Текст книги "Хамелеон. История одной любви (СИ)"
Автор книги: Агата Лель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Кать… – услышав свое имя, я обернулась. Женька.
Должна признаться выглядел он ужасно. Бледный, гладко выбритое лицо не придавало ему свежести, а лишь чётче подчеркивало остроту подбородка. Под глазами залегли тени. В руках он теребил свой саксофон, прикрываясь им словно щитом.
– Я это… короче… извиниться хотел… – мялся он, глядя себе под ноги, – за вчерашнее.
– Ты вел себя как придурок!
– Я знаю. Блин… я сожалею о своей выходке, это все синька… Хрень какая-то весь вечер в голову лезла, и я просто подумал… короче, прости, я правда не хотел.
– Савву испугался? Боишься, что я ему расскажу?
– Если хочешь – рассказывай. Мне все равно. Главное, не обижайся. Ну дурак я, Кать! Мудила.
На него было жалко смотреть, как побитый щенок. Даже вся злость куда-то улетучилась.
– Знаешь что, Жень, не подходи ко мне больше, ладно? – с этими словами я направилась за сцену. Концерт уже начался.
–
Выступление нашего музыкального коллектива было ближе к середине, я была задействована еще в одном номере, но уже в самом конце. Рассевшись кто на чем, мы с волнением ожидали своей очереди. За тонкой занавеской, отделяющей нас от публики, раздавались звуки музыки и голоса, – выступление уже шло полным ходом.
Я украдкой посматривала на Савву, не зная, как к нему подойти и с чего начать разговор. И вообще, стоит ли… Какая глупая ситуация. Нелепая! Всё моя слепая ревность, и о чем я только думала? Зачем было приставать к нему с дурацкими вопросами и ворошить его прошлое, которое меня никак не касается? Я сидела на крошечном складном стуле, настраивая уже и так идеально звучащую гитару, полностью погрузившись в свои невеселые мысли.
– Пойдем, поговорим? – я вздрогнула и подняла глаза. Надо мной горой возвышался Савва. В белой рубашке он был неотразим! Ууууух!.. Это рухнуло моё сердце… Он неожиданности у меня перехватило дыхание, и я по-тупому замешкалась. Кое-как прислонив гитару к стене, я, обходя тут и там стоявшую молодежь, последовала за Саввой на улицу.
– Ну и? Что за хрень вчера происходила? – затянувшись сигаретой, он пристально посмотрел мне в глаза. Снова зелёные искры. Магниты.
Мы стояли за сценой, ведущий в очередной раз поздравлял ветеранов, в свистящий то и дело микрофон, мимо по дорожкам прогуливались люди. Никому, абсолютно никому не было до нас никакого дела… Праздник… и одна общая маленькая драма для двух юных влюбленных сердец.
– Я не знаю, что на меня вчера нашло, Сав… – пролепетала я, ловя себя на мысли, что говорю Женькиными словами. – Когда я увидела, что она к тебе подошла, я подумала…
– Я не об этом! – перебил меня Савва, выкидывая окурок в сторону. Я уставилась на него в немом вопросе, явно не понимая, о чем он. – Я спрашиваю про Женьку, – пояснил он.
– Про Женьку? – тупо переспросила я. – Но… я не понимаю… Причём тут…
– Я видел, как вы вчера вместе шли домой.
Где? Как???
Вдруг я вспомнила удаляющийся силуэт в акациях… Он что, ждал меня все то время, пока пока мы с Женькой напивались за ДК, и изливали друг другу душу? Но что он мог подумать, увидев нас вместе?! Совсем-совсем не о том он мог подумать! Ну что за способность у меня такая, вляпываться в совершенно дурацкие ситуации?
– Сав, послушай, Женька просто меня проводил. Было темно, и мне было страшно идти одной. Мы с ним даже не друзья! Он просто довел меня до подъезда, и мы разошлись… Ну хочешь, спроси у него сам, – я смотрела на него честными глазами, и мысленно молилась, что бы Савва не вздумал говорить с Женькой о вчерашнем. Ведь если тот захочет, то может вывернуть все в нужном ему ключе, да еще и додумать то, чего не было. Мне больше всех было не на руку, что бы Савва об этом узнал.
