Текст книги "Бриллианты твоих глаз"
Автор книги: Алекс Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
14
Сигнализация выла, не переставая. Мэгги казалось, что ее голова скоро лопнет, и она почти не соображала, куда они бегут. Хорошо, что Кэтрин сохраняла хладнокровие и прекрасно ориентировалась в замке. Вскоре они спустились вниз. Как и следовало ожидать, дверь в хранилище была распахнута. Кэтрин пробормотала какое-то ругательство и влетела внутрь. Мэгги в нерешительности остановилась. Не лучше ли удрать побыстрее? Кэтрин может не сдержать обещание и рассказать Аркрофтам, кто такая Изабель Алмеду.
Но любопытство взяло вверх. Девушка осторожно последовала за Кэтрин и через несколько секунд уже стояла в знаменитой комнате с бриллиантами Кента. Ее изумленному взору предстала достаточно занимательная компания. А уж когда буквально через секунду туда же влетели и слуги под предводительством воинственного Грейвсона, то сцена в подвале Аркрофт-Хауза действительно стала заслуживать отдельного описания и даже фотографии в вечерней газете.
В центре всеобщего внимания находился, естественно, грабитель. Это был высокий человек в маске и черной вязаной шапочке. В руках он держал отмычку, в которой Мэгги тут же узнала великолепный инструмент своей наставницы. Несколько подобных валялись на полу. Грабитель, видимо, выбросил их за ненадобностью. Помимо отмычек пол устилали еще и осколки того самого суперпрочного стекла, призванного охранять алмазы. Однако все камни были на месте, так как грабителю помешали в самый интересный момент. Скорее всего, для него полной неожиданностью стал рев сигнализации. Но дело было не только в этом. Напротив грабителя стояла Леонарда Штайн и сжимала в руках маленький пистолет.
Рядом с Леонардой стояла Кэтрин, олицетворяя собой возмездие. У дверей столпились слуги, причем Грейвсон, заметив мисс Уильямс, тут же сделал им знак отойти назад, что они с неудовольствием выполнили. Сам Грейвсон встал рядом с Мэгги, которая предпочитала держаться поближе к двери.
Непродолжительное время никто не шевелился и не произносил ни слова. Лишь сигнализация заполняла собой воздушное пространство. Только когда в комнату вбежал граф Кентский и махнул рукой Грейвсону, были предприняты какие-то действия. Дворецкий немедленно ретировался, и через секунду отвратительный вой стих. У всех вырвался невольный вздох облегчения.
– Ты можешь снять свою дурацкую маску, Джеймс Аркрофт, – сказал Берти. В его голосе отчетливо прозвучал металл. – Тебе наверняка в ней жарковато.
Нарочито медленным движением грабитель сорвал с себя шапочку и маску. Все ахнули, увидев перед собой надменное лицо Джеймса под копной растрепанных волос. Мэгги была даже вынуждена опереться о руку Грейвсона, который появился как раз вовремя, чтобы поддержать ее. До последнего момента она не могла поверить в то, что Джеймс Аркрофт пал так низко.
– Крепитесь, мисс, – участливо шепнул ей Грейвсон.
– Браво, Берти, – насмешливо произнес Джеймс, и ненависть исказила правильные черты его лица. – Тебе всегда удавалось перехитрить меня. Я и подумать не мог, что ты настолько стал разбираться в технике, что без труда исправишь повреждение в сети... Снимаю перед тобой шляпу.
И он отвесил в сторону Берти шутовской поклон. Того передернуло.
– Перестань паясничать. Ты снова покрыл семью позором. Не стоит добавлять еще. Чаша и так переполнена.
– Б-берти, я-я задержала его, – подала голос баронесса. Она заикалась, но все-таки выговаривала слова. – Я-я случайно проходила мимо, увидела его, схватила со стены п-пистолет... Было бы слишком д-долго звать кого-нибудь...
– Вы молодец, Леонарда, – как можно мягче произнес Берти.
Он подошел к баронессе и взял пистолет из ее дрожащих рук. Она облегченно вздохнула и повисла на нем, прижавшись к нему всем телом и бросая на него умильные взгляды.
