Текст книги "Зов Перводрева (СИ)"

Автор книги: Альберт Беренцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Барон Рукоблудов кивнул на маленькую барышню, стоявшую рядом с ним. На фоне своего громадного мужа, да еще таскавшего на голове высокий шлем с пером, девушка казалась настоящей школьницей, она была ниже Дрочилы раза в два.

Узнать эту пышную, огненно-рыжую и довольно миловидную молодуху было несложно. Это была та девка из мальтийского концлагеря, которую Дрочило пленил во время нашего налёта на объект Ордена. Вроде раньше она носила на робе номер «99».

Впрочем, теперь девушка тоже приоделась, хоть и не столь экстравагантно, как её муж. По крайней мере, никаких доспехов или даже средневековых дамских кринолинов на баронессе Рукоблудовой не было, девушка была в простом длинном платье с узором из цветочков и открытых туфельках.

– Супруга моя, законная, – доложил мне Дрочило, – Баронка Роза Рукоблудова, в девичестве Цветкова. Мы сегодня ночью обвенчались!

– Чего, блин? – влезла Тая, – Баронка? Цветкова? Это же холопка Цветковых, из орденского концлагеря!

– И ничего она не холопка, – заспорил Дрочило, – Натуральная барыня, не хуже вас, госпожа Нагибина.

– Это правда, барины, – подтвердила новоявленная баронесса, – Мы Цветковым еще вчера позвонили. Всего за десять тысяч рублёв они меня признали. Своей незаконнорожденной девицей. Цветковы там все пьяные, им всё равно. А я теперь магичка-кратка! У меня и магия имеется!

Роза вскинула вверх руку, вокруг по-крестьянски грубой ладони девушки завертелись бледно-розовые потоки. Через секунду из потоков на мостовую россыпью посыпались натуральные человеческие зубы, правда, коснувшись земли, они тут же исчезли, разлетевшись на магические искры...

Роза смущенно спрятала руки за спину, видимо, сама перепугавшись своих медскиллзов.

– Я пока плохо умею, – смущенно заметила девица.

– Нет-нет, баронесса. Это прикольно, – одобрил я, – Зубная магия вам весьма пригодится, особенно, учитывая беззубость вашего благородного мужа. Вы только поаккуратней с ней на публике, прошу вас. Дело в том, что у Цветковых аура фиолетовая, а не розовая, и растят они цветы, а не зубы. Так что не палитесь, а то АРИСТО начнут задавать ненужные вопросы...

– Я думала, все холопы из лагеря на Гоцо разбежались, – заметила Тая, – Пока мы лазали по подвалам, ты же их вроде всех упустил, Рукоблудов. Хотя должен был их сторожить...

– И ничё не упустил! – обиделся Дрочило, – Я поссать пошёл, вот что. А потом решил не только поссать, но и так сказать по-большому... А холопы и правда разбежались. Но что я мог сделать? Организм же требовал, не мог же я ловить холопов и срать одновременно! А Роза потом вернулась, говорит, с вами хочу. Вы этого не видели, госпожа, потому что телепортировались с Нагибиным. А нас с Розой потом герцог с этого пустынного острова забрал...

– Ладно, это всё очень интересно, но тут явно есть нечто поинтереснее, – я перебил Дрочилу, а потом, обойдя его могучую фигуру, наконец, узрел стену церкви.

Тут на самом деле было на что посмотреть.

Псевдо-Аркариус наконец ответил на послание. На стене церкви рядом с моим рисунком появился другой. И я вынужден был признать, что Псевдо-Аркариус явно превосходил меня в мастерстве рисования. Мои каракули смотрелись просто жалко рядом с его эффектным и не лишенным стиля граффити.

Рисунок Псевдо-Аркариуса был одноцветным, созданным с помощью одного оранжевого баллончика. И упоротости этого рисунка-ответа мог бы позавидовать сам Бэнкси.

Мда, я не такого ожидал. Я бы предпочёл увидеть нечто пусть менее высокохудожественное, но более осмысленное...

