Текст книги "Королева воинов"

Автор книги: Алан Голд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Особенно интересовало Боудику, каким образом выступления и восстания в землях подвластных Риму народов могли разрушить империю. Она слышала, что происходит в Парфии и других землях на севере Африки, но то были просто нападения горстки разъяренных людей. Теперь она узнала о начале настоящих восстаний среди народа, уже давно подчиненного Риму… И снова задумалась.

Вот если бы такое стремление к свободе распространилось по всему римскому миру, оно пробудило бы многие народы, находящиеся под пятой наместников и прокураторов…

– Абрахам, а какова сила этих зелотов? Что говорит им ваш бог? Какое у них оружие? – спросила она.

Но гость не успел ответить, потому что, прервав беседу, в приемную вбежал гонец. Его лицо пылало от быстрой скачки.

Он поклонился и сразу прошел к королю и королеве:

– Срочные вести из Рима, Прасутаг…

54 год н. э. Дворец императора Клавдия

Ночи стали холоднее, хотя дни, благодаря осеннему солнцу, еще хранили тепло. Но даже это неожиданное тепло, казалось, совсем не радовало императора. Уже слишком уставший, потративший много лет на управление империей, которая не желала быть управляемой, Клавдий жаждал теперь покоя, освобождения от постоянного груза забот и решений, от бремени, которым стала для него и публичная, да и частная жизнь.

Как так получилось? Все, чего он когда-то хотел, – это просто быть ученым, забыть обо всем среди свитков, созданных в давние времена лучшими умами Афин, Александрии и самого Рима, учиться и размышлять… И написать историю величайшей цивилизации, которую когда-либо видел мир. Не будь злобы Тиберия и безумств Калигулы, он жил бы и умер в мире и безмятежности, никем не замеченный и никому не известный, кроме своих слуг, семьи и друзей-ученых. Но Калигула погрузил Рим в пучины мерзости более глубокие, чем все прошлые правители вместе взятые, и его падение стало неизбежным.

И сам Клавдий мог бы стать прекрасным правителем, если бы не проклятые ведьмы, на которых он по неосторожности женился. После крушения своего брака с Мессалиной он искренне поверил, что Агриппина станет для него панацеей от всех бед. А она, после нескольких недель на его брачном ложе, вступила в позорную связь с Паллантом. Она вынудила Клавдия поставить своего пащенка Нерона выше его собственного сына Британика, который был младше Нерона на три года, и теперь Клавдий каждую минуту боялся за собственную жизнь, потому что Агриппина вполне могла его отравить. Ливия отравила императора Августа, так почему бы Агриппине не отравить другого императора? Это замкнуло бы круг.

Старый, больной и всеми покинутый, Клавдий поднял кубок с вином и корицей, который оставил у постели раб. Когда-то он целые дни распивал вино с друзьями. Но теперь Агриппина заставила всех его друзей обходить дворец стороной, и никто не принимал приглашения отобедать, зная, что, если встретит императрицу, ее мстительные руки дотянутся до любого. Не пил он больше и со своими друзьями-греками, бывшими с ним бок о бок так долго. Нарцисс, пытаясь сделать Британика наследником императора, был уничтожен императрицей, и больше его во дворце не видели. А Паллант… Что Паллант! Возможно, он заодно с Агриппиной? Возможно, он слишком заботится о собственной выгоде и действует против интересов империи? Ха! Senatus Populusque Romanus![11]11
  «Сенат и римский народ!» Здесь – ироничное восклицание.


[Закрыть] Все уходит в карманы богачей и на увеселения в Риме. Что ж, Паллант скоро в полной мере осознает опасность когтей самого хищного римского орла – Агриппины. Неважно, спал он с ней или нет, но после вступления на трон Нерона долго ему не прожить. Понимает ли он это? Знает ли, сколь блестящ и циничен философ Сенека и как влияет он на ум своего ученика, юного Нерона?

Отпив вина, Клавдий откинулся на подушки и мысленно представлял себе эту старую и больную ворону – свою империю, схваченную теперь молодой орлицей с острыми когтями и окровавленным клювом. Не довольствуясь разрушением работы всей его жизни, Агриппина проникла теперь в его разум и парила в нем, словно ночной кошмар, словно черное пророчество Сивиллы. Неужели не было спасения от этой женщины?

