Текст книги "Хамелеон. История одной любви (СИ)"

Автор книги: Агата Лель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Мы разговаривали как старые добрые друзья, с одним лишь отличием, что когда-то эти друзья были влюблены друг в друга.

Когда-то?.. Были?..

Я рассказала ему о своих прежних больных отношениях, выкладывая все, без стеснения и прикрас. К чему это всё. Я устала быть ежом. Только не сейчас и не с ним.

За первой бутылкой последовала вторая, я порядком запьянела. Поведала я и том, что обманула его тогда, взболтнув, что снова встречаюсь с Сашкой, а на деле просто струсила, понимая, что не выдержу отношений на расстоянии. О том, что после его отъезда две недели я рыдала белугой, я умолчала. Ни к чему ему знать такие подробности.

В свою очередь Савва рассказал мне о своей жизни в Москве, об учёбе, друзьях, работе. Он всерьез занялся музыкой, гитарой, и даже выступал вечерами в закрытых клубах с каким-то местным коллективом. Своя субкультура, узкий круг, андеграунд… Скрипку он забросил, повесив её на стену лишь в качестве трофея. Вскользь упомянул и о своих неудавшихся отношениях: что несколько месяцев жил с какой-то девушкой, и что год назад они разбежались, оказавшись абсолютно полярными людьми.

Я не понимала эту дуру, и как можно упустить такого парня? Хотя, кто бы говорил…

Наши ноги иногда соприкасались под столом, руки бесконечно теребили ладони друг друга. Я была пьяная и бессовестно счастливая. Он был словно принц из сказки, взял, и прискакал на своем коне, вытащив наружу все воспоминания, так старательно засунутые в самые потаенные закоулки памяти.

Мы вспоминали дни проведённые вместе. Как все начиналось, наши репетиции, прогулки, хохотали до слёз над курьезными ситуациями, не обделив воспоминаниями и ту поездку на дачу. Я припомнила ту кровать с продавленным матрасом, и почувствовала, что краснею.

Видимо, осталось всё-таки что-то от меня той, прежней инфантильной Катьки.

– Она скрипела как пилорама, это был какой-то кошмар, – смеясь, покачал головой Савва.

Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, я не отрываясь смотрела на торчащие из выреза волоски на его груди, и чувствовала как завожусь с пол оборота. В тусклом свете его глаза казались почти чёрными. Манящими. Я видела как он на меня смотрит, и от этого мне становилось не по себе.

– А как там Глеб? Надеюсь, они с Леркой не поженились? – что бы хоть немного остыть, сменила я тему.

– Да ну, о чем ты. Они расстались через несколько месяцев после моего отъезда.

– Ты знаешь, а ведь она ему изменила ему тогда, на даче…

Савва удивлённо приподнял одну бровь.

– Вот как? И там тоже?

Оказалось, это был не первый случай её похождений, но об этом Глеб узнал уже после разрыва.

– Вам, женщинам, вообще верить опасно, – сказал Савва отпивая вино, смотря на меня поверх бокала.

– И с этим я не могу не согласиться, – честно ответила я.

Казалось, что воздух трещал от токов, проходивших между нами. Это было похоже на игру, ферромоновый батл двух молодых людей, которых безусловно тянуло друг к другу.

Когда стало совсем невмоготу, Савва расплатился, и мы вышли в морозную ночь.

Мы набросились друг на друга прямо на ступеньках ресторана, жадно исследуя тела под распахнутой верхней одеждой и целуясь как в последний раз в жизни. Вокруг мигали новогодние огоньки, снег крупными хлопьями ложился нам на головы и плечи, но мы ничего этого не видели, так как были полностью поглощены друг другом.

– Поехали домой, – хрипло пробормотал мне на ухо Савва, и на ватных ногах мы побрели ловить такси.

Часть 27. Заключительная

Давай избавим себя от сложностей

Без всяких: «Я тебя… Ты меня… Навеки…»

Давай целоваться при каждой возможности

Во сне, на яву… закрывая веки…

Мы набросились друг на друга прямо на ступеньках ресторана, жадно исследуя тела под распахнутой верхней одеждой и целуясь как в последний раз в жизни. Вокруг мигали новогодние огни, снег крупными хлопьями ложился нам на головы и плечи, но мы ничего этого не замечали, так как были полностью поглощены друг другом.

– Поехали домой… – хрипло пробормотал мне на ухо Савва, и на ватных ногах мы побрели ловить такси.

