Текст книги "Хамелеон. История одной любви (СИ)"

Автор книги: Агата Лель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Денис надрывал горло, извращаясь над бедной гитарой, стараясь перекричать доносящуюся из динамиков музыку, кто-то ему подпевал, пара пацанов о чем-то шумно спорили, а один явно нарывался на драку. Глеб залез на крышу, в надежде отыскать голубиной гнездо, чтобы показать всем новорожденных птенцов. Лерку с Мишкой нигде не было видно. Молчаливая девочка Оля тоже куда-то затерялась. Хаос. Но тем не менее было весело.

Я, потягивая вино, сидела на коленях у Саввы, и он аккуратно, но крайне провокационно, водил рукой по оголившейся пояснице, при этом поедая одним из своих самых соблазнительных томных взглядов с поволокой.

– Пойдём, прогуляемся? – шепнул он мне на ухо, и мы, молча поднявшись, взявшись за руки, по-английски покинули компанию.

Пират проводил нас чуть охрипшим лаем. Темнело.

Часть 19

Мы медленно брели в обнимку по заросшей тропинке садового товарищества, рассматривая по пути соседские участки. Большие дома и не очень, красивые и откровенно убогие, лачуги и настоящие хоромы. Где-то в окнах горел свет и слышались приглушённые голоса, но большинство домов пустовали.

К тому времени я уже порядком опьянела, и пребывая в игривом настроении, я ощущала себя раскрепощенной и уверенной в себе роковухой. Как будто ненароком запустив руку ему под майку, я гладила его широкую, чуть прохладную спину. Он прижимал меня к себе и довольно улыбался. В сумерках его глаза казались почти чёрными.

– А это дача родителей моего отца, – сказал Савва, указывая рукой на заброшенный участок слева.

Нога человека не ступала туда добрый десяток лет. Высокая трава пробивалась сквозь покосившийся, местами поломанный забор. Цепкие лапы разросшихся кустов малины так и норовили ободрать ноги неосторожным прохожим.

– Они что… умерли? – спросила я, пытаясь хоть что-то рассмотреть за забором.

– Нет, они переехали в начале девяностых. Дачу бросили на произвол судьбы.

– Пойдем, посмотрим? – предложила я, и мы направились ко входу.

Мне с детства нравилось все заброшенное и покинутое. В нашем районе стоял разрушенный, давно не функционирующий завод, скрытый от посторонних глаз ровным рядком молодых берёз. В начальных классах мы с дворовыми мальчишками любили там лазать, и представлять, что вокруг нас летают призраки. И честное слово, пару раз мы даже замечали что-то паранормальное! С визгом мы выбегали оттуда и со всех ног неслись домой, по пути роняя клятвы, что больше ни за что в жизни… Но на следующий день любопытство пересиливало, и мы шли туда же за новой порцией адреналина. И вновь до следующего шороха.

Я давно выросла, но тяга к острым ощущениям осталась.

Надавив на вросшую в землю калитку, Савве удалось-таки её открыть, сорвав при этом одну из петель. Ноги моментально запутались в высокой траве, все дорожки давно заросли и мы двигались наугад. Причудливых форм яблони то и дело норовили своими ветками заехать по лицу. Ночь уже давно вступила в свои права – темно, хоть глаз выколи. И если в городе было светлее от множества горящих окон и уличных фонарей, то здесь, вдали от цивилизации, ночь была по-настоящему чёрная. Я подняла взгляд на небо, и ахнула! Оно было сплошь усыпано звёздами. Как в сказке. Никогда в жизни я не видела такой красоты!

– А вон большая медведица, видишь? – прошептал Савва, указывая пальцем куда-то ввысь.

Ни черта я не видела. Он стоял так близко и его запах сводил с ума. Животный, манящий… Я практически не видела его лица, лишь силуэт на фоне звёздного неба. Видимо, почувствовав моё настроение, он, запустив руки под футболку, обнял меня за талию и поцеловал. Голова кружилась, обстановка пугала, от его прикосновений сносило башню… Страсть и адреналин – ядерная смесь. Где-то за спиной хрустнула ветка, и я, вздрогнув, оглушительно завизжала. Савва засмеялся, прижав меня ещё крепче. Не выдержав, я тоже нервно рассмеялась.

– Пойдем дом посмотрим? – предложил Савва, и мы на ощупь двинулись куда-то вправо.

