Текст книги "Вернуться 3 (СИ)"

Автор книги: Альберт Кирилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18

Про бедных родителей, про девочку, решившую, что в нищете жить она не будет. Как добьется успеха… Не совсем понятно в чём… Как станет богатой и уедет из этой грёбаной страны в Европу, а лучше – в Америку.

Ну да, мальчики со школы мечтали стать бандитами, а девочки – проститутками… И очень нескоро, такие страстные желания уйдут из мозгов молодежи…

Девяносто, девяносто пять процентов повзрослевших мальчиков канут в бандитских войнах, убитых такими же мальчиками, либо меньшей частью уедут валить лес. А отсидев в большинстве своём большие сроки, они начнут выходить, то не узнают эту страну. И по привычке займутся тем же самым, но страна будет другой, так что также быстро вернуться обратно в колонии.

Примерно такой же процент девочек, ставших проститутками, не умея копить деньги, начнут тупо прожигать свою жизнь. И концу их «карьеры», когда возраст не будет давать зарабатывать деньги, они сопьются или снаркоманятся. Часть убьют клиенты и их же сутенеры. Меньшая часть, спившихся и севших на наркотики, перейдут в класс «вокзальных» проституток, когда за сто рублей будут продавать свои тела. И тихо помрут или будут убиты, в стоявших в «отстойниках» вагонах или в ближайших строениях рядом с дорогой.

Сколько их было? Тысячи, десятки тысяч? Да кто их считал! Всем было пофиг, на очередное найденное мертвое тело, убитое или помершее своей смертью.

Жалкие проценты из бандитов, вовремя взявшихся за ум, «перекрасятся» в бизнесменов и банкиров. Бывшие проститутки, такая же малая часть, станет «мамочками» или откроют свой бизнес: салоны-красоты и иже с ними.

Кто-то уедете за границу, жалкий процент, но и там совсем немногие из них станут кем-то. Обычная статистика, но почему-то никто её не читает или не доверят.

Примерно те же, пять-десять процентов эмигрантов из России, смогли добиться чего-то на чужбине. Остальные, попали в чуть лучшие условия, чем в России, но фактически, кроме небольшого финансового улучшения своей жизни, не получили ничего сверх ординарного. Да и чужие они там все были. Только второе-третье поколение русских эмигрантов на что-то могло рассчитывать. Но и они уже не были русскими эмигрантами, а становились своими – буржуинами.

Вот за это Герман ненавидел этот период в истории его страны.

С интересом выслушивая тех, для кого эти годы были «святыми». Н-да, вот только если покопаться в биографии данных кадров, то оказывается, что для них они действительно были «святыми».

Кто-то участвовал в приватизации, только не квартир, а гигантских отраслей, оставшихся от СССР. Кто-то работал в Администрации Президента или Правительстве РФ. Кто-то тупо воровал, добравшись до «кормушки»…

И все стали очень не бедными людьми, большей частью миллионерами, долларовыми. Ну так и чего им «напраслину» на тот период говорить? Для них эти годы стали действительно самыми лучшими, в отличии от 95–96% всего населения России.

Спустя час «ночную бабочку» стало «развозить», Герман попросил администратора отправить её домой на машине отеля. Та удивилась, прекрасно зная, чем у них в отеле занимается Мария, но не стала ничего говорить.

Почти во всех отелях есть определённое количество проституток, на которых деланно не обращают внимание, если «ночные бабочки» не переходят определённых «красных линий». Жизнь есть жизнь, так что хозяевам отелей всегда проще, если клиент получит требуемое в отеле и потратит свои деньги в отеле на проститутку, чем уедет непонятно куда, и там оставит свои деньги.

– Какие у тебя… интересные собеседники, – раздался голос Натальи, подошедшей к Герману, который смотрел, как Марию выводят из отеля, чтобы посадить в такси.

Герман покосился на неё, думая, что она конкретно видела и что – слышала, если слышала. Даже интересно, расскажет Насте об этом разговоре с «ночной бабочкой» или нет.

– А тебе чего не спится? – не стал он отвечать на незаданный вопрос.

