Текст книги "Петербургские арабески"

Автор книги: Альберт Аспидов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Тайны исчезнувшего дворца

Петербург-Ленинград называют городом трех революций. Считается, что первая революция была в 1905 году. Вторая – в феврале 1917 года. А третья – Социалистическая, со «штабом» в Смольном, – в октябре того же года. Мы же напомним об еще одной революции, бывшей в нашем городе, – июньской 1762 года. Той, которую можно назвать и Романтической. Поскольку вдохновителем и организатором ее была женщина. Был у этой революции и свой «штаб», который находился в деревянном Зимнем дворце.

Сейчас ничто не напоминает о том, что некогда в квартале, заключенном между Мойкой, Невским проспектом, Малой Морской улицей и Кирпичным переулком – в самом центре города, – находился деревянный Зимний дворец императрицы Елизаветы Петровны. Его построил архитектор Ф.Б. Растрелли. Царское семейство должно было жить в нем, пока строился новый каменный Зимний дворец, существующий в настоящее время.

Вид Зимнего деревянного дворца. Конец 1750-х гг.

Постройка деревянного дворца была осуществлена в течение одного строительного сезона. Современников поразила быстрота, с которой было воздвигнуто здание. Поразила их также роскошь его внутреннего убранства. Переезд императорской фамилии в новое жилище состоялся вечером 5 ноября 1755 года.

Это было одноэтажное строение, украшенное в стиле барокко. Главный подъезд дворца находился на углу Невской першпективы и Малой Морской улицы. Войдя через него в дом, посетитель попадал в анфиладу красивых зал. Продвигаясь далее, он видел слева от себя окна, обращенные к першпективе, а справа – проходы в боковые флигеля, в которых последовательно размещались покои великого князя и великой княгини (наследников), Тронный зал с примыкающей к нему домашней церковью, служебные комнаты. Покои императрицы располагались вдоль набережной Мойки и завершались переходом в каменный театр.

Схема расположения Зимнего деревянного дворца.

О Елизавете Петровне этого времени вспоминают, что она любила всякие увеселения, маскарады, театр, и вместе с тем никогда не полагалась на безопасность носимой ею короны. Боялась ложиться спать до рассвета, памятуя о том, как сама ночью арестовывала Иоанна VI – годовалого младенца-императора с его матерью, освобождая для себя российский престол. А между тем невинно заточенный в крепости представитель старшей ветви династии Иоанн Антонович был еще жив…

Оберегали императрицу (и свое положение при ней) наиболее влиятельные лица во дворце – братья Шуваловы. Старший брат, граф Александр Иванович, был начальником канцелярии тайных розыскных дел и следил за тем, чтобы никакие заговоры в столице более не возникали. Младший брат, граф Петр Иванович, сосредоточил в своих руках решение всех военных и финансовых вопросов в империи. Их юный двоюродный брат, увлеченный искусством, граф Иван Иванович, сумел понравиться царице и стал фаворитом – чему, конечно, способствовали влиятельные братья. Шуваловы решали все дела сообща.

Екатерине отвели покои с окнами, обращенными в сторону Кирпичного переулка – к дому Наумова (Матюшкиной), что был и на углу Малой Морской улицы. Это были две большие высокие комнаты с кабинетом и прихожими. Великой княгине понравилось и то, что покои для великого князя Петра Федоровича (с его табачным запахом) не были назначены вблизи ее комнат. У нее с мужем были сложные взаимоотношения. Пренебрегаемая им, она обратилась к чтению разных умных книг. Ее попечителем был назначен не симпатичный ей Александр Шувалов, левый глаз которого все время помаргивал.

Великая княгиня Екатерина Алексеевна. С гравюры Штенглина

Современники вспоминали, как выглядела тогда великая княгиня Екатерина Алексеевна: «Приятный и благородный стан, гордая поступь, прелестные черты лица и осанка, повелительный взгляд – все возвещало в ней великий характер…» Вместе с тем отмечали: «Замечательные в ней приятность и доброта для проницательных глаз суть не иное что, как действие особенного желания нравиться, и очаровательная речь ее ясно открывает опасные ее намерения». О себе самой недавняя немецкая принцесса писала: «Принципом моим было нравиться людям, с которыми мне предстояло жить. Я усваивала их манеру поступать и вести себя: я хотела быть русской, чтобы русские меня полюбили». Уроки русской манеры обхождения Екатерина брала у преданных ей горничной Екатерины Ивановны и лакея Шкурина. Очень хотела также Екатерина, еще с ранней юности, стать русской императрицей.

Между тем пятидесятилетняя императрица не по возрасту быстро стала терять свое здоровье. Очевидно, вследствие разных душевных переживаний.