– Это только что появилось, барин, – пояснила Роза Цветкова-Рукоблудова, – Мы с мужем пошли по Риму гулять. Магократы же должны гулять ночами по городам, так? Ну, я в кафе-мороженое хотела, а муж говорит – нет, Роза, пошли церковь проверять. Дескать мой барин там рисунка ждёт, который должен на стене церкви сам собой появиться... Ну мы и пошли. А рисунок – вот он! Из ниоткуда возник! Ну я вам сразу и написала, с мужниного смарта.

– Вы умничка, баронесса, – на автомате ответил я, потом я даже поцеловал баронессе её пухлую ручку, отчего Роза пришла в восторг.

Но болтовню Розы я едва слышал. Я размышлял. И чем больше я размышлял, тем больше понимал, что это ни фига не тот ответ, который был мне нужен. Псевдо-Аркариус, конечно, соизволил ответить, но расшифровать этот ответ я явно был не в силах. Ублюдок решил поиграть со мной в шарады, причем очень не вовремя...

Возле самой стены церкви крутанулась голубая вспышка, из которой вывалились герцог Кабаневич с Полётовым. Полётов был в той же самой гавайской рубашке, что и вчера, судя по всему, он давно уже встал или вообще не ложился спать, но вид имел как всегда бодрый и деловой.

А вот Кабаневич был в пижаме, поверх которой он накинул только пиджак. Впрочем, один хрен, даже герцог был одет приличнее барона Рукоблудова.

– Знакомьтесь, господа, это супруга барона Рукоблудова Роза... – начал было я.

– Мне плевать, – Полётов уже прошёл к стене церкви, ярко зажег собственную бело-голубую ауру небесных цветов и теперь в свете первых рассветных лучей и своей магии рассматривал рисунок, – Почему вы не позвонили, князь?

– Я только что собирался это сделать, Ваше Высочество, – холодно сообщил я, – Кстати, как вы узнали о рисунке?

– Сторож церкви Святой Марии отзвонился, – ответил мне вместо Полётова Кабаневич, указав на напоминавшую бочонок церковь в конце бульвара, – Я попросил его приглядывать за этой стеной. Ему оттуда всё хорошо видно.

– И он видел автора рисунка?

– Нет, конечно, – Кабаневич задумчиво покачал головой, – Но это и хорошо, князь. Как вы понимаете, Псевдо-Аркариуса никто не способен увидеть, если он сам того не пожелает. Так что тот факт, что он смог нарисовать граффити тайно, доказывает, что это на самом деле ответ от него, а не от какого-нибудь самозванца...

– Ну хватит болтать, господа, – Полётов сфотографировал рисунок на стене на свой смартфон, – Что это по-вашему такое? Версии, предположения?

– Я пас, – честно ответил я.

На сам деле тут был повод поразмыслить, но вот в каком направлении размышлять было совершенно неясно.

Псевдо-Аркариус оставил нам не одну, а целых две картинки.

Первая изображала песьеглавца в древних одеждах. Натурального мужика с собачьей башкой. Человек-пёс воздел руки в странном жесте, как будто был священником, его одежда намекала скорее всего на античность и напоминала тогу. Этот рисунок был сделан изящно, но схематично и явно на скорую руку.

А вот вторая картинка от Псевдо-Аркариуса была наоборот исключительно подробной, хоть ни фига и не содержательной. Это была рыбина, изображенная с тщательно прорисованной чешуей, плавниками и мордой. Рисунок был столь детальным, что напоминал какое-то изображение из зоологического атласа.

А кроме этого на стене не было ничего, только моя прорисовка камня Барди рядом с новым граффити от Аркариуса.

– Глупо было оставлять Псевдо-Аркариусу ребус и надеяться, что он ответит нам содержательно, – вздохнул Кабаневич.

– Если бы мы написали на стене «Эй, Аркаша, чё за птички камне Барди?» – то Псевдо-Аркариус бы нам вообще не ответил, – заметил я, – Он любит ребусы и готов играть в игры. А прямой разговор с этим философом очевидно невозможен в принципе. Ему такое банально неинтересно, герцог.

– Чудесно, – отрезал Полётов, – Раз для вас всё это игры, князь – извольте расшифровать шараду.

