355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Агата Кристи » Два романа об отравителях » Текст книги (страница 21)
Два романа об отравителях
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 22:32

Текст книги "Два романа об отравителях"


Автор книги: Агата Кристи


Соавторы: Джон Диксон Карр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Но Джо Чесни… – начал было майор.

– Хорошо, предположим, что убийца – Джо Чесни. Предположим, что он убил Марка, надеясь на алиби, которое дадут ему часы. Однако, не полный же он идиот. Играя роль доктора Немо, он знал, что Хардинг с превеликим рвением заснимает всю сцену на пленку. Он не мог не понимать, что просмотр пленки немедленно обнаружит отсутствие минутной стрелки и что алиби его рассыпется в прах, как оно и произошло в действительности. В котором часу он вызвал полицию?

– В двадцать минут первого.

– Так. А в котором часу вы прибыли в «Бельгард»?

– Около двадцати пяти минут первого.

– Вот именно. Телефон находится внизу, в трех шагах от музыкального салона. Все остальные были наверху. Почему он не зашел в салон и не уничтожил улику, которая может привести его на виселицу? Майор Кроу побагровел.

– В данном случае вам нечего возразить, сэр, – сухо заметил Боствик.

– Что вы этим хотите сказать? – резко ответил майор. – Откуда мне знать? Может быть, он не смог найти пленку.

– Бросьте, бросьте, – сказал Фелл.

– Учитывая, что на вашем лице, Боствик, – продолжал майор, – написано такое превосходство, может быть, вы поможете нам выйти из тупика? Можете вы объяснить, почему убийца не уничтожил эту пленку?

– Да, сэр, полагаю, что могу. Дело в том, что один из убийц не был в состоянии уничтожить пленку, а второй не хотел ее уничтожать.

– Что? Два убийцы?

– Да, сэр. Мистер Эммет и мисс Вилс.

Боствик снова уставился на свою трубку. На лице его было задумчивое, мрачноватое выражение и говорил он, немного запинаясь.

– До сих пор я мало что сказал по этому делу, я старался побольше думать. Но если вас интересует мое мнение, я его выскажу и к тому же приведу несколько неоспоримых доказательств. Так вот, тот тип, заснятый на пленке, – он показал на экран, – это мистер Эммет. Вне всяких сомнений. Взгляните на его фигуру, на его походку. Покажите эту сцену любому из здешних жителей, спросите у него, кто этот человек, и вам ответят: мистер Эммет. Я никогда не верил в то, что кто – то оглушил Эммета, чтобы сыграть его роль. Я не верил в это и не ошибся. Мисс Вилс хотела уверить нас в этом, но слишком уж это отдает приключенческим кинофильмом. – Боствик выпрямился. – Кто стал бы так рисковать, когда достаточно было всего – навсего бросить цианистый калий в чай старику? А что, если бы маскарад не удался? Если бы спала шляпа или размотался шарф? Этого не произошло, но ведь это могло случиться. Или если бы старик схватил незнакомца за руку, что тоже ведь могло случиться? Нет, сэр. Все так, как говорит доктор Фелл. Кто бы ни убил старика, он наверняка не хотел, чтобы к нам в руки попала пленка, на которой он заснят. Тогда почему же он ее не уничтожил? Сегодня ночью я глаз не сомкнул, думая об этом. И внезапно я сказал себе: «Черт возьми! – Боствик хлопнул рукой по колену. – Черт возьми! А где вторая капсула?»

Эллиот поднял на него глаза.

– Вторая капсула?

– Да, вторая капсула. Мы считаем, мисс Вилс вбила нам это в голову, что кто – то оглушил мистера Эммета и подменил безобидную капсулу отравленной. Хорошо, предположим, что так оно и было. Если так, то куда девалась вторая капсула? Та безобидная. Мы обыскали все – весь дом. Нашли мы эту вторую капсулу? Нет, ясно, что нет. А это значит, что капсула была только одна: та, которую Эммет заставил проглотить старика.

Майор присвистнул.

– Ну, давайте, давайте.

– И еще одно, – продолжал Боствик, обращаясь к Эллиоту. – Картонная коробочка, в которой лежала капсула. Может, мы нашли ее в кармане плаща? Нет, опять – таки нет. «Гм, – подумал я, – где же она может быть?» Сегодня утром я поискал ее там, где она, по – моему, должна была находиться. Там она и оказалась.

