Текст книги "Агент "Н" или "М""

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава четырнадцатая

В мозгу Таппенс вихрем закружились догадки о роли, которую сыграл капитан Хейдок в исчезновении Томми, но она решительно отмела эти мысли. Настала минута, когда ей потребуется весь ее ум и самообладание. Узнает ее капитан или нет – вот что главное. Сама-то она настолько подготовила себя к любой неожиданности, к любой встрече, что была почти уверена – она ничем не выдала своего удивления. Таппенс встала и, как подобает заурядной немке в присутствии венца творения – мужчины, приняла почтительную позу.

– Итак, вы прибыли, – сказал Хейдок.

Говорил он по-английски и держался, как обычно.

– Да, – ответила Таппенс и, словно вручая верительные грамоты, представилась: – Сестра Элтон.

– Сестра Элтон? Превосходно, – улыбнулся Хейдок с, таким видом, словно услышал шутку, и, оглядев Таппенс с головы до ног, одобрительно сказал: – Выглядите вы безупречно.

Таппенс наклонила голову, но промолчала: пусть инициатива остается за Хейдоком.

– Задание вам, вероятно, известно? – продолжал Хейдок. – Садитесь, пожалуйста.

– Подробные инструкции я должна получить от вас, – послушно сев, ответила она.

– Совершенно верно, – отозвался Хейдок. В тоне его звучала легкая насмешка.

– Дату знаете? – осведомился он.

– Четвертое.

– Хейдок был явно изумлен. Глубокая морщина прорезала его лоб.

– Значит, вам она известна? – негромко переспросил он.

Таппенс промолчала, затем сказала:

– Так что же я должна делать? Объясните, пожалуйста.

– Все в свое время, моя милая, – ответил Хейдок. – Вы, несомненно, слыхали о «Сан-Суси»?

– Нет.

– Значит, – вы не слыхали о «Сан-Суси», – как-то странно усмехнулся Хейдок. – Я крайне этим удивлен. У меня, знаете ли, сложилось впечатление, что весь последний месяц вы прожили именно там.

Наступила мертвая тишина, которую нарушил вопрос капитана:

– Ну-с, что вы теперь скажете, миссис Бленкенсоп?

– Не понимаю вас, доктор Биньен. Меня сбросили сюда на парашюте только сегодня утром.

Хейдок опять ухмыльнулся. До чего неприятная ухмылка!

– Несколько ярдов парашютного шелка, брошенного в кусты, – и видимость создана. Я ведь тоже не доктор Биньен, милейшая. Для посторонних доктор Биньен – мой зубной врач. Человек он любезный и время от времени предоставляет в мое распоряжение свой кабинет.

– Вот как? – сказала Таппенс.

– Вот так, миссис Бленкенсоп. Или вы, может быть, предпочитаете, чтобы я называл вас вашим настоящим именем, миссис Бирсфорд?

Негромкий щелчок, и в руке капитана тускло блеснула вороненая сталь. В голосе его зазвучала угроза.

– Поднимать шум и звать на помощь соседей не, советую – вы умрете раньше, чем успеете раскрыть рот. Впрочем, если даже вы крикнете, на это никто не обратит внимания. Как вам известно, у зубного врача пациенты часто кричат.

– Как видно, вы предусмотрели все, – спокойно начала Таппенс. – Но не подумали о том, что у меня есть друзья, которые знают, где я нахожусь?

– А! Вы все еще надеетесь на голубоглазого рыцаря? Правда, в данном случае глаза у рыцаря карие. Мне жаль огорчать вас, миссис Бирсфорд, но юный Энтони Марсден – один из самых убежденных наших сторонников в вашей стране. Как я уже заметил, несколько ярдов парашютного шелка дают поразительный эффект. Вы, например, удивительно легко клюнули на приманку.

– Не понимаю, зачем вам весь этот дурацкий маскарад?

– Ах, не понимаете? Так вот, нам просто не хотелось, чтобы ваши друзья слишком быстро нашли вас. Если они выйдут на ваш след, он сразу приведет их в Йерроу и к человеку, который ждал вас в машине. А вот тот факт, что в Лезерберроу во втором часу дня появилась сестра: милосердия с лицом, нисколько не похожим на ваше, вряд ли будет поставлен в связь с вашим исчезновением.

– Отлично придумано, – сказала Таппенс.

