Текст книги "Закат Утопии (СИ)"

Автор книги: Алекс Бредвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Внимание! Выполнение данного приказа может привести к необратимым процессам в вашем организме. В случае сильного перенапряжения мышцами, вы можете просто уничтожить кость, вокруг которой функционируют данные мышцы.

– Я знаю… Иного выхода сейчас я не вижу… Наркота не помогает… Отключай почти целиком мой мозг. Оставь мне только то, что мне необходимо для выживания…

– Внимание! В рамках задания запрещено покидать ППЭС. Это может привести к срабатыванию протокола на самоуничтожение ППЭСа. В данном контексте будет нелогично снимать ограничения с организма, наложенные вашим же мозгом.

– А что мне тогда делать?! – наверное я громче прокричал у себя в голове, чем на самом деле, ибо кричать я не мог. Я наверно уже давно не мог говорить, просто мне казалось, что я говорю, а сам, скорее всего, просто одновременно с разговором думал аналогично, повторяя собственную речь.

– Предлагаю выполнить перезарядку ракет, по вашей инициативе названными «Дракончики». Своей огромной мощью они способны дать сигнал на многие километры вокруг. Если подорвать их в воздухе в тот момент, когда стемнеет, то на много километров вокруг все будет освещено как днем, но при этом вы дадите сигнал своему отряду о том, что вы живы.

Идея была здоровая. Идея была просто великолепная. Только сейчас меня смущал один факт. Мы лежали лицом уткнувшись в песок, так что ни о каком запуске ракет речи и не шло. Сначала надо было перевернуться хотя бы на спину.

Перевернуться получилось с третьей попытки. Во время кувырков оказался поврежден привод правой руки, из-за чего так работала некачественно, медленно, не полностью. Но все же я смог перевернуться на спину.

А затем меня ждало очередное разочарование. Сейчас все еще было светло, а сигнал необходимо было подавать именно ночью, когда на горизонте будет виден взрыв от моих ракет в нашем лагере.

– Чип… Сколько до полного потемнения? – спросил я, смотря на то, как медленно опускается к горизонту наша родная звезда.

– Согласно вашим наблюдениям, до полного заката осталось не более пятнадцати минут, еще через десять минут будет резонно посылать ракеты для подачи сигнала помощи.

– Я могу сейчас поспать… – я сидел и буквально засыпал. Не знаю, что на этом больше сказывалось, потеря крови или банальное переутомление, но факт остается фактом, я очень сильно хотел спать.

– Не рекомендуется! Существует риск… – дальше я его не слышал, так как поддался желанию и закрыл глаза. Это меня сразу выбило из реальности, я сразу оказался в каком-то фэнтезийном мире, где люди обладали магией, где они творили прост невиданные чудеса.

После я видел мага в белой робе, что сражался за свою жизнь, он бился неистово, он метал молнии в невероятное количество врагов, уничтожая их одного за другим. А когда я попытался прикоснуться к нему, он резко развернулся и ударил меня кулаком в грудь.

Я резко проснулся, из-за того, что очень больно было сердце. Я очень часто дышал, словно я был после очень быстрой и долгой пробежки, у меня было предпаническое состояние, мне словно хотелось куда-то убежать. Но во всем сейчас был виноват адреналин. Или как его называли на заре его открытия «бей или беги». Вот мне сейчас хотелось бежать.

– Жизнеспособность носителя восстановлена. Было введено два миллиграмма адреналина в область сердца. Внимание! Рекомендую больше не поддаваться соблазну поспать. Это может привести к полному расслаблению организму, к остановке сердца в частности.

Немного успокоившись, я попытался хоть немного сдвинуться с места, но у меня ничего не получилось. Тело начала снова сковывать очень сильная боль. Действие наркотиков видимо начало заканчиваться.

– Внимание! Начаты предпусковые подготовки «Дракончиков». Пуск двух из шести последних ракет состоится через тридцать секунд.

Значит я хоть успею подать сигнал помощи. Только вот мне интересно, на этот раз меня будет жарить, или ракеты смогут улететь достаточно высоко, чтобы не зацепит меня своим взрывом.

Чип мне не ответил, так как все его потоки были заняты чем-то другим. Спустя сказанное чипом время были выпущены две ракеты из грудной области. Я даже не заметил, как открылись ячейки. Я просто увидел эти две маленьких ракетки, что несли в себе смерть.

Пламенем меня не зацепило, но ослепило знатно. В течении нескольких секунд светило так, словно над головой сразу несколько светил на более близком расстоянии. На какой высоте они взорвались, для меня было загадкой. Меня сейчас радовало одно, смогут найти хотя бы мои останки.

Спустя еще десять минут я уже не мог не сидеть и не мычать от боли. Она была просто невероятной. Болело все. Абсолютно все тело было обожжено. При этом очень дико хотелось пить ледяной воды. Я не знал, от чего умру быстрее, от невероятной жажды, или от все нарастающей боли.

Внезапно боль стала в разы меньше, а перед глазами выскочило сообщение о том, что была введена последняя доза обезболивающего. Потом выскочило предупреждение о том, сколько мне осталось ждать до начала запуска протокола самоуничтожения.

У меня было пол часа. Просто спокойные пятнадцать минут под действием наркотиков, а потом еще пятнадцать минут все нарастающей боли. Осознание только этого вызывало у меня псевдоболи. Их на самом деле не существовало, но мне казалось, что у меня что-то болит, причем я не мог понять, что.

Это время тянулось очень долго. Единственное, что не сейчас помогало, так это набирающее яркость ночное небо. Оно всегда завораживало меня, мне всегда нравилось смотреть туда, куда мы могли полететь. Но увы, теперь это не моя судьба.

– Внимание! Было зафиксировано исчезновение звезды вг35184-а456 в созвездии царя. В случае вашего выживания данные сведения необходимо передать командиру базы.

– Хорошо… – сказал я, снова из-за всех сил стараясь не отключиться. Но мне это не помогло.

Я уже закрыл глаза, так как полностью отчаялся. Я уже не ждал помощи, я просто уже хотел умереть не от жуткой боли, а мгновенно, без мучений. Чтобы просто бац и все, нет меня.

– Чип… Запускай процедуру самоуничтожения… – сказал я как-то безвольно, будто, не рассчитывая на положительный ответ от моего чипа.

– В связи с отсутствием команд вышестоящих начальников, у вас есть доступ к данной операции. Требуется подтверждение для выполнения команды.

– Подтверждаю… – сказал я с облегчением, после чего свесил голову и закрыл глаза, мысленно благодаря всех, кто вложил в меня столько сил и труда.

– Внимание! Начался запуск протокола самоуничтожения! До конца запуска непредотвратимой реакции осталось тридцать секунд.

Ну вот и все. Довоевался. Спец отряд, элита, самая новейшая техника… Ненавижу я все это. Не хотел я воевать. Не мое это…

– Осталось двадцать пять секунд…

Эх, вот бы сейчас сидеть в своем офисе, чертить и строить модели межзвёздного космического корабля… Но увы, этому не бывать уже никогда… Военные со своей войной…

– Осталось двадцать секунд…

Что-то время как-то долго тянется. Словно чип барахлит и не может правильно сосчитать время для обратного отсчета. Ну что ж, у меня больше времени просто поразмышлять…

– Осталось пятнадцать секунд…

Спасибо мамуль, за то, что всегда поддерживала меня во всех начинаниях, за то, что заботилась и всегда оберегала… За то, что тратила на меня столько сил, за то, что всегда была рядом…

– Осталось десять секунд…

Спасибо отец за то, что все же смог в меня вбить хоть какие-то понятия о чести и морали… Если бы не ты… То я бы, наверное, и не смог бы добиться того, что меня взяли, по факту то, в бюро кораблестроения…

– Осталось пять секунд…

Ну вот и все… Прощайте…

– Отменить процедуру самоуничтожения! – проревел испуганный голос моего отца в динамиках головных телефонов. – Держись, сынок, мы уже рядом… Только выживи!

– Отец… – прохрипел я в эфир и вздохнул с облегчением, после чего дал себе снова расслабиться, так как знал, что весь этот кошмар теперь позади.

Глава 12. Живой

Когда я открыл глаза, я был шокирован. Я прекрасно помнил, что должно было сработать самоуничтожение. Меня должно было стереть в порошок… Но этого не произошло. Первые попытки начать двигаться привели к жуткой и невыносимой боли во всем теле. Я даже не мог громко крикнуть, так как что-то плотно прилегало к лицу, фиксируя абсолютно все мышцы на нем.

Ладно бы только лицо, все тело было очень туго перевязано, а я даже не мог посмотреть, что именно. Я был зафиксирован в одном положении и смотрел в кристально чистый и белый потолок.

Я конечно понимал, что это либо гипс, либо меня так сильно перебинтовали. Но не все же тело-то. Я ничем не мог пошевелить, абсолютно ничем, даже кончиком мизинца. Это несколько раздражало.

По правую руку от меня монотонно пиликали приборы, отображая мое текущее состояние. Я хотел посмотреть, что именно они рисуют, что именно показывают, но я не мог вообще пошевелиться. Гадость.

Начиная прокручивать в голове все то, что со мной произошло, я стал еще больше удивляться тому, что вообще остался жив. По всей логике, человек со ста процентами поражения тела должен погибнуть, тут уже без разницы, какая степень поражения. Человек погибнет и все тут.

Я не мог видеть свое тело в той консервной банке, а именно так можно было назвать ППЭС после того, как он побывал в эпицентре того ужаса. А это был не просто ужас, это был кошмар. Я не могу назвать точную цифру погибших от моей руки в тот день, но она точно имеет как минимум четыре знака. А может и все пять.

Я лежал и понимал, что это просто не пройдет бесследно. Я уже стал немного другим человеком. Я многое осознал, многое понял. Те тысячи погибших человек тому свидетельство. Я замечал, что там не только были взрослые мужчины. Там были женщины, старики, подростки… Там были все, кто мог держать оружие, кто мог водить транспортное средство. Но это им не помогло. Одна единственная боевая единица уничтожила их всех. И чуть было не уничтожила саму себя.

Пока я лежал и тупо смотрел в потолок, смог заметить, что могу шевелить носом. Тогда я просто смог познать все блаженство того, что есть возможность почесать хоть какую-то часть тела. Я аж чувствовал, как у меня побежали мурашки по всему телу. Это был настоящий кайф. Я мог лежать и тереться носом о бинты, которые его окружали.

– Стой, дурак! – я еле-еле услышал сквозь бинты чей-то искаженный голос, а еще отдаленные звуки шагов. – Ты сейчас так себе всю кожу с носа снимешь!

– Мф! – попытался я ответить, но вышло лишь сплошное мычание, которое было очень далеко от того, что мне требовалось.

– А ведь предупреждал, что надо зафиксировать и нос тоже, просто проведя тебе туда трубки, чтобы дышал. Но нет, будут ли они спрашивать старика… нет конечно же…

Дальше он бубнил что-то уже настолько тихо, что я просто слышал сплошное «бу-бу-бу». Я ничего не мог разобрать, а только тихо шипел. Шипел я из-за того, что старик что-то делал с бинтами по всему телу, а я, опять же, не мог посмотреть, что именно. Аж бесило!

Очень сильно хотелось понять, что же со мной произошло. Я понимал, что перебинтовали меня из-за ожогов, но не до такой же степени, что я аж двигаться не могу.

Напоминание! При необходимости уточнить состояние вашего здоровья, вы можете вызвать необходимую для этого справку, либо вызвать модель вашего тела со всеми необходимыми пометками. Запрос вы можете сделать мысленно.

Что-то я и в правду забыл о том, что могу так сделать. Как же быстро отвыкаешь от того, что в голове что-то есть, когда ты этого не чувствуешь. Этот чип намного лучше старого. Пока в голове у меня стояла прошлая модель, я постоянно ощущал присутствие чего-то у меня в голове. А сейчас я снова один в своей голове.

И как я раньше этого не замечал?

«Чип! Вывести интерактивную модель моего организма и тела!» – скомандовал я, радуясь тому, что этому чипу команды можно отдавать мысленно.

Перед моими глазами появился человечек с растопыренными руками и ногами, а также пальцами на них. Конечно, модель появилась не перед глазами, а интерпретировалась сразу на зрительные каналы так, чтобы я ее видел словно перед собой, но не суть.

Сейчас на этой модельке кожа была большей частью огненно-красная. Вот представьте, что кто-то накалил спиральку для нагрева, вот тут сейчас так же светилась и кожа на модели. Местами прям словно слепила, глаза резала, а где-то она была только слегка покрасневшая.

Вызвав справку, я получил то, чего и ожидал. Трое суток назад было поражено сто процентов кожи, местами второй, а где-то и третьей степени. Где это было, можно было интуитивно понять. Где цвет наиболее ярок, там степень поражения была выше. А это было практически все тело. Подбородок, нос, плечи, бедра, голени, талия… Все это было поражено ожогами второй или третьей степени. Нос так вообще чуть не отвалился, судя по справкам. Жуть.

Что меня радовало, так это то, что волосы на голове остались, а не выпали. Справка показывала, что на голове осталось девяносто пять процентов волосяного покрова. Хоть не буду ходить лысым, и то хорошо. Прям вздохнул с облегчением.

Тем временем добрый доктор продолжал мне причинять небольшую боль своими манипуляциями. Я даже не видел его лица, ибо он даже не встал так, чтобы я его разглядел. Только видел самый край его силуэта, его белую шапочку, остальная его внешность сейчас для меня оставалась секретом.

Возился он где-то часа полтора, не меньше. Я не знаю сколько он возился до того, как я вызвал временную справку, но после того, как я ее вызвал, прошел час и двадцать три минуты. Когда он выходил, он что-то продолжал бубнить себе под нос, вызывая мое негодование. Если он что-то и пытался мне сказать, так лучше бы сделал запрос на мысле-связь, так бы я хоть слышал его.

Когда дверь захлопнулась, я продолжил изучение справки, прилегающей к моей интерактивной модели. Оказалось, что двое с половиной суток назад была проведена долгая, хотя и не особо сложная, операция по пересадки кожи. Откуда кожа взялась с моей же ДНК, можно даже не думать. Скорее всего на так хорошо оборудованной базе есть специальный принтер, способный напечатать с довольно большой скоростью необходимые элементы кожи.

Но что меня больше всего пугало, так это то, что около моего самого главного органа стояло несколько больших знаков вопросов. Мысленно нажав на них, мне открылась довольно шокирующая информация. Была повреждена моя половая система. Чтобы подтвердить факт ее отказа или работоспособности, необходимо было довести себя до предела любыми способами. Если отказ, то я бесплоден.

Я даже как-то поник. Не хотелось осознавать то, что мой род на мне прервется, ибо я единственный ребенок в семье мужского пола. Это очень сильно удручало, настолько, что я реально стал закапываться в себя, понимая, что надо было жить как Сокол. Надо было пользоваться теми моментами в жизни, которые мне попадали в руки.

Ну а я был верен и останусь верен своим принципам. По сути, я не жалею, ибо я смог сдержать то обещание, что дал родителям в своем самом раннем детстве. Я им тогда сказал, что я буду жить только с той, кого очень сильно люблю, с кем хочу создать семью.

Они тогда меня поняли так, как я это понимаю сейчас. Они подумали, что я не буду спать с кем попало, я не спал с кем попало. Вот только я искал-искал, искал-искал, да вот ничего не нашел.

Продолжая изучать справку по телу, обнаружил, что мне в обе руки были вставлены капельницы, снабжающие мой организм полезными веществами. Кушать я сам сейчас не мог, так что хоть так во мне сейчас поддерживали хоть какой-то баланс питательных веществ.

Больше ничего особенного с организмом не произошло, ну за исключением того, что после поражения тканей кожи, часть нервных волокон будут работать не совсем правильно. Может оно и к лучшему. Нет так сильно боль буду чувствовать.

Задумавшись, я немного забыл, что все мое тело зафиксировано, так что очередная попытка сделать движение, а именно я сейчас хотел повернуться на бок, вызвала вспышку боли, развеяв сразу все мои мысли о том, что боли я чувствовать не буду. Буду, еще как буду.

Сейчас мне хотелось узнать, сколько я буду лежать в таком положении, но увы, даже чип не смог дать точного ответа, ограничившись только тремя словами: «От трех дней». Не меньше. Получается, что мне как минимум трое суток лежать неподвижно и ощущать весь этот нестерпимый зуд. Надо позвать медицинскую сестру.

– Мффээмфаа! – еле слышно я опять промычал сквозь сомкнутые и стянутые бинтом губы.

Черт.

***

Вторые сутки меня порадовали тем, что часть бинтов все же решили не наматывать на мое тело. Как оказалось, во время осмотра моего тела, когда сняли все старые и местами красные от крови бинты, то увидели довольно большой прогресс в моем восстановлении.

Так что, после того как меня опять почти всего мумифицировали, я смог двигать руками от локтя и ниже. Хоть и немного, но я хотя бы местами мог осторожно себя погладить, чтобы снять этот чертов зуд от регенерации тканей.

А еще я был чертовски рад, когда освободили мою голову из плена. Я тут же решил своими глазами осмотреть все свое тело. Но когда я его увидел, то сделал вывод, что лучше на него не смотреть.

Там, где были ожоги второй и третьей степени, кожа была словно не моя. Она была бледная, местами с довольно большими ранами, и немного выпуклая. Меня аж немного передернуло, из-за чего в районе шеи сразу разошлось несколько швов.

Конечно же, кровь сразу смогли остановить, но на этом моя свобода закончилась, меня сразу же начали упаковывать снова в туже упаковку, из которой достали. Даже не дали толком пошевелиться, размять хоть чуть-чуть отекшие мышцы, дать тонус своему телу. А тут вот так.

Ну, с этим ничего не поделаешь, сам виноват в том, что меня так быстро решили обратно упаковать. Я их понимал, им не нужен был труп человека, которого они и так еле-еле вытащили с того света. И это не шутки. Я несколько раз реально умирал. Как оказалось, в первый раз я отключился еще в костюме, в тот момент, когда попал под огонь «Дракончиков». Тогда я не смог выдержать такого большого количества боли, из-за чего мое сердце остановилось. Но с помощью разряда, пока еще было возможно, чип смог завести мое сердце, ну а я начал страдать.

Второй раз у меня остановилось сердце, когда я должен был уже взорваться. Я услышал голос отца и как-то расслабился. Из-за того, что я позволил себе уснуть, организм не понял, что со мной произошло, ну а сердце просто начало биться все медленнее и медленнее, пока просто не остановилось. И опять же, мой чип меня завел.

Третий и все последующие разы у меня сердце останавливалось во время двадцатичасовой операции, когда для меня с ходу печатали новую кожу, сразу же ее наращивая на тех местах, где она нужна больше всего. Остатки старой кожи при этом удалялись.

***

На третьи сутки моего пребывания в госпитальном крыле, или как он там называется, мне, наконец, сняли бинты с лица и разрешили есть самому. Какое же это было блаженство, когда я мог просто говорить, говорить и не успокаиваться. Первое, что я спросил, как там поживает мой отряд. Ответ был просто «хорошо».

Ну а дальше я всех подряд начал мучить вопросами. Мне было интересно все, что произошло за пять дней моего лежания в палате. Спрашивал я много, очень много. Особенно часто от меня задавался вопрос, почему же со мной никто не хотел устраивать сеанс мысле-связи.

– Да потому что ты всех бы достал своими вопросами! – сорвалась на меня медсестра, которая мне приходила ставить уколы.

По сути, она права, я бы уже тогда начал задавать тысячи вопросов, общаться на сотни разных тем, но у меня не сформировался бы такой сильный дефицит общения, как сейчас. Так что, я не стеснялся вообще, я спрашивал обо всем.

Еда, кстати, тут была в сотни раз лучше того, что нам тогда приготовили девушки из нашего отряда. По сравнению с ними, тут была еда словно из самого престижного ресторана города. Пища была просто изумительной. Хотя при этом она ничем не отличалась от того, что дают в самой обыкновенной посредственной кафешке.

Когда я был наедине с самим собой, то часто разминал челюсть, двигал руками, крутил головой, так как мне хотелось просто двигаться. Просто это не поймет тот, кто никогда не был стеснен в движениях. Я вот был очень стеснен, так что, мне хотелось двигаться.

Когда я вызывал справку о своем состоянии здоровья, то мне чип недвусмысленно намекал на то, что из-за частого вызова справки мое выздоровление не ускорится ни на йоту. Я это все понимал, но мне просто было интересно, с какой скорость у меня восстанавливается кожа.

На данный момент этот показатель в среднем составлял примерно один процент в час. Если судить, что я тут лежу уже больше пятидесяти часов, то получается, что у меня столько же процентов кожи сейчас гарантированно восстановлено. Это несомненно радует, но есть одно но. Чем дольше идет восстановление, тем этот процент меньше.

Это обуславливалось тем, что ожог первой степени при современной медицине вылечить проще простого, второй уже вызывает некоторые трудности, но он лечится примерно так же, как и первый, просто необходимо постоянно ухаживать за повреждённым участком кожи.

Вот сейчас как раз полностью восстановились те места, которые были поражены первыми и вторыми степенями ожогов. Чуть больше половины тела. Остальные места… Это третья степень, местами оказались повреждены мягкие ткани, но без потери их функционирования в целом, так что справка даже не выдала того факта, что мышцы повреждены.

Сейчас, при запросе оставшегося времени заживления, чип давал уже более точные прогнозы, с учетом скорости моего выздоровления. На данный момент этот срок составлял от трех до пяти дней. Получалось, что нижний предел нисколько не изменился, но при этом стал известен верхний предел. Это несомненно радовало.

***

На пятый день начали снимать бинты с ног. Как оказалось, там были самые слабо пораженные из всех мест, где были ожоги третей степени. Вот они и зажили всех быстрее.

Первые шаги я делал несколько неуверенно, так как боялся, что опять из-за моих неуклюжих действий, где-то снова разойдутся швы. Это было не особо приятно, да и могли быть более серьезные последствия. Я не хотел снова побывать в шкуре мумии.

После того, как я расходился, я начал часами бродить по палате, беседуя с самим собой, а также со своим чипом. Вместе мы думали на тему того, что было бы, если бы мы действовали как-то иначе. Чип мне давал недвусмысленный ответ.

При расчете вероятностных характеристик, процент успешного исхода, где бы вы остались в живых, составлял менее одной сотой процента. Один случай из тысячи. Но вы воспользовались верно сложившейся ситуацией, что позволило вам остаться в живых, хотя, при этом сильно навредив своему здоровью.

– Надо будет предложить тем конструкторам усиливать обшивку в районе гравитационного двигателя. Без него маневренность у ПЭСа оставляет желать лучшего… – пробубнил я сам себе под нос, медленно вымеряя шагами палату.

Записать как задачу?

– Да, запиши, надо будет и правда им сказать… А то так можно многих в будущем потерять в бою… Да, именно так… – согласился я со своими собственными выводами. Хотя соглашаться мне больше было нечему.

Какое-то время спустя мне надоело просто так ходить, так что я снова, как ни странно, улегся на кровать. Только лег я набок и смотрел в окно. Небо было нереально красивое. Облаков было немного, а все они напоминали отдаленно тех животных, которые сейчас считаются вымершими.

Закрыв глаза, я представлял, как они выглядели на самом деле. Я понимал, что можно с помощью чипа смоделировать это у себя в мозгу, но все же хотелось представить самому. А то можно вообще облениться и перестать думать своей собственной головой. Чип, кстати, подметил, что данные выводы верны, что необходимо продолжать в любом случае думать своей собственной головой. Как пример он использовал наш бой недельной давности.

Аж мурашки по телу от того, что просто вспоминаю о том, что там творилось.

Брр…

***

– Мистер Энджело… – ко мне в палату осторожно зашла медсестра, осторожно, чтобы не повредить медленно зарастающие ожоги, потрепала меня за плечо. – Мистер Энджело, к вам посетитель.

– М-м-м? – я повернулся к ней лицом и протер глаза руками, ибо я после обеда решил вздремнуть, чтобы во сне чип больше энергии перенаправлял на регенерацию тканей кожи. – Кто?..

– Ваш отец, – сказала она и сразу развернулась, убедившись в том, что я ее услышал.

Шел седьмой день моего пребывания в этом крыле. Сказать, что я устал тут пребывать, то это промолчать. Я невероятно сильно устал не видеть ничего, кроме стен моей палаты, коридора, столовой и уборной. Даже в процедурный кабинет не пускали, уколы приходили ставить прямо в палату.

Так что я был рад, когда мне вчера вечером медсестра сказала по секрету о том, что с завтрашнего дня ко мне смогут прийти посетители, но не много, иначе есть риск того, что они могут принести с собой инфекцию, что сейчас для заживающей кожи не особо то и полезно.

Я был безумно рад тому, что ко мне, наконец, придет кто-то из близких мне людей, а не вот эти вот все медицинские. Устал я от них. А заодно мне надо уточнить несколько важных вопросов. В частности, то, какого лешего меня оставили одного среди армии террористов.

– Привет сын, – сказал отец с самым серьезным лицом, которое я когда-либо видел у него.

– Привет, па… – сказал я как-то тяжело, несколько взволнованно. Сейчас должен был предстоять очень тяжелый разговор. И он, и я это понимали.

– Присядем? – указал он своей рукой из-под накинутого на плечи белого халата.

– Присядем… – сказал я и первый плюхнулся на карай кровати, оставив порядочно места для своего отца.

Когда он сел рядом со мной, я некоторое время даже не хотел смотреть на него. Я знал, что встречусь с холодным и расчетливым взглядом. Я знал, что там непробиваемая эмоциональная стена. Но надо было, чтобы он понял, что я полон решимости узнать все, что мне надо было.

– Отец… – сказал я после того, как тяжело вздохнул, а затем повернулся к нему лицом и с настойчивостью в глазах начал этот нелегкий разговор.