…Он хотел уже лечь, но блюдо грибов на столе выглядело слишком заманчиво. Он выбрал самый толстый и сочный гриб. Их доставляли с его родины– холмов Этрурии, тщательно мыли в горных потоках, а во дворец приносили наиболее доверенные стражники и готовили на кухне повара, которым он ежедневно щедро платил золотом, чтобы заручиться их верностью. Два гриба съедали перед ним, дабы он убедился, что Агриппина ничего не сделала с едой.

Он прожевал кусочек, наслаждаясь его изысканным вкусом. Грибы были похожи на сочное мясо и столь же превосходны, как и вся пища, которую он ел. Вот в чем оставалась теперь радость жизни… Хорошая еда, хорошее вино и память о хорошей компании. Слишком о многом думалось ему сегодня. А завтра будет достаточно времени, чтобы поразмышлять о бедах, что терзали мир. Как он устал…

Вино, несколько более сладкое, чем обычно, тоже было превосходным. Он съел еще один гриб, а затем еще один. Прекрасно. Завтра он проснется посвежевшим и снова будет думать о Британии, Иудее, Галлии и, конечно, Германии. Может быть, ему следует предпринять поход в Германию и покорить ее, как он когда-то покорил Британию?.. Слоны! Да, он возьмет в германские леса слонов. Это ужаснет варваров…

Император и властитель мира тихо опустился на ложе. Скоро он уже спал мертвым сном. От дверей императорской спальни быстро отошли люди Палланта. Они уносили тело слуги, который пробовал еду Клавдия.

Грек очень хотел увидеть, что происходит в покоях императора, но Агриппина стерегла двери, как стойкий часовой, и только иногда полным ненависти шепотом сообщала, что делает Клавдий:

– Он лег, пьет вино. Собирается взять еще один гриб… Нет, он ставит чашу… Поднимает ее опять, похоже, он плачет. Не, он говорит сам с собой. Нет, плачет… Теперь он пьет вино… Что-то бормочет, оглядывается вокруг, словно в комнате кто-то есть. Да, теперь он делает большой глоток вина. Проливает немного на тунику. Теперь он чистит тунику портьерой. О боги! Что за грязная пьяная скотина! Как он мог быть братом моего отца? Он не собирается больше есть… Нет, он не… Да, подожди, теперь он берет третий гриб. Старый идиот. Бормочет, словно разговаривает с кем-то. Нет, он ложится и… Я думаю, он заснул.

Наконец Агриппина позволила греку посмотреть в щель двери. Он приник к ней и увидел спящего на своем ложе Клавдия. Его кривые ноги раскинулись так, словно он ехал на слоне, а руки вывернулись, словно обрубки туши, брошенные на прилавок мясника.

На расстоянии Паллант не мог видеть, спит Клавдий или умер, поднимается его грудь дыханием жизни или уже упала с выдохом смерти. Но войти в комнату, чтобы проверить это, он не смел. В любом случае утром Паллант узнает, будет он советником нового императора Нерона или советником старого, пережившего свое время императора Клавдия – мужем матери нового юного императора или отвергнутым слугой угасшей звезды.

Он мог еще подождать. Но Агриппина – не могла. Кивнув греку, чтобы он оставался на месте, она осторожно открыла дверь и тихо подошла к императору. Она прикоснулась к его лбу, потом потрясла его за плечи, пощекотала и что-то раздраженно воскликнула. Император не двигался. Она посмотрела на его толстый живот, дряблые ноги, открытый рот. Во рту еще оставались грибы, а вино стекало на шею и тогу.

– Проснись, бог всего сущего!

Но император оставался безмолвным и неподвижным.

– Проснись, мой герой, мой бог, моя единственная любовь! – прокричала она. Она любила насмехаться над ним, когда он был жив, но куда более приятным оказалось потешаться над его трупом.

С улыбкой торжества она повернулась к греку, который ступил за порог, хотя Агриппина и заметила с презрением, что он готов бежать в любую секунду:

– Сообщи императору Нерону, что его мать желает с ним говорить.

54 год н. э. Дом Прасутага и Боудики в землях иценов

– Нерон? – спросил король.

Гонец кивнул.

– А он не приемный сын Клавдия? – спросил иудей Абрахам.

Тот кивнул опять.

– И где ты услышал о смерти императора Клавдия? – спросила Боудика, зная, что Римская империя жила слухами и пересудами.

– В Лондинии, Боудика. Это маленькое римское поселение на северном берегу Тамеса.[12]12
  Тамес —Темза.