– Где же?

– В правом кармане пиджака мистера Эммета. Того, что висит на стуле в его спальне.

– Похоже, – сказал майор, – что это означает…

– Разрешите мне докончить, сэр, – перебил Боствик, говоривший теперь быстрее и увереннее. – Этой ночью кто – то убил Эммета. Этот кто – то был его сообщником в убийстве старика. Все знают, что ради мисс Вилс Эммет пошел бы на что угодно. Возможно, конечно, что она отравила капсулу без его ведома и лишь попросила его заставить старика проглотить ее, но в этом я сомневаюсь. То, что Эммет разбил себе голову, чтобы получить алиби, говорит против этого. И подумайте: почему она вскрикнула: «Нет! Нет!», видя, как убивают старика… а потом отрицала это? Это объяснимо только в том случае, если она знала, что происходит, отлично знала. В последний момент не выдержали нервы. Такие вещи случались не раз. Можете не верить, мистер Эллиот, но я читаю немало литературы по криминалистике. И я скажу вам, где в последний раз случилось нечто подобное. Женщины не умеют владеть собой, даже когда все дело задумано ими же самими. «Нет! Нет!» – именно это крикнула Эдит Томпсон, когда Байуотерс выбежал из – за угла и ударом ножа убил ее мужа, выходившего из кино.

Боствик умолк и глубоко вздохнул.

Майор Кроу нервно зашевелился.

– Улики против Вилбура Эммета, – согласился Эллиот, – имеются… Что ж, если найдутся люди, которые опознают Эммета на пленке, с этим вопросом будет покончено. – Эллиоту было не по себе, но он решил не отступать. – Все это так, но какие улики у нас есть против мисс Вилс? Нельзя же арестовать ее только за то, что она крикнула: «Нет! Нет!»

– Улики есть и против нее, – с налившимся кровью лицом ответил Боствик. Чуть поколебавшись, он крикнул через плечо:

– Хобарт Стивенсон, если вы когда – нибудь хоть словом обмолвитесь о том, что слышали сегодня, я из вас душу выну. Вы отлично знаете, что слово свое я всегда держу.

– Я и словечка не пророню, – удивленно подняв глаза, ответил Стивенсон. – Клянусь вам.

– И не вздумайте позабыть о своем обещании, – еще раз предупредил Боствик, подкрепляя свои слова внушительным взглядом. Затем он повернулся к остальным. – Я не хотел ничего говорить, пока вы не увидите пленку. Я даже майору не говорил об этом, но улики у нас есть. Недавно вы, сэр, говорили, что немногие, кроме медиков, умеют сделать инъекцию. Она это делать умеет. Научилась во время эпидемии гриппа лет пять или шесть назад, когда помогала доктору Чесни. А вы, друг мой, – он повернулся к Эллиоту, – утверждали, что мы не слишком – то стараемся задержать людей, которые бросают в нее камни. Это неправда, и ваши слова мне совсем не понравились. Если кто – то будет нарушать порядок, я выполню свой долг, только держу пари, что в данном случае судья не станет слишком строго наказывать виновного. Я уже сказал, что у меня есть улики. Что вы скажете насчет этого?

Боствик вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт. Открыв его, он показал присутствующим содержимое: небольшой шприц. В стеклянной трубочке, закрытой никелированным поршнем, еще сохранилось несколько капелек бесцветной жидкости. В комнате чуть запахло горьким миндалем.

– Так, – сказал Эллиот. – Так. – В горле у него пересохло, глаза жгло. – Где вы это нашли?

– Я – человек любопытный, – сказал Боствик. – Поэтому – то я и попросил майора послать мисс Вилс поискать вас здесь. А шприц я нашел в двойном дне шкатулки для драгоценностей, которая стоит на туалетном столике в спальне мисс Вилс.

Он протянул конверт Эллиоту и скрестил руки на груди.

– Мне кажется, – кашлянув, сказал майор, – что это решающая улика. Что вы скажете, инспектор? Выписать вам ордер на арест?

– Нет, прежде я хочу поговорить с нею, – тихо сказал Эллиот и, глубоко вздохнув, добавил: – Боюсь, однако, что как вы сказали, это решающая улика. Как вы полагаете, доктор?

