Текст книги "Шейх Мансур"

Автор книги: Алауди Мусаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

3

Российские власти были весьма озабочены растущей популярностью Ушурмы не только у простых горцев, но и у правителей кавказских земель. Они попытались срочно заручиться поддержкой наиболее влиятельных князей и получить их заверения не поддерживать связей с объявившимся в Чечне имамом Мансуром. 11 мая 1785 года за подписями и печатями двенадцати кабардинских владетелей и узденей через назначенного в Кабарду пристава, премьер-майора Уракова, была принесена присяга. В ней говорилось, что подписавшиеся обязались не ездить к «назвавшемуся имамом». Тем, кто нарушит данное обязательство, грозил «высочайший Ее Императорского Величества гнев».

Кроме того, царскими властями были усилены наиболее важные форпосты и крепости, расположенные на Кавказской линии – особенно те, против которых Мансур обещал совершить поход. Наибольшую тревогу у российского командования вызывали Кизляр, Владикавказ и Григориополис. К крепости Кизляр были срочно подтянуты Астраханский пехотный полк, четыре эскадрона драгун и батальон гренадер с орудиями, а к Григориополису и Владикавказу для укрепления в случае необходимости генерал-поручик Леонтьев предписал перебросить Селенгинский полк.

Для того чтобы восставшие горцы и сам Мансур не подослали к живущим в Кизляре и Астрахани мусульманским народам лазутчиков, которые могли «сделать между ними какого-либо волнения», приказано было иметь «секретное прилежное примечание, чтобы никого в Астрахань от стороны Кизляра и тамошнего края без письменных видов не пропускать». Кроме того, было указано, чтобы все отправляющиеся в Астрахань жители горских деревень, а также жители Кизлярского округа имели при себе письменные разрешения на въезд, с тем чтобы «из сообщников бунтовщика в Астрахань никто пройти не мог».

Говоря о мерах предосторожности российского военного командования в связи с призывами Ушурмы идти к российским границам, стоит привести выдержку из рапорта генерал-поручика Леонтьева на имя командующего войсками генерал-поручика Потемкина: «Поскольку основное намерение Ушурмы испытать свою удачу в казачьих станицах, то на случай отвращения мятежников приведены в боевую готовность Астраханский и Томский пехотные полки и Кабардинский егерский батальон, да в Григориополисе прибавлено 100 человек егерей».

Стремление имама Мансура объединить горцев на основе мусульманской религии не могло быть оставлено без внимания командования Кавказской линии. В штабе генерал-поручика Потемкина была составлена справка «По поводу общего числа вооруженных людей, кои могут выставить различные народы Северного Кавказа в случае единодушного выступления». Подсчеты показывали, что «кумыки, вместе с другими горскими народами, могли выставить до 5 тысяч оружейных. Аксаевцы же совместно с топлинскими и андреевскими и прочими лезгинскими народами могли выставить до 2-х тысяч оружейных, чеченцы (имеются в виду жители равнинной Чечни. – А. М.) – до 4-х тысяч, кабардинцы – до 8 тысяч… а с присоединением Малой Кабарды, до 10 тысяч». Таким образом, общее число вооруженных горцев могло составить до 25 тысяч человек. Численность российских войск была почти такой же, но они были рассеяны по всей протяженности Кавказской линии.

Напряжение нарастало. Российское командование, при всей своей военной силе, чувствовало себя неуверенно, так как не могло твердо доверять даже тем владетелям и князьям, которые официально считались его союзниками. В письме от 4 апреля 1785 года кизлярский комендант Вешняков упрекал андреевского владетеля Темира Хамзина: «Наружность ваша из писем показывает, что вы и все ваше общество преданы к Ее Императорскому Величеству. Внутренность же, хотя и закрыта, и кроме всемогущего сердцевидца никто о ней судить не может, однако ж дела точно уверяют, что вы мало о должности верноподданнической мыслите, а более час от часу возрастает в вас холодность, и убегаете от преданности к Российской монархине».

