Текст книги "Народ майя"

Автор книги: Альберто Рус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Глиняные фигурки

С раннего и среднего этапов доклассического периода (1500-300 до н. э.) в области майя изготовлялись грубые фигурки из глины, черты лица которых обрабатывались посредством моделирования, нарезки, сверления и аппликации, как и в других мезоамериканских культурах.

Фигурки из Ла-Виктории, хотя и отличаются по стилю, но по грубой манере исполнения и назначению, несомненно, родственны фигуркам других культур. Их использование было, вероятно, связано с первичной фазой развития верований, когда преобладал магический характер объяснения явлений природы и культ как таковой еще не имел общественного звучания, а ограничивался семейным уровнем и воздавался в уединении жилища, на возделываемых участках и во время похорон.

Терракотовая фигурка правителя с острова Хайна

Как земледельческий народ, майя непосредственно связывали плодородие земли с плодовитостью женщины. Поэтому огромное большинство фигурок – женские, и найдены они на возделываемых полях-мильпах среди остатков жилищ или в могилах. Их исчезновение на протяжении позднего доклассического периода, их абсолютное отсутствие в раннем классическом периоде наверняка отражает важные изменения в процессе становления религии. Анимистические верования (Анимизм (от лат. anima, animus – душа, дух) – вера в сверхъестественные существа, заключенные в какие-либо тела (души) или действующие самостоятельно (духи)) превратились в настоящую теологическую систему, объединявшую многочисленные божества, для почитания которых были построены церемониальные центры, где ритуалами руководило специальное жречество.

Фигурка с острова Хайна: женщина, ткущая на поясном станке

Появление фигурок в позднем классическом периоде говорит нам об эволюции, которую претерпело общество майя с раннего доклассического периода. Фигурки уже не воплощают элементарную магическую идею, связывающую женщину с землей, а процесс воспроизводства людей – с развитием растений. Постепенно социальная структура усложнялась, началось социальное расслоение; в глиняных фигурках отражен и этот процесс изменения в обществе и верованиях. Когда изображаются силы природы, то воспроизводится условный образ божества или добавляется какой-либо атрибут, его символизирующий.

Форма большинства женских фигурок воспроизводит одно и то же движение (поднятые руки) и одну и ту же одежду. Вероятно, это изображение богини Ишчель – покровительницы размножения, зачатия, родов" а также медицины. Маска Тлалока, как нагрудное украшение-пектораль или элемент орнаментации одежды, имеет очевидную связь с богом дождя в его центральномексиканской ипостаси; большие глаза некоторых фигурок позволяют узнать в них солнечного бога, а череп других – бога смерти.

Керамическая фигурка с острова Хайна, изображающая жреца с кодексом

Керамическая фигурка с острова Хайна, изображающая воина

Но большая часть статуэток изображает не религиозные концепции или божества, а людей различных социальных уровней с различными физическими чертами, различными занятиями. Изображенные мужчины – это обычно высокопоставленные лица, стоящие или сидящие на своих тронах, жрецы, воины, ряженые танцовщики, игроки в мяч, люди-совы, старики, юноши, толстяки, горбатые, изуродованные физическими недостатками или болезнями. Женщины – важные матроны-жрицы, престарелые или в зрелом возрасте, девушки в одежде с глубоким вырезом, ткачихи со своими станками; их может сопровождать ягуар или ребенок. Есть также фигурки животных: ягуара, собаки, обезьяны, оленя, птицы, черепахи и пр.

Игрок в мяч (терракотовая статуэтка с острова Хайна)

Фигурки могут быть вылеплены, сделаны в форме или выполнены в смешанной технике – тело вылеплено, а голова сформована – или иметь налепные украшения и детали. Все они, вероятно, были многоцветными. Многие изделия – полые внутри – служили погремушками или свистульками; некоторые из них – флейтами. Анатомические пропорции и лица в лепных фигурках очень реалистичны; в формованных – размер головы преувеличен, а черты более условны.