– Выспалась, – заявила Наталья. – Больше не хочу. Я днем 31 декабря дома несколько часов поспала, так что… О чём болтали? – вдруг спросила она.

– Да так, жалобы на её жизнь и так далее… – Герман вкратце рассказал, а также добавил от себя, что он думает по этому поводу. – Эпидемия наркотиков, вот это губит нашу молодежь! – неожиданно закончил он.

– Блин! Ты как старпёр, – подколола его Наталья, будучи ещё той язвой. – Не любишь наркоманов?

– За что мне их любить? – удивился Герман. – Но они больные люди, для меня просто не существуют. Они живут в одной плоскости мира, я – в другой. Мы не пересекаемся. А вот торговцев, ненавижу! – совершенно спокойно сказал он.

– Так сильно, что кушать не можешь?

– Ну зачем так, так язву можно получить, – ответил он Наталье. – Кушаю с аппетитом, а торговцев – утилизирую, если не понимают с первого раза.

Наталья посмотрела на Герман, совершенно беспристрастной произнесшего – утилизирую. Шутит… Или…

– Ха-ха-ха! Шутишь! – попыталась она разрядить этот разговор.

– Ну конечно, шутю! – улыбнулся он, только вот его глаза остались при этом совершенно серьезными.

– Ты странный! – заявила она, немного похолодев внутри, оценив его взгляд. Вспомнив, как он дрался с местными бандитами в Казани. Припомнив, что в посёлки Сылва наркоманы отсутствовали, как таковые. Многое можно подслушать и услышать, находясь в одной компании с главой посёлка и начальником ОВД.

– Что-то заболтались мы, – хлопнул он по подлокотникам. – Ты не хочешь позавтракать? – на что Наталия молча кивнула.

В ресторане, несмотря на то, что было около пол-одиннадцатого утра, уже ничего не напоминало, что здесь праздновали до семи утра Новый год. Так что ресторан был готов принять своих гостей на завтрак.

– Ой-ей-ей! – раздался голос Алекса, плюхнувшегося напротив Германа в полукресло, когда тот с аппетитом поглощал яичницу с беконом. – Ох, меня сейчас вырвет! – его лицо побледнело, когда он увидел, что его партнёр жадно, но аккуратно есть хорошо прожаренный бекон.

Сидевшая рядом с ним Наталья недовольно покосилась на него, с выражением лица женщины, у которой пьяные и с похмелья мужчины не вызывают сожаления.

– Я тебе говорил вчера: не мешай коньяк с водкой, – флегматично сказал Герман, запивая бекон морсом, нашедшимся и здесь.

– Блин, да я не хотел! Но твой тесть насел на меня: «давай, да давай по коньячку»! Вот и… – он мрачно махнул рукой.

– А чего приперся? Спал бы и спал, – пожал плечами Герман.

– Сушняк! – заявил Алекс, трясущимися руками наливая из только что принесённого официанткой кувшина со льдом воду. – Ой! Хорошо-то так, – выдув не менее литра, сказал он.

– Иди спи давай! Не забывай, что после обеда дамы намереваются прогуляться, – напомнил Герман ему. – Если встанут, конечно, – хмыкнул он.

– Ничего, я помогу их разбудить, – хищно улыбнулась Наталья, не собирающаяся пропускать возможность пройти по московским магазинам.

– Куда? – на лице Алекса отражалось желание вспомнить, куда же они должны вести своих женщин.

– В ГУМ (государственный универсальный магазин) или на «Манежку» на «Охотном ряду», ответил Герман. – Правда не знаю, работают они сегодня или нет. Ну хотя бы просто прогуляемся.

– Ох! Ладно, я спать, – Алекс встал и пошатывающейся походкой удалился к себе в номер.

– Я тоже в номер пойду, телевизор посмотрю, – заявила Наталья, покинув ещё доедающего свой завтрак Герману.

* * *

К обеду Настя и Катерина только проснулись, а потом два часа приходили в себя, как их не тормошила по очереди Наталья. Потом все вместе сходили в ресторан и накормили проголодавшихся женщин. И ещё через час отправились пешком в сторону ГУМ-а.

