Текст книги "В интересах государства. Орден Надежды (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Если я все понял правильно, между ней и Забелло было нечто большее, чем дружба. И даже если опустить комментарии относительно вкуса Перовской и качеств Забелло, она лишилась близкого человека. Следовало уважать чужое горе.

Хвала небесам, хотя бы Ирка обладала навыками успокаивать потерявших разум от скорби женщин. У меня это получалось не так хорошо.

– Думаю, нам пора, – Ронцов поднялся из-за стола. – Все равно кусок в горло не лезет.

Сперанский тоже понес свой поднос в окошко для грязной посуды, а я задержался, играя в гляделки с Денисовым.

“Записку покажешь?” – спросил я ментально.

“Не здесь. Не хочу, чтобы остальные пялились. В библиотеке через пять минут”.

“Принято”.

Я залпом допил обжигающе горячий и до зубного скрежета сладкий кофе и, сдав посуду, вышел на воздух. Нужно было проветрить голову.

Грасс появилась на крыльце с сигаретой в руках.

– Больше не прячешься? – спросил я.

– Прячусь. Отойду за угол. Через пятнадцать минут пара.

– Ага.

Вдохнув напоследок свежего морозного воздуха, я вернулся в корпус и направился в библиотеку. Денисов ждал меня у входа.

– Перовская в порядке? – спросил я.

Константин неопределенно покачал головой, но помрачнел.

– Не очень. Если не возьмет себя в руки, боюсь, придется обращаться к лекарям. Или даже к мозгоправам, чтобы хоть немного ослабили воспоминания. Не ожидал я, что это так по ней ударит. Первые пару дней вела себя тихо, а сейчас ее понесло.

– Каждый по-своему справляется с горем.

– В том и дело. Она не справляется.

– Дай ей время, – ответил я. – Для тебя все эти Меншиковы с Афанасьевым были никем. А у Перовской с Забелло, судя по всему, была своя история.

– Давай к делу, – Денисов вошел в двери библиотеки и тут же направился в один из маленьких читальных залов.

Я прихватил пару свежих газет для вида уже скорее по привычке – запах типографской краски вызывал воспоминания о Матильде. Я надеялся, она благополучно добралась и устроилась в Букуреште.

Денисов плотно закрыл за мной дверь, зажег настольную лампу и вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо листок бумаги.

– Плотная, дорогая, – сказал я, помусолив ее в пальцах.

Денисов кивнул.

– Но не гербовая. Думаю, итальянская, особая для писем. И писали дорогой перьевой ручкой.

– Откуда ты знаешь?

– Сразу видно деревенщину. Уж прости, Соколов. Если долго и много работаешь с документами, то узнаешь дорогую канцелярию на ощупь. Тут видно, что перо дорогое. И чернила черные.

– Значит, наш любитель эпистолярных загадок – некто обеспеченный, – заключил я.

– Причем весьма и весьма.

В записке не было сказано ничего интересного. Все то, что пересказал ранее Денисов. По сути, оповещение о том, что на Константина и компанию обратили внимание. Поручение ждать знака… И все. Даже странно.

Я разочарованно вздохнул. Не знаю, что я рассчитывал увидеть или выяснить, но ближе к разгадке не стал. Разве что наклон почерка был интересный. Не похож на женский, но и для обычного мужского был несколько вычурным. Словно писавший испытывал удовольствие от процесса выведения букв.

Секретарь? Вряд ли.

– Ну, записку ты увидел, – нетерпеливо сказал Денисов. – Что дальше?

Я улыбнулся внезапному озарению.

– Можно попробовать выяснить, кто ее писал, с помощью психометрии.

Константин округлил глаза.

– С ума сошел? – громким шепотом возмутился он. – Я не понесу ее спецам Аудиториума!

– У меня есть свой специалист. Начинающий, но весьма талантливый, – осклабился я. – Полагаю, ему это будет интересно. Точнее, ей.

Глава 9

Денисов вырвал записку из моих рук.

– Нет! – зашипел он. – Не нужно привлекать к этому кого попало!

– Это не кто попало, а твоя одногруппница, – возразил я. – Грасс. И то если она согласится.

Лицо вражины вытянулось.

– Грасс идет на психометриста?! Да ладно?