Керамическая полихромная фигурка знатной женщины с острова Хайна

Многие лепные фигурки, видимо, указывают на стремление к индивидуализации и на попытку сделать настоящий портрет изображаемого, хотя, может быть, и несколько идеализированный. Тела и нижние конечности обычно проработаны слабо; наиболее совершенно художник пытался выполнить голову.

Терраконовая фигурка женщины с мотком пряжи (остров Хайна, VI-IXвв.)

Почти все фигурки были найдены в захоронениях; они известны в основном с острова Хайна, из церемониальных центров Петена, из Копана, Паленке, Хонуты, Каминальгую, Ла-Виктории. Наличие изображений богини Ишчель в могилах, вероятно, символизирует будущее возрождение; портретные статуэтки, видимо, связаны с теми людьми, с которыми они были положены; кроме того, должно быть, существовал набор фигурок различных типов, из которых родственники выбирали экземпляры, наиболее подходящие для своих усопших.

Возможно, что фигурки ставились также на семейные алтари и использовались при некоторых обрядах в храмах, судя по сотням головок и обломков туловищ, конечностей и некоторых целых изделий, найденных у подножия пирамиды "Храма Надписей" в Паленке, куда они, вероятно, были сброшены с храма после какой-то церемонии.

Керамическая фигура с острова Хайна

Обработка камня

За века до того, как майя изготовили свои первые поделки из нефрита, создатели ольмекской культуры уже были опытными камнерезами, как об этом свидетельствуют находки, сделанные в Ла-Венте, относящиеся к среднему доклассическому периоду (800– 300 гг. до н. э.).

Нефрит (жадеит) – очень твердый материал, который обрабатывался очень простыми приемами, так как металл появился в Мезоамерике очень поздно (XII или XIII в. н. э.). Не отрицая возможного применения твердых пород камня, мы полагаем, что орудия труда, которыми пользовались майя, были в основном из дерева (молоты, сверла, ножи), кости (сверла); шнуры-пилы – из хенекена. Эти орудия применялись для разбивания, резки, гравирования и сверления; их должным образом покрывали абразивами (песок, пыль твердых минералов или того же нефрита), приклеенными каким-либо растительным клеем. Обсидиановыми наконечниками можно было наносить рисунок и получать легкую нарезку; полирование могло проводиться лощилами из нефрита или другого твердого камня или ножей с добавлением абразивов.

Золотой диск с мохзаичными инкрустациями, Чичен-Ица

С помощью этих простых орудий майя сделали тысячи предметов, выполненных в барельефе или горельефе и в круглых объемах. Большая их часть предназначалась для украшения костюмов важных лиц или служила приношениями, которые закапывали в зданиях, в могилах или в других местах, как, например, в сенотах Юкатана, где, как считалось, тоже обитали божества.

Предметы, входившие в состав украшений высокопоставленных лиц, включали в себя:

диадемы из дисков,

маленькие трубочки для разделения волос на локоны,

ушные украшения из нескольких элементов,

украшения для носа,

украшения для губ,

ожерелья,

браслеты,

кольца,

пекторали,

украшения для церемониального пояса и коротких плащей,

сферические, цилиндрические, трубковидные и в форме цветов и плодов подвески,

мозаичные маски.

Мотивы изображения могут быть геометрические, в виде цветов, животных (змея, ягуар, черепаха, птица и т. д.) или в виде человеческой фигуры. На гравированных пластинах, употреблявшихся как нагрудные украшения, воспроизводились сцены с несколькими персонажами, разговаривающими или совершающими жертвоприношение.

Вот основные памятники, где найдены предметы из нефрита: Каминальгую и Небах на Гватемальском нагорье; Вашактун и Тикаль в Петене; Копан в районе Мотагуа; Паленке, Хайна и особенно "Священный Колодец" в Чичен-Ице. В этом последнем месте были найдены тысячи предметов, от раннеклассического периода до постклассического, среди которых легко опознаются по теме и стилю предметы, сделанные во время тольтекского нашествия.

В постклассический период помимо нефрита камнерезы обычно включали в мозаику фрагменты раковин и пирита, а также бирюзу или делали из тех же материалов нагрудные украшения.

