Текст книги "Шейх Мансур"

Автор книги: Алауди Мусаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

2

Потемкин неуклонно следовал своей линии, напоминая подчиненным, что с горцами следует разговаривать уважительно, что нужно чтить их обычаи и веру, что их нельзя запугать, купить, вынудить отказаться от свободы и старинных прав. К сожалению, большинство русских командиров следовали типично колониальной психологии, считая горцев дикарями, не заслуживающими человеческого обращения. Эти ретивые служаки, подобные злополучному полковнику Пиери, завели ситуацию в тупик, из которого даже хитроумный Потемкин не смог найти выхода. С наступлением осени он отправил генерал-аншефа Текелли в новую военную экспедицию за Кубань. Это направление было признано самым опасным прежде всего потому, что тут действовал сам имам Мансур. Теперь его опасность для царской власти была признана на самом высоком уровне. По мысли Потемкина, теперь на Кубани уже не было места для дипломатии: тут должны были говорить пушки.

Генерал Текелли сформировал для похода два больших соединения, названных, как это было принято, отрядами. Один должен был следовать под его непосредственным командованием, второй возглавил войсковой атаман Иловайский. Отряд генерал-поручика Иловайского вышел первым и 13 октября 1787 года переправился через Кубань у Темишберга. Сам Текелли с отрядом в 12 тысяч 750 человек, разделенным на три колонны, 14 октября перешел Кубань у развалин бывшей турецкой крепости Аджи-Кале. Основная цель экспедиции заключалась в том, чтобы разбить «смежные народы, где и мятежный ших Мансур имел свое пребывание», на всей территории от владений на реке Кубань, по реке Лабе и «до самых вершин снежных гор».

Согласно распоряжению князя Потемкина российские войска должны были оставаться за Кубанью до тех пор, пока «надобность будет требовать, истребляя огнем и мечом неприятеля и его селения и приводя в несостояние покуситься когда-либо на границы российские». Взяв с собой месячный запас продовольствия, отряд генерала Текелли двинулся вверх по рекам Большой и Малый Зеленчук, но в течение трех дней нигде не встретил Мансура.

Закубанцы, не имея возможности сопротивляться регулярным войскам, оставляли свои села и уходили в сторону Черных гор. Абазины заняли труднодоступные ущелья между Кубанью и Большим Зеленчуком, считая себя там в полной безопасности. Внезапно подошедшие отряды генерал-майора князя Ратиева и полковника Ребиндера застали абазинов врасплох. В происшедшем 18 октября 1787 года сражении абазины понесли большие потери и отошли в горы. В это же время генерал Текелли получил известие, что Мансур собрал значительное число приверженцев из числа закубанцев, живущих недалеко от верховьев Большого Зеленчука и Кяфары.

19 октября генерал со своим отрядом двинулся навстречу Мансуру. Отправив команду полковника Ребиндера к верховьям Большого Зеленчука, он сам проследовал в ущелье реки Кяфары. Здесь он встретил войска Мансура и вступил с ними в бой. Не выдержав сильного огня русских пушек, горцы вынуждены были отступить к реке Уруп, где засели в ущельях. Преимущество русских в живой силе и особенно в вооружении было очень значительным – против 12 тысяч солдат и офицеров Текелли Мансур мог выставить не более пяти тысяч воинов, вооруженных пиками, кинжалами и устаревшими кремневыми ружьями.

20 октября русские войска подошли к реке Аксеки. Узнав, что отряды имама Мансура продолжают оставаться в верховьях Урупа, в ущельях Снеговых гор, Текелли послал отряд под командованием генерал-майора Ратиева в ущелья, а сам приблизился к верховьям рек Урупа и Тачена. Отряд генерал-майора Елагина подошел туда же с правой стороны. Оказавшись запертым в ущельях, войско Мансура понесло большие потери. Казалось, судьба мятежного имама наконец-то решилась и он непременно будет пленен или убит.

