Текст книги "Всегда в бою"

Автор книги: Афанасий Белобородов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Корпус усилили танками и артиллерией. 357-й дивизии придали 27-й танковый полк, 9-й гвардейской – 36-й танковый, 46-й гвардейской – 34-й танковый. Артиллерийские средства усиления были менее значительными – мы получили один дивизион 358-го гвардейского артполка (двенадцать гаубиц калибра 152 мм). Дивизион был придан правофланговой 357-й дивизии полковника Кроника, нацеленной непосредственно на юго-западную окраину города Великие Луки. С 9-й гвардейской дивизией должен был действовать наш корпусной артполк – 41-й гвардейский. Он имел на вооружении 122-мм тяжелые пушки и 152-мм пушки-гаубицы. Считая также армейскую артиллерийскую группу дальнобойных орудий и нашу дивизионную и полковую артиллерию, мы имели примерно 45 стволов на каждый километр фронта прорыва{48}.

Корпусу был придан 289-й армейский инженерный батальон. Вместе с саперными батальонами дивизий он должен был обеспечить переправу пехоты, артиллерии и танков через Ловать. Река эта не широка (от 25 до 60 м), но течение имеет быстрое, берега обрывистые, хороших подъездов к реке мало. Саперы получили задачу построить три деревянных моста грузоподъемностью 50 тонн (танки, тяжелая артиллерия) и один мост под средние грузы{49}.

В ночь на 24 ноября авангардные полки всех трех дивизий перешли Ловать по льду и стали продвигаться в глубь нейтральной зоны. Туман поглощал звуки ружейно-пулеметной стрельбы, с НП видны были только бледные, неясные пятна ракет, которыми противник пытался осветить местность. Командиры дивизий докладывали, что вражеское боевое охранение отходит, оказывая огневое сопротивление. К восьми часам утра полки заняли на западном берегу реки плацдарм площадью около 14 кв. км. На правом фланге, в полосе 357-й дивизии, ее 1092-й полк выдвинулся к деревне Песчанка, что северо-западнее Покорево; в центре 18-й гвардейский полк 9-й гвардейской дивизии овладел деревнями Покорево, Андрейкино, Макарово; на левом фланге 494-й гвардейский полк 46-й гвардейской дивизии овладел деревнями Скоротово, Фешково, Обжо, Выставка, то есть рубежом, что в 2,5 км западнее Ловати.

В этот момент и возникла первая неувязка, которая, кстати сказать, сильно повлияла на весь день боя 24 ноября. По плану каждый авангардный полк должна была поддерживать рота танков. Однако в ходе ночного марша танки отстали и к утру не вышли в назначенные районы. Танковые подразделения вступили в бой с опозданием на 6 – 9 часов, то есть уже в конце дня.

Туман рассеялся только к десяти утра. В десять тридцать началась артподготовка, а полчаса спустя – пехотная атака. Она развивалась медленно, так как огневую систему противника подавить не удалось. 1092-й полк дивизии полковника Кроника, атакуя Песчанку, попал под фланкирующий огонь вражеских опорных пунктов на высоте 158,1 и в деревне Горушка и только к вечеру вышел к железной дороге, проходившей южнее этого населенного пункта. Примерно в таком же положении оказался И 18-й гвардейский полк дивизии Простякова. Он наступал на деревню Богородицкое, а с линии железной дороги, из опорных пунктов, вели сильнейший фланкирующий огонь десятки фашистских пулеметов и орудий.

Звоню Простякову:

– Застрял Кондратенко?

– Застрял. Ему бы хоть пару танков.

– Соедини, – говорю, – меня с ним...

Слышу в трубке суховатый, размеренный голос полковника Кондратенко. Докладывает: перед Богородицким – здание школы. Каменное, на высоте. Утыкано пулеметами и пехотными пушками. Головы поднять не дает.

Ответил я Даниле Степановичу в том смысле, что пора бы преодолеть "школьную болезнь". Год назад, на Можайском шоссе, у поселка Ленино, два дня школу взять не могли, теперь опять...

