Текст книги "Место назначения неизвестно"
Автор книги: Агата Кристи
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
ГЛАВА 5
I
В небольшой гостиной отеля «Сен-Луи» сидели три дамы, и каждая была поглощена своим занятием. Миссис Кэлвин Бейкер, маленькая, пухленькая, с аккуратной прической, писала письма с той неистовой энергией, которую прилагала к любому виду деятельности. Невозможно было не признать в ней путешествующую американку, не обремененную делами и с неутолимой жаждой получения точной информации буквально обо всем на свете.
На неудобном стуле в стиле ампир сидела мисс Хетерингтон, столь же ярко выраженная путешествующая англичанка, и вязала какой-то унылый и бесформенный предмет одежды. Такие предметы, кажется, непрестанно вяжут все англичанки средних лет.
Мисс Хетерингтон была высокой и худой, с тощей шеей, небрежно уложенными волосами и с общим выражением морального разочарования во всей Вселенной.
Мадемуазель Джин Мэрикот элегантно расположилась на стульчике у пианино, смотрела в окно, зевала. Мадемуазель Мэрикот была брюнеткой, перекрашенной в блондинку, с простеньким лицом, вызывающе покрытым косметикой. Одета она была в шикарные наряды и не испытывала ни малейшего интереса к остальным двум дамам, находившимся в комнате, которых презрительно отнесла именно к тем типам, что они собой являли. Она была погружена в размышления о важных изменениях в своей интимной жизни и не собиралась растрачивать время на жизнерадостных туристов!
Мисс Хетерингтон и миссис Кэлвин Бейкер уже провели вместе пару дней под крышей «Сен-Луи» и поэтому были знакомы. Миссис Кэлвин Бейкер с истинно американским дружелюбием вступала в разговор с каждым. Мисс Хетерингтон, хотя и стремившаяся к товарищеским отношениям, разговаривала только с англичанами и американцами и считала это определенными общественными принципами. Французов она избегала, делая исключение лишь для приличных на сто процентов семейных пар. Доказательством же стопроцентности ей служили малыши, обедающие вместе с родителями за одним столом.
Француз, выглядевший как преуспевающий бизнесмен, заглянул в гостиную и, испугавшись царящей там атмосферы женской солидарности, поспешно покинул ее, бросив на прощание долгий взгляд на мадемуазель Джин Мэрикот, в котором было истинное сожаление.
Мисс Хетерингтон стала sotto voce[7]7
Вполголоса (ит.).
[Закрыть] считать петли:
– Двадцать восемь, двадцать девять… так, что же теперь… а, понятно.
Высокая рыжеволосая женщина заглянула в комнату и на мгновение замешкалась, перед тем как продолжить свой путь дальше по коридору в направлении ресторана.
Миссис Кэлвин Бейкер и мисс Хетерингтон моментально насторожились. Миссис Бейкер быстро отвернулась от письменного стола и заговорила таинственным шепотом:
– Обратили внимание на женщину с рыжими волосами, которая заглядывала сюда, мисс Хетерингтон? Говорят, она единственная выжившая после той ужасной авиакатастрофы на прошлой неделе!
– Я видела, как ее привезли сегодня, – ответила мисс Хетерингтон, от возбуждения пропустив петлю. – В «скорой помощи»!Прямо из больницы, как сказал управляющий. Я спрашиваю себя, было ли это разумно, так быстро выписываться из больницы? Наверняка у нее контузия! И пластырь на лице… видно, порезалась стеклом. Какое счастье, что не получила ожогов! Я слышала, после этих авиакатастроф бывают ужасные раны от ожогов. Да, о таком даже подумать невозможно спокойно! Бедная малышка! Интересно, был ли с ней муж, и что с ним? Не думаю. – Мисс Хетерингтон покачала своей желто-серой головой. – В газетах писали, что она летела одна. Правильно. И там же была ее фамилия. Какая-то миссис Беверли… нет, Беттертон, точно. Беттертон, – задумчиво повторила мисс Хетерингтон. – О чем же это мне напоминает? Беттертон. В газетах… О Господи, я уверена, что это та же самая фамилия!
– Tant pis pour Pierre[8]8
Тем хуже для Пьера.
