Текст книги "Винни-Пух и Все-Все-Все"

Автор книги: Алан Александр Милн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Ещё бы! – сказал Тигра. – Только они не хотят. – А почему они не хотят? – Ну, им это почему-то не нравится. Ру никак не мог этого понять, потому что ему-то ужасно хотелось полетать, но Тигра объяснил ему, что надо самому быть Тигрой, чтобы это понять. – А прыгать? – спросил Ру. – Могут Тигры прыгать, как Кенги? – Спрашиваешь! – сказал Тигра. – Ещё как! Когда хотят, конечно. – Ой, как я люблю прыгать! – сказал Ру. – Давай посмотрим, кто дальше прыгнет – ты или я? – Конечно, я, – сказал Тигра, – только мы сейчас не будем задерживаться, а то ещё опоздаем. – Куда опоздаем? – Туда, куда нам надо прийти вовремя. – сказал Тигра, ускоряя шаги. Вскоре они добрались до Шести Сосен. – А я умею плавать, – сообщил Ру, – я один раз упал в Реку и плавал. – А Тигры умеют плавать? – Конечно, умеют. Тигры всё умеют. – А по деревьям они умеют лазить лучше, чем Пух? – спросил Ру, остановившись перед самой высокой из Шести Сосен и задрав голову. – По деревьям они лазят лучше всех на свете, – сказал Тигра, – гораздо лучше всяких Пухов! – А на это дерево они могут влезть? – Они всегда лазят как раз по таким деревьям, – сказал Тигра. – Целый день лазят: то вверх, то вниз. – Ой, Тигра, правда? – А вот сейчас увидишь, – сказал Тигра решительно, – садись ко мне на закорки и увидишь. Он внезапно почувствовал, что лазание по деревьям – это единственный талант тигров, в котором он действительно уверен. – Ой, Тигра! Ой, Тигра! Ой, Тигра! – пищал Крошка Ру в восторге. Он забрался Тигре на спину, и они полезли. До первого сучка Тигра радостно повторял (про себя): «А мы лезем!» Добравшись до следующего сучка, он с гордостью сказал (про себя): «Ну что, я зря говорил, что Тигры умеют лазить по деревьям?» Забравшись ещё повыше он сказал (про себя): «Конечно, это не так легко, что говорить!…» А ещё повыше он сказал: – Ведь слезать тоже придётся. Задом. А ещё – ещё повыше: – И это будет трудновато… – Если не упасть… – А зато тогда это, кажется, будет совсем… –  Л е г к о! И как только он сказал «легко», ветка, на которой он стоял, внезапно сломалась, и он, чувствуя, что падает, едва-едва успел вцепиться в верхнюю ветку. Затем он медленно, медленно поднял голову, зацепился подбородком за эту ветку… Затем подтянул одну заднюю лапу… Потом другую… И, наконец он уселся на эту ветку, тяжело дыша и от души жалея, что он вместо всего этого не попробовал заняться плаванием. Ру слез с Тигры и уселся рядышком. – Ой, Тигра, – радостно сказал он, – мы уже на самой верхушке? – Нет, – сказал Тигра. – А мы полезем на верхушку? – Н-е-т, – проворчал Тигра. – У-у! – сказал Ру довольно грустно, но тут же радостно продолжал: – А здорово это у тебя получилось, когда ты стал понарошку падать, а потом взял и не упал. Давай ещё разок? – Н-е-т!! – прорычал Тигра. Ру немного помолчал, а потом спросил: – А можно, мы съедим бутерброды, Тигра? – Давай. А где они? – спросил Тигра. – Они там внизу, под деревом. Тигра сказал: – Я думаю, мы лучше их побережём немного. Так они и сделали. Тем временем Винни-Пух и Пятачок продолжали свою прогулку. Пух в стихах сообщал Пятачку, что «неважно, чем он занят, так как он толстеть не станет, а ведь он толстеть не станет»; а Пятачок размышлял о том, скоро