Текст книги "Божественное свидание и прочий флирт"

Автор книги: Александер Макколл Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

НА ДАЛЬНЕМ СЕВЕРЕ

Друзьям она сказала: «Я ненадолго. Год или около того. Как только что-то прояснится, сразу же вернусь в Сидней».

Они отнеслись с пониманием: «Это радует. А то некоторые уезжали и влюблялись в те места. Мы приедем к тебе в гости. Посмотрим на риф».

Но она знала, что прощается навсегда. Ее ждут невыносимая влажность и тоска по друзьям. Там не будет ни кино (возможно, ни одного кинотеатра), ни итальянских ресторанов, ни книжных магазинов, открытых до десяти вечера. Только мужчины в шортах и белых гольфах, подвернутых ниже колена. Светскую жизнь заполнят барбекю, бифштексы и тишина. Да, это тоже Австралия, но постная, пресная.

Однако все оказалось не совсем так. Кино действительно не было, и ничего – как ни странно, в такой жаре меньше всего о нем вспоминаешь. Зато итальянский ресторан был, да только ей не хотелось туда идти. А что касается мужчин в белых гольфах, то их можно было встретить лишь в баре с высокими табуретами. И конечно же было море с его неправдоподобной, душераздирающей синевой; и прибрежные горы, покрытые непроглядной зеленью; и за горами – огромные равнины, раскинувшиеся под бездонным небом вплоть до залива Карпентария. Так она написала друзьям и добавила: «Знаете, я очень рада, что приехала сюда. Здесь я счастлива. Верите? Вряд ли, но это правда».

Она погрузилась в работу, которая доставляла ей удовольствие. Двух лет подготовки явно не хватало, и многое предстояло еще узнать, хотя новые коллеги старательно ей помогали. Иногда приходилось нелегко, так как присутствие женщины-геодезиста для мужчин было непривычным, но она знала, как все уладить. Как правило, женщины предпочитали агрессивно настаивать на своей точке зрения – она просто хотела во всем разобраться. Обычно это срабатывало.

Жилье она подобрала себе без труда. Ей сразу же приглянулся дом, расположенный почти у самой вершины холма в маленьком пригородном поселке, и вскоре она внесла первый взнос за это жилище, которое смастерили из старого бунгало Квинсленда. Дом был безвкусно перестроен, и грубо срезанные углы не ускользнули от ее профессионального взгляда, но это учли в цене. Чуть позже можно будет поменять дешевую сантехнику и избавиться от желтой ванны. Потом заменить в гостиной светильники из поддельного венецианского стекла на что-нибудь старинное. Это просто.

Два месяца она трудилась над своим домом и чувствовала, как он снова приобретал ту неповторимую особенность, которой его лишили. Теперь она была довольна и решила устроить новоселье. У нее появились новые друзья, не так много, но среди них и коллеги по работе. Иногда устраивали вечеринки.

Во время новоселья напрасно было даже пытаться сосчитать гостей. Приглашенные привели с собой друзей, а те, в свою очередь, тоже. Случись подобное в Сиднее, это, возможно, вызвало бы негодование, но здесь такое приветствовали. Людям, которые пришли к ней впервые, она показывала и желтую ванну, и кухню с отделкой из формайки, гости все прибывали, и уже во дворе, когда они приступили к барбекю, кто-то даже попросил ее познакомить их с хозяйкой дома.

Как оказалось, новоселье положило начало ее светской жизни. Она была приглашена на все вечеринки, которые устраивались на следующей неделе, а затем последовали дальнейшие приглашения. Все происходило очень легко и без церемоний, и ей это нравилось. Однажды в воскресенье вечером позвонил Билл Джеймсон, инженер-строитель, который работал в соседнем отделе. Они были едва знакомы; она звала его – вместе с другими коллегами – на новоселье, но в те выходные он уезжал в Брисбен. Кое-что она слышала о нем. Их профессиональные пути не пересекались, впрочем, не было никакой причины отказываться от его приглашения поехать на побережье в предстоящую субботу.

– Давай пообедаем в Даинтри или где-нибудь поблизости, – предложил он, – а к вечеру вернемся в Кэрнс.