[Закрыть], – объявила себе мадемуазель Мэрикот. – Il est vraiment insupportable! Mais le petit Jules, lui il est bien gentil. Et son père est très bien place dans les affaires. Enfin, je me décide![9]9
Он действительно невыносим! Но малыш Жюль, он очень мил. И его отец прекрасно устроен на службе. Словом, я решаюсь!
[Закрыть]
И длинными грациозными шагами мадемуазель Мэрикот ушла из маленькой гостиной, равно как и из нашего рассказа.
II
Миссис Беттертон была выписана из больницы на пятый день после несчастного случая. Машина «скорой помощи» привезла ее в отель «Сен-Луи».
Бледная и больная, с заклеенным пластырем и забинтованным лицом, миссис Беттертон немедленно была проведена в забронированный для нее номер полным сочувствия и стремящимся услужить управляющим.
– Какое потрясение вы пережили, мадам! – воскликнул он, осторожно расспросив, устраивает ли ее предложенная комната, и совершенно беспричинно включив все имевшиеся в комнате лампы. – Насколько известно, всего трое выживших, а один из них до сих пор в критическом состоянии!
Хилари устало опустилась на стул.
– Действительно, – проговорила она. – Я сама с трудом могу в это поверить. Даже сейчас помню очень немного. Особенно последние двадцать четыре часа перед катастрофой.
Управляющий сочувственно закивал:
– Результат контузии. Однажды подобное случилось с моей сестрой. Во время войны, в Лондоне. При бомбежке она потеряла сознание, но вскоре приходит в себя, идет пешком через весь Лондон, садится в поезд на станции Юстон и, figures vous[10]10
Представьте себе.
[Закрыть], просыпается в Ливерпуле и ничего не может вспомнить ни о бомбежке, ни о прогулке по Лондону, ни о поезде, ни о том, как она вообще сюда попала! Последнее, что она помнит, – это то, как вешала юбку в шкаф в Лондоне! Удивительные вещи происходят, не правда ли?
Хилари согласилась, управляющий поклонился ей и вышел из номера. Хилари встала и взглянула на себя в зеркало. Она была до предела пропитана своей новой индивидуальностью и определенно чувствовала слабость в членах, что, в свою очередь, совершенно естественно для того, кто только что выписался из больницы после тяжелой болезни.
Она уже успела обследовать стол, но не нашла на нем ни писем, ни посланий, адресованных ей. Первые шаги в своей новой роли приходилось делать в полной темноте. Может быть, Оливии Беттертон следовало позвонить по определенному номеру или встретиться с определенным человеком в Касабланке? Никакого ключа к разгадке проблемы не было. Все, из чего надо было исходить, – паспорт Оливии Беттертон, ее кредитная карточка, книжечка билетов и бронирования бюро путешествий Кука. Два дня надо было провести в Касабланке, шесть в Фесе и пять в Марракеше. Фотография в паспорте теперь заменена на фотографию Хилари, подпись на кредитной карточке «Оливия Беттертон» написана тоже рукой Хилари. Удостоверение личности в полном порядке. Ее задачей было соответственно играть свою роль и ждать. Козырной картой должна стать авиакатастрофа и, как результат, потеря памяти, общая рассеянность.
Несчастный случай произошел в действительности, и Оливия Беттертон в самом деле была на борту самолета. И контузия вполне реально могла быть причиной всех ее поступков, невыполнения тех инструкций, которые, возможно, были даны. Озадаченная, потрясенная, слабая, Оливия Беттертон будет ждать дальнейших распоряжений.
Самым естественным сейчас был отдых. Поэтому она легла на кровать, прокручивая в уме все то, чему ее научили. Багаж Оливии пропал в катастрофе. В больнице Хилари снабдили некоторыми мелочами. Она провела расческой по волосам, прикоснулась помадой к губам и спустилась пообедать в гостиничный ресторан.
Было заметно, что на нее обращают внимание, проявляя значительный интерес. Несколько столиков занимали бизнесмены, те даже не удостоили ее взглядом. Но от других столиков, за которыми, несомненно, сидели туристы, явственно доносились шепот и приглушенное бормотание:
– Вон та женщина… та, рыжеволосая… она выжила после авиакатастрофы! Да, приехала из больницы на «скорой помощи». Сама видела, как она приехала. Все еще выглядит очень слабой. Не знаю, стоило ли врачам выписывать ее так быстро. Какое ужасное испытание! Какое счастливое спасение!