Мы стояли в паре метров друг от друга. Он долго смотрел на меня, не мигая и ничего не говоря. Под гипнозом его глаз-хамелеонов, мне казалось, будто я становлюсь все меньше и меньше. Как в сказке про Алису. Я знала, что если он не поверит мне, и захочет уйти, я не стану его останавливать. Такой уж я человек. Нет, так нет, насильно мил не будешь. И ложиться под ноги, наматывая сопли на кулак, даже если душа и сердце разрываются от боли, я никогда не стану. Но я очень боялась его потерять, очень. Вам-то я могу в этом признаться. Единственное, что мне тогда оставалось делать, это смотреть на него в ответ, нервно кусая губы и теребя подол красного концертного платья. Вдруг он резко сорвался с места и пошел. Вместе с этим пришло осознание, что это конец. Конец нашего романа, который даже толком не успел начаться.
Тушите свет. Финита ля комедия.
Я опустила голову, повторяя про себя как мантру: только не реви, только не реви, только не реви… Вдруг он подходит ко мне, и приподняв за талию над землей, целует. Ни говоря ни слова. Это было настолько неожиданно, что не выдержав нахлынувшего потока эмоций, я все-таки заревела.
– Сав, прости…
Рыдания. Облегчение.
– Женщина, ты меня доканаешь когда-нибудь, – прошептал он мне с самое ухо, целуя куда-то в шею.
– Нет, ну вы охренели тут? Нам выступать через пять минут, а они сосутся стоят! – возмущенно проворчал Виталик, выглядывая из-за матерчатой «двери» сцены. – У Инессы припадок уже! Быстрее, быстрее…
–
Должна признаться, выступление прошло на ура! Ни похмелье всего коллектива, ни нервное напряжение, ни накладки с аппаратурой еще совковского периода не сумели нам помешать. Я жутко натёрла ноги своими неудобными туфлями, но на адреналине даже этого не заметила. Только лишь после завершения концерта, когда все раскланялись и собрав инструменты убрались со сцены, я осознала насколько сильно я устала. Я выдохлась, и морально, и физически. Ног я просто не чувствовала!
Для этого времени года стояла неимоверная жара. Как летом. Все просто изнывали, но тем не менее были чертовски довольны собой.
– Может это, по пивку, ребят? – заговорщически подмигнул Виталик, упаковывая барабаны в защитные чехлы. – А что, сейчас все это барахло развезем, и отметим как следует. А, как вам идея?
– У меня дежавю, – с улыбкой произнес Савва.
– А тебе вчерашнего не хватило, да? – хохотнула я, крепче прижимаясь к своей спасенной любви.
– А я, кстати, сегодня только «за». Конь в гараже, – сказал Савва, и мальчишки довольно ударили по рукам. – Гуляем!
–
Это был крутой праздничный вечер.
Набрав в магазине алкогольной продукции и нехитрой закуски, мы всей гурьбой пошли на пляж. Рассевшись в круг прямо на земле, мы заливали в себя дешевое пойло, закусывая отраву коктейлем из чипсов, кусков колбасы и хлеба, щедро приправленным пляжным песком. Я помню этот хруст на зубах, и привкус теплого вина «Гусарская баллада». А потом все плескались в ледяной воде, и позже, трясясь от холода отогревались у костра, завывая под гитару песни ЧиЖа, Арии и Ляписа Трубецкого.
– А не спеть ли мне песню… – перебирая струны, завывал один.
– … Ааааа любвиии… – подхватывала толпа.
Эх, молодость. Ветер в голове, сквозняк в заднице.
Я была безгранично счастлива в тот вечер. Савва рядом, он обнимает меня и смотрит влюбленными чистыми глазами. Казалось, что так будет всегда. Моя родная сестра познакомилась со своим будущем мужем тоже в шестнадцать, позже они поженились, родили сына, у них прекрасный крепкий брак. Я думала, что у меня будет так же. Я хотела, чтобы у меня было так же. Чтобы это стало началом чего-то большого и светлого. Настоящего. Я видела с ним свое будущее.
Каждый куст у реки стал свидетелем наших жарких объятий, я не могла на него надышаться, насмотреться, натрогаться…
А потом уже ночью, целуясь в подъезде, Савва пригласил меня на дачу. С ночевкой на выходные.