Домом это строение было трудно назвать. Казалось, что с минуты на минуту лачуга рухнет. В оконных рамах, вместо стёкол, зияла пугающая чернота, дверь слегка приоткрыта, в крыше не доставало нескольких досок. Как в фильме ужасов, ни дать, ни взять. Сзади снова раздался какой-то хруст, и мне стало совсем не по себе.

– Сав, может это… пойдём отсюда? – шепнула я, цепляясь за его футболку и боязливо озираясь.

– Ты что, боишься что ли? Да брось ты, пойдем! – он заглянул внутрь, и немного постояв, юркнул в темноту.

Оставаться одной было ещё страшнее, поэтому я резво последовала за ним.

Знаете, лазать на пьяную голову, да ещё и ночью по чужим дачам, не самая лучшая идея. Меня пугало абсолютно все! Шорохи, скрипы, стуки… Ничего не было видно, я то и дело влезала в висящую лохмотьями паутину и вполголоса что-то причитала. Савва щелкнул зажигалкой, и помещение озарилось слабым светом… Разваленная допотопная тумба с отвалившейся дверцей, ржавая кровать с продырявленной по центру сеткой, сломанный стул, повсюду валялись какие-то тряпки, палки, осколки стекла. И вдруг я увидела чьи-то ноги.

–

– Савва! Ноги! Ноги! Там ноги! Там труп!

Завизжала я, дергая Савву за футболку, и лихорадочно тыкая пальцем куда-то вниз.

– Да погоди ты, какой труп!?! – зажигалка потухла и вновь зажглась. Он наклонился ниже к полу. – Труп, говоришь? – он почти смеялся. Притянув за руку меня ближе к себе, он направил язычок света на «труп».

На прогнившем полу валялись длинные болотные сапоги. Прячась от света, недовольные жучки бросились в рассыпную.

– А вдруг их с трупа сняли? – предположила я.

– Кать, ей Богу… – засмеялся Савва и поцеловал меня в макушку. Я осознала всю нелепость ситуации, и тоже захихикала.

Тут моя нога на что-то наткнулась, послышался звук катящейся по неровному полу бутылки. Савва посветил зажигалкой на звук. Бутылка «Столичной» со звоном ударилась о стену.

– А… это ещё что? – перестав улыбаться, я указала рукой на какую-то кучу.

На горе тряпок лежала книга, название которой, из-за слоя пыли, было просто нереально прочесть. Но что больше всего меня испугало – это стограммовые граненые стопки, с вставленными по центру огарками свечей.

– Чертовщина какая-то… Все, с меня хватит! Пошли отсюда! – запричитала я, вытягивая Савву за карман джинсов к выходу.

– Ну ты и трусиха! – засмеялся он, поднимая двумя пальцами книгу, и поднося вместе с зажигалкой к глазам. – О, наш труп в болотных сапогах, помимо магии вуду, увлекался поэзией. Томик Есенина, какой тонкий вкус.

Мне стало смешно, но я содержалась, укоризненно толкнув его в бок.

– А тебе лишь бы поугарать!

– Да уж, в разведку с тобой точно идти не стоит. Ты своим визгом нас сразу выдашь, – потушив зажигалку Савва притянул меня к себе, второй рукой запуская книгу куда-то в стену…

Я не сразу поняла что произошло дальше.

Раздались какие-то звуки, визги, что-то шелестящее коснулось моей головы, и по тому, как не литературно выразился Савва, ему похоже тоже досталось.

– Нас атакуют! Бежим!!! – прокричал он, и схватив меня за руку, рванул к дверному проему. Заплетающимися ногами я, спотыкаясь, следовала за ним. Меня трясло от страха, что-то явно копошилось внутри этого адового логова!

Оказавшись на улице мне стало немного лучше. Я глубоко дышала, снимая с волос паутину. Чёрт дёрнул меня предложить посмотреть эту долбаную дачу! Я обернулась на Савву.

Он стоял наклонившись, и, уперев ладони в колени, громогласно хохотал.

Часть 20

По пути к нашей даче мы хохотали уже оба. Неведомой хренью оказалась лишь стайка потревоженных летучих мышей, а на счёт свечей мы пришли к выводу, что их просто использовали бомжи, чтобы как-то осветить помещение. Всего-то… и никакой мистики. Хотя Савва предположил, что наши бомжи были людьми очень тонкой душевной организации, и устроив ужин при свечах, за бутылочкой «Столичной» бомж читал своей любимой строки Есенина.