– Поверьте, я восхищаюсь вашим мужеством, – продолжал Хейдок. – Искренне сожалею, что приходится прибегать к насилию, но нам необходимо точно знать, что вы успели выведать в «Сан-Суси».

Таппенс молчала.

– Не советую запираться, – невозмутимо добавил Хейдок. – Зубоврачебный инструмент и кресло открывают, знаете ли, известные… э-э… возможности.

Таппенс лишь смерила его презрительным взглядом, Хейдок откинулся на спинку стула.

– Должен сознаться, – медленно произнес он, – воля у вас сильная – как у многих женщин вашего типа. Но что вы скажете о другой половине картины?

– О чем это вы?

– Я говорю о Томасе Бирсфорде, вашем муже, который в последнее время жил в «Сан-Суси» под именем мистера Медоуза, а сейчас в отлично упакованном виде лежит в подвале моей виллы.

– Не верю! – отрезала Таппенс.

– Потому что получили письмо от некоей Таппенс? Неужели вы не поняли, что это всего-навсего удачный ход юного Энтони? Вы замечательно подыграли ему, рассказав о вашем семейном коде.

– Томми… Значит, Томми… – задрожал голос Таппенс.

– Ваш Томми там же, где был все это время, – у меня в руках. Теперь все зависит от вас. Если вы честно ответите на вопросы, он получает шанс на спасение. Если нет… что ж, мы вернемся к первоначальному плану. Вашего мужа оглушат ударом по голове, вывезут в море и выбросят за борт… – Таппенс опять с минуту помолчала, потом спросила:

– Что вы хотите знать?

– Я хочу знать, на кого вы работаете, как осуществляете связь с этим человеком или этими людьми и о чем вы уже успели доложить.

– Но я же могу наврать вам все, что мне взбредет в голову, – пожала плечами Таппенс.

– Не наврете – я проверю каждое ваше слово.

Хейдок придвинул свой стул поближе к Таппенс и снова стал обаятельным.

– Дорогая моя, я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете, и, поверьте, бесконечно восхищаюсь вами и вашим мужем. У вас есть и смелость и выдержка. Именно такие люди, как вы, понадобятся новому государству, которое будет создано в вашей стране, когда мы сметем ваше нынешнее, выжившее из ума правительство. Позвольте же мне объяснить вам то, что понимают лишь немногие из ваших соотечественников. Наш фюрер вовсе не собирается покорять вашу страну в том смысле, в каком вы все толкуете слово «покорит». Он стремится создать новую Британию, сильную своей собственной силой и управляемую не немцами, а англичанами, притом лучшими из англичан – людьми умными, воспитанными, смелыми. Это будет «прекрасный новый мир», как сказано у Шекспира. – Он наклонился к Таппенс: – Мы хотим покончить с хаосом и бездарностью, со взяточничеством и коррупцией, И в этом новом государстве нам понадобятся такие люди, как вы и ваш муж, – умницы и смельчаки, враги в прошлом и друзья в будущем. Вы удивитесь, если я расскажу вам, сколько людей в вашей стране, да и в других тоже, сочувствуют нам и разделяют наши убеждения. Попытайтесь же взглянуть на происходящее моими глазами; потому что, уверяю вас, события как раз и…

Голос Хейдока звучал неотразимо убедительно. Он казался подлинным воплощением британского моряка с его прямотой и честностью.

Таппенс смотрела на него и подбирала для ответа какое-нибудь крылатое слово, но на ум ей пришла лишь одна фраза, по-детски наивная и в то же время грубая.

– «Гуси, гуси, вы куда?» – бросила она.

Эти слова возымели такое магическое действие, что Таппенс на секунду растерялась. Хейдок вскочил со стула, лицо его побагровело от гнева, недавнее сходство с сердечным британским моряком начисто исчезло. Перед Таппенс стоял тот, кого уже видел однажды Томми – разъяренный пруссак. Сперва капитан разразился залпом немецких ругательств, потом, вновь перейдя на английский, заорал:

– Проклятая идиотка! Разве ты не понимаешь, что с головой выдала себя таким ответом? Теперь и тебе, и твоему муженьку конец! – И, еще более возвысив голос, Хейдок позвал: – Анна!

В комнату вошла женщина, впустившая Таппенс в дом. Хейдок сунул ей в руки пистолет.