Братьям Шуваловым надо было обеспокоиться о своем будущем – о приобретении благорасположения великой княгини Екатерины Алексеевны, до сих пор не баловавшей братьев таковым. Еще одного двоюродного брата у них не было, а нужно было найти такого верного им человека, который мог бы стать фаворитом столь своеобразной молодой женщины, каковой была цесаревна.

У богатого и властного вельможи графа Петра Шувалова были дом на Мойке с его знаменитым садом (ныне здесь дворец Юсупова) и, по моде того времени, любовница – красавица княгиня Е.С. Куракина. Любовные записки к княгине от влюбленного генерала носил адъютант поручик Григорий Орлов. Г.Г. Орлов тогда был слишком молод, чтобы ограничиться ролью поверенного любовных тайн, и опытная Куракина быстро открыла его счастливые способности. Петр Иванович тогда принял соответствующие меры – отослал превысившего свои полномочия офицера в действующую армию, на войну с Пруссией.

Портрет князя Г.Г. Орлова. Л.И. Черный. Конец 1760-х – начало 1770-х гг.

Очевидно, теперь граф решил дать возможность своему бывшему адъютанту реабилитировать себя. В 1759 году отличившийся в боях Григорий Григорьевич Орлов снова появляется в Петербурге, сопровождая пленного прусского генерала. Здесь ему дали чин капитана. Известному в столице игроку доверили артиллерийское казначейство.

Поселился Орлов в доме Наумова, напротив дворца. Через окно на другой стороне переулка он видел великую княгиню, брошенную мужем и в одиночестве читающую книги. Григорий целыми днями стал сидеть дома и смотреть на Екатерину. Наконец та заметила влюбленного в нее красивого молодого человека. Благополучному развитию завязавшегося романа способствовали преданные слуги великой княгини – Шкурин и Екатерина Ивановна.

Как и в случае с Куракиной, Григорий прежде всего руководствовался велениями сердца, а затем уже интересами своих тайных попечителей. Но его братья Алексей и Федор были натурами деловыми, воинственными и честолюбивыми. Рослые, мужественные и полные рыцарского обаяния братья поклялись Екатерине, что возведут ее на престол. Они стали набирать в гвардии сторонников умной, обаятельной и любящей все русское великой княгини, матери цесаревича Павла.

Екатерина же в этих сложных обстоятельствах сумела показать себя достойной высокого царственного положения, использовала все свои таланты великой актрисы. Она собирала вокруг всех тех, кто опасался воцарения ее неумного мужа, открыто объявившего прусского короля своим государем и презиравшего все русское.

Между тем такое воцарение и случилось, когда в декабре 1761 года безвременно скончалась Елизавета Петровна – в своих покоях, обращенных к набережной Мойки. Императором провозглашен ее наследник – великий князь Петр Федорович. Екатерина тогда запретила своим сторонникам препятствовать этому акту. Она, как тогда казалось, вся отдалась скорби по почившей тетушке. Вместе с тем под широкими траурными одеждами она скрывала свою беременность, возникшую от романтической связи с Григорием Орловым. Екатерина тогда была не готова к открытому выступлению.

В апреле Екатерина тайно родила мальчика, которого назвала Алексеем и тут же отдала своему гардеробмейстеру Василию Шкурину на воспитание в его семействе. Ребенок рос робким, кротким и послушным. А его мать, получив облегчение от долгой ноши, была уже готова к активным действиям. Тем более что сам Петр III своими начатыми неумными реформами способствовал росту недовольства в столице и в стране.

Рано утром 28 июня по старому стилю в старой обычной карете, доставившей ее из дачного Петергофа, Екатерина прибыла в казармы Измайловского полка. На ней было то же черное траурное платье с орденом Св. Екатерины. Въехала она совершенно бледная и дрожащая, а была принята с радостным энтузиазмом. Измайловцы, а затем и семеновцы ей присягнули. В невзрачной карете, запряженной лишь двумя лошадьми, она двинулась к центру города в сопровождении необычной процессии из солдат двух полков. Строя не было, все перемешалось, воинственные крики угрожали тем, кто станет противиться матушке-царице. К этой демонстрации присоединялись и мятежно настроенные горожане.

Екатерина со своим сопровождением остановилась на Невском проспекте, у церкви Казанской Божией Матери. Она зашла внутрь и помолилась перед чудотворной иконой. Звонили колокола Казанской церкви, Екатерине присягали подходившие полки… В полдень она вернулась в привычные ей покои деревянного Зимнего дворца – уже его самодержавной хозяйкой. Здесь были написаны ее первый манифест и указы.

