Текст книги "Библия без цензуры Ключ к самым загадочным текстам Ветхого Завета"

Автор книги: Алден Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

4. Каков народ, таковы и законы

Или есть ли какой великий народ, у которого бы были такие справедливые постановления и законы, как весь закон сей, который я предлагаю вам сегодня?

(Втор 4:8)

«Если кто злословит родителей своих, да будет предан смерти»; «Если ты берешь вторую жену, обращайся справедливо с первой»; «Не вари козленка в молоке матери его»; «Моавитянин да не присоединяется к церкви».

Читая ветхозаветные законы, мы изумляемся – и нередко расстраиваемся. А Ветхий Завет говорит, что все эти законы дал сам Бог. Какой же Бог соответствует таким законам? Прежде чем мы попытаемся ответить на этот вопрос, рассмотрим внимательно перечисленные далее законы, чтобы постараться понять, с какими проблемами мы здесь сталкиваемся.

1) Смертная казнь за злословие отца или матери (Исх 21: 17). Большинство из нас готовы согласиться с тем, что важно оказывать почтение отцу и матери. Но здесь написано, что если мы с ними в ссоре, нас ждет смерть.

И если я отношусь к Ветхому Завету как к слову Божьему, то не является ли этот закон обоснованием смертной казни? И действительно, некоторые христиане, защищая смертную казнь, ссылаются на подобные отрывки. Но, может быть, нам стоит подумать еще раз?

2) Справедливость и равноправие для первой жены, если появилась вторая (Исх 21:10). Никто не станет оспаривать принцип справедливости, однако в данном повелении он применяется в ситуации двоеженства. Как мог великий Бог вселенной дать закон, одобряющий двоеженство? Однако Ветхий Завет прямо говорит, что этот закон тоже исходит от Бога (см. Исх 21:1). Неужели он одобряет двоеженство?

3) Запрет варить козленка в молоке его матери (Исх 34: 26). Честно говоря, у меня – как и у других знакомых мне христиан – никогда не было искушения нарушить эту заповедь. Конечно, если придерживаться ортодоксального иудейского толкования этого запрета и не есть мяса вместе с молочными продуктами, это могло бы заметно усложнить нашу жизнь. Однако, как бы мы ни пытались толковать этот закон, сам текст Библии не дает для него никакого обоснования. Поскольку большинство людей ищут разумных объяснений законам, когда объяснения нет (это относится ко многим повелениям Ветхого Завета), закон кажется нам странным.

4) Запрет принимать аммонитян и моавитян вплоть до десятого поколения в общество Господне (Втор 23:3). В данном случае Библия дает обоснование запрету: Моав и Аммон не оказали должного гостеприимства израильтянам, пришедшим в Ханаан из Египта. Возможно, это могло бы оправдать какие–то ответные меры, но для христианина, который знает из Нового Завета, что Бог принимает людей из всех народов (Гал 3:29), такое отношение к иноплеменникам кажется странным. Но я выбрал данный пример по другой причине. Этот закон любопытен тем, что он применялся далеко не всегда. Конечно, сам Израиль постоянно спотыкался, о чем мы уже говорили, но это не объясняет, почему данный запрет нарушался «официально». Этот закон мы находим в Пятикнижии, но в эпоху судей его нарушают – об этом рассказывает знаменитая история моавитянки Руфи. Ученые до сих пор спорят о том, когда была написана эта история: одни относят ее к самым ранним временам, другие – к позднейшим. Поскольку Книга Руфь входит в третий раздел иудейского канона, мы можем, по меньшей мере, полагать, что она была признана авторитетной достаточно поздно. Руфь стала прародительницей царя Давида (Руф 4:18–22), и ее имя упоминается у Матфея в родословной Иисуса (Мф 1:5). Так что у нас не остается сомнений в том, что по меньшей мере одна моавитянка была принята в официальное общество и никто не отсчитывал десять поколений. Но картина становится еще сложнее, если мы вспомним, что на этот же самый запрет ссылались великие послепленные реформаторы Ездра и Неемия. Они настояли на том, чтобы израильтяне развелись со своими иноземными женами, в том числе моавитянками и аммонитянками (Езд 9–10; Неем 13:23–27). Можно понять, что «официальное» отношение к данному запрету было разным в разные эпохи. Если мы привыкли думать, что неизменный Бог дает неизменные законы, то данный запрет должен показаться нам странным.