Командующий войсками Кавказской линии генерал-поручик Павел Сергеевич Потемкин в это время отсутствовал – он выехал в Петербург еще в декабре 1784 года в связи с созданием Кавказского наместничества. Замещавший его генерал-поручик Леонтьев с большим опасением смотрел на волнения горцев в Чечне и предписал всем пограничным начальникам находиться постоянно в боевой готовности.

Имя еще недавно никому в России не ведомого имама Мансура было теперь хорошо известно в самом Петербурге. Командующий всей русской армией, генерал-фельдмаршал и светлейший князь Григорий Александрович Потемкин, направляет на Кавказ письмо: «Повторяемые известия о появившемся лжепророке и народном от него волнении, как бы ни были темны и необосновательны, тем не менее, требуют уважения… Не оказывая, впрочем, наружной заботы, которая может послужить к ободрению восставших горцев, прикажите стянуть некоторое число войск к реке Сунже, где находится главное сборище. Единый страх, таковым движением произведенный, будет удобен к разогнанию бунтовщиков…»

Со своей стороны генерал Потемкин счел необходимым разослать горским народам прокламацию, в которой требовал не верить новоявленному имаму и не следовать его учению. В прокламации, обнародованной 2 апреля 1785 года, говорилось: «К неудовольствию моему извещен я, что в пределах чеченского народа явился некто, возмущающий лживым прельщением спокойствие народа. Называя себя пророком, в коего никто из разумных верить не может и не должен, привлекает ослепленных суеверов и обманывает их. Таковое происшествие не может быть мною оставлено без надлежащего рассмотрения».

По неизвестным нам причинам намеченное на апрель 1785 года выступление Мансура не состоялось. Возможно, ему помешали весенние полевые работы – ведь чеченцы жили не грабежами и набегами, как утверждают ныне фальсификаторы истории, а скотоводством, земледелием и ремеслом. Только упорный каждодневный труд мог обеспечить их семьи пропитанием, и Мансур, хорошо знакомый с крестьянским трудом, знал это и учитывал при разработке своих военных планов.

Глава 3
БИТВА НА СУНЖЕ

1

В своей прокламации генерал Потемкин призывал горцев не следовать по пути, предлагаемому новоявленным имамом. Тем, кто, невзирая на этот призыв, не желал отказаться от поддержки Мансура, грозили суровые наказания. Несмотря на решительный тон прокламации, российские власти выжидали, не решаясь начинать военные действия. Горцы же и вовсе не обратили на нее внимания. Число приверженцев имама постоянно росло. «С каждым часом усиливается Мансур, – пишет известный исследователь Кавказа Н. Ф. Дубровин и многозначительно добавляет: – Стал он проповедовать газават или священную войну. Его учение, теряя мало-помалу чисто религиозный характер, обращается в политическое стремление, весьма для России опасное».

Царское командование на Кавказе призвало войска к более бдительному несению службы на линии. Те крепости и станицы, против которых Мансур намеревался выступить со своими повстанцами, усиливались войсками и оружием. Прежде всего было решено укрепить позиции на реке Сунже, в непосредственной близости от селения Алды, и тем самым защититься от вторжения повстанцев на Кавказскую линию.

20 апреля 1785 года в специальном ордере № 20 командующий войсками генерал-поручик Потемкин предписал генерал-поручику Леонтьеву отправить на Сунжу отряд во главе с генерал-майором Шемякиным, состоящий из двух пехотных полков, одного егерского батальона, нескольких эскадронов драгун и Уральского казачьего полка. Шемякину предписано было занять позицию по своему усмотрению и действовать решительно, с тем чтобы пресечь волнения горцев в самом начале и «не дать малой искре произвести пламень».

Однако меры эти уже не могли остановить распространения народного движения. Поступающие в Кизляр рапорты и донесения указывали, что волнения со стороны восставших горцев не прекращаются, а, напротив, усиливаются. Положение представлялось настолько серьезным, что для усмирения горцев сам главнокомандующий светлейший князь Потемкин в конце июня предписал направить во главе сильного отряда «в самое сборище Ушурмы лично известного ему своими качествами полковника Пиери».