Она согласилась, но приняла меры предосторожности, сказав, что у нее есть планы на вечер, и ей надо вернуться к шести часам, самое позднее. Предлог всегда был наготове, на всякий случай. Если Билл Джеймсон окажется неплохим парнем, то, возможно, они где-нибудь вместе поужинают. Возможно.

Началось все довольно нелепо. В то время, когда он приехал, она была в кухне. С улицы донесся гудок автомобиля, и она выглянула в окно. Да, это он. Она помахала из окна рукой, он тоже поприветствовал ее, но тем не менее остался сидеть в машине. Неужели так трудно, думала она, пройти шесть шагов до входной двери и позвонить. Ладно, будем снисходительны; на улице жарко, а в машине, вероятно, работает кондиционер.

Автомобиль тронулся. Пока они ехали к дороге, что ведет на север, она сидела, откинувшись на спинку сиденья, и наслаждалась прохладой. До выезда из города он не проронил ни слова, но потом, когда заговорил, она сразу же поняла, что совершила непоправимую ошибку. Билл Джеймсон ей не понравился. Она интуитивно знала, что не согласится с его точкой зрения – во всем, – и его разговор о рыбалке вызвал у нее неприязнь. Ей претило то, как он говорил об акулах. Что такого ужасного в акулах, спрашивала она? Если они тебе не нравятся, не лезь в воду. В конце концов, встречи с акулой вполне можно избежать.

– Акулы непредсказуемы, – предостерегал Билл Джеймсон. – Бери с собой нож, всегда. Если акула подберется слишком близко, хватай ее за нос, тут же, незамедлительно. Акулы это не любят.

– И она ничего не сделает?

– Держу пари, что ничего, – подтвердил Билл. – А что бы ты сделала, будь вся система управления у тебя в носу?

Казалось, он ждал ответа, но напрасно. Мельком взглянув на нее, он продолжил:

– Знаешь, когда-то там выловили самую большую акулу. Это была белая громадина – рифовая акула. Я не могу ее забыть – такая огромная. Она могла проглотить лодку. Теперь рифовая акула другая, совершенно другая.

Она сделала над собой небольшое усилие, но не очень активно.

– Неужели?

– Да. Рифовая акула довольно… довольно либеральная акула. – Он прыснул по поводу выбранного прилагательного. – Если ее не трогаешь, она не нападает и даже может отступить. Они всегда отступают. Всегда.

– Тебе когда-нибудь доводилось сталкиваться с акулой? – спросила она, глядя на тростниковые поля и легкий туман поднимающегося пара.

– С рифовой акулой? Да, однажды.

– Ну и как, она отступила?

Он притих на мгновение.

– Не совсем. На самом деле это было в резервуаре. Там мало места.

Она повернула голову к тростниковым полям с гримасой на лице. Десять часов. До шести вечера еще восемь – как ей выдержать? Вспомнилось, что в детстве, ожидая конца чего-то утомительного, она молилась, чтобы произошло какое-нибудь стихийное бедствие. Ах, если бы только разразилась буря, или случилось землетрясение, или ударила молния, тогда суровому испытанию наступил бы конец. Она молилась об этом в церкви, во время подолгу тянувшихся проповедей и ритуалов, страстно желая наступления той минуты, когда священник скажет: «Мир Бога превосходит всякое понимание…»И у нее подпрыгивало сердце от радости предстоящего освобождения из мерзкого заточения. Но до этого единственным спасением было стихийное бедствие или внезапная смерть, никогда не внимавшие мольбам.

Возможно, машина сломается, и придется возвращаться в Кэрнс на автобусе. Возможно, автобус будет полон, только два свободных места: одно – впереди (для нее) и другое – сзади (для него). Рядом с ней окажется интересный мужчина или женщина, который(ая) при знакомстве скажет: «Как я ненавижу рыбалку, а вы?»

– Баррмунди, – не унимался Билл. – Вот эта рыба точно тебе понравится. Ты когда-нибудь ее видела? Думаю, нет. Ты же здесь впервые. Ах, какие это бойцы! Они хватают зубами приманку и тащат тебя несколько миль, прежде чем сдаться. Фантастическая рыба!

