Текст книги "Зов Перводрева (СИ)"

Автор книги: Альберт Беренцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Но ведь брат дал тебе ВСЁ, ублюдок, – взревел оскорбленный до глубины души Чумновский, – Он вернул тебя в семью. Он дал тебе власть и деньги. Он твоя плоть и кровь! Великий грех – грех предательства родичей!

Петя в ответ на такие наивные речи только слабо улыбнулся. Куда уж ублюдку Чумновскому его понять...

Но Чен среагировал гораздо агрессивнее, в своей обычной манере.

– Ты мне надоел, пёс, нет мочи слушать твоё гавканье, – сообщил Чен, а потом пальнул Чумновскому из пистолета в голову.

Но на этот раз этот излюбленный трюк Чена не прошёл, с неожиданными изяществом и скоростью Чумновский активировал ауру, а потом поднырнул под руку Чена и выбил у китайца пистолет одним заряженным магией ударом.

Пуля прошла мимо головы барона. Наёмники Чумновского начали палить и даже подстрелили одного триаду, но китайцы положили обоих парней чумного барона за секунду, начинив их пулями.

А вот с самим Чумновским возникли проблемы. Барон метался по площади, как метеор, кто бы мог ожидать, что этот жирдяй способен передвигаться так быстро...

Чумновский свалил Чена стремительной подсечкой, потом перекатился и кастанул заклятие. Словивиший заклинание триада с пулемётом заорал, а потом упал, еще через секунду его тело распухло, как надутый из баллона воздушный шарик, взорвалось, из трупа китайца полезли во все стороны гигантские глисты вперемешку с тараканами...

Чумновский бросился на Петю с перекошенным от ярости лицом:

– Предатель!

Чумновский кастанул еще одно заклинание, все Петино тело обожгло резкой болью. Петя в ужасе отступил назад, но трусливо бежать – это худший выбор в битве двух АРИСТО, трусы в такой ситуации не выживают.

Так что Петя заставил себя принять бой, он поднырнул под руку Чумновского и попытался пробить врагу в район сердца, но ничего не вышло. Все тело у Пети болело, Петя с ужасом увидел, что его рука покрылась язвами и паршой, а его удары стали совсем слабенькими. Петя ощущал, как у него гниют кости, Чумновский явно кастанул что-то мощное...

Соколов резко переместился Чумновскому за спину, потом выхватил кинжал и вогнал его со спины барону в сердце. Чумновский оглушительно громко ухнул, ловя ртом воздух. Петю обдало зловоением изо рта барона.

Потом Чумновский стал стремительно терять равновесие и заваливаться, Соколову хватило этого, чтобы обхватить голову барона обеими руками и оторвать её под корень.

В воздух взметнулся мощный фонтан крови, кровоток у Чумновского работал, как надо, но оно и неудивительно – такой громадной тушке, как у барона, требуется много крови.

Голова Чумновского осталась в руках у Соколова, но она тут же начала гнить и разлагаться на глазах, распространяя отвратительное зловоние, из глазниц мертвого барона полезли вши и глисты... Соколов скорее отшвырнул заразную голову от себя, а с телом мертвого Чумновского тем временем происходило то же самое – оно разлагалось и обращалось в жижу прямо на глазах, и запах, исходивший от трупа, был невыносимым. Как будто рядом перевернулись сразу десять общественных биотуалетов, в которые забыли добавить жидкость для дезинфекции.

– Дерьмо! – вскричал уже поднявшийся на ноги и почти не пострадавший Чен, – Этот толстяк смердит даже после смерти! Есть у кого-нибудь огнемёт? Сожгите его!

Чен повторил свою просьбу триадам по-китайски, но огнемёта ни у кого из них не нашлось. Триады в основном были заняты тем, что с ужасом созерцали своего мертвого товарища, заживо разорванного гигантскими глистами. Еще один триада был застрелен насмерть, наёмники Чумновского тоже пали в бою, но других жертв не было.

Петя осел на землю и стонал от боли, голова у него кружилась, всё тело жгло, как огнём. На собственные руки, все покрытые язвами и гноем, Пете было страшно даже смотреть.

– Ну и рожа у тебя, лаовай, – заметил Чен, оглядев Петю, – Как будто тебя заразили чумой, оспой и гангреной одновременно. Видел бы ты сейчас себя в зеркало...

