Текст книги "Маска смерти (сборник)"

Автор книги: Альберт Корнелис Баантьер

Соавторы: Астер Беркхоф,Адриана Лауренс-Кооп
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

16

И вот теперь, десять лет спустя, Маркус и Крик, катившие по улице Бержерак, одной из самых престижных улиц в Нейи, вновь вспомнили эту давнюю историю, и прошлое ожило в памяти так отчетливо, будто все это случилось только вчера. Они вспомнили, как заулыбались адвокаты, когда присяжные заседатели вошли в зал суда и заняли свои места, как после объявления приговора: «Невиновен!» – судьи невозмутимо захлопнули свои папки и предложили сигарету Полю Рено.

Несколько дней газеты писали о процессе. Некоторые левые пробовали начать кампанию против Рено, требуя пересмотра приговора, но дело загасло, как потушенная свеча.

И все же, несмотря на оправдательный приговор, этот процесс означал конец политической карьеры Поля Рено, ибо все в городе, в том числе присяжные заседатели и судьи, были твердо убеждены, что убийство совершил он.

Несколько лет никто ничего не слышал о Поле Рено. Маркус знал, что Жаклин, жена Поля, ушла от него, забрав детей, вскоре после этого Поль развелся с ней, а потом снова женился на молодой графине. Года через два его имя появилось в списке управляющих банка.

Маркус знал, что Поль Рено стал одним из крупнейших банкиров Франции и что он пользовался заметным влиянием в Международном банке. Знал он и то, что Поль каким-то образом содействовал успеху трех национальных революций в Африке и что правительства двух стран, где эти революции свершились, находились в зависимости от Рено.

Они проехали вдоль улицы Бержерак и остановились перед домом номер восемнадцать. Оба сразу узнали его – дом точно соответствовал той характеристике, которую дал ему Крик: «Дом, похожий на замок, и сад, огромный, точно парк. Массивные резные ворота, по бокам – две плиты со львами и аллея, покрытая гравием, хрустящим под колесами автомобилей…»

Выходя из машины, Маркус сказал:

– Десять лет назад мы вошли сюда и поклялись, что Поль Рено получит то, что ему причиталось. Мы заверили его, что пусть даже и с десятилетним опозданием, но он получит то, что заслужил.

Инспектор поднялся по ступеням к входу.

– Тогда, после суда, я был в бешенстве от того, что все получилось совсем не так, как я хотел. Откуда мне было знать, что возмездие наступит через двадцать лет…

Появился комиссар Клерон.

– Труп наверху? – обратился к нему инспектор.

– Да, – ответил Клерон. – Мы ждем вас.

Они поднялись по широкой мраморной лестнице и остановились перед дверью, возле которой стоял полицейский.

Маркус назвал свое имя и вместе с Криком прошел в комнаты. Они открыли дверь в ванную комнату и увидели в ванне, в луже крови, нагого Поля Рено.

Оба, потрясенные, застыли на пороге и молча смотрели на неподвижное белое тело.

Поль мало изменился с тех пор, как они видели его последний раз – десять лет назад, в зале суда. Может быть, только стал немного плотнее. На животе обозначилась складка, которой, скорее всего, не было десять лет назад, но лицо было по-прежнему красиво, густые блестящие волосы и хорошо сложенная спортивная фигура были все те же.

Комиссар Клерон вошел в ванную.

– Пули попали сюда, господин Маркус, – он указал на шесть пулевых отверстий на груди и животе убитого. – Очевидно, это произошло в тот момент, когда он залезал в ванну, наверное, собирался принять душ. Три пули мы нашли, остальные, судя по всему, засели в теле.

Комиссар еще что-то говорил, но Маркус его не слышал. У него было какое-то странное ощущение разочарования и обиды от того, что в этом деле не было ничего нового и сенсационного, оно попросту явилось продолжением старого, почти забытого дела, которое следовало передать кому-нибудь другому.

Однако сильнее, чем это слабое, смутное чувство раздражения, было чувство страха, смертельного ужаса, вдруг охватившего его при виде этой картины – вот так неожиданно кошмарно вдруг обрывается человеческая жизнь.

«Вот он лежит передо мной, – печально размышлял Маркус, – человек, который еще в детстве заявил, что будет королем. В последние десять лет он стал крупным воротилой в финансовом мире, приобрел авторитет в стране и за рубежом. Этот человек, всегда отличавшийся здравомыслием, он не мог не знать, что рано или поздно заслуженная кара настигнет его, невидимая рука схватит его за горло. И вот карающая рука нанесла свой удар».