Она тут же представила себе продолжение беседы:

«Тебе когда-нибудь удавалось ее поймать, Билл?»

«Да, конечно».

«И она сильно сопротивлялась?»

«Ну да, только это уже было в садке у торговца…»

С одной стороны дороги тростниковые поля упирались в непроходимые джунгли, а с другой вздымались утесы, обсыпающиеся в море. Она высунулась в окно, чтобы взглянуть на риф, но могла думать только о рыбе, поэтому предпочла рассматривать джунгли. На склоне холма виднелись два дома, наполовину скрытые растительностью, и она удивилась, как кто-то живет в таком месте, вдали от всех, где потревожить могут только звуки джунглей. Что там делать? Как проводить время?

И, о ужас, на какой-то миг ей привиделось, что она оказалась в подобном месте с кем-то вроде Билла. Как долго она бы его терпела? Убила бы сразу. Столкнула бы с утеса или в ущелье или подложила бы в кровать западный тайпан. И ее не осудят. Присяжные благожелательно отнесутся к ней и вынесут оправдательный вердикт, приняв один из мотивов убийства: совокупное раздражение, или синдром измученной женщины, или даже предменструальная напряженность. Сейчас женщинам разрешается убивать мужчин, разумеется, если те этого заслуживают.

Билл сказал:

– Теперь надо решить, чем займемся. Там есть одно заведение, где можно пообедать. Я его хорошо знаю. Рыбное меню. Тебя устроит?

Она угрюмо кивнула. Возможно, надо выпить бутылочку вина, думала она. Это снимет напряжение. Или пусть начнется землетрясение…

– Да, кстати, – продолжил Билл, – потом мы можем отправиться на ферму крокодилов. Как это мне раньше в голову не пришло. Ты не станешь настоящим жителем севера, пока не увидишь рептилий вблизи. Как тебе такая идея?

– Потрясающе, – ответила она. И вдруг спросила: – Там есть кинотеатр?

Билл был озадачен.

– Кинотеатр? Вряд ли. А зачем ему там быть? – Он подозрительно прищурился. – Почему ты об этом спрашиваешь?

– Да так, из любопытства, – сказала она. – Просто интересно.

Билл улыбнулся.

– Если хочешь пойти к кино, давай как-нибудь поедем в Кэрнс. Там есть кинотеатр, должно быть, ты его видела. Можно запросто это организовать. Надо посмотреть программу. Кажется, там время от времени показывают фильмы с претензией на тонкий вкус.

Она совсем упала духом.

– Нет, – вырвалось у нее. – То есть большое спасибо. Я просто хотела узнать, есть ли там кинотеатр. У меня нет ни малейшего желания идти в кино. Нет.

Они обедали в полной тишине. Она винила себя за это, ведь он искренне старался угодить ей и был таким, какой есть, а она не приложила ни малейших усилий, чтобы поддержать беседу. Но лучше не обнадеживать его – пусть знает, что ей скучно. Она боялась нового приглашения – если он таковое планировал, – ибо знала, что отклонит его, незамедлительно и недвусмысленно. Иногда она могла подыграть. Однако это казалось ей трусостью. Гораздо честнее все сказать, даже если правда и ранит.

Она мысленно представила свою отповедь: «Билл, извини, но меня просто не интересует рыбалка. Подыши кого-то, кто все знает о рыбе. Таких женщин немало, да-да. А со мной ты понапрасну тратишь время. Поверь, ты непременно найдешь кого-нибудь».

Любопытно, как бы он отреагировал? Вероятно, вряд ли понял бы намек.

– Со временем ты будешь больше знать о рыбалке. Я научу тебя ловить рыбу. Послушай, у меня есть несколько книг для начинающих. Я тебе одолжу.

Ну вот, подвернулся случай открыто объясниться. Но куда приятнее немного подразнить его, например: «Билл, скажу тебе прямо: я – лесбиянка. Поверь, лесбиянки и рыбалка просто не совместны».

После обеда ее стало клонить в сон, и по дороге на ферму крокодилов она заснула в автомобиле. Когда они приехали, она проснулась, чувствуя себя немного лучше, и даже с интересом рассматривала длинные, низкие здания.

