Текст книги "Проклятые: Военные трофеи"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

***

– А я-то думала, что между нами что-то особенное, Неван.

Он продолжал собираться, чувствуя спиной ее взгляд.

– Ты ведь могла запросить, чтобы меня послали с тобой, – упорно настаивала она, – в качестве помощника или… не знаю. Ты умный, тебе и придумывать. У тебя достаточно высокое звание, чтобы это как-то протащить. Он закрыл и запер чемодан.

– Бесполезно, Наоми. Твой рейтинг не позволяет тебе. Все было бы шито белыми нитками. Кто-нибудь заметил бы – и начались бы неприятности. Такие, что никаким рангом не прикроешь. – Он приложил палец к замку, настраивая его на специфические биотоки своего тела, и перешел к другому такому же чемодану.

Он мысленно улыбнулся, вспомнив о Лал. Она сочла бы его багаж неуместно практичным. Ее аналог был изыскан по форме и отделке, отражая традиции вейсского дизайна.

Наоми не отставала. Может быть, у нее и есть такое право, вяло подумал он, но ничем тут не поможешь.

– Ты что, так вот и собираешься уйти из моей жизни, делая вид, что между нами больше нет ничего? Я-то лучше знаю, Неван. Ты можешь обманывать меня, но себя ты не обманешь. – Голос у нее стал трескучий, как на поцарапанной пластинке.

Он упаковался. Внезапно оказалось, что нет смысла и дальше возиться с чемоданами. Пришлось обернуться.

– На Чемадии было очень одиноко и опасно. У меня была своя нужда, у тебя – своя. По-моему, мы неплохо друг другу подходили. Я очень не хотел бы терять с тобой связь, Наоми. Правда. – Он протянул руку и погладил ее по щеке. – Но просить, чтобы я нарушил порядки и правила ради того, чтобы ты могла отправиться со мной, этого я не могу. Наши с тобой обязанности не пересекаются, даже не смыкаются. И я не буду рисковать карьерой ради тебя, даже ради нас. Черт возьми, я и твоей карьерой рисковать не собираюсь. Если бы нас одновременно перевели на Землю или какую-нибудь другую удобную службу, это было бы другое дело. Но так не случилось. К несчастью, такова Служба. Поверь, мне это тоже очень нелегко. Это просто факт, с которым мы оба вынуждены будем смириться. И ты, и я.

С мокрыми от слез глазами она отстранилась от его руки.

– Куда тебя посылают?

– Я не могу сказать. Ты же знаешь.

Она кивнула, потом резко глянула на него, так что он даже заморгал.

– Могу спорить, что уж она-то точно отправится с тобой.

– Отправится? Кто? – От ее напора он опешил.

– Канарейка, с которой ты везде шляешься. Вейс проклятая.

Какое-то время он никак не мог поверить в достоверность происходящего. Когда ему это, наконец, удалось, он только рот открыл от изумления, уставившись на нее.

– Наоми, ты что, ревнуешь к чужачке? Ты не хочешь ли сказать, что историк Лал, вейс с Махмахара, и я поддерживаем какие-либо иные отношения, кроме профессиональных? – Он изумленно покачал головой. – Да какие еще отношения могут быть между нами?

Наоми не хуже его понимала, насколько безумно все это. Но это ее не остановило.

– Ты видишься с ней ежедневно. Вы с ней работаете, уединившись. Стоит ей потребовать – и ты рядом, только она тебе понадобится – и она тут как тут. Ты ей полностью доверяешь, ты мне сам рассказывал. – Она непокорно сложила руки на груди. – Я бы назвала это отношениями. Понимай, как знаешь.

– Я вовсе не доверяюсь ей.

– Нет? У вас общие тайны. Я это знаю, потому что, когда я спросила о вполне определенных вещах, о которых вы шептались, ты отказался мне о них рассказывать.

– Это часть моей работы. Дело – и только дело. – Она начала его раздражать.