– Карауль ее. Если будет нужно, стреляй. – С этими словами он выбежал из кабинета.

Таппенс умоляющими глазами посмотрела на Анну, которая с бесстрастным лицом стояла перед ней.

– Неужели вы будете стрелять в меня?

– Не заговаривайте мне зубы, – равнодушно ответила Анна. – В прошлую войну ваши убили Отто, моего сына. Тогда мне было тридцать восемь, теперь шестьдесят два, но я ничего не забыла.

Таппенс смотрела на широкое бесстрастное лицо служанки. Оно напоминало ей польку Ванду Полонскую. То же самое выражение – угрожающее, жестокое, бесповоротно решительное. Материнство, неумолимое материнство! Спорить с такой бесполезно: матери, потерявшей ребенка, ничего не докажешь.

В тайниках памяти Таппенс что-то зашевелилось. Какое-то назойливое воспоминание, что-то такое, что она всегда знала и никак не может выразить. Соломон… Какое отношение имеет к этому Соломон?

Дверь открылась. Вернулся Хейдок.

– Где они? Куда вы их спрятали? – вне себя от злости зарычал он.

Таппенс остолбенело уставилась на него. Что за чушь он несет? Она ничего не брала и ничего не прятала.

– Выйди! – приказал Хейдок Анне.

Служанка отдала ему пистолет и поспешно вышла. Хейдок опустился на стул и, сделав над собой усилие, взял себя в руки.

– Вам не удрать с вашей добычей, – сказал он. – Вы в моей власти, а у меня есть способы, довольно неприятные способы, которые развязывают людям язык. Выкладывайте, куда вы их дели?

Таппенс мгновенно сообразила, что у нее появилась возможность поторговаться. Если бы только узнать, что представляют собой вещи, которые, по мнению Хейдока, оказались у нее!

– А откуда вы знаете, что они у меня? – осторожно поинтересовалась она.

– Из ваших же слов, дура вы этакая! При вас их нет. Это нам известно: вы ведь полностью переоделись.

– А если я отослала их кому-нибудь по почте?

– Не валяйте дурака. Начиная со вчерашнего дня все, что вы отправляли по почте, проверялось нами. Никому вы ничего не посылали. Вы могли сделать с ними только одно – спрятать их в «Сан-Суси» утром, перед отъездом сюда. Даю вам ровно три минуты на то, чтобы вспомнить, куда вы их спрятали. – Хейдок положил на стол карманные часы. – Три минуты, миссис Томас Бирсфорд.

На камине тикали часы. Таппенс сидела с каменным лицом, на котором никак не отражался неистовый бег ее мыслей. И вдруг ее озарило словно вспышкой молнии. Теперь она поняла все, увидела картину в целом, с ослепительной ясностью представила себе каждую деталь и сообразила наконец, кто же был центром и осью организации.

– Осталось десять секунд, – обрушился на Таппенс голос Хейдока.

Как во сне, она следила за его движениями. Вот он поднял пистолет, считает:

– Раз, два, три, четыре, пять…

Хейдок досчитал уже до восьми, когда грохнул выстрел, и капитан свалился со стула головой вперед. На его лице застыло изумление. Он был так поглощен созерцанием своей жертвы, что даже не заметил, как за его спиной медленно приоткрылась дверь.

В мгновение ока Таппенс была на ногах. Она растолкала людей в форме, теснившихся в дверях, и вцепилась в рукав человека в твидовом пиджаке.

– Мистер Грант!

– Ну, ну, моя дорогая, теперь все в порядке. Вы держались потрясающе!

– Скорее! – нетерпеливо отмахнулась Таппенс. – Нельзя терять ни секунды. Вы на машине?

– Да, – недоуменно воззрился на нее Грант.

– Машина хорошая? Нам нужно немедленно попасть в «Сан-Суси». Только бы не опоздать, иначе оттуда могут позвонить, а здесь никто не ответит.

Через две минуты они уже мчались по улицам Лезерберроу, затем вылетели на шоссе. Мистер Грант не задавал вопросов и довольствовался тем, что спокойно наблюдал за Таппенс, не спускавшей глаз со спидометра и обуреваемой самыми мрачными предчувствиями. Шофер, в соответствии с полученными инструкциями, выжимал из машины все, на что она была способна. Сама же Таппенс задала лишь один вопрос:

– Что с Томми?

– Все в порядке. Освобожден полчаса тому назад.

