Текст книги "Путь Сашки. Книга пятая (СИ)"

Автор книги: Альберт Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Но беглец из форта больше не выезжал. А Зоргу приходилось несколько раз спускаться в долину, чтобы добыть свежую пищу. В один из таких дней, когда он остался в долине, снурский граф снова выехал из форта и направился на плоскогорье. Самое обидное было то, что беглец в этот раз выехал с каким – то мешком, а вернулся без него.

Переместившись снова на плоскогорье, Зорг сумел все – таки выследить снурского графа. Тот ездил в одно определенное место. Пиренец ближе подобраться не мог, боясь спугнуть беглеца, но видел, что тот все время ходит между каких – то кустов, а к вечеру возвращается в форт. Ждет с кем – то встречи? А зачем еще сюда приходить?

На четвертый день наблюдения Зорг решился напасть на графа, но в этот день тот из форта не выезжал. Мало того, двери крепостицы, как заметил Зорг, были крепко закрыты, а внутри нее не было никакого движения. Происходило что – то странное, но что именно, пиренец не мог понять.

Во второй половине дня на севере стало заметно какое – то движение. Спустя час Зорг смог разглядеть отряд из трех десятков всадников, едущих по направлению к форту. Долгожданная для графа встреча? Или наоборот, появились нежданные гости? Ведь зачем – то внутри форта все замерло. Хотя, откуда им знать, что появится военный отряд? А то, что ехали солдаты, Зорг уже разглядел.

Кто они, враги графу или друзья, выяснилось быстро. Зорг видел, как один из всадников, явно не солдат, вытянул руку в сторону форта и что – то показывал и говорил, судя по всему, командиру отряда. Всадники немного постояли на месте, а затем двинулись дальше. Вперед них вырвались трое солдат и, погоняя коней, поскакали в сторону ворот форта.

За несколько минут достигнув цели, всадники остановились, а затем стали падать на землю. Да их же угостили стрелами! Нет, не стрелами, а арбалетными болтами. А сами стрелы полетели в сторону основной группы. Но солдаты оказались на высоте, сразу видно, что опытные воины. Упал с коня, пронзенный стрелой, только один из солдат, да двое потеряли коней. Остальные быстро выставили щиты. Да и тот, погибший, тоже среагировал очень быстро, но он своим щитом защитил командира отряда, а сам остался открытым для стрел.

Всадники, прикрываясь щитами, развернули коней обратно, но троим уйти не удалось, двое получили по стреле, а у третьего убили коня. Зато теперь у пришельцев стало трое пеших. И они показали, что Зорг, действительно, не ошибся, признав в них хороших воинов. Двое прикрывали группу щитами, а третий сквозь небольшую щель стал стрелять из лука по форту. Интенсивность стрельбы засевших в крепостице снурских солдат сразу же резко упала. Двое из них, получив по стреле в свои шлемы, больше не появлялись над частоколом. То ли ранены, то ли убиты. Или просто были оглушены.

Тем временем трое пеших благополучно вышли из зоны обстрела. Итак, пришлые потеряли шестерых, потери снурцев неизвестны. Учитывая удачно подготовленную засаду, следует сделать вывод, что графу не удалось достичь своей цели: прибывших по – прежнему было больше. Но снурцы были внутри форта за надежным частоколом, и что предпримет командир прибывшего отряда, было непонятно. Близко к защитникам не приблизиться, а те находятся в явно лучшем положении.

Постояв с полчаса на безопасном от полета стрелы расстоянии, прибывший отряд развернулся и поехал обратно на север. Значит, не решились вступить в борьбу. Видимо, поехали за подмогой. Хотя, в таком случае, можно было просто послать гонца. Тогда, получается, что уезжают восвояси. Но отряд, почти скрывшись из виду, вдруг остановился. Издалека почти ничего не было видно, но Зорг понял, что отряд становится на ночлег. Это уже интересно. Действительно, серьезный противник достался снурскому графу. Теперь если снурцы решатся на ночную вылазку, то им придется много потратить времени, чтобы добираться до врага, а там недолго попасть и в ловушку.