Словно сквозь сон Маркус слышал, как комиссар все еще говорит что-то. Он поднял глаза на Крика с немым вопросом.

Вошел полицейский.

– Господин Маркус, вас ожидают внизу.

– Кто? – спросил инспектор.

– Он не сказал, господин Маркус. Спросил только, здесь ли вы, потом велел передать, что хочет с вами переговорить. Я могу попросить его уйти. Возможно, это журналист. Пока они здесь еще не появлялись.

– Где этот человек?

– Я не пустил его в дом. Он ждет на лестнице, перед дверью.

Маркус вышел на площадку и распахнул окно. На лестнице стоял какой-то молодой человек. Вглядевшись в его лицо, инспектор побелел и бросился вниз по ступенькам.

Крик ничего не понимал. Он издали взглянул на молодого человека, которого не мог рассмотреть с такого расстояния, и с удивлением посмотрел вслед Маркусу, сбежавшему по лестнице навстречу посетителю.

– Нет! – услышал Крик испуганный возглас Маркуса и увидел, как тот сокрушенно покачал головой.

– В чем дело? – спросил комиссар Клерон, который подошел и тоже встал рядом у окна.

Крик не знал, что ответить. Но когда через минуту юноша повернулся к ним лицом, Крик с испуганным видом тоже бросился вниз по лестнице.

– Эй, подождите! – крикнул комиссар Клерон ему вслед. – Я же составил для вас список лиц, ежедневно общавшихся с убитым!

– Порвите его!

Крик сбежал вниз и у входной двери лицом к лицу столкнулся с Маркусом.

– Марк, – быстро проговорил Крик. – Это он?

– О Господи… Господи… – растерянно повторял инспектор.

Он прошел в комнату и сел на стул. Комиссар Клерон, спустившийся вниз, удивленно спросил у Крика:

– Почему вы сказали, чтобы я порвал список подозреваемых? – Комиссар недоумевающе смотрел на Крика. – Как же это? Вы ведь еще не начали расследования, только взглянули на труп…

– А нам и не понадобится расследование.

– Почему?

– Убийца сам сюда явился.

– Вы хорошо знали Поля Рено, комиссар?

– Ну, нет, это слишком сильно сказано. Но в общем…

– Вы помните, как он внешне выглядел? Конечно, мы все видели его труп, но вы можете себе представить, как он выглядел при жизни?

– Да, да, конечно. Высокий, темноволосый… у него была внешность героя-любовника…

– Совершенно верно!

– А почему вы меня об этом спрашиваете?

– Хотите еще раз увидеть живого Поля Рено?

– Что вы сказали? – Комиссар удивленно поднял брови.

– Я спрашиваю, хотите ли вы увидеть живого Поля Рено.

– Не понимаю вас…

– Пригласи его сюда, Крик, – устало сказал Маркус.

Крик открыл дверь и пригласил молодого человека войти:

Высокий красивый темноволосый юноша вошел в комнату и протянул комиссару обе руки.

– Можете надеть на меня наручники. Я готов. Комиссар Клерон оцепенел на месте, уставившись на него глазами, полными ужаса.

– Что все это значит? – спросил он. – Молодой человек как две капли воды похож на убитого… Ничего не понимаю…

– Надень на него наручники, Крик! – приказал Маркус.

Крик надел юноше наручники и провел его в библиотеку.

Только тут комиссар Клерон все понял.

– Это сын Поля Рено! – ужаснулся он. – Да, да, я помню: в том деле десятилетней давности упоминался незаконный сын Поля Рено, который был поразительно похож на него.

– Вот именно! – мрачно подтвердил Маркус.

– Тогда мальчику было девять или десять лет, если не ошибаюсь.

– Совершенно верно. А теперь – двадцать.

– Как же сложилась его судьба?

– Вы помните, что директор сиротского дома отослал его в Швейцарию, чтобы фотография в газетах случайно не попалась ему на глаза либо люди ему обо всем не рассказали? Все складывалось хорошо. Приблизительно год спустя после этого процесса я ездил в Швейцарию и видел там мальчика, он уже учился в школе. Бездетная добропорядочная семья взяла над ним опеку, он поселился в их доме. Я поддерживал связь с этим милым семейством. Два года назад юноша поступил в университет в Женеве на юридический факультет. Но две недели назад он приехал в Париж, хотел продолжить учебу в Сорбонне. Вероятно, он так ничего бы и не узнал если бы господин Рошель, прежний директор сиротского дома, был жив, но года два назад он умер, а его преемник и думать забыл обо всей этой истории. Да и вообще мало кто о ней помнил. Юноша поехал в Бурже, решив посетить сиротский дом, где вырос. Там он встретил одну старую женщину, которая работала у них на кухне и помнила его. Они стали вспоминать прошлое, и старушка случайно обмолвилась о судебном процессе. Когда она увидела, как странно отреагировал юноша на ее слова, она решила ничего ему больше не рассказывать, но он захотел узнать все. Ему это не стоило особого труда, он был юноша умный и весьма упорный, как и его отец. Молодой человек отправился в Национальную библиотеку и, тщательно просмотрев газеты десятилетней давности, обнаружил там фотографию своего отца и отклики прессы на процесс.

