Текст книги "Два романа об отравителях"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Джон Диксон Карр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава 14

Миссис Николетис вернулась из подвала, где она бурно поскандалила с Жеронимо и темпераментной Марией.

– Лжецы и воры! – победоносно заявила она во весь голос. – Все итальяшки – лжецы и воры!

Спускавшаяся по лестнице миссис Хаббард раздраженно вздохнула.

– Вы зря расстраиваете их, когда они готовят ужин, – сказала она.

– А мне что за дело до вашего ужина? – передернула плечами миссис Николетис. – Я поем в другом месте.

Миссис Хаббард чуть было не вспылила, но вовремя сдержалась.

– Ждите меня, как всегда, в понедельник, – сообщила миссис Николетис.

– Хорошо.

– И пожалуйста, в понедельник прежде всего велите починить дверцу моего буфета. А счет пошлите полиции, ясно? Полиции!

Миссис Хаббард с сомнением взглянула на хозяйку.

– И пусть в коридорах ввернут лампочки посильнее. Там слишком темно.

– Но вы сами велели ввернуть маломощные лампочки, в целях экономии.

– Это было на прошлой неделе, – огрызнулась миссис Николетис. – А теперь обстоятельства изменились. Теперь я хожу и озираюсь: не крадется ли кто за мной?

«Неужели она действительно боится?» – подумала миссис Хаббард. У миссис Николетис была привычка раздувать из мухи слона, и миссис Хаббард не знала, насколько можно доверять ее словам.

Она спросила, поколебавшись:

– Может, вам не стоит возвращаться одной? Хотите, я провожу вас?

– Дома мне гораздо спокойнее, уверяю вас!

– Но чего же вы боитесь? Если бы я знала, то я бы могла…

– Это не ваша забота. Я вам ничего не скажу. Просто безобразие, вы все время у меня допытываетесь…

– Простите, но уверяю вас…

– Ну вот, вы обиделись. – Миссис Николетис ослепительно улыбнулась. – О да, я плохая, грубая женщина. Но я сейчас страшно нервничаю. Я так вам доверяю и полагаюсь на вас. Что бы я без вас делала, дорогая миссис Хаббард? Ей – богу, я бы пропала! Ну, моя милая, мне пора. Счастливо отдохнуть. И доброй ночи.

Миссис Хаббард стояла, глядя ей вслед. Когда дверь за миссис Николетис захлопнулась, миссис Хаббард неожиданно для себя самой воскликнула: «Ну и дела!» – и отправилась на кухню.

А миссис Николетис спустилась с крыльца, вышла за ворота и повернула налево. Улица была просторной. Дома стояли в глубине садов. В конце улицы, всего в нескольких минутах ходьбы от дома, пролегла одна из центральных магистралей Лондона, по которой мчался поток машин. На углу, возле светофора, находился бар «Ожерелье королевы».

Миссис Николетис шла посреди улицы, нервно оглядываясь, но сзади никого не было. В тот вечер на Хикори – роуд было удивительно безлюдно. Подходя к «Ожерелью», миссис Николетис ускорила шаг. Еще раз торопливо оглянувшись по сторонам, она смущенно проскользнула в дверь бара.

Потягивая двойной бренди, она постепенно воспрянула духом. Испуг и беспокойство исчезли, однако ненависть к полиции осталась.

– Гестаповцы! Я их проучу! Ей – богу, проучу! – пробурчала она себе под нос и залпом осушила рюмку.

Какая досада, какая страшная досада, что неотесанные болваны полицейские обнаружили ее тайник! Только бы это не дошло до студентов! Миссис Хаббард, правда, вряд ли будет болтать… Хотя кто ее знает? Доверять – то никому нельзя. Но рано или поздно это все равно стало бы известно… Ведь Жеронимо знал. И мог сказать жене, а та – уборщице, и пошел бы слушок, пошел, пока не… Она резко вздрогнула, услышав за спиной голос:

– Кого я вижу! Миссис Ник! А мне и невдомек было, что вы сюда захаживаете.

Она резко повернулась и облегченно вздохнула.

– А, это вы, – сказала она. – А я думала…

– Кто? Серый волк? Что вы пьете? Разрешите, я составлю вам компанию?