Но Петины руки и лицо уже заживали, головокружение и лихорадка проходили. Со смертью барона Чумновского рассеялась вся его магия. Даже гигантские глисты, разорвавшие триаду, обратились в пепел. А тело и оторванная голова убитого Чумновского тем временем превратились в тонкий слой тёмной жижи, который впитывался в землю. От барона не осталось ничего – ни костей, ни даже мундира, после смерти он стремительно разложился в чистую гниль.

– Жаль, что это дерьмо впиталось в нашу китайскую землю, – Чен плюнул туда, где только что лежал труп Чумновского, – Теперь здесь нельзя сажать рис лет сто, пока господин барон не выветрится.

– Побольше уважения, мой друг, – потребовал Соколов, – Чумновский сражался достойно и умер, как аристо. И вообще я, помнится, предлагал с ним договориться...

– Ну так и договаривался бы, птичий граф, – буркнул на это Чен, – Только вот из этого бы ничего не вышло. Вонючка был предан Нагибину. Вот этого у него и правда не отнять.

Язвы Пети уже полностью исцелились, но на площади все еще невыносимо воняло.

– Поговорим в другом месте, – предложил Петя, – Пошли уже отсюда. Где культиваторы? Твои триады отведут нас к монахам, Чен?

– Нет, – поморщился Чен, – Триады не местные. Культиваторы их не знают, так что не покажутся им. Но мне кажется, что культиваторы знают вот его.

Чен указал на чиновника в костюме, который все еще стоял на коленях. Заметив этот жест Чена, китайский чиновник тут же что-то затараторил.

Чен обменялся с толстяком парой фраз, потом повернулся к Пете и улыбнулся:

– Твой день, лаовай. Это районный старейшина. И он знает культиваторов, а они знают его. Они там на горе, как и сказал Мастер Свфан. Толстый старейшина отведет нас к монахам. Готовь карманы, скоро ты будешь богаче Императора Франции, князь-нагибатор.

* * *

– Ну и что же вы молчите, Маша? – поинтересовалась княжна Алёна Оборотнич.

Но Маша молчала и дальше, как и её плененный отец.

Полковник Резаков подумал, что это очень глупо. Княжна может убить Машу одним пальцем, она же только что так и замочила несчастного финна.

– Где Нагибин? – повторила свой вопрос Шеф Охранки.

Но на эскалаторах уже началась какая-то нездоровая суета, Резаков разглядел, что на станцию спускается толпа, одетая в черное и блестящее, и толпа довольно большая...

Снова раздались приказы «смирно!», жандармы на перроне засуетились.

– Гости, моя госпожа, – доложил Резаков княжне.

Княжна поморщилась:

– Вижу.

К пленникам и княжне уже бежал Шеф политического департамента барон Меньшиков. Как и все Меньшиковы, барон был крайне мелким, ростом под метр пятьдесят. А еще у барона было довольно заметное под мундиром пивное брюшко, даже большее, чем у беременной княжны.

А вот сопровождавшие барона красивые девушки в черной блестящей униформе были все стройными и высокими. Да это же лейб-стражницы! Стражниц было больше десятка, у каждой на рукаве была серебряно-золотая повязка с гербом Багатур-Булановых.

За стражницами следовали еще люди, одетые в черное и блестящее, но эти были уже мужиками. И за спинами у них висели акваланги и ласты – значит, Меньшиков все же раздобыл военных ныряльщиков. Двое ныряльщиков тащили какую-то крупную металлическую коробку, явно очень тяжелую.

Резаков разглядел знак на коробке и не поверил своим глазам – на металлическом ящике помещалось изображение оранжевого магического шара и три буквы «S». Да быть не может... Это же знак Солярных Имперских войск, так маркируют солярис-бомбы!

Меньшиков козырнул княжне, а потом поцеловал ей руку. Наклоняться при этом барону особо не пришлось, он был настолько низеньким, что мог целовать ручки девушкам, почти не склоняя головы.

– Что всё это значит? – холодно осведомилась княжна.

– У меня приказ Государя взорвать солярис-бомбу у дверей Жаросветовской, – Меньшиков все никак не мог отдышаться после бега по эскалатору, – Третья Линия должна быть полностью затоплена, а все, кто на ней остался живой – должны погибнуть. Другие линии метро при этом не пострадают, моя госпожа...