Я уставился на рисунки, напрягая мозги и пытаясь проанализировать каждую деталь, одновременно с этим не теряя полной картины. Но выжать из этого странного послания ничего было нельзя. Только через несколько секунд до меня всё же дошло...

– Песьеглавец – это герб Оборотничей, – доложил я, – Помню, ко мне еще в Лицее докапывался староста с таким гербом на мундире, какой-то родич нашей Алёнки...

– Да, а рыба – герб герцогов Рыбкиных, – перебил меня Полётов, – Мы знаем, князь. Только вот что это нам даёт?

– Понятия не имею, – честно признался я, – Возможно нам следует побеседовать с Оборотничами или Рыбкиными.

– Думаете, я этого до сих пор не сделал? – необходимость разгадывать ребусы явно приводила Полётова в ярость, – Я уже говорил с Оборотничами, и не раз. Они вообще не в курсе про дела Алёны и её отца. Алёна не общается со своим кланом уже лет пять, она там на положении полуизгнанницы. А прошлый Старший Оборотничей, Алёнин отец, очень много путешествовал, всегда в одиночку, он почти не появлялася в собственном поместье. А потом его вроде задрал где-то в Сибири леший. Так что Оборотничи ничего про Перводрево не знают. Разве что их россказни подтверждают вашу теорию, что именно Старший Оборотничей нашёл Камень Барди в кургане. Но это всё. А что до Рыбкиных – то это обедневший клан, живущий и владеющий землями аж на Сахалине. Я сильно сомневаюсь, что они прячут там Перводрево.

– И тем не менее, – продолжил настаивать я, – Успокойтесь, Ваше Высочество. Я в любом случае уверен, что смысл у этих рисунков есть. А значит, нам следует переговорить с Рыбкиными...

– Думаю, что это бесполезно, господа, – осторожно влезла в разговор Тая, – У Рыбкиных на гербе сом, он усатый. А эта рыба на стене нарисована очень подробно, но усов у неё нет. Так что, мне кажется, Рыбкины не причём.

– Это верно, – согласился с внучкой Кабаневич, – Рыба вряд ли связана с гербами. И это правда не сом.

– А что это тогда? Карась? – недовольно уточнил Полётов.

– Это как раз легко выяснить, Ваше Высочество, – заметил я, – Благо, что нарисован этот ваш «карась» достаточно подробно.

Я покопался в своём смартфоне и скачал себе приложение для любителей рыбалки, способное определять рыб по их внешнему виду. Подписка на это приложение стоила аж тридцать копеек в месяц, но в данном случае я был готов потратиться.

– Можно вас попросить, Ваше Высочество...

Полётов отошёл в сторону от рисунка, а я включил приложение и навёл камеру на рыбёху.

Загадочная рыба определилась сразу.

– Это беломорская сельдь, господа. Вне всяких сомнений, – сообщил я, просматривая картинки из приложения, – Псевдо-Аркариус, судя по всему, перерисовал эту рыбину из зоологического атласа Архангельской губернии, во всех деталях.

– Ну и что? – взъелся Полётов, – Дальше-то что?

– «Стайная рыба, держится возле побережья... Хищная, длина до двадцати двух сантиметров... Является промысловой... Вкус и качество зависят от ареала обитания... Эндемик Белого моря...», – зачитал я справку из рыбацкой приложухи.

– Белого моря? – Полётов напрягся, – Это в ваших владениях, герцог?

– Не совсем, – ответил Кабаневич, – Мои земли на юге Карелии, а Беломорское побережье всё под кланом Меченосцевых и кланом Шётконунгов.

– И...?

– Что «И»? – Кабаневич пожал плечами, – Это всё, Полётов. Вы спросили – я ответил. Я понятия не имею, какое отношение имеют Белое море и обитающая в нём селедка к нашему вопросу.

– Возможно именно в Белом море нам следует искать мифические Острова Горячего Жира, те самые, где по легенде Рюрик и нашёл Перводрево? – предположил я, – Возможно, отец Алёны Оборотнич повторил путь Рюрика и обнаружил эти острова? Кстати, Курган Барди, где был похоронен оруженосец Рюрика, относительно недалёко от Белого моря...