Желая увидеть продолжение противостояния, Зорг выбрал более удачное для наблюдения место. Поздним утром отряд направился снова к форту. Здесь, немного постояв, он разделился. Половина солдат направилась в сторону южных ворот, где спешилась и под прикрытием выставленных щитов приготовилась к отражению возможной атаки неприятеля.

Другая половина отряда, оставшаяся на севере, стала совершать непонятные действия, достав какую – то длинную трубу из подводы. До Зорга не скоро дошло, что же это за труба такая. Но потом пиренец догадался: каноне! Знаменитая каноне Ксандра Ларского. Кто же эти люди? Ларцы? Нет ли здесь самого Ксандра? Нет, не должно быть. Ксандр после той засады теперь ездит в сопровождении нескольких сот солдат. А здесь число прибывших всего тридцать человек.

Зорг ни разу не видел, как действуют каноне. Те стреляли каменными ядрами, разбивая стены замков. Деревянный частокол не будет для них трудной целью. Значит, они хотят разбить ворота, часть частокола. Это понятно. А дальше что? Что делает второй отряд? Там же нет каноне. Или они после того, как разобьют северные ворота форта, хотят перебросить каноне к южным воротам? Но тогда они или оголят число солдат на севере или отправят каноне с парой – тройкой солдат, которых снурцы могут попробовать перехватить. Непонятно.

Первые три выстрела в цель не попали. После каждого промаха один из прибывших возился с каноне, направляя его на цель. И только четвертый выстрел оказался более удачным. Ядро, перелетев через частокол, ударило в нижнюю часть крыши форта. Но форт оказался сделан на совесть: ядро не смогло нанести ему заметные повреждения.

А вот и пятый выстрел. На этот раз ядро снова перелетело частокол, попав в стену форта. Попало и взорвалось длинными снопами огня. Ядро оказалось с огненной начинкой. Внутри форта разгоралось большое и сильное пламя. А потом в полет ушло еще одно ядро. Оно попало на край частокола, снесло острые верхушки кольев и сразу же взорвалось. Но из – за инерции полета взрыв получился не на частоколе, а внутри ограды. Огненные брызги полетели во все стороны, еще добавив силу ревущему огню.

Зорг представил, что сейчас творится внутри ограды, и поежился. Да они там все сгорят заживо! Через несколько минут распахнулись южные ворота и пятеро всадников бросились прочь из огненного ужаса. Но здесь их поджидали десять вражеских солдат. Еще двое в нескольких сотнях шагов сзади охраняли дюжину коней. Опытные солдаты стреляли не спеша, подпустив снурцев поближе. Вначале пять стрел подстрелили коней солдат, выехавших из форта. А затем в бой вступили арбалетчики. Пять выстрелов с близкого расстояния – никто не промахнулся. Всё! Со снурцами покончено. И с их графом тоже. Вряд ли кто – нибудь выживет во всё еще бушующем море огня.

А серебряный череп? Серебро плавится. Когда огонь погаснет, а жар спадет, кто – нибудь из отряда победителей найдет расплавленный кусок серебра. Задание своего герцога Зорг выполнить не смог. Неудача, в который раз неудача. Что его ждет при возвращении в Пирен? Клетка с голодной крысой? Видимо, так. Спасти его может только очень ценная информация, если такую он сможет добыть. Где искать? Разве что проследить за прибывшим отрядом и узнать, что они будут делать дальше.

Огонь догорел лишь ближе к вечеру, но жар на пепелище, видимо, стоял такой, что подойти к остаткам форта и рассмотреть, что он него осталось, было невозможно. Это понял и командир отряда. Поэтому, не дожидаясь, когда пепелище остынет, он повел отряд в горы, как раз в ту сторону, куда несколько раз ездил снурский граф. Совпадение? Зорг попытается это узнать.

С раннего утра он занял вновь место на своем наблюдательном пункте и поступил, как вскоре выяснилось, правильно. Уже через полчаса показались первые всадники, едущие в долину. Основной отряд двигался позади них на расстоянии полета стрелы. Страхуются.

