Текст книги "Шейх Мансур"

Автор книги: Алауди Мусаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

3

Впервые с проповедями Мансур выступил в феврале или начале марта 1785 года у себя в ауле Алды. Чтобы предстать перед жителями родного селения избранником Аллаха, имаму Мансуру, как и другим известным предводителям народа в прошлые века (например, его современнику Емельяну Пугачеву), необходимо было поразить воображение суеверных и легко увлекающихся соплеменников знаками особой избранности, принадлежности к людям высшего порядка и божественного призвания. Его сторонники были убеждены в способности имама творить чудеса и в том, что сам Всевышний вещает через его уста во время пророческих откровений.

«Чеченцы разно говорят о средствах, предпринятых Ушурмою к возбуждению их фанатизма, – сообщает Али-Солтан. – По рассказам родных его, ночью привиделось ему во сне, что он был поднят ангелами с земли на небо, узрел чудесное сияние и закричал: “Аллах велик!” Поутру Ушурма объявил братьям своим, что в этот день умрет и снова отправится на небо, где должен окончательно определиться путь его. Он просил не погребать его до следующего утра, потому что через сутки он вернется к жизни. После чего, правда, лег и сделался как бы мертвым. Так пробыл он без дыхания и движения целый день и ночь, а утром восстал – к великому удивлению родных, окружавших его».

«Рассказывают также, – говорит Али-Солтан в другом донесении, – что с Ушурмой случались припадки падучей болезни, которая среди простого народа почитается признаком божьего вдохновения. Он внезапно ослабевал и падал на землю, прямо среди своих слушателей. Его относили на кровать, с которой он, пролежавши как бы мертвым часа три, поднимался и обращался к сородичам своим с пророческими созерцаниями».

В то время многие жители аула стали интересоваться видениями новоявленного имама. Рассказывали о том, как к Ушурме во сне явились двое на чудесных летающих лошадях и стали звать его во двор. Ушурма проснулся и велел жене узнать, кто они и откуда, и пригласить в дом. Жена же, увидев верховых, сильно удивилась тому, как могли они попасть к ним во двор, ворота которого были заперты. Воротясь к мужу, она сообщила, что во дворе действительно находятся два всадника, но не говорят, кто они и откуда. Когда же Ушурма вышел навстречу гостям, чтобы принять их со всем положенным гостеприимством, они приветствовали его: «Салам алейкум, имам!»

Всадники напомнили, что не первый раз являются к нему, но только теперь сообщили, что присланы пророком Мухаммедом по велению самого Аллаха. Присланы потому, что народы горские вошли в заблуждение и не исполняют закона, данного им пророком. Теперь он, новый имам, должен учить и увещевать людей, донося до них закон Мухаммеда, с тем чтобы они оставили свои заблуждения. Когда же Ушурма усомнился, что люди станут слушать его и повиноваться, ему ответили, чтобы он не боялся и говорил, что ему во всем помогает сам Аллах. Всадники сказали также, что с этого времени его будут звать «имам Мансур».

После этого всадники исчезли.

Ушурма три дня провел в посте и молитве, а затем передал свое видение братьям. Он также сказал им, что безверие и закоренелые пороки, склонность к грабежам и убийствам губят некоторых чеченцев и готовят им осуждение в будущей жизни небесной; что властью, данной ему Аллахом, он должен уберечь своих близких и соотечественников от указанных пороков. Отныне он будет наставлять их на путь истинного закона и тем самым отвратит от гнева Божьего.

Родственники пытались убедить Ушурму не передавать посторонним виденный им сон, говоря ему: «Если люди не поверят тебе, нам всем будет стыдно». Когда же имам заявил, что он не в силах молчать, ибо может оттого умереть, родственники разрешили ему собрать народ. Ушурма стал созывать людей. Когда собрались все жители деревни, он рассказал им о происшедшем с ним прошлой ночью, громко прославляя пророка Мухаммеда.