Екатерина в сопровождении солдат у церкви Казанской Божией матери.

В тот же день вечером Екатерина (памятуя, что нужно ковать железо, пока оно горячо) вместе с верным ей войском отправилась воевать своего супруга – в Ораниенбаум. Она ехала верхом с обнаженной шпагой в руке. На ней была мужская одежда – гвардейская форма с андреевской лентой через плечо. До боев дело не дошло: ее супруг, император Петр Федорович, испугался и капитулировал, отрекся от престола. И вскоре, как официально сообщалось, скончался «от геморроидальных колик».

Григорий Григорьевич Орлов должен был стать мужем императрицы. Сенат предложил Екатерине выбрать себе супруга, с тем только условием, чтобы он был русским по происхождению. Для Григория был построен дворец («Мраморный»), устроен двор по примеру императорского, назначены пажи, камергеры. Но потом вдруг Екатерина согласилась с врагами Орлова, считавшими, что ей лучше остаться самодержавной императрицей, а не быть «мадам Орловой». Она воздержалась от окончательного решения. Нетерпеливому Григорию Григорьевичу тогда было сказано: «Elle flotte, elle hésite, en un mot elle est femme» («Она сомневается, колеблется, одним словом, она – женщина»).

Что же дальше было с деревянным Зимним дворцом? В елизаветинское время в его анфиладных залах были балы с маскарадными развлечениями. Елизавета Петровна любила повеселиться. Ее обширный гардероб постоянно обновлялся. Вскоре после «июньской революции» (так Екатерина II назвала удавшееся ей предприятие) привычные развлечения в этом дворце возобновились. Но потом был «высочайше утвержден» новый план для застройки города, по которому все деревянные строения на Адмиралтейской стороне подлежали разборке. Новые строения должны были быть в центре только каменные.

Деревянный Зимний дворец в 1767 году тоже был разобран. Над образовавшимся обширным пустырем возвысились оставшиеся каменные строения. Бывшая кухня была приспособлена для проживания семьи приглашенного царицей скульптора. Получился уютный двухэтажный особнячок в центре столицы. К нему примыкал тоже временно сохраненный тронный зал. В нем была мастерская Фальконе, в которой тот создавал свой знаменитый шедевр – конный памятник Петру I.

А в бывшем театре устроили конюшни. Некоторое время оставались при них и примыкавшие к театру покои почившей императрицы. Но теперь в них поселили Путиловских каменщиков, работавших по возведению задуманного Екатериной висячего сада при новом каменном Зимнем дворце.

Карусель пиковой дамы

Появление в Петербурге первого в его истории стадиона было необычным и оказалось связанным с несколько маскарадными обстоятельствами. В XVIII веке любили предаваться маскарадным забавам. Особенно во время рождественских и новогодних празднеств. Но не прочь были отвлечься от повседневности с помощью необычных забав и в другое время…

Холодная весна 1765 года в столице была омрачена тягостными воспоминаниями об убиении минувшим летом в Шлиссельбурге «несчастного принца Иоанна Антоновича». Более двадцати лет он был живым опасным укором для царствовавших родственниц и предметом воспоминаний в народе, помнившем недолгое царствование младенца Ивана-царевича, при котором и шведов побили, и жизнь была дешевле.

Для того чтобы отвлечь столичных жителей от неприятных настроений и размышлений, решено было дать им такое развлечение и зрелище, какое они отродясь не видели и о котором никогда не слышали. Екатерина II, может быть, по совету возвращенного из ссылки фельдмаршала Б.-Х. Миниха решила устроить в Петербурге так называемый Карусель.

Карусель был забавой европейского происхождения. Особенно распространенный в минувшем уже XVII веке, он пришел на смену средневековым рыцарским турнирам, не обходившимся без смертоносных исходов и увечий. В просвещенном новом времени это традиционное, несколько грубоватое зрелище превратилось в бескровные конные состязания. Красочно одетые команды рыцарей и их дам состязались в ловкости, умении владеть оружием, преодолевать препятствия, демонстрируя при этом красоту и изящество, изображая различные сцены. Такие команды называли «кадрилями». Кадрили соревновались на большой открытой арене, вокруг которой устраивались места для зрителей.

Высочайшим указом назначен был Карусель на лето наступившего года. Для участия в нем были определены четыре кадрили, получившие наименования – Славенская, Римская, Индийская и Турецкая. Они были соответственно одеты и даны им были музыканты со своей национальной музыкой, исполняемой на своеобразных исторических инструментах. В турнире, по древней традиции, могли принять участие и рыцари из других стран, о чем было объявлено. Главным судьей турнира определили победителя во многих сражениях – фельдмаршала графа Миниха.

