Текст книги "Агент "Н" или "М""

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Агата Кристи
Агент "Н" или "М"

Глава первая

В передней Томми Бирсфорд разделся, аккуратно, не спеша, водрузил пальто на вешалку и все так же неторопливо повесил шляпу на соседний крючок. Потом расправил плечи, изобразил на лице бодрую улыбку и вошел в гостиную, где жена его вязала шерстяной подшлемник цвета хаки.

Стояла весна 1940 года.

Миссис Бирсфорд взглянула на мужа, и спицы еще быстрее замелькали у нее в руках. Помолчав с минуту, она спросила:

– Что нового в газетах?

– Блицкриг надвигается, – ответил Томми. – Дела во Франции плохи.

– Да, что и говорить, невесело, – подтвердила Таппенс.

Они опять помолчали. Затем Томми поинтересовался:

– Ну? Что же ты ни о чем не спрашиваешь? Кому сейчас нужна эта тактичность?

– Верно, – согласилась Таппенс. – Излишняя тактичность раздражает. Но ведь ты разозлишься еще больше, если я начну задавать вопросы. Да и зачем? У тебя и так все на лице написано. Ну, ладно, выкладывай. Ничего не вышло?

– Ничего. Я никому не нужен. Честное слово, Таппенс, когда сорокашестилетнему мужчине дают понять, что из него песок сыплется – это уж слишком. Армия, флот, авиация, министерство иностранных дел – всюду одно и то же: вы слишком стары. Может, позднее вы нам понадобитесь.

– Со мной та же история, – вздохнула Таппенс. – Вы хотите быть сестрой милосердия? В вашем возрасте? Нет, благодарим вас. На другую работу? Тоже нет. Они предпочтут мне любую сопливую девчонку, которая и ран-то в глаза не видела и даже бинт стерилизовать не умеет. А ведь я же три года провела на фронте: была и сиделкой и операционной сестрой, водила грузовик и даже генеральскую машину. И, смею утверждать, всюду неплохо справлялась. А теперь я, оказывается, всего-навсего пожилая надоеда, которая не желает тихо сидеть дома и вязать.

– Хорошо, хоть Дебора при деле, – попытался Томми утешить жену.

– Да, у нее все в порядке, – согласилась мать Деборы. – Уверена, что она справляется. И все-таки кажется, Томми, что я бы ей ни в чем не уступила.

– Она, пожалуй, другого мнения, – усмехнулся Томми.

– Дети иногда бывают просто невыносимы, – вздохнула Таппенс. – Особенно когда стараются быть чуткими.

– Терпеть не могу, когда Дерек делает мне скидку на возраст, – проворчал Томми. – Всем своим видом он словно говорит: «Бедный старый папа!»

Сердито фыркнув, Таппенс тряхнула темноволосой головой, и клубок шерсти скатился с ее колен на пол.

– Выходит, мы ни на что больше не годны? Да? А может, нам просто вбивают это в голову? Впрочем, мне самой подчас кажется, что мы вообще никогда ни на что не годились.

– Похоже, – отозвался Томми.

– Допустим. Но ведь было же время, когда мы считали, что делаем важное дело. Теперь я начинаю подозревать, что все это нам просто приснилось. Да было ли это на самом деле, Томми? Правда ли, что однажды немецкие шпионы трахнули тебя по голове и похитили? Правда ли, что однажды мы с тобой выследили опасного преступника, задержали его и завладели важнейшими секретными документами? Правда ли, что некая признательная страна нас щедро вознаградила? Да, нас – тебя и меня. Тех самых Бирсфордов, которыми все пренебрегают, которые никому больше не нужны?

– Угомонись, дорогая. Разговорами делу не поможешь.

– И все-таки, – смахнув слезинку, сказала Таппенс, – больше всего меня обидел наш друг мистер Картер.

– Но он же написал нам весьма любезное письмо.

– И ничего не сделал – даже надежды не подал.

– Так ведь он сейчас не у дел, как и мы. Состарился, поселился в Шотландии и ловит себе рыбку.

– Секретная служба могла бы все же что-нибудь для нас придумать, – не сдавалась Таппенс.

– А может, мы уже и не справимся, – возразил Томми. – У нас теперь, пожалуй, пороху не хватит.

– Не знаю. По-моему, мы все те же. А впрочем, когда дойдет до дела… Но все-таки очень хочется чем-то заняться. Ужасно, когда все время только думаешь и думаешь.