35-летний полковник Николай Юрьевич Пиери, грек по национальности, был известен решительным характером. По воспоминаниям современников, в воинском искусстве его особенно занимали греческие фаланги, а главной мечтой было сделать из россиян блистательных и непобедимых греков. Себя он воображал новым Александром Македонским. Его полк особенно славился в российских войсках на Кавказе искусством парадной маршировки и различных построений.

В копии ордера командования на имя полковника Пиери от 3 июля 1785 года сообщалось, что «появившийся в Чечне за рекою Сунжею лжепророк суемудрием своим или же никому не известным ухищрением опутал много легкомысленных горских народов. Оные, по невежеству своему, уверясь на его призывы, не только презрели свое собственное спокойствие, но и тысячами готовы отважиться на всевозможные злодейства русским властям, а также жителям станиц и крепостей». Полковнику Пиери ставилась задача под покровом ночи проникнуть со своим отрядом в цитадель восставших горцев – селение Алды. Он должен был взять живым самого Мансура и доставить его в ставку российских властей.

Одновременно было приказано выдвинуть отряд генерал-майора Шемякина к аулу Алхан-Юрт, придав ему гренадерские роты, а Московский пехотный полк вывести к крепости Григориополис, к границам Кабарды. «Согласно вашим повелениям, – сообщал князю Г. А. Потемкину в рапорте от 11 мая 1785 года генерал-поручик П. С. Потемкин, – предписал я подкреплять отряд полковника Пиери генерал-майору Шемякину, чтобы, в случае сильного сопротивления скопища, организованного Ушурмою против наших войск, отряд Пиери мог выполнить свое задание».

В предписании полковнику Пиери указывалось, чтобы он, приблизившись со своим отрядом к месту сборища восставших, потребовал передачи ему самого «лжепророка». «Коли случится какое затруднение и упорство со стороны местных жителей, – писал светлейший князь Потемкин, – то следует хотя бы и силою взять сего зачинщика и тем самым восстановить нарушенное в крае спокойствие. Полковнику Пиери прикажите по прибытии к сборищу дать знать прельщенным, что единое средство к отвращению предстоящего им бедствия есть выдача сего обманщика, и что в случае упорства подвергнут они себя всей тяжести наказания. Весьма желательно, чтобы дело сие было окончено без лишних потерь».

Для захвата в плен имама Мансура решено было использовать наиболее надежных людей из числа местных владетелей и князей. «Небесполезно в сем случае, – указывал П. С. Потемкин полковнику Пиери, – добиться передачи его в руки усердных владельцев, а именно: Кайтуки Брагунского, коего доброжелание и верность испытаны, и другого Кайтуки, близ Наура живущего». Генерал-поручик Леонтьев, находившийся в это время на Кавказской линии, через своих агентов регулярно получал сведения о том, что Мансур в настоящее время находится дома и не имеет при себе «никаких скопищ» – «все предавшиеся ему в послушание чеченцы заняты ныне домашним упражнением на своих полях».

Царское командование, отправляя отряд полковника Пиери в восставшее селение Алды, надеялось вместе с тем избежать серьезного вооруженного столкновения. Однако генерал-поручик Леонтьев, хорошо узнавший характер кавказских народов, сразу высказал опасения по поводу предстоящей встречи царских войск с местными жителями. Он, в частности, писал о чеченцах: «Хотя желательно весьма убегнуть всякого кровопролития, но, зная дерзость сих народов, предположу, что безнадежно ждать их покорности, особливо, когда следуют наущению лжепророка».