– Плевала я на другие линии, – княжна явно пришла в ярость, – Какого лешего Государь творит? Разве он не хотел получить живого главаря сектантов Сергея Нагибина?

– Хотел, моя госпожа, – Меньшиков глупо хихикнул, – А сейчас не хочет. Государи переменчивы, знаете ли. Так что Третья Линия будет уничтожена.

– Не, не будет, – отчеканила Алёна Оборотнич, – Я запрещаю. Мне нужен главарь сектантов Нагибин. Живым.

– Государь рассудил иначе... – пробормотал Меньшиков, но княжна его не слушала, она подозвала инженера:

– Самосборов! Ко мне! На колени можешь не вставать, так уж и быть. Смотри!

Самосборов подошёл к княжне и уставился на аквалангистов и солярис-бомбу в ящике.

– Ох... – Самосборов явно всё понял, и в ужасе ахнул, – Но ведь то, что вы задумали, дамы и господа – это приведёт к полному разрушению Третьей Линии. И вы все погибнете сами.

– Бомба с таймером, – пояснил Меньшиков, – Аквалангисты установят её возле Жаросветовской и активируют таймер. А потом свалят. И мы выведем с Третьей Линии всех прямо сейчас. Так что погибнут только сектанты... ну и их отродья.

Меньшиков с отвращением глянул на связанную крысу, извивавшуюся на перроне. Потом обратился к Самосборову:

– Вы же метростроевец? Князь Рудокопов, нынешний Имперский инспектор метрополитена заверил меня, что остальное метро не пострадает при взрыве. Уничтожена будет только Третья Линия. Заряд у нас маломощный. Что вы по этому поводу думаете?

Самосборов с опасением глянул на Алёнку и, видимо, понимая, что от его ответа зависит исход конфликта между магократами, решил ответить максимально мутно. В принципе верное решение.

– Я не знаю, господин, – произнёс Самосборов, – Здесь сложно что-либо предсказывать. Никто раньше не взрывал солярис-бомб в метро.

– Пошёл тогда к лешему отсюда, раз ничего не знаешь! – завизжала совсем вышедшая из себя княжна, – И никакого взрыва не будет, Меньшиков. Нет. Вместо этого я сейчас возьму твоих аквалангистов, отправлюсь с ними на Жаросветовскую, и мы захватим сектантов. Живыми.

– Боюсь, что этого не произойдёт, моя госпожа, – Меньшиков поклонился, – У меня приказ Императора. Жаросветовская будет уничтожена, вместе со всеми сектантами и всей Третьей Линией. А еще вы сейчас же отдадите мне этих людей.

Меньшиков указал на Головиных – отца и дочку.

Княжна мрачно буравила Меньшикова взглядом.

– Такова воля Императора. Простите, – поспешил извиниться Меньшиков.

Но эти любезности были чисто формальными. Лейб-стражницы, сопровождавшие Меньшикова, уже стали окружать княжну. Несколько девушек зашли ей за спину, другие переместились поближе к Меньшикову...

Алёна Оборотнич была, конечно, сильна и проделывала удивительные вещи. Но бой с десятком лейб-стражниц – это самоубийство для любого. Здесь бы даже сам Рюрик не затащил.

– Я вас не слышу, Меньшиков, – чопорно произнесла княжна, – Что-то в ухо попало. Но спасибо вам за содействие, в любом случае. Я вам скоро за него отплачу, барон, вы получите достойную награду. Даже не сомневайтесь.

Княжна щелкнула пальцами, и тут же растворилась в яркой черно-золотой вспышке, пленные Головины – и отец, и дочка исчезли вместе с княжной.

– Твою мать! – выругался Меньшиков, хватая воздух в том месте, где только что стояли пленники, – А вы что ебалом щелкаете?

Вопрос был обращен к лейб-стражницам, девушки смерили Меньшикова презрительными взглядами, потом рыжая стражница с погонами шеф-адъютанта ответила:

– У нас приказ Государя помочь вам взорвать Жаросветовскую и обеспечить вашу безопасность. А приказа нападать на княжну у нас нет. И вообще мы подчиняемся только Императору. Следите за языком, Меньшиков. Что же до пленников – у вас осталась крыса.