В квартиру позвонили. Таппенс открыла дверь и увидела на пороге широкоплечего мужчину с пышными светлыми усами на румяном жизнерадостном лице. Незнакомец быстрым взглядом окинул хозяйку дома и приятным голосом осведомился:

– Миссис Бирсфорд?

– Да.

– Моя фамилия Грант. Я друг лорда Истхемптона. Он посоветовал мне обратиться к вам и вашему мужу.

– Очень рада. Входите, пожалуйста. – Таппенс провела посетителя в гостиную. – Знакомьтесь – мой муж. А это мистер Грант. От мистера Кар… простите, от лорда Истхемптона.

Прежний псевдоним шефа Секретной службы был для Таппенс привычнее, чем настоящий титул их старого друга. Мистер Грант оказался приятным человеком и держался непринужденно. Таппенс вышла из комнаты, но вскоре вернулась с бутылкой шерри и рюмками. А еще через несколько минут, воспользовавшись паузой, мистер Грант спросил Томми:

– Я слышал, вы ищете себе дело, Бирсфорд?

– Да, ищу. Вы имеете в виду… – У Томми загорелись глаза.

Грант рассмеялся и покачал головой:

– Боюсь, не то, что вы думаете. Этим пусть занимаются молодые, энергичные ребята или те, кто работает у нас уже давно. А вам я могу предложить лишь довольно скучную работу: будете сидеть в канцелярии, подшивать бумаги, перевязывать папки красной тесьмой, расставлять по полкам и прочее.

– Понятно, – лицо у Томми вытянулось.

– В конце концов, это лучше, чем ничего, – подбодрил его Грант. – Словом, загляните ко мне на днях. Министерство снабжения, комната двадцать два. Что-нибудь для вас подыщем.

Зазвенел телефон. Таппенс сняла трубку.

– Алло… Да… Что такое?

На другом конце провода кто-то кричал. Таппенс изменилась в лице.

– Когда?.. Ох, боже мой!.. Разумеется, дорогая, сейчас буду.

Миссис Бирсфорд положила трубку.

– Это Морин.

– Я так и подумал. Ее голос узнаешь даже отсюда.

Едва переведя дыхание, Таппенс продолжала:

– Ради бога простите, мистер Грант, но я должна бежать – моя приятельница упала и вывихнула ногу. Надо пойти помочь ей.

– О чем речь, миссис Бирсфорд! Разумеется.

Таппенс улыбнулась гостю, схватила пальто, наспех оделась и убежала. Входная дверь захлопнулась.

– Посидите еще, – сказал Томми и долил гостю шерри.

– Спасибо. – Грант взял рюмку, пригубил, помолчал и наконец заметил:

– А знаете, я отчасти даже рад, что вашей жене пришлось уйти. Так мы сэкономим время.

– Не понимаю, – удивленно уставился на него Томми.

– Видите ли, Бирсфорд, – неторопливо начал Грант, – я пригласил вас заглянуть ко мне в министерство, потому что уполномочен сделать вам одно предложение.

– Вы имеете в виду…

– Истхемптон рекомендовал вас, – кивнул Грант. – Сказал, что вы – самый подходящий человек.

– Я вас слушаю. – Томми перевел дух.

– Никто не должен ничего знать. Даже ваша жена. Понятно?

– Раз вы настаиваете – хорошо. Но раньше мы работали вместе.

– Знаю. Но мое предложение адресовано только вам.

– Ясно.

– Официально вам предлагается, как я уже сказал, канцелярская работа в шотландском филиале министерства. Он расположен в запретной зоне, куда вы не можете взять жену. На самом же деле вы поедете совсем в другое место.

Томми выжидательно молчал.

– Вы читали в газетах о пятой колонне? – спросил Грант. – Вам известно хоть в общих чертах, что означает это выражение?

– Враг внутри страны.

