Текст книги "Его тыквенный пирожок (ЛП)"

Автор книги: Алекса Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Его тыквенный пирожок
Алекса Райли

Книга: Его тыквенный пирожок

Автор: Алекса Райли

Жанр: Современный любовный роман, Эротика

Рейтинг: 18+

Серия: Тыковка и Печенька #1 (про разных героев)

Номер в серии: 1

Главы: 19 глав+Эпилог

Переводчик: Ленуся Л.

Редактор: Кира М.

Вычитка и оформление: Ленуся Л.

Обложка: Алёна К.

ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения, а также указания группы и переводчиков запрещено!

Специально для группы: K.N ★ Переводы книг

(https://vk.com/kn_books, https://t.me/kn_book)

ВНИМАНИЕ!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Глава 1

Пампкин

Я издаю стон, переворачиваясь в постели, не желая пока вставать. Затем кричу, когда чуть не скатываюсь с края. К счастью, мне удается схватиться за прикроватную тумбочку и подняться обратно. Как, черт возьми, я до сих пор не привыкла к этой кровати в гостинице?

Я сплю здесь уже больше месяца, и во сне мне следует помнить о размере кровати. К тому же, она больше, чем двуспальная кровать, на которой я спала, когда жила дома. Я скучаю по той кровати, но, возможно, ещё и по тому, чтобы просыпаться в кругу семьи, а не в холодном гостиничном номере.

Как бы я ни радовалась возвращению домой, я измотана. Ненавижу свою работу, скучаю по родным и не уверена, сколько еще смогу этим заниматься. Предполагается, что я собираюсь сменить профессию, но все, чего я хочу, – это вернуться домой. Мне пришлось сделать все это для того, чтобы хоть раз в жизни встать на ноги. Но вместо этого я прыгнула в воду обеими ногами, а теперь хочу выпрыгнуть обратно. У меня чертовски устали ноги.

Экран моего телефона загорается, и я задумываюсь, кто это мог мне написать в такую рань. Это, должно быть, моя сестра с очередной замечательной идеей, что бы нам приготовить. Она черпает вдохновение, просматривая «Фейсбук», и в семидесяти процентах случаев это идеи о еде. Мы тратим часы на приготовление этих блюд, и ничего не получается таким же, как показано в этом двухминутном видео.

– Вот дерьмо. – Я резко сажусь, так и не открыв сообщение, когда вижу время.

Как? Как такое вообще возможно? Я поставила будильник! Я нажимаю кнопку будильник, не веря своим глазам, когда вижу, что на самом деле поставила его на 7. Но я явно не обратила внимания и нажала «вечер», а не «утро». Это еще одна причина, по которой я начинаю думать, что не гожусь для всей этой взрослой жизни. Особенно когда дело касается продажи медицинских товаров. Как я могу продавать что-то, если даже не умею пользоваться чертовым мобильным телефоном? Но вот я здесь, за тысячи километров от дома, продаю их и на самом деле преуспеваю в этом.

Я бегаю по всему номеру в безумном порыве, пытаясь запихнуть все свои вещи в сумки. Уже не беспокоюсь о том, чтобы принять душ или что-то еще, что отнимает время, например, прическа и макияж.

Изначально я планировала провести в Сиэтле неделю, но она быстро превратилась в несколько месяцев. Мой работодатель сказал, что я буду путешествовать, но почему-то мне кажется, что я торчу на одном месте целую вечность. У них здесь не хватало персонала, и я переходила из одного медицинского центра в другой. Они поставили мне шестидневный график работы, а также дали несколько подработок по воскресеньям. Я не могу жаловаться, или, по крайней мере, не должна. Я получаю комиссионные и зарабатываю, но никогда в жизни ещё не чувствовала себя такой потерянной.

Мне до смерти хочется вернуться домой, чтобы провести День Благодарения со своими родителями и побыть среди людей, которых я знаю и люблю. Собираюсь насладиться каждой минутой этого дня, а затем получить столь необходимый совет от мамы и сестры.