– Я просто перенервничала, – с достоинством сказала миссис Николетис. – Полицейские целый день рыскали по дому, всем портили нервы. О мое бедное сердце! Мне надо его беречь. Я вообще – то не пью, но сегодня у меня нервы на пределе. Вот я и подумала, что немного бренди…

– Да, бренди – это вещь. Давайте выпьем.

Вскоре бодрая и счастливая миссис Николетис вышла из бара.

Она хотела было сесть в автобус, но потом передумала. Ночь чудесная, лучше пройтись пешком. Свежий воздух ей не повредит. Она не то чтобы шаталась, однако ноги у нее слегка заплетались. Пожалуй, она немного перепила, но на свежем воздухе ей скоро полегчает. В конце концов, почему приличная дама не может изредка выпить у себя в комнате, выпить тихо, никому не мешая? Разве в этом есть что – то плохое? Она же не напивается! Не напивается? Ну конечно, нет. Никогда! А если они недовольны и вздумают предъявлять ей претензии, то она тоже в долгу не останется. Ведь она кое – что знает. Ой знает! И пусть радуются, что держит язык за зубами! А не то… Миссис Николетис воинственно вскинула голову и резко шагнула в сторону, чтобы не столкнуться с почтовым ящиком, который почему – то так и норовил на нее прыгнуть. Нет, конечно, голова у нее слегка кружилась. Может, прислониться к стене? Ненадолго! Закрыть глаза и…

Когда констебль Ботт, величественно покачиваясь, обходил дозором свои владения, к нему приблизился робкий клерк.

– Господин офицер, там женщина! Мне кажется… по – моему… она больна… с ней что – то случилось. Она совсем не шевелится.

Констебль Ботт бодрой поступью направился за клерком и нагнулся над распростертым на земле телом. Так он и знал: от женщины разило бренди.

– Напилась в стельку, – сказал он. – Не беспокойтесь, сэр, мы уж о ней позаботимся.

Утром в субботу, позавтракав, Эркюль Пуаро тщательно вытер усы, перепачканные жидким шоколадом, и направился в гостиную.

На столе аккуратно лежали четыре рюкзака, на каждом висел ярлык с ценой – так было велено Джорджу. Пуаро развернул обертку, достал купленный накануне рюкзак и положил его рядом с остальными. Напрашивался любопытный вывод: рюкзак, который ему продал мистер Хикс, был ничуть не хуже других, которые приобрел по просьбе хозяина Джордж. Но стоил он гораздо дешевле.

– Интересно, – сказал Эркюль Пуаро.

Он немного постоял, глядя на рюкзаки, а потом начал внимательно осматривать каждый. Он смотрел снаружи, смотрел изнутри, выворачивал наизнанку, прощупывал швы, карманы, дергал за лямки. Потом встал, пошел в ванную и принес маленький острый ножичек. Вывернул рюкзак, купленный накануне у мистера Хикса, и вспорол подкладку. Дно оказалось полым; внутри лежал увесистый кусок жатой накрахмаленной материи, напоминающей гофрированную бумагу. Пуаро посмотрел на расчлененный рюкзак с большим интересом.

Потом набросился на остальные.

Наконец он сел и огляделся вокруг, как полководец после битвы. Потом пододвинул к себе телефон и довольно быстро дозвонился до инспектора Шарпа.

– Послушайте, друг мой, – сказал он. – Я хочу узнать две вещи. Вчера вы сказали, что полиция несколько раз наведывалась на Хикори – роуд. Несколько раз за последние три месяца. Вы не могли бы назвать мне точные даты и время суток?

– Да, конечно. Сейчас взгляну в отчетах. Погодите.

Вскоре инспектор опять взял трубку:

– Так – так… Вот! 18 декабря, 15 часов 30 минут. Студент из Индии обвинялся в распространении подрывной литературы…

– Слишком давно, не подходит.

– 24 февраля, 18 часов 30 минут. Монтегю Джонс разыскивался в связи с убийством миссис Алисы Комб из Кембриджа. Дальше… 6 марта, 11 часов. Вильям Робинсон, уроженец Западной Африки, разыскивался шеффилдской полицией.

– Ясно. Спасибо.

– Но если вы думаете, что приход полиции имеет какое – нибудь отношение к…

– Нет, – прервал его Пуаро. – Я не думаю. Меня просто интересовало, в какое время дня приходила полиция.