– Ой ли? Ходят всякие байки и сплетни. Я всегда считала все это пустыми шуточками, но, пробыв на войне достаточно долго, можно всякого насмотреться и призадуматься.

– Наоми, – жестко сказал он, – ты слишком многое позволяешь своей фантазии от огорчения.

– Да? Хотелось бы в это верить. Только почему ты тогда убегаешь?

Он глубоко вздохнул.

– Никуда я не убегаю. Ты прекрасно знаешь, что меня переводят. Это все просто твоя дурацкая…

– Что? – перебила она. – Романтичность? Может быть. Разве тебе твоя вейс не говорила, что мы понятия не имеем об истинной романтике? О настоящей красоте? Что наша концепция романтики – всего лишь жалкая производная нашей противоречивой природы? Может быть, они и правы. – Она слабо пожала плечами. – Мне бы, конечно, хотелось их опровергнуть – прямо здесь и сейчас. Только, я полагаю, у меня не получится, так ведь?

– Историк Лал и я, мы уважаем друг друга за возможности, которые можем предоставить друг другу в профессиональном отношении.

– Ну конечно же. – Интерес ее увял. Голос потух. – Я лишь к тому, что эта пернатая видит в десять раз больше, чем я. И, насколько я знаю… Теперь уже он зло оборвал ее.

– Ничего ты не знаешь!

– Да. Наверное, ничего. – Глядя прямо перед собой, выпрямив спину, она напряженно проследовала мимо него прямо к двери, которая при ее приближении автоматически распахнулась, и, не оглядываясь, вышла. Дверь закрылась.

Он молча стоял у изножия кровати, зная, что пойти за ней значило бы совсем все испортить. Если бы она была из Ядра, то… но если бы она была из Ядра, то никакой стычки бы не произошло, в ней не было бы необходимости.

Мучительный конец взлелеянных отношений, по необходимости жестокий. Он устало вздохнул. После освобождения Чемадии Наоми и сама вскоре получит новое назначение. И если генерал прав, а сомневаться в достоверности его информации не приходится, то очень скоро все вооруженные силы Узора окажутся настолько заняты, что едва ли останется время размышлять о личных отношениях. Но, во-первых, он, конечно же, не мог всего этого объяснить Наоми. А во-вторых, он каким-то чутьем понимал, что для нее это было бы малоутешительно.

Он знал, что они сроднились. Фронтовые связи были не редкостью, даже необходимостью, ибо поддерживали душевное здоровье участников боев. Понятно, что Наоми стремилась к большему. Но он был столь занят и поглощен своими делами, что не удивительно, что знаков этого не заметил. Естественно, они с Лал стали хорошими друзьями; даже близкими. И произошло это по причинам, которые он никому не мог перечислить, не говоря уже о разговорчивой Наоми. Они с вейс уважали знания и опыт друг друга. Если это назвать «отношениями», то пусть будет так. Но заходить настолько далеко, чтобы заподозрить недолженствующие вещи, свойственные разве что самым скандальным фантастическим произведениям, – это уже результат нездоровой психики.

Поведывая микрофону самые важные свои ощущения от исхода этой встречи, он пытался быть снисходительным. Наоми явно расстроена, может быть, даже в отчаянии. И это плохо. Он был убежден, что ничего не делал, чтобы возбудить в ней ожидания чего бы то ни было, кроме взаимного удобства и удовольствия. Ничего, переживет, как и он. Неужели она думает, что он не испытывает боли утраты?

Он заставил себя отбросить личные заботы. Миры Амплитура обнаружены. Каково должно быть сейчас членам Узора, которые тысячу лет жили под грузом войны и внезапно увидели забрезживший ее конец? Это достижение Человечество способно оценить только сравнительно. А массудам и с'ванам, одними из первых вступившими в войну против Амплитура, которые, конечно, были проинформированы, показалось, должно быть, что Вселенная перевернулась.