Я сомневалась, стоит ли бросать работу, но знаю, что смогу вернуть ее в мгновение ока. Приходится даже закатить глаза, надевая ботинки. Люди вокруг пытаются найти работу, а я жалуюсь на то, что у меня есть работа, за которую хорошо платят… но какой ценой?

Все-таки, не удерживаюсь от радостного вопля, когда закрываю чемодан, и какое-то время смотрю на него. В одном чемодане, по сути, вся моя жизнь. Я не позволяю себе слишком много думать об этом, иначе начну сходить с ума. Вместо этого – хватаю сумочку и чемодан, выскакиваю из своего номера и торопливо несу добычу в вестибюль.

Слава богу, мой любимый камердинер на месте, и Лора ловит мне такси, видя как я спешу. Так что сдуваю пряди волос с лица и улыбаюсь.

– Спасибо, – кричу я, подбегая к такси, пока она помогает мне забросить вещи на заднее сиденье. Я быстро обнимаю ее. – Хорошего Дня Благодарения.

– И тебе, Пампкин. – Она целует меня в щеку. – В конце концов, это твой праздник. – Она подмигивает и отходит, чтобы дать знак другому такси, стоящему позади моего подъехать ближе.

– Моя мама тоже так говорит.

Она всю жизнь была помешана на Дне благодарения. Также, она без ума от Рождества, и именно поэтому я получила имя Пампкин (примеч. Pumpkin Тыковка. Один из символов праздника – тыквенный пирог), а моя сестра – Куки (примеч. Cookie – Печенька. Один из традиционных символов – имбирные печеньки). Не то чтобы я жаловалась. Она действительно подарила нам праздники, которые запоминались больше всего.

– Доставь ее в аэропорт быстро, но безопасно. – Лора стучит по крыше такси, и парень отъезжает.

Живя в отеле, вы невольно начинаете заводить много друзей среди персонала. Я сделала это не из-за привилегий. Черт, не знала, что их будет так много, но они все хорошо ко мне относятся. Этого мне будет не хватать, если я решу уволиться с работы.

Вздыхаю и снова проверяю время. Я не могу пропустить рейс. Все билеты распроданы заранее, так что кто знает, смогу ли я попасть на более поздний? К тому же, не хочу задерживаться еще больше, чтобы не попасть домой.

Улыбка сама расплывается на лице, когда вижу, что не только успеваю вовремя, но мне предлагают перейти в класс повыше. Я раздумываю о том, стоит ли тратить лишние пятьдесят долларов, но решаю побаловать себя за столь усердную работу. Никогда раньше не летала первым классом, и, готова поспорить, это потрясающе.

Похоже, сегодня утром, удача поворачивается ко мне лицом. По крайней мере, я так думаю, пока не опускаю свою попку в кресло первого класса рядом с высокомерным придурком, которого не в состоянии вырубить никакое количество шампанского.

Глава 2

Миллер

Мой брат разговаривает со мной по-русски, пока стюардесса предлагает нам шампанское, но я качаю головой. Отвечаю ему на нашем родном языке, а он фыркает и смотрит в окно.

Фрост не любит летать и хочет напиться. Но я предпочитаю, чтобы у нас была ясная голова, пока мы благополучно не вернемся домой, даже если он на меня сердится. Нам лететь всего несколько часов, он справится, пока мы не приземлимся.

Так бывает с братьями, тем более с близнецами. Мы выглядим одинаково, но у нас очень разные характеры. Наши родители иммигрировали из России еще до нашего рождения и вырастили нас в Техасе.

Мы родились там, но большую часть своей юности учились за границей и развивали свой бизнес. У нас с братом один из крупнейших в мире нефтеперерабатывающих бизнесов, так же – мы владеем заводами по всему миру. К счастью, мы достигли того этапа в нашей карьере, когда мне больше не нужно заставлять Фроста летать. По крайней мере, после этой поездки.

Мы продали один из наших крупнейших нефтеперерабатывающих заводов на сумму, которая попала в заголовки всех газет в стране. Мы были первыми, у кого было столько нулей в стоимости компании, и это повод для празднования. Так почему же мы оба так несчастны? О да, потому что мы возвращаемся домой.