– Ага, – кивнул я. – Сам в шоке. Но она настойчива в своих стремлениях. А еще за ней должок…

Денисов замолчал – лишь сверлил меня тяжелым взглядом.

– Нет, Соколов. Плохая это идея вмешивать сюда еще и Грасс. Она здесь совсем ни при чем. Это плохая, очень-очень плохая идея.

Ну это как сказать…

– А какие еще варианты? – огрызнулся я. – Наша задача – выйти на Темную Аспиду и понять, кто и кого там дергает за ниточки. Ну или хотя бы сузить круг поисков. И у нас есть только две зацепки – записка и личность того человека, о котором ты не можешь ничего рассказать из-за блока.

Денисов тяжко вздохнул и, отодвинув стопку забытых кем-то книг, уселся прямо на письменный стол.

– Только один вариант у нас остался, – ответил он. – Я договорился с библиотекарями и до утра торчал здесь. Искал фотографии, упоминания. Пытался найти хоть что-то про того человека.

– И, видимо, безуспешно, – предположил я.

– Да. Вообще в этих залах информации о преподах и администрации немного. Возможно, все важное хранится в архиве административного корпуса. Там же, где и личные дела.

– Допустим. Но туда нам не пробраться. В Домашнем корпусе охрана смотрит на наши ночные бдения спустя рукава – старшекурсники то и дело шастают друг к другу. Но просто так нас в административный не пустят. Тем более в архив. Для этого нужен серьезный повод.

Денисов растрепал светлые вихры.

– Есть еще одна нехорошая новость. Не знаю, что за блок на меня поставили, но… Кажется, у нас мало времени на поиски. Мне с каждым днем все труднее вспомнить лицо того человека. Вроде бы и помню, а как начну вызывать в памяти его образ, так и ухватиться не за что.

– Это скверно. Но если увидишь его, узнаешь?

– Не знаю, – пожал плечами Константин. – Сейчас – наверное, да. А через неделю…

– Значит, самый надежный вариант – записка, – подытожил я.

– Ага. А по поводу поисков фотографий – я хотя бы здесь я все перерыл. Уже минус одна локация. Но не уверен, что мы успеем пробраться в архив. Да и опасно это – засветимся.

Я рассеянно кивнул и по привычке оглядел библиотечный зал.

– Точно здесь все обыскал?

– Не зли меня, Соколов. И имей уважение. У меня есть причины копать особенно тщательно. Погибли мои… Нет, не друзья. Но мы были из одного круга. Выяснить, кто толкнул их на смерть – для меня дело чести.

У меня, впрочем, тоже были причины. И странное дело – когда речь заходила о Темной Аспиде, почему-то клятва, что я дал Аудиториуму, молчала. И это не укладывалось у меня в голове.

Мне-то казалось, что ультраконсервативная в отношении Благодати Темная Аспида была прямым наследием Аудиториума. В конце концов, именно с Аудиториума началось централизованное обучение владению Благодатью. Это был не просто храм знаний о нашей сверхъестественной силе – Аудиториум был их колыбелью. Лучшие ученые, талантливые преподаватели – все служило развитию Благодати и науке ее применять. Развивая эту мысль дальше, можно было предположить, что Темная Аспида действовала в интересах Аудиториума.

И оттого было особенно странно, что клятва не перекрыла мне дыхалку, когда я сунулся в это дело. Неужели замыслы Темной Аспиды отходили от “генеральной линии партии”? И если так, то у нас получался совсем уж интересный расклад.

Есть Темная Аспида – ультраконсерваторы и радикалы от аристократов.

Есть Орден Надежды – ультрановаторы и радикалы от простолюдинов. Этакие народовольцы, повернутые на равноправии во владении Благодатью.

И есть Аудиториум – учрежденный императорами, поддерживаемый венценосной фамилией и… Где он стоял? Посередине? Левее или правее на этой странной шкале?

И самое главное, если клятва, что непостижимым образом знала то, чего не знал я, не отреагировала на мой интерес к Темной Аспиде, значит, эти товарищи либо представляли угрозу для моей альма-матер, либо вообще не затрагивали интересов Аудиториума. А это тоже странно – ведь их выходки совершенно точно влияли на вуз.