Теперь, когда мы рассмотрели на конкретных примерах странности этих законов, нам нужно вспомнить, что великий законодатель Моисей не находил их странными или даже трудными для исполнения. Втор 4:1–8 показывает, что он восхищается всеми законами, которые получили израильтяне. Стоит обратить внимание и еще на одно: по словам Моисея, Израиль получил великую привилегию, потому что Бог близок к нему и охотно отзывается на его просьбы. Таким образом, ни один другой народ не получил столь справедливых постановлений и законов, как те, что были даны Израилю через Моисея (Втор 4:7–8). Так что для Моисея закон был великим даром или даже благой вестью. Однако христианам трудно увидеть в законе благую весть. Нам следует разобраться в том, какую роль играет закон в христианской общине.

Божий закон – его нежелательные последствия

Прежде чем мы приступим к вопросу об отношении христиан к закону, нам следует оглянуться на Ветхий Завет и напомнить себе, что хотя Моисей восхищался законом, люди, которых он вывел из Египта, не всегда разделяли его энтузиазм. В этом они похожи на нас, потому что обычно закон почему–то вызывает у человека неприязнь. И даже самые робкие и законопослушные люди иногда желают поступать так, как им хочется, а не так, как предписано.

Поэтому, когда нам что–то велят или запрещают делать, нам становится сложнее это исполнить, даже если по естественной склонности мы делаем именно то, что велит закон. Я подозреваю, что всем нам знакома ситуация, когда наш благородный пыл внезапно остывает, как только мы получили несправедливое распоряжение или неуместное напоминание относительно того дела, которое мы уже исполняем по своей доброй воле. Внимательные родители могут увидеть, что даже самый послушный ребенок может стать капризным, если ему велят делать то, что он и так делает или намеревается делать.

Еще одну категорию проблем, связанных с законом, можно проиллюстрировать на примере дозволенной скорости езды. Я говорю не о бессмысленных ограничениях, с которыми мы порой встречаемся и которые, несмотря на их абсурдность, применяются, потому что они были рождены в голове какого–нибудь бюрократа, но о тех необходимых запретах, которые, как это понимает любой ответственный водитель, необходимы для безопасности. Водителям необходимо напоминать, что в черте города следует снижать скорость. Но кто из нас не раздражался в ответ на эти разумные и необходимые ограничения, когда опаздывал на важную встречу? Когда речь идет о наших детях, переходящих оживленные улицы, мы требуем самого строгого соблюдения этих запретов. Но когда мы опаздываем на важную встречу, нам кажется, что мы нисколько не рискуем убить или покалечить ребенка.

Такие проблемы возникают у людей с законом, и Богу приходится об этом помнить, когда он стремится предложить нам лучший путь жизни. Так легко забыть о том, что закон – это благая весть, и как легко на него сердиться. Автор Нового Завета это прекрасно понимает. Так, Павел в 5–8 главах Послания к Римлянам говорит о законе, как может показаться, амбивалентно, потому что он знает и про его светлую, и про его темную стороны. Вот он говорит о его темной стороне: «Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление» (Рим 5:20), и ниже: «Заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти» (Рим 7:10; см. также 7:13). Но он знает и о его позитивной стороне: «Закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим 7:12); «Соглашаюсь с законом, что он добр» (Рим 7:16); «По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием» (Рим 7:22).

Одна из самых неприятных функций закона заключается в том, что он просто указывает на грех (Рим 7:7; сравни 4:15). И хотя в 1 Послании к Тимофею 1:8–11 говорится, что закон существует для непослушных, а не для послушных, все равно мысль о том, что закон обличает грешников, вряд ли согревает сердце праведника. Благодать Христова трогает сердце куда глубже.

Кроме «естественного» раздражения на закон и его способности напоминать человеку о вине, мы не можем позитивно относиться к закону из–за того, что иудеи воспринимали его искаженно. Евангелие постоянно свидетельствует о конфликтах между Иисусом и его иудейскими противниками по поводу разного понимания закона. Иисус не стремился помнить как можно больше правил, но, скорее, видел в законе принцип. Так, на вопрос, какая заповедь самая главная, он ответил, что существуют две таких заповеди: «возлюби Бога» и «возлюби ближнего твоего, как самого себя». «На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф 22:40). Иисус понимал закон прежде всего как принципы поведения, при этом он считал себя не противником, но защитником закона. Здесь уместно вспомнить его знаменитые слова из Нагорной проповеди: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф 5:17). Другими словами: «Я пришел наполнить закон верным смыслом».