Фельдмаршал граф Б.Х. Миних. С гравюры Е.Л. Чемезова.

Все уже было готово для Каруселя. Однако лето проходило, а благоприятная для назначенного предприятия погода не устанавливалась. И в августе «ее императорское величество соизволили за дурным нынешнего года временем Карусель отменить».

Карусель был перенесен на июнь будущего года, к великому разочарованию участников будущих состязаний и неутоленному любопытству населения столицы. В ту зиму на новогодних маскарадах и светских балах только и было разговору, что о предстоящем Каруселе.

Весна и лето 1766 года удались на славу. В петровском «парадизе» было светло, тепло и зелено от многих садов. В конце мая императрица с наследником при пушечной стрельбе с Адмиралтейской крепости «изволили перейти из зимнего дому в Летний дворец» (ныне на его месте находится Михайловский замок). Об этом сообщили в газете. В это же время было напечатано и о том, что царское слово, касательное Каруселя, будет сдержано: «В прошедшем году Карусель за худою погодою был отложен… ныне вновь объявляется, что оному Карселю быть в половине июня, для чего все желающие оный видеть могут сим предварительным известием воспользоваться».

16 июня, в половине пятого дня, по сигналу из трех пушек всадники и колесницы кадрилей начали маршировать к месту предстоящего ристалища – амфитеатру у Зимнего дворца. Они торжественно двигались от Летнего дворца и с Малой Морской улицы. Во главе Славенской кадрили был граф И.П. Салтыков, впереди Римской кадрили красовался граф Г.Г. Орлов (находившийся в фаворе у Екатерины), шефом Индийской был князь П.И. Репнин, а Турецкой командовал величественный граф А.Г. Орлов (брат фаворита). «Санкт-Петербургские ведомости» рассказывали:

«До сего времени то натурально всяк судил, что по краткости времени хотя и увидеши нечто новое и немалым иждивением устроенное, думать однакож не мог, чтобы представлено было сие в России такое небывалое действие в столь великой огромности… Благородство оного требовало по приличности особливого великолепия; но сверх чаяния все зрители увидели переливающуюся гору богатства и изобилия в драгоценных каменьях и всякаго рода Кавалерских и конных золотых и серебряных уборах, в древности Российских сокровищ всегда сохраняемых, а к сим увидено было богатство новых украшений и искусство в изобретениях, которыми четыре кадрили были различены. Каждая представляет нам народ свой в той степени, в которой старые и новые писатели упоминают их славнейшия ополчения. Сие величественное представление восхищало дух благородных зрителей и удивляло весь народ знаменитым проворством Кавалеров. Но не меньше вело на ту же цель нежностью и приятством, когда все увидели в том же ополчении и с такими же кавалерскими доспехами дам благородных в брони военной на колесницах по древнему обыкновению каждаго народа устроенных… Одеяние Кавалеров богато блистало драгоценными каменьями, но на дамских украшениях сокровища явились неисчетныя: словом, публика увидела брильянтов и других рода каменьев на цену многих миллионов… в явлении сего Каруселя публика нечаянно увидела то, чего она прежде в мысли представить себе не могла…

Сколь великого стечения по улицам народа, того описать невозможно. А понеже предостережено было добрым Полицейским учреждениям, чтобы никакого помешательства от тесноты народа на местах к маршу на назначенных улицах не случалось, то как по сторонам оных, так и в окнах всех домов и на кровлях бесчисленное множество людей зрелище представляло редко в государствах случающееся. Но всего торжественнее казался вид зимнего каменного Дому Ея Императорского Величества, которого апартаменты, как ни велики, не токмо наполнены были зрителями во всех его этажах, но и кровли были покрыты народом, потому что перед сим зданием помянутый амфитеатр поставлен».

Поставлен был этот необычный для Петербурга деревянный амфитеатр в центре обширнейшей Луговой площади, раскинувшейся перед Зимним дворцом (Дворцовой эта площадь станет называться тогда, когда на ней перестанут пастись коровы). Строился он по проекту придворного архитектора А. Ринальди. Прямоугольный в плане, с закругленными углами и с пятью уступами для нумерованных зрительских мест, амфитеатр мог вместить несколько тысяч зрителей. Устроена была и императорская ложа. Напротив нее – ложа наследника. Для двенадцати судей тоже были ложи, помещенные на четырех углах амфитеатра: по три судьи от каждой кадрили. В этих ложах были и оркестранты со своей музыкой, представляющей команды. А для главного судьи кресло было поставлено на трибуне в центре арены. От арены амфитеатр был огражден барьером, живописно расписанным на героические темы. Верх амфитеатра был украшен балюстрадой. Таким был первый стадион в городе.

