Текст книги "Инфернальная музыка"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава 24

Когда Джон-Том открыл глаза, оказалось, что он лежит на полу из желто-оранжевого паркета. Плитки образовывали узор – соприкасающиеся сторонами шестиугольники. С ног исчезли ролики. Первым делом он подумал о драгоценной дуаре – к счастью, она чудесным образом пережила удар.

Пол казался каким-то не правильным. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что паркет не деревянный, а из мудреного пластмассового заменителя. Джон-Том тщательно ощупал себя – синяков и ссадин хоть отбавляй, но кости как будто целы, кровотечений нет, органы работают в соответствии с замыслом природы. «Однако чего природа точно не замышляла, – подумал чаропевец, – так это нашего последнего приключения».

Мадж уже поднялся и с мечом в лапе приближался к старому знакомому.

В последний миг перед тем, как все кругом сошло с ума, Джон-Том узнал странное насекомое, регулярно выскакивавшее из другой реальности с тех пор, как они покинули Машупро.

Насекомое стояло физиономией к ним и возилось с пультом пристегнутого к спине устройства. Встроенные лампочки меркли, чернели.

Мадж буравил жука взглядом.

– Джон-Том, ты как?..

– Ничего, все в порядке.

Чтобы убедить в этом самого себя, Джон-Том поднялся. Мышцы выразили нервной системе официальный протест, но подчинились.

– Это не предусматривалось, – сообщил жук.

– Вы не шутите? – Джон-Том казался каланчой рядом с многоногим созданием, по высоте не превышающим Маджа. Помещение, где они очутились, представляло собой полусферу. Мебель предназначалась для существ с числом конечностей не меньше, чем у Джон-Тома и Маджа, вместе взятых, и занимала весь периметр комнаты, кроме участка стены против двери, – последний прятался за неизвестной Джон-Тому электроникой. Чаропевец не был искушен в технике, он, в частности, верил, что все компьютеры держат на него зуб и нажатие любой кнопки на стереосистеме, кроме выключателя и регулятора громкости, чревато непредсказуемыми последствиями.

Сейчас он был уверен в одном: тут действует технология – или магия – высшего порядка. Это вопрос дефиниций, не более того.

– Что с нами произошло?

– Да, че тут за фигня?

Мадж повел мечом, чем, похоже, нисколько не устрашил насекомое.

Голос жука полился из висящей под его ротовым отверстием коробочки.

Одной хватательной конечностью он приглаживал усики, остальными тремя по-лекторски жестикулировал.

– Кажется, наконец удалось должным образом обеспечить ваше физическое присутствие. Но, к сожалению, я не имел возможности контролировать процесс вашего движения. Могу смело сказать: вам очень повезло, что остались живы.

– Верю, еще как верю – Джон-Том кивнул. – Я уж было твердо решил, что нам крышка. Мадж, опусти меч. Этот… господин не собирается причинять нам зла.

– Никоим образом не собираюсь, – с чувством проговорил инсектоид. – Вам также следует знать: мои предыдущие целенаправленные перемещения заканчивались неудачно, однако итоговый результат эксперимента оказался вполне удовлетворительным.

Джон-Том недоуменно заморгал.

– Целенаправленные?

– Естественно. Неужели вы думаете, что через все эти неприятности я прошел исключительно ради светской беседы с вами? Моя память на этот раз выдержала, я вспомнил, какую задачу ставил перед собой. Это потребовало гораздо больших усилий, чем я поначалу рассчитывал, но, по-моему, дело того стоило.

Он указал влево.

Облачко нот было заключено в мерцающее силовое поле. Оно тихонько напевало в задумчивости – похоже, ограничение свободы передвижения его нисколько не огорчило.

– Так ты че, шеф, хошь сказать, че все время за нею гонялся? – с сомнением произнес Мадж. – За этой бродячей музычкой?

– Совершенно верно. – Жук кивнул совсем по-человечески. – Предыдущие наши встречи были слишком кратки, а избирательная посттелепортационная амнезия не дала мне возможности все объяснить. Но сейчас я этот недостаток исправлю.