Но, быть может, самое важное для нас в том отрывке, где Иисус говорит о двух главных заповедях, то, что он дает нам подход ко всем отдельным законам Ветхого Завета и Нового Завета. Обратите внимание на слова: «На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки». Все прочие заповеди – просто комментарии к этим двум великим заповедям и в каком–то смысле они входят в состав одной или другой. Павел развивает эту мысль дальше: упомянув некоторые заповеди Десятисловия, он просто говорит: «Любовь есть исполнение закона» (Рим 13:10). Таким образом, закон – это не десять заповедей и даже не две, но один принцип любви. Когда мы любим, мы исполняем все, что написано в законе. Любовь не бунтует против закона и его не отрицает, но воплощает закон в каждом поступке. Подобное позитивное отношение к закону можно найти и в Послании Иакова, который, говоря о законе, называет его «законом свободы» (Иак 2:12).

Таким образом, мы можем сделать вывод, что Новый Завет призывает нас видеть в законе и в отдельных законах благую весть. Но как христианин может понимать и использовать эти законы в жизни, видя в них, скорее, помощь, чем нечто разрушительное и деспотическое?

Божий закон – милостивый дар

Чтобы ответить на этот вопрос, нам необходимо внимательнее рассмотреть свод ветхозаветных законов и предписаний.. Нам нелегко разобраться в столь пестром материале, и может показаться, что эта задача безнадежна и мы обязательно собьемся с пути при попытке что–нибудь здесь понять. И Новый Завет содержит много свидетельств о том, что люди и в самом деле постоянно здесь ошибаются, причем не только иудеи, но и христиане. Споры о законе в Евангелиях очень часто связаны с тем, что Иисус призывает народ к более «человечному» пониманию субботы. Знаменитое иерусалимское совещание, описанное в Деяниях, дает частичное представление о том, что первые христиане мучительно пытались понять, как им относиться к закону: какие заповеди Божьи остаются в силе для тех христиан, которые не были иудеями (Деян 15)? Они понимали, что Божьи повеления нельзя просто отнести к прошлому времени, но продолжали спорить о том, что именно и как надо выполнять.

Любопытно (особенно на фоне нашего болезненного отношения к закону), что в обоих Заветах есть указания на то, что Бог желает устранить повеления и заменить их просто описанием. Это желание яснее всего отражено в знаменитом обетовании о Новом Завете (Иер 31:31–34).

Здесь Бог говорит, что придет время, когда закон будет записан в сердцах, и тогда не нужно будет отдавать распоряжения ближнему или его наставлять, потому что каждый будет знать Господа. Таким образом, повеления уступят место описаниям, когда верующие будут достаточно зрелыми. Зло, исходящее из сердца, уже не нужно будет сдерживать с помощью внешних запретов, потому что сердце обретет гармонию с Божьей волей.

Но если люди глубоко испорчены, внешний закон, данный по милости Бога, точно соответствует потребностям незрелого человечества. Одичавшим детям, воспитанием которых пренебрегали, в школе нужны более прямые, подробные и четкие указания, нечто подобное нужно и людям, не обладающим должной зрелостью. Это можно проиллюстрировать схемой, созданной на основе двух отрывков, о которых говорилось выше – Рим 13:8–14 и Мф 22:36–40:

1 заповедь	Любовь
2 заповеди	Любовь к Богу	Любовь к человеку
10 заповедей	Заповеди 1–4 (Десятисловие)	Заповеди 5–10
Много заповедей	Дополнительные заповеди в Законе и Пророках, касающиеся применения заповедей 10, 2 и 1.

Опытный ремесленник все меньше заглядывает в инструкции, поскольку все принципы его ремесла становятся частью его самого; то же самое можно сказать о христианине и о древнем Израиле. По мере взросления в вере прямые указания теряют свое значение. И наоборот, если степень вырождения растет, указания, касающиеся практического исполнения великих принципов, становятся все важнее. Яснее всего в Писании об этом говорит Иисус, когда он отвечает на вопрос о разводе. По словам Иисуса, закон о разводе был дан «по жестокосердию вашему», хотя изначально его не было (Мф 19:8). Чем ожесточеннее сердце человека, тем нужнее ему точные указания закона. Но когда Бог дает подробные наставления, соответствующие нуждам людей, это ни в коей мере не наказание за жестокосердие. Скорее, это проявление милости Бога к своим детям.