Мы смеялись всю дорогу, буквально закатываясь, и он, то и дело тыча меня в бок подкалывал: «а, как я тебя, да? Повелась! Ну ты даешь! Хахаа, да ты очкунья та еще! А еще говорила: «пойдем Сав, посмотрим…». Я шуточно колотила его по спине, и он, заламывая мне руки, прижимал то к одному забору, то к другому, но каждый раз я со смехом вырывалась, и мы бежали друг за другом до следующего забора, чтобы облокотившись бешено целоваться.

Ндаа, немного не на то я рассчитывала, когда мы выходили на эту прогулку, но вышло все более чем забавно. Эту ночку забыть теперь действительно сложно!

То, что на нашей даче веселье в самом разгаре, мы услышали задолго до появления в поле зрения знакомого домика. По всей округе раздавалась громкая музыка и смех. Пират встретил нас неодобрительно лаем, похоже, что вся эта суета его порядком достала. Кто-то, особенно заботливый, положил в его миску обрезки овощей и порцию Оливье.

– О, ребяяятааа… – протянул Глеб, заключая нас обоих в объятья. – А где вы были? Мы тут баньку решили растопить…

– А не поздновато для водных процедур? – видя степень опьянения брата поинтересовался Савва.

– Нормально! Народ хочет помыться! Пойду угольки пошебуршу, – резюмировал Глеб, и нетвёрдой походкой поплелся за сарай. – Нарооод, зажигаааай, жгитее! Скоро будет жарко! – прокричал он пританцовывая.

Как в воду глядел. За эти слова мы позже прозвали его Глеб-Пророк…

– Пойдём съедим что-нибудь? – предложил Савва.

– Нет уж, лучше выпьем! – подмигнула я. – Только я сейчас, в дом на минуту забегу.

Оставив его среди пьяных мальчишек, я потопала в дом.

В коридоре горела тусклая лампочка, на маленькой электрической плитке во всю дымил чайник. Чай? В двенадцать ночи? Кто-то нас, похоже, спалить удумал! – я прошла по коридору к плите, и повернула заляпанную чем-то жирным ручку. Огонь потух. Поток пара из носика стал заметно меньше и я заглянула внутрь – практически вся вода выкипела. Вот придурки!

Я было уже собралась зайти в маленькую комнатку, чтобы взять среди вещей кофту, как вдруг услышала в большой комнате какой-то шорох. Странно, вроде бы все на улице… Заглянув внутрь, я заметила на самой дальней кровати какое-то пыхчаще-стонущее шевеление. На секунду мне даже показалось, что кто-то рычит… Было темно, но я различила коротко стриженный затылок, и, о Боже, быстро двигающийся оголенный белый зад: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда…

Я тут же метнулась обратно в коридор, осознавая ЧТО только что увидела. Там кто-то совокуплялся! Кто-то шпёхал кого-то раком. Твою мать! Я никогда не видела люди занимаются сексом, только по телевизору, поэтому испытала настоящий шок. Нифига себе! Надо Савке срочно рассказать!

Я, на цыпочках, пробралась в маленькую комнату, и достала расческу. Ну дела! И кто это мог быть? Парочку я не узнала, но сразу отмела Глеба с Леркой… Глеб же в бане, с дровами воюет. Олька, точно! Вот тебе и скромница. Сидела себе в уголочке, вся такая недотрога. Не зря говорят – в тихом омуте… Я глупо хихикнула, и взяв кофту пошла к выходу. Сейчас Савве расскажу, нельзя же такую новость в себе держать! Сбежав со ступенек, я чуть не столкнулась с… Олькой.

– Ой, Кать, у тебя сигарет нет? – прошептала Олька, боязливо озираясь, как будто кто-то нас мог услышать. – Так покурить охота, пока мой не видит.

– Неет… – ошарашено произнесла я, обернувшись на вход в дом. Олька здесь, тогда кто же там?

Меня вдруг осенило и неприятно покоробило.

Часть 21

Глеб, размахивая сигаретой, что-то пьяно доказывал Генке. Увидев что я вышла, Савва подозвал меня рукой, и указал на наполненную стопку вина. На автомате я подошла и плюхнулась на место рядом с Саввой. Недолго думая, он пересадили меня к себе на колени, обвив как коконом своими громадными ручищами.