– Совершенно верно, Бирсфорд. Начиная войну, мы были оптимистами. Я не говорю о тех, кто знал, с чем мы имеем дело. Они-то всегда понимали, как хорошо подготовлен и решителен противник, как силен он в воздухе, какая у него слаженная военная машина. Я имею в виду нацию в целом, добродушного, демократически настроенного англичанина, у которого в голове форменная неразбериха и который верит в то, во что ему хочется верить, – что Германия долго не выдержит, что она на грани революции, что танки у немцев из жести, а сами они от недоедания свалятся с ног на первом же марше и так далее. Так вот, война повернулась совсем по-другому. Уже в начале ее нам пришлось туговато, а теперь становится и вовсе худо. Народ – матросы, летчики, солдаты в окопах – держится стойко, но готовили нас к войне и руководили нами скверно. Самое худшее в этом смысле уже позади. Мы исправили ошибки, постепенно ставим нужных людей на нужные места, словом, начинаем воевать как следует. И мы выиграем войну… если только раньше не проиграем ее. Опасность же проиграть ее грозит нам не извне. Нам грозит та же опасность, что сгубила Трою: деревянный конь в наших стенах. Если угодно, назовем его пятой колонной. Это мужчины и женщины, порой высокопоставленные, порой никому не известные, но одинаково преданные нацизму…

Грант наклонился вперед и тем же приятным сдержанным голосом закончил:

– И мы не знаем, кто они.

– Но… – запротестовал Томми.

– Конечно, – с ноткой нетерпения в голосе перебил его Грант, – всякую мелюзгу арестовать мы можем. Это просто. Но дело не в ней – есть другие. Кое-что мы о них знаем. Нам известно, что, самое меньшее, двое из них занимают ответственные посты в Адмиралтействе, один состоит при штабе генерала Г., трое служат в военно-воздушных силах, двое работают у нас в Интеллидженс сервис и имеют доступ к секретным документам. Откуда иначе просачивались бы к противнику сведения о том, что происходит в верхах?

Открытое лицо Томми выразило полное смятение.

– Но чем же я могу вам помочь? – растерянно выдавил он. – Я не знаю никого из этих людей.

– Совершенно верно, – кивнул Грант. – Вы не знаете никого из них. Но ведь и они вас не знают.

Помолчав, чтобы смысл слов успел дойти до собеседника, он продолжал:

– Эти лица, высокопоставленные лица, знают большинство наших сотрудников. Отказать им в информации мы не имеем права. Окончательно зайдя в тупик, я отправился к Истхемптону. Он давно в отставке, болеет, но голова у него по-прежнему светлая. Он вспомнил о вас. Когда-то вы работали на нас, но с тех пор прошло лет двадцать с лишком. Ваше имя никак не связано с нами. В лицо вас никто не знает. Ну, беретесь?

– Вы еще спрашиваете! Разумеется, берусь, хоть и не знаю, чем могу быть вам полезен: я ведь всего-навсего дилетант.

– Дилетант нам и нужен, дорогой Бирсфорд: у профессионала здесь связаны руки. Вы замените одного из лучших агентов, которого когда-либо имела наша Секретная служба.

Томми вопросительно посмотрел на гостя. Грант кивнул.

– Он умер во вторник в больнице святой Бригитты. Попал под грузовик. Несчастный случай – не случайный, конечно.

– Понятно, – медленно произнес Томми.

– Поэтому у нас есть основания предполагать, – невозмутимо продолжал Грант, – что Фаркуар кое-что пронюхал, напал, наконец, на какой-то след. Но какие сведения он добыл – об этом мы, к несчастью, почти ничего не знаем: он пришел в сознание всего за несколько минут до смерти, пытался что-то сказать, но успел произнести только: «Н. или М., Сонг-Сузи».

– Не слишком вразумительно, – вздохнул Томми.

– Но все-таки вразумительнее, чем вам кажется, – улыбнулся Грант. – Об Н. и М. мы уже слышали раньше: это два наиболее опасных и осведомленных немецких шпиона. Их задача – создавать в чужой стране пятую колонну и быть связными между нею и Германией. Нам известно, что Н. – мужчина, а М. – женщина. Кроме этого мы знаем лишь, что они важные эмиссары Гитлера. В одной шифровке, перехваченной нами перед началом войны, встретилась такая фраза: «Для Англии предлагаю Н. и М. Полномочия неограниченные».

– Понятно. Значит, Фаркуар…

– Похоже, он вышел на след одного из них. Кого именно – этого мы, к сожалению, не знаем. «Сонг-Сузи» звучит, конечно, несколько странно. Но, во-первых, у бедняги Фаркуара было далеко не блестящее французское произношение; во-вторых, в кармане у него нашли обратный билет до Лихемптона. Это курортный городок на южном побережье. Куча гостиниц и пансионов, в том числе один, который называется «Сан-Суси».