Он в последний раз осмотрел компактную, удобную комнату, которая была его домом на Чемадии. Хотя это не вполне точно, напомнил он себе. У солдата нет дома – только боевой пост. Еще одна планета возвращена Узору, еще один мир освобожден от удушающей хватки Назначения. Годы упорства и жертв окупились. Теперь же, как и всегда, пора двигаться дальше. Только на этот раз, в отличие от всех предыдущих, следующий мир может оказаться последним.

ГЛАВА 13

Подавленность и отчаяние окутывали Совет ядовитым туманом, отравляя мысли и портя атмосферу. Это не вполне было метафорой, поскольку члены Совета не могли проецировать своих мыслей.

Совет не был постоянно действующим органом. Туда входили и выбывали согласно назначениям и прихотям, из стремления внести свой вклад или по необходимости убыть. И старые участники, и только появившиеся – все пользовались уважением и почетом за свое мастерство, знания и опыт. Все это и многое другое требовалось теперь от них, чтобы избежать светопреставления.

Заседали они в мелководном, парящем бассейне, заполненном сернистой, соленой водой, и обманчивая неформальность обстановки мало соответствовала серьезности обсуждаемого. Трудолюбивая поросль темно-зеленого и ржаво-коричневого цвета пробивалась сквозь окружающую мглу из амфитеатра на воздух.

Вода помогала поддерживать мягкотелые формы участников. Щупальца тянулись от тел к пультам, и угловатые рты потягивали воду или всасывали воздух. Информация, предоставляемая аппаратурой, была очень объемистой, но мало обнадеживающей.

Зеленовато-желтый свет струился из-под матового, полупрозрачного купола наверху, откуда также свешивались всевозможные дополнительные приспособления, реагирующие на голос или особые жесты участников.

Члены Совета не смотрели друг на друга, потому что нужды в этом не было. Они были рассыпаны в беспорядке, как первобытное стадо; их текучие, склизкие тела поблескивали серебристо-оранжевым и рыже-золотистым в неясном, приглушенном свете; кряжистые лапы были подобраны под себя. Глаза-плошки блуждали по ухоженной растительности, зловонной воде, распластавшимся соседям. Каждый из них занимал кажущееся ему наиболее удобным положение.

Множество аппаратуры предназначалось исключительно для внешней связи и получения информации, поскольку все присутствующие гораздо надежнее были связаны между собой выдающейся способностью их мозга проецировать мысли. В результате атмосфера в Совете была столь же густо, как влагой, насыщена всеобволакивающим разочарованием.

В соответствии с древними незыблемыми догматами Назначения, не было ни Верховного Вождя, ни Великого Властителя. Все присутствующие были более или менее равны, хотя личные свершения и способности каждого ценились по заслугам. Тот, кто высказывался в данный момент, он и руководил. Когда же он заканчивал, управление переходило к следующему скорбящему собрату. О такой системе младшие расы, лишь смутно разбирающиеся в глубинах Назначения, могли лишь мечтать.

Среди собравшихся не было ни одного представителя этих пылких рас – ни мазвека, ни ашрегана, ни криголита, ни кората или акария. Это был Большой Совет Амплитура. Его выводы будут внушены – не более того – этим достойнейшим союзным жизненным формам. Внушенные же решения неизменно претворяются ими в жизнь.

Несмотря на тяжкие усилия части собравшихся, а также их советников, существовал серьезный недостаток предложений и внушительных идей на предмет того, как быть дальше. Даже само Назначение, веками вдохновлявшее Амплитур на великие дела, не давало нынче былого заряда энтузиазма. И это сильно мучило членов Совета, которые знали, что именно на них возложено решение того, когда, как и что делать дальше.

– Мы должны посмотреть реальности в глаза. – Эту мысль сформулировал Близ-Холодно-Поющий. – Мы проигрываем. – То, что не последовало протестующих мыслей, только показывало, в каком скорбном настроении находились собравшиеся в зале. – И проигрываем уже больше сотни лет, теряя территорию.