Передовые всадники объехали местность вокруг сгоревшего форта и подали сигнал основной группе, сами же остались на месте, страхуя своих от неожиданностей. За ночь пепелище остыло, и десяток солдат стал в нем копаться, вынося обугленные трупы. Но что в этих головешках разглядишь? Если пришельцы не знали, кто находился в форте, то могли это понять по пяти убитым, которые пытались прорваться через южные ворота форта.

Догадаться, что это были снурские солдаты, было не трудно по снурскому гербу на их щитах. Но поняли ли пришельцы, что это были не простые солдаты, а графские гвардейцы? У гвардейцев всех сюзеренов Атлантиса есть небольшие, но отличительные черты, по которым их не спутаешь с обычными наемниками. Были они и у личной полусотни снурского графа. Если так, то пришельцы, видимо, пытаются найти тело графа. В головешках его не разглядеть, но можно попытаться это сделать по остаткам оружия и наличию золота и серебра на владельце. Пришельцы, видимо, так и поступили. А теперь часть из них столпилась возле одного из трупов. Решают, граф это или нет.

Собрав какие – то предметы в мешок и для проформы покопавшись в остатках форта, отряд поехал в обратную сторону. Значит, что – то будет делать в горах. Это Зорг постарается узнать. А ближе к вечеру пиренец, соблюдая максимальную осторожность, приехал на пепелище. Если пришельцы плохо покопались, то он это сделает обстоятельнее. Ему нужен серебряный череп или что от него осталось. Где мог находиться артефакт во время гибельной для снурских солдат атаки? Или при графе или лежал спрятанный внутри форта. При втором варианте есть шанс найти остатки черепа.

До утра, прокопавшись на пепелище и вымазавшись дочерна, Зорг так ничего не нашел. Значит, череп был при графе и достался пришельцам. Вопрос в том, насколько он поврежден? Жар у частокола был меньше, чем внутри форта, но все же достаточно сильным, чтобы расплавить кусок серебра.

Предположить, что Гвендел спрятал серебряный череп в горах в пещере, закопав его в ее углу, Зорг не смог. Но именно череп был в том тюке, что несколько дней назад увез в горы снурский граф. А теперь в этой пещере разместился отряд Эйгеля. От пещеры до плантации было не очень далеко, но Эйгель решился поселить своих солдат именно здесь. По словам Эрника, оставаться внизу вне защищенного форта было опасно из – за возможного нападения диких людей. Наверху они тоже могли появиться, но здесь было проще обороняться, да и выставленные заставы могли помочь обнаружить врагов.

Каждое утро Эйгель вместе с Эрником и Серри – единственным, кого он посвятил в тайну, уходили на плантацию кустарников хачху. Солдатам же была строго наказано в их сторону не ходить, даже не смотреть. Понимая, что среди солдат есть пятеро людей Хитреца, которые уже знали, что здесь добываются драгоценные листья, Эйгель специально первоначально шел в противоположную плантации сторону и с этой же стороны возвращался обратно в пещеру. Крюк, конечно, порядочный, но на первых порах такая уловка могла и сработать. Тем более в той стороне росли кустарники с чем – то похожими на хачху листьями. Если эти наемники предадут, то пусть рвут эти обычные листья. К тому же, по возвращению в Ларск, Эйгель хотел предложить его светлости Дарберну Ларскому изолировать этих пятерых наемников, поставив их на охрану какого – нибудь замка. К примеру, Броуди или Шелвака.

За две седмицы удалось набрать одиннадцать больших мешков с листьями. Если оценить один листок в серебрянку, то весь урожай потянет примерно на шестьсот золотых монет. Эйгель был доволен, что оправдал доверие своего сюзерена. Теперь оставалось благополучно добраться до Ларска и передать казначею собранный урожай. И вернуть каноне с неизрасходованным запасом ядер. А также привезти остатки металлических вещей, что были найдены на том обгорелом трупе. Неужели это сам граф Снури? Пусть его светлости сами решают.