Если бы не слуги, у Джеймса появилась бы прекрасная возможность сбежать, так как Берти был занят баронессой. Мэгги видела, что неудачливый грабитель кинул тоскливый взгляд на дверь, но там возвышался неумолимый Грейвсон, и Джеймс оставил мысли о побеге.
Но не это занимало Мэгги сейчас. Приступ жгучей ревности пронзил ее сердце, как только Леонарда упала в объятия Берти.
Отойди от него немедленно, захотелось крикнуть Мэгги Грин, но Изабель Алмеду сдержалась. Она не имеет права на чувства, разве она забыла? Особенно сейчас...
– Что здесь происходит? – послышался властный голос леди Элизабет, а через секунду показалась и она сама.
– Джеймс... – Шепот замер на губах старой леди, когда она увидела своего любимого внука. – В чем дело?
Все промолчали, но леди Элизабет моментально догадалась, что случилось.
– Джеймс, как ты мог... – почти простонала она. Кэтрин подошла к ней и почтительно поддержала ее. – После всего, что я для тебя сделала...
– Да что ты сделала? – вдруг взорвался он.
Мэгги с ужасом увидела, что от его хваленого хладнокровия не осталось и следа. Глаза яростно сверкали, щеки пылали огнем, руки сжимались в кулаки. На мгновение ей показалось, что он готов броситься на леди Элизабет.
– Ты всю жизнь твердила мне о фамильной чести, о достоинстве и прочих пустых понятиях, даже не догадываясь, что на самом деле происходит со мной. Думаешь легко сознавать, что отпрыск знатного рода не имеет права ни на что? Они мои. Они должны быть моими. А мне было с рождения отказано во владении ими! – выкрикивал он. – Они мои, а вы забрали их у меня!
– Алмазы Кента принадлежат семье, – холодно произнесла леди Элизабет. – И если бы ты держал себя в руках, то их бы не спрятали под замок. Веди себя как следует, Джеймс Аркрофт, и не позорь нас в присутствии гостей.
– Не позорить вас? – Джеймс расхохотался, – Ты только об этом и думаешь, правда, бабушка? Честь Аркрофтов! Позор Аркрофтов! Мой отец ведь был позором Аркрофтов, не так ли, дорогая моя? И не ты ли радовалась, когда он свернул себе шею? Ведь тебе больше не надо было умалчивать о его безумии...
– Не говори о том, чего не знаешь! – вспылила леди Элизабет. – Не забывай, мы находимся не в семейном кругу, поэтому не смей порочить моего сына!
– Если вы считаете, что есть что-то, чего я не знаю, вы очень ошибаетесь, дражайшая бабушка, – насмешка Джеймса стала невыносимой. – А что касается гостей, – он обвел комнату безумным взглядом, – я не думаю, что здесь есть кого стесняться. У нас у каждого есть свои грешки, не так ли?
Мэгги вжалась в стену. Она отнюдь не желала стать жертвой сенсационных разоблачений Джеймса Аркрофта. Но его сарказм в этот раз обернулся не против нее.
– Вот, например, наша очаровательная баронесса, – продолжал Джеймс. Леонарда встрепенулась, и Берти немедленно отпустил ее, видя, что она в состоянии позаботиться о себе сама. – Вы думаете, что это милая культурная девушка, которая могла быть стать достойной супругой одного из Аркрофтов? Как вы ошибаетесь!
– Не смейте говорить обо мне гадости! – взвизгнула Леонарда.
– Я и не собираюсь. Только правду и ничего, кроме правды. А она состоит в следующем: десять минут назад вы угрожали мне пистолетом и требовали отдать вам половину алмазов. Скажите, вы слышали о бриллиантах Кента до того, как познакомились с бабушкой, или они так прельстили вас во время визита в сокровищницу?
Вопрос был задан очаровательным светским тоном. Леонарда задохнулась от возмущения.
– Да как вы можете! Это отвратительная клевета! – неестественно оскорбилась она.
– Неужели? – осведомился Джеймс. – И давно у вас появилась привычка разгуливать по подвальным помещениям с пистолетом в руках? Только не говорите мне, что на стенах Аркрофт-Хауза висят пистолеты, подобные вашему. Там только старинное оружие, моя дорогая, и если вы были настолько глупы, чтобы думать, что никто не обратит на это внимание, то мы не настолько наивны, чтобы поверить вам.