Прежде всего вам следует знать, что в результате нашего последнего, крайне мимолетного контакта вы переместились из вашего мира в мой. Как я уже сказал, это не было предусмотрено. Подготавливая встречу, я никак не ожидал, что вы полетите прямо на меня с чудовищной скоростью.

Обстоятельства заставили вашего покорного слугу действовать поспешно и безрассудно. Скажите, я правильно предположил, что вы утратили контроль над своим продвижением?

– Не совсем правильно, – ответил Мадж. – Вишь ли, шеф, у нас этого клепаного контроля с самого начала в помине не было.

Разглядывая непривычную обстановку, он поймал себя на раздумьях о принципе действия различных устройств. А также об их потенциальной стоимости в денежном выражении где-нибудь в Колоколесье.

– Так вы, наверно, волшебник? – растерянно спросил Джон-Том.

Кацповарекс постучал по электронному переводчику, будто хотел убедиться, что тот исправен.

– Можно выразиться и так. Точнее, я физик-межпространственник.

Джон-Том заметил, что на сей раз жук пахнет красным жасмином.

– Кроме того, – продолжал обладатель приятного запаха, – я занимаюсь музыкой и исполнительскими искусствами.

– Довольно редкое сочетание, – заметил Джон-Том.

– В моем мире это совершенно в порядке вещей. Между прочим, хоть я и не знаком с вашим инструментом, но заметил, что вы очень неплохо играете.

Джон-Том расцвел.

– Что же касается пения, вынужден заметить…

– Увольте. С меня вполне достаточно и его критики. – Чаропевец ткнул большим пальцем в сторону Маджа.

– Кажется, ваше выступление пробудило некие материи, расположенные за рамками ординарной физики. Кое-кто может принять это за магию.

– Вам бы с Клотагорбом поговорить, моим наставником. Вы с ним, можно сказать, коллеги. Скажите, давно вы скачете между мирами, или телепортируетесь в иные измерения, или чем вы там занимаетесь?

– Именно об этом я и собирался вести речь. Техническая часть моего эксперимента, не говоря уже о теоретическом обосновании, еще находится в стадии разработки. Чтобы не усложнять ситуацию, я решил в первую очередь искать нечто весьма важное и при этом недостающее.

Он указал на мирно плавающие в силовой клетке ноты.

Джон-Том вдруг понял, до чего же он устал, и поискал, нет ли чего-нибудь, подходящего на роль сиденья? Ничего. Придется постоять.

– Столько хлопот – и все ради нескольких заблудших аккордов?

– О, вы не понимаете! Это же крайне важно!

Насекомое подбежало к шкафу, распахнуло дверцу и выхватило штуковину, донельзя похожую на огнестрельное оружие. Джон-Том аж вздрогнул. Мадж, уловив реакцию друга, поспешил занять место рядом с ним, – Че такое, кореш? Че не слава богу? И где мы? В ближайшей преисподней?

– Это не очень вежливо. – Джон-Том слегка напрягся, когда хозяин повернулся к нему. – А если бы я, придя к вам в дом, сказал что-нибудь подобное?

– Видели бы вы его дом!

Чаропевец настороженно косился на синеватое металлическое устройство в конечности инсектоида.

Физик положил устройство на круглый столик и дотронулся до рычажка на его боку. Комната вмиг заполнилась музыкой. Она звучала отовсюду, как будто сами стены превратились в динамики. Да, судя по всему, так оно и было. Вдобавок имел место визуальный аккомпанемент – в виде тумана, что колебался и менял форму и цвет в зависимости от малейших изменений темпа и громкости. Волнообразы были совершенно непривычны для Джон-Тома, но не лишены приятности. Сладостная, устремленная ввысь мелодия служила основой для серии исключительно сильных воздействий на чувства. Она одновременно веселила и расстраивала – последнее больше, поскольку Джон-Том не знал музыкальной культуры этого мира и не мог до конца понять смысла мелодии. Мадж, при первых звуках зажавший ладонями уши, вскоре успокоился. Он тоже ничего не понимал, однако слушал без отвращения. Чаропевец находился в более выгодном положении – благодаря музыкальному опыту.