– Ты чего такая испуганная? Снова труп увидела?

– Очень смешно! – ответила я, и залпом осушила стопку.

– А такое чувство, что увидела… – Савва вывалил язык и закатил глаза, изображая вурдалака, явно стараясь меня развеселить.

– Уж лучше бы я труп увидела, – пробормотала я себе под нос, а когда Савва переспросил, только лишь отмахнулась.

Из дома вышел Мишка, и щелкнув зажигалкой, закурил. Вальяжно подойдя к столу, взял стопку с водкой.

– Оо, Мишаня, братан, давай бахнем! – Глеб обнял друга за плечо, и принялся наполнять свой стакан. Ни один мускул не дрогнул на лице Мишки, как будто ничего не произошло. На пороге появилась Лерка, и увидев меня, радостно замахала рукой.

Сука. В тот момент я возненавидела эту лицемерную парочку.

–

Мы сидели за столом, и уминали холодные остатки дневной роскоши.

Савва за мной ухаживал, подкладывал-подливал, обнимал, ни на минуту не оставляя без внимания. Мне было приятно, я буквально таяла. Но ситуация с увиденным в доме никак не хотела меня отпускать. Лерка как ни в чем не бывало ластилась к Глебу, тот обнимал её, совершенно ничего не подозревая… Мишка тоже вёл себя непринужденно. Если бы я не увидела все собственными глазами, никогда бы не догадалась, что их связывает что-то, помимо дружбы. Хотя нет, хитрые взгляды они порой друг на друга кидали, но никто, кроме меня, их не замечал.

– Катька, а ты чего грустная такая? – подсела с другой стороны Лерка, положа ладонь мне на плечо.

– Я нормальная, тебе кажется, – грубо ответила я, еле сдерживаясь, что бы не скинуть её руку.

– Ну ты чего? С Саввкой поругались что ли? – шёпотом, что бы не услышал Савва, спросила она. – А куда вы до этого ходили? Уединялись?

– Лер, я все видела, – прямо призналась я. Она немного напряглась, но особого вида не подала.

– Видела что?

– Вас с Мишкой. В доме.

Я выжидательно смотрела ей в глаза. Она убрала руку с моего плеча, и, вытащив пробку, плеснула себе остатки вина.

– Тебе показалось.

– Показался Мишкин голый зад?

– Да откуда ты можешь знать, чем мы там занимались. Ты же ещё целка! – с вызовом бросила она.

– Да, я целка. Но я не дура. И не слепая.

Некоторое время она молча курила, смотря в даль осоловелыми глазами.

– Савке уже, небось, растрепала, да? – спросила она, стряхивая пепел под ноги на траву.

– Это не моё дело. Я в чужие отношения не лезу. Просто мне обидно за Глеба.

– А вот не надо его жалеть, ты многого не знаешь. И вообще, когда ты два года провстречаешься с парнем, ты меня поймёшь.

– Сомневаюсь, что побегу трахаться с другим, только лишь потому что «бабочки в моём животе улетели», – я изобразила её же движение, помахав руками как крыльями.

– Кать, ты ничего не видела, хорошо? – сменив тон, она взяла меня за руку и доверительно посмотрела в глаза. – Мишка это так, для разнообразия, а Глеба я люблю… Правда, сильно люблю.

– Угу. Я видела как, – картина дрыгающего Мишкиного зада никак не выходила у меня из головы.

– А что у вас тут за секреты? О своём, женском, болтаете? – наклонился к нам Савва. Его щёки раскраснелись, волосы были растрепаны и выглядел он на редкость соблазнительно.

– Да так. Про бабочек разговариваем.

Отвернувшись от Лерки, я положила голову на грудь Саввы. Он принялся нежно перебираться мои волосы. Мне показалось, что на несколько мгновений я задремала. День выдался на удивление длинным.

– Слушай, а чем это воняет? – открыв глаза, я втянула носом воздух. Было ощущение, что пахнет жженым деревом.

– Не знаю, я ничего не чувствую… – Савва пожал плечами, и принялся шарить под столом в поисках новой бутылки. – Глеб, а пиво ещё осталось?

– Не знаю. Все там было, на столе, – пролепетал Глеб, развалившись на лавочке.

– Концерт окончен, – развел руками Савва. – Ни пива, ни вина, ни водки.

– Подожди-ка, я сейчас.