Часть 17
Идея поехать на дачу привела меня в полный восторг! Два дня бесконтрольного веселья, никаких тебе надзирателей в лице родителей, да и вообще, балласта в виде лишних глаз.
Глебу, брату Саввы, в ближайшую субботу исполнялось восемнадцать, и в его планах было созвав кучу людей, устроить мега-вечеринку за городом. Выслушав имена кучи, я поняла, что не знаю никого. Да и мне, собственно, было по барабану, главное, что там будет Савва, а кроме него мне тогда вообще никто был не нужен.
Я живо фантазировала о грядущем сабантуе, даже представила, что надену, оставалось самое главное: придумать куда и под каким предлогом свалить из дома на два дня, что бы мне беспрепятственно дали на это добро. Вариант сказать правду я отмела сразу. Меня ни за что бы не отпустили с ночевкой на какую-то там дачу, да еще в компании незнакомых парней-студентов, один из которых всего без году неделю являлся мне парнем. Вполне таким половозрелым взрослым парнягой под два метра. Бесполезно. Меня скорее совсем дома запрут до конца лета, или вообще, года, чтобы не дай то Бог срама какого не произошло. Срама – читай – «как бы он меня там не чпокнул по пьяной лавочке». А то у меня же мозгов своих совсем нет. И ситуация действительно благоволила: дача-алкоголь-юность, считай слова синонимы секса. Как пить дать, напрашивается хороший перепихон в завершении дня.
Сейчас-то я понимаю опасения близких, было о чём поволноваться, но так же понимаю, что если бы мы хоть на капельку были ближе с матерью, и хотя бы изредка говорили о сексе, а не избегали этого слова как непристойного, она бы знала, что я сама, без всяких там запретов извне, не тороплюсь раздвигать ноги перед каждым встречным. Даже если этот встречный такой парень как Савва, к слову, ходячая похоть. Если уж и дать впервые – то точно ему. Но я же как-то держалась, и на даче отдаваться ему в мои планы не входило. Хотя, признаюсь честно, рядом с ним все мои мысли были ниже пояса и в горизонтальном положении. Но я не такая! Нет-нет! Сначала загс, потом блаженство. И никак не наоборот.
Дитя, как же ты было наивно.
Весь следующий день я лихорадочно размышляла, чтобы такое правдоподобное сочинить. Я должна была, нет, просто обязана, попасть на этот праздник жизни.
Решение, как это часто бывает, пришло само.
На следующий день, выйдя утром из дома, дабы с полузакрытыми глазами отправиться в школу, я чуть ли не лоб в лоб столкнулась с Риткой. С того злосчастного вечера восьмого мая мы еще не общались. Предательница! Я прекрасно знала, чем там все тогда завершилось, Савва мне рассказал. Он подкинул ее до подъезда, и на этом всё. Они даже не поболтали на прощание.
Честно, единственное на что я могла списать ее фортель, это на ее большую симпатию к Савве, с которой она, выпив пивка, не смогла совладать. Захотелось ей прокатиться с ним на мотоцикле, и словить хоть несколько минут наедине. Ладно, хоть какое-то оправдание. Хоть и гаденько… Но я была зла на нее даже не столько за это, а сколько за то, что она бросила меня одну в тот вечер. Оставила с Женькой, который на поверку оказался обычным козлом. Поэтому, увидев ее у подъезда, я не испытала особой радости, и собралась демонстративно пройти мимо.
– Кать, постой! – окликнула меня Ритка, и я медленно обернулась. Опущенный виноватый взгляд, как у нашкодившего котенка. – Кать, ты злишься, да?
– Нет, что ты, разве есть за что? – язвительно ответила я, и быстро пошла по тропинке. Ритка ускорив шаг поровнялась со мной.
– Я просто правда тогда торопилась… а сразу не сказала, потому что…
– Потому что тебе никуда и не надо было, но тут подвернулся момент, когда ты решила обыграть все в свою пользу. Я не дура, Рит, и вижу, что ты неровно дышишь к Саввке, – я укоризненно смотрела на свою лучшую подругу, всем своим видом взывая к совести.
