Текст книги "Раджниш Ошо"
Автор книги: Александр Грицанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Ошо подвел итог: «Я говорю о Будде, я говорю о Христе, о Кришне и Заратуштре, так как они – лучшее, что было, а мы должны сберечь все хорошее, что было в прошлом. Но это редчайшие исключения. Остальное человечество пребывало в рабстве, оно было сковано кандалами, разобщено и безумно».
Это положение дел необходимо преодолевать.
Идеалом религиозности Ошо именовал дзен. Он, по его убеждению, воплощал все лучшее в традициях такого рода: «Религия жива лишь тогда, когда нет всеобщей доктрины, нет системы верований, догм и богословия. В душе что-то растет, только когда вокруг тебя вот такая тишина и деревья, радующиеся своему танцу на ветру... И это – твое собственное, а не вычитанное в священных книгах. Никто тебе об этом не расскажет, потому что это – не знание.
Между всеми религиями и дзен есть огромная разница. Все религии, кроме дзена, уже мертвы. Они давно превратились в слежавшиеся ископаемые теологии, философские системы, сухие доктрины. Они забыли язык деревьев. Они забыли о той тишине, в какой можно услышать и понять даже дерево. Они забыли то счастье, какое приносит сердцу любого живого существа естественность и непосредственность.
В тот миг, когда переживание становится объяснением, выражением, описанием, его дыхание останавливается. Оно гибнет. По всему миру люди таскают на себе груз мертвых доктрин.
Я называю дзен единственной живой религией, потому что это не религия, а сама религиозность. В дзене нет догм, у дзена нет даже основоположников. У него нет прошлого. По правде сказать, он ничему не может научить. Это чуть ли не самое странное, что было в человеческой истории, – странное, потому что дзен радуется пустоте, расцветает, когда нет ничего. Он воплощается не в знании, а в неведении. Он не различает мирское и священное. Для дзена священно все» [«А»].
По мысли Ошо, для которого последним озвученным текстом явился «Дзен-манифест», тот «совершенно необходим, потому что все древние религии ныне разваливаются. И пока они не погибли окончательно, а человечество не свихнулось, дзен нужно распространить по всей земле. Новые дома нужно возводить еще до того, как старые развалились.
Теперь вы не должны повторять ошибок прошлого. Вы жили в доме, которого вообще не было, и потому страдали от дождей, холодных зим и жгучего солнца, ведь дом существовал только в вашем воображении. На этот раз вам пора войти в свой настоящий дом, а не прятаться в рукотворных храмах, под кровом надуманных религий. Скройтесь в собственном существовании. Зачем быть чьей-то точной копией?
Это очень важное время. Вам повезло, что вы родились в эту эпоху, когда старое теряет свою обоснованность и реальность, когда оно просто болтается рядом, потому что вам страшно убежать из этой тюрьмы. Но двери открыты! По правде сказать, дверей вообще нет, потому что весь дом, где вы живете, существует лишь в воображении. Ваши боги, священники и святые писания – все это есть только в воображении. На этот раз вы не должны допустить такой же ошибки.
Человечество должно сделать качественный скачок, перейти от ветхой, прогнившей лжи к свежей, вечно юной истине» |«ДМ»].
Или как уточнил Ошо, явно будучи знакомым с теоремами Гёделя (1931 г.) о (не)противоречивости открытых (закрытых) систем, согласно которым закрытая система не может быть истинной, а открытая для обновлений не может быть непротиворечивой: «То, что я даю вам, – это открытая религия. Они же дали вам закрытую систему. Закрытая система всегда боится любой новой истины, поскольку новая истина колеблет всю систему. Ее нужно будет организовывать заново» [«Б», т. 1, кн. 1].
Ограниченность всех религий [«Б», т. 1, кн. 1]. Ошо прояснял эту проблему через притчу: «Человек упал в колодец.
То было время большого праздника и большого стечения народа, и было так много шума, люди радовались, танцевали, пели, вокруг творилось все в этом роде, поэтому никто не услышал, как он упал. А в те времена колодцы в Китае не защищались стенкой, окружавшей их, высотой хотя бы метр или полтора, чтобы никто не падал в них. Они не имели никакой преграды, просто стояли открытыми. В темноте можно было упасть, не подозревая, что здесь колодец. Этот человек начал кричать: На помощь!
Мимо проходит буддийский монах. Конечно, буддийский монах не интересуется праздником. То, что он оказался там, означает некоторое подсознательное побуждение посмотреть, что происходит, как люди радуются: И все эти люди попадут в ад, а я единственный здесь, кто попадет на небеса.Он проходит мимо колодца и слышит этого человека. Он смотрит вниз. Человек говорит: Хорошо, что вы услышали меня. Все так заняты и здесь так шумно, что я испугался, что умру здесь.