ли вырастет посаженный им жёлудь. – Пух, гляди, – неожиданно пискнул Пятачок, – там на Сосне кто-то сидит. – Верно, – сказал Пух, с интересом вглядываясь вдаль. – Там какой-то зверь. Пятачок схватил Пуха за лапу, очевидно, чтобы Пух не очень пугался. – Это какой-нибудь Хищный Зверь? – спросил он, стараясь смотреть в другую сторону. Пух кивнул. – Это Ягуляр, – сказал он. – А что Ягуляры делают? – спросил Пятачок, в глубине души надеясь, что сейчас они этого делать не будут. – Они прячутся на ветвях деревьев и оттуда бросаются на вас, когда вы стоите под деревом, – сказал Пух. – Кристофер Робин мне всё-всё про них рассказывал. – Тогда мы лучше не будем подходить к этому дереву, Пух, а то он ещё бросится оттуда и ушибётся. – Они не ушибаются, – сказал Пух, – они здорово умеют бросаться. Однако Пятачка это почему-то не утешило. Он всё-таки чувствовал, что не стоит подходить к дереву, с которого, того гляди, кто-то бросится, хотя бы и очень умело, и он уже собирался побежать домой по какому-то очень срочному делу, когда Ягуляр подал голос. – Помогите, помогите! – закричал он. – Ягуляры – они всегда так, – сказал Пух, довольный, что может блеснуть своими познаниями. – Они кричат: «Помогите, помогите», а когда вы посмотрите вверх – бросаются на вас. – Я смотрю вниз, вниз! – закричал Пятачок очень громко, чтобы Ягуляр по ошибке не сделал того, чего не надо. В ответ донёсся чей-то восторженный писк с той самой ветки, где сидел Ягуляр: – Пух и Пятачок! Пух и Пятачок! И Пятачок неожиданно почувствовал, что сегодня прекрасный день, гораздо лучше, чем ему только что казалось. Такой солнечный, тёплый денёк! – Пух! – крикнул он. – По-моему, это Тигра и Ру. – По-моему, тоже, – сказал Пух. – А я думал, это Ягуляр и… и ещё один Ягуляр. – Эй, Ру, – крикнул Пятачок, – что вы там делаете? – Мы не можем слезть! Мы не можем слезть! – кричал Ру. – Здорово, правда? Пух, вот здорово! Мы с Тигрой живём на дереве, как Сова! И мы теперь всегда тут будем жить! А я вижу дом Пятачка! Пятачок! Я отсюда твой дом вижу! Высоко мы забрались, правда? Сова и то ниже нас живёт! – Как ты туда попал, Ру? – спросил Пятачок. – Меня Тигра привёз! А Тигры вниз лазить не могут, потому что у них хвосты очень путаются между ног. Они только вверх умеют! А когда мы полезли, Тигра про это забыл, а сейчас он уже вспомнил, и мы тут теперь всегда-всегда будем жить. А может, ещё выше залезем! Что ты сказал, Тигра? А-а! Тигра говорит, что, если мы заберёмся выше, нам не так хорошо будет видно дом Пятачка, так что мы уж тут останемся. – Пятачок, – торжественно сказал Пух, выслушав всё это, – что мы можем предпринять? И он принялся за бутерброды Тигры. – Они попались? – тревожно спросил Пятачок. Винни-Пух кивнул. – А ты не можешь влезть к ним? – Я могу, Пятачок. Я могу снять оттуда Крошку Ру, но Тигру я снять не могу, мне его не дотащить. Надо что-нибудь придумать. И в раздумье он начал жевать бутерброды Крошки Ру… Не знаю, может быть, Пух и успел бы что-нибудь придумать, доев последний бутерброд, но едва он за него принялся, как в кустах послышался треск и оттуда появились Иа и Кристофер Робин. – Нисколько не удивлюсь, если завтра выпадет град, – говорил Иа. – Того и жди. Бураны, вьюги и тому подобное. Сегодня, конечно, хорошая погода, но это ещё ничего не значит; это ещё не сулит хороших перспек… или