–

Та же квартира, то же тропическое буйство вокруг.

Рыжий кот, зевая, вышел посмотреть кто же посмел потревожить его сон. Рузвельт. Его звали Рузвельт. В квартире тишина.

– А где все? – озираясь в темноте, шепотом спросила я.

– Они в Озёрске, к Тане сегодня уехали, пока Глеб здесь.

Старшая сестра Глеба, я совсем про неё забыла…

– А ты?

– А я остался, – он взял меня ладонями за лицо и, прижав к стене, поцеловал.

В комнате Глеба все осталось по-старому. Письменный стол у окна, огромное кресло-кровать рядом, разложенный диван у двери. Только лишь на смену старым обоям полностью завешанным плакатами с изображением рок-звезд, пришли новые, в тонкую голубую полоску. Постеры исчезли, стена была девственно чистой.

Жизнь не стоит на месте.

На пол полетело платье… затем моё белье и его брюки.

Мне было плевать на свои моральные ценности, и на то, что будет завтра. Я знала, что скоро он снова уедет, но на это мне тогда тоже было плевать. Я хотела быть с ним этой ночью. Хотела его. Больше всего на свете.

Я не помню, как звонила родителям, несвязно сочиняя что осталась ночевать у подруги. Не помню, как мы пили вино из хрустальных бокалов и как выходила покурить на балкон, накинув его рубашку на голое тело. Но я хорошо помню его губы, и ту ласку, что он мне дарил. Он не был у меня первым, но именно с ним я впервые узнала, что такое настоящая страсть. Настоящий мужчина.

Потом мы долго лежали на полу, на своих разбросанных вещах и смотрели на серый потолок, иногда освещаемый через окно фарами проезжающих мимо машин.

– Ты жалела когда-нибудь о том, что сделала? – держа меня за руку, тихо спросил он.

– Нет, – соврала я.

– А я жалел.

Мы немного помолчали.

– О чём ты думаешь? – не поворачивая головы, спросил он.

– Честно?

– Само собой.

– О том, что надо было дать тебе еще тогда, на даче.

– Кать, ты восьмое чудо света, ей Богу… – мы немного посмеялись, так и не разжимая рук.

Потом какое-то время мы лежали в полной тишине, слушая лишь дыхание друг друга.

– А может чёрт бы с ней, с этой профессией, в Артемьевске прекрасный металлургический завод, – нарушил тишину он.

– Глупости, Сав. Чушь. Ты все правильно тогда сделал. Это я была дура. Да и есть… наверное.

Он повернул голову и посмотрел на меня.

– Через полгода ты закончишь техникум, ты думаешь поступать куда-то ещё?

– Сав, не начинай…

– Ты единственная девушка на моём пути, которая бы так отбрыкивалась от столицы!

– Всё не так просто… И вообще, об этом ещё очень рано говорить, мне бы колледж как-нибудь для начала закончить.

– В прошлом году родители разменяли квартиру, теперь у меня есть собственные сорок метров на Садовом кольце. Не густо, но жить есть где. Что думаешь?

– Что я думаю? Что такого просто не бывает! Сав, ты… прямо как из сказки. Вот смотри, – я легла на бок, и принялась по очереди зажимать пальцы в кулак, – ты умный, ты талантливый, перспективный, москвич, ты творишь невероятные вещи в постели… да что там, ты самый красивый парень из всех. В этой квартире, – улыбаясь добавила я, – а то возомнишь себе еще.

Он рассмеялся.

– А мне всю жизнь внушали что все мужики – козлы… И мой предыдущий парень это подтвердил.

– Кать, так я тоже козел! Правда! Ну хочешь, я буду стучать кулаком по столу, курить травку, материться и плевать через плечо?

– Ну вот, еще у тебя отменное чувство юмора! В чем подвох, Громов?

– Ни в чем, я идеален, черт побери, – мы снова похохотали.

– Ты самый обалденный козел из всех, кого я когда-либо встречала, и, наверное, встречу, – я поцеловала его в уже ставший колючим подбородок. – Ну вот перееду я к тебе в Москву, и мы поженимся, да? – хитро спросила я.

– Обязательно, – улыбнулся он. – Потом.

Я опять рассмеялась.