После обеда Хилари ненадолго зашла в маленькую гостиную. Ее заинтересовало, попытается ли кто-нибудь вступить с ней в беседу. В гостиной находились еще две женщины, и вскоре маленькая толстушка средних лет с аккуратно уложенными седыми волосами пересела на стул рядом с Хилари. И сразу же оживленно затараторила:
– Ради Бога, прошу простить меня, но я просто обязана с вами поговорить! Это ведь вы, не так ли, чудом спаслись в ужасной авиакатастрофе?
Хилари отложила в сторону журнал, который начала читать.
– Да, – ответила она.
– Ну не ужас ли? Катастрофа, я имею в виду. Говорят, выжили всего трое? Это правда?
– Всего двое, – уточнила Хилари. – Один из троих умер в больнице.
– Господи! Что вы говорите! Простите, можно у вас узнать, мисс… миссис…
– Беттертон.
– Да, можно у вас узнать, где вы сидели в самолете? Впереди или ближе к хвосту?
Хилари был известен ответ, поэтому она быстро сказала:
– Ближе к хвосту.
– Все говорят, что это самое безопасное место. Я просто настаиваю всегда на том, чтобы сидеть у задних дверей. Вы слышали, мисс Хетерингтон? – Она повернула голову к другой даме средних лет, приглашая ее принять участие в разговоре. Та была, несомненно, англичанкой, с длинным и печальным лошадиным лицом. – Именно это я вам и говорила. Садясь в самолет, никогда не позволяйте этим стюардессам заманить вас вперед!
– Но кому-то ведь придется сидеть впереди, – заметила Хилари.
– Пусть, но только не мне, – быстро отреагировала ее новая американская знакомая. – Кстати, меня зовут Бейкер, миссис Кэлвин Бейкер.
Хилари кивнула в ответ, и миссис Бейкер пустилась в рассказ, легко взяв руководство беседой в свои руки:
– Я только что приехала сюда из Могадора, а мисс Хетерингтон из Танжера. А познакомились мы уже здесь. Вы собираетесь посетить Марракеш, миссис Беттертон?
– Я должна была побывать там, – ответила Хилари. – Но этот несчастный случай, к сожалению, спутал все карты.
– Но все равно вы просто обязаны побывать в Марракеше! Как вы считаете, мисс Хетерингтон?
– Марракеш ужасно дорог, – отозвалась мисс Хетерингтон. – Эти несчастные гроши, составляющие обменный фонд, так все усложняют!
– В Марракеше есть чудесная гостиница, «Мамония», – сообщила миссис Бейкер.
Невероятно дорогая, – возразила мисс Хетерингтон. – Для меня о ней не может быть и речи. Конечно, для вас, миссис Бейкер, совсем другое дело… Доллары, я имею в виду. Но кто-то дал мне адрес одной маленькой тамошней гостиницы, очень милой и чистенькой, и говорят, там совсем не плохо.
– Куда вы собираетесь съездить еще, миссис Беттертон? – спросила миссис Кэлвин Бейкер.
– Хотела бы увидеть Фес, – осторожно сказала Хилари. – Но, конечно, мне придется делать все бронирования заново.
– О да! Вам обязательно нужно побывать в Фесе или Рабате!
– Вы были там?
– Пока нет. Но я планирую вскоре поехать туда, и мисс Хетерингтон тоже.
– Надеюсь, старый город еще не успели испортить, – заявила мисс Хетерингтон.
В такой бессвязной манере беседа продолжалась еще некоторое время. Затем Хилари, сославшись на усталость после первого дня, проведенного вне больницы, поднялась к себе.
Таким образом, вечер получился весьма неопределенным. Две женщины, разговаривавшие с ней, принадлежали к столь широко известному типу путешественников, что трудно было представить, что они являются не теми, кем кажутся. Завтра, решила она, если никто не вступит с ней в контакт или не пришлет записки, она отправится в бюро путешествий Кука и поговорит о возобновлении брони в Фесе и Марракеше.