Таппенс кивнула.

Они уже приближались к Лихемптону. Автомобиль молнией пронесся по извилистым улицам города и въехал на холм. Таппенс с Грантом выскочили и побежали по аллее.

Входная дверь, как всегда, не заперта. Нигде ни души. Таппенс взлетела по лестнице, мимоходом заглянула к себе в комнату и заметила, что постель разбросана, а ящики комода выдвинуты. Но она лишь тряхнула головой и, пробежав дальше по коридору, ворвалась в номер супругов Кейли. Комната была пуста. Всюду безмятежная тишина, слегка попахивает аптекой. Таппенс ринулась к-кровати и рванула покрывало. Простыни и подушки полетели на пол. Таппенс пошарила под матрацем, обернулась и с ликующим видом протянула мистеру Гранту детскую книжку с картинками.

– Держите. Здесь все.

– Что за…

Они обернулись. С порога, широко раскрыв глаза, на них смотрела миссис Спрот.

– А теперь, – сказала Таппенс, – разрешите представить вам госпожу М. Да, да, это миссис Спрот. Как я сразу не догадалась!

Наступило гнетущее молчание, разрядившееся лишь с появлением миссис Кейли.

– Ах, боже мой! – воскликнула она, в полном отчаянии взирая на разворошенную постель супруга. – Что скажет мистер Кейли?

Глава пятнадцатая

– Как я сразу не догадалась! – еще раз повторила Таппенс.

Она подкрепляла свои расшатавшиеся нервы обильной дозой старого бренди, поочередно даря улыбкой Томми, мистера Гранта и Алберта, который восседал перед пинтой пива и ухмылялся во весь рот.

– Выкладывай все по порядку, – потребовал Томми.

– Нет, сначала ты, – возразила миссис Бирсфорд.

– Рассказывать особенно нечего. По чистой случайности я наткнулся на замаскированный радиопередатчик. Думал, что сумею улизнуть, но Хейдок перехитрил меня.

– Он немедленно позвонил миссис Спрот, – кивнув, перебила его Таппенс. – Та схватила молоток, выбежала в аллею и подстерегла тебя. Отсутствовала она всего минут пять, не больше. Я, правда, заметила, что она немного запыхалась, но, конечно, ничего не заподозрила.

– Все остальное – целиком заслуга Алберта, – продолжал Томми. – Он, как верный пес, начал шнырять вокруг виллы. Я притворился спящим и захрапел… по азбуке Морзе, а он принял сигнал. Затем он помчался к мистеру Гранту, и они, уже вдвоем, навестили меня, когда стемнело. Я снова захрапел, и в конце концов мы договорились, что я останусь в погребе и дам нашим возможность сцапать экипаж катера, когда он подойдет.

– Виллу мы взяли сегодня утром, после отъезда Хейдока, – пояснил Грант. – А катер захватили вечером.

– Ну, Таппенс, теперь твоя очередь. Да рассказывай же! – взмолился Томми.

– Хорошо. Начну с того, что все это время я вела себя как последняя дура. Подозревала кого угодно, только не миссис Спрот. Однажды я ужасно перепугалась – у меня сложилось впечатление, что мне угрожает большая опасность. Это произошло сразу после того, как я подслушала телефонный разговор насчет четвертого числа. В тот момент рядом со мной находилось три человека. Я отнесла свои мрачные предчувствия на счет миссис Перенны или миссис О'Рорк и, разумеется, была кругом не права. На самом деле опасность исходила от незаметной миссис Спрот. Томми может подтвердить, что я шла по ложному следу до самого его исчезновения. После этого мы с Албертом принялись составлять новый план, но тут нам на голову свалился Энтони Марсден. Сперва мне казалось, что тут все в порядке – обыкновенный молодой человек из числа поклонников Деборы. Но два обстоятельства заставили меня призадуматься. Во-первых, чем дольше я с ним говорила, тем больше убеждалась, что никогда не видела его и что к нам домой он не заходил. Во-вторых, несомненно, зная все, что касается Лихемптона и моего задания, он всерьез полагал, что Томми – в Шотландии. Это уже и вовсе меня насторожило. Если Марсден мог что-нибудь знать, то лишь о Томми – я ведь лицо более или менее неофициальное. Странно, очень странно! – решила я. В свое время мистер Грант говорил мне, что пятая колонна просочилась всюду – даже туда, куда почти невозможно пробраться. Почему бы одному из этих людей не работать в том же отделе, где служит Дебора? Доказательств у меня не было, но подозрения возникли, и я расставила Марсдену ловушку. Я сказала ему, что у нас с Томми есть свой, особый пароль. Такой пароль у нас действительно был, но служила им открытка с собачкой Бонзо, а не мое семейное прозвище – Таппенс, как я уверила Марсдена. Расчет оказался верен, и Энтони попался на удочку. Сегодня утром я получила письмо, которое окончательно его выдало. А так как мы с Албертом обо всем условились заранее, мне осталось лишь позвонить портному и отменить примерку. Это означало, что рыбка клюнула.