Божий закон – непонимание его предназначения

Но несмотря на благие намерения Бога, история иудео–христианской традиции показывает, что милость Бога, принимающего во внимание потребности людей, часто понимается неверным образом. Даже люди с благими намерениями и чуткой совестью могут пользоваться законом вразрез с тем, для чего он был предназначен. Апостол Павел яростно нападает на одну из самых опасных форм искаженного понимания закона, когда исполнение заповедей воспринимается как средство для обретения благорасположения Бога и вечной жизни. Павел не сомневается в том, что закон благ, но он никогда не говорит, что закон помогает снискать благорасположение Бога. Закон – это чудесный руководитель, но он не спасает.

Есть еще одно более тонкое искажение понимания, которое основано на неверных представлениях о свойствах Бога. У этого искажения примерно такая логика. Бог неизменен (см. Мал 3:6). Он дал людям законы. Следовательно, эти законы непреложны. Для обоснования такого мнения цитируют даже слова Моисея (Втор 4:2) или ссылаются на Книгу Откровения (Откр 22:19): ничего сюда не добавляй и ничего не отнимай отсюда! Если мы примем такую точку зрения, нам следует придерживаться одной из двух возможностей: либо законы накапливаются и их количество со временем растет (подход ортодоксального иудаизма), либо срок действия закона ограничен каким–то периодом. Второго варианта придерживаются некоторые христиане, которые полагают, что срок действия закона соответствует периоду от Синая до креста. На кресте же, по их мнению, были упразднены либо все законы вообще, либо все, кроме Десяти заповедей (так часто понимают Кол 2:14).

Такой подход неудачен, поскольку он противоречит свидетельствам обоих Заветов. Споры о законе, отраженные в Деяниях и особенно в рассказе об иерусалимском совещании, ясно показывают, что первые христиане не думали, будто крест «одним махом» упразднил весь свод ветхозаветных законов.

Но еще убедительнее свидетельство Ветхого Завета, поскольку, если говорить об этой отмене, здесь явно сказано, что законы, данные Богом, не должны вечно оставаться в силе. Мы уже упоминали пример моавитянки Руфи, но еще удивительнее законы относительно евнухов. Книга Второзакония недвусмысленно говорит о том, что только мужчина с неповрежденными половыми органами может войти в сообщество Израилево (см. 23:1). Однако Книга Исайи говорит о другом. Здесь пророк передает следующие слова Господа: «Об евнухах: которые хранят Мои субботы и избирают угодное Мне, и крепко держатся завета Моего, – тем дам Я в доме Моем и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям» (56:3–5). Данный отрывок, очевидно, куда ближе духу христианства, так что мы склонны думать, что имеем здесь дело с более совершенным «законом». Несомненно, Второзаконие разительно отличается от Книги пророка Исайи, но по каким причинам был дан тот первый закон? Вероятно, его можно объяснить тем, что религии Ханаана представляли для древнего Израиля великую опасность. Внебиблейские источники позволяют понять, что в Ханаане процветали жестокие и мерзкие – во всяком случае, по меркам Библии – обычаи. В частности, там практиковалась кастрация, причем она совершалась в рамках «официального» культа. И потому существовала опасность, что Израиль позаимствует эту практику у соседей. Здесь понадобился жесткий запрет, решительно отвергающий кастрацию мужчин. С течением времени угроза со стороны ханаанских религий потеряла значимость, и потому жесткие правила для народа, бывшего несовершеннолетним, можно было заменить на более подходящую заповедь. Конечно, у Исайи нет прямого указания типа: «Вот новое постановление вместо старого». Однако, похоже, произошло именно это. Таким же образом можно понять знаменитую историю об Иисусе и женщине, взятой в прелюбодеянии (Ин 7:53–8:11). Иисус действует предусмотрительно и не говорит об отмене закона о побиении камнями, но вместо этого обращается к женщине с такими словами: «И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши».

Фактически законы Божьи сохраняют силу на протяжении того времени, когда они соответствуют потребностям и уровню зрелости народа. В этом таится красота Божьего снисхождения к человеку: Бог принимает во внимание состояние людей и учитывает его, когда дает им откровение. Разные народы в разных культурах нуждаются в разных формах откровения, хотя за ними стоит единый вечный принцип. Но здесь кроется одна проблема, о которой нам следует помнить: чем точнее и конкретнее правило, тем чаще будут встречаться случаи, когда следует сделать из него исключение. В грешном мире в конфликт могут вступить даже две самые великие заповеди – о любви к Богу и любви к человеку, – когда, например, требования коллеги, родителей или властей противоречат нашему долгу по отношению к Богу. Но это лишь поверхностное противоречие, потому что самый главный закон Бога (закон жертвенной любви) вечен и он всегда должен быть нашей высшей инстанцией в спорных случаях. Нет такой ситуации, когда нам «необходимо» нарушить закон, Божий закон есть закон жизни, и он дан нам навеки. Верность этому закону тождественна верности Богу, которую мы должны хранить в любой ситуации.