– Сонг-Сузи – Сан-Суси, – повторил Томми. – Понимаю.

– Что именно? – поинтересовался Грант.

– Вы хотите, – пояснил Томми, – чтобы я поехал туда и… ну, как бы получше это выразиться… поразнюхал, что к чему?

– Совершенно верно.

Томми вздохнул и расправил плечи.

– Попробую. Только я ведь не из сообразительных.

– Мне говорили, что когда-то вы справлялись, и неплохо.

– Чистая удача! – поспешно вставил Томми.

– Что ж, на нее мы и рассчитываем.

– А что такое «Сан-Суси»? – осведомился Томми.

– Ничего особенного – пансион как пансион, – пожал плечами Грант. – Там таких много. Пожилые дамы, отставные полковники, безупречные старые девы, несколько иностранцев. Словом, публика самая разная.

– И среди нее Н. или М.?

– Не обязательно. Возможно, лицо, связанное с ними. Но вполне вероятно, Н. или М. собственной персоной. Пансион на морском курорте – неприметней места и не придумаешь.

– И вы не имеете представления, кого я должен искать – мужчину или женщину? Грант покачал головой.

– Ну что ж, попытаюсь, – сказал Томми.

– Желаю удачи, Бирсфорд. А теперь перейдем к деталям.

Через полчаса, когда запыхавшаяся Таппенс, сгорая от любопытства, вбежала в комнату, Томми был уже один. Он сидел в кресле и со скептическим видом что-то насвистывал!

– Ну? – выпалила Таппенс, вложив в этот слог целую гамму чувств.

– Ну, – несколько неопределенно ответил Томми, – мне дали работу. Канцелярскую. Дебри Шотландии, все засекречено и так далее, но, в общем, не слишком заманчиво.

– Мы оба или только ты?

– К сожалению, только я.

– Черт бы тебя побрал! Какая низость со стороны нашего мистера Картера! Но что же это такое – шифровка, дешифровка? Смотри, Томми, на такой работе легко свихнуться. Сначала теряешь сон и ночи напролет твердишь: «Девять, семь, восемь-три, четыре, пять-два» или еще что-нибудь в том же духе, а потом у тебя сдают нервы, и ты попадаешь в сумасшедший дом.

– Я-то не попаду.

– Рано или поздно попадешь, – мрачно заверила его Таппенс. – А мне можно с тобой? Просто так, в качестве жены? Чтобы вечером подавать тебе домашние туфли и разогревать ужин?

Томми стало совсем неловко.

– Прости, старушка, мне страшно не хочется тебя оставлять, но…

– Но ты должен, – закончила Таппенс.

– В конце концов, у тебя тоже есть дело, – робко вставил Томми. – Будешь вязать.

– Вязать? – переспросила Таппенс. – Я? Вязать? – и, схватив подшлемник, она швырнула его на пол. У Томми сжалось сердце. Однако Таппенс тут же взяла себя в руки и честно признала, что муж ее должен был принять предложение, не считаясь с нею.

Три дня спустя Томми отбыл в Абердин. Таппенс проводила его на вокзал. Глаза у нее подозрительно блестели, несколько раз она даже моргнула, но в общем выдержала характер и улыбалась до самого конца. Лишь когда поезд тронулся и Томми увидел на убегающем перроне одинокую фигурку жены, он почувствовал, что у него подступает комок к горлу: он покидает Таппенс. Усилием воли Томми взял себя в руки: приказ есть приказ. Прибыв в Шотландию, он назавтра сел на Манчестерский поезд и еще через день был в Лихемптоне. Здесь он переночевал в центральном отеле, а наутро начал обход частных гостиниц и пансионов, присматривая себе комнату и справляясь об условиях. «Сан-Суси» оказался кирпичной виллой в викторианском стиле, расположенной на склоне холма. С верхнего ее этажа открывался живописный вид на море. В холле слегка пахло пылью и кухней, ковер на полу был потертый, и все-таки пансион выглядел приятней остальных родственных заведений, которые Томми успел обойти.

