Текст книги "Графиня Сторендж (ЛП)"
Автор книги: Аква Мари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– То есть, вы хотите сказать, что от моих усилий в равной степени результат может быть, а множет и не быть? – спокойно уточняет Марк. И дождавшись короткое "так", продолжает: – Бесконечное множество микстур, кровопускания тоже будут?
– Если Ваша душа желает, мой лорд, могу прописать, – снова прищуривается лекарь.
– Я сыт ими по горло.
– Как скажете, мой лорд. Позволите мне осмотреть Вас?
После проверки чувствительности, двигательной функции и всего прочего, в чем я мало сведуща, я понимаю, что чуда не случилось. Всё остаётся "швах". Меня это выбивает из колеи. Чтобы скрыть мелкую дрожь в руках, прячу их за спиной и отхожу к окну. Сегодня пасмурно, мелкий противный дождь моросит целый день. Такая же сырость и серость за окном, как и у меня на душе. Бром подзывает меня и показывает несколько приёмов массажного ремесла. Мои руки не слушаются, на глаза наворачиваются слезы. Я низко склоняю голову, чтобы мужчины не заметили моего состояния. Марк сохраняет хладнокровное спокойствие, лишь изредка ухмыляется изречениям Сварта и каким-то своим мыслям.
Наконец лекарь достаёт из своего потертого чемоданчика бутылек с какой-то жидкостью.
– Я Вам всё же оставлю, мой лорд, одну микстурку. Прошу великодушно простить старика за непреднамеренный обман. Но Вам следует её принимать каждодневно по утрам. Советую ей не пренебрегать. Завтреча ближе к обеду всенепременно буду у Вас. Будем тренироваться. До скорой встречи, мадам, – короткий кивок головы в мою сторону и лекарь нас покидает.
Мы с Марком остаёмся одни. Молчание затягивается.
– Тебе ещё что-то нужно, или я пойду? – не выдерживаю первая.
– Подвинь каталку и можешь идти, – Маркус тянется к колокольчику на тумбочке для вызова камердинера. Кроме него, своего верного слуги Андре, супруг к себе никого не подпускает. Я подкатываю к кровати кресло, которое Сварт отодвинул при осмотре, отхожу к двери и замираю. Марк всё ещё лежит на кровати. Потом приподнимается на локтях, подтягивается к изголовью и принимает сидячее положение. Затем двигается к краю кровати. Опираясь на руки, переносит вес тела на коляску, но несовершенная конструкция коляски, а попросту отсутствие надёжного тормоза, позволяет ей отклонится от траектории движения Маркуса, и он падает с грохотом на пол.
Моё сердце уносится в пятки. Я подбегаю к нему и слышу непечатаемое ругательство.
– Чёртов Андре, где его черти носят!
– Дай мне руку, – протягиваю свою.
Взгляд Марка становится насмешливым.
– Ты действительно собралась поднимать мужика, который втрое тебя тяжелей? Полноте, Поль, – с трудом переворачивается на живот.
– Не хочешь моей помощи, подождём Андре, – пожимаю плечами. Внутри всё клокочет.
– Что-то ты быстро сдалась, Поль. Где же весь твой боевой запал?
Он это специально? Испытывает меня на прочность?
Марк тянет каталку к кровати, я порываюсь помочь, но останавливаюсь под его "убью за три секунды взглядом". Хочешь сам? Давай, вперед! Маркус подползает к кровати, хватается за верёвку, привязанную к опорному столбу с противоположной стороны кровати. Вероятно, это их с Андре обоюдное изобретение. Пытается подтянуть своё тело на кровать. Не с первой попытки и не с третьей у него получается. После повторяет всё действия заново и опускается в каталку.
– Куда подевался, этот с*укин сын? – стискивает зубы. От боли? Злости? – Придётся ходить небритым, – разворачивается в кресле ко мне и спрашивает уже более спокойно: – ну что, Поль? Чем займёмся?