Наши родители, возможно, сделали для нас все, что могли, отослав нас подальше, потому что находиться с ними дома всегда было сущим адом. Они холодны и расчетливы в своих словах, так что после долгого отсутствия всегда следует наказание. Моя мать никогда не относилась к нам с теплотой, к тому же – у нее не было материнского инстинкта, а мой отец умел дисциплинировать только кулаками.

Когда мы с братом стали больше него, он перестал причинять нам физическую боль и использовал методы эмоционального шантажа, которые применяла мать. С тех пор, как они приехали в Америку, то переняли американские традиции, одной из которых является День Благодарения. Когда мама попросила нас приехать, она сказала, что у нее есть важные новости для обсуждения, поэтому мы так быстро возвращаемся из Европы.

У нас с Фростом дома в Техасе, прямо по соседству друг с другом. Может, это особенность близнецов, но мы не можем находиться слишком далеко друг от друга, даже когда живем сами по себе. Мы называем Техас домом, но никогда не путаем его с тем местом, где живут родители. Планировалось провести в Европе еще месяц, но вместо этого мы летим в самолете и боимся узнать причину поездки.

– Знаешь, мне никогда не доводилось сидеть в самолете рядом с хорошенькими женщинами, – слышу я невнятный голос сидящего передо мной мужчины.

Смотрю на часы и вижу, что мы пробыли в самолете всего около часа. Я не понимаю, как этот мужчина может быть таким пьяным, и смотрю на Фроста, который закатил глаза. Нам обоим приходит в голову одна и та же мысль – парень, вероятно, зашел в бар перед тем, как сесть в самолет, и определенно перебрал с алкоголем.

Рядом с ним раздается мягкий женский голос, но я не слышу, что говорит девушка. В салоне шумно, и позади меня разговаривают люди. Я вспоминаю, как садился в самолет. В то время в салоне было почти пусто. Мы с братом приехали пораньше и зашли первыми.

– Да ладно, не будь такой, – слышу я мужской голос, теперь он звучит немного громче. – Я просто поддерживаю разговор.

Вижу, как в небольшую щель между сиденьями, мужчина наклоняется к девушке, сидящей у окна. У него лысая макушка с седыми пушистыми волосами по бокам, а лицо красное, будто перед посадкой самолет, он выпил довольно много.

Волосы у меня на затылке встают дыбом, поэтому я протягиваю руку, потирая шею сзади. У меня внутри появляется нехорошее предчувствие, и, словно почувствовав это, Фрост толкает меня локтем.

– Ты в порядке? – спрашивает он с сильным акцентом.

– Da, – отвечаю я, пытаясь прийти в себя.

Женщина говорит, на этот раз достаточно громко, чтобы я мог ее расслышать.

– Сэр, пожалуйста, вам нужно отодвинуться и дать мне немного пространства.

– Все вы, сучки, одинаковые. Выставляете себя напоказ, а потом злитесь, когда на вас смотрят.

Я отстегиваю ремень безопасности еще до того, как он заканчивает говорить, но брат хватает меня за руку.

– Успокойся, – предупреждает он, но я вырываюсь из его хватки.

Он знает, что у меня вспыльчивый характер, потому что сам такой же. В детстве мы часто видели, как наш отец набрасывался на мать, пока мы не стали достаточно взрослыми, чтобы прекратить это. Но даже после того, как мы положили этому конец, она по-прежнему была так же жестока к нам, как и раньше. Думаю, ее возмутил тот факт, что мы смогли уйти от него, а она решила остаться.

Когда я слышу, как мужчина рядом со мной разговаривает подобным образом, передо мной начинают всплывать воспоминания, и это приводит меня в ярость.

– Сэр, вам нужно занять свое место, пока капитан не выключит знак «пристегните ремни», – говорит стюардесса у меня за спиной.

– Я как раз собираюсь, – говорю я ей, делая шаг вперед и глядя сверху вниз на маленького пьяного мужика. – Ты на моем месте.

Ему требуется секунда, чтобы посмотреть в мою сторону и встретитьна сердитый взгляд.

– Ч-что? – Он улыбается, словно я шучу, и оглядывается по сторонам. – Это мое место.

– Нет, ты на моем месте, – повторяю я, и теперь его улыбка исчезает.