Изделия из перьев

По изображениям важных персон, известным в скульптуре, живописи и поделках из камня, видно, что предметы из перьев занимали у древних майя важнейшее место, может быть, даже еще более значительное, чем украшения из нефрита. Изделия из перьев, о которых с восхищением говорили хронисты, применялись для подчеркивания пышности убранства, но этим их роль не ограничивалась. Головные уборы могли состоять из одного большого пера или из пышного плюмажа; перья дополняли тюрбан или сложную отделку. Мы видим знатных персонажей или танцовщиков, за спинами которых находятся плюмажи, похожие на огромные крылья.

Для изготовления небольших накидок, бахромы, кистей использовались маленькие перышки. Перьями обшивались щиты, украшались копья и скипетры, из перьев делали веера, зонтики и балдахины для тронов правителей. Перья вплетались в хлопковые ткани, нашивались на них или наклеивались при помощи клея на деревянную или плетеную основу.

Обилие и большое разнообразие птиц, как наземных, так и водоплавающих, давали достаточно материала не только для потребностей аристократии майя, но и для экспорта в другие области, где не было подобного богатства. Более всего ценились перья кецаля, особенно хвостовые, которые наравне с нефритом являли собой наивысшую ценность для мезоамериканских народов. Большим спросом пользовались перья попугаев из-за их яркой окраски; перья индюка и фазана – из-за их переливающегося блеска и сочетаний цветов; голубиные – из-за их нежности, и некоторых уток, разводимых в ряде районов, – из-за белизны их оперения.

Работы по металлу

Единственные металлические предметы, найденные у майя классического периода, – две ножки статуэтки из тумбаги (сплав золота и меди). Но эти ножки, хотя и находились в земляном заполнении одного ящичка для приношений, связанного со стелой в Копане, имеющей майяскую дату, соответствующую 782 г. н. э., были положены позже. Другие предметы из металла были найдены на Гватемальском нагорье (Тахумулько и Небах) и в долине реки Мотагуа (около Киригуа) вместе с керамикой, называемой «свинцовой», характерной для эпохи тольтекского вторжения в конце X в.

Наибольшее число металлических предметов, найденных в области майя, происходит из "Священного Колодца" в Чичен-Ице. Они включали главным образом предметы из золота, меди, тумбаги и позолоченной меди. Для их обработки применялись ковка, отливка в форме, сварка, золочение, покрытие одного металла другим, чеканка. Предметы включали в себя:

гладкие или обработанные золотые диски,

свернутые пластинки, образующие трубки, которые могли покрывать ручки вееров, скипетров, копьеметалок и других предметов,

сандалии,

ушные украшения,

подвески, диски и кольца,

кубки,

маски,

бесчисленные бубенчики – простые, антропо– и зооморфные или в виде свернутой проволоки,

фигурки людей и животных.

Все предметы, найденные в колодце и изготовленные литьем, – иноземного происхождения, главным образом из Панамы, Коста-Рики, с Мексиканского нагорья и из области Миштека (в Мексике); в меньшем количестве – из Гватемалы и Гондураса. Самые древние из них не старше конца X в., то есть времени, когда произошло вторжение тольтеков. Их наличие в Чичен-Ице, видимо, объясняется торговлей.

Однако чеканные золотые диски, на которых представлены сцены сражений и человеческих жертвоприношений с участвующими в них майя и тольтеками (последние всегда изображены как победители или как приносящие жертву), были, вероятно, изготовлены в самой Чичен-Ице, может быть, ремесленниками майя под руководством тольтеков; при этом использовался металл из импортированных вещей, расплющенных и отчеканенных в Чичене. Иероглифы, числительные и другие элементы письменности майя, обычно сопровождавшие рисунок, к тому времени, вероятно, утратили свое значение и использовались как простые украшения.

Музыка, пение, театр и литература

Музыка

Помимо сообщений хронистов о присутствии музыкантов в церемониях и на празднествах и упоминаний инструментов, на которых они играли, мы находим в рисунках (настенные росписи, кодексы, керамика) реальное подтверждение этой информации. Археологи обнаружили многие из инструментов, хотя, естественно, не хватает тех, которые были сделаны из непрочных материалов.