Не повезло, так как магазин должен был открыться только 2 января, как и «Охотный ряд», так что пришлось просто пойти гулять по центру Москвы.

Вернувшись в отель спустя два часа, в очередной раз с удовольствием поели, а потом разошлись по номерам.

В Москве они пробыли еще пару дней, за которые вместе с женщинами объехали и обошли несколько магазинов, торгующих свадебными принадлежностями. К облегчению мужчин найдя пару платьев, которые полностью устроили всех женщин. Правда Катерина разрывалась между обоими, но Алекс плюнул и попросил продавцов продать сразу два. Правда возникла трудность, из-за того, что эти платья были привезены из Италии, а Катерина мерила выставочные образцы, но продавщицы заявили, что ровно через месяц доставят их в Москву. Сшитых именно под фигуру Катерины, не зря же с неё почти два часа мерки снимали, что более чем устроило её.

За день до отлёта домой, заскочили к родителям Насти вместе с Наталией, где посидели, пообщались, с тестем употребили его любимый коньяк. Поддавшись уговорам родителей жены, остались переночевать у них. Благо площадь их квартиры позволяла.

Один из компаньонов тестя, владел очень шикарной квартирой, в одном из первых в Москве жилых комплексов «Золотые ключи». С гигантской по мере того времени площадью в триста пятьдесят квадратных метров, пять комнат и три санузла.

С соседями в другом подъезде: Патриархом всея Руси и четой Филиппа Киркорова и его жены – Аллы! М-дя…

Пообщались, да разошлись спать, а утром были в аэропорту «Домодедово», где, встретившись в Алексом и Катериной улетели в свой родной город Пермь.

* * *

13 январь 2000 года

– Герман! – Кузнецов не говорил, он орал в трубку, как потерпевший. – Немедленно выдвигайся по этому адресу. Немедленно!

Герман глянул на часы на телевизоре – 23:47, полночь скоро, а тут начальство буйствует:

– Сергеич, ты чего орешь! – не остался в долгу Герман. – И чего так поздно звонишь?

– Мне только что дежурный по городу из горотдела милиции звонил, – орал начальник. – Езжай по адресу… – и быстро сказал ему адрес в центре города. – Там Костромина задержали!

– Чего-о-о? Это как задержали⁈ – не врубился Герман.

– Каком к верху, немедленно выезжай! – рявкнул Кузнецов. – Мне доложишь сразу, как приедешь на место, – и бросил трубку.

– Что-то случилось, дорогой? – озабоченно спросила Настя, которая сидела вместе с ним на диване. Они недавно поужинали, а теперь сидели в обнимку на диване, смотря телевизор.

– Не знаю, – мрачно ответил он ей. – Какая-то ерунда творится. Надо отъехать.

– Надолго? – она вопросительно смотрела на него.

– Не знаю! Но постараюсь быстрее, – он уже быстро переодевался в уличную одежу в спальне, куда она пришла за ним.

– Ох! Приезжай скорее, – она поцеловала его перед тем, как он ушел.

* * *

– Доброй ночи, а вы…

– Городская прокуратура, следователь Смирнов, – представился Герман, достав и показав служебное удостоверение сотруднику милиции.

Подъезжая по сказанному Кузнецовым адресу, он заметил стоявший милицейский УАЗ-ик рядом с одним из магазинов. С надписью на борту ГБР (группа быстрого реагирования). Достаточно странно, с учётом того, что это были «вневедомственники» (ВОХР – военизированная охрана, осуществляющая охрану на договорной основе объектов всех форм собственности), а не обычные ППС-ики. С ними ему редко приходилось сталкиваться, как-то обитали вместе, но в разных плоскостях.

Перед крыльцом магазина стоял сотрудник милиции с автоматом АКСУ – 74 в руках и шлеме. Герман остановился рядом с милицейской машиной, вышел из своей «девятки» и подошел к милиционеру.

– Старший наряда в магазине, – сказал сотрудник, посмотрев удостоверение. – Пройдите внутрь.

Герман быстро взбежал по ступенькам крыльца, обратив внимание, что дверь в магазин выломана: торчал «язык» замка, а на второй створке двери были видны выломанные куски дерева.