Проспект Адмиралтейства и около лежащих строений с частию Невской перспективной дороги с западною сторону. Г.А. Качалов по рисунку М.М. Махаева 1748 г. 1753 г.

Славенская и Римская кадрили въезжали в него через главные ворота, бывшие напротив нового каменного Зимнего дворца. Индийская и Турецкая через такие же, но находившиеся напротив – на стороне деревянного Зимнего дворца, что был на Невской першпективе. «А когда кадрили стали уже входить в амфитеатр, тогда музыка звук громкий и по роду многих нововымышленных инструментов никогда не слыханный произвела».

Получив повеление от императрицы «к начатию курсов», главный судья со своего центрального места трубою возвестил об этом.

Первыми поразили зрителей своим искусством дамы. Они из стремительно несущихся по кругу колесниц метали пики и поражали ими цели. Затем кавалеры на скачках показывали свое проворство и ловкость – пронзали копьями манекены и саблями снимали с них головы. Судьи записывали в таблицы успехи и неудачи дам и кавалеров.

А зрители болели за тех, кто им пришелся по душе: «…вошли не чувствительно в разбор подробный прямых действий». Наверно, эти прямые действия приводили и к кулачным разборкам. Нравы тогда еще не были смягчены.

По завершении «курсов» кадрили сделали прощальный марш вокруг арены и по Большой Луговой и Перспективной улицам проследовали к Летнему дворцу, где должны были объявить победителей. Там судьи закрылись в Конференц-зале. А уставшие соревнователи остались ожидать их решения в Большом зале.

Был уже поздний вечер, когда из совещательной комнаты вышли судьи, а за ними пажи императрицы несли на золотых блюдах богатые «прейсы». Главный судья, престарелый военный муж, фельдмаршал фон Миних сказал тогда прочувствованные слова, обращенные сначала ко всем, а затем отдельно к дочери сенатора П.Г. Чернышева – графине Наталье Петровне:

«Государыня моя! Вы та первая, которой я уполномочен от Ее Императорского Величества вручить первый прейс, выигранный вашим приятнейшим проворством… сверх оного принадлежит вам еще право раздать прекрасными вашими руками прейсы всем Дамам и Кавалерам». И он вручил победительнице ее пребогатый бриллиантовый тресиле.

Затем Миних объявлял решение судей о занятых местах, а ставшая рядом с ним Наталья Петровна передавала награжденным призы.

Из дам второй была A.B. Панина (приз – табакерка с бриллиантами), третьей – графиня К.А. Бутурлина (перстень бриллиантовый).

Из кавалеров первый приз получил подполковник князь И.А. Шаховской (из бриллиантовой петлицы с пуговицей на шляпу), второй – полковник Ребиндер (трость с головкой, осыпанной бриллиантами), третий – граф фон Штейнбок (перстень бриллиантовый).

В заключение всего хозяйка дворца попросила оказать ей удовольствие: «всем Дамам и Кавалерам в действии находившимся и судьям остаться при столе своем». Десерт был поставлен приличествующий карусельным забавам, а при столе играла музыка вокальная и инструментальная; и по окончании стола был бал в масках до пятого часа пополуночи.

Рыцарские забавы имели столь большой успех при дворе и среди населения столицы, что решено было их повторить. Следующий Карусель состоялся этим же летом, 11 июля. И опять в нем первый приз получила графиня Наталья Петровна.

Натали Чернышева ко времени своего двойного триумфа стала уже двадцатипятилетней барышней. Материнские заботы Екатерины II о своих подданных проявились и в этом случае. Вследствие чего 30 октября того же счастливого 1766 года Наталья Петровна вышла замуж и превратилась в княгиню Голицыну. Брак тоже стал счастливым. Плодом его были три сына и две дочери (дочери были ею благодарно названы Екатериной и Софией).

Княгиня Н.П. Голицына.

Княгиня Голицына затем блистала в Париже при королевском дворе. Успех сопровождал ее и при карточной игре. Метала она карты так же метко и точно, как некогда пики. Называли ее «Пиковой дамой». Прожила она долгую жизнь. Пережила и A.C. Пушкина, который представил нашу героиню в своей широко известной повести. Современники узнавали в графине постаревшую княгиню Наталью Петровну (по прозвищу за ней бытовавшему). В повести Пиковая дама тоже поражает своего неприятеля.

Необычной была судьба и описанного нами стадиона-амфитеатра, прозванного в народе Каруселью. Он затем путешествовал по городу и претерпел трансформацию, имеющую свое продолжение и в наше время. Но это уже другая история.