Текст книги "Вернуться 3 (СИ)"

Автор книги: Альберт Кирилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Его руководство было ну очень недовольным, намереваясь отправить несколько сотрудников из его отдела, но никак не только назначенного руководителя. Но рапорт написан, просто так от него не отмахнешься, так что руководству пришлось, скрипя зубами, подписать рапорт о направлении Титова добровольцем в Чечню.

– Роман, ты дебил? Детей нет, жены – нет! Народи детей и делай что тебе хочется, – ругался с ним Герман. – А вдруг убьют?

– Ха, на себя посмотри! – не остался в долгу Роман. – У тебя тоже детей нет… Хотя жена – есть. Вот, кстати, а ты на фига поехал? – не отставал от Германа «опер».

О его поездке Роман узнал совершенно случайно. Узнав об этом в городской прокуратуре, подслушав разговор между сотрудниками отдела кадров, обсуждающих приказ о командировке Германа и следователей из районных прокуратур.

И принял для себя решение, что без него Герман никуда не поедет, сразу написав рапорт о направлении в Чеченскую республику. Этот поступок, по мнению Германа, был совершенно дурацким. И они ругались практически до самого отъезда в Чечню.

На сбор и подготовку к отправке была выделена всего неделя, так что собирались в ускоренном порядке, с закрытием всех вопросов, которые могли возникнуть, пока они два месяца пробудут в Чеченской республике.

Узнавший об отъезде Алекс был просто пришиблен такой гадской новостью от своего партнера. Первое время даже не знающий, что ему высказать Герману. Потом махнул рукой и не поднимал больше эту тему, поняв, что выговаривать что-то Герману просто бесполезно.

* * *

– А по мне, нормально, – раздался голос Глотова сбоку от обоих спорщиков, прорываясь сквозь гул начавшего взлетать самолёта.

– Мать, ещё один, – махнул на него рукой Герман. – Навязался на нашу голову, – а потом посмотрел на одного и другого. Оба – навязались на мою голову!

Роман не утерпели и рассказал Глотову о том, что они оба уезжают в Чечню. Тот отнесся к этой новости вроде бы спокойно, но всю неделю что-то долго обсуждал инструкторами, особенно часто встречался с Олегом, бывшим капитаном разведроты ВДВ, которого сам и привёл в «Титан». При этом постоянно о чём-то шушукался по углам с Титовым за спиной Германа.

За день до их отъезда в Москву убыла сборная «солянка» из следователей прокуратуры, следователей милиции и оперативных сотрудников, отравившихся в столицу на поезде.

«Щедрое» начальство купило самый «лучшие» билеты – в плацкартный вагон на всю честную компанию в количестве чуть более сорока человек.

Герману совсем «не улыбалось» тащиться почти сутки в плацкартном вагоне, толкаясь в проходах с пьяными мужиками и нюхать потные носки. А то что начнут «бухать», как только поезд отъедет от перрона, так это и ясновидящим быть не надо. Так что он решил, а Роман с радостью согласился, лететь до столицы на самолёте.

Вечером, перед отлётом, его мать и жена провожали его, обнявшись и вместе всплакнув, не хотя отпускать его на войну. Еле успокоил их, хотя это было сложно. При этом запретил им провожать его, чтобы они не портили ему настроение и не устроили истерику в аэропорту.

Последняя ночь перед отъездом была особенно жаркой для Германа, когда Настя, удручённая отъездом мужа, устроила ему целое Ледовое побоище в кровати.

Утром, не выспавшийся Герман с удивлением встретил в аэропорту не только Романа, но и Глотова, улыбающегося до ушей, одетого также, как и они, а также с рюкзаком и большим баулом в руках.

Оказалось, что эти два жука провернули «финт ушами». В других условиях и других временах их затея была однозначно обречена на провал. Но не в это время и не при таких обстоятельствах.

Глотов взял и написал заявление о приёме в отдел Титова на должность оперативного сотрудника, приложив заявление, что готов и желает поехать в Чечню.