Рыжая стражница указала на корчившегося на перроне зверька, а потом хихикнула.

Меньшиков разразился проклятиями, пнул ногой крысу, отправив её катится по перрону, а потом уставился на Резакова:

– Ну а вы, полковник? Не ожидал от вас...

– Что мне было делать, шеф? – развёл руками Резаков.

– Кобыле хуй к пизде приделать! – выкрикнул Меньшиков, он вообще не лез в карман за словом, особенно когда рядом не было начальства.

Барон достал белоснежный платок, отёр им вспотевший лоб, а потом распорядился, уже спокойнее:

– Значит так, Резаков. Оставляю вас за главного. Жаросветовскую и Третью линию взорвать ко всем чертям. Аквалангисты знают, куда ставить взрывчатку. Когда они закончат – лично проконтролируйте, чтобы все покинули Третью линию. Не забудьте про пост охраны в северном депо, там вроде до сих пор торчат двое казаков. Сами вы уйдете последним, а когда дело будет сделано – лично доложите Императору, что линия взлетела на воздух. Так что если что-то пойдет не так – ответственность на вас. Это ясно?

– Ясно, – мрачно кивнул Резаков.

– Ах, да... Еще допросите эту крысу. Она же говорящая? Выжмете из неё всю информацию о сектантах. Потом крысу сдать в Имперский институт зоологии. Впрочем, вы настолько глупы, что вас самого можно сдавать в этот же институт, в отдел изучения приматов, Резаков. Вы меня поняли? И прекратите уже хвататься за яйца каждый раз, когда я говорю о крысах!

Глава 197 – Император решает умереть

«Стоял Рюрик на берегах ледяной реки,

И вода несла листья, и тонули в реке первые снежинки,

И был меч Рюрика холодным, как зима, и черно-золотая аура металась над ним.

Рюрик знал, что враг таится в серой и бурной реке,

Ящер в потоке,

Тот кто пожирает Солнце и Дерево,

И убивает магию.

То был бой не за золото,

Не за скот, не за рабов, не за богатства,

А за само сердце магии.

И показалась над рекой чешуйчатая голова,

Рюрик вошёл в холодные воды...»

Сага о Перводреве

Я приходил в себя постепенно, толчками. Как будто срал, страдая сильным запором. Или пытался отлить, болея простатитом. Или блевал, когда тошнить уже было нечем... Ну вы поняли.

Перед моими глазами мелькнул белёный потолок, на потолке крутился и жужжал вентилятор... Но видение померкло, и вновь настала тьма.

Потом я увидел потолок еще раз, и еще, но он каждый раз пропадал.

Наконец я понял, что я лежу на кровати, а какая-то усатая старуха хлещет меня по щекам.

– Отвали, карга, – я оттолкнул старуху, замотанную в черные тряпки.

Я понимал, что я только что прошёл по самому краю смерти и вернулся назад чудом. И видеть рядом с собой ведьму в черном в такой ситуации было не слишком приятно.

Я попытался резко вскочить с кровати, где я лежал, но у меня так сильно закружилась голова, что я обмяк обратно на жесткую подушку.

Я был в маленькой комнатушке, но не один. Судя по виду комнаты, это был какой-то дешевый итальянский отель. Кроме меня в помещении был еще герцог Кабаневич, он стоял у окрытого окна и задумчиво курил сигару. Хорошенькое занятие, пока я тут умираю.

Полётов сидел на стуле, лицом к спинке и глядел на меня. Князь переоделся с момента нашей последней встречи – теперь на нём была яркая гавайская рубашка, верхние пуговицы которой были расстегнуты, на волосатой груди у Полётова висел все тот же деревянный крест.

Кроме двух АРИСТО в комнате была еще только усатая старуха в черном, хлопотавшая надо мной. Старуха была так плотно замотана в темные покрывала, что напоминала арабку.

– Полегче, князь, – посоветовал Полётов, – Сеньорита Гуаритори – лучшая целительница во всем Риме. Она вас достала буквально с того света, а вы толкаетесь и кричите на неё.

– Что? Сеньорита? – я с сомнением посмотрел на старуху, которой на вид было лет сто, не меньше, – А может все-таки сеньора?