– Ферма крокодилов, – объявил Билл. – Сотни потенциальных сумочек подрастают здесь, чтобы потом послужить на благо людям. Хорошая мысль, как считаешь?

Он был мастером убить всякий интерес к тому, о чем говорил, и ферма крокодилов уже казалась ей менее привлекательной. Но все-таки это определенный опыт, решила она, где еще увидишь такие места.

Они вошли внутрь. В большом коридоре, по которому проводили посетителей, было много всяких памятных вещиц о крокодилах. Крокодильи прихватки, крокодильи футболки с изображением улыбающихся, карикатурно боксирующих рептилий, или танцующих, или, как в одном особенно отвратительном случае, спаривающихся. Отовсюду свивали крокодильи кольца для ключей и воздушные шары из крокодила. Много всего, особенно для тех, кто не отличается хорошим вкусом.

Билл был в восторге и тут же купил бумажник из крокодильей кожи и обложку для паспорта, на которой красовалась надпись золотыми буквами: «Гражданин Годсоуна». Она ожидала, пока он делал покупки и восхищался своим выбором. Затем он подарил ей обложку для паспорта.

О, ужас!

– Но я никуда не езжу, – пролепетала она, заикаясь, и уставилась неподвижным взглядом на ненавистный предмет. – Это очень любезно с твоей стороны, только, по-моему, тебе обложка нужнее. Ведь тебе часто приходится ездить в Сингапур.

Билл кивнул.

– Да, но у меня уже есть такая, – возразил он.

Выхода не было, она поблагодарила его и засунула подарок в задний карман брюк. Возможно, он выпадет где-нибудь, прежде чем они вернутся к машине. Позже его найдет тот, кто и впрямь будет рад. Она оглянулась вокруг. Все с восхищением смотрели на эту вещицу. Ну вот, кому-то из них повезет.

– Не стоит, – в ответ на ее благодарность сказал Билл. – Теперь заглянем туда, где обитают ходячие сумочки.

Там было на что посмотреть. В огромном выставочном коридоре располагалась панорама полного цикла жизни крокодила – с момента высиживания яиц до бесцветных костей в детритах высохшего русла реки. Были кладки яиц в инкубаторе и маленькие крокодильчики, размером с кисть человека, но уже способные откусить часть этой кисти своими острыми, как иглы, зубами. Были фотографии приема пищи и сна крокодилов, а на одном шокирующем стенде – даже снимки спаривания.

– Ух ты, – выпалил Билл, разглядывая фотографии вблизи. – Взгляни на это! Ты только посмотри на его… его, ну, знаешь. Какой отвратительный!

Она отвела глаза.

– Такой же, как и у мужчин, – пробормотала она себе под нос.

– Что-что? – резко переспросил Билл. – Что ты говоришь?

Но она уткнулась в надпись на табличке.

– Гребнистый, или живущий в соленой воде, крокодил представляет собой самый крупный и наиболее агрессивный вид из семейства крокодилов. Водится в реках северного побережья Австралии, хотя были отмечены появления отдельных особей в нескольких сотнях километров от моря. Питается черепахами и рыбой, а иногда людьми, которые неразумно вторгаются в среду его обитания. Каждый год несколько человек в Австралии погибают в результате нападений крокодилов.

– Прочти это место еще раз, – попросил Билл. – Знаешь, в офисе был парень, так у его приятеля крокодил утащил брата во время рыбалки. Подкрался к нему, и, уф, схватил его. Они хорошие, пока сытые. Но когда голодные, смотри в оба.

Она промолчала. Его замечание мало что добавило к ее знаниям о крокодилах. Но теперь они шли дальше мимо одного семейства со скучающими детенышами и беспокойными родителями в открытую часть экспозиции, где лежали, греясь на солнце, живые крокодилы.

Ферма была так спроектирована, что посетитель мог переходить от одного вольера к другому, наблюдая крокодилов на разных этапах развития. Рядом располагались вольер с разными видами кенгуру и клетка с птицами, привлекавшими внимание ярким оперением. Но главной достопримечательностью было отгороженное в дальнем углу фермы место, где находился самый крупный, как утверждали, крокодил.