Руководство Титова, недовольное его отъездом, только обрадовалось, что появился доброволец, который готов заменить одного из «оперов», направляемых в командировку.

Глотов, хоть и бывший военный, но в оперативной работе лопух-лопухом. И об его приёме в отдел Титова даже бы разговаривать не стали. Но тут всё у этих двух отморозков сложилось. Ведь от городского отдела потребовали отправить двоих оперативных сотрудников. А тут один доброволец есть, и тут же организовался второй – доброволец. И можно профессионального сотрудника оставить в отделе, а не отправлять чёрте куда. И рапорта Глотова были мгновенно завизированы.

Правда не смогли провести его как штатного сотрудника по спискам в отделе кадров, из-за того, что требовалось пройти стажировку три месяца. Но с учётом того, что при нахождении на территории Чечни один день службы шел за три, то его стажировка должна была быстро закончиться.

И такие случаи были повсеместно, к сожалению…

В прокуратуру, милицию, ФСБ и другие правоохранительные органы на пустующие штатные места, из-за разных обстоятельств, набирали людей, кому ранее отказали или сами не обращались, зная, что откажут.

Не из-за совершённых ими каких-то преступлений – этих бы никогда не взяли, а чем-то проштрафившихся при учёбе в вузах или имеющих различные нелицеприятные истории за спиной. Которых ранее руководители и на пушечный выстрел бы к своим структурам не подпустили.

Теперь им открыли двери, только одновременно они писали два заявление: о приёме их на работу и об отправке их в Чечню.

Не очень приятный отбор, но таким образом руководители «закрывали» пустующие места; а получившие шанс люди попадали туда, куда ранее им вход был закрыт.

Конечно, часть этих отправившихся в Чечню «счастливцев» потом вернулась домой в гробах, но тут кому как повезло, увы…

Прилетев в Москву в аэропорт «Домодедово» троица «пермяков» порадовались погоде: было около двенадцати градусов и неплохо пригревало солнышко. В отличие от Перми, где было минус десять.

Быстро договорились с одним «бомбилой», забросили свои баулы и рюкзаки в багажник, и через два часа были в Генеральной прокуратуре на Большой Дмитровки.

Встретили их там не очень ласково, остановив на милицейском посту на входе в здание и отказавшись пустить внутрь, несмотря на предъявленное удостоверение Германа.

Капитан милиции, сидевший за столом на входе рядом с турникетом, пренебрежительно заявил им, что внутрь по удостоверениям прокуратуры могут пройти только сотрудники ГП РФ или по заказанному ими же пропуску.

– Вон, там на стене, – показал капитан рукой на стену рядом с окошком «бюро пропусков», – висит телефон. Звоните по телефону нужному вам сотруднику. Он либо спустится за вами, либо закажет вам пропуск.

– Козлы! – ругнулся Герман, а потом пошел звонить по телефону, припоминая внутренний номер заместителя начальника одного из отделов по фамилии Харитонов. С ним Кузнецов приказал связаться, т. к. тот ответственный за отправку прибывающих из Перми в Чечню.

Через пять минут, спустившийся Харитонов заявил им, что им надо проехать на улицу Хользунова в Главную Военную прокуратура(ГВП) и обратиться в следственное управление по такому-то телефону, отдав бумажку с написанным номером Герману.

Всё это время у всех было ощущение, что им делают огромное одолжение, что просто разговаривают с ними. Потом Харитонов достаточно сухо попрощался с ними и быстро ушел.

– Зараза! – пристально посмотрел ему вслед Роман. – Они тут все такие?..

– Козлы? – закончил за него Герман. – Почти все! – добавил утвердительно. – Ладно, поехали, чего время зря терять.

Через час они приехали на ул. Хользунова и начался тот же цирк с конями: внутрь пускают только сотрудников ГВП РФ или по пропуску.

Десять минут попыток дозвониться с телефона – один в один похожего на телефон в ГП РФ и наконец им выписали пропуски и пригласили внутрь здания на второй этаж в 217 кабинет, где их встретил полковник в форме:

– А ваши уже улетели! – огорошил их полковник тем, что чуть ранее приехавшие в Москву на поезде «пермяки» уже отправлены в Чечню на самолёте.