Однако Мансур был иного мнения. Со своими приближенными и командирами воинских отрядов он предпринял нечто такое, чего никто из русских генералов не мог ожидать. Он совершил, казалось бы, совершенно невозможный переход через вершины Снежных гор. Имам со своими людьми прошел никем не хоженым путем через вечные снега и ледники. Даже местные жители не могли быть для него надежными проводниками, так как никогда через хребты не ходили.

Успешно преодолев горы, Мансур оказался в турецкой крепости Суджук-Кале на месте нынешнего Новороссийска. При этом имам не только избежал пленения, но и сохранил главные силы своего войска и наиболее опытных командиров, что позволило ему в скором времени возродить армию. Это была явная неудача экспедиции генерала Текелли, который был убежден, что на этот раз навсегда покончит с беспокойным чеченским имамом, и уже готовился триумфально доложить об этом в Петербург. Победный рапорт светлейшему князю Потемкину лишился главного украшения.

Раздосадованный генерал Текелли дал указание генерал-поручику Иловайскому и генерал-майору барону Розену истребить остатки жилищ бесленеевцев и темиргойцев и вывести за Кавказскую линию покорившихся ногайских татар. Все они, численностью до тысячи семей, были переведены из-за Кубани и поселены по левому берегу Кумы и реке Подкумок. На этом крупнейшая военная операция русских войск накануне зимы 1787 года завершилась, так и не достигнув поставленной цели. Главный враг России избежал пленения и продолжил свою борьбу.

Генерал Текелли, как следует из его действий, игнорировал указания князя Потемкина по поводу осторожного, уважительного обращения с горцами. Он с гордостью доносил, что отрядами Кавказского корпуса «сожжено деревень более трехсот. Ароб с остатками имения, изыскано и разобрано войсками нашими, до четырех тысяч… весь хлеб, даже сокрытый в ямах, не остался без истребления, а сено по полям до самой Лабы преисполнено дыму и огня». Отряд донских казаков генерал-поручика Иловайского вместе с Кубанским корпусом барона Розена произвел не меньшее опустошение по левому берегу Лабы. Нет сомнения, что эти варварские карательные операции обильно пополняли отряды Мансура отчаянными бойцами, только и мечтавшими отмстить русским за разорение своих сел.

Бригадиру Горичу Большому было дано указание совместно с экспедицией Текелли и кабардинскими владетелями совершить нападение на восставших закубанцев. Собрав отряд в пять тысяч человек, во главе которых были 36 князей, кабардинские владетели напали на абазинов, башильбаев и темиргойцев, взяли у них аманатов и обязали быть верными России. Однако горские народы не устрашились, а, наоборот, раздраженные жестокостью карательных акций, продолжали совершать нападения на русские укрепления. Нередко и сами кабардинцы присоединялись к отрядам Мансура и были их лучшими проводниками.

В рапорте князю Потемкину генерал-аншеф Текелли доносил, что горские народы Закубанья не потеряли надежды на шейха Мансура даже после понесенного поражения и продолжают, исполняя его приказы, совершать нападения на русские войска. Вскоре генералом Текелли была сформирована кабардинская милиция. Большая Кабарда обязалась выставить в состав этой милиции 600, а Малая Кабарда – 300 всадников. Поначалу милиция эта оказалась совершенно недееспособной. «При замечательной способности горских народов к быстрому подъему в минуту необходимости, – отмечает Н. Ф. Дубровин, – медлительность этой милиции может быть объяснима внутренними неурядицами, а также нежеланием кабардинцев подчиняться русским командирам».