Буддийский монах сказал: Вы умираете из-за злых дел в вашей прошлой жизни. Теперь вы получаете наказание. Примите его и покончите с этим! В новую жизнь вы войдете очищенным, и не нужно будет снова падать в колодец.
Человек сказал: В этот момент мне не нужна никакая мудрость и никакая философия... Но монах ушел.
Останавливается старый даос. Он испытывает жажду и смотрит в колодец. Человек все еще зовет на помощь. Даос говорит: Это не по-мужски. Нужно принимать все, как оно идет, так говорил великий Лao-цзы. Поэтому принимайте это! Радуйтесь! Вы кричите, как женщина. Будьте мужчиной!
Человек сказал: Я готов называться женщиной, но сначала, пожалуйста, спасите меня! Я не мужественный. И вы можете сказать мне после все, что хотите сказать, – сначала вытащите меня.
Но даос сказал: Мы никогда не вмешиваемся в дела других. Мы верим в личность и ее свободу. Это ваша свобода – упасть в колодец, это ваша свобода – умереть в колодце.
Все, что я могу сделать, это предложить вам: вы можете умереть, плача и рыдая, – это глупо, – или вы можете умереть, как мудрый человек. Примите это, радуйтесь этому, пойте песню и умирайте. Так или иначе, все умирают, поэтому какой смысл спасать вас? Я умру, все умрут – может быть, завтра, может быть, послезавтра, – поэтому какой смысл беспокоиться о вашем спасении? И он уходит.
Приходит конфуцианец, и у человека появляется некоторая надежда, поскольку конфуцианец более мирской, более земной человек. Он говорит: Это моя большая удача, что пришли вы, конфуцианский ученый. Я знаю вас, я слышал о вас. Теперь сделайте что-нибудь для меня, ведь Конфуций говорит: Помогайте другим. Помня отклик буддиста и даоса, человек подумал: Чтобы убедить людей спасти меня, лучше говорить о философии. Он сказал: Конфуций говорит: «Помогайте другим».
Конфуцианский монах сказал: Вы правы. И я помогу. Я пойду из одного города в другой, я буду стараться и протестовать, и я заставлю правительство построить защитные стенки вокруг каждого колодца в стране. Не бойтесь.
Человек сказал: Но к тому времени, когда эти защитные стенки будут сделаны и ваша революция победит, я уйду.
Конфуцианец сказал: Вы не имеете значения, я не имею значения, индивидуумы не имеют значения – значение имеет общество. Упав в колодец, вы подняли очень важный вопрос. Теперь мы будем бороться за это. Вы будьте спокойны. Мы проследим за тем, чтобы каждый колодец имел вокруг себя защитную стенку, чтобы никто не смог упасть в него. Просто спасая вас, что спасешь? По всей стране миллионы колодцев, и миллионы людей могут упасть в них. Поэтому не будьте таким себялюбивым. Поднимитесь выше себялюбия. Я буду служить человечеству.
Вы послужили, упав в колодец. Я буду служить, заставляя правительство сделать защитные стенки. И он уходит. Но он делает существенное замечание: Вы очень себялюбивы. Вы просто хотите спастись и напрасно потратить мое время, которое я могу использовать ради всего человечества...
Четвертый человек – христианский священник, миссионер, тащивший с собой мешок. Он немедленно открывает мешок, достает веревку, бросает веревку... до того, как человек сказал что-либо, он бросает веревку в колодец. Человек удивлен. Он говорит: Похоже, ваша религия самая истинная.
Тот говорит: Конечно. Мы готовы ко всяким неожиданностям. Зная, что люди могут падать в колодцы, я ношу с собой эту веревку, чтобы спасать их, поскольку, только спасая их, я могу спасти себя. Но запомните, я слышал, что говорил конфуцианец: не делайте защитных стенок вокруг колодцев, иначе как мы будем служить человечеству? Как мы будем вытягивать людей, упавших в колодец? Сначала они должны упасть, потом мы будем вытаскивать их. Мы существуем ради служения, но должен существовать повод к тому. Без повода как мы можем служить?
Все эти религии, говоря о служении, определенно заинтересованы, чтобы человечество оставалось бедным, чтобы людям нужно было это служение, чтобы были сироты и вдовы, нищие, чтобы старики нуждались в уходе. Такие люди необходимы, абсолютно необходимы. В противном случае, что же случится с этими великими служителями человечеству? Что случится со всеми этими религиями и их учениями? И как тогда входить в Царство Божье?»