Хотя их заверяли, что в лучшем случае они вылетят в Чечню не раньше позднего вечера, а худшем – на следующий день. Оказалось, что их встретили на Казанском вокзале и отвезли на Ходынский аэродром. Откуда ещё час назад вылетел самолёт в Моздок.

– Зашибись! И что нам делать? – опешил Герман.

– Вот вам предписание, – протянул полковник официальный бланк с текстом, печатью и подписью начальника какого-то там управления МО РФ. – Отправляйтесь на аэродром. Самолёты на Моздок вылетают почти каждый час. Покажете это предписание ответственному на аэродроме и вас отправят ближайшим самолётом в Чечню.

Герман спросил у полковника по поводу оставления их троих в одной команде, если будет какое-то распределение по районам Чечни, на что получил ответ, что группы формируются на месте.

Предоставить им транспорт, чтобы они смогли добраться до аэродрома – отказались. Пояснив, что они прекрасно доберутся и на общественном транспорте. Хорошо коленом под зад не дали…

Почесали затылки, плюнули и поймав очередную машину, уехали в сторону Ходынского аэродрома.

Пока ехали, Герман поймал себя на мысли, что ему интересно посмотреть на Ходынский аэродром, который будет закрыт в 2003 году. Именно тогда с него взлетел последний военно-транспортный самолёт. Затем аэродром почти полностью застроили жилыми домами, торговыми центрами, офисами и разбили большой парк.

Высадившись из машины у КПП на входе на аэродром, они дождались, пока караульный – старший сержант вызовет ответственного. И через пять минут подошёл капитан, тщательно изучивший их предписание, после чего пропустил их внутрь закрытой зоны. Потом довел их по улице до диспетчерской, где на первой этаже в небольшом помещении поставил свою подпись и печать на их предписании. И пригласил всех на взлётное поле.

– Вон, видите «Ильюшин»? – спросил капитан, ткнув рукой в сторону одного из нескольких самолётов, что стояли на стоянках, неподалеку от взлетной полосы.

– Видим! – ответил за всех Герман, сразу узнавший характерный силуэт самолёта ИЛ – 76, который трудно было спутать с каким-то другим.

– Идите туда, покажите предписание командиру экипажа, – сказал капитан, отдал честь и быстро куда-то ушел.

Пришлось тащиться с рюкзаками и баулами до самолёта, стоявшего метрах в ста от диспетчерской. Под конец пути зайдя сзади самолёта, где была открыта большая грузовая рампа.

С удивлением обнаружили, что почти на самом краю пола самолёта и наклонной поверхности рампы стоит обычный деревянный стол.

– О! А вы кто такие? – задал вопрос один из сидевших за столом трех мужчин. Погоны на лётной куртке которого показали, что перед ними аж целый полковник. У двух других были погоны майора и капитана.

– Прокуратура, – Герман вытащил удостоверение и предписание, и поднявшись по грузовой рампе передал документы полковнику, который быстро «пробежался» глазами по документам и вернул их:

– Из органов значит! – и указал рукой на стол. – Сейчас Жора стулья организует, – и глянул на капитана, который тут же встал и ушел вглубь грузового отсека самолёта, внутренняя часть которого была плотно заставлена какими-то разнокалиберными ящиками, покрытых брезентом.

Вернулся капитан буквально через минуту, притащив три обычных овощных ящика, которые поставил рядом со столом.

– А чего отмечаем, мужики? – Герман в это время оглядывал небогатый стол, заставленный жестяными плоскими тарелками с небогатой закуской: сало, зеленый лук, обычный репчатый лук, огурцы и помидоры.