Доктор Фелл ухватился обеими руками за шевелюру. Из уст его вырвалось какое – то подобие стона, в то время как на лице появилось выражение страшной неуверенности.

– Если бы я только мог быть уверен! Если бы я мог уйти от того, что в данную минуту представляет для меня крушение вселенной! Я не знаю, что сказать. Никогда еще все вокруг меня не рушилось так, как сейчас. Весьма возможно, что вы правы…

Надежды Эллиота тоже начали окончательно рушиться.

– …но, конечно, прежде всего необходимо побеседовать с девушкой.

– Побеседовать! – крикнул Боствик, теряя, наконец, самообладание. – Побеседовать с нею! Мы только это все время и делаем. Эта девушка вне всяких сомнений виновна, и все мы это of лично знаем. Бог – свидетель, что ей были предоставлены все возможности. Мы обходимся с нею, как с принцессой! И чего мы добились? Это же новая Эдит Томпсон, только во сто крат хуже. Я слыхал, что Томпсон, – Боствик бросил взгляд на Эллиота, – пыталась вскружить голову следователю, но, мне кажется, история вовсе не обязана каждый раз повторяться.

Очки сброшены

В половине пятого доктор Фелл, инспектор Эллиот и Боствик вошли в комнату Марджори Вилс.

Фелл и Эллиот молча пообедали в «Синем Льве» – молча, потому что с ними был и майор Кроу. И хотя майор несколько раз повторил, что больше в дело вмешиваться не намерен, Эллиот был не слишком – то уверен, что так оно и будет. Настроение у Эллиота было ужасное, вид пищи вызывал отвращение. Сейчас, задним числом, его разговор с Марджори и ее обращенная к нему мольба казались настолько театрально фальшивыми, что его тянуло на рвоту, словно от противного лекарства. Вероятно, ее повесят и на этом все будет кончено. Но как, черт возьми, она ухитрилась прочесть его мысли?

Эллиоту дважды приходилось присутствовать при казни через повешение. Он предпочитал не вспоминать подробностей.

Его охватило чувство почти физического облегчения, когда он узнал, что Марджори нет дома. Уехала в автомобиле вместе с Хардингом, – сказала миловидная горничная Памела. И уехали они не то в Бат, не то в Бристоль, – уточнила рыженькая служанка Лена. У обеих, равно как и у кухарки миссис Гринли, нервы были на пределе, потому что, как – никак, в доме они остались совсем одни. Некий Маккракен (кажется, помощник Эммета в оранжереях) время от времени подходил к дому, чтобы убедиться, что все в порядке, и подбодрить служанок. Доктор Чесни, ночевавший на вилле, уже уехал. Ни служанки, ни кухарка не могли ничего добавить к показаниям других свидетелей.

В осеннем солнце вилла выглядела нарядно и весело. Оранжевые и синие изразцы и крутая крыша не скрывали, казалось, под собой никаких секретов. Судя по всему, Вилбур Эммет умер очень спокойно. Окна его спальни выходили на запад, и сейчас бледные лучи солнца падали прямо на постель. На чуть посиневшем лице, выглядывавшем из – под бинтов, было спокойное и почти привлекательное выражение. Эммет лежал, вытянувшись во весь рост, правая рука с завернувшимся рукавом пижамы выглядывала из – под одеяла. Доктор Вест получил распоряжение забрать труп для вскрытия, до сих пор он мог сказать лишь, что смерть была вызвана дозой синильной кислоты, введенной, по всей вероятности, путем инъекции. Во всем не было ничего пугающего и, тем не менее, в этой солнечной комнате с обоями, напоминавшими своим цветом о персиках, Даже доктор Фелл почувствовал, как по его спине пробежал холодок.

– Вот – вот, – сказал, поглядев на него, Боствик. – А теперь, если не возражаете, пойдемте отсюда.

Спальня Марджори была расположена в передней части здания. И эта комната была просторной и веселой, с обоями кремового цвета. Мебель из светлого ореха, а на окнах – золотисто – каштановые шторы и занавески. На книжной полке рядом с постелью стояло десятка два книг, и Эллиот бросил взгляд на их заголовки. Серия путеводителей по Франции, Италии, Греции и Египту. Французский словарь и самоучитель итальянского языка – без обложки. «Море и сельва». «Где начинается небо». «Портрет Дориана Грея». «Пьесы Д. М. Барри». «Сказки Андерсена». «Хроника неверного возлюбленного». Кроме того (заметил ли их Боствик? – подумал Эллиот) несколько книг по химии. Боствик их заметил.