Хозяйка пансиона миссис Перенна приняла Томми в своем кабинете – неряшливой – комнатушке, где стоял письменный стол, заваленный бумагами. У самой миссис Перенны, брюнетки средних лет, вид был тоже довольно неопрятный: копна растрепанных вьющихся волос и кое-как подкрашенные губы плохо сочетались с самоуверенной улыбкой и двумя рядами ослепительно белых зубов.

Томми сослался на свою престарелую кузину мисс Медоуз – года два тому назад она останавливалась в «Сан-Суси». Как же, как же, миссис Перенна прекрасно помнит мисс Медоуз. Такая милая старушка, хотя, впрочем, совсем не такая уж старая. Очень подвижная, а чувство юмора какое! Томми осторожно поддакнул. Он знал, что мисс Медоуз действительно существовала – к подобным деталям Секретная служба чрезвычайно внимательна.

Как поживает милая мисс Медоуз?

Томми с огорчением сообщил, что мисс Медоуз больше нет в живых. Миссис Перенна сочувственно прищелкнула языком, и лицо ее приняло подобающее скорбное выражение. Это, однако, не помешало ей тут же обрести прежнюю словоохотливость. Разумеется, у нее найдется подходящая комната. Мистер Медоуз останется доволен. Прелестный вид на море. Мистер Медоуз совершенно прав – сейчас лучше быть подальше от Лондона.

Не переставая болтать, миссис Перенна отвела Томми наверх, показала ему несколько комнат и назвала цену. Томми изобразил на лице уныние. Хозяйка объяснила, что все фантастически дорожает. Томми объяснил, что доходы его, к сожалению, сократились, а при теперешних налогах и прочих обстоятельствах…

– Ах, эта ужасная война! – простонала миссис Перенна.

Томми согласился и прибавил, что, по его мнению, Гитлера надо повесить. Миссис Перенна поддакнула и прибавила, что справляться с хозяйством сейчас страшно трудно – введены карточки, мясо стало редкостью. Но ради родственника мисс Медоуз она готова сбавить пол-гинеи в неделю. Томми забил отбой и обещал подумать. Миссис Перенна проводила его до ворот, болтая еще оживленнее, чем раньше. В общем, она показалась Томми чересчур назойливой, однако он не мог не признать про себя, что в своем роде она довольно привлекательна. Интересно, кто она по национальности? Не чистокровная англичанка, это уж точно: фамилия у нее не то испанская, не то португальская. Впрочем, это указывает лишь

на национальность мужа. Возможно, она ирландка, хотя и говорит без акцента: недаром она такая живая и многословная. В конце концов было решено, что мистер Медоуз переберется в пансион на следующий же день.

В шесть вечера Томми был на месте. Миссис Перенна встретила его в холле и тут же отдала распоряжение насчет его багажа придурковатой служанке, которая уставилась на приезжего, выпучив глаза и широко разинув рот. Затем хозяйка провела Томми в помещение, именуемое ею гостиной.

– Разрешите представить вам нашего нового постояльца, – с ослепительной улыбкой возгласила миссис Перенна, обращаясь к пяти особам, которые сидели в комнате, подозрительно поглядывая на незнакомца. – Мистер Медоуз – миссис О'Рорк.

Усатая дама устрашающих размеров, с маленькими, как бусинки, глазками одарила Томми сияющей улыбкой.

– Майор Блетчли.

Майор Блетчли смерил Томми взглядом и слегка наклонил голову.

– Мистер фон Дайним.

Молодой чопорный блондин с голубыми глазами встал и поклонился.

– Мисс Минтон.

Дама не первой молодости, увешанная бусами, оторвалась от вязанья, улыбнулась и хихикнула.

– И, наконец, миссис Бленкенсоп.

Еще одна вязальщица, сосредоточенно созерцавшая неоконченный подшлемник, подняла темноволосую растрепанную голову. У Бирсфорда перехватило дыхание, комната поплыла у него перед глазами. Он встретил взгляд дамы – вежливый равнодушный взгляд совершенно постороннего человека. Восхищение охватило Томми.

Перед ним сидела Таппенс.

Глава вторая

Томми так и не понял, как он выдержал тот вечер: он боялся лишний раз взглянуть в сторону миссис Бленкенсоп. К обеду явилось еще трое обитателей «Сан-Суси»: пожилая пара, мистер и миссис Кейли, и миссис Сирот, приехавшая сюда с дочуркой из Лондона и явно тяготившаяся пребыванием в Лихемптоне. За столом ее посадили рядом с Томми. Она тут же впилась в него зеленоватыми водянистыми глазами и чуточку гнусавым голосом спросила:

– Как вы думаете, в городе уже безопасно? Все возвращаются домой, правда?