Это был магазин какой-то посуды или ещё чего. Достаточно большая площадь, квадратов триста, заставленная многочисленными витринами с находящейся внутри какой-то посудой и подобной дребеденью.

– Старший лейтенант Харитонов, – сказал один из двоих сотрудников милиции, находящихся внутри магазина, когда Герман подошел к ним, ещё раз предъявив своё служебное удостоверение.

– Где следователь Костромин? – не стал затягивать разговор Герман.

– Тут такое дело… – замялся Харитонов.

– Где? Следователь? Костромин? – не понравилось Герману поведение сотрудника милиции, с учётом того, что задержание сотрудника прокуратуры запрещено по закону, а тут какие-то странные танцы с бубнами.

– Пойдёмте, вам лучше на это посмотреть, – как-то странно сказал этот Харитонов, а потом направился куда-то вглубь магазина.

– Издец! – только и смог сказать Герман, когда увидел это!

– Сработала сигнализация, – в этот момент вещал «вневедомственник». – Мы приехали. Дверь взломана. Когда прошли и осмотрели помещение, то вот здесь его увидели.

– Млять! – Герман смотрел на лежавшее на полу тело Костромина: на правом боку: – Ах ты, падла, фу… живой, – тело, рядом с которым он присел и уже собирался прощупать сонную артерию, вдруг дернулось и всхрапнуло.

– Живой, живой, – подтвердил Харитонов, – но сильно пьяный, от него за километр перегаром несёт. Мы как нашли, то попытались разбудить, но он не просыпается. Обыскали и нашли удостоверение следователя прокуратуры. Ну и сообщили в «дежурку», чтобы кто-то из ваших приехал.

– Хозяевам магазина сообщили?

– Насколько я знаю – да, – почесал щеку Харитонов. – Но они где-то в отъезде. В лучшем случае будут через несколько часов.

– Понятно. Ладно. Так, Костромин, падла такая, вставай! – Герман начал трясти коллегу. Но ни тормошение, ни удары по щекам не привели ни к какому результату. Тот просто не просыпался, а только что-то мычал.

– Может водой облить? – участливо спросил «вневедомственник».

– Да? И где вы её тут видите? – демонстративно оглядел помещение магазина Герман.

– В подсобных помещениях есть туалет, но двери туда закрыты на ключи. Мы проверяли. Тут если только дверь сломать.

– Нет! Хватит нам тут безобразий, – отрицательно помотал головой Герман. – Одной сломанной двери достаточно.

Сотрудник милиции пожал плечами: хозяин – барин!

– Вот ведь… – разозлённый на этого пьяницу, Герман достал телефон и набрал номер. – Это Герман, кто на связи?.. А это ты… Борис, послушай, вышли по этому адресу машину, – продиктовал адрес, – и двух бойцов покрепче… Ага, жду, – он нажал на кнопку отключения на телефоне. – Подождем.

– Нам бы как-то… – начал Харитонов, переминаясь с ноги на ногу.

– Не более пяти минут. Его, – Герман пнул всхрюкнувшее пьяное тело в бок, – сейчас заберут.

– Нам документы надо оформить по поводу срабатывания сигнализации и проникновения в охраняемое помещение, – требовательно посмотрел Харитонов на следователя.

– Ничего, вы не беспокойтесь, я решу этот вопрос у нас и с хозяином, – уверенно сказал Герман.

– Вам бы с начальством моим переговорить, – настаивал «вневедомственник».

– Не вопрос! Конечно переговорю.

Через десять минут примчалась «Газель» из офиса «Титана», откуда выпрыгнули два бойца, встреченные Германом:

– Так, заберёте тело из магазина и отвезёте его… Блин, а где он живёт-то? – как-то раньше Герман не интересовался местом жительства Костромина. – Вы пока грузите, а я сейчас, – приказал он бойцам, доставая телефон: – Это следователь Смирнов! Посмотрите домашний адрес следователя Костромина по списку, – попросил он ответившего ему дежурного.

С учётом постоянного дежурства следователей прокуратуры, у дежурного в горотделе милиции всегда под рукой был список дежурных сотрудников прокуратуры, с графиком на целый месяц – с их домашними адресами.