– А тут вы их еще немало увидите. В комнате внизу.

– Гм! Довольно разнообразный набор, не правда ли? – пробормотал доктор Фелл, глядя через плечо своего спутника. – Кажется, характер этой девушки интереснее, чем я думал.

– Для меня он всегда был достаточно интересным, – грубовато проговорил Боствик. – Взгляните – ка сюда, доктор.

Туалетный столик был расположен между окнами. В центре его, перед круглым зеркалом, стояла небольшая шкатулка. Судя по украшениям и изображению Девы Марии на крышке, шкатулка была явно итальянской работы. Небольшой тайник в двойном дне был тщательно замаскирован и открывался при нажатии на крошечный выступ на одной из ножек. Боствик продемонстрировал, как это делается.

– Полагаю, – медленно проговорил Эллиот, – что она купила эту шкатулку во время поездки в Италию.

– Несомненно, – безразлично ответил Боствик. – Главное то, что…

– А следовательно, другие участники поездки тоже могли знать о существовании двойного дна?

– Значит, – сказал, поворачиваясь к Эллиоту, Фелл, – вы предполагаете, что шприц спрятал здесь кто – то другой?

Эллиот ответил честно:

– Не знаю. Это, действительно, первое, что пришло мне в голову. Но, если это сделал кто – то другой, то, должен признать, я все равно не знаю – почему. Попытаемся в этом разобраться. – Он расхаживал по комнате, ворча под нос: – Надо принять как факт, что убийца либо живет в этом доме, либо близко связан с Чесни. От этого никуда не денешься. Если бы дать волю воображению, можно было бы, конечно, предположить, что убийца – кто – то извне… скажем, например, фармацевт Стивенсон…

Боствик широко раскрыл глаза.

– Бросьте, бросьте! Вы что – серьезно говорите об этом?

– Нет. Это звучит совершенно неубедительно, и все мы отлично это понимаем. У кого здесь, однако, могли быть причины…

Эллиот умолк и так же, как и Боствик, повернул голову в сторону Фелла, внезапно что – то негромко вскрикнувшего. Шкатулка не интересовала доктора. Вместо того, чтобы разглядывать ее, доктор медленно, почти рассеянно открыл правый ящик туалетного столика. Порывшись, он вытащил оттуда пустую картонную коробку от лампы Фотофлад, взвесил ее на руке, засопел и, поправив очки, поднял вверх, рассматривая против света так, словно это была бутылка вина.

– Вот оно что! – пробормотал доктор.

– В чем дело?

– Мелочь, но, по – моему, существенная! – сказал Фелл. – Слушайте: если никто не возражает, я бы очень хотел поговорить со служанкой, которая убирает эту комнату.

Эллиот вышел поискать служанку; доктор Фелл напоминал ему сейчас человека, постучавшего в дверь и готового вот – вот одним рывком распахнуть ее. Эллиот сразу же выяснил, что спальню убирает рыженькая Лена, но Памела настояла на том, чтобы пойти вместе с подругой на случай, если той понадобится моральная поддержка. Перед доктором Феллом обе предстали с торжественными и напряженными лицами, скрывавшими, как понял позже Эллиот, с трудом сдерживаемое желание нервно расхохотаться.

– Хелло! – дружелюбно сказал доктор Фелл.

– Хелло! – с тем же серьезным выражением лица ответила Лена. Памела, напротив, весело улыбнулась.

– Ну – ну, – сказал доктор. – Которая же из вас по утрам убирает эту комнату?

Быстро оглянувшись вокруг, Лена с легким вызовом ответила, что это делает она.

– Вы это видели раньше? – спросил доктор, показывая картонную коробку.

– Видела, – ответила Лена. – Она ее принесла вчера утром.

– Она?

– Ну, мисс Марджори, – получив толчок локтем в бок от своей подруги, сказала Лена. – Она утром ходила в город купить такую лампу, а я как раз убирала, когда она вернулась, – вот откуда я и знаю.