Ну и самыми «главными» предметами на столе были два так называемых «утюжка» – две бутылки по 1.25 литра водки «Смирнов». Сейчас активно продающейся в каждом магазине страны. Имеющие определённый успех среди мужского населения из-за достаточно низкой цены. И два раза в магазин бегать не надо, м-да…

– Солнышко, – полковник показал головой на залитое солнечными лучами асфальтированное покрытие, – погода хорошая, – и мотнул головой майору, который стал быстро разливать по трём пластиковым стаканам горячительную жидкость, а потом в три новых стакана, которые жестом фокусника достал откуда-то из-под стола капитан.

– Логично! – хмыкнул Герман. – Только я…

– Что? – хмуро и подозрительно взглянул на него полковник.

– Да ничего! – махнул Герман рукой, решив не портить отношения с полковником на пустом месте. – Ну, за что пьем? – он взял в руки стаканчик, а за ним все остальные.

– За скорую весну! – веско сказал командир.

Титов и Глотов переглянулись, глянули на Германа, который разрешающе кивнул, радостно чокнулись стаканчиками со всеми и выпили.

– Не, мужики, что-то бедновато сидим, – Герман кивнул Роману, когда народ стал закусывать выпитую водку.

Тот тут же закопался в свой баул, которые они положили неподалеку от стола, когда их пригласили присесть за стол.

– О! Це дило! – полковник просто расцвёл, когда из баула на стол стали быстро выкладываться различные деликатесы, которые мало кто из военных последнее время мог себе позволить.

Вчера Герман пригласил Алекса, Манара, Романа и Глотова в ресторан «Амина», чтобы «проставиться» за их отъезд с Титовым в Чечню.

Хозяин ресторана услышав от своей официантки, подслушавшей разговор друзей о том, что двое завтра уезжают в Чечню, быстро убежал в подсобные помещения.

И когда через час мужики решили покинуть столь славное место, то работники ресторана стали тащить картонные коробки с буквально наваленными в них различными мясными и рыбными деликатесами долгого хранения.

Все попытки отказаться или заплатить за всё это великолепие были возмущенно отвергнуты хозяином, с видом оскорблённого достоинства.

Пришлось тащить всё это с собой, правда часть еды Герман оставил Насте и матери, которые утром устроили ему целый Ниагарский водопад, со слезами и обещаниями обязательно дождаться его.

Сейчас вся привезённая ими еда оказалась очень кстати…

– Кучеряво живёте, мужики, – не мог нарадоваться полковник, пока его подчинённые, вытащенными откуда-то здоровенными ножами кромсали ветчину, карбонад, финскую колбасу. Не забывая нарезать копченую рыбу в собственном соку.

– Хочешь жить – умей вертеться, – немного обозначил улыбку Герман.

Полковник не стал задавать никаких вопросов по поводу имеющегося у гостей богатства, начав рассказывать различные байки и смешные истории из жизни лётчиков.

Под неспешные рассказы хозяев, выпили одну бутылку, принялись за вторую, распив её почти наполовину.

– Слушайте, а когда мы вылетаем? – наконец решил спросить Герман. – И где экипаж?

– Ща, бортинженер с радистом вернуться из штаба округа и полетим! – спокойно сказал полковник, только что выпивший очередную дозу водки.

– Э-э-э, а вы, собственно?.. – не выдержал Роман, терзаемый смутными подозрениями.

– Я, командир этого судна, – полковник обвел рукой вокруг. – Это Жорик – штурман, – ткнул рукой в капитана, – а это Фёдор, – ткнул пальцем в майора. – Мой второй пилот.

Роман икнул, помня о том, что эти трое – экипаж судна, «уговорили» не меньше чем по пол-литра на брата, а ведь им за штурвал садиться, чтобы переправить их в Моздок…

Герман хмыкнул про себя, помня, что о подобном ему рассказывали коллеги, летавшие в Моздок, столкнувшиеся с тем, что некоторые летчики военно-транспортных самолётов позволяли себе употреблять алкоголь и летали при этом.

Через полчаса прибыл оставшийся экипаж – бортмеханик и радист, после чего полковник приказал экипажу готовить самолёт к вылету.