На следующее утро не было ни писем, ни записок, ни телефонных звонков, поэтому около одиннадцати часов она направилась в бюро путешествий. Там оказалась небольшая очередь, но, когда Хилари наконец подошла к стойке и заговорила со служащим, возникла заминка. Кто-то из более старших по возрасту и по должности служащих подтолкнул локтем беседовавших с Хилари, призывая:
– Дай-ка я с ней поговорю. – И уставился на Хилари сквозь очки. – Вы мадам Беттертон, не так ли? Ваши предварительные заказы готовы.
– Боюсь, – ответила Хилари, – что все уже устарело, Просрочено. Я была в больнице.
– Ах, mais oui[11]11
Да, конечно.
[Закрыть], я в курсе! Позвольте поздравить вас, все страшное позади, мадам! Но как быть теперь, если заказы действительно готовы?..
Хилари почувствовала, как сильно забилось сердце. Насколько ей было известно, никто не звонил в бюро путешествий. Здесь, однако, были определенные свидетельства того, что маршрут поездок Оливии Беттертон был предусмотрен заранее. Она сказала:
– Знаете, заказывала не я, вам звонили от моего имени.
– Все в порядке, мадам. Вот, пожалуйста, прошу вас.
Он показал железнодорожные билеты, подтверждение бронирования номера в гостинице, и через несколько минут формальности были завершены. Хилари предстояло выехать в Фес на следующий день.
Миссис Кэлвин Бейкер не было в ресторане ни на обеде, ни на ужине. Мисс Хетерингтон была. Она ответила на кивок Хилари, когда та проходила к своему столику, но не предприняла попыток вступить с ней в беседу. На следующий день, сделав кое-какие необходимые покупки, Хилари поездом отправилась в Фес.
Ill
В день отъезда Хилари миссис Кэлвин Бейкер, войдя в гостиницу в присущей ей оживленной манере, буквально подверглась нападению со стороны мисс Хетерингтон, чей длинный худой нос прямо-таки трепетал от возбуждения.
– Я вспомнила фамилию Беттертон – это исчезнувший ученый! Все газеты о нем трезвонили. Около двух месяцев назад.
– Теперь и я что-то вспоминаю. Английский ученый… да, он был на какой-то конференции в Париже.
Именно! Меня заинтересовало, не его ли жена Оливия Беттертон. Я посмотрела в книгу гостей, а там ее адрес в Харуэлле. Харуэлл, знаете? Там атомная станция. Убеждена, атомные станции, как и атомные бомбы, – большое зло! И кобальтовые тоже… Надо же, кобальт!.. А какой чудесный цвет у кобальтовых красок! В детстве я очень любила рисовать ими. И что самое худшее, никто же не выживет! Следовало бы запретить атомные эксперименты. Моя подруга сказала мне на днях, что ее двоюродный брат, кстати, очень умный человек, утверждает, будто весь мир может стать радиоактивным!
– Господи Боже мой, – испугалась миссис Кэлвин Бейкер.
ГЛАВА 6
Касабланка в какой-то степени разочаровала Хилари, оказавшись абсолютно французским городом, без малейшего намека на восточный колорит и загадочность, разве что улицы столь же многолюдны.
Погода по-прежнему стояла превосходная, день был солнечный и ясный. Хилари с удовольствием рассматривала пейзаж за окном направлявшегося на север поезда. Напротив нее сидел маленький француз, выглядевший как странствующий коммивояжер.
В дальнем углу расположилась перебирающая четки монахиня с осуждающим выражением лица, а рядом – две мавританские девушки со множеством свертков, весело болтающие между собой. Вот и все попутчики.
Низенький француз, сидящий напротив, вскоре завязал с Хилари разговор. Когда она решила закурить, предложил свою зажигалку. Он обращал ее внимание на достопримечательности, мимо которых они проезжали, и снабжал ее самыми разнообразными сведениями о стране. Она нашла его интересным и умным собеседником.
– Вам следует побывать в Рабате, мадам. Было бы большой ошибкой не посетить Рабат.
– Постараюсь. Но у меня мало времени. И, кроме того, – она улыбнулась, – ограниченность в средствах. Ведь вы знаете, за границу можно брать только определенную сумму.
– Ничего страшного, можно же договориться со здешними друзьями – выручат.