– И что же? – спросил комиссар Клерон. – Надеюсь, вы не будете утверждать, что это он убил Поля Рено?

– Он был, по словам господина Рошеля, тонким, умным, веселым мальчиком и подавал большие надежды. Но для двадцатилетнего юноши узнать, что твой отец подлец, бросивший твою мать, а потом убивший ее, – большое переживание. Представляете, что испытал этот юноша, который провел детство в сиротском доме и вдруг узнал, что отец его жив и преспокойно живет в своем замке! Было от чего потерять голову!

Вернулся вконец расстроенный Крик.

– Марк, – сказал он, – если для кого и существуют «смягчающие вину обстоятельства», так это для него!

– Я бы не строил на сей счет никаких иллюзий, – скептически заметил Маркус. – Конечно, осудить человека, не имея никаких доказательств, невозможно в цивилизованном обществе, и все же…

– Но он его не убил, – настаивал Крик, – он просто воздал ему по заслугам – с двадцатилетним опозданием!

– Да, – тихо сказал Маркус, – это верно. Он просто воздал ему по заслугам… Что же касается доказательств…

Он схватил лежавшую на столике газету, скомкал ее и швырнул в дальний угол комнаты.

А. Лауренс-Кооп
Главный свидетель – кошка

1

– А если он проторчит у своей девки до утра? Мы что, так и будем здесь загорать? – пробурчал средний из трех парней, которые стояли, прижавшись к боковой стене дома.

Было это в половине двенадцатого ночи, небо заволокло грозовыми тучами, и они едва видели друг друга. Единственный фонарь на короткой, обсаженной густым кустарником аллейке находился по другую сторону дома. У входа в гараж смутно серели очертания машины. За ней маячили темные деревья в саду соседнего коттеджа.

Ночь в пятницу двадцать шестого августа была слишком холодной для этого времени года. К тому же бушевал ветер.

– Он никогда не остается, – прошептал долговязый, тот, что стоял ближе к дощатым дверям гаража.

– Я это дело проверял каждую пятницу, пять недель кряду. И всегда он в это время уезжал.

– Его жена по пятницам ходит в кружок кройки и шитья, – шепнул низкорослый, стоявший последним справа. Сосед только ухмыльнулся, а долговязый что-то еще буркнул.

Все трое были одеты в черные водолазки и черные брюки, а на лица натянули черные резиновые маски. На среднем была маска Микки Мауса, на невысоком – Утенка Дональда, а долговязый выбрал себе маску Волка. Они, видно, уже привыкли к такому маскараду, а не то бы наверняка посмеялись над своим обличьем. Однако случайный прохожий до смерти напугался бы, увидев за кустами такие страшные рожи.

– А что будем делать, если эта шлюха вздумает его провожать до машины? – опять спросил Микки Маус.

Он, похоже, был настроен мрачнее других, что едва ли полезно в делах подобного рода, где необходима вера в успех. Он с отчаянием уставился на большой автомобиль, находившийся от них не более чем в трех метрах.

– Она его не провожает. Они прощаются в доме, он выходит и захлопывает за собой дверь. В общем, действовать надо быстро. Как только он откроет дверцу машины, я суну ему под ребра револьвер и скажу: «Молчать и не сопротивляться!» Вы завяжете ему глаза, оттащите в мою «симку» – и ходу! Выкинете его где-нибудь на полдороге к мельнице. Туда езды всего две минуты, но от домов уже достаточно далеко. Сколько бы он ни разевал рот, никто его не услышит, а вас тем временем и след простынет. Свяжите его по рукам и ногам да хорошенько обыщите. Я знаю, у него всегда при себе битком набитый бумажник.

– А почему не взять у него только машину? – спросил Микки Маус.

