегодня, Хюн. Уходи.
* * *
Библиотекарь принялся приходить каждый день.
Как минимум из-за того, что я нуждался в помощи: перевязать бинты, обработать раны, не помереть с голодухи. Даже ванну принять самостоятельно для меня было вызовом – тело ломилось от судорог. А Хюну всё было до шуток: “Выходить крошку-соловья, выпавшего из гнезда – мой долг!”.
– Помню случай, когда Рёко, напившись, вышел на поле боя, где его растоптало кавалерией…
Как же без этого – бесчисленное количество историй из жизни странника, и ни одной о геройских подвигах. То соблазнил императрицу, то собрал себе группу подручных-мужеложцев, то, вот, был затоптан лошадьми… Но, как ни как, такие россказни повышают расшатанное настроение.
– …Было, кажется, при Сэкигахаре. А это, кстати, первое в истории сражение, где дом Сенши стал на чью-то сторону!
Он мастер менять темы...
– И для чего?
– Милость Токугавы.
– Он же активно подрывает авторитет сёгуната, откуда взятся милости?
– Ещё бы “великий военный наместник” видел дальше своего носа... Богомол прибрал к руками все враждебно настроеные кланы, “тодзама” если по простому, нарушил ради Иэясу главный устав Сенши...
– ...“Люди нам не враги”.
– Оно! – Хюн отпил чаю и воодушевлённо продолжил: – Весь сброд, возникший после перемены власти, оказался в руках проповедников, понятное дело, что Токугава будет считать Хоккори санитаром и ближайшим другом, когда второй сможет безнаказанно сеять раздор.
– И что, он скинет с трона Токугаву?
– Это не первоцель.
– ?...
– Благодаря тебе, мы узнали кое-что, но тут я должен держать язык за зубами, а то могу его лишиться! Ха-ха!
– Почему Рёко не убьёт Хоккори?
– Разве это ему нужно?
– Как я понимаю...
– Никому это не надо, Согия-чан! Да и убей ты дружка Токугавы – станешь врагом всей Поднебесной, а это, считай, конец мирной жизни.
– У Рёко должен быть план.
– Не переживай об этом – играй свою роль.
* * *
Только почувствовал, что могу стоять на ногах – началось.
Демоны рвутся наружу, грызя плоть и вымогая кровавой жертвы. Кто я, чтобы им перечить. Удар за ударом – на руках не остаётся кожи, каждый выпад пробивает кулаки до кости.
– ГРХА-А-А!
Набрасываюсь на куклу – бью локтями, руками, вгрызаюсь зубами; поднимаюсь – топчу ногами.
– Сука! Сука! Сука!
Не могу терпеть воспоминаний!
Хватаю за голову – и об стену! Об стену Йошихиро! Об стену отца! Об стену Тэгами! Об стену Рёко! Об стену Кена!
Выбегаю во двор – об дерево!
Не остается ничего, только кучка осколков.
И кровь, много крови.
Падаю.
Тело изнурено, разум – разорван. Лежу на земле, глотая запах крови, смешанной с пылью. Сердце бешено стучит, а голова кажется расплавленным куском железа.
До завтра.
* * *
«Завтра» хуже чем «вчера».
На боль уже всё равно, меня изнутри разрывает двоякое чувство, словно человек и зверь не могут разобраться: кто главнее. Каждое следующее чучело было безобразнее предыдущего.
– Бей! Бей Бей! – стук барабанов, – Не оставь и мокрого места! Не оставь! Не оставь! Не оставь!
В такт бою тайко, наношу град ударов и не получаю ни одного в ответ. Кукла попасть не может. Неуловим. С размаху наношу последний – она отклоняется и прилетает мне в лоб.