«До объявления имамом и шейхом, – сообщал 8 марта 1785 года Али-Солтан, – Мансур три ночи молился Богу, с плачем выговаривая своим родственникам, что по непостоянству иных чеченцев в рассуждении смертоубийств и грабительства они погибают или осуждаются в будущем вечному мучению». После трех суток, в течение которых родственники удерживали Ушурму от пророчеств, «оный взошел на мечеть, созвал всех к богомолью. И как народ собрался великим количеством, то оный увещевал всех тут предстоящих, дабы они отстали от всех злых предприятий, и кто с кем имеет ссору и кровную вражду, примирились бы. А равно вина и водки бы не пили, табаку не курили, подавали милостыню и наблюдали закон Мохаметов. Произнеся сию проповедь, ушел в свой дом, куда и все скопище народное за ним пошло. По приходе приказал зарезать двух баранов. Оное раздал тут всем предстоящим, чем тот день и окончился». На другой день Мансур взял одного из двух своих волов, вышел с ним на кладбище и трижды обвел вокруг могил. Потом отвел домой и там зарезал, отдав половину мяса беднякам, а другую – детям, пожелавшим учиться грамоте.

«С коего времени, – сообщает далее Али-Солтан, – разнесся повсюду слух о нем и собирается великое количество людей. И всякий день приводят к нему скотину, которую раздает бедным да и сам с родственниками из нее же питается… Ведомо здесь всем, что из близких его одного человека в прошлых годах убил горский житель. За то, по закону канлы, должен был отвечать жизнью своей. Но он, Ушурма, принудил мать и всех родственников сие упустить и с убийцею помириться. Смотря на то, и другие тому последовали. Стараются теперь делать все по его повелению. Вино и водку не пить и табаку не курить. Жители деревни Алдынской, да и многие приезжие, кои только у него побывают, все предаются его учению. Так они разбойные набеги и воровство, что прежде почиталось за удачу, ныне оставили в пренебрежении и от того уклоняются».

Так имам Мансур приступил к своим проповедям.

Вдохновенными речами он склонил на свою сторону не только простых односельчан, но и трех алдынских хаджи, считавшихся в народе праведниками. Одного из них, Бутыку-Хаджи, он послал в Мекку с письмом, сообщающим о своих видениях. «Жить после того Мансур стал замкнуто и уединенно, – сообщал Али-Солтан. – Под домом его сделана землянка весьма крепкая, где он ночует. Караул из его родственников никого туда не допускает. Еду ему приносит жена. Ни из чьих рук не берет еду и питье, кроме как от оной. Вокруг же дома для безопасности Ушурма содержал из преданных ему людей – своих учеников-мюридов – верную стражу из пятидесяти человек. У ворот их было двадцать, а на дворе пятнадцать. Кроме того, жители селения Алды оберегают путь, ведущий к русской границе».

Известно, что Мансур выходил к людям в поражающем фантазию простых горцев костюме, чем производил сильное впечатление. Старшины Алды доносили царским властям: «В ауле оказался один человек, оделся в разноцветное платье такое, что на свете никогда не видали, и речами смущает народ». Действительно, как докладывали агенты, на третий день после первой проповеди «имам Мансур сшил себе платье из разноцветных шелковых лоскутков, доставленных ему приверженцами. Он признал нужным, чтобы несколько человек из ближних его были одеты подобно ему, дабы христиане не могли узнать его, и тотчас двадцать мюридов исполнили его волю. Также имам теперь показывался народу не иначе как под покрывалом – зеленой шалью. В это же время он завел свое собственное знамя».

Требуя от чеченцев покаяния в неугодных Богу делах, Ушурма вновь и вновь призывал их оставить взаимные ссоры, убийства, кровную месть и прощать друг друга. Не курить табака, не пить ничего хмельного, не прелюбодействовать. «Именем Бога и его пророка Мухаммеда заклинаю вас, – говорил имам Мансур, – вернитесь на путь, который определил нам Всевышний. А если не исполните сии заповеди, то в скорости подвергнетесь гневу Божьему».

В один прекрасный день алдынский имам, как доносили информаторы русских властей, сообщил: «Спустя пять дней услышите все глас небесный, от которого задрожит земля. Принявшие мое учение возрадуются возвещению обо мне; не уверовавшие поразятся скорбью и расстройством ума и будут прощены мною не прежде, как по сердечному их раскаянию». Вскоре, к всеобщему удивлению, последовало сильное сотрясение земли, которое народ принял за следствие предсказания, внушенного Богом имаму.