Как только Текелли назначил начальниками милиции братьев Горичей, ополчение очень быстро собралось в поход и немедленно открыло самостоятельные действия – одно на Кубани, другое в Чечне. Захваченных при нападении на русские укрепления горцев строго судили: одних – прогоняли сквозь строй, других – отправляли в ссылку. Впрочем, устрашение по-прежнему не могло остановить горцев, особенно закубанских. Они стали меньше тревожить российские укрепления на Кавказской линии, поскольку у них не было для этого значительных сил, но зато полностью контролировали горные дороги. В результате движение между Россией и Закавказьем чрезвычайно осложнилось – любые грузы можно было отправлять только с большим воинским сопровождением. Владикавказ и другие укрепленные пункты на пути из России в Грузию остались практически без защиты, поскольку их гарнизоны были присоединены к действующим войскам.

Осенние походы русских все же достигли одной важной цели. Мансур, постоянно поднимавший закубанские народы на борьбу против России, был оттеснен в турецкие владения. Его последователи частично ушли за ним, частично были переселены под надзор российских властей. Зимой 1788 года на линии было относительно спокойно, что дало возможность генералу Текелли посвятить все время подготовке своего корпуса к продолжению войны с Турцией. На это ему была отпущена князем Потемкиным немалая сумма – 669 тысяч 468 рублей 30 копеек.

3

В начале 1788 года шейх Мансур с частью закубанцев по-прежнему находился в турецкой крепости Суджук-Кале. Он рассылал письма и воззвания к различным мусульманским народам Северного Кавказа и закубанцам, в которых призывал не только не прекращать войну с «неверными», а, наоборот, всемерно усиливать ее. Имам обещал скоро вернуться в Чечню с большим войском. В январе кабардинские владетели и уздени получили написанное по-арабски письмо имама с призывом порвать дружбу с Россией. В нем говорилось: «Приношу хвалу и благодарение Всевышнему Создателю и пророку Мухаммеду, очищающему грехи народам его исповедания и спасающему оные, засим, изъявляя почтение владетелям и узденям, даю знать, что хотя вы с беззаконными и помирились, но не делайте в данном от Всевышнего Бога законе противного. Уповаю, что будете в мире с мусульманами, ибо покой мусульман уже близок. Никогда не примиряйтесь с беззаконными, ибо заповедь пророка Мухаммеда есть, чтоб для пользы веры употреблять временем в действо оружие и лишь с покорными обходиться союзом».

Генерал-аншеф Текелли сообщал в Санкт-Петербург, что Мансур 1 января написал к чеченцам письма, в которых извещал, что якобы им собрано из закубанских народов до шести тысяч конных и девяти тысяч пеших войск с пушками. С этим войском он намеревается после покрытия Терека льдом прибыть к своим соплеменникам. До этого срока имам требовал от них совершать постоянные нападения на российские границы. И чеченцы, отмечал генерал Текелли, «подкрепляемы будучи заверениями от шиха, собираясь большими отрядами, повсюду совершают нападения».

4 января 1788 года восставшие жители Шалинской, Герменчукской и Горячевской деревень Чечни совершили нападение на Новогладковскую казенную почту по Кизлярской дороге в трех верстах от станицы и захватили в плен сержанта кизлярского гарнизонного батальона Осипова и семь человек гребенских казаков. «Воспаляемые письмами Мансура, – сообщал Текелли, – чеченцы все более выходят из повиновения своим владетелям и старшинам и совершают нападения на российские границы».

В ночь на 16 января отряд чеченцев в 600 человек перешел через Терек и совершил нападение на плантажный завод, находившийся в сорока верстах от станицы Червленой. В отряде, по сведениям российских властей, были жители тех деревень, владетели которых мирно относились к русским властям, «хотя на них были и некоторые подозрения, но не явные». Несмотря на то, что отряд проходил через деревню Горячевскую, подвластную аксаевским владетелям, у которых российскими властями были взяты аманаты, о военном походе чеченцев российским властям не было сообщено. В отряде участвовали в основном жители равнинной Чечни: Сунженской, Герменчукской, Шалинской, Алдынской и других чеченских деревень. «Владельцы же Касбулат Топлинский, Муса Росланбеков и Албек, – доносил генерал-аншеф Текелли, – как прежде, так и теперь отзываются, что они подданных своих, воспламененных письмами Мансура, удержать не сильны».