Час спустя 2-й батальон капитана Н. С. Гальпина захватил здание школы и двинулся дальше, к Богородицкому. Деревня эта стоит на крутой горе; крутизна обледеневших скатов достигает 45 градусов. Перекрытые тройным забором колючей проволоки, скаты горы сами по себе стали труднопреодолимым препятствием. А тут еще и прямой, и фланкирующий, и перекрестный огонь, который ведется гитлеровцами с железной дороги, из опорных пунктов в Заворово и Росляково. Да и в самом Богородицком – 8 пушечно-пулеметных дзотов.

Две подряд атаки на Богородицкое успеха не принесли. Был уже шестой час вечера, смеркалось, когда генерал Простяков доложил, что подошли наконец три танка и заместитель командира дивизии по политчасти Бронников сам повел их к Богородицкому.

Полковник Кондратенко хорошо использовал все имевшиеся в его руках средства. Прибывшие танки он передал капитану Гальпину, приказав посадить на них десант и прорваться в глубину опорного пункта. Командиром танкового взвода был лейтенант Спевак. Это он сумел провести свои машины через Ловать вброд, а час спустя показал себя и мастером ночного боя. Десант из двух десятков автоматчиков возглавил сам Гальпин. Три танка с десантом на броне в полной темноте ринулись к Богородицкому с юга, по дороге.

Одновременно две пушки полковой противотанковой батареи открыли огонь прямой наводкой. Стрельба из орудий ночью – один из труднейших видов артиллерийского искусства. Поэтому место наводчиков заняли командир батареи капитан Кузнецов и командир взвода старший лейтенант Стреналюк. Стреляя по вспышкам, они разбили три блиндажа и две огневые точки, хорошо поддержали ночную атаку.

Танки с десантом ворвались в опорный пункт, автоматчики захватили часть траншеи, их поддержали стрелки атакой с фронта, и к восьми вечера Богородицкое было полностью очищено от противника. Комбат Гальпин тотчас же выдвинул роты к железной дороге Великие Луки – Невель.

Взятие Богородицкого явилось, пожалуй, самым значительным успехом того дня во всей полосе корпуса. Герой боя – Николай Степанович Гальпин. Строевым командиром он стал сравнительно недавно. До этого был на хозяйственной работе, но так настойчиво просился в строй, что я, будучи тогда командиром дивизии, удовлетворил его просьбу. Еще в первых боях на юге, на реках Большой Бурлук и Оскол, а потом при трудном отступлении к Дону, Гальпин зарекомендовал себя отличным боевым офицером. По складу характера он напоминал Ивана Никаноровича Романова. Так же хладнокровен и храбр, человек думающий, не жалеет усилий работать с людьми, умеет в трудную минуту ободрить бойцов и повести их за собой.

Успех батальона Гальпина не мог, однако, скрасить общие, прямо скажем, безрадостные итоги этого дня. Разведка боем дала нам возможность вплотную подойти к переднему краю противника, однако того, что ждали мы от нее, то есть вскрытия огневой системы фашистской обороны, она не принесла. Да и вряд ли могла принести. Короткий ноябрьский день, к тому же сокращенный мглистым утренним туманом, не позволил артиллеристам выявить многие огневые точки противника. Но причина не только и не столько в коротком дне. Она заключалась в недостатках разведывательной работы по вскрытию огневой системы противника вообще. И один день боевой разведки, даже будь он более удачным, не возместил бы этот недостаток. Тем более, что нужно было вскрыть заранее подготовленную, развитую на большую глубину оборону. В результате слабой организации предварительной разведки наша 30-минутная артподготовка велась практически не по определенным целям, а по районам, где предполагались цели, по большим площадям. Нарушить огневую систему противника даже на его переднем крае, не говоря уже о главной полосе, такая артподготовка не могла.