– Боюсь, что у меня нет здесь подходящих друзей.
– В следующий раз, мадам, когда отправитесь путешествовать, сообщите мне. Вот моя визитная карточка. Я часто езжу по делам в Англию, там вы мне и вернете долг. Все очень просто.
– Очень мило с вашей стороны. Надеюсь, мне удастся как-нибудь приехать в Марокко еще раз.
– Это, должно быть, большое разнообразие для вас, мадам, приехать сюда из Англии. Там так холодно, туманно, неприятно!
– Вы правы.
– Я тоже летел из Парижа три недели назад. И там был туман, дождь, ну просто отвратительная погода! Прилетаю сюда, а вокруг – солнце! Хотя, заметьте, воздух холодный. Но он чистый. Чистый, свежий воздух! Какая была погода в Англии, когда вы улетали?
– Такая же, как вы описали, – ответила Хилари. – Туман.
– Ах, сейчас сезон туманов. Снег… у вас был в этом году снег?
– Нет, снега не было. – Веселясь про себя, Хилари подумала, что этот маленький, весь мир объездивший француз старается вести беседу в чисто английской манере, затрагивая главным образом темы, связанные с погодой.
Она задала ему один-другой вопрос о политическом положении Марокко и Алжира, и он ответил ей с готовностью, проявляя отличную осведомленность.
Бросив взгляд в дальний угол, Хилари заметила, что монахиня следит за ней крайне неодобрительно. Марокканские девушки вышли на остановке, в вагоне появились другие пассажиры.
Наступил уже вечер, когда они приехали в Фес.
– Разрешите помочь вам, мадам.
Хилари стояла на перроне, весьма озадаченная суетой и шумом станции. Носильщики-арабы вырывали багаж из рук, кричали, вопили, визжали, предлагая различные гостиницы. Она с благодарностью повернулась к своему новому французскому знакомому.
– Вам нужно в Пале-Джамай, n’est ce pas[12]12
Не так ли.
[Закрыть], мадам?
– Да.
– Очень хорошо. Это в восьми километрах отсюда.
– В восьми километрах? – Хилари встревожилась. – Значит, это не в городе?
– Рядом со старым городом, – объяснил француз. – Сам я останавливаюсь в гостинице новой части города – торговой. Но на выходные для отдыха, развлечений еду, разумеется, в Пале-Джамай – это бывшая резиденция марокканской знати. Там замечательные сады. И прямо оттуда можно попасть в старый Фес, оставшийся не тронутым новизной. Не похоже, что гостиница послала автобус встретить наш поезд. Если вы позволите, я побеспокоюсь о такси для вас.
– Вы очень добры, но…
Француз быстро заговорил с носильщиками по-арабски, и через несколько мгновений Хилари уже заняла свое место в такси. Погрузили багаж. Перед расставанием француз объяснил, сколько точно она должна дать ненасытным носильщикам. Он же заставил их отстать от нее, произнеся по-арабски несколько резких слов, когда те попытались доказать, что вознаграждение мало.
Затем француз вынул из кармана визитную карточку и протянул ей.
– Моя визитная карточка, мадам. И если я когда-нибудь смогу быть вам полезен, только позовите. В ближайшие четыре дня меня найдете в Гранд-отеле.
Он приподнял шляпу и исчез. Хилари взглянула на визитку, чтобы успеть рассмотреть ее, пока они не покинули освещенный вокзал: Мсье Анри Лорье.
Такси быстро выехало за город и стало углубляться в холмы. Хилари старалась рассмотреть, выглядывая в окно, куда они едут, но все вокруг уже скрыла тьма. Кроме освещенного здания, мимо которого они проехали, больше ничего увидеть не удалось. Может быть, это тот самый момент, когда ее путешествие перестанет быть обычным и повернет в неизвестность? Может, мсье Лорье – эмиссар организации, вынудившей Томаса Беттертона бросить работу, дом, жену? Она сидела, забившись в угол, нервничая, предчувствуя недоброе и задаваясь вопросом, куда ее везут.