В это же время закубанские народы, хоть и не собираясь крупными вооруженными отрядами, как раньше, продолжали небольшими партиями совершать нападения на русские поселения и караваны. Мансур вновь разжег народную войну и прилагал большие усилия, чтобы поднять наиболее влиятельных мурз и владетелей закубанских народов и их крестьян на борьбу с Россией. В феврале 1788 года армянский торговец Погос Папин сообщил моздокскому коменданту полковнику Таганову: «По нахождению моему в Алдынской деревне получено от имама, то есть шиха Мансура, письмо, в котором упоминается, чтоб здешние жители веру свою крепко содержали и соблюдали и с русскими не мирились бы. Обещает через месяц быть у них с 20 ООО войск и смертною рубашкою, то есть когда он пойдет на российское войско, то ни один человек вживе не останется. Равно и у девлетгиреевцев оное письмо получено, да и в прочих окрестных деревнях читано, и на оные письма все единодушно утвердились и дали присяги. Еще письмо послано в Большую Кабарду, чтобы сделано было двадцать тысяч седел, оные теперь изготовляются и на потребной случай будут в готовности. Слышал также от приятеля моего чихинского князя Адиля, что приехал к ним аксаевский князь из Тарков и привез вести, якобы ко Авархану прислано от турецкого двора премножество денег, с просьбою, чтобы он с войском своим пошел в помочь к шиху Мансуру».

В первых числах марта Мансур послал к чеченцам татарина Ардбы с письмом, извещавшим о том, что к нему уже посланы из Турции тысяча человек и десять пушек. Призывая чеченцев быть единодушными, он обещал прибыть к ним с войском очень скоро. Несмотря на то, что российское командование не придало серьезного значения слухам о требовании Мансура к кабардинским владетелям изготовить двадцать тысяч седел, оно все же посчитало нужным предупредить кабардинских князей и, в частности, Мисоста Баматова, чтобы они ни в коем случае не шли на соглашение с «ложным имамом».

Между тем со второй половины 1788 года резко увеличился поток писем и фирманов от турецкого султана к горским народам и закубанцам, которых сам султан, а также начальники гарнизонов в Суджуке и Анапе призывали совместно выступить против Российской империи. В одном из дел московского Военно-исторического архива имеется перевод турецкого фирмана от имени султана Селима. Фирман был адресован народам Кавказа магометанского вероисповедания. «По случаю настоящей у меня с Россиею войны, – пишет султан Селим, – предписываю сим всем мухаметанского исповедания народам стараться денно и нощно вооружаться и ополчаться противу россиян, буде же поступит кто вопреки сего, то да будет яко беззаконный и жена его от него свободна! Фирмана же сего никто да не дерзает удерживать, а отправлять из города в город и из селения в селение для обнародования мусульманам, дабы они, видя сей фирман, стремились на ополчение».

Вслед за письмами и фирманами к горским народам устремились и тайные турецкие посланники. Кизлярский комендант полковник Рик доносил генерал-аншефу Текелли, что возвратившийся из Андреевской деревни поручик Терского войска князь Бекмурза Черкасский сообщил, что видел трех турок в кумыцкой одежде. Они агитировали андреевцев, чтобы те присоединились к дагестанцам для нападения на Грузию, говоря, что шамхал Тарковский и Девлет-Гирей Темиров дали на это свое согласие. К казикумухскому, аварскому и дженгутайскому ханам также были посланы нарочные для приглашения к совместному выступлению против Грузии. «Есть подозрения, – сообщал генерал Текелли в рапорте князю Потемкину, – что под предлогом сего приготовления намереваются сделать впадение и в наши границы».