– С тех самых пор, – добавил Объемлющий-Телом-Дерево, – как человеческая раса присоединилась к союзникам по Узору.

– Как жаль, – печально заметил Зеленый-На-Песке, – что нам не удалось раньше вступить с ними в контакт и, ко всеобщей радости, внушить им идеи Назначения.

– Я давно уже изучаю все, что нам известно о них и об их эволюции. – Среди присутствующих Долго-Не-Думающий был одним из самых образованных. – Между ними существует поверье, будто их невозможно включить в Назначение. Прискорбно, но нам гак и не представилось случая внушить им ошибочность такого самообмана.

Долго-Не-Думающий должен был скоро разродиться. Набухшая у него на спине почка уже созрела до состояния миниатюрного его подобия и была почти на грани отпадения. Его присутствие на заседании Совета диктовалось только крайней деликатностью и неопределенностью вопросов, которые необходимо было решить с целью выхода из чрезвычайной ситуации.

– Мы не можем изменить историю. – Неуловимо-Далекий был самым старшим в собрании. Морщинистая оранжевая кожа его выцвела до цвета глубокой ржавчины, а проницательные глаза были уже не столь яркими. Но под рыхлой массой дряблой плоти таился ум все столь же острый.

– Те, кто вместе с нами служит Назначению, – Мазвек и Криголит, Ашреган и Сегуния, да и все остальные – делают все, что в их силах. – Теплая вода забулькала, когда Высокого-Бега-Ищущий пошевелил низом тела. – Но человеческо-массудские силы теснят нас при поддержке техники Узора по всем направлениям. Нам удалось добиться отдельных успехов, имитируя тактику врага, но подражатель никогда не победит творца. Я боюсь, что мы придем к моменту, когда сможем только оттягивать неизбежное.

– Но ведь можем мы что-то предпринять. Обязательно должно такое найтись. – Зеленый-На-Песке чертил щупальцами в воздухе задумчивые узоры.

– Что мы можем, если Человек продолжает побеждать во всех ключевых битвах? – сказал Объемлющий-Телом-Дерево. – С тех пор как они присоединились к Узору, враг теснит нас, захватывает мир за миром – и порой безнаказанно. Мы наносим им урон, иногда отвоевываем потерянное, но эти твари настолько плодовиты, что это не идет в сравнение даже с массудами. И поразительно, чем больше потери, тем с большим остервенением они воюют.

– Они уникальны, и участия их невозможно было предсказать. – Близ-Холодно-Поющий качнул влажный воздух обеими щупальцами. – Поражения укрепляют их решимость, потери усиливают натиск. Это какой-то инфернальный парадокс. Да, парадокс. Естественно, Узор старательно не предпринимает ничего, что могло бы нарушить такой стереотип их поведения, например, не стремится их цивилизовать.

– Но они ведь – подобно нам – просто мыслящая органика, – вставил обычно замкнутый Красное-Небо-Мыслящий. – Должен же быть способ их одолеть.

– Мы испытывали одну новую стратегию за другой. – Объемлющий-Телом-Дерево ударил щупальцем по воде. – Ничто надолго не помогает. Этот вид очень легко приспосабливается. И – в отличие от нас и наших союзников – они воинственны от природы.

– Должен быть способ, – настаивал Зеленый-На-Песке. – Новое оружие разрабатывается, новые корабли конструируются. – Его серые глаза обвели остальных. Предлагалось ведь даже использовать орбитальное оружие массового уничтожения. – Ото всех последовали шокированные мысленные возгласы, и Зеленый-На-Песке поспешил уточнить. – Я же сразу сказал, что это лишь предлагалось. Естественно, это не было одобрено. Неуловимо-Далекий неуютно пошевелился.

– Миллионы убитых – это миллионы потерянных для Назначения. Кроме того, Узор и, уж наверняка, Земля ответят подобным же образом. Результатом явится – опустошение многих миров, уничтожение их населения – а это огромный тормоз в победном марше Назначения.