Землетрясение – факт исторический. Оно произошло на Северном Кавказе в ночь с 12 на 13 февраля 1785 года. Эпицентр находился в горах Чечни. Толчки были столь сильными, что ощущались в Моздоке, Науре, Григориополисе, Екатеринограде, в Павловской, Мариинской и Георгиевской крепостях. 4 марта землетрясение повторилось. Стихийное явление, охватившие значительные пространства, взволновало горцев и внушило им доверие к святости имама Мансура. Чеченцы воспринимали случившееся как гнев Божий и исполнение предсказаний пророка. Число его последователей после этого значительно возросло. Жители селения Алды перестали курить табак, пить бузу, прекратили кровомщение. Теперь все они были готовы следовать за своим имамом не раздумывая.

После землетрясения об Ушурме стали говорить как о новом пророке, и ему пришлось внести ясность. В одной из проповедей он заявил, что он не пророк, а имам, взявший на себя руководство чеченцами в трудные годы испытаний. Известно, что по мусульманскому учению стать наставником народа, имамом, мог только человек, обученный грамоте и получивший достаточное религиозное образование. Звание это можно было получить по благословению авторитетного духовного учителя. Желательно было также совершить хадж – долгое и трудное паломничество в Мекку. Известно, что Мансур всю жизнь мечтал сделать это, но так и не сумел.

Тем не менее слухи о новом пророке распространялись все шире и вызвали невиданный отклик среди горцев. В народе возникали все новые и новые легенды о «Божьем посланнике». Жители селения Алды рассказывали, как на глазах у всех он иссушил источник, а потом снова наполнил его водой. Говорили также, что однажды, проснувшись, у изголовья своего он нашел копье длиной в четыре аршина и объявил, что если пойдет с этим копьем против неверных, то станет оно длиной шестьдесят аршин, а если против мусульман, то согнется и не станет колоть. Слава об имаме Мансуре распространилась за пределы Чечни – о нем стали говорить на Кумыкской равнине и в горах Дагестана.

При внимательном изучении уцелевших проповедей Ушурмы нетрудно убедиться, что он, в сущности, не прибавил ничего нового к тому, что есть в Коране. Очевидно, что он учил добрым делам – строго соблюдать заповеди ислама, раздавать милостыню, не красть, не грабить, не прелюбодействовать, не пьянствовать, отказаться от жестокого обычая кровной мести. Из проповедей имама выводятся три основных направления его программы:

1) освобождение Чечни и всего Кавказа от власти угнетателей;

2) очищение нравов путем возвращения к аскетическому исламу времен пророка Мухаммеда;

3) борьба против противоречащих исламу местных обычаев (адатов) и введение, убеждением или силой, общего для всех закона шариата.

Первый пункт предполагалось осуществить путем «священной войны» или газавата. Однако здесь следует еще раз подчеркнуть многозначность этого термина в жизни мусульман. Газават мог осуществляться как военным, так и мирным путем, путем убеждения. Как мы видим, вначале Мансур предполагал «начать разговаривать» с русскими и только в случае их отказа вывести с Кавказа свои войска открыть военные действия.

Во втором пункте мы видим свойственный всем мировым религиям призыв к отказу от греховной жизни и возвращению к чистым истокам духа, незапятнанным роскошью, разнузданностью и всевозможными пороками. Это требование должно было встретить отклик у чеченцев, среди которых в тот период было значительно меньше богачей, чем в Кабарде и Дагестане. Тем не менее неминуемо наступающий распад общины и обогащение отдельных ее членов вызывали протест народных масс, который легко было направить в русло борьбы за чистоту веры.

Выполнить третий пункт программы Мансура было не так-то легко. Для того чтобы заменить древние привычные законы адата мусульманским шариатом, необходимо было объединить горцев, заставить их признать общую для всех религиозную и правовую систему. Различные обычаи горских народов являлись одним из главных препятствий на пути к этой цели. Еще более серьезным препятствием на пути учения Мансура являлись древние языческие верования. Борьба мусульманства с ними, начиная со Средних веков, была упорной и не слишком успешной. В одной из первых своих проповедей имам призывал чеченцев «обычные же обряды не наблюдать, а быть так, как духовный закон мусульман учрежден». В самом выражении легко усматривается, что языческая обрядность в Чечне была еще живой и настолько естественной для населения, что даже проповеднику аскетического ислама она казалась обычной.