– У меня есть билет…

Я наклоняюсь, чтобы он мог оценить меня как следует.

– Мне насрать, что написано в твоем билете, гондон, ты встанешь и пересядешь. – Я сжимаю челюсти, а затем расслабляю их. – Или я заставлю тебя.

Он с трудом сглатывает, когда я выпрямляюсь, и замирает всего на секунду, прежде чем расстегнуть свой ремень безопасности.

Я смотрю на стюардессу, стоящую в проходе, но она молча наблюдает, как мужчина встает и освобождает мне путь.

– Садись. – Фрост указывает на свободное место рядом с собой, и маленький мужчина следует указаниям, как ребенок.

Я киваю брату, он кивает в ответ, пока я расстегиваю пиджак и сажусь на место, которое освободил пьяница. Стюардесса, не говоря ни слова, проходит мимо нас в салон, а я делаю глубокий вдох, чтобы унять гнев.

– Спасибо, – слышу я тихий шепот рядом с собой и впервые бросаю взгляд на женщину, к которой он приставал.

Но открываю рот, ошеломленный ее красотой. У нее длинные вьющиеся волосы, обрамляющие лицо, словно водопад. Они такие мягкие, что хочется зарыться в них лицом. Ее глаза цвета льда, как воды в России, они заставляют меня тосковать по родине, по месту, где я никогда не был.

– Da, – отвечаю я, потому что это все, на что я способен. Девушка кривит губы в улыбке, и отводит взгляд. Я хочу позвать ее по имени, хочу чтобы она снова посмотрела на меня, и я смог бы потеряться в этом чувстве, что бы оно не значило.

Я прочищаю горло и отвожу взгляд, пытаясь собраться с мыслями. Оглядываюсь на брата, который наблюдает за мной, сосредоточенно нахмурив брови.

– Это не проблема, – говорю я, опуская взгляд на ее руку, лежащую между нами. Сама девушка такая маленькая, а кожа у нее такая светлая, что мне хочется дотронуться до нее и проверить, насколько она тёплая..

Незнакомка наклоняется чуть ближе ко мне, будто собирается что-то сказать, и, повинуясь инстинкту, я тоже наклоняюсь к ней ближе.

– Думаю, может, он просто очень пьян.

– Думаю, может, он просто придурок, – отвечаю я, и она прикрывает рот рукой, чтобы подавить рвущийся наружу смех.

Я чувствую легкую досаду из-за того, что она скрывает от меня звук своего смеха, и не знаю, почему это меня раздражает.

– Может, вы и правы. Он пригласил меня стать членом клуба «Высокая миля» (примеч. те, кто занимаются сексом в самолете). – Ее щеки вспыхивают, когда она отводит взгляд, а я сжимаю кулаки.

– Что он сделал? – рявкаю я, но когда оборачиваюсь, вижу, что коротышка обмяк на сиденье позади меня и вырубился. – Надо свернуть ему шею, когда приземлимся.

– Вы пришли мне на помощь. – Я чувствую ее нежные пальцы на своем запястье и опускаю взгляд. Она быстро убирает руку и извиняется. – Извините, я сегодня немного не в себе.

– Все в порядке, – успокаиваю ее я. – Работа или удовольствие?

Когда произношу слово «удовольствие», я думаю о том, что бы это значило для этого маленького котенка. Она выглядит как маленькое создание, которое мне бы хотелось прижать к себе. Любимица, которую я мог бы держать у себя в постели. Мысли о том, чтобы забрать ее из аэропорта и отвезти домой, делают возвращение домой намного приятнее.

– Эм, День Благодарения. – Она улыбается мне, делая глоток шампанского.

На мгновение я пропускаю мимо ушей ее слова, потому что думаю о том, как бы ощущались пузырьки на ее языке рядом с моим.

– Моя сестра заставляет меня готовить миллионы блюд. – Девушка пожимает плечами, а футболка, которая на ней надета сползает с плеча, обнажая треугольник кожи.