Тем не менее следует признать, что некоторые противоречия между законами разрешить нелегко. Такие важные темы, как война и мир, жизнь и смерть, а также последствия деспотизма ставят перед нами нравственные вопросы, которые необходимо внимательно изучать. Мы не отделаемся от них ссылкой на то или иное место Писания. Каждый отрывок Библии, каждый отдельный библейский закон следует изучать в рамках широкой картины, чтобы понять, каким образом вечный Божий закон следует применять в данной ситуации, учитывая бедственное состояние человечества. Каждая фраза в Библии, передающая Божье откровение, говорит нам нечто и о самом Боге, и о людях, к которым Он обращается. При этом большое количество разных ситуаций и разных условий, в которых Бог встречает человека, дает нам богатый материал для понимания как Бога, так и человека. Если мы, задумываясь о сегодняшних проблемах, будем помнить о том, что происходило в прошлом, и будем просить Духа, чтобы Он руководил нами, мы поймем, чего ждет от нас Бог и каким путем нам следует идти.

Странные законы для странных людей

Вероятно, следует сказать еще несколько слов относительно строгости ветхозаветных законов. В частности, там нередко применяется смертная казнь. Иногда консервативные христиане не желают замечать разительного отличия Ветхого Завета от Нового Завета, возможно, потому, что им ближе образ неизменяемого Бога, чем Бога, который нисходит к человеку. Но если Новый Завет свидетельствует о том, что Бог стал плотью, не может ли Ветхий Завет свидетельствовать о еще более сильном самоуничижении того же Бога, пытающегося достичь человека? Ветхозаветные люди были склонны к насилию, Бог должен был с этим считаться и говорить на языке насилия. Ветхий Завет одобряет обычаи, которые нам кажутся просто варварскими, однако мы можем увидеть, как Бог использует эти обычаи ради того, чтобы человек восходил к высшему. Человечество отвернулось от Бога и начало опускаться вниз, на обратном пути оно должно миновать те же самые ужасные места. Спускаться обычно бывает легче, и это происходит быстрее, а при медленном восхождении вверх каждый шаг дается с трудом. Но Бог Ветхого Завета принимает во внимание этот закон жизни. Человек растет, когда делает правильный выбор. Бог вел свой народ шаг за шагом с такой скоростью, с какой он мог ходить. Странные законы, дарованные этим странным людям, – это удивительное свидетельство о доброте и терпении Бога, который создавал надежные основы для того, чтобы открыться им в Иисусе Христе. Как Новый Завет с куда большей симпатией смотрит на Иисуса и на гору Сион, чем на ужасы Синая (см. Евр 12:18–24), так и нам куда легче думать об Иисусе из Назарета, чем о молниях и дыме на горе в пустыне. Но если мы присмотримся внимательнее, мы найдем Бога, который понимал, что ему надо произвести впечатление на толпу непокорных людей, только что освободившихся от рабства. И они действительно были настолько изумлены, что начали прятаться и говорить: «С нас довольно!» Может быть, они испытывали что–то подобное той смеси страха и гордости, с которыми маленький мальчик смотрит на своего старшего мускулистого брата. Младший немного боится, но одновременно горд: кому бы не хотелось иметь такого брата, который может поколотить всех местных хулиганов? То же самое испытывали израильтяне. Они боялись, но Бог показал им себя, и они поняли, что стали его народом.

И теперь давайте снова окинем взором те четыре закона, которые я привел в качестве примеров в самом начале главы, а также кратко перечислим те выводы, которые можем сделать из нашего обсуждения.

1) Смертная казна за злословие отца или матери (Исх 21: 17). Мы вполне понимаем, что почитать родителей нужно, но культура древних израильтян включала в себя смертную казнь. Был ли Бог сторонником смертной казни? Одобряет ли он ее сейчас? Любой прямой ответ здесь может сбить нас с толку. Мы можем сказать, что Бог желает всем жизни, а смерть была результатом греха. Мы можем сказать с уверенностью, быть может, только одно: Бог решил использовать смертную казнь, когда имел дело с древним И> раилем. Израиль не согласился бы принять Бога, который не ввел бы такую «стандартную» юридическую процедуру наказания. Я полагаю, что использование смертной казни соответствовало состоянию человечества на тот момент. Нужно ли применять эту меру сегодня? Вопрос остается открытым. Мы должны молиться о том, чтобы Святой Дух подсказал нам здесь правильное решение.