Отряд полковника Пиери представлял собой крупное боевое соединение и состоял из Астраханского пехотного полка, батальона Кабардинского егерского полка, двух гренадерских рот, Томского пехотного полка и сотни казаков Терского войска. Дополнительно отряду были приданы несколько сотен конницы и артиллерия – шесть пушек. Согласно предварительно разработанному плану, отряд Пиери должен был, переправившись через Терек, начать свое движение к Сунже и, перейдя ее, подойти к Алдам с юго-запада, со стороны казачьей станицы Калиновской. Оттуда, по мнению царских властей, Мансур никак не мог ожидать нападения. К Сунже отряд должен был подойти скрытно и незаметно. По прибытии предписано было под покровом ночи переправить за Сунжу Кабардинский егерский батальон, имея при себе проводников – капрала Ясноводского и старшину деревни Куллары Бакова. Царские войска должны незаметно окружить аул Алды, а затем проникнуть в него, войти в дом Мансура и захватить его со всеми при нем находящимися восставшими чеченцами. Другая часть отряда должна была ждать возвращения Кабардинского батальона и прикрывать переправу через реку. При благополучном исходе операции полковник Пиери со всем своим отрядом должен был немедленно совершить обратный марш и доставить захваченного имама в штаб генерал-поручика Леонтьева.

По расчетам российских генералов, внимание Мансура должен был отвлекать «деташамент» (передовой отряд) бригадира Апраксина, расположенный «на виду его (Мансура. – А. М.) в то время, когда приготовлялся оный устремиться на Владикавказскую крепость». В случае же, если Кабардинский егерский батальон постигнет неудача в пути или же в самом селении Алды, ему тут же должен был прийти на помощь Пиери со своими войсками. На этот случай предусматривалось надежно укрепить переправу через реку Сунжу, заградив войсками лесной проход в селение Алды от нападения местных жителей, и после этого «следовать в Алдынскую деревню для захвата лжепророка». Если же и в этом случае произойдет какое-либо затруднение или упорство, то надо взять селение штурмом и пленить Мансура любой ценой.

Разработчики плана, как указывал генерал Леонтьев в своем рапорте от 19 июля 1785 года на имя командующего П. С. Потемкина, были уверены в благополучном завершении операции, поскольку, во-первых, «провожать войска от переправы через лес в деревню было предложено совершенно знающим путь и вернейшим людям». Во-вторых, «дом лжепророка находился в некотором отдалении от деревни». В-третьих, жители Алды, «не ведая сего намерения, были без всякого помышления о сопротивлении». В случае же сопротивления местных жителей отряду Пиери к нему на выручку должен был прийти бригадир Апраксин со своим отрядом, поставленный у Алханова брода, где переправлялся Пиери. Полковнику Савельеву во главе Моздокского казачьего полка с двумя орудиями также предписано было следовать к реке Сунже для помощи отряду Пиери. В экспедиции принимал участие также полковник В. С. Томара, добровольно вызвавшийся идти в этот поход. Томара с небольшим числом войск должен был остаться в вагенбурге (укреплении из повозок в форме четырехугольника) со стороны Алхан-Юрта и охранять подходы к переправе через Сунжу.

3 июля 1785 года отряд полковника Пиери подошел к станице Калиновской и 4 июля переправился на заранее приготовленных судах через Терек. На другой день, около четырех часов пополудни, полностью укомплектованный отряд Пиери двинулся по направлению к аулу Алды. Расстояние от места сбора до селения не превышало пятидесяти километров. Отряд Пиери двигался очень быстро. «Необходимо, чтобы лжепророк не получил вести о приближении войск, – требовал от Пиери генерал-поручик Леонтьев, – и не скрылся бы куда далее».

Находившийся в отряде премьер-майор Комарский, давно служивший на Кавказе и знавший трудности передвижения по местным дорогам, предупреждал полковника Пиери о том, что в нынешнюю ночь из-за дальнего расстояния и трудностей в пути они не смогут прибыть к переправе на реке Сунже, так как солдаты устанут. Поскольку бригадиру Апраксину во главе деташамента было велено следовать из Григориополиса, с тем чтобы 6 июля подойти к Алханову броду, Комарский предложил подождать его несколько часов и начать наступление на Алды совместно в ночь на 7 июля. Чеченец из Алхан-Юрта, бывший проводником отряда полковника Пиери, также подтвердил, что в эту ночь они к броду прибыть не успеют, а поэтому «не угодно ли будет расположиться в лощине, где отряд может безопасно в полной закрытости пробыть». Полковник Пиери, однако, не принял во внимание ни опасений майора Комарского, ни совета местного жителя и приказал продолжить марш.