В зависимости от политической обстановки на Кавказе отдельные горские князья и владетели склонялись то к русской, то к турецкой ориентации, однако у малоимущей части горцев, составлявшей подавляющее большинство населения, никогда не было тяготения к Турции. Заслуживает внимания высказывание по этому поводу генерал-аншефа Текелли: «Турки давно владеют сим берегом (Черноморским), но горских народов никогда не могли покорить, последние и теперь им мало подвластны. Они турков не только не уважают, но во многих местах не дают им пристанища и пропитания».

22 апреля главнокомандующий русской армией князь Потемкин предписал генералу Текелли спешно начать военные действия одновременно с Дона и с Кавказской линии, а затем следовать на турецкие крепости Суджук-Кале и Анапу. «Сие предприятие тем нужнее, – замечал светлейший, – что послужит к отвлечению неприятеля от Тавриды, куда, по всем известиям, устремляет он главнейшие свои силы. Чем более можете вы собрать с собою войска, тем полезнее из того должно ожидать следствий. Ежели разлитие Кубани воспрепятствует переходу войск на тот берег для предполагаемых действий, в таком случае движение ваше устремите к Таману».

И действительно, необычайно сильный в 1788 году разлив горных рек не позволил начать кампанию ранее осени. Только в августе генерал Текелли отправил Кубанский корпус под командованием генерал-поручика Талызина к переправе через Кубань с приказанием исследовать путь к Анапе и произвести разведку турецких сил. 11 августа генерал Талызин занял лагерь в семнадцати верстах выше урочища Заны. Сам генерал-аншеф Текелли 19 сентября перешел вместе со своим отрядом реку Кубань ниже Усть-Лабинской крепости и двинулся в сторону крепости Суджук-Кале. На левом берегу Кубани отряд Текелли встретил крупное формирование турок. Это, пожалуй, первое документально подтвержденное сообщение о появлении регулярных турецких войск в пределах Северного Кавказа за весь период второй русско-турецкой войны. Позже, почти через год, они появятся здесь еще раз. Все же остальные сражения с русскими войсками вели имам Мансур и его соратники-горцы.

Преодолевая частые атаки неприятеля, русские войска 25 сентября 1788 года подошли к реке Убинь. Возле реки генерал Текелли разделил войска на два отряда под командованием генерал-майора князя Ратиева и полковника Германа. Третий отряд под командованием подполковника Мансурова первым двинулся к верховью реки, чтобы встретить здесь турок. Пройдя около восьми верст, отряд Мансурова неожиданно наткнулся на турецкий лагерь Аджи-Мустафы-паши, вокруг которого расположилось большое число закубанских шатров. Встреча была столь неожиданной, что отряд Мансурова не успел даже перегруппироваться для боя, когда был со всех сторон окружен неприятелем. Построив отряд в каре под сильным огнем, подполковник Мансуров пять часов отбивал атаки объединенных сил закубанцев и турок.

На помощь Мансурову были посланы полковник Гротенгельм с Казанским пехотным полком и бригадир Савельев с батальоном гренадер и казачьими полками. Прибытие подкрепления, а затем заход в тыл отряда генерала Талызина заставили турок отступить с весьма значительными потерями. Согласно показаниям пленных, в этом сражении принимало участие 2500 турок и 8 тысяч закубанцев из разных племен. Горцами и турками командовал присланный для защиты Суджука и всего края Мустафа-паша.

Излагая ход этого боя и размышляя над причинами немалых трудностей, с которыми русские регулярные войска столкнулись на Кавказе, историк Н. Ф. Дубровин высказал следующие соображения: «Если мы припомним боевые строи того времени – каре и сомкнутые колонны для атаки – то должны будем признать, что в малой войне, в делах партизанского характера, горцы имели значительный перевес над нами. Их быстрым передвижениям благоприятствовала самая местность, а для наших войск эта местность, мешавшая тяжелым уставным построениям, оказывалась совершенно невыгодною. Вот почему бои на Кубани среди гор, лесов и камышей были прекрасною школою, приучавшею начальников проявлять частную инициативу, а солдат считать себя не бездушною машиной, а осмысленными бойцами. Генерал Талызин уже в то время доносил о каких-то “ползущих егерях” и о “скорострельном огне”, что, очевидно, стало переходом к тем своеобразным приемам, которые впоследствии выработались в кавказских войсках, были заимствованы ими у горцев и резко отличали их от войск собственно российских».