– А это улика, сэр? – с любопытством спросила Памела.

– Да. Что она потом с нею сделала? Не знаете, случайно?

Глаза Лены заблестели.

– Положила вот сюда, в тот самый ящик, который вы открыли. И вообще лучше бы вы положили ее туда, откуда взяли.

– Потом вы ее уже больше не видели?

– Нет.

Реакция Лены была вызвана очевидным испугом, но у Памелы оказался другой характер.

– А я видела, – сказала она.

– Да? Когда же?

– Ночью без четверти двенадцать, – быстро ответила Памела.

– Ага! – воскликнул доктор Фелл с таким облегчением, жаром и полным отсутствием такта, что даже Памела вздрогнула, а Лена просто побелела.

– Прошу прощения, прошу прощения, – сказал доктор, размахивая руками и тем еще больше увеличивая всеобщее замешательство. Боствик удивленно глядел на него.

– Ты бы лучше держала язык за зубами, – сказала с чувством Лена. – Вот арестуют тебя, тогда будешь знать.

– И вовсе меня не арестуют, – воскликнула Памела. – Правда ведь?

– Конечно, правда, – успокаивающим тоном сказал Фелл. – Могли бы вы рассказать, как это было? Только постарайтесь как можно точнее.

Памела сделала паузу достаточно долгую, чтобы состроить незаметно гримасу своей подружке.

– Я ее искала для мистера Чесни, – объяснила Памела. – В ту ночь я засиделась допоздна, слушая радио…

– А где оно у вас?

– В кухне. И вот, когда я шла к себе наверх, из кабинета вышел мистер Чесни.

– И что же дальше?

– Он сказал: «Ты что же это не спишь? В такое время тебе пора уже быть в постели». Я извинилась, сказала, что слушала радио и как раз собираюсь лечь.

Тут из библиотеки вышел профессор Инграм, а мистер Чесни и говорит мне: «Ты видела лампу Фотофлад, которую сегодня купила мисс Марджори? Где она?» Я знала, где она, потому что Лена рассказала мне об этом…

– Только меня не впутывай! – вскрикнула Лена.

– О, не будь такой дурой! – сказала Памела. – В этом – то ничего дурного нет, правда? Я сказала, что лампа наверху, а мистер Чесни ответил: «Хорошо, пойди, пожалуйста, и принеси мне ее». Я так и сделала, пока он разговаривал с профессором, а потом пошла к себе спать.

Трудно сказать, как собирался вести дальше разговор доктор Фелл, потому что в дело вмешалась Лена.

– А мне все равно – есть в этом что – то дурное или нет, – вспыхнув, проговорила она. – Я по горло сыта тем, что надо говорить то и говорить это, только всегда нужно молчать, когда речь заходит о ней.

– Лена! Тс – с!

– Ничего на меня цыкать! – сказала Лена, скрещивая руки на груди. – Я в жизни не поверю, что она сделала то, что о ней говорят, если бы так, мой отец и на минуту меня бы здесь не оставил, и уж тем более не боюсь ее. Я бы и десятка таких, как она, не побоялась. Просто у нее все не как у людей, от того и все разговоры. Почему она вчера поехала к профессору Инграму и полдня просидела там, когда ее жених – лучший парень, какого я только видела, – сидел здесь? А эти поездки в Лондон, когда она вроде бы гостила у миссис Моррисон? К мужчине она какому – то ездила вот что!

Боствик в первый раз проявил интерес к разговору.

– Поездки в Лондон? Что за поездки?

– О, я – то уж знаю! – несколько туманно ответила Лена.

– Вот я вас об этом и спрашиваю. Когда это было?

– Неважно когда, – ответила Лена, совсем осмелевшая и дрожащая от возмущения. – К мужчине она ездила, вот и все – и конец.

– Слушайте, девушка, – сказал Боствик, начиная выходить из себя. – Если вы что – то знаете, выражайтесь яснее. Почему вы об этом не говорили мне раньше?

– А потому что отец сказал, что хорошенько выдерет меня, если я буду слишком распускать язык – вот почему. И, вообще, это было месяцев пять или шесть назад, так что оно не может иметь отношения к тому, что могло бы заинтересовать вас, мистер Боствик. Но все равно я скажу: если бы все мы начали вести себя так, как она…

– К какому мужчине она ездила в Лондон?