– Ага, понял, спасибо, – ему продиктовали адрес. – Так, ребята, Ангарская 18, кв. 7, – сказал Герман вытаскивающим тело Костромина, даже не перебирающего ногами, а просто волочащимися по полу.

– Мать, – сказал один из несущих тело. – Это же на другом берегу, – имея в виду, что придётся ехать достаточно далеко и на другой берег Камы.

– Давайте, забросьте эту пьянь на адрес и можете возвращаться, – приказал Герман.

– А ключи? – задал насущный вопрос второй сотрудник СБ.

– Точно, – будет не совсем красиво, если посторонние люди стали бы рыться по карманам следователя прокуратуры. – Да стой, ты, спокойно, – Герман начал обыскивать карманы Костромина, который вдруг стал дрыгать ногами, будто пытаясь отпихнуть его ногами. За что получил «леща», тут же успокоившись.

Сотрудники милиции и «Титана» переглянулись: не каждый день увидишь, как следователю прокуратуру отвешивают мощный подзатыльник. Минут пять наслаждались тем, как другой следователь прокуратуры обыскивает своего коллег. При этом, на чём свет ругающегося и грозящего устроить кузькину мать, когда протрезвеет, падла…

– Это ключи от квартиры? – Герман нашел связку ключей, а теперь потрясал ею под носом Костромина.

– Не вскажу, во-о-от, – почти внятно ответил тот.

– Да ты… – Герман чуть не врезал по этой пьяной морде. – Ладно, других всё равно нет. Отвезите и оставьте его там, – повернул он голову к одному их охранников.

Те вздохнули, подхватили мычащее тело и быстро занесли в «Газель».

– Герман, доставили по адресу! – через сорок минут, когда он уже был дома, ему позвонил один из отправленных с Костроминым бойцов.

Глава 19

– О, а вот и наш доблестный «грабитель» ночных магазинов, – злобный взгляд Кузнецова упёрся в Германа и Костромина, зашедших в его кабинет по его же вызову. – Ну заходи, заходи, «драгоценный» ты наш, – язвительности в его голосе было столько, что и на пятерых бы хватило.

Костромин был с жуткого «бодуна», что было прекрасно видно по его опухшей морде и бледно-зеленому цвету кожи. На работу он явился около 12:00, а начальнику отдела сразу доложили об этом «добрые» люди. Вот он и дернул его и Германа в придачу.

– Ну что, кретин, уже готов пойти в народное хозяйство работать? – не успокаивался Сергеич. – Хотя о чём это я? – он демонстративно хлопнул себя по лбу. – Если хозяева магазина напишут заявление, то ты у нас на «красную» зону поедешь в Нижний Тагил.

И так не самого здорового цвета лицо Костромина просто побелело…

– Сергеич, кончай! – недовольно сказал Герман. – Толку его сейчас спрашивать и «строить». Пусть идёт в кабинет и отпивается кофе или чаем. Всё равно ни черта не соображает.

– А ты, ты куда смотрел? – наехал Кузнецов на него.

– А я ему мамка, что ли? – отбрил его Герман. – Я вчера первый ушел, а ты с ним остался.

Вчера решили отметить Старый Новый год. И после окончания рабочего дня, засели за накрытый стол в обычном месте. Неплохо посидев и злоупотребив горячительным вроде бы в разумных пределах. Через час Герман покинул общество, уехав домой, оставив в неплохом подпитии Кузнецова, Урюпина и Костромина.

– Хм, ладно, – крякнул Кузнецов, признавая правоту Германа. – Иди, глаза бы мои тебя не видели! – рявкнул он, а Костромин по стеночке просочился через дверь. – Чё делать-то будем? Это же… – он с остервенением потёр шею. – Просто издец!

– А когда он ушел? – спросил Герман у начальника.

– Вместе ушли, он сел в такси, а потом уехал, – тёр лицо руками Кузнецов. – Я сам это видел.