Короче говоря, чем дальше я во все это лез, тем интереснее запутывался клубок. Понять бы еще, как так вытащить из него все нитки, чтобы распутать, а не затянуть лишние узлы…

– Эй! Соколов, чего завис? – Константин потрепал меня по плечу. – Ты вообще в порядке?

– Нормально. Просто задумался.

Я тряхнул головой, отгоняя размышления. Денисову лучше не знать, насколько глубоко я во всем этом барахтался.

– Значит, все же рискнем с запиской, – сказал я. – Не уверен, что у Грасс есть причины охотиться за Темной Аспидой, но она должна мне услугу.

– Болтливая?

– Нет. Тайны она хранить умеет.

– Точно?

– Теперь ты меня не зли, Костик, – я угрожающе понизил голос. – Если говорю, что не разболтает, значит, не разболтает.

– Ну, в Афанасьеве ты тоже был уверен…

А вот здесь мне крыть было нечем. Действительно, Гришу в предательстве никто так и не заподозрил. И ведь отлично же шифровался наш менталист – никто, даже слегка параноидальный Сперанский, ничего не заподозрил. А за Колей водилась манера ненавязчиво контролировать друзей – куда пошел, почему задержался… Извращенное проявление заботы или же просто привычка приглядывать за братом и сестрой.

Ну с Афанасьевым в большей степени был мой промах. Я стал лидером нашей маленькой группы. Не стремился, само так вышло. Но я накосячил, хотя должен был хотя бы попытаться проверить каждого.

Впрочем, после драки кулаками не машут.

– Не думаю, что у Грасс есть тайные мотивы, – сказал я. – Но точно знаю, что она вряд ли откажется от возможности попрактиковаться в будущей специализации.

– Я возьму с нее клятву, – предупредил Денисов.

– Да пожалуйста.

– Если не согласится клясться, ничего не будет.

– Да понял я, понял! Расслабься уже.

Денисов глянул на часы и чертыхнулся.

– На пять минут опоздали. Бежим на пару. Приведи сюда Грасс после занятий.

***

Анна Грасс потушила сигарету о сугроб и щелчком отправила окурок в урну. Тот, описав идеальную дугу, угодил прямехонько в цель.

– Куда, говоришь, пойдем?

– В библиотеку, – ответил я.

– У меня планы.

– Подождут полчаса твои планы. Надо поговорить в тихой обстановке.

Грасс с недоверием выгнула подкрашенную бровь.

– Соколов, говори прямо. Чего надо?

– Дело есть. Возможно, опасное. И нужна именно твоя помощь.

“Как психометриста”, – добавил я ментально.

Глаза девушки приняли форму пятикопеечной монеты.

– Во-первых, я еще даже не пошла учиться на эту специализацию, – начала она, но я жестом ее перебил.

– Ты сама говорила, что уже кое-что изучаешь. Надеюсь, этого хватит.

– Это не единственное препятствие. Я не хочу, чтобы о моих планах выяснилось раньше времени. Если моя родня прознает, могут просто насильно забрать из Аудиториума.

Я вздохнул и привалился к стене. Грасс сидела на низкой оградке, а я, сволочь такая, отвлек ее от никотиновой медитации. Ничего, переживет. Курить вредно. Впрочем, психометристам без разницы – винамий убивает быстрее никотина.

– Я не собираюсь тебя подставлять, Ань, – ответил я. – И тайну твою сохраню. После того, что ты рассказала…

– Еще жалеть меня вздумай!

– Я не жалею. Я сострадаю. Жалость унижает, а сострадание означает готовность поддержать. И унижать тебя жалостью я никогда не стану. Ты заслуживаешь гораздо большего.

Анька подняла на меня глаза, и я увидел на ее лице смятение.

– Значит, ты меня… Уважаешь?

– Так ведь есть за что. Стервозная ты баба, но у меня после Ирэн и ее знойной тетушки уже иммунитет к женским выкрутасам. Хочешь, чтобы тебя видели грубиянкой и оторвой – твое право. Я вижу в тебе умного и талантливого человека, только очень грустного.

Грасс мрачно улыбнулась. Потянулась было за второй сигаретой, но передумала и спрятала пачку в кармане.

– Начинаю понимать, что в тебе нашла Ирка. Языком чесать ты горазд. Впрочем, пока что ты ни разу не нарушил своих обещаний. Если обещаешь сохранить мою тайну, то идем.