– Немедленно замолчите! – завизжала баронесса, видя, что дело оборачивается против нее.
– К тому же вы не настолько самоотверженны, чтобы вступать в схватку с грабителем ради спасения чужих бриллиантов, – невозмутимо продолжал Джеймс. – Зато жадность – более сильное чувство, и вы решили урвать кусочек. И не смотрите на меня так оскорбленно. Если бы не сигнализация, мы бы сейчас мчались отсюда вместе...
Леонарда поникла.
– Хотя вы были достаточно глупы, чтобы предполагать, что я отдам вам половину моих алмазов, в смелости вам не откажешь. Мои комплименты, баронесса.
– А теперь вы, моя очаровательная Изабель. – Джеймс повернулся к Мэгги, и насмешливый блеск в его глазах погас. – Я действительно влюбился в вас. Но вы не так просты, как кажетесь, не так ли, моя малышка? Я сочинил для вас неплохую историю, Изабель, но мои труды, кажется, пропали зря...
Джеймс не мог не заметить выражение облегчения, которое появилось на лице Мэгги после его слов. Только теперь она окончательно поверила в то, что его вариант древней легенды – полный абсурд.
– Но я все равно не понимаю, чем мог вас прельстить мой братец, – продолжал Джеймс, глядя на Берти с нескрываемой ненавистью. – Хотя, возможно, вы решили таким образом найти свой путь к алмазам...
С этими словами Джеймс медленно поднял отмычку, которую все еще сжимал в руках, и с любопытством посмотрел на нее, потом на девушку, потом снова на отмычку. Мэгги вжалась в стенку, триумфальная улыбка на лице Джеймса не оставляла сомнений в том, что он не замедлит сообщить всем о том, где именно он обнаружил эти великолепные инструменты...
Спасение пришло неожиданно. Кэтрин прекрасно поняла, какое разоблачение готовит Джеймс, и немедленно вмешалась.
– Джеймс, вам лучше успокоиться, – мягко произнесла она. – Не переживайте, иначе это может плохо закончиться...
Как Кэтрин и ожидала, ее слова произвели прямо противоположный эффект. Вместо того чтобы прийти в себя, Джеймс разозлился еще больше, только на этот раз объектом его злобы стала Кэтрин, а не Мэгги.
– Ценный совет, доктор Уильямс. Надеюсь, я имею право называть вас так хотя бы сейчас? По-моему, всем пора узнать, что с нами под одной крышей проживает величайший психиатр всех времен, призванный сюда, чтобы защитить мир от безумца Джеймса Аркрофта.
– Психиатр? – воскликнул Берти. Судя по его изумленному лицу, он даже не догадывался об этом.
– Перестань паясничать, Джеймс, – сурово вмешалась леди Элизабет, хотя по удивлению, мелькнувшему в ее глазах, было ясно, что она не знала о том, что Джеймс подозревает о роли Кэтрин. – Совсем необязательно объявлять об этом во всеуслышание.
– Необязательно? – расхохотался Джеймс. – Бабушка, ты неподражаема. Как долго ты рассчитывала скрывать ото всех, что считаешь своего младшего внука безумным? Или ты ждала, когда я совершу преступление и задушу кого-нибудь? Например, нашу деву с хрустальными глазами...
И Джеймс в мгновение ока очутился рядом с Мэгги. Девушка в ужасе отшатнулась. Он криво усмехнулся.
– Теперь вы боитесь меня, мисс Алмеду, а ведь когда-то я целовал ваши губы, и вам это нравилось...
Джеймс двумя пальцами взял Мэгги за подбородок и ласково глянул в ее расширившиеся от страха глаза. Девушка никак не могла поверить в то, что все ужасы последних недель были лишь игрой человека, который, судя по его словам, неравнодушен к ней...
– Оставь Изабель в покое! – Голос Берти был резок, как удар хлыста.
Лицо Джеймса потемнело.
– Ты только и делаешь, что командуешь мной! – Джеймс повернулся к брату, сжимая кулаки. – Ты лишил меня моей доли алмазов, ты отобрал у меня единственную женщину, которая мне нравится, я ненавижу тебя, Бертрам Аркрофт, и я счастлив, что сумел хотя бы на несколько дней заставить Изабель поверить в то, что ты сумасшедший и хочешь ее убить!