– Прошу прощения, сэр, можно нам уже уйти? – вмешалась Памела, с силой толкнув локтем в спину подругу.

– Нет, нельзя! К какому мужчине она ездила в Лондон?

– Откуда же мне знать? Я за нею не следила.

– К какому мужчине она ездила в Лондон?

– О, что у вас за манеры! – широко раскрыв глаза, воскликнула рыженькая служанка. – Не знаю я, и буду это повторять, даже если вы обещаете мне все золото из Английского банка. Знаю только, что этот мужчина работал в какой – то лаборатории или что – то в этом роде, потому что она писала туда. Только не воображайте, что я читаю чужие письма! Просто я видела адрес на конверте!

– В лаборатории, вот как? – медленно протянул Боствик. Тон его изменился. – Теперь можете идти и подождите снаружи, пока вас позовут.

Выполнить этот приказ оказалось тем проще, что в этот самый момент Лена расплакалась навзрыд. События предыдущей ночи проявляли свое действие. Памела, намного более спокойная, помогла Лене выйти, и Боствик облегченно вытер рукою лоб.

– В лаборатории… – задумчиво повторил он.

– Вам кажется, что это представляет для нас интерес? – спросил Эллиот.

– Не исключено. Думаю, что нам наконец немного повезло и мы наткнулись на решение заботившего нас вопроса: откуда был взят яд. Я уже давно заметил, что после полосы невезения всегда приходит удача. Так уж оно бывает в жизни. Лаборатория! Не больше и не меньше! Похоже, что у этой особы просто страсть к химикам, а? Сначала этот тип, а потом мистер Хардинг…

Эллиот решился.

– Хардинг и есть тот тип, – сказал он и вкратце объяснил, в чем дело.

Во время этого рассказа, пока глаза Боствика становились все шире и шире, а доктор Фелл продолжал молча смотреть в окно, у Эллиота сложилось впечатление, что все сказанное им для доктора не новость. У него в голове мелькнула мысль, что в то утро Фелл прохаживался, пожалуй, достаточно близко, чтобы кое – что услышать. Тем временем Боствик, слушая, присвистывал с таким разнообразием интонаций, что это было похожим на концерт.

– Как вы… Когда вы все это узнали? – спросил Боствик.

– Когда она, как вы выразились, пыталась вскружить голову следователю.

Эллиот почти физически почувствовал на себе взгляд Фелла.

– О… о! – протянул Боствик. – Стало быть, это не было… впрочем, неважно… – Боствик вздохнул облегченно, однако с легким раздражением. – Главное в том, что дело можно считать завершенным. Все ясно. Теперь мы знаем, где она раздобыла яд – у мистера Хардинга. Надо полагать, она бывала у него в лаборатории, имела ко всему свободный доступ и могла незаметно стащить все, что угодно. А? Или же… – он сделал паузу и его лицо вновь помрачнело. – Кто знает? Кто знает? Мистер Хардинг – очень приятный и разговорчивый молодой человек, но только и с ним далеко не все ясно. Что, если мы с самого начала ошибались? Если она все это задумала вместе с Хардингом? Что вы на это скажете?

– Скажу, что вам надо выбрать что – нибудь одно.

– В каком смысле?

– Ладно, вы сказали, что дело можно считать завершенным. – Эллиот чуть ли не кричал. – Мне хотелось бы знать – какое именно дело? Сначала она, по – вашему, совершила убийство сама. Потом она совершила его с соучастием Эммета. Теперь оказывается, что она убила Эммета, а соучастником был Хардинг. Ради бога, будем же разумными людьми! Ведь не танцует же она какой – то танец смерти, хватая под руку каждого, кто ей встретится.

Боствик не спеша засунул руки в карманы.

– Вот как? И что же вы хотите этим сказать, друг мой?

– Разве я высказался недостаточно ясно?

– Нет, боюсь, что нет. Вернее, кое – что было сказано ясно, а кое – что нет. Я бы сказал, что вы, кажется, вообще не верите в вину этой девушки.

– Если говорить правду, – ответил Эллиот, – то так оно и есть. Я вообще не верю в ее вину.