Она поднялась с оградки и пошла за мной, на ходу подтягивая высокие гольфы. Грасс они доходили до середины бедра, и в сочетании с очень короткой юбкой смотрелось все это весьма соблазнительно. Симпатичная девчонка, хотя я и не жаловал ее готический боевой раскрас.

– Хватит пялиться, Соколов, – беззлобно проворчала Анька. – Нравится – лучше лишний раз комплимент сделай.

– Зачетные ноги, – отозвался я.

Грасс тихо рассмеялась.

А пока что все складывалось более-менее прилично. Если Денисов даст слово сохранить тайну Аньки, то она в ответ поклянется не болтать о записке и Темной Аспиде. Неплохо бьется, и все в плюсе.

Я распахнул дверь малого зала и по-джентельменски пропустил даму вперед. Грасс тут же зажгла несколько настольных ламп, а я отодвинул для нее стул. Ухаживать – так ухаживать. Я уже почти забыл о тонкостях этикета, которым меня обучала Матильда – здесь, в Аудиториуме, парни перед девушками не расшаркивались. Ибо “для науки все равны”, как говорил его высокопревосходительство ректор.

Лишь бы только Анька не восприняла все это как ухаживание.

Дверь тихо открылась, и в малый зал скользнул Денисов. Увидев его, Грасс ощетинилась, словно бешеная кошка.

– Он что здесь забыл? – прорычала девушка.

Они с Денисовым молча сверлили друг друга глазами. Грасс покраснела от гнева так, что ее румянец был виден даже под слоем пудры. Да и Денисов, хоть и был более сдержан, но тоже инстинктивно сжал кулаки. Не знаю, что эти двое не поделили, но сейчас казалось, что поднеси между ними спичку – и та вспыхнет.

– Соколов, объясни, какого рожна здесь делает этот кретин, – потребовала Анька.

– Могла бы и повежливее, – спокойно ответил Денисов. – Дело у меня к Соколову. И к тебе.

Грасс резко обернулась ко мне.

– Так это ради него ты меня сюда притащил? И ты хочешь, чтобы я помогала ЕМУ?

– Не ему, – ответил я. – Нам. Ребят, объясните, почему между вами столько… напряжения?

Денисов отмахнулся.

– Долгая история. И никакого отношения к делу не имеет.

– Да ладно? – хмыкнула Анька. – Что, не хочешь вспоминать, как полез ко мне, а я тебя огрела вазой?

– В который раз говорю – я это сделал потому, что отец хотел устроить то сватовство.

Так-тааак… Вот он, побочный эффект всякого замкнутого общества. Перекрестное опыление, все друг друга знают. Слухи разносятся мгновенно, а репутацию может испортить какая-нибудь безделица.

Я уже откровенно наслаждался сценой.

– Верно понимаю, что родители решили вас познакомить, а ты к ней полез и получил за это вазой?

Денисов хмуро кивнул.

– Примерно так. И заметь, Ань, я никому об этом не рассказывал.

– Ну еще бы ты так опозорился, – огрызнулась девушка.

– Так, успокоились оба! – я встал между ними, словно рефери, и раскинул руки в стороны. – Что было, то было. И, как я понимаю, ни у кого ни к кому, по сути, претензий-то и нет.

– За исключением того, что мне потом голову штопали, – хмуро ответил Денисов.

Грасс сверкнула глазами.

– Не мог придумать варианта получше, чтобы отделаться от меня?

Я уже был готов выть. Ну серьезно, неглупые ж люди. Соображали когда надо. И вот из-за таких идиотских обидок…

– Как дети малые, ей богу, – сказал я и обернулся к Аньке. – Прошу помнить, что ты мне должна услугу в ответ на ту, что я тебе оказал. И я хочу воспользоваться твоими навыками психометриста. Если тебе так удобнее, считай, что услугу оказываешь лично мне.

Грасс насупилась, но понемногу успокаивалась. Ну и бешеная же девка. Катастрофа, а не девка!

Денисов несколько раз вдохнул и выдохнул.

– Я же предупреждал, что это плохая идея, – сказал он и вытащил из кармана записку. – Но вариантов нет. Аня, взгляни. Ты сможешь понять, кто писал эту записку?