– Очень красиво… по-моему.

Кацповарекс выключил устройство, однако ноты задержались у Джон-Тома в мозгу, а яркие краски остались на сетчатке глаз.

– Я никогда не слышал подобного.

– Ваша реакция вполне понятна. Она схожа с реакцией ваших соплеменников.

У Джон-Тома глаза полезли на лоб.

– Здесь есть люди?

– О, безусловно. Но, боюсь, вам не посчастливится встретить кого-нибудь из них. Ваше присутствие в этом мире – аномалия, и ее следует побыстрее устранить, иначе возможны серьезные последствия, я даже не возьмусь предсказать, насколько серьезные.

– Ладно, шеф, мне это годится, – заявил Мадж. – Вертай нас взад.

– Именно это я и надеюсь сделать, не забывая про капризный характер моей аппаратуры.

– Все-таки я не понимаю. – Джон-Том тоже хотел вернуться, но – с объяснением. – Все это – ради горсточки аккордов?

Кацповарекс свесил голову набок – человек на его месте поднял бы брови.

– Аккорды необходимы для завершения финальной и величайшей композиции бессмертного Дж'Амельтанека, самого выдающегося в моем поколении создателя визуальной музыки. Никто не понимает, по каким причинам они исчезли, но музыка живет по собственным законам. Я ценю творчество Дж'Амельтанека, даже преклоняюсь перед ним, а потому решил разыскать пропажу. Вообразите же мое изумление, когда я обнаружил, что она проскользнула в новообразованный разрыв между измерениями!

– Не проскользнула. Ее похитили, украли. – Джон-Том посмотрел на Маджа. – Помнишь, Хинкель говорил, что забирает музыку из других миров? Наше облачко – наверное, самая первая, пробная жертва. Но удержать его, как остальную музыку, Хинкелю не удалось. Оно сбежало, да вот только не смогло найти дорогу домой. И тогда отправилось искать подмогу.

Взгляд Каца переместился с выдра на человека.

– Теперь моя очередь ничего не понимать.

– Мы должны кое-что уладить, – сказал Джон-Том. – Когда вернемся.

Иначе возможны и другие подобные инциденты. Не только в вашем мире, но и в моем, и во всех остальных, где слушают и любят музыку, – а таких миров, мне думается, немало.

Кац указал на нежно звенящее облачко аккордов.

– Выходит, оно не сбежало, а было похищено? Интересно. Если вы говорите правду, а у меня нет причин в этом сомневаться, то упомянутую вами персону необходимо остановить. – Физик покачал головой. – Ни одна особь в мире не обладает монополией на зло. – Он развел четырьмя руками и шестнадцатью пальцами. – Чем я могу помочь?

– Я пробовал с ним сразиться. – Джон-Том тяжело вздохнул. – Абсолютно уверен, что один на один я бы с Хинкелем справился, но он заручился очень серьезной поддержкой. Как добиться того же, я не знаю, а моих личных ресурсов для победы явно недостаточно.

Инсектоид обдумал его слова.

– Могу я предложить уроки вокала?

Судьба – бесконечное чудо, решил Джон-Том. Во вселенной тьма-тьмущая всевозможных существ, его же угораздило встретиться с музыкальным критиком.

– У нас нет времени на это, – сдержанно ответил он.

– Да, да, вы, конечно же, правы. В таком случае мы должны придумать что-нибудь другое. Ну а пока вам необходимо вернуться в собственный мир. – Кацповарекс указал на приборные панели. – Ваше присутствие генерирует волновые искажения, и они быстро приближаются к критической точке. Нижний предел хронологических параметров уже превышен, и я бы не хотел, чтобы вы разлетелись в клочья на моем полу.

– Ну так, шеф, за чем же дело стало? – Мадж занял позицию в середине комнаты. – Отправляй нас поскорей.

– Прекрасная мысль, Кацповарекс встал рядом с выдром и жестом пригласил Джон-Тома присоединиться.