– Савка классный, он всем нравится! У любой девчонки спроси. У любой! – вдруг прокричала Ритка, и остановилась. – Просто тебе всегда на всех пофигу: Сашку кинула ни за что, он, бедный, сам не свой ходит, и Савку кинешь, когда он тебе надоест. Потом другого найдешь и опять кинешь. Я разозлилась на тебя тогда, ты вела себя так, будто он тебе не нужен, и решила, раз тебе на него все равно… – она вздохнула, и отвела глаза, дабы остановить навернувшиеся слезы. – Блин, Кать, я дура! А пьяная – дура вдвойне! Прости, ладно? Дружба с тобой мне дороже, и такого больше никогда в жизни не повторится! Кого хочешь, того и кидай, я всегда буду на твоей стороне. Только давай мириться. Хреново мне без тебя…
Она говорила так искренне, и, конечно, я ее простила. Мы обнялись, и рыдали как две дуры посреди дороги. Я понимала ее как девочка: в Савву действительно было сложно не влюбиться.
Конечно, за всю нашу многолетнюю дружбу с Риткой, это была наша не первая, и далеко не последняя ссора, но она сдержала слово – больше ни один мужик никогда не перешел нам дорогу.
Пока мы шли под руку в школу, я поведала Ритке последние новости, рассказала про дачу, про то, что мне позарез нужно свалить из дома на выходные, и мы вместе стали придумывать план моего побега. Свалить нужно было в такое место, чтобы невозможно было проверить, находилась ли я там. Мобильников тогда не было, средством связи был лишь стационарный телефон, и то, не в каждой квартире он имелся. Отметая варианты один за другим, я практически впала в уныние. Не видать мне дачи.
– Короче, я придумала, – шепнула мне Ритка на уроке русского языка. – Мы скажем, что к бабке моей с ночёвкой поедем.
Она была в восторге от своей идеи, и светилась как медный грош. Я же не разделяла ее энтузиазма.
– Рит, твоя бабка в центре живет, и моя мама стопудов ей позвонит, узнать как мы там «добрались», – я надавила интонацией на последнее слово, и изобразила двумя пальцами кавычки.
Моя мама всегда тотально меня контролировала, предпочитая не верить на слово, а все проверять. Нет, я не была подростком оторви и выбрось, но у меня имелся талант влезть в какое-нибудь дерьмо, и остаться при этом крайней. Меня любили мальчики, и не любили девочки, из-за этого у меня часто возникали проблемы… Я ненавидела этот контроль всеми фибрами души, и завидовала своей подруге, мама которой ей безоговорочно доверяла.
– Да ты не поняла! – прошептала Ритка, делая вид, что что-то пишет в линованной тетради. – Мы к другой моей бабке поедем, в Ольховке которая. Круто я придумала?
При упоминании этого слова я невольно поморщилась.
Эту Риткину бабку по материнской линии я знала плохо, лишь однажды я была в том селе, и воспоминания, скажу я вам, были не из приятных…
В прошлом году нас как-то нас занесло в эту Богом забытую Ольховку, и сначала все было распрекрасно: мы без лифчиков загорали на огороде, трескали малину прямо с ветки, заодно подъедая разнообразные ягоды с соседских кустов. Вечерком, надев каблуки и жирно подведя глаза, мы, манерной походкой, пошли прогуляться по селу, по пути бессовестно завлекая местных хлопцев, гогоча при этом крайне вульгарно. О том, что было дальше, лучше было бы забыть. В итоге, мы еле унесли ноги от озверевших деревенских девчонок, грозившихся без анестезии повыдергивать нам ноги и засунуть их в одно место, вдобавок нас сожрали комары, мы дико обгорели и адово блевали два дня зелеными сливами, которые сосед щедро полил какими-то ядерными пестицидами.
Но если опустить эти ужасные воспоминания, то вариант с Ольховкой был заманчив. Телефона у бабки не было, и затеряться там без вести на выходные было идеальным вариантом.
– Блин, боюсь не выгорит… Вдруг мама узнает, что ты не ездила никуда, мне потом так влетит! Как я объясню где была, если все откроется? – шепнула я Ритке одними губами, и, заметив что училка смотрит прямо на нас, сделала умный вид увлечённо что-то записывая.
– Не узнает! Я правда поеду в Ольховку. Все равно бабку давно не видела.