Грасс осторожно, на полусогнутых ногах подкралась, вырвала записку из рук Константина и принялась изучать.

– Сложно сказать. Я все же пока что самоучка – только книги читала и отчеты о лабораторных работах.

– Но теоретически ты понимаешь, как это сделать? – Спросил я.

– В теории все мы гении… Тут вот в чем закавыка может случиться. Сильный и опытный психометрист может различать слои информации по типу энергии, что осталась на объекте. Например, есть ложка. Ложкой ел граф, ложку чистила служанка, ложку уронил сын графа. Психометрист при нужных условиях сможет понять, кто и что делал с ложкой.

– А ты?

– А я со своими скромными познаниями в лучшем случае считаю какие-то образы. Часто первыми приходит информация о том, чья энергетика соприкасалась с объектом дольше всего. И это может быть совсем не автор письма.

Мы с Денисовым переглянулись.

– Долго ты ее пи себе носишь?

– Ну… в кармане. Дотрагивался редко. А другие – не знаю.

Понятно. Значит, успех затеи под большим вопросом, даже если у Грасс получится.

– Можно попробовать усилить результат, – подумав, сказала Аня и вернула записку Денисову. – Но мне нужен менталист для лучшей фокусировки и винамий.

– С менталистом проблем не будет, – ответил я. – У меня, думаю, получится. А вот порошок…

– Я достану.

Мы с Аней одновременно уставились на Константина.

– Откуда? – удивился я. – Он же баснословно дорогой.

– Откуда – это уже моя забота. И достану я совсем немного – на это уйдут почти все мои сбережения, и до самых каникул я буду сосать лапу.

Грасс кивнула.

– Много мне не нужно. Но это на время сделает меня сильнее, и я смогу заглянуть глубже. Возможно, смогу различить слои. И все равно не ждите от меня слишком многого – я не профессионал.

Денисова такой расклад удовлетворил.

– Хорошо. В таком случае пообещай, что все это останется в тайне.

– Я прочитала записку, – отозвалась Грасс. – Костя, на кой черт тебе сдалась Темная Аспида?

– Из-за них погибли мои друзья. И я хочу найти тех, кто это затеял.

Грасс лишь мельком взглянула на меня.

“Он не знает?” – спросила она ментально.

“Нет”.

“Даже не знаю, хорошо это или плохо. Опасную игру ты затеял, Соколов”.

А то я не знаю! Но я хотя бы был уверен, что записка не приведет ко мне.

– Значит, так, мальчики, – Грасс оперлась руками о стол и поочередно взглянула на нас. – С вас менталист, винамий и записка.

– Винамий достану сегодня вечером, – пообещал Костя.

– Отлично. И еще нам потребуется помещение для работы. Закрытое, где никто не станет нас отвлекать – ритуалы сложные, а сбиваться мне нельзя. Лучше всего, если там будет довольно высокий фон заклинаний, чтобы нас не засекли артефакты слежения. Такое место найдется?

Я вспомнил наши с Ядвигой подвиги в Лабораториуме и то, как там сифонила Благодать буквально изо всех щелей.

– Найдется, – улыбнулся я. – Думаю, у меня получится договориться.

Грасс кивнула своим мыслям и направилась к выходу.

– Как все подготовите, дайте знать. А я пойду рыться в записях.

***

– Только управьтесь до шести вечера! – предупредила Ядвига Хруцкая и отперла дверь своей лаборатории. – Если Дед вас здесь застукает, будет беда. И не трогайте мои реагенты!

Мы с Денисовым и Грасс переглянулись.

– Ядвига, ты – чудо! – расшаркивался я.

– Юдо! – Проворчала артефакторша и застегнула рабочий халат на все пуговицы. – Я буду на первом этаже. Нужно кое-что расплавить. Если что, зовите. И постарайтесь не спалить это здание. Я тут уже обжилась.

– Спасибо, красотка, – улыбнулась Грасс и подтянула ремень сумки, из которой торчали тетради и книги.

Хруцкая исчезла, а мы расположились внутри хорошо знакомого мне кабинета.

– По ящикам не лазать! – предупредил я Денисова. Тот с презрением взглянул на забытый контейнер с недоеденной лапшой быстрого приготовления. – Лучше помоги мне повесить “Купол”.