Одним из главных адатов у горцев был обычай кровной мести. Вот почему имам Мансур, «желая поселить в последователях его согласие и прекратить взаимное мщение», склонил своих родственников на примирение с убийцей одного из членов семьи. Чтобы ознаменовать это примирение, он при большом стечении народа выстрелил из ружья в воздух и устроил пир. После этого примеру имама последовали многие.

4

Известно, что процесс смены религиозных взглядов всегда бывает долгим, сложным и болезненным. Тем удивительнее достижение имама Мансура, сумевшего буквально за полгода добиться того, чтобы почти все чеченцы оставили древние полуязыческие обычаи и пошли за его учением. Под влиянием проповедей имама Мансура Чечня преображается. По примеру алдынцев жители других сел начали отвыкать от курения. Прекратили изготовлять и пить бузу – традиционный хмельной напиток. В центре каждого села появились шесты, на которые привязывались всякие находки – деньги, украшения, другие потерянные вещи. Люди становились добрее друг к другу, прощали кровников, соблюдали пост, ходили молиться в мечети. Безусловно, эти успехи объяснялись не только тягой населения к чистому исламу, ибо прочного внедрения его среди чеченцев мусульманское духовенство не могло добиться в течение веков, а личным примером имама и теми идеями, которые были оформлены в его религиозных проповедях. Мансуру удалось использовать морально-нравственный потенциал ислама для искоренения преступности и других пороков в чеченском обществе.

Добившись успехов в укреплении исламских законов в равнинных селах Чечни, завоевав авторитет и популярность среди этой части народа, Мансур начинает воздействовать на горные районы Чечни, где целые общества, формально приняв ислам, на деле придерживались языческих верований. Намечаются походы в земли карабулаков, ингушей и осетин, в соседние области – Кумыкию, Дагестан и Кабарду. Во всех этих районах среди местного населения имелись многочисленные сторонники имама Мансура, готовые при его появлении примкнуть к учителю и стать его мюридами.

В лагерь имама в селении Алды постоянно прибывали горцы из соседних уголков Северного Кавказа. Об этом свидетельствуют многочисленные донесения царских агентов, постоянно засылавшихся властями в стан Мансура: «Жители всех окружающих аул Алды деревень открыто готовятся к походу в горы для приведения всех тамошних жителей в магометанский закон». Сам же имам обращается в письмах и призывах к своим соотечественникам со словами: «Настало уже время ослабления беззаконий и торжества мусульман».

В донесениях агентов сообщалось о том, как Мансур во главе отряда приближенных разъезжает по горным селам Чечни и насильственным образом приводит здешних жителей к строгому соблюдению канонов ислама. «Наложив на страну трехдневный пост, – сообщает источник, – Мансур с приближенными своими мюридами стал навещать аулы, сопровождаемый священным песнопением. Жители повсеместно выходили к нему навстречу, каялись в грехах и обращались к тоба (покаянию), обязывались не делать дурных поступков, как то: не красть, не спорить, не курить табаку, не пить крепких напитков, но усердно молиться Богу, не пропуская назначенных для этого сроков».

Народ признал Мансура своим устазом, то есть наставником, данным от Бога. Люди так прониклись религиозным настроением, что прощали друг другу долги, прекращали тяжбы. В своих обращениях и воззваниях к мусульманам Мансур не предлагал ничего нового, но требовал повиновения и полного подчинения законам шариата. Необычным для этих мест было еще и то, что имам не делал различия между разными народами Кавказа, которые часто разделяла многолетняя вражда. Согласно заветам пророка Мухаммеда, он считал их членами одной мусульманской общины – уммы.