2) Справедливость и равноправие для первой жены, если появилась вторая (Исх 21:10). Повествования о патриархах ясно показывают, что в те времена обычай иметь несколько жен никому не казался предосудительным. И потому неудивительно, что Бог дал инструкции относительно правильного поведения в ситуации полигамии. Если мы понимаем, что Бог приспосабливался к нуждам человека, мы можем не делать из этого вывод, что Бог одобряет двоеженство. Но, вероятно, это поможет нам задуматься о том, как применять данную заповедь в культурах, где существует традиция двоеженства или полигамии. Быть может, эта заповедь говорит нам о том, что, когда такая ситуация многоженства уже существует, лучше все оставить как есть? Это непростой вопрос. Но, быть может, помучиться, размышляя над ним, лучше, чем слишком поспешно настаивать на полном соответствии христианским стандартам в любом месте и в любое время? Разумеется, здесь всегда стоит подумать и о том, каким образом можно улучшить положение вещей.

3) Запрет варите козленка в молоке его матери (Исх 34:26). Недавно исследователи сделали вывод, что этот закон был дан из–за ханаанского культа плодородия. Следовательно, его нужно отнести к той же категории, что и упоминавшийся выше закон о евнухах (Втор 23:1). Когда же религия Ханаана перестала быть угрозой, закон также утратил свою силу. Некоторые действия бывают неверными только из–за того, как их понимают в контексте данной культуры. Главнейшие принципы закона, без сомнения, выходят за рамки человеческой культуры, из этих же принципов следует вывод, что в контексте определенной культуры мы должны избегать таких действий, которые оскорбляют окружающих или могут быть неверно поняты и это повлечет за собой рискованные последствия.

4) Запрет принимать аммонитян и моавитян вплоть до десятого поколения в общество Господне (Втор 23:3). Я уже упоминал о том, что отношение Израиля к этому закону было неустойчивым. Угроза влияния чужеземцев на истинную веру менялась в разные эпохи. Мы видим, что на соблюдении этой заповеди особенно настаивали реформаторы Ездра и Неемия после Плена. Хотя принятые ими меры кажутся нам чересчур суровыми, теперь мы знаем из внебиблейских источников, что языческое влияние тогда грозило стереть с лица земли веру иудеев. Пыл и энергия Ездры и Неемии были направлены на реформы, включающие соблюдение данного закона.

В связи с этим законом нам будет полезно вспомнить еще одну вещь: христиане привыкли думать о единстве людей во Христе, так что им трудно понять ветхозаветный подход, основанный на родстве и отделении от чужаков. Но это культура, где огромную роль играла верность своему роду, и потому не стоит удивляться суровому отношению к врагам. В Ветхом Завете звучат обвинения в адрес не только моавитян и аммонитян, но и других врагов Израиля. На этом фоне появление в Ветхом Завете моавитянки Руфи, ставшей прародительницей Давида и Иисуса, особенно удивительно. Даже в Ветхом Завете наивысший закон любви иногда господствует над суровыми заповедями, которые точно соответствовали потребностям людей, слишком сильно удалившихся от замыслов Бога.

Но после разговора о снисхождении Бога, который давал заповеди, точно соответствовавшие потребностям людей, я хочу решительно заявить о неизменности и преемственности закона, хотя, кажется, это куда больше относится к Десяти заповедям, чем к дополнительным ветхозаветным заповедям. Заповеди Десятисловия, если мы дадим им четкое определение, в целом постоянны и неизменны. О приоритете Десяти заповедей над остальными говорит христианская традиция, это косвенно подтверждает и Ветхий Завет, поскольку каменные скрижали с Десятью заповедями были помещены в ковчег завета, а книга остальных постановлений Моисея хранилась рядом с ковчегом. Однако нам следует признать, что хотя Десять заповедей оставались неизменными для падшего человечества, они все равно не позволяют найти легкие ответы на те нравственные вопросы, с которыми мы сталкиваемся сегодня. Предложенный мной здесь подход к закону позволяет сделать такой практический вывод: толкование закона человеком имеет решающее значение. Этот тезис настолько важен, что только ему можно было бы посвятить еще одну книгу, но я ограничусь лишь комментариями некоторых самых значимых его аспектов.