Бог и человек [«АС»]. Одного индийского индуистского мистика пригласили в христианскую церковь. После беседы христианский священник закричал на прихожан: «Все вы – грешники! Становитесь на колени и молитесь!».
Все они встали на колени, кроме мистика. Священник посмотрел на него и спросил: «Разве вы не присоединитесь к нам в молитве?»
Тот ответил: «Я собирался к вам присоединиться, но я – не грешник. И я не вижу здесь ни одного грешника. Я собирался к вам присоединиться в молитве, но теперь вы сделали это невозможным для меня. Я не могу стать на колени. Я – не грешник. Бог внутри меня. Я не могу быть таким неуважительным к Богу. Я могу молиться только потому, что внутри меня Бог. И я не молюсь ничему. Моя молитва – это моя благодарность, моя признательность за все, что Он мне уже дал; моя благодарность за то, что Он избрал меня для Своего воплощения, что Он меня почтил, что я – часть Его, что Он принадлежит мне. Я готов молиться, я готов встать на колени, но я не грешник, ибо это неправда».
Вас учили, что вы грешники, что если Иисус вас не спасет, вы обречены на ад. Вас столько проклинали, что, когда послание Востока врывается в вашу душу, вы начинаете сомневаться: «Это невозможно. Я? Я никогда не покидал дома? Может, это истинно относительно Будды, может быть, это истинно относительно Иисуса, но я? Я – грешник».
Никто не является грешником. Даже тогда, когда вы в самой мрачной дыре своей жизни, вы по-прежнему божественны. Вы не можете потерять свою божественность, нет способа ее потерять. Это – сама ваша сущность. Это субстанция, из которой вы сделаны.
Против всех религий [«Б», т. 2, кн. 1]. Осмысливая функции и цели традиционных религий, Ошо учил: «Религия осуждала секс, осуждала вашу любовь к пище – осуждала все, чем вы можете наслаждаться, – осуждала музыку, осуждала искусство, осуждала пение, танец.
Если вы оглянетесь по миру и соберете все осуждения от всех религий, то вы увидите: они осудили всего человека. Они не оставили ни одного дюйма без осуждения.
Да, каждая религия внесла свою маленькую долю – ведь если осуждать всего человека целиком, он может просто свихнуться. Нужно делать это пропорционально, так осудить его, чтобы он почувствовал свою вину, захотел освободиться от этой вины и был готов принять вашу помощь. Не нужно осуждать его слишком сильно, иначе он просто сбежит от вас или прыгнет в океан и покончит с собой. Это не будет хороший бизнес.
Все очень похоже на рабов в старые времена. Им давали пищу – недостаточно обильную для того, чтобы стать сильными и поднять мятеж, но и не слишком скудную, чтобы умереть; иначе можно понести убытки. Вы даете им определенный процент, так, чтобы они висели как раз посредине между жизнью и смертью, и они продолжают жить и работать на вас. Дается лишь столько пищи, не более того; иначе у них после работы будет оставаться энергия, и эта энергия может привести к революции. Они начнут поднимать мятежи, они начнут объединяться, ведь тогда они увидят, что с ними делают.
То же самое делали и религии. Каждая религия взяла свой сегмент человека и осудила его, и через это осуждение заставила его почувствовать свою вину.
Как только в вас создано чувство вины, вы в когтях священника.
Теперь вам не сбежать, ведь он – единственный, кто может очистить все ваши постыдные части, кто может сделать вас способными предстать перед Богом без стыда.
Он создает фикцию Бога.
Он создает фикцию вины.
Он создает фикцию того, что однажды вы предстанете перед Богом: поэтому надо быть чистыми и ясными, быть в таком состоянии, чтобы предстать перед Ним без всякого страха, без всякого стыда.
Все это вымысел, фикция. Но вот что нужно запомнить: все это относится к псевдорелигиям. И когда я говорю обо всех религиях, я имею в виду псевдорелигии; множественное число указывает на псевдо.
Когда религия становится научной, она не будет во множественном числе: тогда это будет просто религия, и ее функция будет прямо противоположна функции псевдорелигий.
Ее функция будет заключаться в том, чтобы освободить вас от Бога...
Освободить вас от небес и ада...
Освободить вас от концепции первородного греха...
Освободить вас от самой идеи, что вы и природа разделены...
Освободить вас от всякого рода подавления.
Со всей этой свободой вы сможете познать выражение вашего естественного бытия, каким бы оно ни было.
Нет никакой нужды испытывать чувство стыда. Вселенная хочет, чтобы вы были такими, вот почему вы такие.