– Бля, а мы долетим? Они же пьяные! – сам пьяненький Роман приставал к Герману, пока экипаж бегал вокруг самолёта, осматривая и готовя его к полёту.

– Долетим! – хлопнул тот по плечу друга. – Не сцы!

Глотов, выпив двести грамм водки, завалился на каком-то грузе, принайтованном к полу самолета и смотрел третий сон в отличие от своих попутчиков. Посмотрев с завистью на него, Герман и Роман нашли более-менее мягкие места среди какого-то груза, скрытого под брезентом. И сами не заметили, как уснули, проспав с момента взлета самолёта и до самого Моздока.

Глава 20

Разбудил их штурман Жора, тормоша то одного, то другого, пока они не проснулись. Позевывающих друзей отправил по боковым местам по левому борту самолёта, где были свободные места, убедившись, что они правильно пристегнулись.

Затем быстрое снижение и вот шасси достаточно шумно, с ощутимым толчком коснулось взлетной полосы. Короткий пробег, затем рулёжка и самолёт замер на стоянке неподалеку от ВПП.

Опустилась гигантская грузовая рампа и все трое, подхватив свой багаж, спустились вниз, начав осматриваться вокруг, пытаясь понять куда им идти и будут ли встречающие.

– Вы вон туда идите, – ткнул рукой в сторону одного из зданий Жорик, выскочивший вместе с ними из самолёта, как только опустилась грузовая рампа. – Командир передал по рации о вас диспетчеру. Вас должны встретить.

Мужики попрощались с весёлым экипажем, выползшим из самолёта – начавших осматривать самолёт, и направились в сторону показанного им здания, таща на себе рюкзаки и баулы.

– Здравия желаю! – только они подошли к зданию, как к ним навстречу вышел человек в военной форме, лет сорока. – Я капитан Громов, – представился он.

– Добрый день, – поздоровался с ним Герман, а за ним и остальные поручкались в ответ на рукопожатие.

– Следователи? – решил прояснить капитан.

– Следователь – это я, – Герман ткнул себе в грудь, – а это оперативные сотрудники милиции, но они со мной.

– Откуда? – поинтересовался капитан, которые завел их в небольшое здание, не совсем похожее на пассажирский терминал, а потом вывел их с другой стороны на небольшую площадь.

– Пермь! – ответил Герман.

– О, уральцы! – обрадовался капитан. – Группа ваших несколько часов назад прилетела.

– Уральцы! – подтвердил Роман.

– Давайте вон в ту машину, – показал Громов в сторону «буханки» зеленого цвета.

– Ну, куда нас? – спросил Герман, вместе с остальными ребятами закинув внутрь их баулы и рюкзаки, а потом залезший через боковую дверь в салон за Глотовым и Романом.

– В Грозный! – спокойно ответил капитан, севший спереди рядом с водителем.

– А там бои ещё идут? – занервничал Роман.

– Нет, но по ночам где попало лучше не бродить, – «обрадовал» их капитан.

* * *

Сначала тряслись по разбитым дорогам Северной Осетии, а потом больше трёх часов ехали по почти уничтоженным в ходе войны дорогам Чечни.

Капитан достаточно скупо делился информацией, оказавшись ещё тем молчуном. Больше внимательно смотря по сторонам и не выпускающий из правой руки АК – 74, стоящий прикладом на полу машины.

Впечатление от поездки остались не самыми лучшими – у всех!..

Большая часть населённых пунктов, которые они проезжали, были разрушены в ходе боевых действий, за редким исключением. Грозный произвёл наиболее тяжелое впечатление. В нём почти не осталось целых зданий, разрушенных в результате Первой, а теперь – Второй войны.

Местные жители, которых было совсем немного, в большинстве своём напоминали бомжей, только вылезших из подвала. Потрёпанная и рваная одежда, испачканные сажей и грязью лица. И взгляды, которые нет-нет, но бросались на проезжающую мимо них машину.

Большей частью пустые и безразличные. Изредка ощущались, будто обжигающие взгляды, полные ненависти и желание убить. Которые тут же отводились в сторону или упирались в землю, при попытке вычленить подобных индивидов.