Кое-как выбравшись из-за стола, я направилась в дом.

– Вот! – вернувшись, я поставила на стол литровую пластиковую баклашку. В мутной жиже плавали дольки лимона.

– Что это? – Савва аккуратно взял в руки бутылку, будто это была граната.

– Это папина наливка.

– Папина наливка?

– Ну, самогон. Или вы, москвичи, такое не пьете?

– Женщина, ты не перестаёшь меня удивлять. Прямо сундук с сюрпризами. Я уже не знаю, что ещё от тебя можно ожидать. Может муж? Внебрачные дети?

– Семеро по лавкам. Давно хотела признаться, да момента подходящего не было, – я снова села к нему на колени, обвив руками за шею. Чуть отодвинув кофту, он уткнулся губами мне в плечо. Мурашки моментально покрыли все тело. Я закрыла глаза, наслаждаясь его тёплыми прикосновениями.

– Спать не хочешь? – прошептал он мне практически в самое ухо, осыпая поцелуями где-то за мочкой. Я снова вспомнила кровать с продавленным по центру матрасом…

Соблазн был велик, голова затуманена алкоголем и его присутствием. Я молчала, и не открывая глаз, принимала его ласку. В голове вертелось тысяча «нет» и тысяча «да». Тысяча «за» и тысяча «против».

Из дурмана меня вывел уже ставший слишком навязчивым запах жженого дерева.

– Сав, воняет…

– Хм. Своеобразный комплимент. Но ты вообще девочка необычная…

– Да нет. Что-то горит. Дымом воняет!

Я отстранилась и снова втянула воздух. И вдруг, где-то над сараями, я увидела чёрные клубЫ…

– Савва! Смотри!!! – вскочила я, указывая пальцем в сторону дыма.

– Твою мать! Баня!

Савва резко вскочил, и побежал в ту сторону. Через несколько секунд он выбежал, и даже в темноте было видно, как он побледнел.

– Пацаны, тащите ведра. Баня горит!!!

–

Дальше началось что-то неописуемое!

Все носились с ведрами, ковшами, лейками, от бочек с запасом воды и до бани, сшибая всех и вся на своём пути. Какая-то скотина отвязала собаку, и она путалась под ногами, скуля и оглушительного лая. Савва успел вовремя, – загорелся только пол, прямо под импровизированной кустарной печкой, куда Глеб, видимо, с пьяну, по неосторожности, кое-как положил дрова. А потом и вовсе благополучно забыл, что за огнём вроде как нужно следить. Все-таки алкоголь – великое зло! Но когда, в прямом смысле, запахло жареным, все пацаны будто моментально протрезвели. Намочив майки, они забегали в заполненное дымом помещение, заливая разгоревшиеся половицы. Лерка рыдала как потерпевшая, мешая и не давая сконцентрироваться.

– Глеб! Глеб! нужно вызвать пожарных, нужно позвонить!!! – она бегала за ним как хвост, завывая как сирена.

– Каких пожарных, Лера? С чего ты им позвонишь? – раздраженно отвечал Глеб, отчерпывая из бочки воду, и передавая ведро Генке.

– Ну тут, наверное, есть у кого-то телефон? Может сбегать к соседям?

– Лера, не беси! Это дачный посёлок, здесь нет телефонов. Ни у кого! Вообще!

Я тоже старалась внести свою лепту, бегая туда-сюда наперевес то с наполненной, то с пустой лейкой. Собака, которую я так боялась ещё утром, постоянно попадалась мне на пути, но я даже не обращала на неё внимание. Представляете, какой я испытывала тогда стресc, раз игнорировала псину?

Мы потратили целый час, на то, что бы потушить огонь.

– Все, отбой. Больше воды не надо, – Савва вышел из закутка, именуемого баней, и, вытирая мокрый лоб, устало сел на деревянные ступеньки. Все, облегчённо вздохнув, побросали ведра, и тоже расселись кто куда, оживлённо обсуждая произошедшее. Удивительно, но внешний вид бани практически не пострадал.

Я подошла к Савве и приземлилась рядом. Он тяжело дышал, его тело блестело от влаги и было полностью перепачкано сажей. Как и лицо. Словно боевой раскрас индейца. Мокрая майка небрежно висела на плече.