«Я, раб божий Мансур, – обращается Ушурма к кабардинским хаджи, – всем мусульманам свидетельствую мое почтение с желанием навсегда Божией над вами милости и блага. Притом вам, мусульманам, верующим в единого Бога и почитающим великого пророка Магомета, даю знать, что приходит уже последнее время и близко надобно оного ждать. Будьте к вере прилежны и подобострастны, не сделайтесь законопреступниками, за доброе поведение получите воздаяние от Бога, а за ослушание – гнев и погибель. Подданные же к россиянам, будьте к ним справедливы и не касайтеся до малейшей шалости, пока я с Россиею войду в разговоры, содержите сие свято; а если кто из вас сделает им шалости, то я с таковыми управлюся Божиею милостию, войски мои в свете возьмут верх и покорят другие народы, а вам надлежит до оного иметь терпение».

Письма Мансура с проповедями и призывами следовать чистому исламу приходят также в ингушские села. Письмо на арабском языке от 17 июня 1786 года адресовано наиболее влиятельным и авторитетным представителям ингушских фамилий в Тарской долине – Нагаю Казику, Нагаю Исмаилову, Метге Бекову, Карату Зевурову и «всему ингушскому обществу». В этом письме Мансур сообщает: «Говорю вам я, имам Мансур. Явился мне во сне сам пророк Мухаммед и возвестил, что пророк Мехти (Махди. – А. М.), исповедующий имя его, должен в свое время, то есть в 1006 году, прийти, но термин уже тот минул, и теперь должно мне, имаму Мансуру, приводить мусульман к познанию пути Господа. Идите за мной без страха, ибо то, к чему призываю, угодно Аллаху».

Из различных свидетельств можно сделать вывод, что Мансур прошел обычный на Востоке путь религиозного проповедника, обличителя зла и наставника в вере. Только так простой незнатный человек, каким он был, мог в тогдашних условиях осуществить свои цели. А цели имама, как это вскоре стало ясно, шли гораздо дальше обличения своих соплеменников в неверии и нарушении законов ислама. Достигнув немалого успеха на этом пути, завоевав авторитет и популярность, Мансур должен был перейти к решительным действиям, которых требовала от него сложившаяся обстановка. Притеснения со стороны местных старшин и владетелей, экспедиции царских войск в Чечню и их кровавые «подвиги» здесь побуждали горцев к войне. В этих условиях религиозная проповедь Мансура давала выход национальной гордости, придавала высокий религиозный смысл борьбе за экономические и политические права чеченцев, сплачивала горцев, помогала им объединить разрозненные силы против натиска Российской империи.

Религиозное рвение имама Мансура и объективные обстоятельства того времени сошлись в нужное время и в нужном месте именно так, что бедный крестьянин из аула Алды Ушурма встал во главе народного движения, которое положило начало Кавказской войне, затянувшейся на многие десятилетия. Этот человек, еще недавно не ведомый никому, кроме его близких и односельчан, вышел из тьмы безвестности и стал героем, признанным вождем народа. С этих пор острие его религиозной пропаганды будет направлено на сплочение горцев, на борьбу против российских властей и тех местных правителей, которые не примкнули к имаму и продолжали придерживаться российской ориентации.

Чтобы оценить деяния и понять судьбу этого человека, необходимо узнать исторические корни и жизненные представления весьма необычного чеченского народа, в среде которого имам Мансур родился, вырос и со временем возглавил его борьбу против колониальной политики Российской империи.

Глава 2
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЧЕНЦЕВ

1

Чеченцы – самый крупный народ Северного Кавказа. Самоназвание их – «нохчо» или «нахчой». От этого этнонима получила название нахская или вайнахская ветвь кавказской семьи языков, на которых сегодня говорят близкородственные народы – чеченцы, ингуши и небольшая группа бацбийцев в Грузии. Ветвь эта, по мнению ряда ученых, берет начало от древнейших языков, на которых говорили на заре человеческой истории великие народы Ближнего Востока – шумеры, хурриты и урарты.

Первичное заселение Кавказа происходило из прилегающих областей Передней Азии и Восточного Средиземноморья. Природно-климатические условия Кавказа были весьма благоприятны для жизни человека. Потому заселение этой области происходило на самой заре истории из Междуречья, где, по всем имеющимся свидетельствам, зародилась древнейшая цивилизация скотоводов и земледельцев. Именно Юго-Западная Азия, Кавказ и прилегающие территории (зона расселения протокавказских племен) стали колыбелью высокой сельскохозяйственной культуры, основанной на выращивании хлебных злаков. Это неопровержимо доказал академик Н. И. Вавилов – создатель учения о биологических основах селекции и уникального исследования о центрах происхождения культурных растений.