– Это всё просто прекрасно, князь, – презрительно произнёс Полётов, – Но неужели вы думаете, что их не искали? Магократы в основном только и делают, что ищут острова и растущее на них Перводрево, уже тысячу лет, если не больше. И, разумеется, всех таких искателей влечёт волшебный Север. Так что Белое море обшарено и обплавано целиком, вдоль и поперек. На дворе 2022 год, князь, опомнитесь. Вроде консервативные масоны даже закупили себе сотни беспилотников пару лет назад, после чего изучили каждый метр этого моря в поисках тех самых островов. Но они их не обнаружили. Про спутниковые фото я уже даже не говорю... Белое море это не дебри Амазонки, очнитесь.

– Я просто предположил, Ваше Высочество, – отмазался я, – Зачем-то же Аркариус нам эту селедку нарисовал. Ладно, давайте я попробую поискать в интернете этого песьеглавца...

Кабаневич вдруг ахнул:

– Так. Стоп, господа. Стоп...

– Ну? – Полётов уставился на герцога.

– Не надо искать в интернете, – сообщил герцог, – Я, кажется, понял.

– Что именно?

– Всё, – коротко ответил герцог, – Это не герб Обортничей, господа. Это Святой Христофор. И в сочетании с рыбиной он явно говорит нам о том, что автор рисунка посылает нас в конкретное место. В нехорошее место, прямо скажу. В место, где нам будут не рады...

Глава 204 – Зачарованный Север

«Всем магократамъ и импѣрскимъ служащим прiказываю, а равно повѣлеваю:

1. Область именуемую Поморским бѣрегом отнюдь никогда не посѣщать, а обходить стороною, дабы сохранить мiръ в Импѣрии, а жопы свои – цѣльными.

2. Ни налоговъ, ни рѣкрутовъ в нашу Импѣраторскую дружину с Поморского бѣрега не брать. Личную мзду не брать тем более.

3. Всю торговлю с поморами вѣсти через Импѣрскую купецкую гильдию.

Кто сѣго приказа ослушается – тот пущай сам сѣбя своей магией уебетъ, дабы не утруждать царскую канцѣлярию расправою»

Указ Петра Великого, от 18 мая 1724 года

– Что за место, о чём вы герцог? – нахмурился Полётов, – Мне достаточно шарад от Псевдо-Аркариуса, шарады от вас мне ни к чему, Кабаневич.

– Никаких шарад, Ваше Высочество, – Кабаневич указал на рисунок на стене, – Поморский Берег. Вот что здесь зашифровано. Эта селедка водится только в Белом море. А человек с песьей головой – это Святой Христофор. Но в настоящее время церковь, насколько мне известно, отказалась от его почитания в виде песьеглавца. На современных иконах его изображают обычным человеком. Раньше в одном из Псковских храмов вроде бы хранилась в качестве святыни огромная собачья голова Христофора, но даже её убрали, еще в девятнадцатом веке. И единственные, кто в наши дни продолжают почитать Христофора с песьей головой – русские старообрядцы. Понимаете?

– Нет, – отрезал Полётов, – Старообрядцы живут не только на Поморском Берегу, герцог.

– Верно, – согласился Кабаневич, – Но они единственные продолжают изображать на иконах Христофора с собачьей головой. Другие староверы рисуют его с головой коня. Это уже чисто русская средневековая традиция. Так что Псевдо-Аркариус этим рисунком явно посылает нас на Поморский Берег.

Полётов нервно хмыкнул:

– Что ж... Смысл в ваших рассуждениях явно есть. Вот только Поморский Берег – это огромная территория размером с целую Норвегию, а то и больше. Не слишком точное указание, если честно. Это уже не говоря о том, что на Поморском Берегу никто не будет с нами даже разговаривать. Там не общаются с иностранцами, разве что на тему продажи рыбы.

Я решил, что настало время влезть в беседу:

– О чём вы толкуете, господа? Поморский берег – это же южное побережье Белого моря? Какие иностранцы, разве это не Россия?

Кабаневич ухмыльнулся:

– Россия, князь. Можете открыть любую карту и убедиться, что Поморский Берег пока еще входит в состав Империи. Вот только... Вы слыхали про церковный раскол?