Вселенная нуждается в вас таких, какие вы есть, иначе она создала бы кого-то другого, не вас.
Таким образом, для меня единственная нерелигиозная вещь – это не быть собой.
Будьте собой без всяких условий, без всяких ограничений просто будьте собой, и тогда вы религиозные люди, поскольку вы здоровы, вы цельны.
Вам не нужен священник, вам не нужен психоаналитик, вам не нужна ничья помощь, поскольку вы не больны, вы не изуродованы, не парализованы. С обретением свободы все эти уродства и параличи исчезнут.
Религия может быть сконденсирована в одной фразе: полная свобода быть собой.
Выражайте себя без страха столькими путями, сколько это возможно для вас; нечего бояться, нет никого, кто наказал бы или вознаградил бы вас. Если вы выражаете свое бытие в его истинной форме, в его истинном течении, вы будете вознаграждены немедленно – не завтра, но сегодня, здесь и сейчас.
Вы подвергаетесь наказанию только в том случае, когда идете против своей природы, против своего естества. Но такое наказание – это помощь, это просто указание на то, что вы отходите от своего естества, что вы немного заблудились, сбились с пути – возвращайтесь назад.
Наказание – это не мщение, нет. Наказание – это всего лишь попытка разбудить вас: что же вы делаете? Что-то не так, что-то идет против вас самих. Вот почему боль, вот почему тревога, вот почему страдание.
А когда вы естественны, вы выражаете себя точно так же, как деревья или птицы, – которые счастливее вас, ведь ни одна птица не пыталась быть священником, и ни у одного дерева не появлялось мысли стать психоаналитиком, – совсем как деревья, и птицы, и облака, вы будете чувствовать себя дома во всем этом существовании.
А быть дома – вот в чем вся эта религия».
О святости [«Б», т. 2, кн. 2; «В»]. Ошо повествует: «Один высший священник как-то очень разгневался, потому что недалеко от него появились трое святых, о которых говорили люди. Он сказал: «Но как они стали святыми? Я никого из них не утверждал. Это просто возмутительно». Но люди есть люди... Люди продолжали ходить, и поэтому, наконец, он решил: «Я должен посетить этих троих. Кто они такие? Они объявили себя святыми! А я не знаю, кто они такие. Меня даже не проинформировали, а ведь только в моей власти посвятить человека в святые». Так что он был в большом гневе.
Он отправился на своей лодке – у него была прекрасная лодка, потому что он был высшим священником, он был выше царя в том, что касалось религии. Даже царь с царицей припадали, бывало, к его ногам. И он думал: «Кто эти дураки, неизвестные, безымянные? Объявили себя святыми!»
Он отправился туда и нашел трех очень простых людей, трех стариков, сидящих под деревом. Они немедленно встали, припали к его ногам и сказали: «Почему вы взяли на себя такие хлопоты? Вы могли бы написать послание, и мы пришли бы».
Высший священник немного остыл, но сказал: «Кто объявил вас святыми?».
Они сказали: «Мы не знаем. Мы не знаем, что мы святые. Кто сказал вам?»
И высший священник понял, что все эти трое были абсолютно необразованными людьми, они не знали ничего о христианстве или о религии. Он сказал: «Какова ваша молитва? Знаете ли вы православную молитву, без которой вы не можете быть даже христианами? – что уж говорить о святом!»
Они сказали: «Мы необразованные люди, и никто не учил нас никаким молитвам. Но если вы простите нас, мы расскажем – мы составили нашу собственную молитву».
Он сказал: «Что! Вы составили свою собственную молитву? Хорошо, позвольте послушать, что это за молитва».
Один сказал другому: «Ты расскажи».
Другой сказал: «Лучше ты расскажи». Все они очень стеснялись.
Высший священник сказал: «Ты расскажи! Пусть расскажет любой».
Они сказали: «Мы будем рассказывать все трое вместе». Их молитва была проста: «Вас трое – Бог Отец, Святой Дух и Бог Сын. Вас трое, нас тоже трое – явите нам свою милость» .
Они заявили: «Вот наша молитва. Больше этого мы не знаем».
Священник сказал: «Это непростительно. Вы делаете из религии посмешище».
Они сказали: «Тогда скажите нам, какая молитва правильная, чтобы мы могли повторять ее».
Высший священник сказал им молитву, длинную молитву православной Церкви. Они выслушали и сказали: «Подождите, повторите ее снова, потому что это так длинно, мы можем забыть. Наша молитва такая короткая, мы никогда не забывали ее, она ведь такая простая, и мы всегда помнили, что Он – это трое, нас трое, яви нам свою милость.С этим нет проблем. Ваша молитва – если мы забудем или совершим какую-нибудь ошибку...».