– Встаньте рядом со мной, пожалуйста. Обхватите руками мою шею.

Постарайтесь не забывать о спикулах!

Хитоновый экзоскелет был гладким и теплым. Пока Кац настраивал аппаратуру, путешественники испытали знакомое головокружение вкупе со смятением желудка. На это ненадолго наложилась квазипотеря сознания.

Они вернулись, зависнув в воздухе в считанных дюймах от скалистого берега. Мадж перенес телепортацию легко. Джон-Том оступился и, не удержавшись на ногах, рухнул на узкую полосу песка.

– Я обеспечу необходимое содействие.

Кац помахал конечностью из поддерживающего его пара. Засим последовали актиническая вспышка и тихое «фуп» – с таким звуком лопается мыльный пузырь. Туман исчез вместе со своим многоногим пассажиром.

Мадж протянул другу лапу:

– Интересно, этот педик сдержит свое обещание?

– Он искренне любит музыку. – Джон-Том стряхнул со штанин черный песок. – Может быть, он и не найдет помощи, но в том, что будет искать, я ни капельки не сомневаюсь.

Радужный мост пропал бесследно в тот миг, когда его создатель перескочил в другой мир. Послышались радостные крики, и друзья ответили на них во всю силу легких.

Их обступили солдаты и принцессы, все рассказывали и расспрашивали наперебой.

– Полегче, полегче, давайте по одному. – Джон-Том успокаивающе жестикулировал. – Нас переправили в иной мир, в другое измерение.

– Ну и жуткая ж дыра! – добавил Мадж. – На каждом шагу кишат невообразимые опасности. Если б не я…

– Нас забрал к себе другой… гм… волшебник, а потом вернул обратно. – Джон-Том метнул в выдра уничтожающий взгляд. – То самое твердокожее существо, мы с ним уже встречались несколько раз. Его зовут Кацповарекс, он пытается восстановить музыку, которая вела нас с Маджем.

Джон-Том с удивлением обнаружил, что грустит без светящегося музыкального облачка. Оказывается, привычное позвякивание основательно скрасило долгий поход. И вот оно осталось только в воспоминаниях.

И с этими воспоминаниями Джон-Том не расстанется, когда снова отправится на гору, чтобы остановить музыканта-мегаломаньяка.

– Отправляя нас назад, он обещал поискать помощь. – Джон-Том указал на темные тучи, застрявшие на высоких шпилях. – Вся украденная музыка – там, и пока мы тут стоим и разговариваем, мерзавец отовсюду выдергивает остатки. Это музыкант с моей родины, его способности творить зло намного превосходят талант. Мы с Маджем собирались положить конец его преступлениям, но вынуждены были отступить.

– По радужному мос-сту, – добавила Сешенше.

– Да.

– Мы уж думали, вы не возвратитесь.

Судя по взгляду Ансибетты, ее бы это не просто огорчило.

Выдры – существа более экспрессивные, чем люди. Пиввера порывисто обняла Маджа и чмокнула прямо в губы. Тот пошатнулся от неожиданности.

Нечасто Джон-Тому доводилось видеть, как его друг теряет дар речи.

– Я рад, что вы снова с нами. – Лейтенант Найк пожал Джон-Тому руку. – Кто бы ни засел там, он в отвратительном настроении.

Словно желая подтвердить его правоту, со склона лавиной скатился гром – посильнее прежних. Черная молния расколола синее небо.

Квиквелла указала вверх – не лапой, а языком.

– Глядите! На горе что-то происходит!

Из брюха самого мглистого облака появились и двинулись вниз пятнышки – как будто у бури начались роды. Силуэты с такого расстояния были неразличимы, но Джон-Том и Мадж все поняли. Иероним Хинкель, не сумев расправиться с пришельцами на вершине, решил спуститься к ним.

Крылатые призраки приближались, Джон-Том узнавал их одного за другим – от пародии на Элвиса до распутной пышнотелой южанки-рэперши.

Они играли и пели на лету, и ужасная музыка неслась перед ними всесокрушающим тараном.

– Что это за кошмарный шум?