Хитрость, примененная Эйгелем, не желающего раскрыть тайну плантации своим солдатам, сыграла на руку и против пиренского шпиона Зорга. Тот тоже видел, куда каждое утро направлялись трое молодых людей. Командир отряда и двое парней, еще подростков. Один с кинжалом на поясе, а второй и вовсе безоружный. Когда ларский отряд, а Зорг разглядел, что это ларцы, спустя две седмицы уехал обратно на север, он поднялся на место их стоянки и направился в сторону, куда каждое утро уходили трое парней, а вечером возвращались с каким – то мешком.

Облазив все окрестности, Зорг так и не смог найти место, куда направлялись ларцы. Больше ему повезло в пещере. Здесь в самом ее углу при свете факела он смог найти несколько подзасохших листочков. Вначале он не обратил на них внимания, но при повторном осмотре пещеры, поднял один из них и при дневном свете его рассмотрел. Листочек – то знакомый! Сунув маленький кусочек в рот, Зорг почувствовал забытый вкус листьев хачху. Так вот зачем приезжали сюда ларцы. И покойный снурский граф. Где – то здесь они растут. Ему не удалось найти то место, но если сюда вернуться с верными и немыми людьми, то заветное место будет обнаружено. А значит, клетка с голодной крысой ему не грозит. Ведь теперь только он может показать людям Черного Герцога место, где неподалеку от него растет хачху. Собрав все остатки просыпанных листьев, Зорг выехал на север. По иронии судьбы ни он, ни Эйгель не знали, что на том месте, куда складировались мешки с листьями хачху, был закопан серебряный череп.

Глава 13

1006 год эры Лоэрна.

Его величество король Лоэрна Пургес Первый давно не собирал королевские советы. В первые два – три года своего правления советы были не редкостью, но вот уже два года, как от этой практики король отошел. А сейчас его величество неожиданно пригласил несколько десятков лучших людей королевства, дабы обсудить с ними последние события.

Конечно, главным вопросом была судьба Снурского графства. Граф Гвендел так и не появился в Лоэрне, больше месяца тому назад исчезнув, выехав в сторону Лоэрна, но так до него и не добравшись. Несколько дней назад один из хаммийских купцов, желая выслужиться перед бароном Дворкосом, сообщил тому, что графа вместе с его личной полусотней видели в Хаммие. Об этом барон сразу же сообщил его величеству, хотя обычно он действовал через своего сюзерена и покровителя графа Волана.

Барон Дворкос был бароном новым. Сам он родом из Хаммия, даже ходили слухи, что там он даже не входил в дворянскую касту. Но приехав в Лоэрн, показал себя человеком ловким, знающим, где быть в нужную минуту и в нужном месте. Волан его приметил, приблизил и не прогадал. Сам Волан, и это было известно даже последнему пьянице, острым умом не отличался. Впрочем, не только острым, а временами казалось, что и вообще умом не отличался. А еще сказать точнее, глупость Волана была известна всем. Но при этом граф Волан сумел оказаться самым богатым человеком в Лоэрне, кроме его величества, конечно. И богатство свое сколотил в последние годы. Именно Дворкос, а тогда его звали просто Аркаем, был тем человеком, кто помог Волану сколотить состояние. За что и был пожалован замком Дворкос.

Как человек, сообщивший королю о снурском графе, барон был приглашен на королевский совет. Предводители конкурирующих с графом Воланом лоэрнских кланов посмеялись над этим приглашением. Нет, не над его величеством, разумеется, а над Воланом. Для них было забавно видеть, что по левую руку от графа Волана сидит безродный хаммиец.

А место по правую руку от графа занял графский брат барон Фрастер. Именно его граф пытался протолкнуть на снурское владение. Разболтал об этом по своей глупости всем. Ведь, как известно, если человек предупрежден, это значит, что он вооружен и готов к бою. Вот и конкуренты Волана были готовы не допустить усиления семейства Воланов на лоэрнской земле. Если его величество отдаст снурскую корону брату Волана, то в руках этого семейства будет половина всего Лоэрнского королевства.