Костя впрягся и подпитал мое заклинание.

– Силы береги, – сказал он. – Тебе еще Аню поддерживать.

Грасс тем временем вытащила все свои заметки, еще раз пробежалась по записям и протянула руку Денисову.

– Принес?

– Да. Теперь я беднее Ронцова.

– Ничего, тебе полезно, – огрызнулась девушка и согнула пальцы. – Давай сюда.

Денисов протянул ей совсем маленький пакетик. На его дне лежало всего несколько кристалликов самого дорогого для одаренного вещества.

– Мало, – нахмурилась Грасс.

– На этот пакет можно накормить весь курс!

– Ладно. Надеюсь, хватит.

Грасс осторожно открыла пакетик и высыпала кристаллики себе в рот. Через пару секунд ее глаза окрасились красным.

– Времени мало, – хрипло сказала она. – Давайте сюда записку.

Глава 10

Денисов взирал на метаморфозы Грасс с суеверным ужасом. Да и я, признаюсь, малость напрягся – не каждый день увидишь, как глаза человека словно заливает кровью. Выглядело жутко, особенно когда они начали светиться алым…

Грасс зашипела, словно в спазме, задрала подбородок и выгнула спину. Хрустнули шейные позвонки, по ее рукам пробежала дрожь. Но когда она опустила голову, ее глаза стали привычного цвета.

– Черт возьми, ну и забористая же хрень…

Мы с Денисовым уставились на нее с искренним беспокойством.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да. Давайте записку, я готова, – шепотом сказала она. – Прошу, ребят, быстрее. Мне очень сложно концентрироваться. Соколов, встань позади меня и держи руки на моей голове – прокинь ментальный канал. Мне понадобится твоя сила.

– Родовуха точно подойдет? – засомневался я.

Грасс посмотрела на меня как на умалишенного.

– Такие вопросы следовало задавать раньше. Но все должно получиться – я не встретила упоминаний о конфликте типов сил. Как бы то ни было, сейчас и проверим. Сюда, Миш, бегом.

Грасс опустилась на пол, села по-турецки, а я занял место позади нее так, что даже не пришлось напрягать руки – пальцы сами касались ее макушки.

– Теперь молчите и выполняйте все, что я говорю, – велела она.

Девушка в последний раз скользнула взглядом по разложенным на полу конспектам ритуала, взяла в руки записку и закрыла глаза, чтобы лучше сконцентрироваться. Я воззвал к ментальному потоку, отделил от него тоненький ручеек искрящейся разноцветными вспышками силы и аккуратно, словно мостик, пробросил его от себя к Грасс.

Забавно, что сейчас я, стоя с открытыми глазами и наблюдая все происходящее в реальности, видел и то, что происходило на силовом уровне. Одна картинка накладывалась на другую, как чертежи на кальке. Рановато у меня открылась эта особенность.

Преподаватели называли ее “двойным зрением”. Оно представляло собой что-то вроде адаптационного механизма тела и мозга одаренного к применению силы. Когда начинаешь использовать ее слишком часто и переходишь к усложненным заклинаниям, приходится удерживать в голове слишком много факторов. И у многих одаренных происходила невольная визуализация заклинаний в режиме реального времени.

Правда, нам преподы обещали такие спецэффекты курсе на третьем. Как обычно, я несколько обогнал программу…

Денисов полностью замкнул на себе купол, оставив на мне только ментальную поддержку Грасс. Он внимательно следил за каждым движением мышц на лице психометристки, и я видел, что он всерьез беспокоился. Но вот о чем сильнее – об успехе нашей затеи или о здоровье Аньки – я так и не понял.

“Попытайся отслеживать ее состояние”, – попросил он меня ментально, чтобы не сбивать настрой с девушки. – “Винамий – дрянь очень серьезная. Хуже любого наркотика”.

Я прислушался к ощущениям. Пока что Анька была в порядке – я не чувствовал ничего, кроме ее сосредоточенности. И, кроме того, она словно отгородилась от нас. Видимо, для того, чтобы лучше сконцентрироваться на задаче.

“Попробую. Но она закрылась. Могу считать только физические показатели”.

“Уже хорошо. Следи, чтобы не случился припадок. Если начнется, сразу выводи ее из этого состояния. Просто обрубай все каналы”.