Древнейший ареал расселения предков кавказских народов включает обширные территории Восточного Средиземноморья и Ближнего Востока. Собственно Кавказ является лишь северной периферией зоны обитания старейших на земле племен и народов. Древние традиции государственности, культуры и производящего хозяйства так или иначе проявляются в более поздних государственных образованиях Междуречья и Кавказа. Шумерская цивилизация оказала влияние не только на крупнейшие семитские державы древности – Аккад, Вавилон, Ассирию, но и на хурритские народы, которых считают предками ряда кавказских этносов. От хурритов и их государства Митанни, соперничавшего с самим Египтом, традиции государственности переходят в Урарту, Армению и Кавказскую Албанию, а позже распространяются по всему Кавказу.

Хурриты в течение многих веков играли ведущую роль в Передней Азии. В глубокой древности они создали государство Митанни со столицей Вашшуканни в Северной Месопотамии. На протяжении трех столетий государство Митанни играло доминирующую роль в Передней Азии. Под его влиянием находились многие области, прилегающие к нему, в том числе Аррапха, Киццувадна, Ашшур, Алалах. Социальная организация хурритов напоминала организацию чеченских средневековых тейповых общин. У них существовали большие семейные общины, именуемые в документах домами (биту) или башнями (димту). Несколько семейных общин образовывали село, которое являлось территориальной или территориально-родственной общиной. Селения располагались вокруг укрепленного поселка, где находился главный храм, жилища правителя и должностных лиц города-государства. У хурритов наряду с царем существовали совет старейшин и народное собрание, которые активно участвовали в процессе управления.

В начале I тысячелетия до н. э. хуррито-урартские племена, населявшие Армянское нагорье, создают государство Урарту. Через одно-два столетия Урарту становится мощной державой, цари которой совершают военные походы на прилегающие страны и вступают в соперничество с хеттами и ассирийцами. Возможно, что после падения Урарту в начале VI века до н. э. часть урартских племен мигрировала на Северный Кавказ, в районы расселения нахских племен. Туда же позже откочевали гаргары или гаргареи – потомки хуррито-урартских племен, жившие в Кавказской Албании, на территории современного Азербайджана и южной части Дагестана.

Существует и другая версия этногенеза чеченцев и других народов Северного Кавказа. Она гласит, что после окончания ледникового периода часть неолитических племен Передней Азии мигрировала на север и за несколько тысячелетий расселилась по предгорьям Кавказа от Каспия до Черного моря. В IV–III тысячелетиях здесь появились протохурритские племена в лице носителей куро-араксской археологической культуры. С III тысячелетия началось разделение прежде единого нахско-дагестанского языка на нахские (вайнахские) и дагестанские диалекты. К началу нашей эры нахские племена заселили значительную часть Северного Кавказа, соседствуя на востоке с дагестанцами, а на западе – с родственными им абхазо-адыгскими племенами, которые пришли из Малой Азии и расселились на побережье Черного и Азовского морей.

Первые письменные свидетельства о существовании проточеченских племен относятся к VII веку до н. э., когда начинаются скифские походы в Закавказье и Переднюю Азию. Основной маршрут движения кочевых орд проходил вдоль предгорий Северного Кавказа к Дербентскому проходу. Для прорыва в Закавказье скифы пользовались также горными перевалами – Дарьяльским, Мамисонским и Клухорским, у которых жили в то время предки нахских народов. Военные походы скифов привели к гибели многих плоскостных и предгорных поселений вайнахов и сокращению их численности. Именно в те времена погибло крупное нахское поселение, найденное археологами в районе Сержень-Юрта. Это был настоящий город с мощеными улицами, десятками металлургических мастерских и большим языческим храмом. Отношения кавказских племен со скифами со временем принимают характер военного союза. Это можно понять по тому, как меняется облик местной материальной культуры, приобретающей все больше характерные скифские черты.