После происшедшего сражения генерал Текелли, не встречая больше сопротивления, прошел через урочище Заны и соединился с отрядом генерала Талызина. 13 октября 1788 года объединенные войска подошли к крепости Анапа, где в это время был сосредоточен значительный гарнизон турок, готовивший крепость к обороне. Здесь же, в Анапе, находился в это время имам Мансур, не принимавший участия в походе Мустафы-паши на Кубань. 14 октября полковник Герман с одной драгунской бригадой и Волжским казачьим полком произвел рекогносцировку крепости. Турки, подпустив два эскадрона нижегородцев из отряда Германа на близкое расстояние к крепости, внезапно открыли сильный огонь. Когда все крепостные орудия разом дали залп, на главной батарее показался начальник турецкого гарнизона Анапы Татал-бей в окружении многочисленной свиты, среди которой был замечен и Мансур.

В то же время турецкие пехотинцы, выйдя на вал, водрузили на нем свои бунчуки и знамена. Это был знак, по которому горцы, укрывавшиеся в лесистых ущельях вокруг крепости, внезапно выдвинули против россиян 11 орудий и под прикрытием их огня двинулись в атаку – столь яростную, что русские войска начали отступать. В это же время из крепостных ворот вырвались янычары в белых одеждах и устремились на русские эскадроны. Российская кавалерия оказалась в крайне затруднительном положении. Отряд полковника Германа был выручен подоспевшими егерями, а затем отрядом генерал-майора князя Ратиева. Драгуны получили возможность отойти назад, но егеря сами оказались в критической ситуации: заняв деревню Кучугуры, они с трудом отбивали здесь нападения закубанцев.

Внезапно анапский гарнизон сделал вылазку и ударил по российским батальонам с тыла. От полного разгрома егерей спасла подоспевшая драгунская бригада нижегородцев и владимирцев. Они стремительно ударили с фланга, смяли атакующих янычар и открыли егерям возможность присоединиться к своим. Горцы устремились было преследовать отступавших, но удачно поставленная Талызиным батарея обрушила на них картечь и заставила остановиться. К вечеру того же дня к Анапе подошел весь Кавказский корпус и объединенные русские войска обложили город.

Искушение штурмом взять крепость, гарнизон которой составлял четыре тысячи человек, было очень велико. Но опытный генерал Текелли рассудил иначе. В своем походном журнале он записал: «По примечаниям генерал-майора Шевича и полковника Германа, Анапу вскорости нельзя взять, иначе как штурмом, но я, с общего совету, не приступил к тому по причине, что, помянутый город взявши, удержать его не можно было. Для одной славы без всякого другого вида и пользы людей потерять показалось мне непростительно. Для формальной же осады не было ни артиллерии нужной и ниже довольно зарядов».

Соображения эти вполне оправдывают отказ генерала Текелли от штурма Анапы. Тем более что цель его экспедиции была достигнута. Гарнизон Анапы и другие войска, находившиеся на черноморском берегу, не могли теперь ничего предпринять для поддержки турецкого корпуса в Крыму. Турками отказ русских от штурма Анапы был представлен как победа, и горским народам были отправлены фирманы султана с призывом подняться для окончательного изгнания «неверных» с Кавказа.

Мансур в это время вновь начал свои зажигательные проповеди среди кавказских народов. Однако те, хотя и благосклонно внимали речам имама, к туркам относились не менее настороженно, чем к русским, поскольку видели у них такое же стремление к порабощению свободолюбивых горцев.