Я покопался в памяти и не без труда припомнил:

– Ну... Вроде да. В семнадцатом веке патриарх Никон реформировал церковь по греческому образцу, в результате часть населения сбежала от этих реформ в леса. Вроде по приказу царя главарей этих отказников еще сожгли на костре...

– Их не только жгли на костре, староверов убивали и другими способами, – поправил меня герцог, – Но по итогу староверы, не принявшие реформы, на самом деле стали бежать всё дальше от государственной власти, в самые глухие углы России. Сегодня их потомки живут повсюду – и в Сибири, и на Кавказе, и даже в Америке на Аляске...

Но Поморский берег – особый случай. Староверы создали там полноценное государство в государстве. Со своей церковью, экономикой и государственной властью. В общем-то они могли себе позволить, среди них было много мощных магов, по слухам там же на Поморском Берегу укрылись и недобитые лунные маги вместе с последними Рюриковичами.

Так что разгромить эту старообрядческую республику правивший тогда царь Алексей не смог. Уже позднее при Софии Второй предпринимались попытки вернуть Поморский Берег в состав России по факту и помириться со староверами, но из этого ничего не вышло – слишком много крови было пролито до этого. А уж когда София Вторая короновалась, как королева и присягнула Папе Римскому...

Тогда отношения между Поморским Берегом и остальной Россией были вообще разорваны. Лет тридцать там даже существовала полноценная граница с заставами, отделявшая Поморский Берег от остальной страны. Проблема была решена только при Петре Великом. Он просто приказал оставить поморов в покое и не пытаться насаждать им правильное православие или законную власть. А контактировать с поморами разрешил только купцам, имевшим специальную лицензию.

Так что поморы уже четыреста лет живут отдельно от остальной страны, князь. У них есть своя администрация, свои кораблестроительные верфи и вроде даже свой университет в Новом Иерусалиме. Новый Иерусалим – это столица их фактически существующей республики, на берегу Белого моря. И ни Император, ни магократия поморов не контролирует.

Они живут изолированно, не признают никаких современных достижений науки и техники. А с магократом не будут даже говорить. Они полагают Россию царством Антихриста, а Государя – Антихристом лично. И это проблема для нас, князь.

Выслушав герцога, я призадумался. Но ненадолго.

– Мда, но судя по вашему рассказу, поморы до сих пор должны уважать Рюриковичей, – заметил я, – И вам повезло, герцог. Рюрикович у вас есть. И этот Рюрикович еще и лунный маг до кучи. Так что по вашим словам я должен получить от поморов двойной респект. Ведь именно среди них скрылись последние лунные маги.

Я активировал свою ауру, к счастью, она уже восстановилась, и продемонстрировал присутствующим синие цвета Рюриковичей, сиявшие в моей магии.

– В этом есть смысл, леший меня побери, – кивнул Полётов, – Князь прав. Вот почему я запретил вам убивать его, герцог. Как я и говорил, Нагибин полезен.

Кабаневич на это только пожал плечами.

– Раз мы разгадали шараду – какого черта мы еще здесь, господа? – осведомился Полётов, – Пора совершить путешествие на Поморский Берег.

– А что мы собственно будем там искать? – уточнил Кабаневич.

– Я уверен, что это станет ясно, как только мы прибудем на место, – заверил я герцога, – Псевдо-Аркариус же не зря оставил нам этот ребус. Уверен, что он ведёт нас к нашей цели. Чем бы эта цель ни была.

– Целью является Перводрево, – заметил Полётов, – Боюсь, что никакая другая цель меня не устроит.

– Прежде чем мы отправимся в путь, господа... – голос у меня дрогнул.

Я всё это время пытался прогнать из головы мысли о погибшей сестре, но это удавалось мне лишь на короткое время. Не думать о Тане я не мог, хоть тщательно и скрывал своё горе от окружающих.

– Мне нужна ваша помощь, Ваше Высочество, – обратился я к Полётову, – Видите ли, мои люди попали в плен к... Ну в общем, моя жена Маша и её отец у Алёны Оборотнич. Их нужно вызволить. И сделать это нужно быстро, сами понимаете. Неизвестно, что Алёна из них вытянет.