– Чем хочешь, – теряюсь. Я ожидала, что он по обыкновению начнёт выгонять меня, тем более я уже собиралась уходить. Я же застала его слабость, немощь, падение. И даже не высмеял ни за что…
– Ты даёшь мне выбор? – выгибает бровь, – Превосходно. С твоего позволения я им воспользуюсь. Давай начнем с чтения. Что-нибудь увлекательное или полезное. Иди, почитай. В своей, – делает упор на это слово, – Поль, комнате. А я тут, возле окна, подумаю, – и многозначительно смотрит на меня, – в одиночестве.
Козёл. Больше нет слов. Неисправимый козёл!
Я разворачиваюсь и устремляюсь к выходу. Не выдерживаю и громко хлопаю дверью.
Глава 4.
Два года назад.
Бал Лавандоров.
Второй раз с Маркусом я встречаюсь на знаменитом ежегодном балу Лавандоров. Хозяин замка является правой рукой короля, поэтому присутствовать на данном балу считается за честь у одних аристократов, обязанностью у других. Грегори и, вероятно, Маркус были из последних. Грег терпеть не мог "подобные сборища".
К тому же на этом балу собираются по обыкновению всё сливки общества, холостые офицеры и богатые неженатые аристократы. Матери молодых незамужних девиц как только не изощряются, чтобы получить приглашение. Наше раздобыл мой дорогой кузен, за что был расцелован в обе щеки и ни один раз.
Как понимаете, если ты девица на выданье, таким событием пренебрегать не стоит. Мы с Мартой одеваем свои лучшие наряды от известной модистки мадам Дюрсо, что шили ни одну неделю, и отправляемся покорять сердца столичных денди. В этот раз нас сопровождает Грег, так как их мать, моя тетка Марчел слегла с жуткой мигренью.
Замок находится в квартале от королевского дворца и поражает воображение своим величием и роскошью. Расписные стены золотом, огромные картины известных художников, канделябры, огромные залы и лестницы, начищенные до блеска, зеркальные потолки, вышколенная незаметная прислуга. Всё как полагается в непомерно богатом и приличном обществе.
Скажу честно, кричащая роскошь меня несколько угнетает. Воспитанная в простых условиях деревенской жизни, мне и к городу приходится привыкать и привыкать. А здесь и вовсе я ощущаю себя пятым элементом телеги.
Казалось, среди такого изобилия молодых девиц, мы с Мартой ввиду прошлого опыта должны были наверняка затерятся в толпе и весь бал просидеть на удобных креслах возле стены, обсуждая местный бомонд. Но, на удивление, наши бальные карточки не перестают пополняться именами кавалеров. Марта шутит в один из перерывов между танцами, что, вероятно, на это положительным образом влияет отсутствие наших подруг.
В какой-то момент я перестаю отмечать с кем танцую, кого как зовут, кого как величать, перестаю пытаться запомнить их имена, титулы и не рассматриваю партнеров как потенциальных женихов. Просто отдаюсь телом и душой танцу.
– Я прежде не встречал вас, – пытается завязать разговор очередной юноша во время очередного танца, – вероятно, вы недавно в городе?
– Да, – улыбаюсь, поддерживая формальный разговор, – я выросла в далёкой провинции и сюда с семьёй перебралась на совершеннолетие.
– И как Вам, пришлась по душе столица?
– Здесь красиво.
– Вероятно, Вы уже успели оценить красоты Вилинт парка?
– К сожалению, нет, я там не была. Но наслышана.
– Это следует исправить как можно скорее, – улыбка юноши становится шире, – быть в столице Картелии и не прогуляться по легендарным аллеям Вилинт– парка, это крайне, – подыскивает нужное слово, – неправильно! Предлагаю завтра же исправить это недоразумение. Дорогая Поль, – уже более серьёзно, – вы сможете освободить время для вашего покорного слуги, скажем, в пять вечера завтра?
Я поднимаю взгляд и внимательно смотрю на юношу. Он выше меня на голову, приятной наружности, с карими глазами и такого же цвета копной кудряшек, которые смешно подрагивают в такт движений. И понимаю, что не знаю его имени. Кто он? Как к нему обращаться? Нас представляли друг другу. Я помню, как он склонялся к моей руке. Помню эти кудряшки. Стоит ли с ним продолжать знакомство? Или стоит твёрдо отклонить предложение? Что говорила о нём Марта? Всё эти мысли и вопросы проносятся у меня в голове, пока я секунду смотрю на него.