Я перестала писать, и уставилась на Ритку.
– Не, ну а что? Скажу матери, что вместе поедем с тобой, она проверять не будет, ты же её знаешь. Моя отпросит тебя у твоей матери, а после школы, в субботу, ты на дачу рванешь, а я к бабке. Из дома выходить не буду, мало ли… вдруг у тех деревенских клуш память хорошая, – она весело захихикала.
Гениальный план! Я чуть не взвизгнула от радости.
– Риткаа, ты мозг! – восхищенно протянула я, обняв ее левой рукой. – Если выгорит, я твой должник.
– Это я твой должник… к тому же, мне как то надо загладить свои косяки, – ответила Ритка, и чуть покраснела.
– Савельева и Егорова, может нам расскажете, что вы там такое интересное обсуждаете? – громко обратилась к нам училка, и мы резко вернулись к тетрадям.
План сработал. Мама отпустила меня на удивление спокойно. Я дала обещание, что вечером в воскресенье мы вернемся на последнем автобусе в целости и сохранности. Сама же потихоньку стала готовиться к поездке на дачу, кидая в сумку необходимые вещи: расческа, щубная щетка, косметика, несколько шмоток переодеться и купальник.
Выходные обещали быть жаркими.
–
В субботу, сидя на уроках, я просто места себе не находила. Сумка с вещами была собрана, и стояла под партой у ног. Я нервно грызла колпачок от ручки, и смотрела в окно. День как по заказу выдался солнечным, ни единого облачка. Мой день! Я украдкой, в сотый, наверное, раз, за последние полчаса, взглянула на часы: без десяти двенадцать. С минуту на минуту приедет Савва…
– Везет тебе, круто сейчас на даче, наверное, – сказала Ритка, мечтательно вздохнув.
– Рит, я бы взяла тебя с собой, честно, но сама понимаешь…
– Да я понимаю-понимаю. Просто завидую. По белому. Удачи вам там с Саввкой, – она хитро подмигнула, и в ответ получила шуточный удар в бок.
– Ты на что это намекаешь, а?
– Только на то, что кому-то сегодня днём будет очень и очень весело. А ночью жарко…
Я уже собралась было развести демагогию на тему нравственности и моральных ценностей, как вдруг услышала приближающийся рычащий звук мотоцикла.
– Приехал! – шепнула я самой себе, и расплылась в глупой улыбке.
Ритка, чуть привстав, выглянула в окно. Сидящая позади Ленка Орлова последовала её примеру.
– Катька, – почувствовала я толчок линейкой в спину, – к тебе Савка прикатил? Вы что, правда с ним мутите?
Ленка произнесла это так громко, что некоторые обратили на нас внимание. Я нарочито лениво приподняла пятую точку, и скользнув взглядом по засохшей фиалке, сквозь пыльное, заляпанное отпечатками пальцев стекло, увидела его.
Савва стоял за забором, практически под окнами, недалеко от входа и курил, облокотившись о мотоцикл. Тёмные очки скрывали глаза. Интересно, какого они сегодня цвета? Непривычно было видеть его без кожаной куртки, но белая футболка отлично гармонировала с тёмными волосами и светлыми джинсами. Он выглядел потрясно. Мне хотелось все бросить и с кличем: моё! Моё! МОЁ! – с распростёртыми, для объятий руками, бежать к нему на встречу. Но нужно было держать «лицо», и я с огромным усилием села на место.
– Да, мы встречаемся, – разглядывая маникюр, нарочито беспечно ответила я.
– А Санёк? – удивлённо приподняла бровь Ленка.
– А с Саньком всё. Я его бросила.
Ленка была жутко вредная, и острая на язык, я была уверена, что сейчас она ляпнет что-то колкое.
– Ну и правильно! – произнесла она, чем сильно меня удивила. – Савка в сто раз круче будет. Большооой мужчина, я б с ним сама погоняла… И на нём, – гоготнула Ленка, и Танька, сидящая рядом, последовала её примеру. Я тоже улыбнулась, типа поддерживая шутку, но улыбка моя была скорее похожа на гримасу.
В этот момент прозвенел звонок, и все, повскакивав с места, гремя стульями, начали резво кидать тетради в сумки.