– Не пойму, чем вы сейчас занимаетесь, Пуаро?

– Расчленяю рюкзаки. Очень увлекательное занятие.

И он тихо положил трубку. Вынул из кармана новый список, составленный накануне миссис Хаббард. Прочитал:

«1. Рюкзак (Лена Бейтсона).

2. Лампочки.

3. Браслет (Женевьев).

4. Бриллиантовое кольцо (Патрисии).

5. Компактная пудра (Женевьев).

6. Вечерняя туфля (Салли).

7. Губная помада (Элизабет Джонстон).

8. Серьги (Валери).

9. Стетоскоп (Лена Бейтсона).

10. Морская соль (?).

11. Шарф, разрезанный на куски (Валери).

12. Брюки (Колина).

13. Поваренная книга (?).

14. Борная кислота (Чандры Лала).

15. Брошь (Салли).

16. Залитые чернилами конспекты Элизабет.

Я постаралась сделать все, что в моих силах, но за абсолютную точность не ручаюсь.

Л. Хаббард».

Пуаро долго смотрел на бумажку. Потом вздохнул и пробормотал себе под нос:

– Да… список надо почистить, вычеркнуть все несущественное.

Он знал, кто ему поможет. Дело было в воскресенье, и большинство студентов наверняка сидели дома.

Он позвонил на Хикори – роуд и попросил позвать мисс Валери Хобхауз. Густой гортанный голос неуверенно ответил, что она, скорее всего, еще спит, но он посмотрит.

Потом в трубке раздался низкий глуховатый голос:

– Я слушаю.

– Это Эркюль Пуаро. Вы меня помните?

– Да, конечно, месье Пуаро. Я к вашим услугам.

– Мне хотелось бы с вами побеседовать.

– Ради бога.

– Я могу прийти на Хикори – роуд?

– Пожалуйста. Я буду вас ждать у себя. Предупрежу Жеронимо, и он вас проведет в мою комнату. В воскресенье в доме полно народу.

– Благодарю вас, мисс Хобхауз. Я вам очень признателен.

Жеронимо рассыпался в любезностях, открыв Пуаро дверь, а потом, подавшись вперед, сказал, как всегда, заговорщически:

– Я проведу вас к мисс Валери очень тихо, ш – ш – ш.

Приложив палец к губам, он провел Пуаро наверх, в большую комнату, выходившую окнами на улицу. Она была со вкусом обставлена и представляла собой довольно роскошную гостиную, служившую одновременно спальней. Диван – кровать был застелен слегка вытертым, но красивым персидским ковром, а маленькое бюро орехового дерева эпохи королевы Анны, судя по всему, было приобретением Валери.

Валери Хобхауз встала, приветствуя Пуаро. Вид у нее был усталый, под глазами темные круги.

– А у вас тут хорошо, – сказал Пуаро, поздоровавшись. – Даже шикарно. Очень уютно.

Валери улыбнулась.

– Я давно здесь, – сказала она. – Целых два с половиной года. Успела немного обжиться, обзавестись вещами.

– Но вы не студентка, мадемуазель?

– О нет, я работаю. Занимаюсь коммерцией.

– В косметической фирме?

– Да. Я закупаю косметику для «Сабрины Фер», это салон красоты. Сейчас я даже вошла в пай. Наша фирма занимается не только косметикой. Мы торгуем различными предметами женского туалета. Всякими парижскими новинками. Я как раз ведаю этим.

– Стало быть, вы частенько ездите в Париж и вообще на континент?

– О да, примерно раз в месяц, иногда чаще.

– Простите меня, – сказал Пуаро, – я, наверное, слишком любопытен…

– Да что вы! – прервала она его. – Я вас вполне понимаю – такая создалась ситуация, ничего не поделаешь. Вчера вот мне пришлось очень долго отвечать на вопросы инспектора Шарпа. В кресле вам будет неудобно, оно слишком низкое, месье Пуаро. Садитесь лучше на стул.

– Как вы угадали, мадемуазель? – Пуаро осторожно уселся на стул с высокой спинкой и подлокотниками.