Очаровательное личико Ансибетты скривилось.

Джон-Том изготовил дуару к бою, прекрасно понимая, что, возможно, наступил его последний час. На сей раз он знал, с кем имеет дело, и подготовился лучше. Однако подавляющему численному превосходству неприятеля он по-прежнему ничего не мог противопоставить.

Любой ценой защитить принцесс! Решительно выбросив из головы мысли о собственных шансах на спасение, он принял боевую стойку между дамами и горой, прижал инструмент к животу. Сейчас придется петь, как никогда в жизни.

Летящая на него глыба уже дробилась на отдельные силуэты; солдаты и сгрудившиеся за ними принцессы встречали призраков возгласами отвращения. Найк велел своему отряду выстроиться в шеренгу за Джон-Томом. Конечно, против таких врагов, как пришельцы из загробного мира, мало пользы от алебард и смелости, но Джон-Том был благодарен друзьям за готовность поддерживать его, несмотря ни на что. Со слабой надеждой он подумал, что за пределами спасительной крепости Хинкель, быть может, не так уж и силен. Быть может…

Рядом раздался знакомый пронзительный голос:

– Ну, и где ж твой клепаный жучила-доброхот? Так и знал, че от него никакого проку не будет.

– Не суди его слишком строго. Мы же расстались считанные минуты назад, разве за такой срок успеешь что-нибудь придумать? И к тому же где ты видел проворного ученого?

– Щас мы покажем этим гадам наше проворство! – Мадж, несмотря на пессимистическое расположение духа, был готов драться и натягивал тетиву. Завывание миньонов Хинкеля уже отдавалось у Джон-Тома в затылке. Он боялся, что пульсация перерастет в мигрень, если мерзейшая игра и неописуемо гнусное пение продолжатся. Он никогда не пытался лечить головную боль чаропеснями и не знал, будет ли от этого польза.

Мадж вскинул лук.

– Можа, повезет сбить парочку.

– Конечно, собьешь, если только для них опасна такая земная и неволшебная ерунда, как стрелы.

Выдр посмотрел на спутника и фыркнул:

– Молодец, чувак, валяй в том же духе. Ободряй меня.

Джон-Том ответил бы на шпильку, но волна псевдорока заставила его болезненно сморщиться. За спиной послышался хоровой стон – принцессам тоже приходилось несладко.

Чаропевец с товарищами были вынуждены отступать к лагуне. Вскоре принцессы оказались по лодыжку в тепловатой морской воде. Он слышал, как за рифом ревут возмущенные китообразные. И догадывался, что ему скоро предстоит исчезнуть не только из времени, но и из пространства.

Чудовищный шум ненадолго стих. Крылатый пьянчужка в потертом наряде Либерейса и крепко сбитый экс-охотник за головами из Ириан-Джайи, а ныне обладатель крыльев летучей мыши и ксилофона из человеческих черепов, подобострастно опустили Хинкеля на песчано-гравийную границу прилива. На груди солиста висела гитара, под кистью болталась на ремешке помятая губная гармоника. Сверкающими глазами посмотрел он на своих недругов, словно на отвергнутых кандидатов в массовку наидешевейшего хэви-металлистского клипа.

– Как вам нравится музыка? Я дарю ее! Я вас научу ее любить, даже обожать! – Очи поднялись горе. – Все меня будут слушать! Или страдать от последствий!

– А разве это не одно и то же? – ровным тоном осведомился Джон-Том.

– У тебя нет выбора!

Маньяк прижал к губам гармонику и снова заиграл при поддержке орды неудачников.

Принцессы закричали и заплакали, солдаты взвыли, даже храбрый и стойкий Найк не удержался от возгласа. Джон-Том попытался выступить с достойной контрмерой, но гротесковый хор одной только громкостью и энергией едва не лишил его чувств.

Мадж прицелился и выпустил стрелу. Она летела точнехонько Хинкелю в шею. Певец, целиком уйдя в самолюбование, не заметил опасности. Из его глотки рвались запредельные звуки – словно машинист состава, битком набитого живыми цыплятами, на скорости семьдесят миль в час опустил тормозные башмаки.