Среди ударных инструментов назовем тункуль, горизонтальный барабан из полого дерева; был еще один барабан, паш, который нигде не описан; известен также большой вертикальный барабан, майяское название которого не сохранилось. Были также глиняные тамбурины шарообразной и цилиндрической формы, маленькие или средних размеров, простые или сдвоенные, переносные или устанавливавшиеся на земле; некоторые из них похожи на те, что у современных лакандонов называются каюм – "поющий бог".

У всех этих барабанов или тамбуринов мембрана сделана из кожи обезьяны. Как погремушки использовались большие тыквы, к которым приделывалась деревянная ручка или пустые глиняные фигурки, внутрь которых насыпались мелкие семена, глиняные шарики или камешки; в позднюю эпоху были известны золотые или медные бубенцы. Назовем также панцири черепах, по которым ударяли оленьими рогами. В барабаны били ладонями или пользовались длинной палочкой, на конце которой крепился шарик из каучука.

Среди духовых инструментов назовем следующие:

большие трубы, изображенные на фресках Бонампака, которые изготовлялись из каких-то непрочных материалов (дерева, коры дерева или тростника) и на конце иногда имели тыкву для усиления резонанса;

флейты из тростника, кости или глины, простые и с несколькими отверстиями, из двух или более трубочек;

глиняные свистки, антропо-или зооморфные (они составляют большую часть фигурок).

Пение

Пение, с музыкальным сопровождением или без него, было частью многих религиозных церемоний. Хронисты упоминают песнопения во время обрядов, проводившихся в связи с началом Нового года.

В некоторых случаях распевались, иногда под бой барабана, также "их сказки и старинные предания". Некоторые песни были записаны в кодексах. До нас дошли, хотя и без музыки, песни солнцу, "черным" дням, богу Кукулькану, катунам и тунам календаря, цветку как символу женского целомудрия и т. д.

В каждой общине один из чиновников, ах-хольпоп, был главным певцом или человеком, который обучал музыке и пению; в его обязанности входил уход за музыкальными инструментами, он управлял также пополь-на – общинным домом, в котором давались представления для развлечения народа.

Танец

Обычно музыка и пение сопровождали танец. Наиболее важными на Юкатане к моменту испанского завоевания считались четыре дня: Кан, Мулук, Иш и Кавак, как дни, отмечавшие начало солнечного года, состоящего из 365 дней. В зависимости от дня менялся характер танцев и богиня – покровительница этого дня, но сам ритуал заметно не изменялся. Среди танцев, связанных с этими церемониями, назовем:

танец воинов холан окот, в котором участвовали более 800 человек и который длился целый день;

танец, исполнительницами которого были старые женщины;

танец, который Ланда называет танцем "грязных женщин", называемый также танцем демона, во время которого сжигали большое количество дров, а затем по углям проходили танцоры;

танец, в котором участники неподвижно стояли на высоких ходулях.

В месяце Сип охотники отмечали праздник, посвященный их профессии, и танцевали танец окоту иль; танцем также сопровождалось жертвенное расстреливание человека из луков, песня о котором включена в "Песни из Цитбальче". Была известна танцевальная игра, сопровождавшаяся музыкой, коломче, когда один танцор бросал палки в другого, а тот старался отклонить их также при помощи палки.

Устраивались также танцы, связанные с животными, – вероятно, религиозно-символического характера.

Ланда упоминает также танец науаль, в котором участвовали мужчины и женщины и который он назвал "не очень скромным".

Театр

Помимо танцевальных представлений ритуального характера существовали и другие, носившие лишь развлекательный характер, хотя, вероятно, они имели определенное этическое значение. Хронисты были поражены, увидев некоторые из них; Ланда их считал «очень изящными», а актеров называл «комедиантами, которые играют с большим изяществом».

Словари XVII в. дают различные наименования актерам в зависимости от их роли: "благородные", "кавалеры", "шуты" и "маги". Например, эсиах выступал в роли иллюзиониста. Инсценировались также легенды и древние истории, были и настоящие фарсы, в которых майя блистали остроумием, рассказывая забавные истории. Мирской характер этих комедий подтверждается хрониками, где говорится, что они ставились "для удовольствия народа". Некоторые представления, кажется, даже грешили вульгарностью.