– Мои лучшие люди королевства, верные и преданные. Я пригласил вас сюда, чтобы на королевском совете решить судьбу Снурского графства. Бывший граф Снури не оправдал моего доверия, не смог сохранить хорошего отношения со своими баронами. Даже наоборот, сделал все, что их унизить. Это недопустимо. Бароны королевства – опора трона. И лучшие аристократы Лоэрна, здесь присутствующие, наглядное тому подтверждение.

Произнеся эти слова, король внимательно смотрел на лица присутствующих, не сморщится ли кто – нибудь, не скривится ли? Ведь в зале кроме хаммийца барона Дворкоса присутствовали еще несколько бывших безродных баронов, волею короля получивших замки и баронские титулы. Барон Роттен еще несколько лет назад был личным массажистом короля, а барон Тимча был королевским брадобреем. Кому не боится король подставить свое горло, тот действительно пользуется королевским доверием. Ходили достоверные слухи, что барон Тимча был еще и крайдонским бароном, де – факто купившим баронский титул самого восточного герцогства Атлантиса за неимоверно большие деньги. Все аристократы Лоэрна безумно этому завидовали, но повторить то же самое не рисковали, ограничиваясь покупкой различных поместий по всему Атлантису.

– Милорды, – продолжил Пургес Первый, – после постыдного бегства бывшего снурского графа нам следует назначить человека, который сможет возглавить графский домен, навести в нем порядок и защитить его от врагов. По сообщению из мятежного Эймуда, там снова собирают войско, чтобы выступить и захватить Снури. Неспокойно стало и в приграничных районах Пирена. Там тоже замечено подозрительное движение войск. Кто из присутствующих здесь милордов сможет остановить врага? Я слушаю.

Как и следовало ожидать, в зале королевского совета возник шум, несколько наиболее значимых лоэрнских аристократов принялись, перекрикивая друг друга, предлагать королю свои услуги. Пургес молча взирал на начавшуюся перебранку, наконец, он поднял руку, и наступила тишина. Все присутствующие уставились на короля, ожидая его решения.

– Дадим слово по старшинству графу Волану, единственному графу королевства.

Коротышка Волан радостно поднялся с кресла, и слегка поклонившись королю, сказал:

– Я готов лично возглавить королевские войска и проучить негодяев мятежников из Эймуда. Пусть только попробуют вступить на земли графства. А лучшей кандидатурой на графство я считаю барона Фрастера. Если мы с братом разгромим врагов, то графская корона должна достаться ему.

– Кандидатура достойная, но вначале о королевских войсках. Что вы имели в виду, милорд?

– Я думаю, если мы послали тысячу солдат под командованием простого барона на помощь восставшему Каркелу, то под мое начало, графа королевства, следует передать… три тысячи солдат. И вашу знаменитую настойку, которая делает солдат непобедимыми.

– Настойка? Какая настойка? Ах, да, та самая… Не такие они и непобедимые, но раз вы желаете, я, пожалуй, смогу найти пару бочонков. Что же касается войска, то где вы, милейший граф, видели три тысячи солдат? Даже с моей личной сотней столько не наберется. И мне нужно держать солдат в резерве на случай очередного вторжения ларцев, а то и гендованцев. Надеюсь, вы не забыли, что было позапрошлым летом? Если бы мы не перебросили войска в графство Тарен, то безрукий самозванец смог бы дойти до стен королевской столицы. Нет, войск у меня нет.

– Но, ваше величество, – Волан пришибленно лепетал, – как же без солдат – то?

– Мобилизуйте снурских баронов. Найдите солдат в вашем собственном Сейкурском графстве, вот уже будет под две тысячи человек. Как раз на два бочонка настойки.

– Но, ваше величество, бывшему графу Снури вы дали восемь бочонков.

– Из которых он вернул два. И солдат у него было больше. Я как раз отдаю те самые два бочонка. Больше у меня нет.