– И тем не менее, – продолжил Зеленый-На-Песке, – если Узор придет к окончательной победе, это будет означать полное исчезновение Назначения с лица Вселенной. А к чему тогда цивилизованное поведение?

– Наращивание масштабов взаимоуничтожения увеличит число погибших, но не поможет их победить, – высказал короткую, ясную, хлесткую мысль Долго-Не-Думающий. Как уже указывал Неуловимо-Далекий, Узор сопоставим или превосходит нас по всем видам вооружений. Нам же потребуется нам новый подход, а возможно – и новый образ мышления. Со временем все окостеневает. Необходимо еще раз пересмотреть древние догматы и традиционные подходы. – Зеркальные глаза на толстых коротких стеблях моргнули. – Пришло время рассмотреть антитезы.

Крупицы-Говорящий был одним из самых молодых в Совете. Он одно время в нем уже участвовал, потом вышел, взялся за другие задачи, и только недавно вновь был в него допущен. Он отличался определенной изломанностью мышления, и его вклад особенно ценился среди тех, кто считал эклектизм достоинством. Не склонный к глубокому анализу, Крупицы-Говорящий славен был тем, что часто выдавал новые идеи, которые потом доводились до ума теми, у кот опыта побольше. Он мог выдвинуть дюжины совершенно тупых идей, а потом вдруг одну блестящую.

Поэтому, когда этот достойнейший запустил в омут всеобщих раздумий свои мысли, все моментально обратили на них внимание. Чтобы там Крупицы-Говорящий не выдвинул, пусть это будет даже и бесполезно – но, по крайней мере, не скучно.

– Я согласен с Долго-не-Думающим. Мы должны совершить нечто радикальное и беспрецедентное. Я также согласен с Близ-Холодно-Поющим: мы проигрывали, проигрываем и будем проигрывать, потому что мы не можем победить Человека. Для победы нам необходимо сменить направление удара. Остальной Совет слушал терпеливо, почти с надеждой.

– Давайте посмотрим, что нам известно. Человечество – единственный полуразумный, от природы воинственный вид когда-либо открытых существ. Их определяет агрессивность, настроенность на войну и приспособляемость их ума и тела к боевым действиям. – Крупицы-Говорящий многозначительно приумолк. – Фактически, не будет глупостью предположить, что единственными существами, которые способны нанести окончательное поражение людям, являются сами люди.

– Все это нам известно, – нетерпеливо сказал Неуловимо-Далекий. – Наши прародители пытались претворить эту гипотезу в жизнь, модифицировав пленных людей, чтобы те выглядели и думали, как ашреганы.

– Проект Хусилат-Коссуут. – Воспоминание Красное-Небо-Мыслящего было подернуто печалью. – Какие надежды вызывала заложенная в нем концепция – и как дорого стоила нам неудача, которой он обернулся!

– У нас есть молитары – союзная раса, представители которой физически крепче людей, но менее подвижны, менее умны – или, назовем это так, коварны. Продолжается работа по их изменению, но генетическая структура – материал гораздо менее податливый, чем не правильные мысли. Продвижение медленное. – Неуловимо-Далекий увидел, что собрание движется в никуда, и озабоченно попытался вернуть его в более деловое русло. Крупицы-Говорящему было вызывающе обращено:

– Ну так, в чем суть?

Тот, к кому так обратились, неподвижно завис в бассейне.

– Все мы прекрасно знаем об упорных слухах, что Узор обнаружил месторасположение святая святых – Аила и Эила, и что они готовятся, несмотря на всевозможные отвлекающие маневры, массированно атаковать нас. И похоже, что даже здесь, на священных мирах-близнецах мы не можем чувствовать себя больше в полной безопасности. Если же в таких данных содержится хоть доля правды, то это значит, что нам не только не следует предпринять что-то совершенно новое и эффективное, но и то, что сделать это мы должны незамедлительно.