– Нет, сеньорита. Княжна Гуаритори никогда не была замужем, так что она сеньорита, – объяснил Полётов.

– Cafone! – хрипло выругалась сеньорита Гуаритори.

– Она назвала вас быдлом, – с готовностью перевёл Полётов, – Княжна понимает по-русски, но не говорит на нём из принципа. Она из старой Римской знати. И я заплатил ей триста тысяч, чтобы она вас спасла.

– Ладно, понял, – я поморщился от очередного приступа головокружения, – Простите меня, сеньорита. Я только что очухался, я не хрена не помню, и я не в себе. Простите. И спасибо, что спасли меня!

Я кое-как приподнялся на постели и поцеловал старухе морщинистую руку самым галантным образом.

– Вы должны мне триста тысяч, князь, – как всегда без обиняков произнёс Полётов.

Я был в очередной раз поражен тактичностью Великого князя. Я только что чуть не сдох, а ублюдок уже требует денег. Я был уверен, что Полётов бы подошёл даже к матери умершего сына на похоронах и потребовал бы у неё бабло, если бы такая мать или её мертвый сынок имели неосторожность задолжать Его Высочеству.

– Я всё вам верну, – пообещал я Полётову, шаря по карманам мундира, – Как только найду свой смартфон...

Вот дерьмо. Я с трудом припоминал, что со мной произошло, но вдруг совершенно ясно вспомнил, что мой смартфон обратился в угольки. Я сам его случайно сжёг, своим собственным огненным заклятием.

– Боюсь, что долг я вам верну, только когда мы выйдем на улицу и я куплю себе новый смартфон... – вздохнул я, – Дайте пить.

Полётов налил из графина на тумбочке воды и протянул мне, я наконец поднялся, сел на кровати и жадно осушил поданный стакан.

– Это бесплатно, князь, – заметил Полётов, – Но вот за отель тоже придется заплатить. Десять рублей.

– Чудесно, – я отер рот, моя жажда чуть притупилась, но пить всё еще хотелось, – Вижу, что вы выбрали самый дешевый отель в Риме, Ваше Высочество. Узнаю Полётовское великодушие.

– Я мог бы просто оставить вас подыхать, – равнодушно пожал плечами Полётов.

Говорил он явно совершенно искренне. Гвозди бы делать из таких людей.

– Ну как он? – спросил Великий князь у сеньориты Гуаритори.

– Sano. Nonc’è pericolo, – хрипло сообщила старуха.

– Славно. Вы нам больше не нужны. Благодарю, княжна.

Полётов вынул смартфон, чуть скривил лицо от мерзкого чувства расставания с деньгами, а потом перевёл госпоже Гуритори её триста тысяч.

Получив перевод, старуха наконец поклонилась и ушла.

– Что она сказала? – поинтересовался я.

– Что жить будете, – на этот раз мне ответил герцог Кабаневич, – Но до этого с вами было очень плохо, князь. У вас почти сгорели все чакры. А сердце было в таком состоянии, что вы могли в любой момент откинуться от инфаркта.

Я попытался активировать ауру, но смог выжать из себя лишь одну синюю искорку, а потом у меня так закружилась голова, что я чуть не вырубился.

– Вот этого не советую, – произнёс Полётов, – Ваша магия полностью восстановится. Но ближайшие пару часов вам нужно отдохнуть и не колдовать. Как вы вообще себя чувствуете?

Вопрос явно был задан не из вежливости, вопросы не по делу князь Полётов не умел задавать в принципе. Значит, мудака и правда волнует моё состояние...

Я прислушался к своим ощущениям. Головокружение чуть унялось. Сердце в груди билось ровно.

– Состояние так себе, – честно признался я, – Хочу пить. И жрать. И спать. Я истощен. Но на Мальте мне было еще паршивее. Там я чуть не сдох, от этой непонятной тревоги, я такого раньше никогда не ощущал, какое-то магическое бешенство. Но сейчас всё прошло... Стоп, погодите-ка.

Я вдруг вспомнил все произошедшее разом – и подземную лабораторию, и рыцаря Незримова, и препарат в реторте... Вот дерьмо!

До меня наконец дошло, что за окном уже темно, что в комнате горит свет, что уже почти ночь. Мой взгляд заметался по помещению в поисках настенных часов, но их здесь не было.