Берти метнул на Мэгги вопросительный взгляд, и его лицо исказилось от боли. Виноватое выражение в глазах девушки ясно подтвердило слова Джеймса.
Во время этого диалога никто не обращал внимания на Кэтрин Уильямс. А она не теряла времени зря. За эти несколько минут она успела шепнуть что-то Грейвсону, тот незаметно исчез, потом так же незаметно появился, протянув ей что-то. Кэтрин зажала полученный предмет в руке и осторожно приблизилась к Джеймсу, который продолжал выкрикивать оскорбления в адрес Берти. Затем одним резким движением Кэтрин обхватила шею Джеймса, и Мэгги увидела, как в ее руках блеснул маленький шприц.
– Что это? – крикнул Джеймс и обернулся, зажав место укола рукой. Но лекарство уже начало действовать, и он не смог договорить. Постоял несколько минут с бессмысленным выражением лица, а потом начал оседать на пол.
Грейвсон и Берти одновременно бросились к нему и успели подхватить обмякшее тело у самой земли. Джеймс мирно спал.
– Его нужно отнести в комнату, – распорядилась Кэтрин. – Грейвсон, пусть за ним присмотрят. Он пережил небольшое потрясение, и ему нужен хороший отдых, – пояснила она окружающим.
Дворецкий почтительно склонил голову, показывая, что выполнит все в точности. В сторону леди Элизабет он даже не глянул. Мэгги сама едва осмелилась перевести глаза на пожилую леди. Как та отнесется к тому, что столько посторонних стали свидетелями этой безобразной сцены? Впрочем, девушка могла не опасаться. Леди Элизабет не замечала никого вокруг. Ее скорбный взгляд был устремлен на распростертое тело внука, и сердце Мэгги сжала острая жалость.
– Видите, Элизабет, к чему привела ваша чрезмерная осторожность. Джеймс обо всем догадался, и это восстановило его против вас. Кто знает, что он мог совершить, чтобы доказать вам, что он как раз тот самый безумец, которым вы его считаете, – негромко произнесла Кэтрин, уловив взгляд леди Элизабет, которым та проводила Грейвсона.
Дворецкий без видимых усилий поднял Джеймса и вынес из комнаты.
– Да, да, – рассеянно бормотала леди Элизабет. – Вы правы, Кэтрин. Я думала, он болен, а он просто... вор. Неблагодарный...
Она была так очевидно растеряна, что Мэгги ободряюще дотронулась до плеча старой леди. Та повернулась к девушке, и ее глаза вспыхнули ненавистью.
– А все вы виноваты! – выкрикнула она злобно. – Как только вы появились в нашем доме, он стал сам не свой!
Мэгги отшатнулась. Неужели она не понимает, что все началось гораздо раньше?
– Не смей так говорить об Изабель, – резко проговорил Берти. В его тоне не осталось и следа от сыновней почтительности, с которой он обычно обращался к бабушке. – Джеймсу давно была нужна хорошенькая встряска, а твое попустительство лишь поощряло его пороки.
– А что я должна была делать? – холодно осведомилась леди Элизабет. – Заявить на него в полицию, когда он попытался украсть алмазы в первый раз? Ты не понимаешь, о чем говоришь. Он же Аркрофт!
– Да, конечно, – с неожиданной горечью сказал Берти. – Пусть лучше Аркрофт ворует и пугает гостей своими выдумками.
– Не смей!
– Перестаньте! – резко произнесла Кэтрин. Берти, Элизабет, опомнитесь! Вы потом пожалеете о сказанном.
Берти на мгновение закрыл лицо руками, потом опустил их. Суровое выражение уже исчезло из его глаз.
– Прости меня, бабушка, – печально сказал он.
Леди Элизабет подошла к старшему внуку и обняла его. Мэгги почувствовала неловкость. Кажется, и она, и Леонарда Штайн, выпучившая глаза при виде такого проявления чувств, здесь лишние. Что же делать? Просто незаметно уйти? Но как она тогда получит объяснения касательно всего, что здесь произошло?
Затруднение разрешил сам хозяин дома.