Я удивленно взглянул на Денисова. А парень-то только что набрал еще пару очков в моих глазах.

“Вижу, ты много знаешь о винамии”.

“Насмотрелся вдоволь, во что превращаются те, кто любит им злоупотреблять”, – коротко ответил он и оборвал ментальный канал.

Да уж. Судя по тону Константина, следовало попытаться отговорить Грасс от идеи стать психометристкой. Если все было так серьезно и опасно, следовало поискать для нее другие варианты, как обвести семью вокруг пальца. Грасс мне нравилась – не так, как Ирка, но она была неплохой девчонкой. И чем больше я узнавал о винамии, тем меньше мне хотелось позволять ей уничтожить свою жизнь. И Денисов, судя по его взгляду, думал о том же.

Плечи Аньки дернулись, она тряхнула головой, но не открыла глаз. Денисов напрягся. Я взглянул на руки девушки из-за ее плеча. Записку окружало необычное сияние, никогда прежде такого не видел.

Алька растопырила пальцы и сложила ладони так, словно обхватывала ими что-то шарообразное. Но никакого шара не было – была лишь записка, охваченная вихрями разноцветных потоков силы. Они переливались, словно бензиновая пленка на луже или как мыльный пузырь на ярком свету. Наверняка эти радужные разводы были потоками силы разных рангов, что касались объекта.

И самое интересное было то, что Аня не касалось руками ни записки, ни этого импровизированного шара – он словно завис в воздухе между ее ладонями. Зрелище красивое, необычное и немного страшное. Мне почему-то стало не по себе.

Грасс застонала, болезненно сморщилась, и мы с Денисовым переглянулись.

“Соколов, проверь, пожалуйста”.

Я осторожно потянулся к девушке. Закрылась наглухо. Не пробиться.

“Температура повысилась, остальное не вижу”.

“Плохо. Может перегреться”.

“А если я ее чутка подморожу?”

“Не надо. Не вмешивайся – можешь сбить своим заклинанием ее работу”.

“И что тогда делать?” – раздраженно спросил я, напрягаясь от каждого стона девчонки.

“Ждать. Если поплывет – тогда вытаскиваем”.

Не нравилось мне все это, ох не нравилось. И хуже всего, что случись что с Анькой, винить я буду только себя – это ведь я предложил использовать психометрию. Но на тот момент я понятия не имел, какую цену придется заплатить.

Лишь бы Анька оказалась благоразумной и не стала превращать эту задачу в суицидальную миссию.

Внезапно девушка вскрикнула, дернулась и резко распахнула глаза. Защитный купол поглотил ее вопль. Я увидел, как вспыхнули колдовским зелено-алым пламенем ее руки – всего на миг, и огонь тут же погас. Радужный шар, охватывавший записку, лопнул, словно мыльный пузырь, и бумажка медленно опустилась на пол.

Аня повалилась назад, и я, резко опустившись на четвереньки, придержал ее за плечи.

– Вот же дерьмо… – прохрипела девчонка и закрыла глаза.

– Аня! – Оставив купол висеть, Денисов подбежал к однокурснице. – Аня, слышишь меня?

Она лениво приоткрыла один глаз и слабо взмахнула рукой.

– Не ори, пожалуйста. И так голова раскалывается.

– Ты как? В порядке? Что-нибудь еще болит?

– Все болит, – Грасс попыталась подняться, но я надавил ей на плечи и не позволил. – Это ж винамий. Он отравляет каждую клетку. Соколов, отпусти меня.

– Ага, щас тебе. Сиди.

Оставив Денисова ее придерживать, я метнулся к вешалке и стащил оттуда все рабочие халаты и даже невесть откуда взявшуюся тяжелую старую шинель. Сделав из этого подобие лежанки, кивнул Денисову, и тот осторожно перенес нашу героиню на мягкую подстилку.

– Могли бы так не заморачиваться, – устало улыбнулась Грасс. – Но спасибо, джентльмены.

– Что-нибудь можно сделать, чтобы привести тебя в чувство? – Спросил я.

Денисов мотнул головой.

– Ну разве что можешь поставить рядом тазик, когда ее вывернет наизнанку. А так ей нужно просто хорошенько выспаться. Тело само выведет винамий через несколько дней. Ну, насколько сможет.