6 июля в пятом часу утра отряд Пиери достиг Сунжи. Не доходя до леса, который вплотную подступал к реке, в двух верстах от переправы солдаты сформировали из связанных телег вагенбург, где был оставлен обоз под прикрытием 400 мушкетеров Астраханского полка с двумя пушками под командованием капитана Шуринова. В то время когда отряд Пиери подходил к Сунже, он был замечен жителями Алхан-Юрта или Алхановой деревни. Этот чеченский аул был расположен на правом берегу Сунжи, в трех верстах выше аула Алды. Вскоре между отрядом Пиери и жителями Алхан-Юрта завязалась перестрелка. Отстреливаясь от горцев, отряд полковника Пиери в составе Кабардинского егерского батальона, двух гренадерских рот Астраханского пехотного полка, а также двух пушек со снарядами в повозке приблизился к переправе через Сунжу.

В отряде Пиери находился со своей командой и полковник Василий Степанович Томара. В рапорте на имя генерал-поручика Леонтьева, составленном по окончании экспедиции, он отмечал: «Началась перестрелка у реки и в вагенбурге позади нас. Чеченцы с самого началу прибытия отряда к Сунже покушались завладеть проходом нашим из лесу. Так с 5 до 11 часов беспрестанно они с нами перестреливались и стали гораздо умножаться». Очевидно, жители Алхан-Юрта послали за помощью в Алды, откуда к месту боя начали прибывать добровольцы. О том, где находился в это время Мансур, ничего не известно – возможно, он, как обычно, молился в своем погребе. Но следующие часы показали, что надежда застать шейха врасплох была напрасной. Мгновенно оценив обстановку, он взял на себя руководство сражением и сделал все, чтобы оно окончилось победой. Есть и другая версия – что он знал о готовящейся операции по своему захвату и даже провоцировал ее, через верных ему информаторов убеждая русское командование в том, что он не готов к нападению. Кроме того, он разработал систему оповещения на случай появления войск, которая оказалась весьма эффективной.

По прибытии к переправе полковник Пиери приказал Кабардинскому егерскому батальону переправляться через Сунжу. Первой на другой берег реки перешла вторая рота батальона во главе с капитаном Зверевым и адъютантом Деклесом. Следом стали переходить другие роты Кабардинского егерского батальона. 2-й и 5-й ротам батальона приказано было занять позицию у дороги с правой стороны леса, 3-й и 4-й – по левую сторону леса, открывая тем самым возможность отряду Пиери двигаться вперед. 1-я и 6-я роты оставлены были у переправы в резерве.

До тех пор пока полковник Пиери с двумя пушками и гренадерскими ротами Астраханского пехотного полка не переправился через Сунжу, все перечисленные выше роты Кабардинского егерского батальона оставались на своих позициях. Гренадерские же роты Томского полка были оставлены на левом берегу для прикрытия переправы со стороны Алхан-Юрта. С приближением отряда к переправе перестрелка усилилась, и завязался настоящий бой. Полковник Пиери вынужден был внести некоторые коррективы в ранее разработанный план. Так, решено было оставить недалеко от переправы через Сунжу для ее прикрытия мушкетерские роты Астраханского полка под начальством полковника Томара. В случае осложнений в ходе операции полковник должен был отправить вслед за Пиери в Алдынскую деревню всех свободных солдат. Часть отряда Пиери в количестве 160 солдат Астраханского полка должна была следовать впереди команды с правого и левого флангов, прикрывая основной отряд.