[Закрыть]

– Я знаю, где находится Лондиний, – холодно сказала она. – Кто рассказал тебе эту новость? Сами римляне этому верят?

– Послы из Рима, которые рассказали жителям Лондиния о смерти императора, прибыли в Британию с сундуком монет, на которых выбит профиль нового юного императора. На монетах появился Нерон, когда еще не успели похоронить Клавдия!

– Значит, они знали, когда он умрет, – тихо сказал Прасутаг.

– Тогда они его просто убили, – заметила Боудика.

В комнате на некоторое время воцарилась тишина. Потом Абрахам сказал:

– Не обязательно. Хотя, судя по тому, что говорят о матери нового императора, учитывая, что она была женой Клавдия, это более чем возможно. Правда, в знак уважения к следующему в династии римляне нередко чеканят новые монеты еще при жизни старого императора, хотя и не зовут «императором» его наследника. Но наместники в провинциях могут рисковать своей карьерой и даже жизнью, чеканя монеты с изображением того, кого хотят видеть следующим правителем. Конечно, если они ошибутся, их ставленника могут отравить. Если же он не сможет стать правителем, то и сами они не протянут долго. Что же касается Нерона, то я был в Риме и видел его. Из всех родичей Юлия, Августа и Ливии он менее всего мог бы стать императором. Он толст и туп, и совсем не нравится людям. Нет, – закончил Абрахам, – это не работа Нерона. Он – мальчишка. Это – дело рук его матери, Агриппины.

– Да, похоже, это работа жены императора, – согласился король.

– Агриппина – само зло, – прошептал Абрахам. – Она опасна, как и ее бабка Ливия. – Он грустно улыбнулся и тихо добавил: – Ее можно просто назвать змеей…

Прасутаг слушал и размышлял, как все это может отразиться на жизни его народа.

– Как ты думаешь, – спросил он, – будет ли разница между старым императором и новым в отношении Британии?

Абрахам пожал плечами:

– В любом случае покажет только время. Император Калигула начал свое правление очень хорошо, а потом превратился в монстра. Клавдий начал как идиот, а закончил мудро и достойно, по крайней мере, уже тем, что не приговаривал к смерти всех, кого не любили его жены. Этот же – еще почти мальчишка, и мы не можем предсказать, что будет делать он. Но его советники, и особенно мать, – вне всякого сомнения, будут его направлять.

– Кто его советники? – спросила Боудика.

– Один очень умен и безмерно богат с тех пор, как вернулся из ссылки. Его имя – Луций Сенека, он философ и учитель Нерона. Второго зовут Афраний Бурр, он был командующим преторианской гвардией, это один из самых добродетельных и честных людей. Я встречал их обоих, когда был в Риме. Сенека изворотлив, и нужно опасаться каждого его слова, а вот Бурр – полная ему противоположность: он солдат и не любит всего, что не говорится открыто. Вот почему, наверное, Агриппина выбрала их обоих в советники Нерону: ни один из них не сможет серьезно повлиять на другого. Ограничение и равновесие, моя госпожа, ограничение и равновесие…

Обдумав услышанное, Боудика сказала:

– Нам придется отправить посольство в Рим, чтобы засвидетельствовать наше уважение императору Нерону. А что еще нам следует сделать, Абрахам?

Иудей улыбнулся и встал:

– Посольство – это хорошая мысль, моя госпожа. Пошлите подарки и поздравления. Лесть – та монета, с помощью которой разбогатели многие римляне… Однако уже поздно, а я – старый человек. Если мои господа простят меня, мне нужно завтра покинуть ваш прекрасный дом задолго до рассвета, чтобы застать утренний прилив. Да, я думаю, что отправить посольство в Рим – хорошая мысль. Но осмелюсь посоветовать: до выражения почтения к новому императору вам следует выказать почтение истинной власти, находящейся за троном, – Агриппине.

Они проводили его взглядами и еще минуту сидели в размышлении. Затем Боудика тихо произнесла:

– Я думаю, тебе стоит послать Кассия. Он хорошо представит нас в Риме. Да, Кассию следует стать нашим послом.

Прасутаг посмотрел на нее с удивлением:

– Но, я думал, ты злишься на него из-за того, как он ведет себя с тобой.

Боудика пожала плечами:

– Пришло время ему покинуть земли иценов и найти свой путь. Путешествие в Рим и взгляд на огромный мир будут ему только на пользу. А нам – нужен отдых от него.