И ведь не скажешь королю: «Неправда!». Ведь врет, да еще как врет!

– Хорошо, ваше величество, мы с моим братом, будущим снурским графом, разобьем мятежников.

– Я рад, что в вас не ошибся, мой преданный граф. Кстати, о снурской короне. Негоже короля оставлять без выбора. Король должен остаться королем. Пусть будет две кандидатуры на снурское графство. И в случае победы над мятежником, я из них выберу человека, кто получит графство Снури.

Присутствующие в зале аристократы негромко зашумели. Сейчас решалась судьба графской короны. Глупо Пургесу отдавать второе графство в руки семьи Волана. А значит, тот, кого сейчас назовет король вторым претендентом на графство, тот, скорее всего, его и получит.

Это понял даже глупый Волан. На него было жалко смотреть. Мало того, что вторая графская корона уплывала из его рук, так еще он должен ее защитить от предстоящего вражеского вторжения.

– Итак, первая кандидатура – это ваш младший брат барон Фрастер. Теперь следует определиться по второму претенденту.

Пургес обвел глазами присутствующих и удовлетворенно отметил, что все они с придыханием ждут его решения.

– А имя второго человека назовете вы сами, мой милейший граф.

И вновь тишина взорвалась шумом и удивленными вскриками. Опешивший граф Волан огляделся по сторонам. Кого же назвать? Баронов из соперничающих кланов? Нет, нет и нет! Здесь есть только один человек, который не будет конкурентом его брату, единственный верный и надежный, который всегда смотрит ему в рот.

– Барон Дворкос, – ответил Волан.

– Пусть будет барон Дворкос, – подтвердил Пургес.

Теперь осталось только разбить Эймуда и поздравить брата. Хаммийцу никогда не быть графом! Никогда! К такому же мнению пришли и все присутствующие, с кислыми минами покидающие королевский совет. Зато Пургес остался доволен произошедшим. Теперь семейство Воланов потратит свое богатство не на покупку недвижимости за границей, а наоборот, ему придется заложить ее часть, чтобы нанять как можно больше наемников. Без достаточного количества солдат надежды этой семейки на владение вторым графством окажутся призрачными. Пусть тратятся, пусть. И пусть боги им помогут. А после победы он, Пургес Первый, выберет из двух кандидатур человека, который и станет графом Снури. И будет предан ему лично. А не этому глупому коротышке.

По тому, как семейство Воланов развило бурную деятельность, все поняли, что они всерьез вознамерились удержать в своих руках Снурское графство. Что для этого нужно в первую очередь? Солдаты и деньги. Или деньги и солдаты. Но чтобы нанять достаточное число наемников потребуется много денег. Волан будет разорен, это понял даже он. Конечно, часть воинских потребностей могут закрыть владельцы замков в Сейкурском графстве, чьим графом был Волан. Больше аристократов в войске – меньше потребуется денег на наемников. Но в случае боевых действий погибнут многие. И Сейкурское графство ослабнет. Поэтому предстоящая победа может обернуться поражением в будущем.

Кто подал мысль Волану не известно, но граф уже на следующий день после королевского совета поехал по домам наиболее влиятельных людей Лоэрна. Он почти в открытую говорил, что скоро сравнится по могуществу с самим королем и предлагал очередному важному аристократу поддержать его людьми и деньгами. Кто – то отказывался, кто – то затягивал с ответом, но нашлись и те, кто вынужденно поддержал притязания Волана.

Конечно, Пургесу об этом сразу же донесли, но тот только плотнее сжал свои тонкие губы и укрепился в мысли, что младшему брату Волана графство не достанется.

Уже через месяц из столицы в сторону Снури выехала довольно внушительная колонна, состоящая из аристократов, придворных, солдат и всевозможной челяди. Во главе колонны гордо ехали оба пучеглазых брата. Свой выезд они обставили поистине с королевским размахом, подчеркивая для остальных свою значимость и влияние в королевстве.