как там это называется? Словом, ничего такого не сулит… Это просто небольшая порция погоды. И всё тут. – А вот и Пух, – сказал Кристофер Робин. Ему, очевидно, было безразлично, что порция хорошей погоды не очень большая, лишь бы она была хорошая. – Здравствуй, Пух! – Это Кристофер Робин, – сказал Пятачок. – Вот он-то знает, что делать! Они помчались ему навстречу. – Ой, Кристофер Робин… – начал Пух. – А также Иа, – сказал Иа. – Тигра и Крошка Ру залезли прямо на Шесть Сосен и не могут слезть и… – А я как раз говорил, – перебил Пятачок, – что если только Кристофер Робин… – А также Иа-Иа, – сказал Иа, снова намекая, чтс с ним позабыли поздороваться. – Если бы только вы оба были здесь, то мы бы могли что-нибудь придумать! – сказали Пух и Пятачок. Кристофер Робин взглянул вверх, увидел Тигру и Крошку Ру и попытался что-нибудь придумать. – Я думаю, – сказал глубокомысленно Пятачок, – что если бы Иа встал под деревом, а Пух встал к нему на спину, а я встал на плечи Пуха… – И если бы спина Иа-Иа неожиданно треснула, то мы бы все здорово посмеялись. Ха-ха-ха! Как забавно! – сказал Иа. – Очень приятное развлечение, но боюсь, не особенно полезное. – Ну, – сказал Пятачок жалобно, – я толъко думал… – Ты думаешь, твоя спина сломалась бы Иа? – спросил ужасно удивлённый Пух. – Заранее тут ничего сказать нельзя, милый Винни. И это, конечно, как раз самое интересное! Пух сказал: «Ох», и все снова принялись думать. – Ура, я придумал! – вдруг закричал Кристофер Робин. – Слушай внимательно, маленький Пятачок, – сказал Иа, – и ты скоро будешь знать, что мы намерены предпринять. – Я сниму рубашку, и мы все возьмём её за края, и тогда Крошка Ру и Тигра могут туда прыгнуть, всё равно как в гамак, они только покачаются и нисколько не ушибутся. –  Как снять Тигру с дерева , – сказал Иа-Иа, – и никому не повредить! Придерживайся этих правил, уважаемый Пятачок, и всё будет в порядке! Но уважаемый Пятачок ничего не слышал – так он волновался при мысли, что снова увидит голубые помочи Кристофера Робина. Он уже их видел однажды, когда был гораздо моложе, и пришёл тогда в такое возбуждение, что его уложили спать на полчаса раньше обычного. И с тех пор он всегда мечтал проверить, действительно ли они такие голубые и такие помочные, как ему показалось. Поэтому, когда Кристофер Робин снял рубашку и ожидания Пятачка оправдались в полной мере, Пятачок на радостях простил Иа обиду, ласково улыбнулся ему и даже взялся за тот же край рубашки. А Иа шепнул ему: – Конечно, и теперь нельзя ручаться, что не произойдёт несчастного случая. Несчастные случаи – очень странные штуки. Они обычно случаются совершенно случайно. Когда Крошка Ру понял, что ему нужно сделать, он пришёл в безумный восторг и запищал: – Тигра, Тигра, мы сейчас будем прыгать! Ты погляди, как я прыгаю! Я сейчас просто полечу, вот увидишь. А Тигры так могут? Кристофер Робин! Я пошёл! – крикнул он, прыгнул – и угодил в самый центр спасательной рубашки. Летел он так быстро, что его снова подбросило почти на такую же высоту и он ещё долго продолжал подлетать вверх, приговаривая: «О, о!» Наконец он остановился и сказал: «Ой, как здорово!» – и его опустили на землю. – Давай, Тигра! – крикнул он. – Это очень просто! Но Тигра изо всей силы держался за ветку и говорил про себя: «Конечно, прыгающим животным, вроде Кенги, это