– Видите ли, эээ… – начинаю.
– Вертен, – подсказывает и добавляет через минутную заминку, – граф Вертен.
– Да, граф Вертен…
– Вертен, – произносит с нажимом, – для Вас просто Вертен.
– Вертен, – повторяю его имя, ещё больше смущаясь, – мы с кузиной обещали на днях вечером навестить нашу тетушку, – придумываю на ходу, – но я, к сожалению, не знаю на какой именно день договарилась с ней сестра, – оставляю лазейку себе для манёвра, невинно улыбаясь.
– Буду непременно ждать Ваше решение. К слову я здесь до конца месяца, могу в любой день составить Вам компанию в столь замечательной прогулке, – не остаётся в долгу Вертен.
После танца поговорить с Мартой о молодом человеке так и не удаётся, так как к нам опять подходит Грегори с Маркусом. Я улыбаюсь от абсурдной мысли, что они хорошо дополняют друг друга как пара. Так как вижу я их исключительно вдвоем.
– Миледи, приятно снова Вас видеть. Ваша красота неподражаема, – приветственно целует наши ручки Сторендж. Я стою рядом с Мартой и поэтому слышу, как Грег шепчет ей: " надо поговорить".
И оборачивается к Сторенджу:
– Маркус, не будешь ли столь любезен подарить следующий танец нашей милой Поль?
Вероятно, семейный разговор конфиденциален и не предназначен для наших ушей. Оставлять же нас одних вместе со Сторенджем верх неприличия. Пародоксально, мы в бальной зале, где полно народу, и некуда упасть яблоку, но не можем стоять, неотягощенные родством молодая девушка и неженатый мужчина, без присутствия рядом кого-либо знакомого третьего. А танцевать – пожалуйста. Неужели, разговор настолько срочен, что не терпит отлагательств?
– Если миледи не против, – соглашается Маркус и смотрит вопросительно на меня.
У миледи имеются некоторые возражения на этот счёт, но ввиду обстоятельств держу их при себе. К тому же следующий танец не занят. Протягиваю руку в его ладонь и натянуто улыбаюсь:
– С удовольствием.
Как только мы отходим, Грегори с Мартой покидают бальную залу. Что-то случилось. Меня одолевает беспокойство. Причём присутствие рядом Маркуса не уменьшает это чувство, а скорее наоборот. Чувствую, как подрагивают и опять увлажняются мои руки.
– Как Вам сегодняшний вечер? – начинает неожиданно для меня светский разговор Сторендж. Помнится, в прошлый раз он довольствовался молчанием. Мы движемся в незамысловатых па, находясь напротив друг друга на достаточно близком расстоянии, чтобы вести беседу.
– Чудесный, – краткость сестра таланта. Сегодня, видимо, моя очередь молчать. Язык почему-то становится огромным и с трудом поворачивается во рту, мозг отвратительным образом перестаёт думать, а подлая робость сковывает тело. Что со мной не так? Почему присутствие Сторенджа так действует на меня? Или не в нём проблема? Неужели, всё из-за того, что Маркус вдвое старше и я ощущаю рядом с ним себя несмышленой девчонкой? Грегори его ровесник, и с ним я спокойна. Но он мой брат.
Что же стряслось у Грега?
– Как поговаривают в свете, бал у Лавандоров ещё никого не оставлял равнодушным, – лукаво посматривая на меня, продолжает он.
– Почему-то мне так не кажется. Например, Вы не очень-то выглядите вдохновленным.
– Заметьте, я ни словом не обмолвился о положительных впечатлениях. Равнодушие. В поговорке говорится о нём. Можно испытывать любые чувства, но только не равнодушие. Или, возможно, все дело в том, что я научился держать свои эмоции при себе?
Делает короткую паузу и выдаёт:
– В отличие от Вас, – смягчает сказанное улыбкой, – Вас что-то тяготит здесь, Поль?
Я невольно вздрагиваю от того, как он произносит моё имя. Оно легко, воздушно слетает с его языка, окутывая нежностью мой слух. Маркус продолжает внимательно смотреть на меня. Встречаюсь с ним взглядом. Синева на этот раз непроницаема.
– Если не желаете говорить, я никоим образом не настаиваю. У нас у всех есть свои маленькие тайны и секреты, – и добавляет:
– за Грега не волнуйтесь, он взрослый мальчик.
– Как бы ни было, он всё равно для меня родной человек. Не волноваться за него не в моих силах. И по большему счету меня смущаете здесь Вы, – решаюсь я. Хочет правды? Я не жадная.
– Позвольте узнать, почему? – звучит несколько удивленно.
– Ну, к примеру, вместо типичного разговора о погоде, красотах замка или города, или любой другой невинной темы, принятой в беседе между молодыми людьми едва знающими друг друга, Вы выбираете столь личный разговор.
– И многих молодых людей, ведущих разговоры о погоде, Вы запомнили?
– Если честно, то я в них запуталась, – выпаливаю, краснея, и уточняю зачем-то: – в молодых людях.
Чувствую себя крайне неловко. Куда меня понесло?
– Не знаете кого выбрать? – при этом уголок рта у Сторенджа подозрительно подергивается.
– О, дело не в этом, – не уверена, что со стороны я не выгляжу совсем пунцовой, – Просто сегодня так много новых знакомств, разных титулов и длинных имён, что я практически никого не запомнила. Разве только юношу, что предложил мне экскурсию по Вилинт– Парку.
И зачем-то снова добавляю:
– Правда я тоже не очень запомнила, кто он.
Как говорится, рука – лицо. Занавес.
– Может, я смогу чём-то помочь? Я чуть дольше Вашего знаю здешний бомонд. Кто Вас интересует?
– Право, не вгоняйте меня в ещё большее смущение, – выдавливаю улыбку, – Думаю, несколько неловко обсуждать с Вами моих потенциальных женихов.
– Ммм, – тянет Сторенж, – Вы меня заинтриговали. А давайте поиграем в одну очень старую игру, – смотрит на меня снова лукаво, – На наблюдательность.
Я выгибаю бровь.
– Видите мужчину средних лет с красным цветком в петлице? Он стоит в одиночестве у колонны. Что Вы о нём думаете?
– Вероятно, он холост, – подхватываю я, – но в зале присутствует его дама сердца. Они по какой-то причине не могут быть вместе. Или она не проявляет к нему благосклонности. Вероятно, из-за его финансового состояния.
– Вас навел на эти мысли его костюм, вышедший из моды два сезона назад, и бегающий по зале взгляд? Думаете, он пытается отыскать в толпе даму сердца?
– Да – на первый вопрос. И вполне вероятно – на второй. Либо он не предан моде, и, мягко говоря, не обращает внимание на сплетников. А ищет он своего партнера, с которым условились встретиться на балу. Скорее всего они не виделись ранее, раз в его петлице красный цветок.
– Принимается. Также, смею добавить, он вчера с большой вероятностью весело проводил время, судя по его изрядно помятому лицу и воспаленным глазам. Либо решал сверх важные вопросы и не успел как следует выспаться.
– Теперь Ваша очередь?
– К вашим услугам.
Я было уже хотела спросить его об одной дорожной даме, как в моё поле зрения попадает этот юноша, Вертен. Он совсем близко.
Почему бы и нет? Так, как Вертен сейчас пристально смотрит на нас, сдаётся мне, что он настроен решительно. Свежий взгляд со стороны – это интересно. Если Сторендж знает его, то сейчас даже факты, искаженные шуткой сгодятся. Потом с Мартой разберёмся.
– Что Вы можете сказать о том юноше, что справа от нас?
Маркус слегка поворачивает голову в сторону Вертена, прищуривает один глаз и некоторое время молчит.
– Он хорошо образован, но непоследователен, – медленно начинает, – Любит одеваться по последней моде. Кружить головы молодым особам. Насколько мне известно, девушек и их родственников в первую очередь интересует положение и состояние молодого человека, – переводит взгляд на меня, – У Вертена в будущем предвидеться графский титул и достаточное наследство, – Сторендж, кажется, становится по-настоящему серьезным, – Но в остальном, должен Вас предупредить, Поль, чтобы я ни сказал в отношении Вертена, это будет звучать предвзято.
– Он Вам чем-то не нравится?
– Скорее, в большей степени я ему. Вижу, Грег уже просвятил вашу кузину касательно своей нелёгкой участи. Позвольте проводить Вас к ним.
Я понимаю, что музыка стихла и ничего другого не остаётся, как вернуться к своим.
Глава 5
Настоящие дни. Королевство Картелия.
Графство Сторендж. Замок графа Маркуса Оушен Сторенджа.
Сейчас по истечении времени мне всё чаще кажется, что я сама для себя придумала нашу с Марком любовь и охотно в неё верю. Одна я верю. " Человек без веры теряет себя", как говаривала моя нянюшка. Надо же во что-то верить. Особенно молодой девятнадцатилетней девушке. Наверное, в этом Марк прав. Я ещё живу в розовых романтических фантазиях. Я сама выбрала свой предмет для обожания, наделила его идеальными качествами. Я люблю то, чего нет? Или кого нет?
Так ли я его идеализирую?
Я знаю, Марк может быть грубым, несколько жестоким или чёрствым. Крайне упрямым и упорным. Я это прекрасно понимаю, в нём были эти черты ещё до происшествия. До того, как пуля догнала его спину на поле боя. Марк никогда не рассказывал мне сам об этом. Ни разу за эти три месяца не упомянул, как так случилось. От Грегори с сослуживцами мельком услышала, что Маркус заслонил собой какого-то паренька. "Выродка" как выразился Грег. Но больше ничего не сказал, мол не женских ушей это дело. На войне и не такое бывает.
Но я также знаю Марка нежного, заботливого, внимательного. Это всё было, он был таким. Или просто хотел казаться? Или я воспринимала желаемое за действительное?
В его характере – просто помогать тем, кто попал в беду? Жертвуя собой, как с тем пареньком?
Почему он мне тогда помог? Что-то тоже чувствовал ко мне? Или лишь хотел уберечь сына от скандала и своё имя? Но мне во сто крат досталось бы больше. Нашим браком он определённо спас меня. Зачем ему это, если не симпатия? Ради справедливости? Или из-за жалости?
В чем измеряется любовь? За что люди любят? Или вопреки? Просто так? Что это вообще такое "любовь"?
Я люблю Марка или мне это только кажется? А он? Только ли жалость ко мне им движет? Нужна ли я ему в самом деле? Может правда, единственный выход уехать?
Я запуталась. Определённо запуталась. И устала. С Марком не стало проще после соглашения. Он стал выполнять назначения доктора, стал обедать вместе с нами. Но он так же далёк от меня, как и всё время после случившегося.
Есть же хоть призрачный шанс всё наладить, а если бы он постарался, то вовсе и не призрачный. Так почему не воспользоваться, не попробовать? Нам же хорошо было вместе? Ведь было? Мне так точно.
Кого мне спросить? Кого просить о помощи?
Марта сейчас вся в заботах о малыше. Папу? С ним мы никогда не были близки, особенно после смерти мамы. Кажется, он даже вздохнул с облегчением после свадьбы, переложив заботы обо мне на плечи Сторенджа.
Татушку Марчел, мать Марты?
Определённо нужно нанести им везит. Проведать Марту с малышом хотя бы.
Глава 7
2 года назад
По дороге домой с бала Лавандоров
– Ты с ума сошёл? Разгуливаешь здесь по балам, когда жена твоя так нуждается сейчас в поддержке! Уму непостижимо!
Марта в бешенстве. Мы резко сорвались с бала, как только закончился наш с Маркусом танец. Сестра еле сдерживала себя, пока добирались до кареты. Сейчас в экипаже мы втроем. Наконец-то она может выплеснуть всё то, что накипело и бурлит у неё внутри.
Грег выглядит виноватым.
– А что я мог сделать? – так же взвинченно реагирует кузен, – Король приказал нам присутствовать на балу! Сама знаешь, ослушаться, значит лишиться места.
Дорога в имение, где находилась его жена Апрель, занимала по времени больше двух с половиной суток, поэтому по возвращению с похода Грег просто напросто не успел бы съездить туда обратно.
– Твоя жена больна! Ты мог бы ему прямо сказать об этом! Король тоже человек.
– Марта, у неё банальная простуда, – вздыхает устало, – Она не при смерти. К тому же рядом с ней мать.
– Мать. Теперь должен быть рядом с ней муж, а не мать, – ворчит Марта.
– Поэтому я сейчас отвезу Вас домой и поеду к ней.
Грег старался размышлять логически. Во-первых, три часа в данном случае ничего не решают, считает он. Во-вторых, нам с Мартой тоже нужно было побыть на балу. Попасть туда и сразу уехать, не воспользовавшись перспективами бала, это кощунство.
Поэтому, как и обещал, Грег уезжает в родительское имение к жене, как только мы оказываемся дома.
Мы остаёмся с Мартой на попечение её матери. Три дня проводим дома, не посещая светские рауты, пока нездоровится Марчел.
На четвёртый Марчел решает отвезти нас в легендарный Вилинт-парк.
Глава 8.
Настоящее время.
Имение Марчел и Стефана Свифтгард.
– О, дорогая, как я рада, что ты приехала, – произносит тётя Марчел, целуя меня в обе щеки.
Дом Свифтгардов – это единственное место, где мне действительно всегда рады. Я это знаю точно. У каждого человека должно быть место, где он может бросить свой якорь. Чтобы ни случилось. Когда необходимо переждать бурю или шторм. Либо насладиться штилем и поделиться своим счастьем. Либо горем. Или попросить совета, оказавшись на распутье жизни, как я. Не важно. Это место, где тебя всегда ждут и тебе всегда рады. Без такого места человек теряется в этом огромном мире. Лишённый поддержки, блуждает в потёмках и долго не может найти свой свет, или причал.
К сожалению, у себя дома я не ощущаю должной поддержки. Не ощущаю себя в своем месте. Отец растил меня в строгости и в то же время какой-то отстраненности. Но я его не виню в этом.
Он дал мне достойное образование, кров над головой, одежду и наряды, полагающиеся девице моего возраста и положения. Я не голодала, а наоборот, вкушала здоровую и полезную пищу. Отец вывел как положено в свет. Он обеспечил меня всеми материальными благами, которые требуются в наше время барышне из высшего общества.
Я даже уверена, что он по-своему любит меня и искренне желает счастья. Но чаще мне кажется, что папа просто не знает, что со мной делать и как общаться. Куда проще нанять штат прислуги и перепоручить меня на них.
Тёплые слова поддержки, разговоры по душам, да даже просто невинный разговор о чем-нибудь, кроме как "сегодня приедет миссис Мопс, твоя новая учительница по танцем. Надеюсь, ты меня не разочаруешь, " – душевное тепло – это не про нас с отцом.
Я раньше часто задавалась вопросом, что было бы, если бы была жива мама. Я её совсем не помню. Но, говорят, я на неё очень похожа. Как говаривала моя няня, которая была приставлена ко мне ещё при жизни матушки: "Ох, как так может? Одно лицо ведь. Те же глазищи и чернявые кудряшки. Ваша матушка их очень не любила, кудряшки эти. Всё чешут, чешут ей их, а они хоть бы хны. Да и фигурка у вас ладненькая, как у матушки. От женихов отбоя не будет. Ох, и наплачется с вами батюшка…"– прибавляла, деланно вздыхая.
Конечно, нянюшка преувеличивала. Красавицами по общепринятым меркам нас с мамой назвать нельзя: кожа не бела, родинки есть, волосы не блондинистые, да и черты лица не идеальны. Но висевший единственный портрет матери в галерее в нашем доме действительно передавал безусловное наше с ней сходство и миловидность.
Марчел в отличие от своей младшей сестры, моей мамы, имеет более типичную внешность для красавицы. Несмотря на годы, её лицо сохранило свою прелесть, незначительные морщинки ни сколько не портят его, а придают определённый шарм. Крупные глаза продолжают сиять синевой, а сегодня и радостью. Марчел всегда искренне радуется моему приезду. Пухлые алые губы и белизна кожи передались от неё и Марте. А форма лица сердечком – это отличительная чёрта всех женщин нашего рода.
Возраст сказался, вероятно, только на фигуре тётушки. А может во всём виновата её преданная любовь к сладкому и мучному. Но как ни прискорбно, но былые точеные формы изрядно расплылись, превратив Марчел в пышечку. Весьма подвижную и смешливую.