С таким заявлением никто спорить не стал. Волна паники, вызванная последними донесениями разведки, не до конца еще улеглась среди членов Совета. То, что родные их миры могут скоро подвергнуться нападению Узора, – да этого представить было невозможно! Амплитур настолько был сосредоточен на распространении Назначения, что о самозащите они почти не думали.

– Если эта информация подтвердится, – сказал Зеленый-На-Песке, – то нам следует приготовиться к отражению нападения всеми имеющимися в нашем распоряжении силами.

– Если мы не привлечем сюда достаточные для этого силы, возразил Долго-Не-Думающий, – мы рискуем ослабить союз, вплоть до полного его падения. Одна раса за другой будет переходить под контроль Узора и будут утеряны для нас навсегда. Какой смысл спасать себя – и жертвовать Назначением?

– Представьте-ка зримо, – неуютно поежился Объемлющий-Телом-Дерево. – Люди – здесь. Мутят живородную воду Эила. – Он содрогнулся и эндотелические хромофоры пустили серебрящуюся круговую рябь по всей поверхности его студенистого тела.

Неуловимо-Далекий смотрел, не мигая, в направлении выхода из бассейна, в то время как внимание его было обращено на Крупицы-Говорящего.

– Если никто больше не имеет ничего высказать, то у меня есть крайне ответственные дела, к которым мне хотелось бы вернуться. Таким образом поторопленный, Крупицы-Говорящий продолжил свою мысль.

– Как сказал Зеленый-На-Песке, мы должны защитить родные планеты. Я согласен с тем, что следует стянуть значительные оборонительные силы и существенно усилить фортификацию двух наших миров. В то же время, все в целом согласились, что мы не можем вечно противостоять человеческому нападению. Так что в таком случае надлежит предпринять? Исходя из того, что мы имеем, какие действия с нашей стороны должны последовать? У меня есть некие наметки на этот счет.

Итак, представьте себе: силы Узора транспортируются из подпространства и приготовятся к высадке. И вот когда битва должна будет вот-вот начаться, когда первые транспорты, ломящиеся от массы тяжеловооруженных людей и массудов вот-вот должны будут спуститься и ударить по нам, когда все вражеские силы будут уже в предбоевой лихорадке, – вот тут-то мы и пустим в ход нашу последнюю, нашу крайнюю стратегическую заготовку для победы над врагом. Тут-то мы и покажем им фокус.

– Что еще за фокус? – скептически настроенный Неуловимо-Далекий тяжеловесно двинулся к выходу. – Не существует никаких волшебных или мистических способов решить сугубо реальную проблему. Если мы стянем домой силы, достаточные для защиты родины, мы пожертвуем союзом. А если не сделаем этого, то сами пропадем.

– Я совершенно согласен со всем, что вы только что изложили, – заявил Крупицы-Говорящий.

– Ваши намерения туманны. – Долго-Не-Думающий мысленно присоединился к Неуловимо-Далекому.

– Я вовсе к этому не стремился. – Глазные стебли Крупицы-Говорящего вытянулись. – Каким-то образом нам следует сохранить как родину колыбель Назначения. А в дальнейшем мы сможем не только отвоевать то, что уступили Узору, но и полностью разгромить его, остановив Человечество. Я посвятил много времени тягостным раздумиям над сложившейся ситуацией – и могу назвать лишь один выход из нее, позволяющий осуществить названное. Он сделал паузу.

– Как только враг соберется атаковать, мы объявим о том, что сдаемся.

Даже Неуловимо-Далекий остановился.

Все члены Совета почувствовали себя неуютно. Поскольку шутки среди амплитуров распространены не были, все решили, что Крупицы-Говорящий просто нахамил. Искренность сказанного в задаче сомнению не подвергалась, поскольку амплитуры никогда не лгали.

За разъяснениями вынужден был обратиться Долго-Не-Думающий.

– Хотя это и не свойственно настоящему этапу нашего развития, но юмор, как понятие, мы признаем. Настроение сегодня у всех было мрачное. Следует ли понимать, что высказанное вами предположение было нацелено на поднятие расположения нашего духа?