– Я думаю, бабушка, – ласково сказал он, – нам всем надо подняться в гостиную или библиотеку. События сегодняшнего вечера, вернее, ночи заслуживают некоторого объяснения...
Тень неудовольствия пробежала по лицу леди Элизабет. Она была явно против лишних откровений.
– После всего, что произошло сегодня, они имеют право знать все, – настаивал Берти, видя, что бабушка колеблется. – В последнее время Джеймс, кажется, насочинял столько разных историй, что с ними необходимо разобраться.
Берти метнул на Мэгги укоряющий взгляд, и девушка покраснела. Как она могла не доверять ему...
– Хорошо, – наконец сдалась леди Элизабет. Ты прав, Берти.
И она первой вышла из комнаты. Леонарда ринулась за ней, чуть не сбив Мэгги с ног. Девушка колебалась. Не проще ли исчезнуть и собрать вещи? Кажется, теперь ей больше ничего не угрожает... Послушать, в чем дело, было бы очень интересно, но вдруг всплывет что-нибудь и о ней самой? Кэтрин, конечно, будет молчать, но ведь Джеймс когда-нибудь проснется и расскажет все своим родственникам. Незавидна будет участь бедной девушки. Может быть, Берти и не станет вызывать полицию, а всего лишь с позором выгонит... Зачем дожидаться? Надо уезжать отсюда, пока есть возможность сделать это с гордо поднятой головой.
– Берти, я, пожалуй, пойду к себе, я так устала... – начала Мэгги, но, встретившись взглядом с графом Кентским, осеклась. В глазах Берти была мольба. Он просил ее остаться, не уезжать. Выслушать объяснение.
– Изабель, вы стали жертвой его необузданной фантазии. Я хочу, чтобы вы выслушали историю нашей семьи и сумели простить моего брата.
Мэгги хотелось крикнуть, что как раз в прощении нуждается она, а не Джеймс. Если бы совесть ее была чиста и она не прислушалась бы к россказням Джеймса, а сразу поговорила об этом с леди Элизабет или Берти, неприятной сцены можно было бы избежать. Леди Элизабет совершенно права, когда обвинила ее во всем случившемся. Если бы она не появилась в Аркрофт-Хаузе и не стала яблоком раздора между братьями, Джеймс не возненавидел бы Берти еще сильнее...
– Пойдем, – просто сказал Берти, видя замешательство девушки, и протянул ей руку.
Мэгги нерешительно посмотрела на эту широкую ладонь. Имеет ли она моральное право взять его за руку и с достоинством идти рядом с ним? Пожалуй, нет. Но пока можно украсть у судьбы несколько коротких минут счастья. Пусть Изабель Алмеду до конца насладится своей ролью, Мэгги Грин потом как-нибудь справится и с позором, и с разбитым сердцем. Не в первый раз.
15
Местом для разговора была выбрана библиотека. Там было намного приятнее, учитывая, что в последнее время слишком много мрачных событий произошло в гостиной и вряд ли все чувствовали себя в ней уютно. А в просторной комнате, заставленной шкафами со старинными фолиантами, где низкие кожаные диванчики образовывали полукруг напротив большого деревянного стола, можно было как следует отдохнуть от волнений дня.
Грейвсон уже успел позаботиться обо всем. Как он узнавал о желаниях хозяев – неизвестно, но когда они вошли в библиотеку, то сразу заметили серебряный поднос с дымящимися чашками.
– Какое счастье, – по-детски захлопала в ладоши Леонарда. – Я умираю от желания выпить чашечку чая.
Восторг баронессы был встречен ледяным молчанием. Никто не собирался вести себя так, как будто ничего не произошло, и лишь она одна сделала попытку завязать светскую беседу, словно они просто так собрались ночью в библиотеке. Но Мэгги понимала баронессу. После слов Джеймса она вряд ли была расположена к откровенным беседам. В версии Леонарды было слишком много несоответствий, так что сомнений по поводу того, что она действительно делала в подвале и что она хотела от Джеймса, не было ни у кого. Баронесса это чувствовала и старалась хоть как-нибудь разрядить обстановку.