хорошо, но для плавающих животных, вроде Тигров, это совершенно другое дело». И он почему-то вдруг представил себе, как он плывёт на спинке вниз по течению или весело ныряет в прохладной влаге реки, и почувствовал, что это и есть настоящая жизнь для Тигры. – Давай, давай! – крикнул Кристофер Робин. – Не бойся. – Сейчас, минуточку, – нервно сказал Тигра, – мне что-то в глаз попало! И он медленно, медленно пополз по ветке. – Давай, давай, это очень просто! – пропищал Крошка Ру. И вдруг Тигра почувствовал, как это просто. – Ой! – крикнул он, видя, как дерево проносится мимо него. – Берегитесь! – крикнул Кристофер Робин спасателям. Раздался стук, треск разрываемой ткани, и на земле образовалась куча мала. Кристофер Робин, Пух и Пятачок поднялись первыми, потом они подняли Тигру, а в самом низу был, конечно, Иа-Иа. – Ой, Иа! – крикнул Кристофер Робин, – Тебе не больно? – Он заботливо ощупал ослика, стряхнул с него пыль и помог ему встать на ноги. Иа-Иа долгое время ничего не говорил. Потом он спросил: – Тигра здесь? Тигра был здесь и снова в прекрасном настроении. – Да, – сказал Кристофер Робин, – Тигра здесь. – Что ж, тогда поблагодарите его от моего имени – сказал Иа. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой Винни-Пух изобретает новую игру и в неё включается Иа-Иа К тому времени, когда речка добралась до края Леса, она очень выросла – выросла в настоящую Реку. И, сделавшись взрослой, она перестала прыгать, скакать и вертеться, как вначале, в детстве, а двигалась плавно и медленно. Ведь теперь она знала, куда идёт, и говорила себе: «Спешить незачем. Когда-нибудь все там будем». Зато все впадавшие в неё маленькие ручейки носились по Лесу взад и вперёд без устали, мелькали то тут, то там – ведь им надо было так много, так много увидеть и узнать! Широкая тропа – пожалуй, её можно было даже назвать дорогой – вела из Внешнего Мира в Лес, но, перед тем как попасть в Лес, ей надо было перебраться через эту Реку. И там, где Река и Дорога встречались, был деревянный мостик, почти такой же ширины, как сама дорога, с деревянными перилами по обеим сторонам. Кристофер Робин, пожалуй, мог положить подбородок на верхнюю перекладину перил, если бы захотел: но гораздо интереснее было встать на нижнюю перекладину, наклониться пониже и смотреть на Реку, медленно скользившую куда-то. Винни-Пух, если бы захотел, пожалуй, мог положить свой подбородок на н и ж н ю ю перекладину, но куда интереснее было лечь на животик, просунуть голову под перекладину и смотреть, как внизу медленно скользит Река. Для Пятачка же и Крошки Ру это был единственный способ полюбоваться Рекой, потому что они были такие маленькие, что никак не доставали даже до нижней перекладины. Они ложились под перекладину и смотрели на Реку… А Река текла и текла, медленно и плавно – ведь спешить ей было некуда. Однажды по пути к мостику Винни-Пух старался сочинить какой-нибудь стишок про шишки, потому что кругом валялось множество шишек, а у Винни было поэтическое настроение. Он взял одну шишку посмотрел на неё и сказал про себя: «Это очень хорошая шишка, и, конечно, она должна с чем-нибудь рифмоваться». Сперва он ничего не мог придумать, а потом ему вдруг пришло в голову вот что: Ах, растут на ёлке шишки Не для плюшевого Мишки! – Хотя это неправильно, – сказал он, – потому что шишки мне могут пригодиться, а потом мы с ними хорошо рифмуемся! «Мишки – шишки»! Тут ему пришёл в голову новый стишок: Не странно ли, что Волки Не могут жить на ёлке? – Хотя «Волки – ёлки» тоже хорошо рифмуются, – пояснил Пух и продолжал: Живут на ёлках белки — Хоть ёлки и не е?