– Пол одиннадцатого вечера, – сообщил Полётов, глянув на свои наручные часы.

Часы у Полётова были отечественного производства и не слишком дорогими. Великий князь вроде бы был единственным из виданных мною аристо, который гонял в российских котлах. Было ли тут дело в патриотизме или жадности – сказать было трудно. В любом случае часы Полётова меня сейчас волновали меньше всего...

Я вскочил на ноги, испытав новый приступ головокружения, на этот раз к счастью слабый.

– Дайте мне смартфон! – потребовал я, – Немедленно...

Вот черт. Я уставился на свою руку. Ладонь у меня зудела, а не ней отпечатался ярко-красный ожог странной формы. И этот ожог не регенерировал, даже не собирался. Это еще откуда?

Впрочем, разбираться сейчас было некогда.

– Смартфон, – потребовал я, – Вопрос жизни и смерти. Я всё объясню позже, господа.

К счастью, в комнате со мной сейчас были магократы и Старшие кланов, а не гимназистки или быдло, так что моя просьба была выполнена без всяких вопросов, Кабаневич уже протягивал мне смартфон.

Заходить в магограмм или набирать смс мне было некогда, так что я просто позвонил, по обычной мобильной связи, благо смартфон герцога шифровал даже такие звонки.

Ну давай же, отвечай!

Но я слышал только гудки, мой алхимик ответил лишь через минуту.

– Алло! Симон? Симон, это я! Нагибин. Я звоню с телефона Кабаневича...

– Вижу. Что стряслось, барон?

– Я теперь князь. Впрочем, неважно. Ты сделал пилюли для Павла Стального? Не отправляй их, слышишь меня...

– Слышу. Пилюли уже отправлены. Точнее говоря, одна пилюля.

– Леший меня побери! Надо перехватить курьера...

– Невозможно, князь. Курьер уже наверняка достиг места назначения. Пилюля передана Его Величеству. Я потратил на неё весь ингредиент, который мне выдали.

– И...? – у меня от волнения перехватило дыхание.

– Что «и»? Хотите знать, съел ли Государь пилюлю? Мне это неизвестно, князь. Боюсь, что Его Величество мне ничего не докладывал. Просто курьер забрал у меня пилюлю еще два часа тому назад и заверил, что её передадут Императору в течение получаса. Так что если хотите знать моё мнение – Павел Стальной определенно уже сожрал свою пилюлю и сейчас здоров.

– Здоров? – я, не выдержав, нервно расхохотался, – Здоров? Он не просто здоров, он теперь стал бессмертным божеством! Мы с тобой дали ему невиданную МОЩЬ, Симон. Он нас развёл, как малых детей!

– Да о чём вы? – растерялся алхимик.

– Опиши мне секретный ингредиент, Симон, – потребовал я, – Тот, из которого ты делал пилюлю. Тот, который не отображается на фото.

– Я же вам уже его описывал, – раздраженно напомнил Симон, – Впрочем, ладно... Ингредиент – некая субстанция. Мягкая. Источающая ослепительный золотой свет, и сама золотая. Но с черными прожилками. И эта субстанция крайне странно пахнет, думаю, что она имеет в своём составе некие психоделики, порождающие определенную духовную реакцию одним своим ароматом...

– Понятно, – обреченно перебил я, – Хватит. Мне всё ясно.

– Что собственно произошло, господин?

– Да ничего хорошего. Но ты в любом случае не виноват. Вся ответственность на мне, это мой косяк. Спасибо, Симон. Отдохни там пока.

– Я и отдыхаю, – несколько обиженно заметил Симон, – Хотя хотел бы работать. Лаборатория простаивает. Долго нам еще ждать ингредиентов из Китая?

– Как только – так сразу, – заверил я алхимика и повесил трубку.

Потом я обратился к герцогу и Полётову:

– Ну вот что, господа, мне нужно срочно позвонить Его Величеству. В смысле самозванцу – Павлу Стальному. Но его номера я не помню. И узнать его негде, у меня остался только контакт в магограмме.

– Можете зайти в магограмм с моего устройства, князь, – милостиво разрешил Кабаневич.