– Чтобы через минуту по пятам за нами гналась полиция? Нет уж, делаем, как уговорились. Тогда мы разом трех зайцев поймаем: машину, бумажник и вдобавок риск будет небольшой. Как только расправитесь с ним, один из вас пусть отгонит «симку» к дому, где я живу. Кто поедет – решайте сами. Опасности почти никакой. Мы будем в постельке задолго до того, как этот тип заявится в полицию. Не забудьте только, черт бы вас побрал, когда выкинете его из машины, снять эти дурацкие маски. Хреновое будет дело, если вас с такими харями задержит полицейский патруль.

Волк, который, очевидно, был вожаком этой премилой компании, наверное, уже в двадцатый раз нудно пережевывал подробности плана, и Микки Маус с Утенком Дональдом больше его не слушали.

Они прислушивались к вою ветра, который где-то в мрачном углу пел свою зловещую песню и в довершение всех бед безудержно хлестал по их физиономиям мокрыми листьями аукубы.

– Эта шлюха… – начал было Микки Маус.

– Хватит трепаться, – оборвал его Волк. – Во-первых, никакая она не шлюха. Она секретарша для деловых поездок. Так их теперь называют.

– А что это значит?

– То, что, когда богатый деляга отправляется в поездку, он вызывает по телефону такую фифу и везет ее с собой в машине и даже в самолете. Она знает стенографию и кучу языков, а в сумке у нее запас пилюль и все такое. Шмотки на ней – последний крик, любо-дорого смотреть. Знакомым он ее представляет как свою секретаршу. Впрочем, днем она и есть секретарша. А ночью он ложится с ней в постель. И все, что тратит на ее туалеты, он заносит в графу необходимых издержек.

– Значит, все-таки проститутка, хоть и особого сорта, – упрямо заключил Микки Маус. – Только для богачей, – добавил он уныло. – Ну вот, черт побери, еще и дождь хлынул!

– Уж больно ты чувствительный для такой работы, – сказал Волк. – Будешь дрожать как осиновый лист – никогда больше с собой не возьму.

В ту же секунду все трое прямо окаменели от страха. Чуть ли не у них за спиной в доме открылась и опять закрылась дверь. Одновременно осветилось окошко, под которым они стояли. Яркий луч света упал на залитую дождем аукубу. Мгновенно присев у самой стены на корточки, они теперь, к своему ужасу, отчетливо видели друг друга.

– Господи, да ведь мы же стоим под самым сортиром, – пробормотал Волк.

– Заткнись, – прошипел Микки Маус.

В доме зажурчала вода. Утенок Дональд прыснул в кулак. Обмирая от страха, они сидели так две-три минуты.

В уборной с оглушительным шумом спустили воду. Свет погас, дверь затворилась.

Трое под аукубой поднялись на ноги.

– Чуть было не засыпались, – пролепетал до смерти перепуганный Микки Маус. – А вдруг бы кто-нибудь прошел мимо по дороге и…

– Не прошел же! – рявкнул Волк. – Прикуси язык, толстяк теперь с минуты на минуту появится.

Волк не ошибся. Ровно через три минуты в доме послышались голоса – мужской и женский. Долетели слова прощанья: «До свидания» – «Доброй ночи». Наружная дверь отворилась и тут же закрылась.

Дальнейшее произошло с быстротой молнии. Маленький толстяк вышел из-за угла и засеменил к своей машине. Едва он успел открыть дверцу, как Волк сунул ему под ребра дуло револьвера. Затем Волк выкрикнул всем известный приказ, и руки маленького человечка взметнулись вверх.

Остальное прошло как по маслу. Микки Маус, не встретив ни малейшего сопротивления, завязал толстяку глаза, потом, не говоря ни слова, они быстро провели его по дорожке к шоссе и взяли правее, к темно-синей «симке». Волк уже умчался в «шевроле», не забыв снять маску. Маленький человечек неподвижно сидел на заднем сиденье, ощущая упертый в бок револьвер, и ждал, что будет. Но он все-таки сохранил присутствие духа и вел счет секундам, что было с его стороны не так уж глупо. Заметил он также, что машина дважды круто свернула вправо. Будь поворотов больше, ему нипочем бы не запомнить. По счастью, эта предусмотрительность оказалась излишней – ехали они всего четыре минуты.

Микки Маус остановил машину на проселочной дороге, пролегавшей вдоль водохранилища Ниуве-Меер, примерно на полпути от Бунгало-Парка к мельнице.

– Выходи, – приказал Утенок Дональд.

Человек с завязанными глазами фактически был слеп и поэтому почти что вывалился из машины. Грабители отволокли его на обочину и швырнули в мокрую траву.

Дальше все развивалось в том же бешеном темпе. Коротышку связали по рукам и ногам и обыскали. С момента нападения не прошло и восьми минут.