Валери села на диван. Предложила ему сигарету и закурила сама. Он внимательно изучал ее. Она была исполнена какого – то нервного, почти страдальческого изящества; такие женщины ему нравились больше, чем просто смазливые девчонки. Она умна и привлекательна, подумал он. Интересно, она нервничает из – за недавнего допроса или она всегда такая? Он вспомнил, что мысль о ее нервозности уже приходила ему в голову, когда он ужинал в общежитии.

– Значит, инспектор Шарп с вами беседовал? – спросил он.

– Да, конечно.

– И вы рассказали ему все, что знали?

– Разумеется.

– А мне кажется, – сказал Пуаро, – что не совсем.

Она иронически взглянула на него:

– Боюсь, вам трудно судить, вы же не слышали моих ответов инспектору.

– Да – да, конечно. Просто у меня была одна маленькая мысль. У меня порой мелькают такие маленькие мысли. Вот здесь. – Он постучал по лбу.

Пуаро откровенно, как он порой делал, строил из себя шута горохового, но Валери даже не улыбнулась. Она смотрела на него в упор, а потом довольно резко сказала:

– Может, мы сразу приступим к делу, месье Пуаро? Я не понимаю, к чему вы клоните?

– Ну конечно, мисс Хобхауз. – Он вынул из кармана маленький сверточек. – Угадайте, что тут.

– Я не ясновидящая, месье Пуаро. Я не могу угадать через обертку.

– Здесь кольцо, которое было украдено у Патрисии Лейн.

– Ее кольцо? То есть кольцо ее мамы, обручальное? Но почему оно у вас?

– Я попросил дать его мне на несколько дней.

Валери удивленно подняла брови:

– Ах вот как!

– Оно меня заинтересовало, – продолжал Пуаро. – Заинтересовала история его пропажи, возвращения и кое – что еще. Вот я и попросил его у мисс Лейн. Она мне его дала. Я отнес его к знакомому ювелиру.

– Да? И что же?

– Я попросил его оценить бриллиант. Если вы помните, он довольно крупный, а по краям обрамлен мелкими. Помните, мадемуазель?

– Ну да, припоминаю. Но с трудом.

– Но ведь именно вы отдавали Патрисии кольцо! Оно же оказалось в вашей тарелке!

– Да, оригинальный способ возвращения. Я его чуть не проглотила. Как же не помнить! – Валери хохотнула.

– Так вот, я отнес кольцо к знакомому ювелиру и попросил оценить бриллиант. И знаете, что он мне сказал?

– Понятия не имею.

– Он сказал, что это не бриллиант, а циркон. Белый циркон.

– Что вы говорите?! – уставилась на него Валери. Потом продолжила, слегка запинаясь: – То есть Патрисия считала, что кольцо бриллиантовое, а на самом деле…

Пуаро покачал головой:

– О нет, вовсе нет. Насколько я понимаю, кольцо было подарено матери Патрисии Лейн при помолвке. Мисс Патрисия Лейн из хорошей семьи, и ее родные – конечно, до повышения налогов – жили безбедно. А такие люди, мадемуазель, не жалеют денег на обручальные кольца. Кольцо должно было быть очень красивым, с бриллиантом или каким – нибудь другим обязательно драгоценным камнем. Я совершенно уверен, что папа мисс Лейн никогда бы не подарил ее маме дешевой побрякушки.

– Вполне с вами согласна, – сказала Валери. – Отец Патрисии был землевладельцем.

– Поэтому, – сказал Пуаро, – скорее всего, бриллиант подменили.

– Наверное, – медленно произнесла Валери, – Пат потеряла камень, а на новый бриллиант у нее не было денег, вот она и вставила в кольцо белый циркон.

– Возможно, – ответил Пуаро, – но думаю, дело обстояло иначе.

– Ну что же, месье Пуаро, если мы играем в ясновидящих, так расскажите мне, как все было на самом деле?

– Я думаю, – ответил Пуаро, – когда украли кольцо, бриллиант подменили и только потом колечко вернули Патрисии.

Валери выпрямилась на диване:

– Вы думаете, Селия украла бриллиант?

Пуаро покачал головой.

– Нет, – сказал он, – я думаю, что его украли вы, мадемуазель.

У Валери Хобхауз прервалось дыхание.

– Да вы что? – воскликнула она. – При чем тут я? У вас нет никаких доказательств!