– Ха, это все равно, что отдать мой аккаунт вам в пользование, герцог, при всем моем уважении к вам лично. Я уверен, что у вас на смартфоне установлены соответствующие программы, которые сопрут мой пароль.

Кабаневич не стал отрицать этого очевидного факта, а я потребовал у Полётова:

– У вас точно есть прямая связь с Императором, Ваше Высочество. Дайте мне её.

– Не может быть и речи, – покачал головой Полётов, – Я не хочу лично в это лезть. Это ваше дерьмо, князь, вот вы и разгребайте. Или просто давайте вам купим новый смартфон.

– Нет времени, – заспорил я, – Мы теряем драгоценные минуты. Если вы позволите мне поговорить с Императором – я возможно смогу его остановить, и он не съест пилюлю. Но если он её съест – произойдет катастрофа. Решайте, Ваше Высочество. У вас пять секунд. А потом я и правда пойду покупать себе смартфон или вызову горничную отеля и позвоню с её устройства.

Полётову хватило трех секунд, чтобы принять решение. Он не дал мне свой смартфон, он просто прошёл к двери, распахнул её и позвал:

– Арум, зайдите. Ваш шеф оклемался.

А, точно. Я был настолько взволнован, что вообще забыл про существование моей верной телохранительницы.

– Нам пришлось прогнать вашу стражницу, чтобы она не мешала вас лечить, князь, – объяснился Кабаневич, – Так что не думайте, что она вас бросила.

Арум вошла в комнату и быстро и профессионально оглядела меня, на её лице ни дрогнул ни один мускул. Если яванка и испытывала радость по поводу моего исцеления, то явно этого не показывала, раскосые глаза Арум смотрели, как всегда холодно.

– Тоже рад тебя видеть, Арум, – хмыкнул я.

Вообще неплохо было бы еще выяснить, куда пропали барон Дрочило Рукоблудов и моя жена Тая, но сейчас на это просто не было времени.

– Дайте ваш смартфон, – потребовал у Арум Полётов.

При дворе лейб-стражницам запрещали иметь смартфоны, но я еще днём купил Арум самое лучшее и защищенное устройство, какое можно было найти в Риме. Ибо я, в отличие от Императора, не сидел в Павловском дворце, а постоянно перемещался по миру, так что мог в процессе и потерять мою стражницу. Поэтому идея снабдить Арум смартфоном для связи мне показалась логичной.

Я кивнул девушке, подтвердив тем самым требование Полётова. Арум протянула великому князю смартфон, Полётов быстро и по памяти набрал какой-то ненормально длинный номер – вроде бы такие номера использовали имперские ведомства.

– Держите, – Полётов бросил мне смартфон девушки, я поймал.

На этот раз ответили мне почти сразу.

– Секретарь Его Величества Дубравина, – произнёс в трубку девичий голос.

– Великий князь Нагибин, – представился я, – Мне срочно нужно переговорить с Государем. Вопрос жизни и смерти.

– Откуда вы знаете этот номер, князь? – осведомилась барышня.

– Княжна, я вроде ясно выразился – вопрос жизни и смерти. Что непонятного? Нет времени объяснять. Дайте мне Государя.

– Его Величество болен. И занят...

– Болен и занят одновременно, да? Уверяю вас, княжна, что если он срочно не переговорит со мной – то будет еще и мёртв...

– Князь, прекратите пранковать, – потребовала Дубравина.

– Это не пранк. Императора мне. БЫСТРЕЕ.

– Ну хорошо... – сдалась царственная секретарша.

Я услышал, как стучат по паркету её каблуки, потом как скрипнули двери. Дальше наступила тишина, Дубравина явно прикрыла трубку или просто вырубила звук.

Когда звук появился, я услышал в трубке голос. И то, каким больным и слабым был этот голос, поразило и обрадовало меня одновременно:

– Нагибин? Кха-кха... Какого лешего вам нужно?

– Добрый вечер, Ваше Величество. Послушайте, не ешьте пилюлю, мой алхимик накосячил, так что...

– Уже неважно, Нагибин. Я не собираюсь есть пилюлю.

– То есть?

Вот такого поворота я точно никак не ожидал. И это не было блефом. Павел Стальной был болен, как и раньше, это было совершенно очевидно. Но жрать целительную пилюлю Государь передумал, ведь если бы он её сожрал – то точно вылечился бы. В этом я не сомневался, особенно теперь.