С одной стороны над вольером тянулся специальный проход, откуда посетители могли рассмотреть крокодила и место его обитания – довольно большой и очень грязный водоем и несколько песчаных отмелей. «Старый Гарри, – гласила табличка. – Самый крупный крокодил в неволе. Возраст приблизительно сорок лет».

Они поднялись по проходу и смотрели вниз. Старый Гарри лежал на отмели поодаль, в другой части вольера, с растопыренными по бокам лапами и опущенными веками. Мухи жужжали вокруг его расширенных ноздрей, а одна или две ползали по влажному веку.

Несколько минут они не сводили глаз со Старого Гарри, пораженные невиданным размером рептилии.

– Вот это крокодилище, я вам доложу, – произнес Билл с трепетом в голосе.

Она кивнула утвердительно, себе вопреки.

– Да.

Они начали спускаться обратно по проходу, и тут во время поворота она почувствовала, что чем-то зацепилась за ограждение. Оглянулась, подумав, уж не проволока ли это, и увидела летящую вниз на песчаную отмель обложку для паспорта.

Она готова была рассмеяться, но сдержалась.

– Билл, – сказала она. – Случилось нечто ужасное. Взгляни!

Билл перешел на ее сторону и посмотрел вниз.

– О нет! Твоя обложка для паспорта!

Она улыбнулась.

– Ну что ж, в любом случае я тебе благодарна за нее.

Билл нахмурился.

– Мы должны достать обложку, – решительно заявил он. – Она стоит двадцать четыре доллара.

Она пожала плечами.

– Извини, но спускаться туда за ней я не собираюсь.

Он снова глянул вниз, а затем посмотрел в другую сторону вольера. Старый Гарри не шевелился, его глаза все еще были плотно закрыты. Казалось, он совершенно не осознает присутствия людей и по всем признакам, возможно, вообще был мертвым или просто набитым чучелом.

Билл выпрямился.

– Я спущусь и заберу обложку. Похоже, тот парень крепко спит и, вероятно, уже выпил свой вечерний чай. Отсюда я могу спуститься очень быстро.

– Не делай этого, – возразила она. – Это безумие! Вдруг он проснется.

– Если проснется, тогда я быстро взберусь наверх, – не сдавался Билл, уже перелезая через ограждение прохода.

Она схватила его за рубашку, пытаясь остановить, но он вырвался. Она снова потянулась к нему и вцепилась в руку, он оттолкнул ее и стал спускаться вниз по распоркам прохода.

– Если увидишь, что крокодил шевелится, дай сигнал, – крикнул он. – Береженого Бог бережет!

Вот он уже почти достиг цели. Обложка для паспорта лежала неподалеку, и он осторожно двинулся по песчаной отмели. Она смотрела на Старого Гарри. Казалось, он все еще крепко спит, хотя в какой-то миг ей почудилось, что у него дернулось веко. Должно быть, муха, решила она.

Билл протянул руку и поднял обложку. Потом выпрямился и триумфально помахал ею в воздухе. Золотая надпись «Гражданин Годсоуна» блеснула в солнечном свете.

И тут грязная вода водоема вздыбилась, так как второй крокодил огромных размеров, компаньон Старого Гарри, рванулся к своей добыче. Она успела увидеть страшные зубы и широченный бело-розовый свод пасти, а затем челюсти крепко сомкнулись, с хрустом, вокруг ног Билла.

Билл от боли закатил глаза. Она хотела закричать, но голос пропал. В воздух взметнулась обложка для паспорта. Челюсти чуть приоткрылись и вновь сомкнулись. Билл исчез под водой в клубах пузырей и пены. Вскоре поверхность воды опять стала ровной.

Меж тем Старый Гарри открыл глаза, посмотрел на водоем и снова смежил веки, продолжив прерванный сон.

Какое-то время от сильного потрясения она не могла шевельнуться. Потом услышала крик и увидела бегущего к вольеру мужчину. На нем была широкополая шляпа, и он что-то держал в руке – то ли палку, то ли ружье.

– В чем дело? – кричал мужчина. – Что случилось?

Она открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова, просто показала на водоем и издала пронзительный вопль.