– Мартин, – кричит тетушка слуге, – ступай, готовь графине апартаменты и вещи отнеси. Не гоже леди носить свой багаж. А это что, – уже ко мне обращается, – всего один чемодан? Да маленький какой? Это что же получается, ты к нам ненадолго?
– В этот раз я без мужа, тетушка, – отвечаю, передавая дворецкому свой дорожный плащ с перчатками, – Как знаете, он пока не выездной, – мой голос дрогнул, – поэтому да, я всего лишь на два дня.
– Ох, как жаль, – раздосадованно, – а Марта так ждала тебя. После того как Грег утащил Филиппа по делам, она совсем приуныла. Сам нормально не живёт с женой и другим не дает, – это она про Грегори, – Мало одного, одолел со своими походами. И что из этого вышло? Он о матери хоть думает? А? Вдруг как Марк, – спохватывается, прикрывая рот ладошкой, и смешно выпучивает глаза, – прости старую дуру. Но знаешь ли, теперь ему и походов-то мало! Он теперь в город мотается. Да часто как! Весь деловой! Да ладно один, так ещё и Филиппа подбил. А тот и рад стараться. Тоже делец нашёлся. Шерстяные магнаты, мать их. Марта вся извелась. Родила-то совсем недавно, – вздыхает, – Ну ладно, ступай наверх, – вновь оживляется, – приводи себя в порядок с дороги и присоединяйся к нам. Ужин накрыт в малой столовой.
***
– И что ты думаешь делать дальше? – тихо начинает Марта после непродолжительного молчания.
Мы сидим в беседке и пьем чай. На сад уже опустились сумерки. Суматошный день подходит к концу. Карапуз Роджер уложен, главные новости и сплетни рассказаны.
Я задумчиво разглядываю причудливые очертания деревьев и цветов, что выхватывают из темноты немногочисленные фонари. Так тихо, что даже слышен шелест листвы и стрекот кузнечиков.
– Не знаю, – признаюсь, вздыхая.
Молчу.
– Честно, я запуталась, – сглатываю, – Порой думаю, что правда лучше уехать, как говорит Марк. Но, когда всерьёз раздумываю над этим, представляю, как уезжаю, как живу без него, то внутри что-то противится, резко восстаёт против этого. А жить так дальше я тоже не вижу смысла.
– Мдаа… – тянет Марта.
– Всё надеюсь, что Марк одумается. Так было бы легче. Только надо ли это ему… Знаешь, – делаю попытку улыбнуться, – думаю время покажет. У вас и своих проблем по горло, а я ещё тут со своими.
Марчел сегодня призналась, что брак Грегори трещит по швам. Его жена на прошлой неделе уехала к родителям. Ей надоели его постоянные отлучки. Ещё и Филипп, муж Марты, присоединился к кузену.
– Да какие у нас проблемы, – усмехается, – всё от скуки и от делать нечего. Было б чем заняться, глупость всякая не лезла б в голову. Я давно говорила Апрель, ребёнок нужен. А она всё "я молода, успеется". Пусть звучу, как наша бабушка, но где это видано, чтоб ребёнка не хотеть в супружестве. Если только проблема есть. В противном случае нечего замуж торопиться. Знаешь, как Грег смотрит на Роджера? Ой, ну их, – замолкает.
Смотрю, как ползёт какая-то букашка по пирожку, торопится куда-то, потом сползает аккуратно с пирожка на тарелку, потом на стол. И далее двигается вдоль щелки в столешнице в направлении, известном только этому жучку. Ему отчего-то не спится тоже.
– Марка я знаю лет с десяти, – врывается в мои мысли голос Марты, – ты же гораздо позже сюда приехала. Накануне сезона. Он всегда производил впечатление несколько отстранённого человека. Со всеми держался ровно. Я бы даже сказала прохладно. Про него много в своё время ходило слухов. Даже то, что он причастен к смерти жены. Но Грег ему доверяет. Он редко ошибается в людях. И Марк его пока ни разу не поводил.
– Каким образом это соотносится с нашими отношениями? – хмыкаю.