Что было совсем неудивительным в сложившейся ситуации.

Человек может ко всему привыкнуть, как привыкли к беззаконию и бардаку проживающие здесь жители со времён попытки отделения свободной Ичкерии, как провозгласили отдельные «товарищи», от России.

Какая-никакая, но здесь была более-менее мирная жизнь. Пришедшие федеральные войска, выкуривающие террористов и боевиков из всех щелей и опорных пунктов, принесли по мнению жителей очередную войну и смерть. Что совершенно не понравилось местному населению!

Громов привёз их почти в самый центр Грозного к какому-то более-менее уцелевшему административному зданию в три этажа. Вокруг него стояли несколько БМП и БТРов, сновали многочисленные военные и какие-то гражданские люди.

Встретили их достаточно дружелюбно, правда у Германа сложилось ощущение, когда он разговаривал с полковником из военной комендатуры, что военный не совсем понимает, на черта они ему тут сдались. Под конец обрадовав тем, что здесь сотрудников достаточно, а вот в ближайшем городе – Гудермесе народу не хватает. Имеется приказ вышестоящего начальства о направлении вновь прибывших прямо туда.

И через десять минут их посадили в другую машину – УАЗ 469, с водителем и представителем военной комендатуры, которые приехали в Грозный из Гудермеса за документами и продуктами. Их без особых проблем и пререканий, захватили с собой по приказу полковника.

Ехали почти полтора часа, несмотря на расстояние от Грозного до Гудермеса всего в тридцать пять километров. Только вот подобие дорог не позволяло разгоняться автомобилю до больших скоростей. Судя по виду дорог, не ремонтировали их с начала девяностых, а может и больше.

Но всё когда-нибудь кончается и вот они наконец на месте.

В отличие от Грозного, Гудермес почти не подвергся серьезным разрушениям, т. к. 11 ноября 1999 года в результате переговоров командующего группировкой «Восток» Трошева с местными старейшинами и муфтием Чечни Ахматом Кадыровым, федеральные силы без боя заняли город.

Новое место их работы вызвало определённое недоумение от самой концепции его нахождения и специфики.

Достаточно большое четырёхэтажное здание, окна двух первых этажей были полностью заложены кирпичом, вокруг него стояли бетонные блоки, с оборудованными пулемётными огневыми точками из тех же блоков, с дежурившими солдатами.

Привезший их капитан, пока они выгружались из машины, забирали свой багаж и направились к входу в здание, капитан коротко рассказал им местных реалиях, быте и работе.

В левом крыле было организовано что-то вроде КПЗ, где содержались задержанные лица, которых держали там не очень долго, предпочитая отправлять их под охраной в СИЗО Моздока, а далее – везде. В правом крыле были оборудованы «следственные кабинеты» для допросов содержащихся в заключении боевиков и разную шелупонь.

На втором этаже располагалась оружейная комната, а также места для проживания бойцов охранной роты, выделенных комендатурой для охраны здания и работающих здесь сотрудников правоохранительных органов.

На третьем этаже находились несколько технических помещений, а также располагались два помещения для приёма пищи: одна столовая для солдат роты охраны, а вторая для офицеров и сотрудников. Также здесь же были размещены кабинеты местного руководителя и технического персонала. Без которого в любом случае никуда.

Четвертый этаж был полностью отдан под проживания и места отдыха работающим здесь сотрудникам прокуратуры и милиции.

Руководителем над следователями и всей остальной «сборной солянкой» из сотрудников правоохранительных органов был поставлен старший следователь ГВП РФ, майор Самойлов Михаил. В общем-то оказавшийся нормальным мужиком, а не каким-то там солдафоном, живущим только по уставу и требующего неукоснительного соблюдения субординации.

– У нас созданы несколько следственно-оперативных групп: старший в ней – следователь, один-два «опера», и трое бойцов из охранной роты, приданных для охраны, – разъяснял Самойлов Герману «политику партии», когда тот пришел к нему в кабинет представиться и отдать предписание из Грозного. – В случае чего для оказания помощи выдвигаются дополнительные бойцы охранной роты.

– У меня два своих «опера», не хотел бы, чтобы нас раскидали по разным группам, – Германа волновала именно эта проблема.

– Не вопрос! Стараемся знакомых или коллег не разделять, так что… – флегматично сказал Самойлов. – Тем более, что вам только бойцов для охраны выделить и вперёд – «арбайтен».

– Отлично! – обрадовался Герман.

Ещё майор рассказал, что следователей около двадцати человек, сотрудников милиции больше сорока. Приехавших со всех уголков страны и всех национальностей, что проживают в России. «Пермяков», к сожалению, здесь не было. Приехавшие раньше них ребята почти все остались в Грозном, что было печально, но не смертельно.

Ещё уточнил, что метрах в ста от них располагается военная комендатура, в которой расквартированы бойцы той же охранной роты, управление ФСБ по городу, а также военная контрразведка.

Так что в случае чего оттуда всегда можно получить поддержку, хотя пока ничего серьезного в плане атак со стороны боевиков или попытки захвата зданий у них не происходило.

После окончания общения с Самойловым, тот отправил Германа и его «оперов» к коменданту их «общежития» – старшему прапорщику, сидевшего в кабинете рядом с «оружейкой», который выделил им две комнаты на четвёртом этаже, выдав ключи от двух комнат:

– Как обустроитесь, то подходите, выдам вам форму, – флегматично сказал старший прапорщик.

– Спасибо, у нас своя, – ответил Герман, на что прапор только плечами пожал, показав, что хозяин – барин.

– М-да, у меня квартира получше будет, – раздавался из соседней комнаты голос Роман, который вместе с Глотовым обустраивались в выделенной им комнате. Герману выделили небольшое помещение, как раз на одного. Им комнату побольше – на двоих человек.

– Титов, ты прям думал, что к тёще на блины приехал? – подтрунивал над ним Глотов.

– Роман! Сам попёрся сюда и нудишь… – Герман вытаскивал из баула личные вещи и думал, куда всё это пихать.

Его комната, расположенная напротив комнаты сейчас вяло переругивающихся мужиков, не отличалась большим количеством мебели: панцирная кровать, покосившийся шкаф и обшарпанная тумбочка рядом с кроватью. И полное отсутствие окна, как и у соседей.

– Нудист ты, Роман! – вдруг сказал Герман, пытаясь впихнуть в шкаф свой рюкзак, достав перед этим часть нужных ему вещей.

– Это чего это? – немного обиделся Титов, повысив голос.

– Потому что нудный! – заключил Герман.

– Ха-ха-ха! Нудный нудист, – заржал Глотов.

– Привет, мужики! – тут раздался чей-то голос.

– Ну привет! – поздоровался Герман, когда, повернувшись увидел стоящего на пороге его комнаты брюнета лет тридцати, плотного телосложения с карими, почти чёрными глазами.

– Меня Антон зовут. Антон Кухаров, – представился тот и не видя какого-то нежелания общаться, шагнул внутрь комнаты и протянул руку.

– А меня Герман.

– А вы откуда, мужики? – не унимался Антон.

– Из Перми. Я следователь прокуратуры, это мои коллеги – «опера» из «убойного»! – показал движением головы Герман на высунувшихся из комнаты Романа и стоявшего за его спиной Глотова, привлечённых завязавшимся разговором.

– О! Так мы «земляки». Я из Екатеринбурга, – обрадовался Антон.

– Хм! – улыбнулся Герман. – Ну так и есть. Я УрГЮА окончил, правда поступал в СЮИ, а потом хоп – и в Академии оказался.

– И я СЮИ закончил, – еще больше обрадовался Антон. – Выпуск 1994 года.

– А я в 1997 году «выпустился», – всё больше улыбался Герман, встретив здесь человека из своей альма-матер.

– Святое дело – отметить встречу двух однокашников, – подмигнул Антон.

Герман чертыхнулся про себя, но тут ничего не попишешь. Глянул на Романа и Глотова, которые тут же полезли в шкаф за их заначками. У него спиртного с собой не было, но зная и понимая, что у нас без этого никак, он сказал им взять с собой алкоголь.

Через полчаса они сидел в комнате побольше, чем выделялись для проживания, на третьем этаже, неподалеку от столовых. Антон пояснил, что эту комнату используют для посиделок. Стол посреди комнаты был заставлен алкоголем и различной едой.

– Богато живете, – констатировал Антон, с которым пришли ещё один следователь из Ебурга – Юрий, и трое оперативных сотрудников милиции, входящих в группы Антона и Юрия.

– Когда уезжали, то один знакомый коммерсант подкинул от щедрот своих душевных, – объяснил Герман действительно богатый ассортимент привезенных ими продуктов и алкоголя.

У них было с собой несколько бутылок водки, коньяка и виски. На пьянке в самолёте алкоголь решили не доставать, ограничившись с их стороны закуской. Это лётчикам хорошо, они каждый день в Москве и не по разу, а в Чечне с алкоголем однозначно всё плохо, так что стоило поберечь запасы. Вот и пригодились – на стол выставили две бутылки водки и две – коньяка. Имелась выставленная же гостями закуска, а также привезённые с собой пластиковые стаканчики и тарелки.

– О, родная, чистая! – аж с умилением сказал Юрий, оглаживая и рассматривая бутылку водки «Столичная».

– То, что можно купить здесь на местном рынке, здесь же и производится, – пояснил Антон, видя удивлённые взгляда «пермяков». – Водка дерьмо редкостное. Вкус отвратный и башка на следующий день болит.

– И какую водку в основном продают? – любопытный Роман не смог устоять, чтобы не задать этот вопрос

– Ну якобы «Rasputin» и «Белый орел». Сильно подозреваю, что наливают туда разбавленный водой спирт из одной емкости, – ответил Антон.

– И часто пьете? – уточнил Герман.

– Не особо, хотя некоторые злоупотребляют, – поморщился Антон, видимо что-то припомнив. – Мы стараемся не пить это дерьмо.

В общем, дальше пошли обычные застольные разговоры, во время которых мужики делились местной информацией.

– В общем, – Антон отвечал на вопрос Германа по поводу окружающей обстановки, – после десяти вечера наше «общежитие» переходил на особый режим, который снимают в восемь утра. В городе на это же время объявляется комендантский час. Все передвижения по специальному разрешению от военного коменданта города.

– Стреляют? – оживился Роман.

– Постреливают. Так что мы с вечера до утра стараемся не высовываться отсюда, – обвел рукой Антон. – Мало того, изредка по зданию долбят из гранатомётов.

– Сильно! – почесал затылок Герман. – Погибшие были?

– Слава богу нет! – Антон взял стаканчик с налитой водкой. – Если не заметили, то окна в здании с обеих сторон только на первом и втором этаже. Из заложили кирпичом. С третьего по четвертый – только с одной стороны, и там, где окна, там неиспользуемые помещения. Странное какое-то решение архитектора, но для нас в самый раз. На крыше круглосуточно сидят пулемётчики, так что боевики стараются со стороны имеющихся окон не шалить. Там открытое пространство. Пулемётчики ночью стреляют на поражение на любое движение. Так что «ночных стрелков» кладут на раз-два. Поэтому дураки перевелись или были уничтожены. А вот глухую стену изредка обстреливают – шмаляют из РПГ. Хорошо, что там стена в четыре кирпича, а также бетон залит. Повреждения минимальные, шуму много.

– А чего пулемётчики в ту сторону не «работают»? – спросил Глотов, большей частью молчавший и слушавший, что говорят за столом.

– Там пару нежилых зданий. Жителей там нет. Вот местные боевики незаметно проникают в них и лупят. Их пулемётчики только после выстрела обнаруживают, а те успевают скрыться. Уроды! – стукнул по столу кулаком ответивший на вопрос Юрий.