– Ну, тут и я, понятное дело, не дал маху, – вмешался Алберт. – Переодеваюсь рассыльным, подгоняю к воротам «Сан-Суси» тележку – я ее у булочника достал – и проливаю целую лужу какой-то дряни. Не знаю только, что это была за штука. По запаху, похоже, анис.

– А затем, – продолжала Таппенс, – я выхожу из дому и ступаю ногой в лужу. Рассыльный с тележкой без всяких осложнений следует за мной до вокзала. У кассы кто-то встает в очередь прямо за мной и слышит, как я беру билет до Йерроу. Вот уж дальше вашим было, видимо, труднее.

– Нет, – сказал мистер Грант, – собакам помог запах. На станции в Йерроу они взяли след, оставленный шиной, которую вы пробовали ногой. След привел в рощицу, затем наверх, к каменному кресту, а уж оттуда, по холмам, прямо в Лезерберроу. Врагам в голову не приходило, что мы идем за вами: они ведь уехали только после того, как убедились, что вы уже далеко отошли.

– И все равно я набрался страху, – вставил Алберт. – Легко ли знать, что вы во вражеском логове, и не знать, что с вами? Мы обошли дом, влезли в окно и сгребли эту немку, когда она спускалась по лестнице. Поспели в самый раз.

– Я и не сомневалась, что вы поспеете, – сказала Таппенс. – Мне надо было только подольше тянуть. Я уже собиралась сделать вид, что готова во всем сознаться, но увидела, что дверь открывается. Поразительно другое: именно в этот миг меня словно осенило и я поняла, какой дурой была все это время.

– Как же ты догадалась? – спросил Томми.

– «Гуси, гуси, вы куда?» – выпалила Таппенс. – Когда я бросила эту фразу капитану Хейдоку, он буквально побагровел и уж, конечно, не потому, что я ответила и глупо и грубо. Нет, я сразу сообразила, что для него эти слова что-то значат. А, кроме того, на лице Анны было точь-в-точь такое же выражение, как у той польки. Ну, тут я, понятно, вспомнила царя Соломона, и все встало на свое место.

– Вот что, Таппенс, – с отчаяньем воскликнул Томми, – если ты не перестанешь говорить загадками, я сам застрелю тебя. Скажи на милость, что встало на свое место? И при чем тут царь Соломон?

– Неужели ты не помнишь, как к Соломону явились две женщины с ребенком и каждая утверждала, что это ее ребенок. «Прекрасно! – ответил Соломон, – Рассеките его пополам». Та, что лишь притворялась матерью, воскликнула: «Рубите!», но настоящая мать сказала: «Нет, пусть лучше он достанется другой». Понимаете, она не могла допустить, чтобы убили ее дитя. Так вот, в тот вечер, когда миссис Спрот застрелила польку, вы все решили, что она лишь чудом не попала в Бетти. Уже тогда мне следовало все понять. Будь это ее ребенок, она никогда не рискнула бы выстрелить. Такая смелость означала лишь одно: Бетти – не ее дочь. Поэтому она и убила ту женщину.

– Зачем?

– Затем, что матерью девочки, несомненно, была Полонская, – дрогнувшим голосом ответила Таппенс. – Несчастная, затравленная эмигрантка, без гроша в кармане, она с благодарностью согласилась на то, чтобы миссис Спрот удочерила Бетти.

– Но с какой стати было миссис Спрот удочерять девочку?