Про слухи я наслышана весьма. Как только свет узнал, что я выхожу за него замуж, каждый хотел чем-то поделиться о нем. Люди падки до сплетен и любят пикантные подробности. Одни говорили, что Марк столкнул жену с лестницы. Вспылил из-за какой-то ерунды и столкнул. Или просто толкнул, она упала, и из-за этого начались роды. Слуги слышали, как они ссорились, кричали в кабинете. А слуг не проведешь. Но обширные связи Сторенджей замяли данное дело.
Другие рассказывали, что Маркус души не чаял в своей жене. И когда та умерла, в результате так несвоевременно начавшихся родов, то чуть не сошёл с ума. Сразу после похорон подался на службу к королю и отправился в свой первый военный поход. Там, вероятно, и познакомился с Грегом. Впоследствии служение королю на боевом поприще он сделал своей основной профессией.
Но все слухи сходились в одном. Жена Марка, Марго, умерла родами.
– Я про то, что твой муж не любит проявлять эмоции, – продолжает Марта, – но то, что я видела, когда вы были вместе… То, как он вел себя при тебе, смотрел на тебя… Я бы определённо не назвала это безразличием. Может, он действительно думает, что так тебе будет лучше? Поэтому гонит.
– Может. А будет ли?
– Никогда не узнаешь, не попробовав.
– То есть ты мне советуешь уехать?
– В любом случае, если не получится жить отдельно, можно вернуться.
– Не знаю, – вздыхаю. Смотрю на свою чашку с остывшем чаем, держа её двумя руками и медленно поглаживая краешек большим пальцем левой руки, – особенно насчёт вернуться. К тому же я заварила кашу с его восстановлением и как теперь уезжать?
– Ну и что? Ты сама сказала, что ни в чем не принимаешь участия. Даже массаж ему делает обученная донна. Сварт не нуждается в опеке и контроле. В конце-концов, у Маркуса рядом мать. Поль, – накрывает мою руку своей, – Что с ним, что без него тебе плохо. Так ты думаешь? – киваю, – Так. С ним это уже проверено. Сейчас тебе плохо. Проверь без него.
– И куда мне податься? – вскидываю взгляд на сестру, – Уж лучше так с Марком, чем вернуться к отцу.
– Переезжай к нам, – наклоняется вперёд, воодушевляясь, – правда. Отвлечешься от Марка. Приведешь, может, мысли в порядок. Вдали от него. Можешь, в конце концов, не рвать отношения окончательно. Скажи ему прямо, что хочешь попробовать пожить без него.
– Он будет несказанно рад, – выдаю с кислой миной, – и предложит больше не возвращаться.
– Да что угодно пусть предлагает. Он же сам говорит, что хочет, как лучше для тебя? Вот так и делай!
Может и правда так поступить?
Вдруг он изменит своё отношение ко мне, если действительно любит. Или я изменюсь. Избавлюсь от страха и зависимости. Или всё вернётся на круги своя.
Думаю, стоит посмотреть, что из этого выйдет.
Глава 9
2 года назад. Вилинт-парк
– Представляете, сеньор Пурье в скором времени женится на Миледи Ронсон, – щебечет привычно Миранда, – они объявили о своём решении вчера на балу у Хьюветов. Нет, вы представляете? – хихикает, прикрываясь веером, – это над! Более смехотворной пары я не видела. Он же ниже её ровно на голову!
– Счастье не в красоте, Ми, – возражает Марчел.
– Извините, конечно, тётушка. Но я бы к вашим словам отнеслась скептически, – Миранда намекает о внешности Марчел и её мужа. Оба были не дурны собой, особенно в молодости, – К тому же, говорят, её прельстило его большое состояние, а не рост. А люди не будут говорить попусту.
Мы идём по главной аллее парка. На мой взгляд его легендарность слишком преувеличена, либо она заключена не во внешнем виде, а во что-то другом. Обычные аллеи, ни чем не примечательные деревья, зелёная, как и везде трава. Много людей. Многие из которых мне не знакомы. Я бы даже сказала основная их масса. Тётушка без устали кивает встречным, приветствуя. С кем-то останавливается на непродолжительный разговор.
Но мне хорошо и спокойно. Здесь много зелени. Как в деревне. Лишь дорожки затянуты в камень.