– Ошибаетесь, – прервал ее Пуаро. – Доказательства есть. Кольцо оказалось в тарелке с супом. Я лично ужинал однажды в пансионате и видел, как подают суп. Его разливают из супницы, стоящей на боковом столике. Поэтому кольцо мог подбросить либо человек, который разливает суп (то есть Жеронимо), либо тот, в чьей тарелке оно оказалось. Стало быть, вы, мадемуазель. Жеронимо я исключаю. На мой взгляд, вы решили таким оригинальным способом возвратить колечко, потому что вам хотелось поломать комедию. Не обижайтесь, но вы слишком любите надо всем смеяться. Вам казалось забавным выудить колечко из супа, вскрикнуть! Но вы чересчур увлеклись, мадемуазель, и не подумали, что таким образом себя выдаете.

– Вы все сказали? – презрительно спросила Валери.

– О нет, далеко не все. Когда Селия признавалась в кражах, кое – что в ее рассказе меня заинтересовало. Например, говоря о кольце, она обмолвилась: «Я не знала, что оно такое дорогое. А как только узнала, сразу же вернула». Откуда она узнала, мисс Валери? Кто ее просветил? Опять же, говоря о шарфе, малышка Селия призналась: «Но это не страшно. Валери не обиделась». А почему вы спокойно отнеслись к тому, что ваш хороший шелковый шарф был разрезан на мелкие кусочки? У меня создалось впечатление, что комедия с клептоманией, разыгрывавшаяся для привлечения Колина Макнаба, была задумана не Селией, а кем – то другим. Кем – то гораздо умнее Селии, тонким психологом. Вы рассказали ей о ценности кольца, забрали его у Селии и вернули Патрисии. И вы же посоветовали Селии изрезать ваш шарф.

– Это лишь гипотезы, – сказала Валери, – беспочвенные догадки. Инспектор уже пытался добиться от меня, не я ли подучила Селию воровать.

– И что вы ему сказали?

– Что он несет чепуху, – ответила Валери.

– А что вы скажете мне?

Несколько мгновений Валери испытующе смотрела на него. Потом усмехнулась, вытащила из пачки сигарету, откинулась на подушку и произнесла:

– Вы правы. Это я ее подучила.

– А можно спросить – почему?

Валери досадливо поморщилась:

– Из глупого человеколюбия. Решила осчастливить бедняжку Селию. Ведь малышка извелась, вздыхая по Колину, а он на нее не обращал внимания. Все было так страшно глупо. Колин, зациклившийся на психологии, комплексах, эмоциональных блоках и прочей дребедени, на самом деле просто самодовольный тип, всегда уверенный в своей правоте. Вот я и решила, что не грех позабавиться: поймать его на удочку и оставить в дураках. Ну а поскольку Селию мне было действительно жаль, то я поговорила с ней, объяснила, как надо себя вести, и убедила приступить к решительным действиям. Она, конечно, трусила, но, с другой стороны, идея ее захватила. Однако по – человечески она сделать ничего не могла. Это надо же додуматься зайти в ванную к Патрисии и стащить кольцо, драгоценное кольцо, из – за которого, естественно, разгорится сыр – бор и дело примет серьезный оборот, потому что вызовут полицию! Поэтому я отняла у нее кольцо, сказала, что постараюсь его вернуть, и строго – настрого наказала впредь воровать только бижутерию и косметику… ну и разрешила испортить какую – нибудь мою вещь, но только мою, чтобы не было лишнего шума.

Пуаро глубоко вздохнул.

– Так я и думал, – сказал он.

– Сейчас я раскаиваюсь, – мрачно произнесла Валери. – Но я действительно хотела ее облагодетельствовать. Выражение, конечно, кошмарное, прямо в стиле Джин Томлинсон, однако это истинная правда.

– Ну а теперь, – сказал Пуаро, – давайте поговорим о кольце. Селия отдала его вам. Однако прежде, чем оно опять попало к Патрисии… – Он выдержал паузу. – Что произошло?

Она нервно теребила бахрому шарфика, повязанного вокруг шеи.

Он продолжал еще более вкрадчиво:

– Вы нуждались в деньгах, не так ли?

Она кивнула, не глядя на него.