Выйдя из душного помещения школы под руку с Риткой, я первым делом посмотрела на место, где стоял мотоцикл. Мотоцикл-то стоял, но Саввы возле него не было.
– Я тут… – услышала я где-то за спиной, и обернулась.
Он стоял у стены, и, скрестив руки на груди, улыбался. Сердце радостно ёкнуло. Я вообще сомневалась, что когда-нибудь смогу смотреть на него, не испытывая при этом бешеного трепета.
Нет, все-таки юношеские романы самые обалденные. Только в юности мы испытываемых по-настоящему чистые эмоции, неподдельные… Мы просто встречаем мальчишку, влюбляемся в него, и кайфуем от ощущений. И пусть весь мир подождет. Плевать.
Я отпустила Риткину руку и, подойдя к Савве, обняла его за талию. В ответ он так же обвил меня своими здоровенными ручищами, и наклонившись, поцеловал. Его губы были уже знакомо мягкими, с привкусом мяты и сигарет. Он опять не побрился. За стёклами очков я не видела его глаз, но была уверена, что сегодня они небесно-голубого цвета.
– Поехали? – спросил он, и забрав у меня маленькую спортивную сумку, повесил себе на плечо. Его огромная ладонь сжала мою крошечную. Махнув Ритке на прощание, мы в обнимку пошли к мотоциклу. Девчонки из школы, перешёптываясь, провожали нас взглядом.
Дав резко по газам мы сорвались с места.
Дача, мы едем. До здравствует отрыв!
Часть 18
Дача родителей Глеба находилась за городом, чуть дальше пруда, на который мы ездили с Саввой.
Это был небольшой домик, с голубыми ставнями и чуть покосившейся массивной дверью. Через невысокий резной забор было видно, что за участком хорошо ухаживали: из земли аккуратным рядками торчали зелёные саженцы клубники, лука, огурцов, и прочих огородных вкусностей. И было очень много цветов. Тюльпаны разных оттенков радовались глаз и поднимали и без того классное настроение. В воздухе витал дымок и отчетливо ощущался запах костра. Мы с Саввой, припарковав мотоцикл под яблоней, спрыгнув, и приобняв друг друга за талию, открыли скрипящую калитку. Встретил нас оглушительный лай и пара улыбающихся рожиц в беседке, чуть позади дома. Одну рожицу я узнала, это был именинник, а вторая, видимо, его девушка Лера, с которой я еще не была знакома, но была порядком наслышана.
– А это Пират, – сказал Савва, и присев на корточки, потеребил пса за ухом. Тот, довольно заурчав, уронил свою здоровенную тушу прямо нам под ноги.
Я всегда боялась собак, и тогда, и сейчас. Особенно таких огромных! Настроение сразу стало на несколько градусов ниже.
– Да не бойся ты, он добрый. Он с весны по осень тут живет, на даче, а на зиму тётка забирает его в город. Да ты погладь, познакомься.
Я вежливо отказалась, предоставив право расстилаться перед этим птеродактилем кому-то другому. Теперь придётся весь вечер ходить и опасаться, что эта мохнатая скотина урвет момент и цапнет меня за зад. Благо, пёс был надёжно привязан весомой цепью. Видимо, почувствовав мой настрой, кобель поднял на меня морду и зарычал.
– Что, тебя тоже невзлюбил? – спросила подошедшая к нам девушка в верхе от купальника и джинсовых шортах. – Я – Лера, – она протянула мне руку, и я с улыбкой её пожала. Пират снова надрывно залаял, явно не одобряя наш тандем. Вцепившись мёртвой хваткой за Савву, я поспешила ретироваться подальше от недружелюбного пса.
Лерка мне сразу понравилась. Весёлая, озорная, всего на год старше меня. Мы быстро нашли много разных тем, и подставив спины солнцу, взахлеб болтали о том о сём, не забывая при этом прихлебывать белое вино. Савва, переодевшись в шорты и сняв футболку, вместе с Глебом нарезали мясо. Приготовления шли полным ходом, и уже скоро должны были подоспеть остальные приглашённые.
– А долго вы с Глебом вместе? – спросила я, разглядывая при этом мальчишек. Вроде бы братья, но совершенно разные. Внешность, повадки, мимика. Только высокий рост выдавал с потрохами их родную кровь.