– Не в том смысле, как вы это полагаете. Я безо всяких оговорок утверждаю, что нам следует сдаться перед неизбежным последним нападением. Сложить оружие, капитулировать, подчиниться. Объявить, что мы отказываемся от проповеди Назначения, освобождаем народы, присоединившиеся к нам в качестве союзников, от их обязательств, передаем большую часть наших вооружений и подпространственных средств под общий контроль Узора и возвращаемся к образу жизни, ограниченному нацеленностью на социальное развитие и созерцание, который был нам свойственен до той поры, как нас впервые озарил великий свет Назначения.

Неуловимо-Далекий ответил за всех.

– Интересный подход к победе. Я, например, не вижу, каким образом ваши предложения помогут выполнить задачи, вами же старательно перечисленные. Лично я не вполне готов к отказу от Назначения, равно как и к капитуляции перед врагом, тем более, без боя за родные мне планеты-близнецы.

– А я ничего говорил об отказе от Назначения, – ответил Крупицы-Говорящий. – Я сказал только, что следует заявить об этом вследствие сдачи. Что касается отдачи врагу наших родных миров, то я уверен, что они не пожелают тратить время и силы на управление тем, что больше не представляет для них реальной угрозы. Я убежден, что местное управление останется за нами, чего совершенно определенно не последует за сокрушительным военным поражением.

– Узор распространит лжеучения и вредную пропаганду среди наших союзников. Все, кого удалось нам вовлечь в Назначение, будут для нас потеряны, – высказал свое мнение Зеленый-На-Песке.

– Не думаю, что все, – Крупицы-Говорящий мысленно обозрел коллег. – Не так уж плохо мы с ними поработали, правда? Многие останутся преданны, благодаря свободе выбора, по доброй воле. А других мы всегда сможем переубедить. В любой момент можно восстановить, что было порушено.

– Тем временем, нас оставят в покое, – продолжил он свою мысль. – За разговорами, за попытками внушения – за всем этим Узор, конечно же, будет следить, дабы мы не не внушали лишнего слишком уступчивым и восприимчивым. Они будут жаловаться, мы – разводить щупальцами, что, мол, ничего не знаем; а тем временем, мы будем спокойно себе продвигаться в самом важном направлении. Без использования той части сознания, которая такую хорошую службу сослужила нам в прошлых делах.

Человечество – вот ключ ко всему. Ведь люди – не только самые эффективные солдаты Узора, они – единственная раса, способная сопротивляться самому прочувствованному внушению. Они ворвались на поле боя из каких-то недосягаемых далей и сразу оказались на стороне Узора, так что у нас не было времени диагностировать, как с ними обращаться. Если нам удастся получить это время, то, я уверен, найдется средство повлиять и на них и на опасность, которую они с собой несут.

– И вы предлагаете получить это время, сдавшись им!? – Костяные пластинки во рту Близ-Холодно-Поющего заскрежетали, перетирая стебель ухваченного им в рот растения. – Или вы думаете, что мир ослабит победителя? Он сохранит свою мощь, а мы вынуждены будем разоружаться. Или, вероятно, вы считаете, что нам удастся с ними обстоятельно побеседовать и уговорить их признать свои ошибки?

– Никаких долгих бесед, что вы! – Крупицы-Говорящий вовсе не хотел загадывать загадок. – Просто я изучил все, что нам известно о Человечестве. Они целиком и полностью посвятили себя войне, оставив свои попытки на поприще искусства, градостроительства – словом, всего, целиком и полностью превратив себя в солдат Узора. Все свои усилия они направили на победу над нами, на подготовку себя к великой, последней, самой главной битве, по окончании которой они смогут, наконец, отпраздновать свой триумф. – Амплитур такое отношение мог понять лишь абстрактно. Для них любая победа оборачивалась также и поражением, поскольку означала гибель множества живых существ, которые иначе могли бы быть вовлечены в Назначение.