Было бы здорово взять вот так, и поверить в эту сказку. Я и Савва живём в Москве, в своих уютных сорока метрах на садовом. Мы купим кота и будем разводить на подоконнике кактусы. Было бы мне снова шестнадцать, я бы обязательно пофантазировала на эту славную тему. Да, девятнадцать тоже не тот возраст, что бы выражаться столь высокопарно, но та школа жизни, через которую я прошла благодаря своему бывшему парню-уголовнику, прибавила мне десяток-другой лишних годков. Порой мне казалось, что видела я если не все, то очень многое.

Савва был слишком хорош для меня, наша жизнь и планы на нее были слишком разными. Я не была уверена, что потяну такого мужчину, и что чувство ревности в будущем не сожрет меня с потрохами и не разрушит наши отношения. Я была очень молода и не опытна, мне не хватало уверенности в себе, и я была не готова так радикально менять свою жизнь. Он был для меня настоящим принцем из сказки, и мне не хотелось разрушать ее сюжет мечтами, которым не суждено сбыться.

– Обещай, что подумаешь о переезде, – прервал мои мысли Савва.

– Обещаю, – снова соврала я.

Мне очень хотелось поверить, что у нас может быть будущее, но я понимала, что это вряд ли возможно. Завтра он уедет обратно, в свою красивую столичную жизнь, а я останусь здесь. Нужно трезво смотреть на вещи. А там, если судьба нам быть вместе – мы будем.

Не смотря ни на что.

Меня разбудил солнечный свет, и кое-что ещё, упирающееся в мягкое место. Савва прижал меня к себе так крепко, что было тяжело дышать. До этого дня я даже не подозревала, что утро может быть таким добрым. Я смотрела на него, запоминая каждую чёрточку лица, впитывая каждую клеточку тела. А он смотрел на меня. Его глаза были цвета топленой карамели, ласково переливающейся в первых лучах восходящего солнца. Тогда я была готова отдать все, за хотя бы еще одно подобное утро. За право обвивать его тело ногами, за возможность наблюдать его напряжение, смотреть как тугие мыщцы гуляют под кожей, и как его цепкий взгляд раздевает уже и так донельзя обнаженное тело. Чувствовать его желание. Его власть. Чувствовать его внутри себя.

Через полчаса мы все-таки вылезли из постели, и пошли на кухню пить чай. Не было никакой скованности или раскаяния за содеянное. Только полное умиротворение и давящее чувство грусти, что совсем скоро все это закончится. Я сидела в его рубашке без единого грамма косметики, и чувствовала себя красавицей. Счастье поистине украшает женщину. Учёбу я прогуляла. Все равно мне ни за что не сдать хвосты до Нового года. Тридцатое декабря, завтра он уедет.

– Ты чего грустная? Все было настолько плохо?? – наливая чай спросил Савва.

– Я не грустная, просто… не выспалась.

Я улыбнулась. Похоже врать стало входить у меня в привычку. Рузвельт потерся о мои ноги, я наклонилась и посадила его себе на колени. Мы пили чай и смотрели новогодний концерт по первому уаналу. За окном светило яркое солнце. Чудесный день.

Голый по пояс Савва полулежал на диване кухонного уголка, и весело смеялся над очередной пародией. Стрелки отсчитывали минуты, и по истечении каждой мне становилось все печальнее. Где-то вдалеке раздался звон колоколов, будто оплакивая вместе со мной эти ушедшие минуты… Но я улыбалась, что ещё мне оставалось делать. Он бросал на меня взгляды, полные нежности и тепла, добавляя этим самым камней, на мою и так уже тяжелую душу.

Тогда я поняла, что человек не может быть счастлив вечно. Господь великодушно дарит нам временные отрезки. Просто кому-то годы, а кому-то два дня.

Мой новогодний подарок. Мои два дня счастья.

Уже позже, убрав чашки в раковину, и смахнув крошки со стола, он подошёл и встал передо мной на колени. Он нежно целовал мои бедра, от чего тонкие волоски встали дыбом, и дыхание непроизвольно участилось.

– Ты там все ещё без белья? – спросил он хитро щурясь.

Ближе к вечеру я собралась домой. Совсем скоро должны были приехать Глеб с родителями, и мне не хотелось перед ними светиться. Как-никак я учусь в колледже где преподаёт Евгения Васильевна, сами понимаете, ситуация щекотливая… Мы оделись и вышли на мороз. Хрустя снегом и крепко держась за руки мы добрались до моего дома. Переодевшись, я крикнула своим что снова ухожу. В подъезде меня ждал Савва. Я устала и хотела спать, но понимала, что нельзя терять драгоценные минуты. Через двенадцать часов у него поезд на Москву. Голова шла кругом от его присутствия нон-стоп.