– Погано, князь, – помрачнел Кабаневич.

Полётов помрачнел еще больше:

– И чем же я вам могу помочь, Нагибин?

– У вас есть связи в Охранке, Ваше Высочество...

– А у вас жена канцлер, – быканул в ответ Полётов.

Я отлично понимал, что Его Высочество больше всего не любит, когда его втягивают в нечто мутное. А мой вопрос был не просто мутным, он означал прямую конфронтацию с Алёной раньше времени. А такое в планы Полётова, разумеется, не входило.

– Скажу как есть, без обиняков, Ваше Высочество, – сообщил я, – Если вы откажетесь мне помочь – значит, наша поездка на Поморский Берег отменяется.

Полётов уставился на меня, как будто я плюнул ему в рожу:

– Вы так любите свою жену Машу, князь?

Я, разумеется, любил свою жену Машу, несмотря на все её закидоны. Но еще больше я опасался, что Алёна догадается предъявить Машу Ладе, и тогда весь мой дворцовый заговор по свержению Павла Стального пойдет коту под хвост.

– Да, – ответил я, – Что вас, собственно, удивляет? Вы мне поможете, Ваше Высочество?

– Ну хорошо, – Полётов скривил лицо, как будто я отбирал у великого князя его последний кусок хлеба, – Я наведу справки.

– Просто дайте мне информацию, где держат Машу и её отца, – уточнил я, – А дальше я постараюсь разобраться самостоятельно. Буду очень благодарен, если вы свяжитесь со своими людьми в Охранке немедленно.

Полётов скорчил рожу еще больше, как будто его мучили изжога и кишечные колики одновременно. Но тем не менее достал смартфон и быстро отправил кому-то короткое сообщение.

– Сделано, князь. Что-то еще?

– Спасибо, Ваше Высочество. Да, есть кое-что еще... Не просьба. А новость. Печальная новость. Дело в том, что моя сестра Таня...

* * *

От Полётова и Кабаневича я, разумеется, получил все положенные соболезнования по поводу смерти моей сестры. Впрочем, пояснять своим деловым партнерам, как именно Таня погибла, и что она делала в метро, я не стал. Это было уже излишним.

Меня, конечно, мучила совесть из-за того, что я занимался поисками Перводрева вместо того, чтобы попытаться найти хотя бы тело моей несчастной сестрички... В принципе я вёл себя, как типичный злодей, коим я в общем-то теперь и являлся, учитывая, что само Перводрево признало меня Крокодилом. Я занимался политикой, а не семьей.

Нет, мне правда было стыдно, особенно в свете того факта, что Таня возможно все же жива, возможно ей каким-то образом удалось спастись из взорванного метро...

Но все мои надежды развеял барон Чумновский. Не тот Чумновский, которого я отправил в Китай, из Китая как раз вестей до сих пор не было, а другой Чумновский – Старший клана, которого я послал с Таней в метро.

Чумновский отзвонился мне, когда мы были уже почти у самого Белого моря, на границах Поморского Берега.

Барон был в расстроенных чувствах, даже чуть заикался. Но ему повезло – я уже знал о смерти Тани, так что озвучивать мне эту ужасную новость барону не пришлось. Чумновский в целом подтвердил рассказ инженера Самосборова, добавив в этот рассказ еще некоторые важные детали.

Спасся Чумновский просто – когда тоннель затопило, он смог доплыть до Дубравинской, а оттуда уже свалил в систему бункеров гражданской обороны над станцией. Собственно, через эти бункера Чумновский с отрядом Тани изначально и пробрался на Третью линию. Прорвавшаяся в метро вода эти бункера не затопила, при взрыве солярис-бомбы они тоже в целом не пострадали, разве что слегка обрушились.

Так что Чумновский несколько часов блуждал по бункерам, из них попал в питерскую канализацию, а уже оттуда выбрался на поверхность и тут же отзвонился мне.

Вместе с чумным бароном спаслись еще младший Корень-Зрищин, которому у Петропавловки отрезали магией язык, лейб-стражница Сигурд, родич Пушкина Сергей Александрович и один финский наёмник.