Ланда упоминает две платформы в Чичен-Ице, называемые теперь "Платформой Луны" и "Платформой Орлов и Ягуаров", которые, по его сообщению, были "двумя небольшими каменными театрами с четырьмя лестницами, покрытыми сверху плитами, где, говорят, представляли фарсы и комедии".

В общинном доме пополь-на вместе с названным выше мастером пения ах-холъпопом трудился театральный "директор" ах-куч-цуб-лалъ, который готовил представления и руководил ими. Привязанность к театру сохранилась у майя, как и у остальных мезоамериканских народов, и после конкисты, но тогда им уже руководили главным образом монахи, и, разумеется, с целями наставления в вере.

"Словарь из Мотуля" упоминает майяские названия некоторых очень популярных в XVII в. представлений, имеющих, вероятно, доиспанское происхождение. В переводе Барреры Васкеса они будут называться следующим образом:

"Небесная скамья",

"Продавец диких индюков",

"Продавец горшков",

"Тот, кто продает перец",

"Тот, кто управляет Сьеррой-Альта",

"Гуакамайя с белым ртом, или Обманщица",

"Белоголовый мальчик",

"Возделыватель какао".

Среди сценических представлений доиспанского происхождения, переживших века и запреты колониального режима, важное место занимает "Рабиналь-Ачи", драма-балет майя-киче, в которой повествуется о подвигах одного воина, его пленении, суде над ним и принесении в жертву. Это представление развертывается до полного завершения судьбы, которую человек сам себе создал своей деятельностью. Оно идет в медленном темпе, чрезмерно длинные монологи неоднократно повторяются, но, несмотря на эту монотонность, интерес к действию сохраняется и даже растет вплоть до фатальной развязки.

Литература

Нам трудно оценить литературу майя так, как мы смогли это сделать с остальными искусствами. Дошедшие до нас доиспанские тексты (кодексы, надписи) выполнены иероглифами, которые лишь частично дешифрованы. Они скорее всего являются не литературой в собственном смысле слова, а кратким изложением, записанным идеографическими и фонетическими знаками, данных, которые нужно было запомнить жрецу для проведения церемоний, получения календарных дат, предвидения затмений и предсказаний благоприятных или неблагоприятных времен.

То, что нам известно как литературные тексты майя, – это документы, написанные на нескольких майяских языках вскоре после испанского завоевания, когда образованные люди из местного населения научились у монахов писать на своем собственном языке, используя испанский алфавит. Отражая свое время, они содержат европейские представления, смешанные с идеями майя, и рассказывают о событиях, где сливаются воедино и действительное доиспанское, и то, чему научили индейцев испанские монахи. Однако, если снять по мере возможности европейские наслоения, эти документы являют собой уникальные примеры литературы майя. Вначале некоторые из них были, возможно, записаны в кодексах, но более вероятно, что они переходили от поколения к поколению в устной форме до тех пор, пока их не переписали в колониальную эпоху.

В одной из первых глав, упомянув местные источники, мы немного говорили о содержании книг "Чилам-Балам", "Рукописи из Чичикастенанго" ("Пополь-Вух") и "Мемориала из Сололы" ("Анналы Какчикелей"), Кроме этих значительных документов нам известны песни, молитвы, пророчества и заговоры, которые, несомненно, являются частью устной литературы и происходят главным образом от юкатанских майя, лакандонов, цоцилей и киче.

Эти тексты имеют очень разнообразное содержание – религиозное, магическое, пророческое, мифологическое, историческое, эпическое, и, хотя их создавали не для специальных литературных целей, в действительности они представляют собой ценнейший образец литературы майя.

В этой литературе бросается в глаза своеобразное мышление, ставящее религиозно-магические представления выше холодного разума. Поэтому она трудна для нашего понимания, а иногда и вовсе не доступна; но несомненно, что эта литература не только содержит важную информацию по истории и культуре майя, но и переносит нас в мир, который можно назвать поэтическим. Нет никакого сомнения, что искусство играло в обществе майя жизненно важную роль.

История культуры древних майя