Прасутаг улыбнулся и пожал ее руку:

– У тебя мудрая душа. Посольство очень важно. А что до Кассия… Он либо утонет, либо научится плавать, – закончил он. И не понял, почему Боудика вдруг рассмеялась.

Прошла лишь неделя, и уже все бритты были взбудоражены новостью о смене императора. Немногие обладали такой же дальновидностью и мудростью, как Абрахам, но все правители поняли необходимость послать представителей в Рим, чтобы выразить свое уважение новому правителю мира. Многие верили, что после смерти старого императора, покорителя Британии – новый, молодой – проявит иное отношение к провинциям. Волновались все земли, бритты надеялись на уменьшение непомерных налогов и выплат, на прекращение увода мужчин, женщин и детей в рабство.

Настало время прощания с Кассием. И в этот день на королевскую виллу явились трое друидов. Их уже редко можно было встретить на востоке Британии, почти все оставшиеся в живых бежали на запад страны и на остров Англси и посылали оттуда проклятия тем правителям, которые заключили мир с римлянами и отвернулись от традиций предков.

Прасутаг не чувствовал к друидам ничего, кроме презрения. Никогда не веривший в силу их заклинаний или зелий и в присутствие в их священных лесах духов, он легко обратился к римским богам, найдя гораздо более удобным видеть статую, которая показывала, как выглядит бог, чем верить в каких-то невидимых духов. Когда он был еще ребенком и ему сказали, что боги обитают в деревьях, воздухе и воде, он очень внимательно повсюду посмотрел, но не нашел ни одного. Боги римлян тоже были королю малоинтересны, но друиды наотрез отказывались признавать присутствие каких-то иных богов, и это Прасутаг посчитал высокомерием.

Боудика, напротив, искренне верила в древних богов, о которых рассказывали друиды, и, несмотря на удивление Прасутага, всегда находила время, чтобы отправиться в священную рощу и помолиться им или же принести маленькие жертвы. Она, как и ее муж, внешне приняла римских богов, но втайне признавала особую силу и превосходство древних духов над новыми богами римлян. И теперь она была рада, хоть и удивлена появлением друидов в дверях своего дома. Прасутаг же был отнюдь не в восторге. Однако и он, отдавая дань уважения, приветствовал гостей.

Поев и немного отдохнув, трое пришельцев потребовали немедленного разговора с королем и королевой иценов. Когда они вошли в атрий,[13]13
  Атрий – парадный зал в римском доме.


[Закрыть] где король и королева принимали послов, и увидели на стенах римские фрески, на их лицах отразилось сильнейшее отвращение. Сами они были в белых одеяниях, украшенных ветками вяза, листьями дуба и омелы, волосы их были собраны в высокие пучки и пропитаны известью. Но это не смутило Прасутага. Он предложил им сесть.

– Где здесь бритты?! – вопросил старший друид.

Его тон уязвил Прасутага, и он с достоинством ответил:

– Вы говорите с королем и королевой самого влиятельного королевства Британии. Зачем вы явились, друиды?

– Чтобы найти истинных бриттов! Найти, где скрыто сердце Британии, а не ее разум. Чтобы найти дух Британии или убедиться, что он навсегда унесся на запад, где и ныне живут истинные его хранители. О, Прасутаг! О, Боудика! Как могли вы настолько поддаться врагу?

Боудика поняла, что именно сейчас ее муж может подняться и выгнать друидов прочь, и потому быстро сказала:

– Возможно, именно вам, жрецы, нужно заглянуть глубже в свои сердца и посмотреть, что скрыто там. Ни мой муж, ни я не желаем быть подданными другого государства. Но мы не имеем права оглядываться в прошлое, ибо это приведет к гибели тысяч наших людей. Мы можем лишь двигаться в будущее, туда, где наш народ будет жить в спокойствии и процветании. И мы не отличаемся от других народов, которые приняли власть Рима как нелучшую, но неизбежную…

– Правда ли это, Боудика? Разве люди Германии или Галлии тоже приняли власть Рима? Или же они – как и те доблестные бритты, которые сражаются против врага, чтобы не знать стыда рабства?

– Такого, как стыд Каратака? Сколько бриттов погибло в болотах, а потом – жило в пещерах, подобно зверям, потому только, что они отказались подчиниться власти Рима?! – прогремел Прасутаг.

Друид сверкнул глазами.