Известие о том, что часть отряда спаслась, меня, конечно, обрадовало, но с другой стороны... Я потерял в этих проклятых тоннелях большую часть посланных туда людей, включая нескольких магократов.

В частности погибли Словенов и Мертвяков, единственные мои люди из этих кланов. А еще единокровный брат Шаманова, что было уже совсем паршиво.

Но еще паршивее было, что во время наводнения сгинули все трое присягнувших мне после битвы у Петропавловки баронов. Как я теперь понимал, я допустил серьезную ошибку. Теперь, после гибели этих перебежчиков, АРИСТО наверняка потеряют желание присягать мне. Пойдут слухи, что я не берегу своих людей. Нет, понятно, что я на самом деле их не берёг, но вот конкретно с этими тремя магократами из Летучего Полка Охранки мне следовало действовать осторожнее, я не должен был посылать их в метро. Как и Таню...

Впрочем, слезами уже горю не поможешь. Я посоветовал Чумновскому отдохнуть и оклематься после пережитого, а потом отзвонился его дочке, занимавшей должность моего казначея, и приказал ей выплатить ближайшим родственникам всех погибших магократов крупную компенсацию от моего имени. Семьям наёмников я тоже приказал заплатить, хоть и гораздо меньше.

Этот акт щедрости был необходим для сохранения моей пошатнувшейся в результате провала в метро репутации, однако после компенсаций пошатнулись уже мои финансы. Я мог бы, конечно, потребовать деньги у Лады, но я решил лишний раз не трогать девушку, особенно в связи со столь щекотливым вопросом.

В общем, ощущал я себя крайне погано, а тут еще и Петя не отвечал на мои звонки, вообще никто из посланного мною в Китай искать культиваторов отряда не отвечал...

После этого я уже был на грани то ли депрессии, то ли нервного срыва, то ли просто желания замочить всех вокруг. Я запутался, я устал, это было очевидно. Но я не привык бросать недоделанные дела, тем более отказываться от своих обязательств.

Возникший клубок проблем могло разрубить только Перводрево, так что я в сопровождении Полётова, Кабаневича, моей телохранительницы Арум, моей жены Таи и барона Рукоблудова с супругой отправился на Поморский Берег.

В обычной ситуации путь из Рима до Белого моря занял бы много часов, но к счастью, у меня с собой было аж два Кабаневича, один из которых – герцог умел мгновенно перемещаться на любые расстояния.

Так что мы оделись потеплее, а потом просто телепортировались к границе Финляндского княжества и Сердце-Руси. Эту границу нам пришлось переехать на автомобиле, ибо здесь в лесах были скрыты Камни Ивана Грозного, блокировавшие любую телепортацию.

К счастью, у Полётова связи были везде, так что местный финн-АРИСТО по первому же требованию прислал нам внедорожник, а вместе с ним еще и довольно плотный завтрак с собственной замковой кухни.

После завтрака меня разморило, так что пока внедорожник петлял по глухим неизвестно как сохранившимся здесь лесам, я поспал, проснувшись уже в Карелии.

Из Карелии мы телепортировались к самому Поморскому Берегу, на купеческую факторию, покупавшую у поморов рыбу и продававшую им же микросхемы для корабельных систем ориентирования, а еще алюминий, солярис-брикеты для печей и разнообразную мелочь, которую сами поморы произвести были не в состоянии. В фактории мы взяли себе проводника – тощего бородатого купца, в его сопровождении мы и достигли Нового Иерусалима – столицы владений поморов.

Поморская столица раскинулась на обоих берегах Онеги, там, где река впадала в Белое море.

Я понятия не имел, какой город стоял здесь в моём родном мире и стоял ли вообще, но помнил, что никаких Иерусалимов в той России, где я родился, вроде не было.

Впрочем, на еврейский оригинальный Иерусалим центр поморской вольницы тоже походил мало. Он вообще ни на что не походил.

Сейчас было около одиннадцати утра, день выдался пасмурным и холодным, на Онежской губе ходила волна, ветер пробирал до костей. Каменные шхеры, поросшие мхами и травами, простирались до горизонта на обоих берегах реки.