– Ну и приключение на ночь глядя, да? – он провёл ладонью по лицу и притянул меня ближе к себе. – Сначала труп, потом пожар, – белые зубы, на фоне чёрного лица, блеснули в ночи. В глазах плясали чертята.

– Не говори. Насыщенный событиями день, – подтвердила я, а про себя подумала: а ещё тёлку твоего брата трахнул его друг. Вот так вот.

Лерка все ещё продолжала рыдать, хотя сама палец о палец не ударила, чтобы хоть чем-то помочь. А Глеб её ещё утешал. Аж тошно.

– Страшно было? – спросил Савва чуть улыбаясь.

– Пожар? Нет, не очень. Мне больше за тебя было страшно… – опустив глаза ответила я. Он рассмеялся и смачно поцеловал меня в губы.

– Не бойся. Громовы в огне не горят, и в воде не тонут. Ну что, пойдём твоей наливочки что ли тяпнем? Думаю, нам всем не помешает срочно снять стресс.

Время было два часа ночи. День выдался невероятно длинным. И это еще был не конец.

–

Кое-как умывшись остатками воды, и гирляндой развесив мокрое бельё на верёвке в коридоре, дико уставшие, но с ощущением, что сделали великое дело, мы расселись в большой комнате дома. Кто где. Мы с Саввой притулились на краешке обшарпанного дивана ещё совковских времен. Он переоделся в сухую ветровку, застегнув прямо поверх голого тела, золу мы благополучно отмыли, а вот от запаха дыма, похоже, ещё не скоро удастся избавиться. Казалось, что им пропитался весь дом. Все продолжали обсуждать пожар, Глеб сокрушался, что теперь ему влетит от предков, и дорога на дачу впредь ему будет закрыта.

– Блин, ребят, колотун такой, – в комнату вошёл заспанный Лёха, зябко обнимая себя за плечи. Одна сторона лица была примята, налипшие комья земли говорили о том, что спал он долго и крепко.

– Лех, ты что, все это время на грядках спал что ли? – заржал Генка.

– Ну да. Да чё-то это… устал так….

По комнате раздались волны смеха.

– А чем так воняет? У вас что, чё-то подгорело тут?

Вот тут уже все буквально взорвались. Ржали все. Даже Лёха, который так ничего и не понял.

В четвёртом часу все уже окончательно сварились. Лерка спала на плече у Глеба, Глеб дремал на плече у Генки. Лишь самые стойкие (читай – трезвые) болтали и попивали отцовский самогон на кореньях. Меня сильно клонило в сон, но мне было страшно идти в ту маленькую комнату. Я не боялась, что он начнёт ко мне приставать, и я не смогу ему отказать. Я боялась, что приставать начну я. Поэтому оттягивала момент уединения как могла. Я очень устала, но Савва был словно огурчик, хотя пил практически наравне со всеми.

Пришло время, и я сдалась.

– Сав, пойдём спать? – прошептала я ему в самое ухо. Он, наклонив голову, посмотрел мне в глаза.

– Все мужики, мы отчаливаем. Не шуметь, не храпеть. Мы спать.

Он поднялся, увлекая меня за руку в тёмный коридор. Вдогонку я услышала скабрезные шуточки в наш адрес, и пожелания продуктивно провести остаток ночи. Этот мир помешан на сексе!

Мы вошли в маленькую комнату, и Савва запер за собой дверь. Я наблюдала, закроет ли он шпингалет. Он не закрыл. Я села на краешек кровати, не зная, что делать дальше.

– Может… ты хочешь переодеться? – задал вопрос он, движением руки показывая на дверь, мол, если что, я выйду. Я кивнула, и он вышел. Я лихорадочно начала соображать, и что делать теперь?

Сняв майку и джинсы, оставшись только лишь в одном белье, я аккуратно повесила вещи на спинку стула. Подумав, я снова надела майку. Затем я собрала свои распущенные волосы в хвост. Потом снова распустила. Потом собрала. В итоге я легла в майке и с распущенными волосами.

Укрывшись одеялом по самый подбородок, я принялась ждать возвращения Саввы. На мгновение у меня мелькнула мысль: а не притвориться ли мне спящей, но потом я решила, что это глупо. За стеной послышался приглушённый смех и перебор гитарных струн. Дверь тихонько открылась.

– Не спишь ещё? – шёпотом спросил он, и я отрицательно покачала головой. Я не знаю, увидел он, или просто понял, но переспрашивать не стал.