– Буду с вами до конца откровенна, – сказала она, и в голосе ее почувствовалась горечь. – Моя беда, месье Пуаро, в том, что я люблю азартные игры. Такой уж я уродилась, ничего не поделаешь. Я – член одного маленького клуба в Мэйфере… Нет – нет, не спрашивайте у меня адрес… я не хочу, чтобы по моей вине туда нагрянула полиция. Ограничимся тем, что я частенько хожу туда. Там играют в рулетку, баккара и другие игры. Мне не везло, я проигрывала тогда вечер за вечером. А у меня было кольцо Патрисии. И вот однажды я шла мимо магазина и увидела кольцо с цирконом. Я подумала, что если заменить бриллиант этим камнем, то Патрисия в жизни не догадается. Ведь люди не приглядываются к кольцу, которое они прекрасно знают. Если ей покажется, что бриллиант потускнел, то она подумает, что надо его почистить. В общем, я не устояла перед соблазном. Я оценила бриллиант и продала его. А вставив в оправу циркон, тут же якобы нашла кольцо в супе. Здесь я, конечно, сглупила, вы правы. Ну, вот и все. Теперь вы знаете правду. Но, честно говоря, я вовсе не хотела подставлять Селию под удар.

– Конечно – конечно, я понимаю, – закивал Пуаро. – Просто вам представился счастливый случай. Но вы поступили нехорошо, мадемуазель…

– Я знаю, – сухо ответила Валери. Потом жалобно воскликнула: – Господи, да какое это сейчас имеет значение! Вы, конечно, можете меня выдать. Идите скажите Пат, инспектору! Да хоть всему свету! Но какой от этого прок? Разве это поможет нам найти убийцу Селии?

Пуаро встал:

– Никогда нельзя знать наверняка, что поможет, а что нет. При расследовании преступления приходится выяснять массу мелочей, не имеющих особого значения и затуманивающих общую картину. Мне было важно узнать, кто подговорил Селию, и я узнал. Ну а что касается кольца, то я советую вам пойти к мисс Патрисии Лейн и самой во всем признаться.

Валери скорчила гримасу.

– Благодарю за совет, – сказала она. – Хорошо, я пойду к Пат и выпью горькую чашу до дна. Пат – девица порядочная. Я скажу ей, что, как только у меня будут деньги, я куплю ей бриллиант. Вы довольны, месье Пуаро?

– При чем тут я? Я просто вам советую.

Внезапно открылась дверь, и вошла миссис Хаббард. Она тяжело дышала, и у нее было такое лицо, что Валери вскрикнула:

– В чем дело, мама Хаббард? Что случилось?

Миссис Хаббард рухнула на стул:

– Миссис Николетис…

– Миссис Ник? Что с ней?

– О боже, это ужасно!.. Она умерла.

– Умерла? – хрипло переспросила Валери. – Но почему? Когда?

– Говорят, ее подобрали вчера вечером на улице… и отвезли в полицейский участок… Они думали, она… в общем…

– Пьяная? Да?

– Да, она пила вечером. Я не знаю подробностей, но она умерла…

– Бедная миссис Ник, – сказала Валери. Ее глухой голос дрожал.

Пуаро мягко спросил:

– Вы любили ее, мадемуазель?

– По – своему… Порой она бывала просто несносной, но все равно я ее любила… Когда я поселилась здесь… три года назад… она была совсем другой… не такой вспыльчивой. Она была веселой, доброй, с ней можно было поговорить. Она сильно изменилась за последний год… – Валери посмотрела на миссис Хаббард: – Наверное, она так переменилась от того, что стала пить в одиночестве… Говорят, у нее нашли кучу бутылок?

– Да. – Миссис Хаббард замялась, а затем воскликнула: – Почему, почему я отпустила ее одну? Я же видела, что она боится!

– Что – о??? – в один голос воскликнули Пуаро и Валери.

Миссис Хаббард беспомощно кивнула. Ее доброе круглое лицо было встревожено.

– Да. Она все время твердила, что ей грозит опасность. Я спросила, чего же она боится, но она не пожелала отвечать. Конечно, она любила драматизировать… Но вдруг…

Валери сказала:

– Неужели она… неужели ее… тоже…

Она резко умолкла, и в глазах ее застыл ужас.

Пуаро спросил:

– А от чего она умерла?

Миссис Хаббард горестно прошептала:

– Не знаю… они не говорят… Дознание назначено на вторник.