Что – то с легким звоном упало за их спиной. Это Доктор Фелл, не отличавшийся особой грацией движений, сбросил с туалетного столика Марджори флакон духов. Несколько мгновений Фелл, моргая, глядел на него, а затем, убедившись, что флакон цел, поставил его на место, а сам, с выражением огромного облегчения откинулся на спинку стула. Сейчас он излучал удовлетворение так же, как печь излучает жар. Внезапно Фелл нараспев заговорил:

– Только я, Бертольд Руанский, рассказать могу по правде, как мы шли войной на мавров по приказу короля…

– Что это еще?

– О! – воскликнул Фелл, стуча кулаком в грудь, словно Тарзан. Затем, оставив проснувшиеся в нем вдруг трубадурские наклонности и с трудом переводя дыхание, он показал рукой в сторону окна. – Сейчас нам надо составить план кампании. Решить, кого мы будем атаковать, где и почему. Мисс Вилс, мистер Хардинг и доктор Чесни подъезжают к дому. Нам надо кое – что обсудить, но прежде всего я хотел бы сказать вот что. Эллиот, друг мой, я очень рад тому, что от вас услышал.

– Рады? Почему?

– Потому что вы совершенно правы, – просто ответил доктор. – Эта девушка повинна в случившемся не больше, чем я.

Наступило молчание.

Чтобы скрыть полное смятение, царившее сейчас в его голове, Эллиот отодвинул одну из занавесок и выглянул наружу. Под ним был газон, покрытая гравием подъездная дорожка и невысокая стена, отделявшая виллу «Бельгард» от шоссе. Открытая машина, за рулем которой сидел Хардинг, въезжала в ворота. Марджори сидела рядом с ним, доктор Чесни удобно устроился на заднем сидении. Несмотря на расстояние Эллиот заметил забавную деталь: в петлице одетого в траур Чесни белый цветок.

Эллиоту не было нужды оборачиваться, чтобы догадаться, с каким выражением лица Боствик слушает слова Фелла.

– Насколько я понимаю, – говорил доктор, – ваш план состоял в следующем. Вы намеревались с угрожающим воплем и самым пронзительным из своих взглядов наброситься на нее, размахивая перед ее носом этим шприцем, а затем бомбардировать ее вопросами до тех пор, пока она не сознается или, во всяком случае, не сделает какую – нибудь глупость. Так вот, мой совет очень прост: не делайте этого. Не говорите ей ни слова. Помимо того, что она невиновна. Боствик тяжело посмотрел на него.

– Значит, и вы ту же песню поете?

– И я, – ответил доктор. – Разумеется, и я! Мое дело – защищать неразумных и немощных, а иначе мое существование в этом мире и гроша ломаного не стоило бы. Будьте добры хорошенько запомнить то, что я сейчас скажу. Предупреждаю, что, если вы доведете ее до крайности, кончится тем, что у вас на совести будет ее самоубийство. А это было бы жаль, потому что девушка невиновна, и я могу это доказать. Мы были введены в заблуждение, как… гм!.. как никогда еще в моей жизни, но, к счастью, сейчас я уже знаю правду. Ага, и забудьте обо всех этих лабораториях! Марджори Вилс к ним никакого отношения не имеет. Она не украла, не выпросила и, вообще, не взяла никакого яда в лаборатории Хардинга, как – говорю это почти с сожалением – не брал его там и Хардинг. Это ясно?

От возбуждения доктор непрерывно взмахивал руками в сторону окна, так что все увидели то, что произошло внизу.

Автомобиль, медленно проехав по подъездной дорожке, остановился метрах в шести от парадной двери. Хардинг посмотрел на немного раскрасневшуюся Марджори и что – то сказал ей. Доктор Джозеф Чесни, сидевший позади них, чуть наклонясь вперед и опершись руками о колени, улыбался. Наблюдавшие сверху четко различали каждую деталь: мокрый после дождя газон, пожелтевшие листья каштанов на краю дорожки и улыбку, говорящую о том, что доктор Чесни немного пьян.

Бросив взгляд на дом, доктор вынул из петлицы цветок и через борт машины швырнул его на дорожку. Затем, чуть поерзав по сиденью, он сунул руку в карман плаща. Он вынул из кармана револьвер 38–го калибра. С веснушчатого лица доктора не сходила улыбка. Он наклонился, оперся локтем о спинку переднего сидения, направил ствол в затылок Джорджа Хардинга и нажал на спусковой крючок. Вспугнутые выстрелом птицы, встревоженно крича и хлопая крыльями, взлетели с веток соседних деревьев.