– Если бы Каратак не искал убежища у злой королевы бригантов Картимандуи, которая предала его врагу, то не был бы схвачен и унижен в Риме, – прошипел он. – Каратак вел бы наших воинов и сегодня!

– Глупец! Он был схвачен, но, когда император Клавдий увидел мудрость и достоинство короля бриттов, он исполнился к нему истинным уважением и позволил ему и его семье свободно жить в Риме. Таков враг, с которым хочешь сражаться ты, жрец. Живя в мире с римлянами, все мы процветаем. Сражаясь – все умрем, – сказал король.

– Лучше умереть бриттом, чем жить рабом Рима, – отрезал жрец.

Друиды смотрели на короля и королеву с презрением, и Боудика забеспокоилась, что слуги, которые могли этот спор слышать, подумают, что жрецы одержали верх.

– Зачем же вы явились к нам? – спросила она. – Отдать дань уважения?

Старший жрец усмехнулся:

– Мы пришли, Боудика, чтобы увидеть, остались ли еще на востоке страны бритты, или все они стали римлянами. По вашей одежде и дому я вижу, что ваши глаза обратились к Риму, и вы более не видите Британии. Но я пришел сюда со своими братьями в знак примирения, потому что наступает время, когда грядут великие события. В момент смерти проклятого Клавдия в небе явились три пылающие звезды. Две из них горели несколько мгновений, а потом упали. Одна упала туда, где солнце садится в море. Это свидетельствовало о смерти старого императора. Другая падала чуть дольше, но даже она быстро умерла там, где встает солнце. Что это значило? Мы говорим, что это – предсказание о начале новой и сильной империи, которая будет гореть ярко, но падет, как только погрязнет в пороках и зле. Это – империя Нерона… – Друид взглянул на Прасутага и Боудику горящими глазами. – Но третья звезда, Боудика, – самая важная из всех. Она зажглась в небе, горела весь остаток ночи и только потом упала на землю. Эта яркая звезда упала в той стороне, где над Британией сияет северная звезда. Мы думаем, что это – верное пророчество. Оно гласит, что пришло время всей стране бриттов подняться против императора. Даже если Нерону суждено дожить до зрелости, если его проклятая мать Агриппина отнимет его от своей груди – ничто не изменится. Пришло время для Британии восстать и ударить в самое сердце римлян, которые посмели осквернить наши священные места!

Прасутаг вдруг расхохотался.

– И кто же, жрец, поднимет это восстание? Бритты все еще сражаются с римлянами на западе и потому вынуждены жить, как дикие звери. Оружие они добывают только у тех, кого смогут убить. Но они окружены римлянами, а это – уже поражение. И ты все еще веришь, что мы, ицены, регны и бриганты, мы, живущие как никогда прежде, ринемся за тобой в это безумие?

Жрец резко встал и вскинул в сторону короля свой посох. Стража тут же обнажила мечи, но король остановил их.

– Звезды, что освещают ночное небо над Британией, – начал жрец, – предрекают бриттам великую победу, нового несокрушимого короля. Мы видели, что озера нашей земли стали красными от крови римлян. Наши леса нынче сохраняли свои летние одежды еще долго после того, как должны были сбросить листву. Овцы и козы дали здоровое потомство много позднее положенного времени. Видишь ли ты, слепец, что боги предсказывают нам великую победу? – вопросил друид.

– Мой муж, король, спросил тебя, кто поведет восставших, – холодно промолвила Боудика. – Ты не ответил. У меня тоже есть вопрос для тебя, жрец.

Почему леса, озера и животные ведут себя так в других частях страны, а мы здесь ничего не наблюдали?

– Потому, Боудика, что боги больше не улыбаются иценам. Потому что, как только вы отвернулись от них, они тоже покинули вас. А кто поведет восставших бриттов – это решать богам. Пришло время сражаться, Боудика. Мы здесь, потому что истинные мужи и жены Британии страдают в горах и трясинах земли силуров. Только бритты на востоке страны могут сейчас ходить свободно, но свобода их – сон, столь же призрачный, как утренние туманы. Вот почему нужно, чтобы вы, ваши мужи и жены, присоединились к нам в этот великий момент. Нужно, чтобы вы поднялись как истинные бритты и расправили бы свои плечи в этой последней битве против могущественного врага. Потому что, если мы не сделаем этого сегодня, Прасутаг, нас снова поглотит черная ночь Рима.