Мужчина бегал вокруг и заглядывал в вольер.

– О боже! – бормотал он. – Там кто-нибудь есть?

– Я говорила ему не ходить… – начала она.

Мужчина побежал вниз и стал ломать замок на воротах. На какой-то миг он остановился, оглядел вольер, после чего вскинул ружье на плечо и выстрелил.

Раненый Старый Гарри с невероятной скоростью сполз с отмели. Мужчина громко выругался и выстрелил снова – в воду. Там началось движение и последовавшая за этим суматоха. Еще один выстрел, и затем – тишина.

В проходе столпились все посетители. Появился служащий фермы в зеленой униформе, громко требуя расступиться. Кто-то схватил ее за руку и увел. Она пробовала сопротивляться, но мужчина с ружьем показал в сторону здания, расположенного поодаль, и ее увели туда. Внутри помещения женщина с маленьким золотым значком крокодила на груди усадила ее на стул и взяла за руку. Ей принесли чай, но руки так дрожали, что он выплескивался на джинсы и блузу. Она промокнула пятна куском суконной ткани.

– Какой ужас, – говорила женщина. – Это был ваш… ваш муж?

Она покачала головой.

– Нет. Просто друг. Не самый близкий.

На лице у женщины отразилось облегчение.

– Слава Богу, хоть так, – промолвила она. – Не думаю, что они смогут вытащить его.

Через какое-то время вернулся мужчина с ружьем. Они обменялись с женщиной взглядами.

– Это был ее друг, – сказала женщина. – Не самый близкий.

Выражение лица у мужчины смягчилось.

– Уже легче, – отозвался он. – Мне очень жаль, но должен вам сообщить, что его все-таки утащил крокодил. Прямо в шлюз. Мы ничего не могли сделать, крокодила я застрелил, так что в настоящее время вашего друга пытаются вытащить. Он что, сам полез в вольер?

Она кивнула.

– Я пыталась его остановить, но он не послушал. Он не знал, что в воде был еще один крокодил.

Мужчина в сердцах швырнул винтовку на стол.

– Ну вот, первая смерть, – сказал он. – Я так и знал, что рано или поздно это случится. Какой-нибудь чертов псих захочет рискнуть.

– Не забывайся, Пит, – заметила женщина. – Леди расстроена.

– Извините, – произнес он. – Это ужасно, понимаю. Кстати, я вызвал полицию. Они захотят знать точно, что случилось. Вы можете им все объяснить? Растолкуйте им, что это никак не связано с нашими ограждениями – он сам туда полез. Хорошо?

Шок прошел, и ей стало легче. Страшная тягостная картина еще стояла перед глазами, но здесь не было ее вины. Она пыталась его остановить. Она сделала все возможное, ей не в чем себя упрекать. И тут она вспомнила о своей немилости к нему, и ее пробрала дрожь.

Вскоре появилась полиция, о чем оповестил звук сирен, и минут через двадцать в помещение вошел сержант. Он перебросился несколькими невнятными фразами с работницей фермы, а потом пододвинул стул к свидетельнице произошедшего.

– Я очень сожалею, мисс, – начал он. – Но мне нужно получить от вас объяснение.

Она подняла на него глаза. В тоне полицейского было что-то такое, что выбивало ее из колеи, резкое и враждебное. И в выражении лица чувствовалось отвращение. Да, разумеется, это далеко не самая приятная работа, и, занимаясь ею, люди становились жестокими.

Она рассказала обо всем случившемся, подчеркнув, что едва знала Билла Джеймсона.

– Я просила его не лезть туда, – воскликнула она. – Пыталась удержать его силой, как уже говорила здесь управляющему. Но он твердо решил вытащить тот нелепый кусок крокодильей кожи.

– Обложку для паспорта? Вы можете описать ее?

Сержант записал ее ответ в блокнот, слово в слово:

«Надпись: „Гражданин Годсоуна“». Потом посмотрел выжидающе.

– Он спустился в вольер и поднял обложку. И, думаю, прошла секунда или две, как появился крокодил, буквально из ниоткуда. Должно быть, он был под водой.

Сержант кивнул.