Щёлк. Он закрыл шпингалет.

Сняв через голову ветровку, он расстегнул ремень, и одним мощным рывком освободился от джинс, оставаясь лишь в трусах-боксерах. Решительно отогнув край одеяла, он, плотно прижавшись, лёг со мной рядом.

Прикосновение обнажённого мужского тела обожгло словно огнём. В моей кровати лежал обалденный парень в одних трусах. Матерь Божья! Мне это снится! Жёсткие волоски его ног щекотали мои ноги. Я зажмурила глаза, стараясь создать иллюзию мерного дыхания. Внутри же творилось настоящая буря. Полежав несколько секунд на спине, он повернулся на бок, старая кровать протестующие заскрипела. Согнув руку в локте он положил голову на ладонь.

– Странно, да? – тихо спросил он.

– Что именно? – тихо отозвалась я. Он него пахло дымом, сигаретами и отцовской наливкой. Видимо он опрокинул стопку, когда выходил…

– Ну то, что мы сейчас здесь, с тобой, лежим в одной постели…

– Да, странно… Тебе это не нравится? – я повернула голову в его сторону. Его тело огромной глыбой возвышалось слева от меня.

– Нравится. Очень. Даже поверить не могу.

Свободной рукой он провёл ладонью по моей щеке, а затем, чуть помедлив, по груди. После он наклонился и уверенно поцеловал в губы. Это был страстный поцелуй, но не сумасшедший, а томный, наполненный чувством и смыслом.

Его руки блуждали под моей майкой, я тоже трогала его обнажённое тело, старательно избегая места, которое мне больше всего хотелось потрогать… Всё, абсолютно всё, для меня было ново, и мне не хотелось торопиться. Я впитывала его поцелуи, размышляя о том, что будет, если я ему сейчас отдамся… Мне было очень страшно, но этот страх подстегивал, не разрешая останавливаться.

В одно мгновение он оказался сверху и потянув за края майки, снял мне её через голову. Я осталась в одном бельё, и с удивлением обнаружила, что мне нравится то, что он видит меня почти голой. Он осыпал поцелуями моё лицо, шею, опускаясь все ниже, и дойдя до живота ненадолго там задержался. Я рефлекторно выгнула спину, разрешая ему продолжать.

Мы целовались очень долго, в след за майкой на пол полетел кружевной лифчик. Я хотела его, и чувствовала что он тоже меня хочет. Но он не торопился, и я была ему благодарна. Влажные тела, влажные поцелуи…

Вдруг он тяжело задышал, его руки стали более требовательными, в какой-то момент мне показалось, что он немножко сошел с ума…

Услышав лёгкое шуршание я интуитивно поняла, что он извлёк откуда-то презерватив. Именно это шуршание привело меня в чувство, и я осознала, что это не игрушки. Сегодня произойдет первый секс в моей жизни. Но… мы так мало знакомы, он даже еще не говорил что любит меня, это неправильно. Я влюблена, да, я хочу его, но… все должно быть не так.

Но останавливаться было слишком поздно…

– Ты… хочешь этого? – как будто откуда-то издалека я услышала его хриплый голос.

– Да… – тихо ответила я, и это было правдой.

– Ты уверена? Просто потом… ну когда… В общем, потом я уже не смогу остановиться, понимаешь..? – тяжело дыша, он смотрел мне прямо в глаза. Его грудь ходила ходуном. Наши лица были в сантиметре вдруг от друга. Я хотела его, очень сильно хотела. И я приняла решение.

– Прости, Сав…

Он выдохнул, и словно смахивая наваждение, провёл ладонью по лицу.

– Все… Всё… нормально.

Он шумно втянул воздух, и шумно выдохнул.

– Я покурю, ладно?

Он стоял у запотевшего окна и курил в открытую форточку.

Я наблюдала за ним, не веря в то, что сейчас происходило. Когда он повернулся в профиль, я заметила, что не смотря на облом, он все ещё готов.

– Кать, ты бы это… прикрылась.

Докурив и выкинув окурок, он юркнул ко мне под одеяло, и обнял, тесно прижавшись. Внизу живота предательски ныло, но я не чувствовала острого разочарования, лишь больше убеждаясь, что все сделала правильно. Поерзав, я прижалась к нему ещё плотнее.

– Сав, а можно куда-нибудь… ну, убрать… его.