К своему великому облегчению, он вскоре услышал, как машина рванулась с места и умчалась прочь.

Когда он наконец сорвал с глаз повязку, задние огни «симки» давно уже скрылись в темноте. Еще час понадобился ему на то, чтобы освободиться от веревок, а в душе у него тем временем бушевали панический страх, яростный гнев и радость, что он уцелел.

Тучи мало-помалу рассеивались, месяц и звезды осветили силуэт мельницы, несколько домов вдалеке и матовое зеркало воды в Ниуве-Меер.

Злоумышленники на «симке» возвращались другой дорогой. Они доехали до мельницы и свернули направо, к городу. Как и Волк, они не забыли снять маски.

– А не пойти ли мне с тобой? – сказал Утенок Дональд, когда они остановились у дома Микки Мауса на Ниувстраат.

– Ты что, спятил? Такого уговора не было, – раздраженно зашептал Микки Маус, с ненавистью глядя на своего сообщника.

– Только чтоб пожелать Корри доброго утра, – поддразнил Утенок Дональд.

– А тебе вовсе не обязательно с ней здороваться. И без тебя обойдемся, – заорал Микки Маус, захлопнув что есть силы дверцу машины. И, словно опасаясь, что Утенок Дональд последует за ним, побежал к дому, на ходу достал из кармана ключ, через плечо еще раз оглянулся на дружка и быстро исчез за дверью.

Утенок Дональд ухмыльнулся и пробормотал:

– Паренек ревнив, как павиан. – Впрочем, не без оснований, подумал он, включая зажигание. Корри милая девчонка и от меня без ума. Зря только она ведет себя так, что это всякому бросается в глаза.

Ехал он быстро, однако неукоснительно соблюдая правила уличного движения, пока не добрался до дома на Лейстервег, где жил Волк, и поставил машину точно на ее место.

На длинной, хорошо освещенной Лейстервег не видно было ни одного автомобиля, ни одного пешехода, ни даже кошки. Вдали на перекрестке с бульваром Кеннеди успокоительно мигал желтый глазок светофора. Повсюду, казалось, царил покой.

Из предосторожности он вошел в подъезд и вызвал лифт, как если бы был жильцом этого дома. Кто его знает, вдруг у окна одной из квартир стоит какой-нибудь болван да глазеет по сторонам – еще начнет удивляться, что человек вылез из машины, поставил ее на стоянку, а сам на своих двоих поплелся к центру города.

Лифт, очевидно, спускался с верхнего этажа, и в ожидании его Утенок Дональд нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Пока ехали, он чувствовал себя в безопасности, но здесь, возле дома Волка, земля горела у него под ногами. Хорошо бы, никто его тут не увидел. У Волка уже был привод, а так как маленький толстяк, которого они обчистили, уже, конечно, сообщил в полицию, сюда могут в любую минуту нагрянуть, чтобы выяснить, чем Волк занимался сегодня вечером. Ну а он тоже свалял дурака: хотел поздороваться с Корри. Правда, он хотел это сделать главным образом для того, чтобы поглядеть, как отнесется к этому Ролф. Чтобы поддеть его. Ну вот, слава богу, и лифт.

В эту минуту входная дверь открылась. Утенок Дональд обернулся и похолодел от ужаса.

В подъезд вошел молодой полицейский. У него было приятное круглое лицо и светло-голубые глаза. Типичный образчик здорового, симпатичного молодого полицейского. Но Утенку Дональду он показался сущим дьяволом. Рука его потянулась к карману куртки.

– Извините, менеер, я только хочу предупредить, что вы забыли выключить в машине свет. К утру аккумуляторы могут сесть.

Утенок Дональд вытаращил на него глаза. Пробормотал как во сне:

– Большое спасибо, что предупредили, – выскочил из парадного и побежал к проклятой машине.

Полицейский двинулся за ним. Он был новичок и еще не обладал достаточным профессиональным опытом, чтобы судить о людях по выражению их лица.

– Мы с коллегой ехали вон с той стороны и заметили вашу оплошность. К счастью, успели вас предупредить, – оживленно объяснял он.

– Чрезвычайно любезно с вашей стороны, – сказал Утенок Дональд, теперь уже овладев собой. – Большое спасибо.

Он выключил свет и опять вошел в подъезд, стараясь казаться человеком солидным и уравновешенным.

Он торчал на пустом чердаке до тех пор, пока не взошло солнце. Выйти ночью на улицу, где разъезжали патрульные машины с услужливыми полицейскими, он не отважился.