Поэтому он повторил молитву дважды. Они сказали: «Еще раз». Он повторил трижды, и они сказали: «Мы постараемся».
Он был счастлив оттого, что наставил этих дураков на истинный путь... это молитва? – и они стали святыми? Он отправился обратно счастливый тем, что совершил доброе дело. Таковы делатели добра.
Как раз на середине озера он увидел, что эти три старика бегут за ним по озеру! Он не мог поверить своим глазам. Они сказали: «Подождите! Мы забыли молитву! Еще один раз, и мы больше не побеспокоим вас никогда». И они стояли на воде!
Высший священник коснулся их ног и сказал: «Простите меня. Повторяйте свою молитву, она совершенно правильная. Вам не нужно приходить и спрашивать у меня; если мне понадобится что-нибудь спросить, я приду. Теперь я знаю, чья молитва правильная».
Эти трое показали одну простую истину: если у вас есть вера, это не доказывает, что есть Бог. Но ваша вера может дать вам определенную целостность, определенную силу. Вера же должна быть очень невинной. Они не прятали за ней никакого страха. Они не ходили ни в какую церковь, чтобы разучивать молитвы, они не спрашивали никого: «Что есть Бог? Где есть Бог?» – ничего подобного. Они были просто невинными людьми, и их вера исходила из невинности.
Эта вера не доказывает, что Бог есть; эта вера просто доказывает, что невинность – это сила».
Святость – это особый статус и особая ответственность. Ошо рассказывал, как жил некогда один великий пророк. Благоухание его существа и сияние его мудрости были настолько велики, что достигли богов рая. Они пришли к нему и сказали: «Проси чего хочешь, мы выполним любое твое желание».
Святой ответил: «Все, что должно было произойти, – произошло; мне нечего более желать. Так не ставьте меня в затруднительное положение, прося возжелать чего-нибудь. Не смущайте меня своим предложением. Было бы невежливо не просить, но дело в том, что просить мне нечего. Все уже произошло со мной, даже то, о чем я и мечтать не смел».
Его слова произвели еще большее впечатление на богов: из-за того, что святой находился за пределами желаний, его благоухание только усилилось. «Ты должен попросить что-нибудь, – настаивали боги. – Мы не уйдем, не одарив тебя».
Святой оказался в затруднительном положении. «О чем мне просить? Я ничего не могу придумать, – ответил он. – Дайте мне то, чем сами хотите одарить меня: я приму все».
«Мы дадим тебе силу. Одно твое прикосновение будет оживлять мертвых и исцелять страждущих», – сказали они.
«Хорошо, отличная помощь, – ответил святой. – Но как быть со мной? Я окажусь в большой опасности, ибо могу подумать, что это я сам исцеляю и воскрешаю. Если мое эго вернется вновь, я потеряюсь во тьме. Спасите меня, проявите сострадание, сделайте так, чтобы я не знал об этих чудесах».
И боги согласились: «Куда бы ни упала твоя тень, она будет исцелять и воскрешать».
«Хорошо, – кивнул святой. – А теперь окажите мне последнюю милость. Сделайте мою шею неподвижной, чтобы я не мог оглядываться на результаты деяний своей тени».
И милость была оказана. Шея святого стала неподвижной. Он ходил из города в город. Когда его тень касалась увядших цветов, те расцветали, но он уже уходил дальше, не имея возможности оглянуться. Он ничего не знал. Когда же святой умер и попал в рай, то поинтересовался у богов, принес ли пользу их дар, потому что сам он так и не узнал этого [«В»].
О собственном культе. В интервью итальянскому телевидению Ошо подчеркивал условность такой характеристики своего движения (вопреки распространенной точке зрения):
«Вопрос:Все, что вас окружает, газеты представляют как некий культ, секту. Так ли это? Если нет, то как можно это назвать?
Ответ:Это просто движение. Не культ, не секта, не религия, а движение за медитацию, попытка создать науку о внутреннем мире. Это учение о сознании. Обычная наука занимается миром объективным, а это движение создает науку о субъективном мире.
Ученые изучают все вокруг, а мы намерены изучать ученых. Почему он должен оставаться в тени? Ученый познает все, кроме самого себя. Это ведь просто стыдно! Альберт Эйнштейн так глубоко постиг мир физики, что его смогли понять всего-то человек десять. Но о себе он ничего не знал. Это просто ужасно.
Моя работа – создать такое движение. Не религию, а религиозность. Я считаю религиозность душевным качеством. Это не членство в какой-то организации, а внутреннее переживание собственной сущности» [«А»].