Но прежде чем Томми успел ответить на этот бесхитростный вопрос, в разговор вмешалась другая его соседка – особа, увешанная бусами:

– А я считаю, что, имея детей, рисковать нельзя. Подумайте о своей милой крошке Бетти! Скоро, по-моему, немцы применят новые газы.

– И каких только глупостей не болтают о газах! – оборвал мисс Минтон майор Блетчли. – Эти субъекты и не подумают возиться с газами. Крупнокалиберные фугаски и зажигательные бомбы – вот на что теперь их ставка. Как в Испании.

Весь стол упоенно отдался спору. Из общего хора выделился высокий голос Таппенс:

– Мой сын Дуглас рассказывал, что…

«Что еще за Дуглас? И почему Дуглас?» – подумал Томми.

После скудного, хотя и с претензиями обеда общество в полном составе перебралось в гостиную. Дамы опять принялись за вязание, а Томми пришлось выслушать длинный и скучный рассказ о подвигах майора Блетчли на северо-западной границе Индии.

Молодой блондин с ярко-голубыми глазами встал и пошел к двери. На пороге он задержался и слегка поклонился собравшимся.

Майор Блетчли прервал повествование и сказал Томми:

– Обратили внимание на парня, который только что вышел? Он эмигрант. Бежал из Германии всего за месяц до войны.

– Он немец?

– Чистокровный. Не еврей. Отец его попал в беду – критиковал нацизм. Два брата сидят в концлагере. Парень удрал как раз вовремя…

Но тут Бирсфордом завладел мистер Кейли, который завел нескончаемый разговор о своем здоровье и так увлекся, что ускользнуть Томми удалось лишь перед самым отходом ко сну.

На другое утро Томми встал рано и отправился прогуляться к морю. Он быстро дошел до мола и уже повернул обратно, как вдруг заметил, что навстречу ему движется знакомая фигурка. Томми учтиво приподнял шляпу.

– Доброе утро… э-э… миссис Бленкенсоп, если не ошибаюсь?

Вокруг не было ни души.

– Встреча Ливингстона со Стэнли, – отпарировала Таппенс.

– Как ты сюда попала? Это же чудо! Форменное чудо!

– При чем здесь чудо? Просто хорошая голова. Надеюсь, это послужит вам уроком – тебе и твоему чванному мистеру Гранту.

– Конечно, послужит. Но выкладывай скорее, как ты ухитрилась выкинуть такую штуку? Я прямо сгораю от любопытства.

– Все очень просто. Как только Грант заговорил о нашем мистере Картере, я сразу поняла, в чем дело. Я сообразила, что тут пахнет не канцелярской работой и что меня к этой работе не допустят. Поэтому я решила принять свои меры: пошла за шерри, спустилась к Браунам и позвонила Морин. Велела ей вызвать меня к телефону и объяснила, что говорить. Она сделала все как надо – визжала так, что на всю комнату было слышно. Ну, а дальше сыграла свою роль я: заболела подруга, я должна уйти, ах, какая досада – и в полном расстройстве выбежала из комнаты. Хлопнула входной дверью, сама осталась в передней, шмыгнула в спальню и приоткрыла дверь в гостиную – ту, что заставлена комодом.

– И все слышала?

– Все, – самодовольно подтвердила Таппенс.

– И даже виду не показала?

– Конечно нет. Я хотела проучить вас – тебя и твоего мистера Гранта. Мистер Картер не поступил бы со мной так подло. Нет, теперь Секретная служба уже не та, что в наше время.

– Но мы снова в ней, и она опять обретет былой блеск, – торжественно возразил Томми. – А почему ты выбрала фамилию Бленкенсоп?

– А что? Фамилия как фамилия.

– Какая-то странная!

– Первая, которая пришла мне в голову. И потом очень удобно для белья.

– При чем тут белье?

– Идиот! С какой буквы начинается фамилия Бленкенсоп? С той же, что Бирсфорд. Метки на белье! Патриция Бленкенсоп – Пруденс Бирсфорд. А почему ты выбрал фамилию Медоуз?