– Ну уж извини, это теперь надолго, – он слегка ущипнул меня за бедро, и я тихо хихикнула.

Какое-то время мы лежали молча, думая каждый о своём.

– Кать…

– Уу?

– Я так сильно тебя люблю… – прошептал он мне в самое ухо, и нежно поцеловал в шею.

Мое сердце билось так громко, что мне казалось, что его стук слышно даже за стеной. Под одеялом он нашёл мою руку, и крепко сжал, обнимая всем своим телом.

Вот так, в шестнадцать лет, я впервые услышала слова любви.

Часть 22

Утро выдалось хмурым и пасмурным.

Кое-как продрав глаза, я не сразу поняла где нахожусь. Серая комната, занавески в цветок, маленькая форточка скрипит, покачиваясь на ветру… Приподняв голову, я поняла, что спала на плече Саввы. Он лежал на спине, и глубоко дышал, чуть приоткрыв пухлые губы. Его рука по-хозяйски лежала на моём обнаженном бедре. Не сдержав любопытство, я потихоньку приподняла одеяло, и заглянула. В боксерах все снова было более чем готово. Прикрыв ладонью рот, дабы скрыть глупую улыбку, я резко вернула одеяло на место. Поборовшись с желанием снова залезть под одеяло, я положила голову обратно на его плечо. Прикрыла глаза. Тогда же начало приходить первое чувство стыда.

Что мы вчера творили? А вдруг… А вдруг я забыла, и мы все-таки это сделали? Я резко открыла глаза. Нееет! Уж ЭТО (я стрельнула глазами на приподнявшееся в районе бедер Саввы одеяло) я бы точно запомнила.

Нога жутко затекла, и я тихо попыталась вытащить её из под Саввы, стараясь при этом не разбудить. Не удалось. Он поёрзал, и медленно открыл глаза.

Этим серым утром они были серые.

– Привет, – хрипло произнёс он и улыбнулся. Затем снова прикрыл веки и притянул меня ближе к себе. – Как же все-таки приятно просыпаться, и ощущать на своём теле обнажённые женские сиськи, – не открывая глаз произнёс он.

– Фу, как пошло, – сделав вид, что смутилась, я хлопнула его ладонью по животу, и он весело рассмеялся.

– Ладно, ладно, я шучу! Грудь, а не сиськи.

Я похихикала, а затем задумавшись, пристально рассматривала его лицо, готовясь задать следующий вопрос.

– А то, что ты мне вчера сказал, это тоже была шутка?

Глупый вопрос, наивный, но тогда мне важно было это услышать. Не знаю, как он понял о чем я, но он понял.

– Почему, как раз вчера я говорил совершенно серьёзно, – он повернул голову, и посмотрел мне в глаза. – Я тебя люблю.

Я довольно заулыбалась, зарывшись в своих спутанных волосах и его плече.

– Просто… ты сказал это так быстро… Мы же знакомы всего месяц.

– А чего тянуть? К тому же месяц – это не так уж и мало.

– Да! Скажи ещё что влюбился в меня с первого взгляда!

– А если и скажу, ты же снова мне не поверишь, – он улыбался. Глаза превратились в две хитрые щелочки.

– Да ну тебя… – я снова шутливо ударила его по животу, и, немного подумав, заскользила рукой чуть ниже… Дорожка волос, идущая от пупка вниз, волнующе щекотала ладонь.

– Так, стоп, женщина! Ты играешь с огнем! Не доводи до греха… Я курить, – он нехотя убрал мою руку, и, тяжело поднявшись, подошёл к окну.

По стеклу забарабанили первые капли дождя. Ветер порывами загонял дым обратно в комнату. Пока он курил, я быстро нашла на полу свою майку, и натянула её прямо на голое тело. Застегнув джинсы и пригладив спутанные после сна волосы, я подошла к двери.

– Пойду чайник поставлю, – открыв шпингалет я юркнула в коридор. Лерка и Глеб, сидя за столом, уныло помешивали чай.

– Доброе утро, – бодро поздоровалась я, и взяв с полки кружки, принялась отчищать от них кусочки чего-то налипшего.

– Ого, – Лерка смерила меня оценивающий взглядом, – у кого-то сегодня ночью был славный перепихон.

– Вчера у кого-то тоже, – глядя на неё, ехидно произнесла я. Лерка покосилась на Глеба, тот грустно смотрел в окно, ничего не заметив.