Герман успел перехватить Костромина, до того, как тот их вызвал к себе и попытался выяснить и того, что произошло вчера. Только вот тот объяснить зачем он взломал дверь в магазин и улёгся спать на полу – не смог. Просто и тупо не помнил. Хорошо ещё, что ничего из товара не сломал или «тиснул». Но и так – огрёб себе проблем на шею огромное количество.

Минимум – сдача удостоверения и увольнение. Максимум – это вплоть до возбуждения уголовного дела, особенно, если хозяева магазина напишут заявление и будут настойчивыми.

– Нормально всё будет, – почесал подбородок Герман. – Я уже всё решил.

– Поясни! – заинтересованно посмотрел Кузнецов.

Ну чего долго пояснять… Ещё вчера Герман доехал до базы «вневедомственников», переговорил с дежурным. Поговорил по телефону с руководителем ВОХР-а, клятвенно и под честное слово пообещав, что переговорит с хозяевами. И у тех не будет претензий. Взял телефон собственника, какого-то Ильи Владимировича, созвонился с ним, договорившись встретиться утром в магазине, что сегодня и сделал.

– Хозяин писать заявление не будет!

– Точно не будет? – с надеждой спросил Сергеич.

У него могли из-за Костромина возникнуть большие проблемы!

Разговор у Феоктистова и Малова был бы короткий и простой: «Бухал с ним вчера? Бухал. Ты начальник? Ты его начальник! Твой подчинённый?.. Ну и всё. Держи ответ!»

Минимум для Кузнецова – занесение в личное дело неприятных записей, из-за которых он мог лишиться на ближайший год премий, которые составляли до 40% от оклада. Да ещё это могло послужить серьезным препятствием для его дальнейшего продвижения по службе.

Максимум – постановка вопроса о целесообразности его нахождения на должности начальника отдела, хотя вряд ли, но как-то проверять это не хотелось.

– Точно, я договорился. Мужик с юмором оказался, посмеялся над этим происшествием. И ущерб там относительно небольшой, так что деньги за сломанную дверь и беспокойство я ему возместил, – заверил начальство Герман.

Не стал он Кузнецову говорить, что за небольшой в сущности ущерб, он отдал хозяину 1 000 долларов, больше не за нанесённый ущерб, а, чтобы хозяин магазина до городского прокурора не добрался.

* * *

– Анатолий, а что вчера произошло? – огорошил этим вопросом заместитель прокурора Кузнецова, когда тот уже собирался уходить из его кабинета.

Тот пришел к Малову после обеда, сделать доклад по нескольким уголовным делам, и уже спокойно собирался уйти, как тут этот вопрос…

– Да ничего такого, – невозмутимо ответил Кузнецов заместителю прокурора.

– Да… А у меня есть информация, что вроде бы вчера один из следователей из твоего отдела взломал дверь и проник в магазин в центре города, – прищуренные глаза внимательно смотрели на начальника отдела.

– Вранье и поклёп! – уверенно заявил Кузнецов, внутренне холодея. Суки, кто-то уже «слил» информация, но точно не всю, иначе вопросы были бы совершенно другие.

– Смотри, если это дойдёт до Феоктистова, то я тебя и твоих «разбойников» покрывать не буду, – с угрозой сказал Малов.

Как у настоящего руководителя, у него были свои «стукачи» из состава работников городской прокуратуры, которые рассказывали о любом чихе, в том числе о непонятном происшествии вчера. Только конкретики в этих слухах было мало – по типу ОБС (одна бабка сказала).

Он мог «закрыть» глаза на подобное только в том случае, если эта информация не дойдёт до прокурора и потерпевший не будет «поднимать волну».

– Конечно! – истово заверил руководителя Кузнецов.

Руководитель ВОХР-а составил протокол о ложном срабатывание сигнализации, выписав протокол и штраф собственнику магазина, на какую-то небольшую сумму.

Собственник магазина его спокойно оплатил, а из полученной суммы за ущерб установил новую более дорогую дверь, и ещё деньги остались.

Соответственно никакой официальной информации о происшедшем нигде не было, поэтому прокурор города об инциденте не узнал.