– Во-первых, – начал Томми, – у меня на кальсонах не вышиты мои инициалы. А во-вторых, я ее не выбирал: мне так приказано. Мистер Медоуз, респектабельный джентльмен с незапятнанным прошлым. Я уже выучил свою биографию наизусть.

– Очень мило, – заметила Таппенс. – Ты женат или холост?

– Я вдовец, – с достоинством поправил ее Томми. – Моя жена скончалась десять лет тому назад в Сингапуре.

– Почему в Сингапуре?

– Все мы где-то умираем. А чем тебе не нравится Сингапур?

– Да нет, ничем. Вероятно, это вполне подходящее место для смерти. Я тоже вдова.

– Где и от чего умер твой муж?

– Ах, не все ли равно! Наверное, в какой-нибудь частной лечебнице. Кажется, от цирроза печени.

– Понятно. Все это очень грустно. А чем занимается твой сын Дуглас?

– Служит на флоте.

– Это я уже слышал вчера вечером.

– У меня еще два других – Раймонд и Сирил, младшенький. Один в авиации, другой в пехоте.

– А если кто-нибудь возьмет да наведет справки об этих несуществующих Бленкенсопах?

– Они вовсе не Бленкенсопы. Бленкенсоп был моим вторым мужем. Фамилия первого – Хилл. В телефонной книге целых три страницы Хиллов. Всех Хиллов никому не проверить.

– Это твоя всегдашняя беда, Таппенс, – вздохнул Томми. – Ты вечно перебарщиваешь. Два мужа, три сына – это слишком много. Запутаешься в мелочах.

– Не запутаюсь. А сыновья мне еще пригодятся. И запомни: мне пока что никто не отдает приказов. Я ввязалась в дело ради собственного удовольствия, и я это удовольствие получу.

– Похоже, – согласился Томми и мрачно добавил: – впрочем, если хочешь знать мое мнение, вся эта история – просто фарс.

– Почему ты так думаешь?

– Вот ты живешь в «Сан-Суси» дольше, чем я. Скажи по совести: разве тебе пришло бы в голову, что среди тех, кто сидел вчера за столом, скрывается опасный агент противника?

– Маловероятно, – задумчиво ответила Таппенс. – Хотя, конечно, этот молодой человек…

– Карл фон Дайним? Но ведь эмигранты находятся под надзором полиции.

– Верно. И все же как-то можно устроиться… А этот молодой человек очень недурен собой… А что ты скажешь насчет миссис Перенны?

– Да, – задумчиво протянул Томми. – Это штучка. Не спорю, к ней надо присмотреться.

Таппенс перешла на деловой тон:

– А как будет с нами? Как мы будем сотрудничать?

– Нельзя, чтобы нас слишком часто видели вместе.

– Конечно. Если кто-нибудь заподозрит, что мы знакомы друг с другом не со вчерашнего дня, – все пропало. По-моему… Да, пожалуй, так будет лучше… Сделаем вид, что я за тобой охочусь.

– Охотишься за мной?

– Вот именно. Ты стараешься уклоняться от встреч, но это не всегда удается: ты – мужчина, и к тому же рыцарь по характеру. У меня уже было два мужа, теперь я подыскиваю третьего. Словом, ты вдовец, которого ловят. Иногда я где-нибудь настигаю тебя – в кафе, на прогулке, и всех это очень забавляет.

– На мой взгляд, приемлемо, – одобрил Томми.

– Мужчина, за которым гоняются, – извечный предмет насмешек. Это-то нам и на руку: завидя нас вместе, любой лишь улыбнется и скажет: «Нет, вы только поглядите на беднягу Медоуза!»

Неожиданно Томми схватил Таппенс за руку:

– Смотри! Вон там!

Впереди, у одной из купальных кабинок, стоял молодой человек с девушкой. Оба были поглощены разговором.

– Карл фон Дайним! – прошептала Таппенс. – Интересно, кто эта девушка?

– Кто бы она ни была, такую красавицу встретишь не часто.

Таппенс кивнула и неторопливо оглядела незнакомку. Смуглое темпераментное лицо, пуловер в обтяжку, подчеркивающий стройные формы. Говорит пылко, выразительно. Карл фон Дайним слушает.

– По-моему, тебе пора удалиться, – негромко бросила Таппенс.

Томми повернулся и зашагал в другую сторону. В конце эспланады он наткнулся на майора Блетчли. Тот подозрительно взглянул на Томми и буркнул:

– Доброе утро!