У меня текут слюнки когда смотрю на шелк, который мне внезапно захотелось попробовать, но приходится отвезти взгляд. Я ничем не лучше развратника, который сидел в этом кресле для меня, учитывая, куда заводят меня мысли. Я не хочу быстрого траха в туалете, наоборот – хочу уложить ее на стол и насладиться телом.

– Ты собираешься домой на праздники?

– Da, – говорю я и киваю в сторону Фроста. – Мы с братом летим вместе. – Это заставляет меня вернуться к настоящему, что уже хорошо. Мне нужно сосредоточиться на чем-то, что не включает в себя разглядывание ее кожи.

– Меня зовут Миллер, – говорю я и протягиваю руку.

– Пампкин. – Незнакомка улыбается и вкладывает свою ладонь в мою.

Я стараюсь не держать ее слишком долго, но после того, как отпускаю, мой большой палец задерживается на мгновение. После этого приходится опустить руки на колени, чтобы держать их при себе, и следующие четыре часа провожу, слушая рассказы о том, что Пампкин собирается приготовить на День Благодарения.

Глава 3

Пампкин

– Мне так жаль. – Я опускаю взгляд на третий бокал шампанского. На самом деле, стюардессы не спрашивают, хочешь ли ты еще, они просто продолжают доливать. – Я продолжаю болтать о своей работе.

– Мне нравится тебя слушать.

Я очень надеюсь, что румянец, заливший мое лицо, не заметен на фоне того, что я уже выпила. Миллер мало говорит, но когда делает это, у меня на душе становится теплее.

– Уверена, что мои разговоры о медицинской транскрипции и продаже медицинских товаров не могут быть такими уж увлекательными. – То, что занимает так много времени в моей жизни, заставляет меня чувствовать, что больше говорить не о чем (примеч. Медицинская транскрипция, также известная как MT, является родственной медицинской профессией, связанной с процессом расшифровки записанных голосом медицинских отчетов, которые продиктованы врачами, медсестрами и другими практикующими врачами).

– Но тебе это нравится.

Я на мгновение замолкаю, делая еще один глоток шампанского. Не хочу быть занудой, как Дебби Даунер, хотя до сих пор наша беседа была легкой и непринужденной (примеч. Дебби Даунер – вымышленный персонаж шоу «Субботним вечером в прямом эфире»).

– Да, мне нравится транскрипция, потому что она гибкая, и я могу заниматься ею из любого места. Но для меня любое место – это не дом, а именно там я хочу быть. – Возможно, это просто потому, что я скучаю по дому, и уверена, он, вероятно, думает, что это очень глупо. Большинство людей хотят путешествовать и посмотреть мир. Сначала я думала, что тоже хочу этого, но пока что застряла на одном месте.

– Я тоже много путешествую по работе. – Я оживляюсь, желая побольше узнать о русском мужчине, который сейчас сидит рядом со мной.

Он был так мил, когда заставил другого мужчину пересесть, хотя я была уверена, что начнется драка. К счастью, мужчине, сидевшему рядом со мной, хватило одного взгляда на Миллера, чтобы он вскочил с кресла. Наблюдать за тем, как все это происходило, было так приятно. Не думаю, что мужчина когда-либо защищал меня до этого, и я не могу сказать, что мне это не понравилось.

Я даже не взглянула в лицо Миллеру, когда тот отдавал приказ пьяному мужчине, сидевшему рядом со мной. Просто услышав его голос, я загорелась так, как никогда раньше. А когда наконец подняла взгляд, мое возбуждение возросло еще больше. Он был таким большим, что, вероятно, у него не было другого выбора, кроме как лететь первым классом. Видя, как он нависает над пьяным парнем и берет на себя ответственность, мои трусики расплавились.

После этого, он сел рядом со мной и ловил каждое мое слово, и мне всё казалось, что я сплю. Не уверена, ведет ли он себя как джентльмен, но с тех пор, как он отпустил другого парня, мне кажется, он флиртует со мной. Трудно понять его, ведь он почти ничего не произносит, но сам продолжает настаивать на том, чтобы я рассказывала ему больше, продолжая говорить.