Объединенные вибрации были столь сокрушительны, что древко стрелы дезинтегрировалось прямо в воздухе. Металлический наконечник безобидно кувыркнулся на землю в нескольких футах от теннисных туфель Хинкеля.

Джон-Том слышал, как дрожит за его спиной шлюпка, – гвозди вот-вот повыскакивают из досок. Шевелился песок на берегу, возмущенно корчилась вода в лагуне. Даже крабы повылазили из нор и, задрав клешни, искали спасения в глубинах.

У выдра на морде появилось безнадежное выражение. Он положил лук и с мечом наголо приготовился к самоубийственной атаке – авось у Джон-Тома будет время собраться с мыслями и нанести ответный удар.

– Джон-Том! – проник сквозь какофонию мученический вопль Ансибетты.

– Сделайте так, чтобы это прекратилось!

У чаропевца, почти исчерпавшего свою изобретательность, неожиданно мелькнула идея. А ведь может получиться! Тут изменить словечко, там переделать строчку… Он, отвердев взором, крепче взял дуару, заиграл и запел.

И явилось широкое, клубящееся, полупрозрачное облако там, где море встречалось с песком… позади Джон-Тома!

Застигнутые врасплох солдаты и принцессы поспешили отбежать от растущего облака. В радужном пару появились контуры чего-то массивного. Это был чудовищный серый овоид в ярких, как лазерный луч, огнях. По бокам его высились два параллелепипеда, достававших, казалось, до солнца.

Монолиты эти были черны как смоль и безлики. Туман начал рассеиваться, лучи светила с новой мощью обрушились на циклопический ансамбль, и тот приобрел ониксовый блеск – казалось, его поверхность поглощает столько же света, сколько отражает. И столь грандиозны были овоид и параллелепипеды, что заглушили даже отчаявшихся китов.

Не обратить на них внимания Хинкель не мог. Но, хоть он и пялился ошарашенно на исполинские штуковины, играть и петь не прекращал. Не унимался и его загробный хор.

Опустился позабытый на время Маджев меч. Отпала челюсть его владельца.

– Вот черт! Кореш, че это такое?

Джон-Том дал передышку дуаре и тоже обернулся поглазеть на диковину. Его длинные волосы трепал злой ветер, поднятый Хинкелем и миньонами.

– Я… не знаю. – Однако в контурах черного монумента было что-то знакомое. И тут по лицу Джон-Тома расползлась широкая ухмылка:

– Знаю!

Это подарок от нашего приятеля.

– А помнится, ты говорил, клепаным ученым, где б они ни ошивались, на ихние эксперименты нужна уйма времени.

– Так-то оно так, но ведь наш друг еще и музыкант, а музыканты предпочитают доверять инстинктам. Что он и сделал.

Выдр с надеждой разглядывал монолитное сооружение.

– Похоже на потусторонний замок, вот че я скажу.

– Мадж, ты недалек от истины, совсем недалек.

– Я все-таки не пойму, чем эта хреновина может нам помочь, разве че брякнется Хинкелю на тыкву.

– Ты смотри и слушай.

Джон-Том, оступаясь на черном песке, пробежал мимо растерянных солдат и принцесс. На поиски желаемого ушли считанные секунды. Кабель был толщиной с его руку и заканчивался плоским разъемом невиданной формы, но его предназначение не вызывало вопросов.

– Всем лечь! – закричал чаропевец. – И держись!

Спутники, ничего не понимая, все же послушались – попадали на песок.

Крепко сжимая дуару одной рукой, другой он схватился за кабель и воткнул разъем в чувствительное местечко на корпусе у стыка грифов. Из дуары хлынули сокрушительные световые волны, расширились золотым нимбом, окутали колоссальный овоид. Кабель корчился, точно питон в менопаузе, но дуару музыкант из рук не выпустил. Эх, беруши бы…

А ведь в прошлом он не раз задавался вопросом, как бы звучала его музыка, если ее как следует усилить и пропустить через пару хороших динамиков.