– Капитулировав же, мы лишим их этого триумфа. И вместо восторженной радости их будет ожидать горькое разочарование.

– Но они же выиграют войну, – сказал Красное-Небо-Мыслящий. – Это что им, не триумф?

– Но ведь они ее не выиграют. Просто она неожиданно окончится. Чтобы понять разницу, необходимо сначала понять, как функционирует эта практически непроницаемая штуковина – человеческое сознание. Не они побьют нас – а мы сами сдадимся. Тут для людей колоссальная разница. Очень болезненное различие, сами увидите. Они очень недолго будут испытывать к нам благодарность за капитуляцию.

– Но если у них в крови такое разочарование, которое вы подметили, – поинтересовался Зеленый-На-Песке, – то не получится ли, что они первым делом выместят его на нас, все равно напав на наши планеты?

– Небольшой риск такого поворота имеется, – признал Крупицы-Говорящий, – но я не думаю. Рамки, в которых они дееспособны, заметно очерчены с помощью союзников по Узору; которые, по традиции, отвечают за материальное обеспечение. Без действенной поддержки со стороны других видов они едва ли смогут что бы то ни было предпринять. Если Узор примет нашу капитуляцию, все участники боев должны отойти в свои миры. Люди могут начать протестовать, но транспортом-то они не управляют. По крайней мере, он у них не в тех количествах, чтобы нанести нам серьезный урон. А их собственное командование настолько прочно переплетено с массудским и прочими, что действовать в одиночку им крайне опасно.

– Это ваше неприглядное предложение может сохранить нам родину, – согласился Красное-Небо-Мыслящий, – но я отказываюсь понять, каким образом это поможет нам возродить Назначение.

– Люди отреагируют в точности так же, как и представители любых видов, размножающихся половым путем, когда сталкиваются с невозможностью осуществить предвкушаемое единение, за исключением того, что возникающая у людей неудовлетворенность, фрустрация выплескивается в виде невероятной, высочайшей агрессивности. Те, кто с детства готовился к битвам, очень скоро примутся искать новые выходы переполняющим их эмоциям.

– Но, когда война кончится, выходов не останется, – сказал Красное-Небо-Мыслящий. – Вы сами признали, что остальной Узор за этим проследит.

– Но есть исключение, за которым Узор не сможет и не захочет следить.

У Человечества остается первоначальный выход для накопленной фрустрации и агрессии.

– Не хотите ли вы сказать, что они станут искать, с кем можно повоевать помимо нас и наших союзников? – вступил в обмен мнениями Объемлющий-Телом-Дерево. – Что они нападут, скажем, на Гивистам или даже на Массуд?

– Нет. Боюсь, что, хотя формального членства в Узоре Человечеству предложено так и не было, но оно настолько долго было частью сообщества Узора, что это маловероятно. Когда я заявляю, что люди, скорее всего, вернутся к первоначальному выходу для скопившейся агрессии, я имею в виду абсолютное значение этой формулировки. Не имея для ведения войны иных противников, они поднимут оружие друг на друга. Зал заседаний заполнился возбужденными мыслями.

– Совершенно определенно, долгое сотрудничество с цивилизованными расами Узора дорастило их до уровня, когда это исключено, – заявил Долго-Не-Думающий.

– Не думаю. Первым людям, с которыми Узор вступил в контакт, такое бы и в голову не пришло. Вспомните мой первый постулат: Человека может победить только Человек. Устранив себя в качестве угрозы для них, мы заставим тем самым перефокусироваться их гормоны. Я глубоко убежден, что за столь короткий исторический срок, который прошел с начала их участия в войне, они далеко не полностью успели цивилизоваться. И когда им не с кем станет сражаться, они снова примутся сами за себя. Их история показывает, что когда какой-либо группировке людей перестает угрожать внешний враг, тут же начинается внутренняя борьба за власть.

– А разве, предвидя такое, другие члены Узора не будут стремиться этому помешать? – поинтересовался Неуловимо-Далекий.