Привезли ее, однако, должным образом в Пале-Джамай. Здесь она вышла, направилась к зданию под аркой и с удивлением увидела вокруг себя восточное убранство: длинные диваны, кофейные столики, плетеные коврики. От конторки портье ее провели через несколько смежных комнат на открытую террасу, далее мимо апельсиновых деревьев и благоухающих цветов, вверх по винтовой лестнице и, наконец, в роскошную спальню, также обставленную в восточном стиле, но снабженную всеми «comforts modernes»[13]13
Современные удобства.
[Закрыть], столь необходимыми путешественнику двадцатого века.
Обед начнется в семь тридцать. Она разобрала свои вещи, умылась, причесалась и направилась вниз через длинную восточную курительную комнату. За террасой по ступенькам вверх был ярко освещенный ресторан.
В ресторане было полно народу, обед был превосходен, но Хилари слишком устала. Одна или две выдающиеся личности все-таки обратили на себя ее внимание. В первую очередь – пожилой мужчина с очень желтым лицом и маленькой козлиной бородкой. Она выделила его среди других из-за исключительного почтения, оказываемого ему прислугой. Тарелки уносились со стола и заменялись другими, стоило лишь ему приподнять голову. Малейшее движение бровей заставляло официанта со всех ног мчаться к его столику. Кто бы это мог быть? Большинство обедающих – явно туристы, путешествующие для собственного удовольствия. За большим столом в центре сидел немец, был здесь и средних лет мужчина со светловолосой очень красивой девушкой, которая, думала Хилари, могла быть шведкой или, возможно, датчанкой. Была здесь и английская семья с двумя детьми, и многочисленные группы путешествующих американцев. Были также и три французские семьи.
После обеда Хилари пила кофе на террасе. Было прохладно, но не слишком, и она наслаждалась запахами цветущих растений. Спать она легла рано.
Сидя на залитой солнцем террасе на следующее утро под красным полосатым зонтом, защищающим от палящих лучей, Хилари рассуждала о том, насколько фантастична вся эта затея. Вот сидит она здесь, выдавая себя за умершую женщину и ожидая, что произойдет что-то необычное. В конце концов, разве не может быть, что несчастная Оливия Беттертон отправилась за границу лишь только для того, чтобы отвлечь свой разум и сердце от грустных мыслей и горьких чувств? Возможно, бедная женщина ни в чем ином не повинна.
А слова, произнесенные ею перед смертью? Как их объяснить? Она хотела, чтобы Томас Беттертон был предупрежден о ком-то по имени Борис. Она бредила, продекламировала какой-то странный стишок, все время повторяла, что сначала не могла поверить чему-то. Чему не могла поверить? Может быть, просто тому, что Томас Беттертон похищен?
В ее словах не было никакой скрытой угрозы, что могло бы послужить ключом к разгадке. Хилари засмотрелась на раскинувшийся перед нею сад. Он был очень красив. Все вокруг выглядело красивым и мирным. Дети с шумом носились взад-вперед по террасе, их мамаши-француженки журили их. Светловолосая шведка вышла на террасу, уселась за столик и зевнула. Затем достала бледно-розовую помаду и прикоснулась ею к своим уже изысканно накрашенным губам. Она придирчиво оценивала в зеркальце свое отражение, слегка нахмурив брови.
Вскоре к ней присоединился ее спутник – муж или, может быть, отец? Она поздоровалась с ним без улыбки. Затем наклонилась вперед и заговорила, явно стараясь в чем-то убедить. Он возражал и извинялся.
Пожилой человек с желтым лицом и маленькой козлиной бородкой вышел из сада и поднялся на террасу. Он подошел к столику у дальней стены, уселся за него, и тут же к нему подошел официант. Приняв заказ, официант с поклоном удалился. Светловолосая девушка взволнованно схватила за руку спутника и показала ему глазами на старика.
Хилари заказала мартини и, когда его принесли, спросила официанта тихим голосом:
– Кто этот старик?
А! – Официант театрально вытянул шею. – Мсье Аристидес! Он невероятно, ну просто сказочно богат!
Официант глубоко вздохнул, представив себе столь неизмеримое богатство, а Хилари более внимательно посмотрела на сморщенную, согнувшуюся над столом фигуру старика. Такой морщинистый, высохший, превратившийся в мумию старенький осколок рода человеческого! И все же его невероятное богатство заставляет официантов метаться, суетиться вокруг него и разговаривать с ним в благоговейном страхе. Старый мсье Аристидес переменил позу. На какое-то мгновение их глаза встретились. Он смотрел на нее несколько секунд, затем отвернулся.