– Доброе утро!

– Я вижу, мы с вами ранние птички, – заметил Блетчли.

– Привычка – я ведь жил на Востоке. Правда, давно, но все-таки до сих пор встаю рано.

– И правильно делаете, – одобрил майор. – Ей-богу, на нынешнюю молодежь тошно смотреть! По утрам горячая ванна, завтрак в десять, а то и позже. Немудрено, что немцы колотят нас! Армия у нас уже не та, что раньше. Там их держат в вате, только что на ночь грелками не обкладывают. Тьфу! Смотреть тошно!

Блетчли углубился в воспоминания. Томми вежливо слушал, пока майор не закончил негодующей тирадой:

– И вы думаете, мой опыт кому-нибудь теперь нужен? Никому. Меня никуда не берут – слишком стар, черт побери! А я мог бы еще растолковать кое-кому из этих щенков, что такое война.

Томми счел за благо переменить тему.

– Что представляет собой эта… э-э… миссис Бленкенсоп, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь – именно Бленкенсоп. Недурна собой, только старовата и слишком много болтает. Славная женщина, но глупа. Больше ничего о ней не знаю: в «Сан-Суси» Она всего несколько дней. А почему она вас интересует?

– Я только что встретил ее, – пояснил Томми. – Вот и подумал: неужели она всегда встает так рано?

– Затрудняюсь ответить. Обычно женщины не любят гулять до завтрака, – сказал майор и добавил: – И слава богу!

– Аминь! – подхватил Томми. – Надеюсь, я был с нею не слишком груб. Терпеть не могу вести светские разговоры до завтрака. К тому же мне хотелось закончить прогулку.

– Согласен с вами, Медоуз, совершенно согласен. Женщины – хорошее дело, но только не до завтрака. Глядите в оба, старина, – хихикнул Блетчли, – миссис Бленкенсоп – вдова.

– Серьезно?

– Мы-то с вами знаем, что такое вдовушки! Она уже схоронила двух мужей и, по-моему, подыскивает третьего. Будьте начеку, да, начеку – вот мой совет.

С этими словами майор Блетчли бодро повернул обратно и в самом радужном настроении отправился в «Сан-Суси» завтракать.

Тем временем Таппенс неторопливо прошла мимо купальни, довольно близко от поглощенной разговором юной пары. До нее донеслось несколько слов. Говорила девушка.

– Будь осторожен, Карл. Малейшее подозрение…

Таппенс уже вышла за пределы слышимости. Многозначительная фраза?.. Безусловно. Однако истолковать ее можно и в самом невинном смысле. Таппенс повернула назад, снова прошла мимо молодых людей и расслышала обрывок еще одной фразы.

– Самодовольные, противные англичане…

Миссис Бленкенсоп удивленно приподняла брови. Эмигрант Карл фон Дайним, бежавший от нацистских преследований, нашел в Англии кров и убежище. Как он может слышать такое и не возразить? Неумно и нечестно!

Таппенс опять повернула, но на этот раз она не успела еще дойти до купальни, как парочка неожиданно рассталась: девушка перебежала через дорогу и стала удаляться от берега, а Карл фон Дайним направился навстречу Таппенс.

Не остановись она в замешательстве на какую-то долю секунды, немец, вероятно, не узнал бы ее. Теперь же он щелкнул каблуками и поклонился.

– Добрый день, мистер фон Дайним! – защебетала Таппенс. – Прекрасное утро, не правда ли?

– О да! Замечательная погода.

– Я не часто гуляю до завтрака, но сегодня не удержалась. Прошлась совсем немного, а такой аппетит разыгрался…

– Вы в «Сан-Суси»? Я провожу вас, если позволите.

И немец с чопорным видом зашагал рядом с миссис Бленкенсоп.

– Тоже решили нагулять аппетит? – осведомилась Таппенс.

Фон Дайним угрюмо покачал головой.

– Нет, я уже позавтракал. Я иду на работу.

– На работу?

– Да. Я – ученый, химик.

«Так вот кто ты такой!» – подумала Таппенс, украдкой глянув на спутника.

– Я приехал в вашу страну, спасаясь от нацистов, – глухим голосом продолжал молодой человек. – Денег у меня почти не было, знакомых – никаких. Англия приютила меня, и я стараюсь делать для нее, что могу.