Я привыкла к врачам и медицинским работникам, с которыми работаю. По моему опыту, можно с уверенностью сказать, что большинство их них – мужчины, одетые в одинаковые забавные костюмы, но поведение Миллера совершенно иное. С ним я чувствую себя непринужденно, ведь я даже ни разу не потянулась за наушниками, чтобы прервать разговор.

– А теперь, когда я успела тебе наскучить своими медицинскими разговорами, скажи, чем ты занимаешься, что так много путешествуешь?

– Нефть.

– Кажется, это логично, поскольку мы летим в Техас. – Я улыбаюсь ему и делаю еще один глоток своей жидкой храбрости, не желая прекращать разговор из-за своей застенчивости. А этого со мной не случается, если я не начинаю постепенно влюбляться.

– Теперь я в этом не уверен. На этой неделе была крупная продажа. Возможно, в будущем мне придется отойти от дел.

В этот момент – я по-настоящему приглядываюсь к русскому и не могу не заметить, что он богат. У него темные волосы, короткие по бокам, но достаточно длинные, чтобы в них можно было зарыться пальцами на макушке. С первого взгляда я бы предположила, что он телохранитель и носит костюм, чтобы не выделяться. Никогда не умела угадывать возраст, но, думаю, ему где-то за тридцать. Странно, что он вообще думает отойти от дел таким молодым, но это подтверждает мою теорию о его богатстве.

– А что насчет тебя? Если ты продаешь медицинское оборудование, но тебе это не нравится, зачем продолжать? Почему бы не вернуться на старую работу?

Я все еще мысленно веду эту битву, но, возможно, было бы неплохо поговорить с незнакомым человеком. С кем-то, кто сможет взглянуть со стороны, кто не является моей семьей, желающей видеть меня дома. Я знаю, мои родители будут настаивать на том, чтобы я была ближе, даже если это и не к лучшему. Миллер может быть объективным и честным.

– Я говорю себе, что скучаю по своей сестре и родителям.

– А ты скучаешь?

– Да, очень сильно. – Киваю и чувствую, как слезы наворачиваются на глаза, когда признаю это вслух.

– Значит, у тебя хорошая семья. – Это не вопрос, но я всё равно отвечаю.

– Не хочу хвастаться, но мне хочется думать, что они лучшие. Может, у нас и не так много денег, но мы богаты во многих отношениях. Мы много смеемся и любим еще сильнее. – Я улавливаю какую-то эмоцию в глазах Миллера, но она быстро исчезает.

– Есть что-то еще, – говорит он, и я понимаю, что он хорошо разбирается в людях.

– Я хороша в продажах медицинского оборудования. И очень горжусь собой.

– Так и должно быть.

Я киваю в знак согласия.

– Знаешь, сколько стоят эти машины? – Я невесело усмехаюсь. – Машины, которые не каждый может себе позволить, хотя они могли бы спасать жизни каждый день, если бы они у них были. – Я опускаю голову. – Как бы здорово ни было продавать их, душераздирающе уходить от тех, кто в них нуждается.

Миллер смотрит на меня так, словно впитывает каждое слово. Когда он так смотрит, мне кажется, что он видит меня насквозь и понимает мое разочарование. Я борюсь с инстинктивным желанием поерзать на сиденье под его пристальным взглядом, поэтому, в тот момент, когда я нервно прикусываю нижнюю губу, его взгляд задерживается на ней.

И тут я понимаю, что сошла с ума, ведь не может такого быть, чтобы я понравилась этому мужчине. Вскакиваю с места, почти забывая, что мой столик не убран. Этот сексуальный русский мужчина помнит об этом, и с непринужденной грацией хватает мой напиток не пролив ни капли, и умудряется убрать мой столик за меня.

– Туалет, – выпаливаю я, и Миллер кивает, освобождая путь, все еще держа в руках мой бокал.

Когда я захожу в маленький туалет, мне удается хорошенько себя рассмотреть. Волосы все еще в диком беспорядке после утреннего марш-броска, поэтому я собираю их в пучок. На мне нет ни грамма косметики, и в довершении всего – одета в слипоны и леггинтсы, в которых спала прошлой ночью. Я достала свитер, когда села в самолет, и он скрывает некоторые лучшие части моего пышного тела. Да, он точно не смотрел на мои губы, словно хотел поцеловать меня.