«И все же он не такой уж ничтожный», – подумала Хилари. Его глаза даже на расстоянии светились удивительным умом и жизненной силой.
Блондинка со своим спутником поднялись и направились в ресторан. Официант остановился у столика Хилари и, собирая стаканы, принялся выдавать новые порции сведений. Видимо, он считал теперь себя ее гидом.
– Се monsieur[14]14
Этот господин.
[Закрыть], он очень крупный бизнесмен из Швеции. Очень богатый и очень значительный. А девушка с ним – кинозвезда! Новая Гарбо. Элегантная, красивая. Но какие она ему устраивает сцены, какие скандалы! Ничем ей не угодишь. Наверное, уже сыта по горло нашим Фесом, где нет ни ювелирных магазинов, ни роскошных дам, которые восхищались бы и завидовали ее туалетам. Она настаивает, чтобы завтра же он повез ее куда-нибудь в более приятное место. Да, мало быть богатым, дабы находиться всегда в спокойном и уравновешенном состоянии духа!
Произнося тираду нравоучительным тоном, официант заметил подзывающий указательный палец и метнулся через террасу, как будто ударенный током.
– Мсье?
Многие заходили в ресторан на обед, но Хилари позавтракала поздно и поэтому не спешила присоединиться к ним. Она заказала себе лишь еще один бокал мартини. Симпатичный молодой француз вышел из бара и, проходя через террасу, бросил быстрый и осторожный взгляд на Хилари, смысл которого – «интересно, что здесь можно поиметь?» – ему не удалось замаскировать.
Спускаясь по ступенькам на нижнюю террасу, он мурлыкал себе под нос слова из французской оперы:
Напев вызвал у Хилари неясную ассоциацию. Le long des lauriers roses[16]16
Вдоль олеандров.
[Закрыть]. Лорье?.. Laurier?[17]17
Лавр, читается – «лорье».
[Закрыть] Но ведь так звали француза из поезда! Есть здесь какая-нибудь связь, или просто совпадение? Она открыла сумочку и стала разыскивать визитную карточку, которую он ей дал. «Анри Лорье. Касабланка, Рю де Круасан, 3». Перевернув карточку, заметила на обратной стороне чуть видимые следы карандаша. Как будто кто-то написал и тут же стер написанное. Она попыталась разобрать оставшиеся буквы. «Ou sont» [18]18
Где, когда.
[Закрыть] стояло в начале записи, последующие слова совсем не ясны, и в конце она различила «D’Antan» [19]19
Прошедший.
[Закрыть]. В какой-то момент ей подумалось, что это может быть послание для нее, но она лишь покачала головой и положила карточку обратно в сумку. «Наверное, – решила она, – что-то связанное с биржевым курсом, владелец визитки когда-то записал, а позже стер».
Вдруг на нее упала тень. Вздрогнув, она взглянула вверх. Перед ней стоял мистер Аристидес, закрывая своей фигурой солнце. Но глаза его не были направлены на нее. Они смотрели через раскинувшиеся внизу сады на силуэты далеких гор. Аристидес тяжело вздохнул и резко повернулся в сторону ресторана, но рукавом зацепил стоящий на ее столике бокал. Раздался звон вдребезги разбитого стекла. Старик тут же развернулся на каблуках и вежливо извинился:
– Ах, mille pardons, madame![20]20
Тысяча извинений, мадам!
[Закрыть]
Хилари, улыбаясь, по-французски заверила его, что все это пустяки. Быстрым щелчком пальцев он подозвал официанта. Тот, как обычно, примчался со всех ног. Старик распорядился, чтобы мадам заменили бокал с напитком и, еще раз извинившись, удалился в ресторан.
Молодой француз, все так же напевая себе под нос, снова поднялся по ступенькам на террасу. Он явно замешкался, проходя мимо Хилари, но, так как та не обратила должного внимания, отправился обедать, философски пожав плечами.
Семья французов прошла через террасу, родители звали своего малыша:
– Mais viens donc, Bobo. Qu’est ce que tu fais? Dépêches-toi![21]21
Иди же, Бобо. Что ты делаешь? Поторопись!