– С Глебом? – переспросила Лера, – дай подумать… Двадцать пятого будет два года и два месяца.
– Огоо, ничего себе! – изумленно протянула я.
Тогда мне казалось, что встречаться с одним парнем целых два года, – это невероятно долго. И круто. Мне нравилась их пара. Пусть у них не было таких трепетных чувств как у нас с Саввой, они не целовались то и дело, не трогали друг друга, но они отлично гармонировали вместе и даже внешне были чем-то похожи.
– А вы с Саввой давно… Ну это, шуры-муры? – спросила она, доставая из кармана шорт пачку сигарет.
– Да мы только месяц знакомы… – ответила я, при этом почему-то почувствовав себя неразумной малолеткой.
– Всего? – затягиваясь, округлила глаза Лерка. – Везёт. Самое классное время. Как вспомню… – она мечтательно закатила глаза. – Мы с Глебом первые месяцы из постели вообще, наверное, не вылезали. А уединиться-то толком негде, то у меня урывками, то у него… А сейчас уже всё, – она замолчала.
Я смотрела на нее в немом вопросе.
– Эйфория прошла. Не то пальто, – пояснила Лера.
– Надоело?
– Не то, чтобы надоело… Но знаешь… бабочки того… улетели, – она хихикнула и изобразила взмахи крыльев.
Меня тогда поразило её откровение. То, как она говорила о сексе. Как о чем-то совершенно обыденном. Для меня же близость с мужчиной была сродни священному Граалю, запретным плодом и пока ещё мифом. Тогда я даже позавидовала её лёгкости. Ну почему я не могу вот так просто относиться к жизни?
– Ну а у вас с Савкой как? Уже было всё? – доверительно прошептала она, кивая в его сторону. Я замялась.
– Нет… Но мы как бы… только начали встречаться…
– Да ладно? – Лерка посмотрела на меня как на сумасшедшую. – У тебя просто железная выдержка, подруга! Она снова покосилась на Савву, задержав на нем взгляд чуть дольше положенного. – Ну ничего, не переживай. Мы это исправим, пойдём. Она поднялась, и, стряхнув с ног налипшие травинки, повела меня в дом.
–
– Вот тут сегодня спать будете, – распахнув дверь, довольно сказала Лерка.
Мы стояли в крошечной, практически пустой, комнате. Кровать с продавленным матрасом, покрытая тонким выцветшим одеялом, стул со спинкой, на котором неряшливым ворохом были навалены скомканные вещи. На окне тонкая пыльная занавеска в разноцветные цветочки.
– Классный траходром, да? – Лерка прыгнула на кровать, и та протестующе заскрипела. – Можно сказать отрываю от сердца, мы тут с Глебом сами спим, когда приезжаем, но ради такого случая мы вам комнатку уступим. Как никак, считай родственники!
Просто чудесно! Всю жизнь мечтала расстаться с девственностью в подобном месте.
– Это я заберу, пожалуй, – взяв спортивную сумку, она принялась как попало запихивать туда вещи со стула. – Вообще, в этом доме раньше бабка Глеба жила. Весна, лето и осень тут, а на зиму предки её к себе в квартиру забирали.
– Прямо как Пирата… – тихо произнесла я. Лерка весело захохотала.
– Точно, хахаха. И как я сама не додумалась! – отсмеявшись, она с силой застегнула молнию на сумке. – Не, бабка классная была. Тихая такая, никого не доставала. В прошлом году того… скопытилась.
– Надеюсь не… – пальцем я указала на кровать. Лерка заржала ещё громче.
– Хахаха, ну ты моришь, Катька! – она вытерла ладонью набежавшие слёзы. – Нет. В больнице померла, все честь по чести. Хотя, я в эту хрень не верю. Ну, духи там всякие, привидения… Но даже если они и существуют, представляю, чего призраку старушки тут пришлось насмотреться.
Она опять захохотала, схватившись за живот. Хоть убей, я никак не могла разделить её веселья. Но приличия ради все-таки выдавила улыбку.