лки! Тем временем Винни как раз подошёл к мосту. И так как он не смотрел себе под ноги, он споткнулся, шишка выскользнула из его лап и упала в воду. – Обидно! – сказал Пух, глядя, как шишка медленно проплывает в сторону моста. Он хотел сходить за новой шишкой, которую тоже можно было срифмовать, но потом подумал, что лучше он просто поглядит на Реку, потому что денёк такой славный; Винни-Пух лёг на пузо и стал смотреть на Реку, а она медленно, плавно скользила вдаль… И вдруг из-под моста появилась его шишка, тоже медленно, плавно скользившая вдаль. – Как интересно! – сказал Пух. – Я уронил её с той стороны, а она выплыла с этой! Интересно, все шишки так делают? Он пошёл и набрал ещё шишек. Да. Они все так делали. Тогда он бросил две шишки сразу и стал ждать, какая из них выплывет первой. И одна из них выплыла первой, но, так как они были одинакового размера, Пух не знал, была ли это та, которую он задумал, или другая. Тогда в следующий раз он бросил одну большую, а другую маленькую, и большая выплыла первой, как он и думал, а маленькая выплыла последней, как он тоже думал, так что он выиграл два раза!… И к тому времени, когда Винни пошёл домой пить чай, он уже выиграл тридцать шесть раз и проиграл двадцать восемь. Иными словами, он выиграл… Ну, отнимите сами двадцать восемь от тридцати шести, и вы узнаете, сколько раз он выиграл. Или – сколько раз он проиграл, если это вам интереснее. Так появилась на свет игра, которую потом назвали игрой в «Пушишки», в честь Винни-Пуха, который её изобрёл и научил играть в неё своих друзей. Только потом они стали играть палочками вместо шишек, потому что палочки легче различать, а игру назвали просто «Игрой в Пустяки», и в этом названии от Пуха осталось только «Пу», а от шишек вообще ничего не осталось. И вот однажды Пух, и Пятачок, и Кролик, и Крошка Ру играли в Пустяки; они бросали палочки по команде Кролика, а потом стремглав мчались на другую сторону моста, и все глядели вниз, ожидая, чья палочка выплывет первой. Ждать приходилось подолгу, потому что Река была в этот день очень ленива и, казалось, вообще не думала о том, чтобы двигаться к цели. – А вот моя! – крикнул Крошка Ру. – Нет, не моя, это чья-то другая. Это не твоя, Пятачок? Я думал, это моя, а это не моя. Вот она! Нет, не она! Это не твоя, Пух? – Нет, – отвечал Винни-Пух. – Наверно, моя палка пропала, – сказал Ру. – Кролик, моя палка – пропалка! Пятачок, а твоя палка – пропалка? – Они всегда заставляют ждать дольше, чем вы думаете, – сказал Кролик. – А сколько, ты думаешь, они заставят ждать? – спросил Ру. – Вон твоя, Пятачок, – вдруг сказал Винни-Пух. – Моя такая сероватая, – сказал Пятачок, сам не решаясь высунуться дальше из боязни свалиться в Реку. – Да, да, её я и вижу, она плывёт в мою сторону. Кролик высунулся дальше всех, высматривая свою палочку; Крошка Ру прыгал, как заводной, пища: «Палка, палка, поскорей! Палка, палка, поскорей!» – и Пятачок тоже ужасно взволновался, потому что ведь показалась только его палочка, а это означало, что он выигрывает. – Выплывает! Вот она, – сказал Пух.