[Закрыть]
– Laisse ta balle, chère, on va déjeuner[22]22
Оставь свой мяч, дорогая, сейчас будем завтракать.
[Закрыть].
Они поднялись по ступенькам и вошли в ресторан счастливые и довольные семейной идиллией. Хилари внезапно почувствовала себя несчастной и очень одинокой.
Официант принес напиток. Она спросила его, есть ли у мистера Аристидеса спутники в поездке.
– О, мадам, естественно! Такие богачи, как мсье Аристидес, не путешествуют одни. С ним его камердинер, два секретаря и шофер.
Официант был даже шокирован мыслью о том, что мистер Аристидес может путешествовать без сопровождающих.
Тогда отчего старик сидит за столиком ресторана в одиночестве, так же, как и предыдущим вечером?
За соседним столиком сидели двое молодых людей. Не секретари ли Аристидеса? Оба постоянно и настороженно смотрели туда, где Аристидес, сморщенный и обезьяноподобный, поглощал свой обед. Казалось, он не замечал их присутствия. Возможно, из-за того, что не считал секретарей людьми!
Послеобеденное время было наполнено неясными сказочными ощущениями. Хилари гуляла по саду, переходя с террасы на террасу. Покой и красота! Слышались всплески воды, ярко отсвечивали золотые апельсины, отовсюду доносились всевозможные запахи и ароматы. Именно атмосфера восточного уединения больше всего была по душе Хилари. Таким местом и должен быть сад, местом, изолированным от остального мира, полным зелени.
«Если бы я могла остаться здесь, – думала Хилари, – если бы только могла остаться здесь навсегда…»
Но мечты ее не ограничивались конкретным садом Пале-Джамай. Он только олицетворял состояние ее души. Уже отчаявшись найти покой, она обрела его. И душевная уравновешенность пришла к ней в тот момент, когда она, казалось, была обречена на приключения и опасности.
Но, может, нет никакой опасности и не будет никаких приключений? Может, она побудет здесь – и ничего не случится… тогда…
Тогда – что?
Подул легкий прохладный ветерок, и Хилари передернула плечами. Наслаждаешься в саду покоем, не думая, что в конце концов ждет тебя суматоха, отчаяние и безысходность, все то, что носишь в себе.
День клонился к вечеру, и солнце палило уже не столь немилосердно. Хилари поднялась по многочисленным террасам и вошла в гостиницу.
Во мраке восточной гостиной возникло что-то веселое и говорливое, превращавшееся по мере того, как глаза Хилари привыкали к темноте, в миссис Кэлвин Бейкер, как всегда, с безупречной прической и безукоризненным внешним видом.
– Я только что с самолета, – объяснила она. – Не выношу эти поезда, они отнимают столько времени! И пассажиры зачастую такие неопрятные! Здешние жители и представления не имеют о гигиене. Боже мой, вы бы видели мясо в лавках – на нем тучи мух! Похоже, они считают нормальным, что все у них усеяно мухами!
– Пожалуй, так и есть, – согласилась Хилари.
Миссис Кэлвин Бейкер не умолкала.
– Я большая сторонница движения за чистую пищу. У нас дома все скоропортящееся заворачивают в целлофан. А вот у вас в Лондоне хлеб и пирожные не завернутые!.. Ну, рассказывайте, где вы побывали? Сегодня, наверное, осмотрели старый город?
– Нет, просидела весь день на солнышке, – ответила Хилари.
– Ах, вы ведь только что из больницы! Совсем забыла. – Несомненно, только лишь болезнь могла служить для миссис Бейкер оправданием того, что кто-то может не участвовать в осмотре достопримечательностей. – После сотрясения мозга вам большую часть дня лучше лежать, причем в темной комнате. А потом мы начнем понемножку совершать маленькие экскурсии. Я из тех, кто любит по-настоящему насыщенное времяпрепровождение, чтобы все было спланировано и приготовлено. И ни минуты не пропадало даром!
Для нынешнего состояния Хилари это звучало как предвестие ожидающих ее адских мук, но она выразила восхищение неиссякаемой энергией миссис Кэлвин Бейкер.