Когда все уселись на диванчики (причем Леонарда села рядом с Мэгги, как бы признавая ее своей защитницей), наступила тишина. Даже баронесса не решалась нарушить ее легкомысленной болтовней. Кэтрин, сидевшая напротив Мэгги и Леонарды, невозмутимо потягивала чай, леди Элизабет следовала ее примеру, однако чуть дрожавшие руки демонстрировали, что с невозмутимостью дела обстоят плохо. Берти садиться не стал вообще. Он отошел к ближайшему книжному шкафу, делая вид, что изучает разноцветные корешки.
Наконец леди Элизабет позвала его.
– Берти, по-моему, начать должен ты, – тихо произнесла она.
Берти повернулся. Его лицо было как никогда серьезно. Мэгги поразилась тому, как она могла так долго считать этого человека легкомысленным ловеласом. Это была лишь маска, как и говорил Джеймс, только под ней скрывался не безумный убийца, а серьезный и ответственный мужчина, на чьих плечах лежит очень тяжелое бремя.
– Я должен принести вам всем извинения, – начал Бертрам. – Я уже давно знал, что не все благополучно в нашей семье, но закрывал глаза на поведение Джеймса. Бабушка объясняла это слабостью его здоровья, и, хотя я понимал, что это скорее распущенность характера, я не предпринимал никаких шагов.
– А что с ним такое? – вставила Леонарда. Она уже оправилась от смущения и чувствовала себя вполне свободно. В душе она даже ликовала. Нет, не зря ее выбор сразу пал на Бертрама Аркрофта. В этом милейшем Джеймсе всегда было что-то странное.
– Тяжело говорить такое о младшем брате, но Джеймс – совершенно никчемный человек, ставящий свои интересы и желания выше всего на свете. Ему наплевать на семью, на честь, на бабушку, которая обожает его. Он считает, что весь мир обязан исполнять его капризы.
Джеймс вбил себе в голову, что бриллианты Кента должны принадлежать ему. Еще до реконструкции замка, до того как подвал был оборудован надлежащим образом, он неоднократно пытался выкрасть алмазы. Ему никогда не отказывали в деньгах, но он постоянно нуждался. Я устал выплачивать его карточные долги, и тогда Джеймс пригрозил мне, что найдет иной способ получить причитающиеся ему деньги...
Мэгги внимала каждому слову Берти и не верила своим ушам. Неужели первое впечатление настолько обманчиво? Когда она только появилась в Аркрофт-Хаузе, она была уверена, что это Берти – мот и игрок, что Джеймс олицетворяет собой настоящий аристократизм и достоинство. Этим и объяснялась разница в отношении к внукам со стороны леди Элизабет. Правда, не все укладывалось в эту теорию, так как Берти своим поведением постоянно опровергал созданный образ. Но в целом никто не сомневался, что Джеймс Аркрофт – идеал. На самом деле все обстояло совершенно по-другому, и Мэгги проклинала себя за слепоту...
– Я предлагал разорвать все отношения с Джеймсом и представить его самому себе, – продолжал Берти, и Мэгги поняла, что на секунду потеряла нить повествования, – но бабушка была категорически против.
– Ах, Берти, – простонала старая леди и зажала уши руками. – Я не могла так опозорить свою семью...
– И вы позволили ему остаться здесь и терзать нас своими дикими выходками, изводить меня своей беспричинной ненавистью. Ведь он так и не смог простить мне то, что я старший сын и по праву распоряжаюсь наследством предков.
– Я надеялась, что он образумится, – прошептала леди Элизабет. – Я была уверена, что он исправится, оставит алмазы в покое, станет наконец настоящим Аркрофтом...
– Значит, ваш брат ненавидит вас, Берти, – протянула Леонарда. – Неужели это все из-за горстки камней? В голове не укладывается.
– Почему же? – усмехнулся Берти. – Одна юная баронесса была готова прикарманить немного из этой горстки... Они и вас сумели пленить, Леонарда.
Та вспыхнула как пион, но не нашлась, что возразить в ответ.
– Бриллианты способны свести с ума кого угодно, – продолжал Берти, – но его ненависть ко мне подогревалась не только на этом огне. Этой зимой в нашем доме появилась мисс Алмеду, и Джеймс воспылал к ней любовью.