– Кха-кха... – тяжко прокашлялся Государь, дыхание у него теперь стало совсем жестким, хуже чем когда я говорил с ним в прошлый раз, – Я получил твою пилюлю, Нагибин. Но есть её не буду. Даже чтобы поправиться. Видишь ли, она нужна мне не для этого. Я тебя переиграл.

– Какое-то странное переигрывание, Ваше Величество, – скептически заметил я, – Вы умираете, это совершенно ясно...

– Неважно. Уже неважно. Что бы ты ни задумал, Нагибин – ты проиграл. Не звони мне больше. У тебя есть своя канцлерша при дворе. Вот с ней и общайся. Кха...

Император закашлялся. Перед тем, как он бросил трубку я еще услышал, как Павел Стальной, давясь кашлем, отчитывает свою секретаршу.

Мда. Ну и дела. Мне казалось, что я разгадал главную загадку, и всё понял, но сейчас выяснилось, что я не понимаю ни хрена. Вообще ни хрена.

Я растерянно вернул Арум её смартфон:

– Спасибо.

– Я требую объяснений, – безапелляционно заявил Полётов.

– И вы их получите, Ваше Высочество, – вздохнул я, – Потому что, боюсь, что одному мне этот клубок не распутать. Так что мне понадобится ваша помощь. Я расскажу вам, что узнал в подземной лабе, и какие выводы я сделал. И расскажу прямо сейчас. Но не здесь.

– А где?

– Где-нибудь, где дают жрать, – честно признался я, – И пить. Я обессилен. Меня всё еще мучает жажда, это не говоря уже о том, что я так голоден, что сожрал бы сейчас быка. И кстати – где моя жена Тая и мой кореш барон Рукоблудов?

Глава 198 – Бомбанувший Государь

«Саш, привет!

Во дворце паника, лейб-стражницы бегают, как муравьи в разворошенном муравейнике.

Кто-то взорвал памятник Павлу Вечному перед дворцом.

Бронзовый Император развалился на куски, как и его постамент, а под ним теперь огромная яма. Такое ощущение, что там уже после взрыва подорвали еще один заряд – чтобы сделать дыру в земле побольше.

Но зачем и кому это нужно – непонятно.

Все произошло около полуночи. Около полуночи по русском времени. Уточняю этот момент, потому что не знаю, где ты сейчас.

Эксперты уже работают, по их словам вроде бы памятник взорвали не обычной взрывчаткой. Видна работа клана Аль-Бабахов.

Это среднеазиатский аристократический род, их родомагия – взрывы. Вроде бы этот клан связан с либеральными масонами, так что будь осторожен со своим Кабаневичем.

Но даже эксперты не могут сказать, зачем Аль-Бабахам понадобилось взрывать памятник, и чем им помешал бронзовый Павел.

Тот Павел, который Стальной, все еще болен и не покидает своих покоев, так что он при взрыве не пострадал, если тебя это волнует.

Вообще, из людей никто не пострадал.

И я уверена, что Павел Стальной свалит этот взрыв на китайских террористов, как он любит это делать. Аль-Бабахов трогать никто не будет, сейчас все боятся ссориться с либеральными масонами, особенно с их главарём Полётовым.

Да и прямых доказательств против Аль-Бабахов нет. Но это всё, повторюсь, очень и очень странно. Чудные вещи творятся при дворе...

P.S: Твой Пушкин сегодня пропустил заседание Тайного Совета. Напомни ему, что он теперь министр, пожалуйста. А то по моей информации Пушкин вместо заседания Совета направился прямиком в Павловский бордель.

Кстати, рада, что ты жив!

Люблю тебя»

Я прочитал сообщение от Лады, хмыкнул и налил себе еще вина.

Вино было хорошим, хоть и кисловатым на мой вкус. Я пил его неразбавленным, поскольку на дворе стоял сентябрь, «settembre» по-итальянски. А когда в названии месяца присутствует буква «R», итальянцы не разбавляют вина водой.

Единственным исключением из этого правила является январь, в итальянском названии этого месяца буквы «R» нет, но в январе итальянцы вообще не пьют вина, предпочитая более крепкие напитки.