Только Костромину было сделано большое внушение и объявлен запрет на пьянки с коллегами и в здании прокуратуры, минимум на полгода. А в течение долгого время за ним закрепилось прозвище: «Алкаш», на что тот обижался, но ничего не мог с этим поделать.

Февраль 2000 года

Про место нахождение Петрова и его судьбе никаких обнадеживающих сведений так и не поступило. Несмотря на заплаченные огромные деньги различным лицам.

Идущие в Грозном боевые действия, начатые со штурма города ещё 17 января активно продолжались. С определённым успехом для федеральных сил, прогрызающих оборону упорно сопротивляющихся незаконных вооруженных формирований.

6 февраля – исполняющий обязанности Президента РФ Путин В. В. объявил о завершении операции по освобождению Грозного.

Но сопротивление со стороны боевиков достаточно активно продолжалось по всей территории Чеченской Республики, с разными успехами для противоборствующих сторон.

Обычная жизнь Германа и его друзей текла своим чередом, без особых потрясений, можно было подумать, что наконец всё вошло в обычный режим.

Женщины получили хороший стимул в жизни – наконец были заняты делом, которое идеально подходило для их амбиций и было абсолютно им по душе.

До 23 февраля и международного женского дня 8 марта было достаточно времени, но дамы решили провести подготовку к нему сильно заранее. Активно объезжая оптовые базы на территории города, закупая заранее подарки для мальчиков и девочек школы-интерната. Пусть обездоленные дети проведут самые запоминающиеся в их жизни праздники.

Катерина с Алексом наконец определились с датой их свадьбы – 20 апреля. Что-то там связанное с верой Катерины в какие-то приметы и её семейными традициями. Немного подумали, а потом решили объединить свадьбы с Архипом и Валерией, хотя те изначально хотели чуть раньше, но потом Валерия решила, что двойная свадьба запомнится на всю жизнь…

* * *

– Герман, надо поговорить, – только он вошел в здание, где были спортзалы, как к нему обратился подошедший к нему Глотов, какой-то весь возбужденный.

– Эх, ну пошли, – Герман пошел в кабинет к Петрову, до сих пор пустующий, т. к. Глотов не захотел переезжать из своего, мотивирую тем, что Виктор обязательно вернётся.

– Есть информация по Виктору! – выдал неожиданную новость Глотов.

– Давай, что там? – обрадовался Герман, присаживаясь в кресло.

– Представители Комитета солдатских матерей вышли на одного чеченского полевого командира, тот за деньги в 20 000 долларов согласился дать информацию по Петрову, – Глотов заходил нервно по кабинету.

– И? Ты дал согласие, надеюсь?

– Да, и не только согласие, но и деньги у посредника из комитета имелись! В общем, представитель полевого командира сказал, что Петров находится в одном из сельских районов, где-то под Грозным.

– Странно, там же бои идут во всю! – не очень поверил в услышанное Герман.

– Сам понимаешь, проверить правдивость затруднительно, но хоть что-то, – заметно нервничающий Глотов ходил по кабинету. – Виктор якобы содержится у одного из старейшин аула, который хочет обменять его на своего сына. Тот задержан и находится в ведении федеральных сил.

– Это точно известно?

– Слова, слова… – Глотов ясно дал понять, что всё это на воде вилами писано.

– Плохо! Ну ладно, тогда продолжай работать. Пусть попытаются выйти на этого старейшину или кто он там. По сыну его пусть узнают. Я по своим каналам попробую узнать.

– Хорошо!

* * *

– Может не поедешь? – Настя лежала рядом с Германом, вжавшись в него так сильно, будто пытаясь врасти в его тело.

Они находились в их квартире в спальне на кровати, приходя в себя после бурного секса. А вот теперь она пыталась достучаться до разума своего мужа. Тот, по её мнению, совершал серьезную ошибку. Так что она пыталась остановить его, хотя понимала, что это бесполезно.

– Настя, во-первых, ты же помнишь, где я работаю, во-вторых, может появиться возможность вытащить Петрова из плена. Как я потом в глаза Елизавете будут смотреть, если хотя бы не попытаюсь.