Я перевожу дух, мысленно подбадривая себя. Хочу вернуться и говорить с Миллером, как взрослый человек, который ведет с соседом светскую беседу, и ничего больше. Это не флирт, он просто хороший парень, который оказал мне услугу. Он доказал это в ту секунду, как я с ним познакомилась, и я не собираюсь флиртовать с ним, заставляя чувствовать себя неловко. Не хочу делать то, чего он не хочет, потому что Миллер хороший парень и, возможно, согласится из вежливости.

После того, как беру себя в руки и возвращаюсь на свое место, замечаю, что брат Миллера с любопытством смотрит на меня, когда я подхожу к нему. Как только я сажусь, мужчина протягивает мне мой бокал с шампанским, а я улыбаюсь ему.

– Вы с братом так похожи, но в то же время – такие разные. Я не могу определить, что именно, но, возможно, цвет глаз. – Я не говорю, что в нем есть что-то, что меня больше успокаивает. У его брата холодные глаза, и я ни на секунду не поверю, что это из-за того, что они голубые.

– Вы с сестрой похожи?

– Как ночь и день. – Я достаю из сумочки фотографию. – У нас много общего, но волосы и глаза разные.

– Ещё ямочки на щеках. – Он указывает на меня, и я улыбаюсь еще шире, что только подчеркивает их.

Миллер бросает на меня такой горячий взгляд, что я отвожу глаза, потому что не привыкла, чтобы мужчины так на меня смотрели. Поэтому я делаю то, что сделала бы любая девушка, чтобы отвлечь от себя внимание… меня тему разговора.

– Какие у тебя планы на праздники? Ты собираешься повидаться с семьей? – Когда я, наконец, украдкой бросаю на него взгляд, то замечаю, что его настроение меняется.

– Не совсем.

Зная, что мы оба направляемся в один и тот же город, я выпаливаю последнее, что, как мне казалось, я могла сказать в своей жизни.

– Тогда тебе стоит поехать со мной. У тебя никогда не было Дня Благодарения, если ты не отмечал его в доме Уильямсов. – Он, похоже, не знает, как ответить на мою просьбу, поэтому я прибегаю к единственному приему, который у меня всегда срабатывает. – Ты же не хочешь разочаровать мою маму, правда? Она – то, из чего сделана сладость. Уверена, без нее праздники перестали бы существовать.

Когда вижу, как один из уголков его рта приподнимается в ухмылке, я почти уверена, что выиграла эту битву. Также как и в том, что, возможно, превращаюсь в свою мать. Это, конечно, неплохо, но я не собираюсь говорить ей об этом.

Глава 4

Миллер

Над нашими головами загораются огни, и самолет начинает слегка трясти. Турбулентность —то, что случается время от времени, и меня это не беспокоит. Но Фрост? Я оглядываюсь на него и вижу, как он вцепился в подлокотники кресла, что аж костяшки пальцев побелели.

– Говорит ваш капитан, пожалуйста, пристегните ремни. – Голос разносится по салону, и я бросаю взгляд на Пампкин. – Мы готовимся к посадке в ближайшие двадцать минут, но по пути нас ждет несколько воздушных ям.

Я слышу, как Фрост позади меня ругается по-русски, и оборачиваюсь.

– Все будет хорошо, – говорю я ему, но он поджимает губы.

– Терпеть не могу, когда самолет трясет, – говорит Пампкин, и вижу, как одну руку она прижимает к животу, а другой сжимает подлокотник почти так же сильно, как Фрост.

– Все будет хорошо. – Не задумываясь, кладу свою гораздо большую по размеру ладонь поверх ее и слегка сжимаю. Она поднимает на меня глаза и быстро отводит взгляд.

– Расскажи мне что-нибудь.

– Что тебе рассказать? – растеряно спрашивает она.

– Что-нибудь такое, что отвлечет тебя от мыслей о тряске. – Когда я это говорю, самолет снова набирает скорость, и позади нас раздаются какие-то звуки.

Самолет качает, а бортпроводники пристегиваются к своим местам. Капитан возвращается и говорит, что это ненадолго, но я чувствую не только тревогу и панику Пампкин, сидящей рядом со мной, но и Фроста за моей спиной.