– А сразу за коридором ещё одна комната, придётся нам всей кучей сегодня там ютиться. А вы тут одни… прям как короли! Но что не сделаешь ради подружки… – она задорно пихнула меня в бок. – Тут даже баня есть, за сараем. Может вечерком попаримся. Там, правда, два человека от силы одновременно помещаются. Но вам-то с Савкой места хватит.
Она опять начала хохотать.
Если честно, её настойчивое, совершенно непонятное для меня желание подложить меня под Савву, стало потихоньку действовать на нервы. Ей какое дело, когда, где и как у нас это произойдёт?
С улицы донеслись какие-то новые голоса и приветственные возгласы.
– О! Мишаня с Генкой прикатили! Погоди…
Она выбежала в коридор, и схватив со стола сумку, извлекла оттуда розовый блеск. Жирно намазав губы и поправив грудь, что бы она смотрелась более выгодно, Лерка лучезарно улыбнулась.
– Ну что, пошли знакомиться?
Мишка с Генкой были одногруппниками Саввы и Глеба. Оба тощие, длинные, коротко стриженные. Как на подбор. С их появлением на даче сразу стало шумно. Включив музыку на полную мощность, они фальшиво подпевали, вставляя матерные слова в текст, не забывая при этом прихлебывать пиво из полуторалитровых бутылок. Забавные, весёлые, живые. Лерка буквально не отходила от Мишки, громко смеясь над каждой его шуткой, даже если она была совсем плоская и не к месту. На Глеба она, казалось, полностью забила. Генка взял на себя обязанность дожаривать шашлыки, так что Савва теперь был полностью в моём распоряжении.
Мы лежали на расстеленном под грушей одеяле, скрытые от посторонних глаз, расслабленные и немного пьяные. Было около четырёх часов дня, солнце пригревало по-летнему жарко. Впереди ещё весь вечер… и вся ночь. Я вспомнила кровать с продавленным матрасом… С одной стороны, мне хотелось плюнуть на все, затащить его в эту маленькую комнату, закрыть дверь, и будь что будет, гори оно синим пламенем… А с другой… А с другой я знала, что мне не хватит духу решиться на подобное. Вот такая малолетняя похотливая сыкуха.
На фоне травы его глаза казались зелёными, выпив, он расслабился и стал более раскрепощенным. Его рука лежала на моём плече, кончиками пальцев касаясь груди. Он не лапал меня по-мальчишески жадно, все его действия были неторопливыми, но уверенными. Он был хозяином положения. И знал это не хуже меня. Я не помню сколько мы там пролежали, бесконечно целуясь и обжимаясь, совершенно потеряв счёт времени. Когда нас позвали к столу, я была уже совсем пьяная, не сколько от вина, сколько от его губ и прикосновений. Моя уверенность в том, что сегодня ночью ничего не будет, таяла с каждой минутой. Голова совершенно перестала варить, все мои взгляды и чёткие позиции рассыпались на глазах как карточный домик. Я не знала, что такое секс, но я его хотела. Опасный возраст, башка забита гормонами.
Нехотя мы вылезли из под груши, и на ватных ногах направились к столу.
За любовными игрищами мы даже не заметили, как к нам присоединились ещё несколько человек, все мальчишки, и лишь одна девочка, которая скромно забилась в самом углу. В центре стола красовалась огромная тарелка с подгоревшими шашлыками, свежие овощи, плохо разделанная безымянная рыба, Оливье, колбаса, неровно нарезанные куски хлеба, коробка сока и несколько бутылок со спиртным. Очень много бутылок! Уже порядком захмелевший Глеб принимал поздравления, совершенно не обращая внимания, на то, что его девушка сидит в другом конце стола, о чем-то увлечённо болтая с Мишкой. Несколько вновь прибывших мальчишек, имена которых я узнала чуть позже, разливали по стопкам водку, кто-то уже выпил и закусывал, подъедая салат из общего блюда.
Шоу началось.
К десяти часам вечера все уже хорошенько надрались. Ну это и понятно. Думаю, практически каждая проходила через подобные дни рождения где-то на даче, чаще всего все происходит по одной и той же схеме. Лёшка, их дрищ-однокурсник, оказался самым слабеньким: исторгнув в соседский куст смородины все съеденное за день, он мирно посапывал свернувшись калачиком прямо на земле, где-то между грядками редиса и чеснока. Поднять его оказалось делом бесполезным.