– Как вы пытались остановить его? Что вы делали?

Она закрыла глаза.

– Схватила за руку. Держала за рубашку.

Она открыла глаза. Полицейский уставился на нее не мигая.

– И вы никого не позвали на помощь?

Она растерялась.

– Когда он полез в вольер или позже, когда уже опустился туда?

– Когда полез.

Она задумалась, прежде чем ответить. Неужели можно было сделать нечто большее? Полицейский явно так считает – но разве в этом была ее вина? Раздражение усиливалось. Какая нелепость. Из-за своей глупости Билл сам накликал на себя беду. Она вряд ли могла сделать что-то больше для того, чтобы остановить его, ну, разве что свалиться туда вместе с ним.

Полицейский барабанил пальцами по столу, словно ему не терпелось получить ответ.

– Нет, – сказала она. – Все произошло очень быстро. У меня не было времени на размышления. Я просто старалась его остановить.

– Очень хорошо. Стало быть, – констатировал полицейский, – вы не позвали никого на помощь.

– Нет.

– Неужели вы даже не подумали о том, что надо кого-нибудь позвать? Ведь неподалеку были люди. Они, возможно, помогли бы вам его остановить.

Она снова почувствовала, как нарастает раздражение. И заговорила более резко.

– Я же сказала вам, – произнесла она с возмущением в голосе, – все произошло очень быстро. Я думала только о том, как его остановить. И не сумела.

Откинувшись на спинку стула, полицейский начал вертеть ручку в руке.

– А вы не могли случайно толкнуть его?

Толкнуть его! Слова полицейского так поразили ее, что на какой-то миг она лишилась дара речи. И даже, когда отвечала, голос ее был слабым, едва слышным.

– Вы думаете, что я толкнула его? На самом деле толкнула его?

Полицейский улыбнулся.

– Но ведь есть такая вероятность?

Казалось, он издевается над нею, и раздражительность сменил гнев.

– Ну, знаете, это глупая шутка. Я только что была свидетелем ужасного происшествия, а вы решили, что можете сидеть тут передо мной и подшучивать.

Полицейский прекратил улыбаться.

– Это не шутка, глупая или нет. Мои подозрения основаны на фактах, и лучше бы вам, черт возьми, отнестись к своему положению серьезно. Понятно?

Она посмотрела поверх его плеча на женщину, которая подавала ей чай. Та отвела взгляд, словно говорила: «Не впутывайте меня сюда». Вне всякого сомнения, эта драма доставляла ей удовольствие.

– Вот, пожалуйста! – Сержант открыл предыдущую страницу в своем блокноте. – Я только что расспрашивал ребенка, находившегося во время происшествия неподалеку от вольера. Он мне сказал – цитирую его слова: «Леди толкнула того мужчину к крокодилам. Я видел, как она это сделала. Леди толкнула его».

С фермы крокодилов ее повезли в полицейский участок. Рядом с ней на заднем сиденье полицейской машины сидела женщина в форме, которая потом проводила ее в небольшой кабинет, где они какое-то время провели в полном молчании вдвоем. Спустя несколько минут появился сержант с еще одной женщиной, коей надлежало взять у нее отпечатки пальцев и принять заявление, если она пожелает таковое сделать.

Она была слишком потрясена, чтобы возражать. Пока полицейские занимались снятием отпечатков, ее рука была безвольной. Потом ей тщательно вытерли каждый палец влажной тканью и написали что-то на листе.

– У вас есть право на адвоката, – сообщил сержант. – Вот список адвокатов, можете вызвать кого-нибудь из них на свой выбор. Понимаете?

Он вручил ей лист бумаги, и она наугад ткнула пальцем. Одна из женщин-полицейских набрала номер, и она сказала несколько слов в переданную ей телефонную трубку Адвокат говорил доброжелательно и пообещал приехать в полицейский участок через час. Она положила трубку. Сержант пристально смотрел на нее.

– Зачем вы его толкнули? Знаете, лучше во всем признаться. Уверяю, вам сразу станет намного легче.