Когда Берти заговорил об этом, его голос предательски дрогнул, но он взял себя в руки и продолжал:
– Если бы я заметил хотя бы небольшое расположение со стороны Изабель, я бы только обрадовался этому. – Страдание прозвучало в его голосе. – Я надеялся, что любовь поможет ему прийти в себя. Но мисс Алмеду не разделила чувства моего брата...
Берти чуть помедлил, вопросительно глядя на Мэгги в надежде, что она подтвердит его слова. Но девушка молчала. Она чувствовала, что все взгляды устремлены на нее, и ей было не по себе. Меньше всего она хотела стать причиной, пусть и невольной, кризиса в этой семье.
– И это подхлестнуло его ненависть. Каким ядом он отравил ее сердце, я не знаю. Надеюсь, что она просветит нас сейчас насчет тех историй, на которые только что ссылался Джеймс.
Мэгги глубоко вздохнула. Теперь ее черед. Как признаться перед всеми в том, что она была настолько глупа, что выслушивала бредовые истории об убийцах и алмазах и верила им? Пусть не до конца, но все-таки Джеймсу удалось посеять сомнение в ее душе.
– Он рассказал мне историю алмазов, – тихо начала девушка. – Про то, что на них висит проклятие. Как будто они обладают силой порабощать человеческую душу и для освобождения необходима кровь девушки со светлыми глазами. Джеймс... – Мэгги запнулась, произнеся это имя. – Он сказал, что вы, Берти, подвержены недугу, который поразил и его деда, и его отца. И что вы твердо намерены меня убить... Он говорил, что вы подошли ко мне во время спиритического сеанса и прикоснулись чем-то холодным, что это вы подкараулили меня в коридоре и напугали. Что вам доставляет удовольствие видеть страх на моем лице и что самый удобный способ заманить меня в ловушку – это жениться на мне, а потом уничтожить, как поступил когда-то его отец. Тоже ради алмазов.
– И вы ему поверили? – воскликнул Берти. – Боже мой, Изабель, как вы могли!
Он отвернулся. Свыкнуться с мыслью о том, что любимая женщина предпочла другого, было очень больно, но узнавать сейчас, что она все это время считала его помешанным и сторонилась как чумы, было невыносимо.
– Я... я запуталась, – пролепетала Мэгги. – Он был очень убедителен, поверьте мне, Берти. Но все равно я сомневалась, и это очень раздражало его...
– Вот видишь, бабушка, – с упреком проговорил Берти. – Твой милый внук заигрался до такой степени, что выставил меня в глазах Изабель сущим монстром.
– У него были свои цели, – торжественно заявила леди Элизабет, метнув гневный взгляд на Мэгги. – Мадемуазель вела себя не слишком корректно, и мой бедный мальчик был вынужден прибегнуть к обману, чтобы получить хотя бы один ласковый взгляд.
Мэгги вспыхнула. Леди Элизабет перевернула все с ног на голову.
– Странный способ покорять женские сердца, – хмыкнул Берти. – Но кто поймет логику Джеймса Аркрофта?
– Я не понимаю одного, – вдруг подала голос Леонарда. Разговор о чувствах, которые мужчины испытывают к Изабель, был для нее невыносим. Почему он полез за алмазами сегодня? Ведь там было невозможно ничего разглядеть!
Слушая баронессу, все невольно улыбнулись. Она была наивна как ребенок.
– Именно поэтому и полез сегодня, – задумчиво пробормотал Берти. – Грейвсон обнаружил, что система электроснабжения была повреждена намеренно. Джеймс все хорошо рассчитал, Леонарда, и ему было легко пробираться в темноте, потому что он взял с собой мощный фонарик.
Берти непроизвольно подчеркнул слово «ему», и баронесса закашлялась. Намек был слишком ясен. Ей-то было неудобно следовать за ним, так как у нее не было осветительного прибора...
– К тому же, баронесса, – продолжил Берти после незначительной паузы, – не вам задавать вопросы насчет кражи. Вы видели больше всех и должны просветить нас по этому поводу. Что произошло сегодня в подвале?
Было очевидно, что Берти спросил шутки ради, так как и без этого было ясно, что баронесса, случайно увидев луч света от фонарика Джеймса, последовала за ним, захватив с собой пистолетик. Что произошло дальше, им было известно из слов Джеймса, и, несмотря на его репутацию, не было никаких причин не доверять ему...
