Текст книги "Жестокое жертвоприношение (ЛП)"
Автор книги: Афродита Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– Шанда была жива? – спросил Генри.
– Да.
– Сегодня утром?
– Да.
На этом первый допрос Тони закончился.
Когда полицейские вышли из комнаты, они узнали, что Кертис Уэллс установил машину, а также связался с сотрудником службы пробации округа Флойд Вирджилом Си, который сообщил ему, что отец Аманды Хеврин подал заявление на малолетнюю лесбиянку Мелинду Лавлесс. В распоряжении Си были письма, написанные Мелиндой Лавлесс Аманде Хеврин.
Труп Шанды Шарер опознали по стоматологической карте.
Через несколько минут детектив Говард Генри уже направлялся на встречу с родителями погибшей девочки.
Часть вторая. Девочки
4
Нью-Олбани расположен недалеко от двух городов штата Индиана: Кларксвилл и Джефферсонвилл, – которые считаются частью столичного региона Луисвилл. В центре города есть приятный район с одним или двумя антикварными магазинами, парой специализированных магазинов и фермерским рынком, которые придают ему очарование старины. По большей части тут живут семейные пары, что позволяет даже приезжим чувствовать себя в безопасности.
Ещё в середине 60-х, когда Марджори Лэсли вышла замуж за Ларри Лавлесса, она была уверена, что сбылась её американская мечта. Ей было всего 16, и она училась в предпоследнем классе средней школы; ему было 20. Для Марджи Ларри был воплощением мечты. Она была в восторге от его новенького "Олдсмобиля" 1966 года выпуска – первой машины, на которой её возили на свидании.
Прожив в Нью-Олбани всю жизнь, Марджи сыграла большую церковную свадьбу в мемориальной церкви. Мероприятие было довольно элегантным: вся свадебная вечеринка была обставлена в белом, а сопровождающие и жених – в белых пиджаках и чёрных галстуках-бабочках. Невеста была немного полновата, как и её подружки, а жених выглядел слишком молодо, как и его шафер, но у Марджи и Ларри не было ничего, кроме больших надежд на будущее. Они уже нашли небольшую квартиру на Макдональд-авеню, недалеко от родителей Марджи.
Ларри и Марджори Лавлесс на свадьбе 15 июля 1966
Медовый месяц прошел в отеле «Colonial Inn» в соседнем Кларксвилле, где молодые влюбленные провели жаркие летние выходные. Для Марджи это было похоже на сказку.
– Вот я была невестой, вся такая в модном платье, он перенёс меня через порог, как и у всех, – вспоминает она.
Но её кое-что беспокоило. Ларри был слишком сексуально озабочен, и, будучи девственницей, когда встретила его, она не знала, как с этим справиться. За те выходные он ни разу не пригласил её на романтический ужин. Он не вылезал из постели и только заказывал еду в номер.
Тем не менее когда они переехали в однокомнатную квартиру, всё у них обстояло благополучно. Ларри работал на фабрике по производству рубашек в Нью-Олбани и обещал ей, что однажды у них будет много денег. Марджори готовила в духовке дешёвые полуфабрикаты на ужин и довольствовалась тем, что раз в неделю ходила обедать в местную кофейню "Frisch's". Она продолжала учиться в средней школе, надеясь стать медсестрой.
Но всего после четырех месяцев брака появились первые реальные признаки неприятностей, когда Ларри начал преследовать Марджи в школе, выслеживать её в коридорах, делая всевозможные предъявы. Он настолько ревновал и бесился от мысли, что она привлекает внимание других парней, что Марджи в итоге ушла из школы, так и не доучившись.
Ещё более тревожный и ужасный инцидент произошел, когда брат Ларри, Дэнни, приехал на выходные с подружкой. Марджи увидела, как новоиспечённый муж подбивал клинья к девушке шурина.
– Я засыпаю и слышу какой-то шум, просыпаюсь, а там Ларри Лавлесс у кровати на полу целуется с этой девушкой, и я чуть не рехнулась, – рассказывала Марджи. – Чем они там занимались? Я её больше не видела.
В первый год брака Ларри Лавлесса призвали в армию. В мае 1967 года он закончил обучение в Форт-Ноксе и уехал во Вьетнам. Марджи много плакала, потому что не хотела, чтобы он уезжал. Она только что обнаружила, что беременна, ей было страшно. Она решила, что вернётся к родителям, закрыв маленькую квартиру-студию. Ларри каждый месяц добросовестно переводил ей свою зарплату. Во время пребывания во Вьетнаме Ларри часто писал ей: "Ты хорошая маленькая девочка, что осталась дома".
На службе он даже однажды попросил Марджи приехать к нему на встречу на Гавайи, и она приехала, оставив новорожденную дочку Мишель в Нью-Олбани. Это был у неё первый полёт на самолёте, и вся поездка была сплошным волнением: увидеть Ларри и показать ему фотографии ребенка, сходить за экзотическими напитками и, конечно, наверстать упущенное время в постели. Но Ларри сумел всё испортить, обвинив Марджи в измене. Он не переставал расспрашивать её об этом.
После 13 месяцев Ларри отслужил еще 6 месяцев и вернулся в Штаты. В Нью-Олбани он стал героем – в местной газете поместили о нём статью.
Марджи и Мишель отправились с ним в Форт-Худ, штат Техас, где он заканчивал военную службу. Они остановились в однокомнатном номере в отеле, и это был единственный раз, когда Марджи жила не в Нью-Олбани, поэтому чувствовала себя не в своей тарелке. Она также обнаружила, что Ларри был каким—то другим – часто он отсутствовал всю ночь, утверждая, что отлучался на полевые сборы, но она знала, что он лжёт. Когда она спросила его, где он был, Ларри велел не задавать лишних вопросов.
Первое, что Ларри сделал по возвращении, – заменил все зубы. И хотя у него зубы были в порядке, а дантист был против, Ларри настоял, потому что его якобы беспокоили некоторые задние зубы. Поскольку счет оплачивала армия, он хотел воспользоваться деньгами по полной. Он утверждал, что зубы гниют, а он хочет идеальную улыбку. Ларри был очень рад новым зубам.
А Марджи всё больше тосковала по дому. Она пыталась приспособиться к общению с ребенком, а Ларри только усложнял ей жизнь, потому что норовил опоить и заняться сексом. Вообще он вёл себя несколько странно. Не раз она заставала его в постели в её нижнем белье; часто он насиловал её в присутствии ребенка.
– Больше всего мы ссорились из-за секса, потому что мне не хотелось этим заниматься, когда Мишель не спит, – размышляла Марджи. – Именно тогда до меня дошло, что он самый обыкновенный извращенец, потому что у меня то и дело пропадало нижнее бельё, а потом я находила его не там, куда положила, а в других местах.
А ещё Марджи поняла, что у неё муж подлец. Какое-то время он не давал прохода соседу, избивая его метлой, потому что тот не так разговаривал с Марджи. Он был настолько ревнив и подозрителен, что стал следить за каждым её шагом, постоянно угрожая оставить в Техасе без денег и возможности вернуться в Индиану. Он был совершенно не тем, за кого она вышла замуж, но теперь у неё были обязательства и ребенок. Она чувствовала себя в безвыходном положении.
Когда они вернулись в Нью-Олбани, Марджи испытала невероятное облегчение. Она нашла двухуровневую квартиру на Макдональд-авеню, на этот раз ещё ближе к родителям, а вот с Ларри всё стало ещё хуже. Помимо ревности Ларри уверовал в то, что он боевой ветеран, и всегда пользовался этим аргументом, чтобы добиваться своего.
Проблема усугублялась тем, что все действительно считали его героем, особенно родители и родственники. Он этим безмерно гордился, заявляя, что сражался за свою страну, а теперь будет делать все, что захочет, хвастался, что убил много людей: мужчин, женщин, детей. Внезапно он начинал напускать на себя гордый вид, утверждая, что много чего видел, делал и даже пытал людей.
Ларри увлёкся оружием и регулярно ездил на стрельбище "Shell Farm" для стрельбы по мишеням, иногда настаивая, чтобы Марджи тоже ездила с ним. Он начал собирать оружие, тратя на него всё до последнего цента, стал спать с пистолетом под подушкой.
Ларри всё больше становился навязчиво помешанным на чистоте. Когда Марджи впервые встретила его, он гордилась тем, что он каждый день мыл машину, начищал и полировал хром, протирал машину внутри и снаружи. Но сейчас в квартире Ларри настаивал на том, чтобы всё было, как хочет он. Ларри всему уделял большое внимание, вплоть до мельчайших деталей. Например, как лежит его подушка на кровати – она должна лежать именно так, а не иначе. Он не хотел, чтобы что-то сдвинулось с места. Однажды Марджи решила переставить мебель в гостиной, просто чтобы что-то поменять, а Ларри пришел домой и устроил настоящую истерику.
Ларри и Марджори, Пасха 1969
Марджи, наконец, сказала ему, что он всё больше становится невротиком, и Ларри всю ответственность свалил на мать. Та заставляла его ходить в белых выглаженных рубашках, и если он пачкался или наводил беспорядок в своей комнате, следовало наказание, сказал он ей.
– Я всегда думала, что мать била Ларри в детстве, потому что он сказал мне, как мать запирала его в шкафу, – рассказывала Марджи. – Она была очень строга к нему в отношении чистоты. Он говорил, что она запирала его там на пару часов, и так продолжалось, пока ему не исполнилось 13 лет. Он сказал, что она порола его ремнём.
А потом начались проблемы с Мишель. Он плохо обращался с ребёнком, бил её за то, что она плакала, хотя она была совсем маленькой. (Одно из самых ранних воспоминаний Мишель – это как её ударили по голове в кроватке.) Позже, когда пришло время приучения к горшку, Ларри столько раз бил Мишель, что сам потом просил у дочери за это прощения, когда она стала достаточно взрослой, чтобы "понять". Хотя Ларри выполнял некоторые отцовские обязанности, такие как купание и смена подгузников, он странным образом прикасался к её интимным местам и ласкал определённые участки тела.
Но Марджори ничего не говорила. Хотя она подозревала, что он ведёт себя неподобающе, она продолжала оставаться наивной 17-летней девочкой без сексуального образования. Она выросла в эпоху, когда людям говорили, что секс – это чисто чтобы были дети. Она любила мужа – он всегда говорил ей, что она много для него значит, – и не хотела верить, что он сделает что-нибудь вредное ребенку.
Что касается остальных её родственников, с Ларри никто не ладил. Им не нравилось, что Ларри не обеспечивает семью. Слишком часто он обращался к родителям за деньгами или посылал к ним Марджи. Дело было не в том, что он мало зарабатывал, а в том, что он слишком много тратил на свои игрушки – главным образом на оружие и мотоциклы. Что же касается трёх сестер Марджи, то они не хотели общаться ни с Ларри, ни с его семьей. Особенно это касалось её ближайшей сестры Фреды, у которой с самого начала были плохие предчувствия по поводу клана Лавлессов.
– Марджори и Ларри были женаты, а когда я впервые встретила его отца, он поцеловал меня и чуть ли не взасос, – вспоминает Фреда. – И я подумала: "Ну и дела!" Меня тогда чуть не стошнило.
По словам Фреды, мать Ларри тоже была не подарок. Фреда называла её "поехавшей", как человека, помешанного на чистоте. Было невозможно находиться рядом, когда она пыталась вытереть под тарелкой, с которой ещё не доели.
Последней каплей для Фреды стал тот день, когда она в 13-летнем возрасте осталась у Ларри и Марджи на ночь. Ларри пригласил её спать с ними в их постели. Она подумала, что это странная просьба, но, будучи такой юной, согласилась, потому что Ларри вешал ей лапшу на уши, что он ей как брат, что они все родственники. Едва погас свет и Марджи заснула, Ларри потянулся и засунул руку Фреде в трусики. Она вскочила, разбудила Марджи, попросила отвезти е домой, заявив, что плохо себя чувствует, и больше не приближалась к нему.
Что касается Марджи, которая с большим подозрением относилась к каждому шагу Ларри, она не удивилась, когда оказалось, что у Ларри есть полномасштабный роман на стороне. Они не так давно вернулись в Нью-Олбани. Та женщина пришла к Марджи и во всём призналась. Марджи долго плакала, а затем задала Ларри вопрос, но он всё отрицал и стукнул её о дверь. Вот тогда-то и началось настоящее насилие, а также словесные оскорбления, но к тому времени Марджи снова была беременна и вскоре должна была родить ещё одну прекрасную девочку, Мелиссу.
Когда её выписали из больницы, Ларри сказал ей, что она уродина и толстая, что её больше никто не захочет, и тут же обвинил её в том, что она шлюха. Марджи наконец поняла, что больше так не может, что ей придется уйти от безумия и жестокости Ларри, но сначала нужно подумать, как содержать себя и детей. Понадобится несколько лет, чтобы наверстать программу средней школы, а потом, с помощью родителей, школу медсестер. Тем временем, однако, Марджи оставалась с Ларри и сумела завести первый роман на стороне. Он был соседом, неравнодушным к Марджи, всегда был добр и нежен с ней.
После возвращения в Нью-Олбани Ларри работал в "Sears", но в 1971 году нашёл работу на Южной железной дороге в Луисвилле и, наконец, стал зарабатывать неплохие деньги. Он открыл для себя бары Луисвилля и начал водить Марджи в бары для одиноких, всегда представляя её как свою девушку. Он говорил ей надевать мини-юбки, туфли на высоком каблуке и чёрные чулки. Ларри представлялся врачом или дантистом – в общем, большой шишкой, и обычно утверждал, что он из Техаса, хотя у него не было техасского акцента. По дороге в бар Ларри доставал фляжку с дешевым виски и заставлял Марджи делать несколько глотков. Затем, если она не соглашалась пойти домой с другой парой и меняться партнерами, начиналась ссора, в которой она всегда проигрывала.
Ларри настолько контролировал её, что она утратила последние остатки самоуважения. Она была уже не Марджи, а роботом Ларри; от этого окружающим становилось не по себе.
– Я знала, что Ларри нравится смотреть, как она занимается сексом с другими мужчинами. Она рассказала мне об этом, – призналась Фреда. – Помню, как он избивал её, вывозил в свои бары, где опаивал и заставлял одеваться как шлюха.
Но Марджи уже не видела себя со стороны. Она жила ради двух своих маленьких дочерей и пророчества об осуществлении американской мечты с домом, гаражом на две машины, красивой одеждой, когда все счастливы.
Проработав год на железной дороге, Ларри решил купить свой первый дом. Они с Марджи выбрали совершенно новое место, и Марджи была в восторге. К тому времени Мишель исполнялось 4 года, она становилась маленькой леди, а вторая девочка, Мелисса, ещё ходила в подгузниках, милая, как ангелочек.
Родители Ларри, Гарольд и Джун, дали им 800 долларов первоначального взноса за кирпичный дом с тремя спальнями по адресу Палмер-Корт, 2216. Это было недалеко от леса на окраине города, рядом с большим парком, куда Ларри водил девочек на "прогулки".
Дом на Палмер-Корт находился в конце тупика, который, по мнению Марджи, идеально подходил для детей. Они могли бы играть, и ей не нужно было бы беспокоиться, что они попадут под машину. Несмотря на то, что это был тихий район, вскоре после того, как они переехали, Ларри настоял на том, чтобы огородить задний двор, и, как ни странно, без ворот. В итоге единственный способ, которым девочки могли выйти на улицу, – это через гараж.
Но Марджи даже не думала об этом. Ей нравилась большая кухня в загородном стиле и большое подсобное помещение, она была занята украшением дома, выбрала зелёный цвет для ковров и полов. Они купили совершенно новый гарнитур для гостиной и новые спальные гарнитуры; Ларри было удобнее жить в кредит.
Вскоре у него завелись закадычные дружбаны с железной дороги, и он начал приводить их домой. Он работал во вторую смену до 23:00, а потом выходил и напивался, заявляясь еле на ногах между полуночью и часом ночи. Марджи обычно к тому времени засыпала на диване, но слышала, как они приходят, и как могла исполняла роль хозяйки. В частности, у Ларри был один друг, Пит, который стал часто приходить. Сначала это были просто дружеские визиты, но прошло совсем немного времени, и это превратилось в нечто совсем иное.
– Ларри пригласил меня выпить с ними и сильно ущипнул, а я знала, что если откажусь, мы опять поссоримся, поэтому согласилась. Он всё говорил: "Пит, всё нормально, всё в порядке". Я выпивала две-три рюмки, у него всегда была включена музыка, рок-музыка, "Rolling Stones", "Doobie Brothers", и он говорил: "Пит, всё нормально, она моя жена, а ты мой лучший друг, и я поделюсь ею с тобой". Он так всегда говорил. А потом снова ущипнул меня и сказал, чтобы я была хорошей девочкой, а потом, не успела я ничего понять, как Пит меня трахнул, – вспоминала Марджи. – Он был толстый, большой, крупный и грузный. Он был мне противен. Я думала, мы будем просто друзьями, ну, знаете, общаться. Я даже познакомилась с его женой, и она мне понравилась. У них было две маленькие девочки.
"Вечеринки" с Питом участились. Несколько раз во время секса с Питом Ларри начал заниматься гомосексуальными ласками, чему Марджи была свидетелем и в чём участвовала. Она была подавлена, но только когда четырехлетняя Мишель вышла из комнаты и застукала их однажды ночью, Марджи почувствовала такое отвращение, что смогла что-то сказать. Мишель никогда не забудет ту ночь. Она услышала их из своей комнаты и испугалась. Она не смогла снова заснуть. Они слишком шумели.
– Я услышала стоны и испугалась, – призналась Мишель. – Я вылезла из кровати, поползла, открыла дверь, проползла по коридору. Стараясь не шуметь, я заглянула за угол в гостиную, на диван у той стены, и всё увидела. Я поняла, что происходит. Я просто помню, как видела папу, Пита и маму. И после этого… ну, то есть, я поняла, что из своей комнаты лучше не выходить.
Когда Марджи увидела Мишель в коридоре и рассказала об этом Ларри, он сделал вид, что не поверил ей. Ему было все равно.
– Этого больше не повторится, я буду хорошим, – пообещал Ларри.
После инцидента с Мишель Ларри стал отвозить девочек к родителям на выходные. Марджи спорила с ним и умоляла не приводить никого домой, но он продолжал свои оргии, делая вид на следующий день, что ничего такого не произошло.
Марджи хотела сбежать от Ларри, боялась каждого уик-энда и доверяла всё сестре Фреде. Она подала документы на развод, но у неё не хватило сил уйти.
– Она начала говорить о разводе, когда они ещё жили на Палмер-Корт. Я не помню, когда это началось – кажется, через 5 лет после их свадьбы, – вспоминает Фреда. – Я не скрывала своего мнения, я сказала: "Как ты могла это терпеть?" Она хотела пойти к адвокатам и подать на развод, но так и не довела это до конца. Она была готова заплатить из своих денег, но потом это всё превратилось в нелепицу, когда она обратилась сразу к нескольким адвокатам.
Каким-то образом Ларри всегда добивался, чтоб Марджи возвращалась к нему, писал ей записки и говорил, что ему очень жаль. Он каждый раз извинялся после одного из "праздничных" выходных, когда Марджи отказывалась спать с ним в одной постели. Он обещал ей больше заботиться об их браке, говоря, что не может жить без неё.
Он всё больше увлекался выпивкой, гулянками и вечеринками. В результате после года работы на железной дороге в начале 1972 года его уволили. Так получилось, что на той же неделе в газете Нью-Олбани появилось объявление полицейского управления. Они расширяли штат и искали людей. Ларри Лавлесс отправился туда, впечатлил их своими военными историями, и не успел опомниться, как после нескольких быстро пролетевших недель обучения в Блумингтоне оказался в форме офицера полиции на испытательном сроке.
Марджи и его родители очень гордились им. Однако дочери придерживались другого мнения. В возрасте 4 года Мишель уже боялась отца. Мелиссе было всего 2 года, но даже в младенчестве она научилась быть осторожной. Ларри то и дело размахивал оружием, временами угрожая им Марджи. Теперь у него появилась законная причина носить его, и от этого он ещё больше наглел. Ему нравилось ощущение власти. Он надевал форму, даже когда не был на дежурстве, чтобы пройтись по магазинам, поесть. И это чувство власти переносилось в дом. Часто, когда Марджи отсутствовала или спала, он проделывал с девочками странные вещи.
– У него были наручники, и он приковывал меня ими к столбикам кровати, – вспоминает Мишель. – У меня двухъярусная кровать, и он приковывал меня к верхней койке, но наручники опускались на вторую койку, и однажды я упала с верхней койки на нижнюю и получила шишку на голове, потому что наручники соскользнули вниз.
Мишель рассказывала, как отец отводил её в гараж и угрожал кастетом. Он доставал деревянную доску размером 2 х 4 и разбивал её у девочки на глазах.
– Хочешь, чтобы это случилось с твоим лицом? – спрашивал Ларри, но никогда не приводил свои угрозы в действие.
В то же время его сексуальная жизнь с Марджи приняла новые формы. Марджи рассказывает, что приходила домой из магазина и обнаруживала его мастурбирующим в её нижнем белье с её косметикой на лице. Она вспоминает, что в постели он начал вставлять в неё овощи: огурцы, бананы и морковь.
– Больно не будет, всё будет хорошо, – она не может забыть его слов.
Если она сопротивлялась, он добивался своего физической силой. Несколько раз он насиловал её полицейской дубинкой. Ему нравилось смотреть, как Марджи кричит.
Лавлесс служил в полиции более 6 месяцев, и у него всё шло хорошо, пока в апреле не настала пятница, когда произошло нечто такое, что очень разозлило Ларри. Он только что вернулся с работы, зашел домой, переоделся в обычную одежду и повел Марджи и девочек поесть гамбургеров. По дороге домой, остановившись на красный свет, мужчина в соседней машине улыбнулся и помахал Марджи. Это был негр. Марджи узнала его и, как только загорелся зелёный свет, улыбнулась и помахала в ответ.
– Кто, чёрт возьми, это был? – зарычал Ларри.
– Кажется, мы вместе учились в школе, – сказала Марджи.
Марджи думала, что это ерунда. Но Ларри размышлял об этом всю дорогу домой. Сидя с девочками на заднем сиденье Марджи дрожала, наблюдая, как он злится всё сильнее и сильнее, весь побагровев. Но он ничего не говорил, пока они не вернулись домой.
– Ты трахалась с ним? Ты трахалась с ним, не так ли? – Ларри закричал, как только они вошли в дверь.
– Что? – возмутилась Марджи. – О чём ты? Я даже не помню, как его зовут. Я помахала просто на автомате!
Но Ларри не унимался. Он продолжал разглагольствовать и бредить. Затем он замолчал и начал ходить туда-сюда.
– Я просто продолжала говорить "нет, я не знаю этого парня". То есть, что я никогда не спала с тем мужчиной, – вспоминает Марджи. – А он просто слетел с катушек от ревности.
– Что ж, я его вылечу, – сказал Ларри вслух самому себе. – Я позабочусь о нём.
Ларри не потребовалось много времени, чтобы снять трубку и набрать номер своего напарника, Пита Стассера, который вместе с Лавлессом служил в полиции около 8 месяцев. Марджи находилась в соседней комнате с детьми, поэтому не слышала их разговора. Ларри не любил, чтобы она была рядом, когда он разговаривал по рабочим вопросам, и она научилась отвлекаться от него, когда он брал трубку телефона.
Через несколько дней на первой странице газеты "Tribune" появился заголовок "Двух полицейских отстранили от должности". В статье от 29 апреля 1973 года сообщалось, что двое офицеров, находящихся на испытательном сроке, Ларри Лавлесс и Дэвид Стассер, были отстранены от исполнения обязанностей из-за инцидента, произошедшего в 20:15 вечера предыдущей пятницы на Вудленд-драйв в жилом комплексе города Нью-Олбани. 22-летнего Майкла Бьюкенена, который проживал в том комплексе, доставили в мемориальную больницу Флойд с травмой головы примерно в 21:00 вечера, перевязали и выписали.
Согласно газете, очевидец, Кеннет Бейли, видел весь инцидент и сообщил о нём в полицию.Полицейские во время предполагаемого нападения на Бьюкенена были не при исполнении. Они были без формы, но вооружены дубинками и пистолетами и носили значки. После инцидента, двое полицейских доставили Бьюкенена в участок. Только после того как другие полицейские увидели его раны, Бьюкенена отправили в больницу.
Предварительное расследование подтвердило, что между Лавлессом и Бьюкененом произошла ссора. В газете сообщалось, что, по мнению мэра, у Лавлесса была стычка с Бьюкененом ранее в тот день. Двое полицейских ожидали слушания по этому вопросу, но оба уволились из полиции до назначенной даты слушания. Несколько месяцев спустя, по словам Марджи Лавлесс, правозащитники подали на Ларри Лавлесса иск на 100 тыс. долларов, но так ничего и не добились.
На этот раз, когда Марджи пригрозила уйти от него, она осталась не из-за слезливых рассказов. Они сильно поругались, и Ларри достал один из своих пистолетов.
– Если ты не будешь моей, то будешь ничьей. Мёртвой! Я вышибу тебе мозги, – пригрозил он.