Позже, уже в другой комнате, когда они остались вдвоем, адвокат объяснил ей:

– Как я понимаю, трудность заключается в следующем. У них есть заявление восьмилетнего мальчика, который якобы видел, как вы толкнули того мужчину. И похоже, он категорически придерживается своих слов. Он даже утверждает, что видел, как мужчина ударил вас, а потом вы толкнули его.

От расстройства у нее участилось дыхание, она отрицательно покачала головой. Адвокат умолк, наблюдая за ней.

– Следует полагать, что все было совершенно иначе?

– Ну конечно же. Я уже рассказывала, как все произошло. За что мне было сталкивать его в вольер крокодила? Да я его почти не знала.

– Могу я спросить, какие у вас с ним были отношения? Он вам нравился?

– Нет. Нисколько. Он был… довольно надоедливым, извините, за такие слова. Я не собиралась с ним снова встречаться. Это было случайное свидание, я вам уже говорила.

Адвокат поджал губы.

– На вашем месте я бы не очень распространялся об антипатии к нему, – заметил он тихим голосом. – Это может быть неправильно истолковано присяжными.

Неподвижным взглядом она уставилась на него. Неужели он действительно думает, что кто-нибудь серьезно отнесется к абсурдному восприятию восьмилетнего ребенка и дело дойдет до суда?

– Разумеется, – продолжил адвокат, – заявление ребенка, по сути, ненадежно. Зачастую дети многое неправильно понимают, и я уже установил, что в тот момент ребенок находился достаточно далеко. Ваши попытки удержать Билла он мог легко принять за желание столкнуть его. Но есть одна загвоздка.

– Какая же?

– Обложка для паспорта. Ведь именно за ней он спустился в вольер. Однако ее нигде не могут найти. Уже вспороли брюхо крокодила, который утащил его, и составили перечень всего содержимого. Обложки в перечне не оказалось. Спустили воду в водоеме, но и там не нашли ее. Так где же она?

– Понятия не имею. Неужели это важно?

Адвокат вздохнул.

– Боюсь, да, ибо, если не найдут обложку для паспорта, в правдивость вашей истории никто не поверит. Вам это понятно?

Она смотрела в пол. Было не ясно, сомневается в ее невиновности адвокат или нет. Если он ей не верил, тогда она вряд ли сможет убедить в своей правоте кого-либо еще. Она представила себе присяжных заседателей, двенадцать солидных граждан Годсоуна, которые скептически смотрят на нее, когда она рассказывает об исчезнувшей обложке из крокодильей кожи. Она не забыла случай с динго. Тогда ей тоже не поверили.

Адвокат уехал после семи вечера, пообещав вернуться утром. Ей сообщили, что ее задерживают до принятия решения относительно судебного разбирательства, сказали, что ничем не могут помочь, и пожелали за ночь успокоиться. Эту ночь она проведет в камере, так что ей положена одежда на ночь и «туалетные принадлежности» в разумном количестве. Разрешалось позвонить, если она желает уведомить кого-либо о своем «длительном пребывании в отделении полиции». Вот и все.

Она безмолвно пошла в камеру, где заключенная, лежа на койке, читала журнал, не обращая внимания на ее присутствие до тех пор, пока снаружи не заперли дверь. Тогда она отложила журнал и улыбнулась. Это была худощавая женщина лет сорока с усыпанными мелкими морщинами лицом.

– За что они упрятали тебя сюда? – спросила сокамерница.

– Столкнула мужчину в вольер крокодила, – отозвалась она. – А тебя за что?

– Выстрелила в своего старика. Всего один раз. Оказалось, не убила его, ну он и явился в паб, где я в то время была.

– Выстрелила в него? За что?

Сокамерница села на койке и вытащила из тумбочки пачку сигарет.

– Он, проклятый, напрашивался на это, вот и получил. – Она прикурила сигарету и выпустила облако едкого дыма. – Постоянно бил меня. Он и детей поколачивал. У него всегда были дурные вести. – Она сделала вторую затяжку. – Да, слушай, каждый раз, как вспоминаю это, умираю со смеху. Представляешь, я продырявила ему пузо из винтовки двадцать второго калибра, и оттуда полилось пиво, клянусь Богом! В нем было полно пива, и оно рвануло фонтаном, как из бочки с вынутой пробкой!