Деревья отсутствовали полностью, но я подозревал, что дело тут не в климате, а в том, что весь свой лес поморы продали магократам. Сама река была запружена лодками и катерами, а город представлял собой россыпь каменных домиков на изрезанных берегах.

Именно домики в основном и предавали Новому Иерусалиму уникальный флёр, больше всего эти домики напоминали какие-то старорусские терема, только каменные и раскрашенные. Здесь были все возможные цвета радуги, да и не только её. Город на другом берегу выглядел так, как будто кто-то раскидал там по шхерам разноцветные драже.

На западном берегу, где и располагался «центр» Нового Иерусалима, и где мы сейчас бродили, дома были такими же, вблизи эти терема казались буквально пряничными, так что их хотелось куснуть. Острые черепичные крыши, украшенные коньками, изображавшими птиц, зверей и солнцевороты, навевали мысли то ли о викингах, то ли о китайцах, то ли о картинах Всеволода Иванова.

Это могло бы быть похоже на сказочную фэнтезийную Русь, если бы не одно но – полное отсутствие деревянных построек. Строили здесь только из камня, заборов местные терема-коттеджи не имели совсем, зато стояли друг от друга на приличном расстоянии. В результате этого город, в котором, по словам сопровождавшего нас купца, жило лишь тысяч двадцать человек, растянулся на добрый десяток километров вдоль реки.

Обитали в городе бородатые мужики в отделанных мехом зипунах и домотканых расшитых рубахах, а еще барышни в не менее искусно расшитых платках. Впрочем, на холопов поморы похожи не были, ибо глядели на нас местные не так, как холопы обычно глядят на АРИСТО, а скорее так, как коренные обитатели Купчино смотрят на залётных туристов в глухих дворах в пятницу вечером.

Да и одежда местных была хоть и средневековой, но аккуратной и красивой, обычную серую рвань холопов она напоминала разве что своей старомодностью, но никак не качеством.

Заняты местные жители были своими обычными делами – кто-то разделывал рыбу, кто-то сушил её же на ветру, девки стирали в пластиковых корытах, рыбаки чинили катер у длинного причала, поп с крестом на пузе куда-то важно шествовал, несколько мужиков красили новый дом в ярко-фиолетовый цвет. И повсюду сновала ребятня, игравшая в какие-то странные игры типа городков, а то и просто кидавшаяся в Онегу камнями.

Вот чего, а ребятни тут было полно – рождаемость у поморов была моё почтение. Детей в Новом Иерусалиме было не меньше, чем взрослых. Мне подумалось, что еще лет десять, и поморы вполне смогут задавить деградировавших АРИСТО тупо числом.

Вообще, в этом городе меня не покидало ощущение чего-то нереального, как будто я стал попаданцем в средневековье, только сильно причесанное, идеализированное и раскрашенное. Жалко только, что в этом средневековье мне были совсем не рады...

Глава 205 – Мормошник

– Долго еще? – поинтересовалась Тая, – Я замерзла.

Моя жена была в кожаной утепленной куртке и теплых леггинсах, но я её в принципе понимал. Я сам надел свой зачарованный шмот, а поверх него обычное пальто, но ветер здесь дул такой, что впору было ходить в ушанке.

А ведь еще только начало сентября...

– Пришли, – сообщил наш проводник – тощий вертлявый купец из гильдии, которой еще сам Петр Первый продал право торговать с поморами, – Вот это Торговый Двор. Я имею право заходить только туда, дамы и господа.

Торговый Двор оказался громадным ярко-красным каменным теремом, стоявшим возле самой реки, напротив него уже уходили в воду длинные причалы, кишевшие лодками и катерами.

– А вон там храм Святой Феодосии, – купец указал на церковь, располагавшуюся дальше, возле самого моря, – Единственное белое здание во всем городе. А вот это верфи.

Церковь на самом деле была единственным беленым зданием, а вот верфи стояли в шхерах в километре от города и представляли собой явно современные конструкции из какого-то блестящего металла, настолько громадные, что их было видно даже отсюда, от Торгового Двора.