Пошли вторые сутки как мы не отлипали друг от друга.

Пойти особо было некуда, и мы встретились с моими друзьями. Ритка офигела, когда увидела Савву. Она смотрела на него во все глаза, не в силах поверить, что он вернулся. Она же ещё ничего не знала. Карпов Савву невзлюбил с первого взгляда. Конечно, ведь сегодня в нашей шайке не он главный красавчик. Мы тусовались в частном доме у Серёги, и пока все под пиво занимались последними приготовлениями к завтрашнему празднику, мы с Саввой уединились на веранде покурить. Сначала мы правда курили, а потом жадно наверстывали потерянные годы… Пар изо рта, покрытые инеем стекла, и два разгоряченных тела на маленькой летней веранде… Я знаю, это безумие, но факт остаётся фактом. Меня тянуло к нему невидимыми канатами, и эта тяга была взаимна.

А потом мы бросили всех и никому ничего не сказав, ушли.

Восемь часов до поезда.

Мы бродили по ночным заснеженным улочками замерзшие, но счастливые. Мы много молчали, осознавая, что это последние часы перед расставанием. Было очень грустно, и мне хотелось разрыдаться от безысходности. Знаете, это как в отпуске. Когда ты в ночь перед отлетом ходишь по тёплому песку, слушаешь шум волн, вспоминаешь счастливые моменты проведённые здесь, но понимаешь, что всё. Завтра ты улетаешь, и с этой красотой тебе придётся распрощаться. Хочешь ты этого или нет.

– Это несправедливо, – проговорил Савва, когда мы за руку медленно прогуливались по аллее. Снежинки, как беспокойные мошки, кружились в жёлтом свете фонарей.

– В мире вообще полно несправедливости, – покачав головой ответила я.

– Ты не забыла, что обещала подумать на счёт Москвы?

– Не забыла… Я подумаю, правда, – я обняла его за одеревеневшую от мороза дубленку.

– Кто бы мог предположить, что моя поездка к тётушке обернётся вот так, – он крепко прижал меня к себе.

– И если бы я не ушла с последней пары, мы бы так и не встретились.

Мне стало жутко от одной подобной мысли.

Мы остановились.

– А хочешь, я не поеду завтра, сдам билет, и останусь с тобой на Новый Год?

– Не надо Сав, один день ничего не изменит…

Он прижал меня к себе ещё крепче, и какое-то время мы стояли обнявшись. Где-то поблизости взрывали петарды, слышался смех и громкие голоса.

– Кать, я не хочу уезжать…

– А я не хочу, что бы ты уезжал…

Весёлая компания, смеясь, прошла мимо. Снова стало тихо.

– Дай мне свой номер, – он похлопал по карманам в поисках мобильного телефона. – Надо же. Наверное, дома оставил…

– Ничего, у меня есть с собой ручка, – достав из сумки блокнот, я подошла ближе к фонарю.

– А твой домашний телефон спёрли в метро, вместе с записной книжкой, портмоне и ключами от квартиры, – грустно улыбнулся он.

– Вот видишь, нечего там делать, в Москве этой.

Я отдала ему листок с номером, затем вбила его телефон в свой мобильный, и мы медленно пошли в мой район.

Шесть часов до поезда.

Прощались мы тяжело. Я не могла его отпустить, закрыв глаза я впитывала его, ставший снова таким родным, запах. Было стойкое ощущение, что видимся мы в последний раз, и я, как могла, старалась отогнать от себя это чувство. Но оно не слушалось, продолжая душить как липкие тугие щупальца.

Зацеловав друг друга до потери сознания, и еще раз договорившись как можно чаще звонить друг другу, мы все-таки разошлись по домам.

Позже, лёжа в постели, включив телефон, я гипнотизировала взглядом его одиннадцатизначный номер. «Хамелеон» – подписала я.

Он ещё не знал, но когда я записывала свой телефон, то намеренно изменила одну цифру. Конечно, вы удивитесь, зачем же я это сделала. Я снова струсила. Я боялась, что он мне не позвонит. А осознание того, что у него есть мой номер, но он не считает нужным его набрать, сводило бы меня с ума. Я себя знаю. Пусть лучше так. Если я посчитаю нужным, я первая ему наберу.

А пока… а пока мне нужно подумать, как жить без него дальше.

И поспать.

Тогда я ещё не знала, что через четыре дня я встречу своего будущего мужа, и телефон Саввы мне так и не пригодится.