Уже шел третий месяц, как исчез снурский граф и большую часть этого времени из Эймуда приходили тревожные сообщения, что мятежный граф собирает войска для вторжения в Снури. Но на руку лоэрнцам играло то, что стояла зима, теперь началась весна с ее традиционной распутицей. Но как только дороги подсохнут – вот тогда ждать беды. Эймудский граф, скорее всего, решится, и двинет свои войска на север.

Но кто возглавит войско? Сам граф в последнее время сильно сдал, а его младший сын во время зимней охоты так неудачно упал с коня, что до сих пор лежит со сломанной ногой, которую все никак не может вылечить. Остается старший сын эймудского графа виконт Гривер. Но и у него не все было в порядке. Нет, он ничем не болел, был полон сил и здоровья, присущего тридцатипятилетнему мужчине. Проблема была в характере. Не в отца пошел. И не в Ласкария, своего сына. Ласкарий, которому скоро должно исполниться семнадцать лет, в последнее время, пользуясь физической слабостью деда, основательно подмял под себя своего отца. Трудно сказать, чем он взял. То ли отец побоялся идти против будущего короля Лоэрна, то ли это объяснялось просто слабостью характера Гривера, но Ласкарий умело этим пользовался.

И вот сейчас сын настаивал на своем участие в предстоящем походе. Граф согласился с желанием внука: в конце концов, он уже в возрасте, когда юноши навешивают на пояс меч и становятся воинами. И будущий король должен знать, что такое война и уметь командовать войсками. Тем более что во главе войска будет стоять его сын виконт Гривер, а внук Ласкарий будет смотреть и учиться. И это хорошо, что внук стал проявлять качества будущего правителя, стал думать и о государственных заботах, а не только менять любовниц.

Однако истинные причины желания юного Ласкария пойти с войском в поход остались вне разумения старого графа. Основная причина была меркантильной. Деньги и только деньги.

Прошлым летом главная пассия Ласкария баронесса Фрила родила от юного виконта мальчика. Бастарда. В последние несколько месяцев перед родами, когда стройная фигура не очень молоденькой баронессы заметно изменилась, Ласкарий быстро к ней охладел. А когда Фрила, взяв с собой ребенка, отправилась на аудиенцию к юному виконту, тот неожиданно для своего окружения ее принял. Фрила, посчитав это хорошим знаком, стала настаивать на выполнении давнего обещания на ней жениться и прогнать законную жену принцессу Алицию.

Ласкарий, третий день не получавший жестких развлечений и поэтому изнывающий от скуки, вместо того, чтобы прогнать нахалку (так назвал Фрилу в разговоре со своим фаворитом баронетом Лазерсом), приказал выделить ей одну из своих комнат. А сам, позвав Лазерса, стал советоваться, что же ему придумать такого интересного, чтобы наказать хамку, посмевшую что – то от него требовать.

В чью голову пришла эта мысль, сказать трудно, потому что Ласкарий приписывал ее себе, а Лазерс, с ним соглашаясь, втайне считал иначе. А идея заключалась в продаже баронессы и родившегося ребенка в Хаммий. Идея обоим очень понравилась. Мало того, что они хорошенько посмеются напоследок над наглой баронессой, но еще и заработают на этом несколько золотых, тем более что с деньгами в графстве в последнее время постоянно были проблемы. Наемники и состояние войны с Лоэрном съедали почти все поступавшие в казну налоги.

Лазерс пригласил знакомого хаммийского работорговца и предложил тому тайно вывезти баронессу из графского дворца. За три золотых. И добавил, что в нагрузку хаммийцу следует прихватить и родившегося ребенка. Хаммиец вместо того, чтобы заупрямиться – ведь младенцы вообще ничего не стоили, ведь пока тот вырастет, на него уйдет куча денег на прокорм – неожиданно радостно согласился. И сообщил причину этой радости.

– Мальчик родился от его светлости милорда Ласкария? – спросил хаммиец.

– Да, – недоуменно подтвердил баронет. – А скажи, чему ты доволен?