– Да не нужен тазик, – хрипло ответила Анька. – Не настолько скрутило. Порошка-то было мало. Здесь есть вода? Пить хочу.

Я кивнул и метнулся к чайнику, в котором Хруцкая кипятила воду на свои дошираки. Протер, наполнил стакан и подал Аньке.

Осушив его залпом, девушка, казалось, немного ожила.

– Короче, господа, есть две новости.

– Давай с хорошей, – попросил я. – Для разнообразия.

– Я сделала все правильно. У меня получилось кое-что увидеть.

– С чем я тебя и поздравляю, юная психометристка, – не то искренне, не то с сарказмом ответил Денисов. – А вторая новость?

– Подтвердились мои опасения относительно опыта и силы. Помните, я говорила, что умелый психометрист может считать различные слои информации и даже выяснить хронологию событий?

– Да.

– Так вот, я не из таких, – виновато улыбнулась Грасс. – И понятия не имею, чем вам поможет то, что я увидела.

– Не томи, Ань, – поторопил Денисов. – Чем быстрее расскажешь, тем быстрее мы проводим тебя в комнату. Тебе нужно отоспаться.

В подтверждение его слов Грасс широко зевнула.

– В кои-то веки я с тобой согласна. Так вот. Судя по всему, бумага, которой пользовался автор послания, лежала на его письменном столе очень долго. Несколько месяцев. Потому что я почти не увидела лица автора, зато в деталях рассмотрела обстановку его кабинета…

Я спрятал лицо в ладонях. Твою-то мать! Ну чем мне поможет описание кабинета? Мне нужно лицо, лицо!

– А еще что-нибудь удалось считать? – С угасающей надеждой спросил Денисов.

– Меншикова видела. Тебя видела… А вот про кабинет – там интересно. Странность одну заметила. Рука, что писала, была в перчатке из тонкой кожи, как будто человек предполагал, что его попытаются отследить, и пытался не ставить следов своей энергии. Ведь известно, что сильнее всего она концентрируется в ладонях…

– Так что тебя смутило?

– Манжеты и рукава. Руки-то в перчатках, а вот форма у него аудиториумская, – Грасс серьезно посмотрела на нас обоих. – Кто бы ни писал эту записку, он носит форму нашего универа. И это, ребята, мне не нравится. Вы во что влезли?

– Сама понимаешь, во что, – уклончиво ответил я. Грасс прекрасно знала, что Меншикова и компанию подбила на покушение Темная Аспида, но даже сейчас старательно разыгрывала неведение перед Денисовым. Вот уж кому и правда стоило задуматься о карьере дознавателя или разведчика.

Анька приняла сидячее положение и положила покрасневшие руки на колени.

– И еще одна деталь. Когда я получила образ кабинета, он показался мне каким-то не таким. Словно это новый корпус. Там мало мебели, нет лепнины на потолке. Все как-то… попроще.

Денисов задумчиво почесал репу.

– Здесь есть новые корпуса. И есть еще здания на Полигоне. И еще Летний практический лагерь… Таких мест достаточно.

Грасс слабо пожала плечами.

– За что купила, за то и продаю, мальчики. Так что не уверена, что моя возня вам сильно помогла.

– Почему же, – задумчиво ответил я. – Теперь мы знаем больше, чем знали вчера. И есть кое-какая причина сузить поиски.

– Конкретики никакой, – вздохнула Анька. – А я люблю, чтобы все было четко и понятно.

Я не удержался от смеха. Правда, вышло натянуто и нервно. Я-то уже давно смирился с тем, что конкретики во всей этой поисковой затее будет мало. Почти никто не говорил откровенно, не раскрывал всех планов. Все затаивалось, пряталось, заминалось. Да и я сам в лучшем случае получал четко поставленную задачу и мыслил тактически, а вот до стратегических замыслов меня не допускали.

Оно и понятно – для того же Корфа я был всего лишь одним из агентов, которого забросили в Аудиториум и делали ставки на то, сколько я продержусь, прежде чем меня раскроют и отправят на тот свет.

Ректор тоже привязал меня, да и то больше из необходимости держать мою необузданную силушку под контролем и возможности поизучать редкий дар. И уж разумеется, что черта с два дедуля Фрейд посвятит меня в свои замыслы.