С первых шагов подробно разработанный план алдынской операции начал рушиться. Главным его пунктом было застать жителей деревни врасплох и воспользоваться всеми преимуществами внезапного нападения. Только это делало возможным без большого кровопролития захватить в плен Мансура со всеми его единомышленниками. Уже на переправе через Сунжу стало ясно, что этот главный пункт оказался невыполнимым. Только кабинетные стратеги могли предположить, что горцы, бывшие прекрасными охотниками и прирожденными воинами, окажутся столь беспечны, что проспят приход в свое селение большого отряда русских войск, и настолько трусливы, что не окажут ему сопротивления.

За Сунжей отряду Пиери предстояло преодолеть лес, по которому пролегала извилистая и до такой степени узкая дорога, что тут едва могли пройти в ряд четыре человека. Когда отряд Пиери направился к Алды, на левой стороне реки началась перестрелка между жителями Алхан-Юрта и войсками, засевшими в вагенбурге. Прискакавший казак сообщил Пиери, что восставшие усиливают натиск на вагенбург. Между тем премьер-майор Комарский, указывая на то, что отряд их обнаружен местными жителями, высказал полковнику Пиери предложение возвратиться обратно и занять переправу. Пиери отвечал Комарскому, что в вагенбурге им оставлен Астраханский полк, который обязан защищать переправу, он же с отрядом непременно доберется до Алдов, чтобы выполнить главную свою задачу. В это время полковник Томара, подойдя к войскам, находившимся в вагенбурге, взял из них 250 солдат и распределил их по ротам поручиков Войновича и Ставраки, оставленных для охраны переправы на противоположной стороне реки Сунжи.

Капитану Шуринову, оставленному в вагенбурге, было приказано в случае сильного наступления восставших из Алхан-Юрта отражать их пушками. Кроме того, ему было предписано поставить от вагенбурга до переправы через Сунжу четыре пикета. После этого полковник Томара с оставшимися 130 солдатами подошел к переправе. Капитану Кугаевскому, который до подхода Томара находился здесь с гренадерами Томского пехотного полка, приказано было переправиться через Сунжу и следовать на помощь отряду Пиери. С противоположного берега Сунжи горцы вели перестрелку с находящимися у переправы гребенскими казаками числом около сотни человек.

Команда полковника Томара, непрерывно стреляя по берегам из ружей, начала переправляться на другую сторону Сунжи. Семьдесят астраханских мушкетеров во главе с поручиком Копыловым, перейдя на противоположный берег, стали освобождать переправу. После этого на другой берег было переправлено еще шестьдесят солдат Астраханского полка, которых решено было послать на помощь полковнику Пиери. Капитан Кугаевский со 120 гренадерами и поручиком Копыловым, продолжая отстреливаться от горцев, прошел уже лес до самых Алдов, однако «близ оной от чеченцев, в немалом числе и с крайним отчаянием на них бросившихся, принуждены были отступить обратно к переправе». Капитан Кугаевский был ранен и взят в плен, а шестьдесят человек из его команды убито. Остальные спаслись только благодаря плотному огню оставшихся у переправы товарищей.

В это время отряд Пиери со своим отрядом и двумя пушками прошел наконец через лес и остановился в полукилометре от селения Алды на ровной поляне. Команда капитана Михалевского, которая шла за отрядом Пиери, пройдя быстрым маршем лес, вышла к Алдам с левой стороны и, соединившись с Пиери, остановилась на той же поляне недалеко от селения. Полковник Пиери приказал стрелять по аулу из пушек. Турецкие источники утверждают, что когда колонна Пиери приблизилась к селению Алды, то ей навстречу вышли эмиссары Мансура, просившие русских не начинать сражения. Писавший об этом французский историк Александр Беннигсен уточнял, что, по словам турецкого коменданта крепости Согуджак Али-паши, имам Мансур назначил эмиссара, чтобы тот объяснил русским, что он – имам чеченцев и желает жить в мире с Россией и Турцией. Он не имеет от Бога соизволения вести войну, поэтому пусть русские войска возвратятся к себе и успокоятся. Только если Аллах Всемогущий повелит ему, он подчинится и пойдет на русских войной. Если такое обращение Мансура к войскам Пиери и имело место, то оно осталось без последствий.