Я поворачиваюсь к ней лицом, но говорю достаточно громко, чтобы брат тоже услышал меня.

– Через два дня День благодарения. Ты уверена, что твоя семья будет рада видеть нас двоих?

– Эм, да. – Пампкин сглатывает, а затем смотрит на меня более уверенно. – Они будут рады познакомиться с вами обоими.

– Da, а ты будешь готовить для меня?

Когда она улыбается, вижу, что румянец на ее щеках появился вовсе не от волнения.

– Да, я приготовлю для тебя.

– Мой брат любит десерты, но я предпочитаю… – Я не спеша окидываю взглядом тело Пампкин, прежде чем посмотреть ей в глаза. – Пикантное.

– На-например? – Она наклоняется ближе ко мне, и я делаю то же самое, будто у нас есть общий секрет.

– Что-то теплое. – Провожу кончиком пальца по контуру ее подбородка, прежде чем прикоснуться к нижней губе. – Что-то декадентское.

Я слышу, как Фрост говорит что-то по-русски, но не обращаю на него внимания, а девушка, кажется, его не слышит. Наклоняюсь к ней так близко, что чувствую чужое дыхание на своих губах и вижу золотые искорки в ее льдисто-голубых глазах.

– Скажи мне, милая Пампкин, у тебя есть что-нибудь подобное для меня? – Если бы я прямо сейчас прижался своими губами к ее, думаю, на вкус это было бы похоже на первый глоток кофе холодным снежным утром. Эта маленькая женщина могла бы вызвать у меня зависимость одним крошечным кусочком.

Глаза девушки медленно закрываются, и я провожу пальцем по ее подбородку к нежной коже шеи. Чувствую, как бьется ее сердце под моим большим пальцем, словно у котенка в моих руках. Я хочу усадить ее к себе на колени и использовать как утешение, которого я был лишен столько лет.

– Спасибо, что летели с нами сегодня, пожалуйста, будьте осторожны, открывая багажное отделение.

Звук голоса стюардессы прерывает возникший между нами момент, и Пампкин открывает глаза и откидывается на спинку кресла. Она заставила меня за́мереть и смотреть, как она отдаляется, и мне совсем не нравится, то чувство разочарования, которое я испытал.

Даже не заметил, как самолет приземлился, и служащие открывают дверь салона. Я поднимаю взгляд как раз в тот момент, когда вижу, как пьяный коротышка первым выскакивает из самолета, из-за чего скрежещу зубами. С удовольствием еще разок с ним пообщался бы, как только мы выйдем из самолета.

Я встаю, Фрост пихает сумку мне в грудь, и выходит из самолета без меня. Хочу пойти за ним, но вижу, что Пампкин отвернулась и собирет свои вещи.

– У тебя есть сумка? – спрашиваю ее я, и она кивает, вставая.

– Да, но я сдавала багаж.

– Я пойду с тобой, – говорю я, и это не просьба.

Не понимаю, почему она не смотрит на меня, когда мы выходим из самолета и идем через вестибюль аэропорта. Мне нужно заставить ее улыбнуться и разговаривать со мной так, как это было перед посадкой. До того, как мы чуть не поцеловались.

– Дай мне свой телефон. – Я вижу у выхода Фроста, смотрящего на часы. – Мне нужно идти, но я хочу позвонить тебе.

– Эм, окей. – Она останавливается у ленты багажа, и достает из сумочки телефон.

Я сначала звоню с него себе, а затем сохраняю контакт.

– Я позвоню тебе вечером.

– Послушай, все в порядке.

– Что в порядке? – Я в замешательстве хмурю брови. – Мне не нравится твой тон.

– Я имею в виду, я ценю, что ты убрал этого придурка и поговорил со мной во время полета. Было приятно просто… не знаю… поговорить с кем-нибудь.

– Мне тоже понравился наш разговор. – От моего резкого заявления уголок ее губ приподнимается, и мне это нравится.

– Ты мне ничего не должен. Это все, что я пытаюсь сказать.

Я подхожу к ней ближе и беру за руку.