Баронесса прекрасно поняла, что никто не заблуждается насчет ее роли в сегодняшнем происшествии. Оставалось только сделать хорошую мину при плохой игре и гордо удалиться.
– Никому ничего я рассказывать не буду, – отчеканила она и встала с дивана. – Мне пора спать, я слишком устала. Спокойной ночи.
Никто не стал ее задерживать.
– А что же теперь будет с Джеймсом? – прошептала Мэгги. – Он не простит вам такого обращения...
Мэгги намекала на успокоительное, которое Кэтрин вколола младшему Аркрофту.
– Это решит бабушка, – жестко ответил Берти, глядя на леди Элизабет. – Как и раньше решала. Но в этот раз, я не сомневаюсь, она будет менее снисходительна к его недостаткам.
– Да, конечно, Берти, – всхлипнула леди Элизабет. – Но не суди его строго, пожалуйста. Ведь он всю жизнь живет с камнем на сердце.
– Ты опять оправдываешь его, бабушка.
– Нет, Берти, на этот раз все действительно серьезно. – Леди Элизабет поникла. – Джеймс давно узнал одну страшную правду, и она отравляет все его существование...
Леди Элизабет замолчала, не расположенная углубляться в эту тему.
Правду о смерти нашей матери? – спросил Берти с понимающей усмешкой. – И какую же?
Леди Элизабет беспомощно посмотрела на внука и, углядев в его глазах что-то понятное лишь ей, закрыла лицо руками.
– Всю, – глухо произнесла она. – Что мой сын задушил свою жену сразу после того, как она родила Джеймса...
Кэтрин и Мэгги ахнули. Значит, это – совсем не отвратительная выдумка, а страшная правда.
– И чем ты объяснила ему это? – Берти не выказывал ни капли удивления.
– Приступом помешательства, – выдавила из себя леди Элизабет.
Она была сокрушена. Всю жизнь будучи уверенной в том, что постыдная тайна умерла вместе с ее непутевым сыном, она не думала, что доживет до дня разоблачения, когда ей придется в присутствии посторонних людей вспоминать о собственном преступном сыне.
– Но откуда ты знаешь об этом? – воскликнула она, когда осознала, что Берти тоже знает о том, что произошло в Аркрофт-Хаузе двадцать восемь лет назад.
– Неважно, – отмахнулся он. – Видимо, эта семья не умеет хранить секреты. Но как ты могла так поступить, бабушка? Ты все сделала неправильно. Когда-то ты позволила своему сыну уйти от наказания, потом обвинила его в сумасшествии, искалечив собственного внука...
– Почему? Это объяснение удовлетворило его.
Сдавленный стон вырвался из груди Бертрама.
– Ты до сих пор не понимаешь, что натворила. Как Джеймс должен был себя чувствовать после этого? Родная бабка говорит ему о том, что в семье безумие, да еще и подозревает, что он унаследовал его от своих предков. Теперь я понимаю, что нельзя его обвинять ни в чем. Бедный брат жил все время с ощущением, что над ним навис дамоклов меч. Отсюда и его поведение, и его ненависть ко мне... Почему ты не промолчала, зачем рассказала ему про убийство?
– Он все знал сам, а ко мне пришел лишь за объяснениями! – выкрикнула леди Элизабет в отчаянии. – Что же я могла ему сказать?
– Правду, – холодно сказал Берти. – Настоящую правду.
– Какую правду? – начала она, но осеклась, видя непреклонный взгляд внука. – Берти...
Догадка сверкнула в ее глазах.
– Неужели ты знаешь...
Берти кивнул.
– Да, я знаю. И знал все эти годы, когда ты плела Джеймсу разные небылицы вместо того, чтобы просто рассказать ему правду. Но тебе было страшно. Больше всего на свете ты боялась, что пострадает наше безупречное имя. Ты предпочитала культивировать в Джеймсе мысль о наследственном безумии и лелеять его пороки, чем открыто признаться в том, что благородная супруга твоего сына была задушена мужем за измену и что наследник титула, граф Бертрам Кентский, – не твой внук!