В раннем средневековье нахские племена населяли территорию от Андийского хребта до Дарьяльского ущелья и далее, до современного Карачая. Грузинские источники называли предков горных чеченцев и ингушей, живших в верховьях рек Аргун, Асса и Армхи, «дурдзуками» и «цанарами». Кроме этого они знали двалов – нахских предков осетин – и бацбийцев, предков тушин, которых античные историки называли «тусками». В начале I тысячелетия н. э. на равнинах Северного Кавказа широко расселяются ираноязычные племена алан, сменившие здесь родственных им сарматов, как те до этого сменили скифов. В результате их смешения с исконным нахским элементом возник аланский народ, который считается предком осетин, но имеет не менее тесную связь с чеченцами и ингушами.

Уже во II веке н. э. Алания воспринимается как единая территория, а аланы – как одно из могущественнейших племен Северного Кавказа, в руках которого были сосредоточены стратегические пути из Европы в Закавказье. В III–VI веках Алания находится в зоне передвижения многочисленных кочевых племен, прежде всего гуннов, которые превращают в руины и пепелища поселения алан на Тереке и Кубани. Однако, несмотря на нашествие гуннов, долины и предгорья Северного Кавказа продолжают населять нахские племена, которые ведут оседлый образ жизни и занимаются земледелием и отгонным скотоводством. В V–VII веках аланы находятся уже в более мирных отношениях с гуннами и участвуют в военных походах последних на Восточную Европу и Закавказье. В этот период аланы продолжают играть важную роль в политической жизни Кавказского региона. Они постоянно расширяют свои владения, оказывают военное давление на адыгские племена и выходят к Черному морю.

Этническая карта Кавказа той поры чрезвычайно сложна и запутана. Основу населения Северного Кавказа и Закавказья составляли коренные народы, находящиеся в различной степени родства. История существования кавказских народов насчитывает в целом более семи тысяч лет. Все это время здесь шли активные миграционные процессы. Постоянно происходили ассимиляция древних кавказских этносов с пришлыми народами и широкие переселения внутри самого горного ареала. В современном чеченском языке сохранились следы контактов не только с языками Северного Кавказа, но и с грузинским, армянским, арабским и даже с исчезнувшими наречиями хурритов и урартов.

Основные диалекты чеченского языка – горный и плоскостной. Последний лег в основу литературного языка чеченцев. Один из первых исследователей Чечни Петр Бутков (1775–1857) так определял границы распространения чеченского языка: «На чеченском говорят: а) жители горной Ичкерии, то есть племена, поселившиеся в верховьях Аксая; б) жители Большой и Малой Чечни; в) переселенцы из Ичкерии и Чечни, например, аулы на Качкалыковской плоскости. К языку чеченскому принадлежит наречия ауховских обществ (верховья Акташа, Ярык-су, Яман-су). Между этими наречиями и языком чеченским существует такое же малое различие, как между языками русским и малороссийским».

Слово «чечен», согласно одной из версий, имеет тюрко-монгольское происхождение. Название это широко использовалось уже в «Тайной истории монголов» (XIII век), а возникло еще в домонгольский период у половцев-кипчаков. Возможно, оно происходит от глагола «чеч» – развязать, разъяснить, разрешить, красиво говорить, истолковывать. В современных тюркских языках слово «чечен» (чечан, чечаьн, шешен, саьсаьн) означает «красноречивый», «находчивый в словах». «Трудно сказать, какой смысл этого слова имели в виду монголо-татары, называя так народ, ранее имевший другое название, – пишет в своем исследовании X. А. Хизриев. – Но даже у авторов Нового времени мы находим неожиданное подтверждение смысловому обозначению данного этнонима: “Чеченцы считаются людьми веселыми, остроумными (“французы Кавказа”)”». Вернее было бы назвать их «гасконцами Кавказа», добавив к перечисленным качествам еще и характерную для земляков шевалье д’Артаньяна отчаянную драчливость.

На самом деле этнонимы чаще всего возникают из названия какой-либо местности или населенного пункта. В центре Чечни находилась Чечен-Аре (Чеченская поляна), где на реке Аргун выросло большое поселение Чечен-Аул, ставшее в XVII–XVIII веках своеобразной «столицей» страны. Жителей окружающей аул местности, а затем и всей плоскости стали называть чеченцами, и этот термин постепенно распространился на весь народ от рек Аксай и Акташ на востоке до Ассы на западе.