Старший инспектор Боствик был на добрых двадцать лет старше Эллиота, но вниз он сбежал, отстав всего лишь на два шага. В первую долю секунды Эллиот задавал себе вопрос: да не мираж ли все это, не иллюзия ли, подобная тем, которые так любил создавать Марк Чесни? Однако, крик Хардинга и то, что он упал на сиденье, на иллюзию не походило.

Машина с отпущенным теперь тормозом продолжала медленно ехать вперед и наверное врезалась бы в ступеньки крыльца, если бы Марджори не сообразила нажать на ручной тормоз. Когда Эллиот выбежал наружу, доктор Чесни вскочил с сиденья. Видимо, хмель у него мгновенно прошел. Эллиот ожидал, что найдет Хардинга на борту машины с пулей в затылке. Однако Хардинг отворил дверцу, выскочил из машины и, перебежав дорожку, свалился на газон. Голова его была втянута глубоко в плечи, кровь текла по шее и он с безумным ужасом смотрел на испачканные в крови пальцы. Слова, который он бормотал, звучали нелепо, при других обстоятельствах они показались бы просто смешными.

– Меня убили, – почти шепотом твердил он. – Меня убили. Господи! Меня убили.

Тут он задергал ногами по газону так, что Эллиоту стало ясно: ни о чем серьезном и речи быть не может.

– Успокойтесь! – сказал Эллиот. – Успокойтесь! Жалобный шепот Хардинга перешел в вопль. Доктор Чесни вел себя тоже не намного вразумительнее.

– Я выстрелил, – настойчиво твердил доктор, показывая на револьвер. – Я выстрелил.

Казалось, ему хотелось как можно прочнее запечатлеть в памяти присутствующих тот удивительный факт, что он выстрелил.

– Это мы уже поняли, сэр, – сказал Эллиот и, обращаясь к Хардингу, добавил: – Да, в вас выстрелили, но ведь вас не убили, верно? Вы же живы? Перестаньте!

– Меня…

– Дайте – ка мне взглянуть. Ну – ка! – сказал Эллиот, беря Хардинга, смотревшего на него непонимающим, стеклянным взглядом, за плечи. – Слушайте, да вы даже не ранены! Рука у него дрогнула или еще что – то, но только пуля, видимо, едва задела кожу. Кроме ожога и поверхностной царапины у вас ничего нет, понятно?

– Неважно, – пробормотал Хардинг. – К чему жаловаться, надо смотреть на вещи прямо. Мужество, не так ли? Ха – ха – ха!

Хотя Хардинг как будто не слышал Эллиота и бормотал свои слова с отсутствующим видом, почти шутливо, Эллиот подумал, что мозг Хардинга, хотя и пораженный страхом, мгновенно осознал ситуацию, понял, что оказался на грани того, чтобы стать посмешищем, и в мгновение ока начал великолепно разыгрывать новую роль.

Эллиот остановил его.

– Может, осмотрите его? – спросил он у доктора Чесни.

– Чемоданчик, – сказал доктор Джо, глотая слюну и показывая рукой в сторону двери. – Черный чемоданчик. Мой чемоданчик. На столике в холле.

– Успеется, успеется! – дружелюбно сказал Хардинг.

Эллиот не мог не восхититься Хардингом, сидевшим сейчас на газоне и смеявшимся.

Легко сказать, но рана, пусть даже вызванная только ожогом пороха, должна была быть очень болезненной да и крови вытекло немало. Тем не менее, хоть и очень бледный, Хардинг выглядел совершенно иначе. Можно было подумать, что все происходящее искренне забавляет его.

– Стрелок из вас никудышный, доктор Джо, – заметил он. – Так вот промахнуться по неподвижной цели! Как ты думаешь, Марджори?

Марджори выскочила из машины и побежала к нему.

Доктор Чесни хотел последовать за нею, но вдруг остановился, весь дрожа и неподвижно глядя вперед.

– Господи! Не думаете же вы, что я сделал это нарочно, правда ведь?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю