Текст книги "Выбор. Иное"

Автор книги: Алекс Бранд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7

Она не подведет, не должна. Быстро осматриваю небольшое помещение, стол, стеллажи с конторского вида книгами или скорее журналами. Шкаф в углу, дверца приоткрыта. Делаю круг, выглядываю в окно – шикарный вид с пятого этажа на Могаук. Перевожу взгляд на широкое окно в цех, на моих девочек. Успеваю увидеть, как Роберта быстро отводит от меня взгляд и утыкается в кипу воротничков. Подхожу ближе к окну и приглядываюсь, она вообще работает с момента, как меня увидела? Вроде, что-то бодро перекладывает и штампует. Опять украдкой поднимает на меня глаза, ну что за… Демонстративно отворачиваюсь к стеллажам. Считаю про себя до пяти. Если сейчас увижу, что Берта снова на меня смотрит, придется воспитывать. Медленно поворачиваюсь обратно, видимо, намек понят – занята делом. И мне стоит начать.

На столе лежит такой же толстый журнал. Ясно, на полках – архив. На столе – текущий учет. Ага… Вот на первой странице – столбик имен. Пробегаю глазами, 24 работницы. Пересчитываю присутствующих, совпадает. Имена… Есть знакомые, из составленного мной списка. Лена Шликт. Анжелика Питти. Мария Новак. Флора Брандт. Марта Бордалу. Руза Никофорич. Ода Петканас. Роберта Олден – внизу списка, последняя принятая на данный момент. Подхожу к окну и всматриваюсь, взгляд неторопливо скользит по сосредоточенно работающим девушкам. Кто тут у нас Марта, например? Франко-канадка из Квебека. Или кто у нас тут… Так, вот Лена Шликт, вероятность 0.9 – типичное голландское лицо, широкое, румяное, кровь с молоком, веснушки и золотистые волосы. Но оставим игры в дедукцию, знакомство состоится позже. Со всеми по очереди, таков план. Вернемся к списку, теперь к незнакомым именам, самым разным. Немецкие, чешские, еврейские. Ольга Мещерская. Невольно вздрогнул, вскинул глаза на ряды столов, где она сидит? Русская. Мещерская… Дворяне, белоэмигранты? Так, пока оставим. Имена я запомнил, к лицам привяжу в течение дня. Переворачиваю страницу.

Тот же список, только теперь возле каждого имени – домашний адрес. Быстро пробегаю, какой-никакой, перечень названий улиц Ликурга. После работы купить путеводитель по городу и окрестностям. Роберта Олден. Элм-стрит, 34. Теперь знаю и номер дома. Дальше. Так… Большие разлинованные страницы, таблицы – ручные, карандаш и линейка. Скверно, не люблю черчение с детства. Ага… На каждой странице – имя. Быстро пролистываю, точно, блоки по 24 страницы. Учет сдельной работы. Дата, имя, количество упаковок промаркированных воротничков, примечания. Какая тут выработка в среднем? Около сорока упаковок в день на нос. В упаковке у нас сколько? Сотня, две? Пока не знаю. А глянем-ка на показатели Роберты, как она работает… Оо… А отшлепать?

До сорока уже давно не доходит, в примечаниях – отмечены запоротые упаковки. За последнюю неделю – на повторный цикл ушли двенадцать. Сравниваю с ее товарками – и близко такого нет. И как ее не выгнали до сих пор? Примечание… Вычтено из жалованья. Вычтено из жалованья. Последняя запись – от позавчера. Ну, здравствуй, смотрю на подпись. Клайд Грифитс. Испортила восемьдесят воротничков, клеймо поставила не на ту сторону, что делает невозможным нормальную упаковку изделия. Доложено мистеру Лигету. Смотрю на эту докладную и что-то мне тут очень не нравится помимо содержания и подписи. Что-то тут… Быстро листаю назад. Даты… Даты… Беру журнал с полки, они датированы, удобно. Назад… Еще назад. Еще журнал… Еще… Вскоре стол покрыт ими, приноровившийся взгляд послушно выхватывает нужное. Добираюсь до её поступления на работу. Хороший темп взяла сходу. Быстро выходит на сорок + n в день. Ни одного взыскания. Дальше… В голове начал строиться график. Вот он уверенно идет вверх. А вот… Сорок восемь. И назавтра – первый сбой. Тридцать две упаковки. Берта очень впечатлительна, что-то случилось накануне. Ставлю десятку против гвоздя – это после того, как он ее бросил на улице после отказа впустить к себе в комнату. Три дня после – двадцать шесть, тридцать четыре, тридцать семь. На четвертый день – пятьдесят два. Ясно. Пошла идиллия, девочка счастлива. Все еще без взысканий. И, вот оно… График пошел вниз, Роберта грустит и это нарастает, ей не до работы. А график все ниже. Сорок две… Тридцать четыре… Это появилась Сондра и Клайд начал быстро отдаляться. Двадцать три. В этот день она поняла, что беременна. Уверен. И спустя неделю – пошли примечания. И чем далее – тем подробнее. Ах ты гаденыш… И как быстро сориентировался… Книги просматривают? Как часто? Ты же готовил ее увольнение, мразь. Конечно. Если ее уволят, куда ей деваться, уедет к родителям, к черту, к дьяволу. Главное, подальше от тебя, да, милый? Сука… Позавчера ты стукнул Лигету. Смотрю на аккуратные строчки докладной. Ишь, как расписал ущерб, повторный цикл, невозможно нормативно упаковать… Ладно. Понял тебя, мудак. Решил девочку вот таким способом убрать из города. Лигет уже в курсе? Ее могут уволить в любую минуту, вот сейчас зайдут и попросят. Не конец света, конечно, но она только в себя стала приходить – и вот такое… Еще и докладную покажут, о, черт… По сигналу мистера Грифитса… Позовут начальника, то есть меня. И смотреть в ее глаза… А в них что будет? Пришел вчера утешить перед увольнением, милый? Это и есть твое ''новое''? А я опять тебе поверила… Стиснул зубы, что я ей потом скажу, как оправдываться?

– Мистер Клайд!

Непроизвольно вздрогнул, поднял глаза от журналов, на столе их порядочная кипа.

– Да, слушаю.

Надеваю нейтральную доброжелательную улыбку.

– Вот, я сразу за две пачки принесла.

И протягивает два металлических колечка. А это что вообще? Но невозмутимо беру их и кладу на стол.

– Вы такой серьезный сегодня, мистер Грифитс, хорошо себя чувствуете? – девушка склоняет голову набок и бесцеремонно меня разглядывает.

– Все отлично, просто не выспался, теперь зеваю, – возвращаю ей опять-таки нейтральный никакой взгляд. Иди, а?

– Ой, развлекались всю ночь, наверное? Ох, как там наверняка было весело, да?

– Работать надо, а не развлекаться!

Решительно ставлю точку в этой пикировке. Девчонка гаснет и выходит, слегка дернув щекой. Руза, что ли? Марта? Кто там на меня запал еще? Кто еще комиссарского тела хочет? И ответ пришел немедленно.

– Клайд…

О, хоссподи…

– Сдавай колечко и на место иди.

– Клайд!

– Я кому сказал? Работай спокойно и внимательно, и перестань на меня все время смотреть. Кину записку, прочти.

И подмигиваю, улыбнувшись. А то она уже явно собиралась «капнуть».

– Иди, солнышко. Я тут.

Получаю в ответ робкую улыбку, бледную такую, но все же. Давай, Берт, вперед. Протягивает колечко. Забираю, слегка сжав ее пальчики и ободряюще кивнув. Улыбка становится немного смелее. И Роберта исчезает. А я перехватываю внимательный взгляд с еще одного стола… Уу, змеюки…

Так. А что это за колечки вообще? Хотя нетрудно догадаться – одно колечко, одна пачка. Сдельщина. Значит, где-то это должно собираться и складироваться по именам, иначе не подсчитать.Таак… И где тут у нас это? А можно и перед глазами держать, кстати. Перед глазами… Что-то начинает вырисовываться… Но это потом. А, вот… В ящике сложены этакие низки с этикетками. Выкладываю их рядком на стол, точно, 24 штуки. Пока пустые. Ясно. Принесла колечко – нанизываем на нужную этикетку. Нахожу Роберту и присоединяю. Мамочки… Тупо смотрю на два колечка, сданных первой девчонкой. Безымянных. А их куда? Черт! А сейчас же понесут чередой, я ещё никого не знаю и такого наворочу… Хватаю лист бумаги и подхожу к окну. Быстро! Быстро! Мгновенно наношу план помещения, столы… Нумерую. Быстро! Минус Роберта. Уфф… Теперь хоть не перепутаю. Засекаю первую девчонку и на плане на ее столе ставлю две точки. Нет, слишком мелко. Беру два листа, для двух рядов. Квадраты-столы рисую побольше. Вот, теперь схема комфортнее. И похрен, буду спрашивать имя у каждой, план все равно теперь менять, надо выручать Роберту из переплета, увольнение нельзя допустить. Не из-за потери заработка, это как раз меня вообще не волнует. Нельзя, чтобы она увидела журнал и записи, после них – не отмыться.

-Доброе утро, Клайд!

А это кто у нас такая фамильярная? Высокая довольно дородная девушка лет двадцати пяти, лицо в боевой раскраске. Ну-ну…

– Доброе утро и вам. Как результаты с утра, как всегда отлично?

Заготовленную неотразимую улыбку эти слова сбивают влет.

– Ну, Клайд, что на вас нашло с утра? У нас уже шепчутся, что вы не с той ноги встали и мечете громы с молниями. А это так вам не подходит…

И девушка кокетливо потупилась, типа, но я-то могу ваших молний не бояться, правда? А ты бойся.

– Видишь, сколько работы свалилось?

Показываю на заваленный журналами стол. А девчонка обалдевает от того, что обратился на «ты».

– А хотите, я вам помогу чем-нибудь?

Ага, и так помогу, и этак, и еще вот так. Аж копытом уже бьет… Да что тут у вас, дефицит мужского общества?

– Спасибо, я уж сам пока разберусь. Сдавать колечко будем?

– Два колечка!

– Имя!

– Ну, Клайд…

– Вводится новая система учета, нельзя ошибиться. Полное имя!

– Марта Бордалу. А то вы не знаете… – деваха обиженно надувает губы и уходит, вильнув на прощание правым галифе.

Один из квадратов на плане получает имя. Кольца – к этикетке. Что там у Роберты? Медленно работает, лицо бледное, круги под глазами. На общем фоне выделяется. Я ей ещё и ночью спать не дал, дай Бог, час подремала… На каком она месяце? Примерно на четвертом, не много, но при этом явно недоедает. Депрессия. Анемия. Экономит, откладывает на роды и ребенка. Угу… Вдруг мелькнула досадливая мысль – на шоколадные конфеты у нее нашлось… Поморщился, отогнав ее, там и ста грамм не было, порадовала себя девочка центов на десять, и на здоровье. Думай о реально важном, она в шаге от увольнения, подготовленного нашим Клайди-маленьким. Это бы ее добило, на что и рассчитывал. А хрен вам. Имена я и так узнаю еще до обеда, хотел красиво обыграть и незаметно, а придется напролом. Все обидятся, простите, девчата. Но спишут на настроение, работу, ночью не дала и прочее… Не страшно. Так. В общих чертах я освоился, только разобраться с итоговым подсчетом сданных колечек. Не вопрос. Теперь записку Роберте.

" Улыбнись, солнышко. Все хорошо. Вечером у тебя. Будет большой разговор. Обо всем. Дай понять, что прочла. ВАЖНО! НЕ ПОРТЬ ВОРОТНИЧКИ!»

И вот еще что… Прикладываю записку к странице журнала, под докладной Клайда. Да. Почерки разные. Надо потренироваться, полного сходства не требуется, но что могу – сделаю. Критически осмотрел третий вариант, сойдёт.

Записку вкладываю между пальцами и неторопливо выхожу в цех, надо же являть себя подчиненным. Делаю круг, все сосредоточенно штампуют. Приглядываюсь к столам, стульям, к тому, как сидят. Отмечаю некоторые моменты. Роберта снова ковыряется. Вечером получит, ох получит. Проходя мимо, легким движением скидываю записку ей на коленки и иду на второй круг. Кстати, а туалет тут где, не мешало бы его обновить, так сказать. Ладно, это мы узнаем вскоре. Да вот уже и узнал – смотрю в спину Берты, идущей на выход, ну куда еще она может сейчас пойти? Или ей надо, или просто записку спокойно прочесть. Значит, и мне в том направлении. Спасибо, солнце, выручила.

Возвращаюсь к себе и начинаю складывать журналы на место, поглядывая, не возвращается ли Роберта. Принял еще кольца от двух работниц, спросив строгим тоном полные имена. Явно принимают это за некую то ли игру, то ли блажь невыспавшегося начальника. И ладно. А вот и она. Садится на место, я подхожу ближе, к самому стеклу. И вижу ее распахнутые глаза, в них плещется волна такого счастья, что на миг захватило дыхание. Все будет хорошо. Обещаю.

Глава 8

Обещаю. Это слово медленно и четко произнес одними губами, убедившись, что никто не видит, кроме Берты. Расцветающую ответную улыбку не досматриваю, отворачиваюсь к столу. Опасно. Не удержался, а она совершенно собой не владеет, мы ходим по грани. Но почему-то улыбаюсь сам и об эскападе не жалею. Прорвемся. Покачал головой, снова подойдя к окну на реку, как же Роберта зависит от каждого знака внимания и участия, как же он перепахал и искалечил ее…

– Мистер!

У двери воздвигается монументальная девка, охренеть. Таким тоном Рагнарек возвещать, мигом определяю скандинавскую породу. Норвегия?

– Да? Сдавать?

Молча кладет аж четыре кольца, ничего себе стахановка…

– Имя?

– Йордис Хагеман.

Молча киваю и отпускаю. Ни вопросов, ни удивления, ни попытки соблазнить. Представил себе этот пикантный момент и поежился, тут и конец бы мне пришел, или придушит или затрахает вусмерть. Это мои прежние кондиции надобны, таких валькирий нежить. А время уже к десяти и чувствуется все усиливающийся голод, утренним чаем сыт не будешь. Тут завтраком кормят, есть какой-нибудь кафетерий для работников? Девчонки то одна, то другая, отходят куда-то и возвращаются с аккуратными сверточками. Ясно. Обед в столовой, завтрак на рабочем месте. Что-то стало тоскливо, ишь, раскладываются… Салфеточки, упаковочки домашние. Рот наполняется слюной. А что Роберта? Продолжает штамповать, вижу, записка подействовала, вошла в ритм, не отвлекается, контролирует себя, на меня не смотрит. Стопка готовых воротничков быстро растет. А завтракать ты сегодня собираешься вообще? И приходит понимание – не собирается. Она не завтракает, экономит деньги. А обед? Тоже пропустит? Она ест раз в день? А это что еще? К Роберте подходит невысокая девушка, сидит через три места. Открыл журнал и из-под бровей наблюдаю. Девушка держит что-то в руке, наклоняется к Роберте и кладет это перед ней на стол. Фокусируюсь и навожусь… Сэндвич. Просто маленький сэндвич. Во рту внезапно пересохло, ах ты… Роберта поднимает на незнакомую еще мне девушку глаза, благодарно улыбается… И отодвигает сверток. Девчонка настаивает, склоняется и явно уговаривает. Замечаю перестрелку взглядов – Марта и еще трое наблюдают с каким-то нехорошим вниманием. Ну спасибо, жизнь становится все увлекательнее. Разговор тем временем заканчивается, Роберта покачала головой. Отказалась. Сэндвич забран и девчонка медленно возвращается на место, Марта и ее товарки сопровождают все это отнюдь не дружескими взглядами. Так… А сценка-то явно разыгрывается не в первый раз. Боже ж ты мой… И я тут сидел всю дорогу, наблюдал, как Роберта не ест, худеет, бледнеет, ее на моих глазах пытается подкормить безвестная добрая душа… И копил деньги на Двенадцатое озеро или еще какой курортик… Отлично. Замечательно. Нет. Не я это сидел. Ты это был, мразь. Был. Понял? Хорошо понял?

Однако надо что-то предпринять прямо сейчас. Уже вижу, что без завтрака тут только Берта. Хочется встать, куда-то пойти, купить ей здоровенный трехпалубный бургер… Или их ещё не делают? Короче, ее надо накормить. А как? Все уже видели, что она пустая. И мистер Клайд сейчас встает, ага, куда-то там выходит, а куда идти вообще? Никаких закусочных я рядом с фабрикой не видел. И приносит Роберте покушать, прихоть милого начальника, все так делают. Сходить поискать столовую, взять там что-нибудь типа для себя? Нет и нет. За дверями цеха – незнакомая и в силу этого недружественная территория, как я там найду столовую, по запаху? Понимаю, что придется сидеть сиднем, терпеть до обеда и идти с общим потоком. А если она и на обед не пойдет? Губы сжались. Пойдет. Но кто эта девчонка, что подошла к ней? Подруга? Тогда почему Берта отказалась? Гордость с упрямством, в такие моменты их хорошо видно.

– Мистер Грифитс!

Очередные колечки.

– Имя?

– Ох, вы с этой новой системой учета, Марта уже всем рассказывает, что вы что-то тут затеваете.

Ах ты драная покрышка!

– А, ничего серьезного, но дело есть дело. Итак?

– Оливия Симмонс, мистер Клайд. – и делается кокетливый книксен, явно рассчитанный не столько на меня, сколько на зрительниц снаружи.

Они там что, конкурс устроили, «получи самый тупой ответ от мистера Клайда»? А в качестве приза с полки пирожок? Большой такой, с мясом… Жрать хочу все больше. А уж Берте там каково… Чай с конфетой ночью, утром снова чай. Держись, солнце, и если ты не пойдешь на обед, я тебя убью.

Оливия сдает сразу восемь колец. Логично, зачем бегать с каждым, можно сдавать оптом. А то я уж начал думать, что ошибся. Берта…

– Клайд…

– Кольца есть?

Губы ее дрогнули и протягивает два. И все? Ага, на голодный желудок и даже не пила ничего, только сейчас это понял.

– Ты почему не ешь ничего? Ни глотка воды с утра!

– Клайд…

– Молчи! И делай вид, что я тебя распекаю, ясно?

Берта растерянно заморгала.

– Только не реви, а? Пожалуйста… Солнышко… Все хорошо и ничему не удивляйся.

Нерешительно кивнула, глаза уже на мокром месте… Беру в руки журнал и начинаю ходить, чувствуя себя полным идиотом, а что делать? Роберта не спускает с меня настороженных глаз, что только добавляет в ситуацию неуместного драматизма.

– Значит, так. Сейчас идешь в дамскую комнату, умываешь лицо. Выпиваешь пол-литра воды, разом. Ну, сколько там в стакане, короче, четыре стакана влить в себя, как лекарство!

– Клайд, я не хочу, я в порядке…

Еще вот споров на глазах у всех нам тут и не хватало…

– Молчать!

Лицо Роберты омрачает обида, от окрика она вздрогнула, с ней так раньше не разговаривали. Почувствовал раскаяние за этот выпад, эта бледность… Эти широко распахнувшиеся глаза, уже наполненные слезами… Сердце сжалось, настолько захотелось подойти к ней… Обнять… С трудом беру себя в руки, ещё мне не хватало сейчас раскиснуть.

– И когда у нас тут обед, через часа два?

Нарочито небрежно посмотрел на часы, надеясь, что ей сейчас не до моих странных вопросов и просто ответит.

– Обед в час дня, – не знает, куда деть руки и теребит какую-то тряпочку.

– Вот и отлично. Идешь на обед и ешь его! Ешь, а не ковыряешь! Поняла?

Лицо Роберты вспыхнуло, резким движением отерла глаза. Она поняла, что я все заметил и обо всем догадался.

– Обед стоит денег. У меня нет. Ты раньше никогда не замечал этого, Клайд. Я не пойду.

И тут я не сдержался, прорвалась досада на этот ненужный и опасный спор, на ее неожиданное упрямство, дало о себе знать и постоянное напряжение, чего греха таить… Я тоже не железный.

– Не могла хоть кусок хлеба с сыром взять из дома? Или конфеты, на них тебе… – прикусил язык, вот же идиот…

Она вздрогнула, как от пощечины, глаза сверкнули. А мне стало не по себе… Вспышка внезапно прошла, Роберта поникла, взгляд погас, голова опустилась. Тихий шепот…

– Я совсем немного купила, на восемь центов всего…

Прошептала скороговоркой, сгорая от стыда и обиды, вдруг испугался, что перегнул палку, что просто развернется и выйдет. Сцена затягивается, пора ее заканчивать. А что не замечал, не напоминай, я и так хочу кого-нибудь прибить. Кого-нибудь? Себя я хочу прибить, кто за язык тянул? Конфеты ему глаза застили, черт, черт…

– Понял. На обед ты пойдешь. Сейчас пить воду, это правда важно. Не сердись, прошу. За конфеты прости, нехорошо я сказал. Помнишь первую записку?

– Да.

– Что там было написано?

– Держать себя в руках и ничему сегодня не удивляться.

– И «ничему» я написал печатными заглавными. Помнишь?

– Ты придёшь вечером, как обещал?

– Да.

– Правда?

Такая надежда в этом наивном вопросе и такой страх, что снова ложь… Такой свет в этих серо-голубых глазах… Невольно сделал движение подойти к ней, Берта заметила и поняла, улыбнулась, смешно шмыгнув носом. Невольно улыбнулся в ответ, утратив всякую серьезность на лице. Напряжение вдруг исчезло, на душе стало легко и светло.

– Правда, Берт. Теперь иди пить воду, ясно? И имей в виду – я смотрю, куда идёшь. Не зли меня.

Делаю ну очень грозное лицо, Роберта прыснула, вдруг украдкой показав язык, и быстро выскочила в цех, заметил трассы скрестившихся на ней взглядов. С места срывается Марта, и почему я не удивлен…

– Сдавать будем?

На стол плюхаются три кольца. А Марта оглядывается, как будто надеется что-то уловить, услышать, ощутить. Как же ей интересно, о чем шла речь… Краем глаза вижу, что Роберта идет в сторону туалета. Молодец.

– Мистер Грифитс, почему вы не завтракаете, бережете аппетит на обед?

И глазками этак дзыньк! И ближе подходит… Еще ближе. И явно напоказ. Нет, там другой конкурс – "кто первый мистера Грифитса доведет до убийства с отягчающими и с особым цинизмом''.

– Оу, дорогая, как раз насчет аппетита…

Таинственно замолкаю, посмотрев со значением…

– Даа?

Уже веет теплом от пышного тела, которое явно не прочь прямо тут, а хоть бы и на столе.

– Кушать что-то очень хочется, а я у вас видел нечто очень соблазнительное явно французской выделки. Пирожки, наверное?

Демонстративно сглатываю и умильно смотрю на слегка вытянувшееся лицо коварной соблазнительницы. А ты думала, что? Видывали мы виды и покруче твоих телес, подруга. А вот пирожки у тебя реально должны быть вкусные. Пирожки, точно? Да, пирожки!Произношу это про себя заглавными печатными буквами.

– Угостите бедного голодного мелкого начальника, а?

Марта в полной растерянности ретируется, на лице смятение чувств. Идет к своему столу и возвращается со свертком. Осторожно поглядываю в сторону туалета, не идёт ли Берта. Если она увидит эти маневры или Марта потом расскажет… Уже жалею, что затеял эту провокацию. Потерпеть до обеда не мог?

– Но вы непременно мне скажете, понравились ли вам мои пирожки, не правда ли?

– Непременно, леди. – одаряю ее ослепительной улыбкой.

На выходе ее накрывает неприязненный взгляд Рузы Никофорич, с этой я уже знаком, отметилась трижды. Вообще удобно отслеживать, кто тут работает, а кто крылом возле меня чертит – кто работает, носит по многу колец. А кто еще чего хочет – носят по одному-два. Вон Йордис, лапочка просто – молотит, как штамп-машинка, и ей на мистера Грифитса начхать с драккара. Ну, Роберта с утра дважды всего, боялся, что начнет бегать. Нет, старается. Ну, а эти…

– Мистер Грифитс…

Медленно оборачиваюсь. Этот акцент не спутать ни с каким другим. Она. Первый раз с утра. Кладет на стол сразу горсть колец. Невысокая, хрупкая, слегка вытянутый овал матового лица с легким румянцем. Высокие скулы, глубокий спокойный взгляд карих глаз. Четко очерченные губы, ни следа косметики. Темно-русые волосы собраны в узел на затылке. Скромное аккуратное бежевое платье, отметил, что все пуговицы на воротнике застегнуты и рукава не засучены. Издали она мне показалась совсем молоденькой, вблизи вижу, что ей лет двадцать семь.

– Оу, вы просто молодец. – с доброжелательной улыбкой пересчитываю. Четырнадцать. Однако…

– И ваше имя?

– Ольга Мещерская.

Надо видеть этот взгляд… Да. Не из простых она Мещерских…

И она же – «девушка с сэндвичем».