– Маскировка! Тонкий психологический расчет! Никто ведь не предположит, что матерая шпионка, выполняя задание, впутает в это дело своего малыша. Поэтому я и сбрасывала со счетов миссис Спрот. Да, да, именно из-за ребенка. Но родная мать Бетти только и мечтала, как бы вернуть себе девочку. Она раздобыла адрес миссия Спрот, приехала сюда, долго слонялась вокруг дома и, дождавшись удобного случая, выкрала ребенка. Миссис Спрот, разумеется, чуть не сошла с ума: ей надо было любой ценой предотвратить вмешательство полиции. Тогда она написала записку, сделала вид, что нашла ее у себя в номере, и вызвала на помощь капитана Хейдока. А потом, когда мы настигли несчастную польку, решила избавить себя от лишнего риска и застрелила ее. Она не просто умела обращаться с оружием – она была первоклассным стрелком. Да, она – убийца, и мне ее нисколько не жаль. Были еще два обстоятельства, – помолчав, продолжала Таппенс, – которые могли бы навести меня на верный след. Во-первых, сходство между Вандой Полонской и Бетти: недаром эта женщина мне все время кого-то смутно напоминала. И, во-вторых, нелепая игра со шнурками от ботинок, затеянная девочкой. Гораздо логичнее было предположить что Бетти подражает не Карлу фон Дайниму, а своей мнимой матери. Но как только миссис Спрот заметила, чем занимается ребенок, она подбросила в номер Карла разные подозрительные вещи. Самой опасной среди них был шнурок, пропитанный симпатическими чернилами. Она ведь знала, что мы непременно обнаружим эти улики.

– Очень рад, что Карл оказался невиновен, – перебил жену Томми. – Он мне нравился.

– Надеюсь, его не расстреляли? – спросила Таппенс.

– С Карлом все в порядке, – ответил мистер Грант. – Кстати, на этот счет у меня есть для вас маленький сюрприз.

– Как я счастлива за Шейлу! – с просветлевшим лицом воскликнула Таппенс. – Какими же мы были идиотами, подозревая миссис Перенну!

– Она действительно имела отношение к Ирландской республиканской армии, но и только, – пояснил мистер Грант.

– Кое-какие подозрения я питала насчет миссис О'Рорк, а одно время даже насчет супругов Кейли.

– А я подозревал Блетчли, – признался Томми.

– Подумать только! Все это время рядом с нами была истинная преступница – бесцветная миссис Спрот, а мы ее считали лишь… матерью Бетти.

– Я бы не назвал ее бесцветной, – поправил мистер Грант. – Очень опасная женщина, превосходная актриса и, к сожалению, англичанка по национальности.

– В таком случае меня не восхищает даже ее ловкость – она работала не на свою страну, – отозвалась Таппенс и обратилась к мистеру Гранту:

– Вы нашли то, что искали?

– Да. И содержалось это в потрепанных детских книжках.

– В тех самых, которые Бетти называла «похими»? – вскричала Таппенс.

– Они в самом деле плохие, – сухо согласился мистер Грант. – «Маленький Джек Хорнер» скрывал в себе весьма полные сведения о дислокации нашего флота, «Джонни Хед в воздухе» – такие же сведения об авиации, «Человечек с ружьем», в соответствии с названием, – о наземных силах.

– А «Гуси, гуси, вы куда?», – полюбопытствовала Таппенс.

– После надлежащей обработки реактивом в книжке был обнаружен сделанный симпатическими чернилами полный список высокопоставленных лиц, собиравшихся помочь немцам при вторжении. Среди этих лиц оказались два начальника полиции, один вице-маршал авиации, два генерала, директор военного завода, министр, ряд старших полицейских офицеров, командиры гражданской обороны и всякая мелкая, сошка – армейские офицеры, моряки, а также сотрудники нашей Секретной службы.

Томми и Таппенс остолбенели.

– Невероятно! – выдавил Томми.

Грант только покачал головой.

– Вы недооцениваете немецкую пропаганду. Она играет на том, что сидит в тайниках души – на честолюбии, на жажде власти. Все, кого я назвал, готовились предать свое отечество не ради денег, а из своеобразной мании величия. В других странах было то же самое – мания величия и стремление к личной славе. Надеюсь, вы понимаете, что при поддержке таких людей, которые бы отдавали противоречивые приказы и путали все наши карты, вторжение наверняка увенчалось бы успехом.

– А теперь? – спросила Таппенс.

– А теперь, – с улыбкой заключил мистер Грант, – пусть попробуют. Мы приготовили немцам достойную встречу.