– Я понимаю – разумом, но моё сердце трепещется и обливается кровью, – она подняла голову и нежно поцеловала его в губы. – А если тебя убьют? Я не перенесу этого… Зачем тогда жить?..

– Ох, милая, я люблю тебя, – он жарко ответил на её поцелуй. – Но по-другому, я просто не могу, – добавил он, после того, как оторвался от её страстных и желанных губ.

10 февраля весь их отдел, а также заместителей районных прокуроров, что надзирали за следователями в своих прокуратурах вызвал Малов и огорошил тем, что сейчас идёт срочный набор следователей для командировки в Чеченскую Республику.

Вся система и структура правоохранительной системы в Чечне была разрушена ещё до Первой Чеченской, а сейчас требовалось её восстановить в полном объеме. Во всяком случае, таковы были глобальные планы у больших дядей из Москвы.

С самого верха – из Генеральной Прокуратуры России во все прокуратуры РФ разослали «разнарядку»: минимум по одному следователю от прокуратуры: кандидаты – не имеющих детей и неженатых, но это не точно…

Срок поездки был от двух месяцев до полугода. Можно было отправить одного следователя от прокуратуры на короткий срок – два месяца, но тогда его должен был заменить следующий следователь. Если же следователь ехал на шесть месяцев, тогда можно было ограничиться одной кандидатурой.

И как обычно бывает, заместитель прокурора дал понять, что у выбранных кандидатов право выбора будет в виде добровольно-принудительного способа.

Или «счастливчики» едут в Чечню, написав об этом заявление о добровольности такого выбора, или пишут другое заявление – об увольнении по собственному желанию. Вот такой, блин, выбор.

Огорошив всех не самой приятной информацией, Малов отправил всех по рабочим местам, обязав заместителей прокурора переговорить со следователями и найти «добровольцев». И на всё про всё – не более трёх дней!

– Тэ-кс! «Неженатики» у нас – Урюпин, Заславский и… – перечислял Кузнецов, собрав всех следователей у себя в кабинете. – Костромин, а ты? – обратился он к названному.

– Я женат, – ответил тот, и даже обручальное кольцо на пальце показал.

– Так, Паша, Пётр! Либо кто-то один едет, либо выбирайте, кто из вас первый, а кто – второй. Или я выберу! – его сочувствующий взгляд переводился с одного на другого. Ему самому всё это не нравилось, но что тут поделаешь…

По взгляду Паши Урюпина было видно, что он не хочет, но уже смирился, просто не хочет сам вызваться первым.

– Я не хочу, – заявил Пётр Заславский. – Я лучше…

–… Сергеич, а давай я первым поеду, – неожиданно для всех перебил Герман.

– Что? Ты же женат! – Кузнецов, лицо которого стало наливаться краснотой, после высказывания Заславского, перевёл взгляд на Германа.

– Ну ведь запрета для женатых нет? – немного сбил его с толку Герман.

– Прямого – нет, но… – Кузнецов помолчал, а потом продолжил: – Ты уверен, Герман?

– Да, почему бы и нет, – кивнул Герман.

Конечно, может и глупо, но почему-то он был уверен, что в Чечне у него будет больше шансов найти Петрова или информацию по его месту нахождения. Может и наивно, но всё же больше шансов узнать о нахождении Виктора там в Чечне, чем сидеть и ждать неизвестно чего уже чёрте сколько времени…

* * *

– Как-то безрадостно тут, – недовольно сказал Роман, перекрикивая шум работающих вокруг них двигателей самолётов и вертолётов.

– Ну а ты чего хотел? Цирка и клоунов? Сам виноват! Чего тебе дома не сиделось? – недовольно глянул на него Герман.

– Да иди, ты. Я вот вообще не понимаю… – начал чего-то бурчать недовольный Роман.

* * *

Помимо органов прокуратуры, набор сотрудников других правоохранительных органов шел по всей стране, с привлечением «добровольцев» для отправки в командировку в Чеченскую республику для организации порядка на освобождённой от бандформирований территории.

Недавно назначенный заместителем начальника МВД по Пермской области – начальник городского отдела уголовного розыска Титов Роман совершенно неожиданно для всех подал рапорт для отправки его в Чеченскую Республику.