– Так мальчик из графского рода. Прямой потомок графа Эймуда.

– И что же?

– Если бы ему было лет двенадцать или десять, я купил бы такого за пять золотых.

Глаза Лазерса алчно загорелись, хаммиец это увидел и продолжил:

– Но он младенец и нужно ждать этого десять лет. Тратиться. Много тратиться.

– За мальчишку еще три золотых!

– Это совсем не выгодно, милорд. Я могу дать… пять серебрянок.

Лазерс в ответ рассмеялся.

– Ты забываешь, что мой господин будущий король Лоэрна. И когда мальчишка подрастет, он будет сыном короля. Принцем – бастардом. И цена ему будет не пять золотых, а двадцать пять!

Хаммиец понял, что он зря проболтался, действительно, этот баронет прав. Сын короля будет стоить дороже сына графского отпрыска.

– Хорошо, пусть будет три золотых.

– Нет, пять.

– Но, милорд, вы же назначили три.

– Не надо было торговаться и пытаться меня надуть. Ты большой наглец, посмевший предложить пять серебрянок. Пять золотых или я позову другого торговца.

– Хорошо, ваша милость.

После ухода работорговца баронет собрался было промолчать про выгодную торговлю, присвоив себе пять золотых, но в последнюю минуту он вспомнил, что Ласкарий будет присутствовать при передаче в рабство Фрилы и торговец может ненароком проболтаться. С хаммийцев это станется. Не случайно, а нарочно проболтается.

Когда он сообщил про выгодную сделку Ласкарию, тот, конечно, обрадовался, а затем задумался.

– Пять золотых за бастарда.

– Да, ваше величество, целых пять золотых содрал с этого торгаша.

– А с десяти бастардов – пятьдесят золотых! Ты понимаешь, Ласкарий? Надо только запретить делать аборты. Я за месяц могу получить сто или двести золотых монет! Дед совсем стал скрягой. Выдает по одному золотому в седмицу и считает, что это очень много. Я теперь могу плевать на его подачки.

– О, ваше величество, вы как всегда гениальны!

– Да, я это знаю. Сегодня же сообщи всем этим, чтобы не смели делать аборты. Пусть рожают.

– Эти дуры, ваше величество, будут рады. Никто даже не заподозрит, что их ждет после родов. А ждет их Хаммий.

– Действительно, дуры. Когда появится этот торговец?

– Когда стемнеет, ваше величество.

– Мне столько ждать? Пусть поторопится. Король будет ждать, когда чернь соизволит прийти?!

– Да, вы, конечно, правы, но только Фрилу нужно вывезти из дворца тайно. Под покровом ночи.

– Проклятье! Я собирался сейчас навестить эту нахалку и сообщить, что я ее продал в Хаммий. Вот умора будет!

– Да, мы хорошо посмеемся. Главное, чтобы ваш дедушка про это не узнал.

– Старикашка. Опять будет слюной брызгать.

– Увы, ваше величество, но она дочь барона Кабаста и тот начнет ее разыскивать.

– Тогда пусть торговец не медлит, а сразу же везет в Хаммий. А когда дед будет спрашивать, скажу, что ничего не знаю, что Фрилу прогнал, а куда она ушла мне не интересно.

Баронессу стали искать только через седмицу. Все считали, что Фрила вновь обрела благожелательное расположение юного виконта и живет на его половине. Когда же ее хватились и Ласкарий заявил, что Фрила давным – давно покинула его покои, то начались ее розыски. Ласкарию пришлось отвечать старому графу, впрочем, расспросы оказались поверхностными. Зато спустя три дня, когда встревоженный барон Кабаст вновь побывал у графа, поиски вспыхнули с новой силой. На этот раз оставив Ласкария в покое, допросили баронета Лазерса. Баронет – не внук графа, к тому же Лазерса никто не любил, относясь к нему презрительно. Поэтому допросили баронета более основательно, нежели внука. И стоило показаться в графских покоях палачу, как Лазерс сразу все вспомнил, переложив всю вину на юного виконта.