Отсутствие точных данных об огневых средствах вражеской обороны сказалось и в последующие дни, когда корпус прорвался уже за линию железной дороги Великие Луки – Невель и штурмовал насыщенную опорными пунктами главную оборонительную полосу противника.

В ночь на 25 ноября в разведотдел корпуса было доставлено несколько пленных. На допросе они показали, что фашистское командование принимает меры с целью предотвратить наш прорыв в обход Великих Лук с юго-запада. Помимо уже известных нам частей 83-й дивизии и охранных батальонов к передовой были выдвинуты два отдельных егерских батальона и 183-й саперный батальон.

К утру 25 ноября, когда планировалось начать общее наступление войск 3-й ударной армии, главные силы наших дивизий переправились через Ловать и вышли на уровень своих авангардных полков. Я доложил генералу Галицкому о готовности к атаке.

В 9.30 залпом "катюш" началась наша артподготовка. Она продолжалась полтора часа. Оборону противника затянуло плотной завесой дыма. Однако первые же минуты пехотной атаки показали, что артиллерия не смогла подавить большую часть огневых точек фашистов и на переднем крае, и в глубине. Они встретили наших стрелков организованным и очень сильным огнем.

Лишь к исходу дня корпусу на его правом фланге и в центре удалось овладеть частью вражеского переднего края и пересечь железную дорогу Великие Луки Невель. Дивизия полковника Кроника завязала бой за опорный пункт фашистов в деревне Горушка, дивизия Простякова овладела высотой 158,1 и разъездом Забойники.

Расположенная в центре, высота 158,1 являлась главным связующим звеном всей огневой системы переднего края противника. Потеряв ее, фашистское командование тотчас же предприняло серию контратак, продолжавшихся и с наступлением темноты. Высота дважды переходила из рук в руки, но в конце концов осталась за нами. 1-й батальон 22-го гвардейского полка прочно ее оседлал. Командир полка Романов вывел западнее железной дороги остальные свои подразделения и атаковал Тележников о – опорный пункт, находившийся уже в главной полосе вражеской обороны.

Левофланговая наша дивизия – 46-я гвардейская генерала Карапетяна – также пересекла железную дорогу севернее Станции Чернозем на небольшом, примерно километровом, отрезке. Успех весьма скромный, но доклад Сергея Исаевича Карапетяна дал пищу для размышлений. По его словам, здесь, на участке 508-го стрелкового полка, на стыке с 9-й гвардейской дивизией, сопротивление противника много слабее, чем на других участках. 508-й полк вырвался вперед на два километра и продолжал быстро продвигаться.

Кажется, нам удалось нащупать слабое место в обороне противника. Если это так, если это подтвердят ближайшие часы, то уже завтра мы получим реальную возможность в корне изменить обстановку во всей полосе корпуса.

Приказываю Карапетяну:

– Подкрепите пятьсот восьмой полк. Продолжайте наступление ночью.

– Уже подкрепил, – отвечает он. – Перебросил туда свой резерв.

Связываюсь с генералом Простяковым, информирую его об обстановке, создавшейся у левого соседа.

– Держите, Игнатий Васильевич, тесную связь с Карапетяном. Будьте готовы развить его успех восемнадцатым полком. Предупредите Кондратенко.

Вечером к нам приехал командующий армией. Я доложил обстановку, обратив внимание генерала Галицкого на слабости обороны противника перед правым флангом 46-й гвардейской дивизии. Конечно, прорыв 508-го полка пока что является лишь тактическим успехом, но мы попытаемся использовать его для решения главной задачи корпуса – для прорыва к железной дороге Великие Луки Новосокольники.

Командарм одобрил принятые нами меры, задал ряд вопросов, в частности о том, насколько, по моему мнению, целесообразной была вчерашняя разведка боем и не насторожила ли она противника. Я ответил, что, хотя атака авангардных полков не вскрыла полностью огневую систему фашистов, тем не менее она была целесообразна. Мы вплотную приблизились к вражескому переднему краю, выдвинули к нему артиллерию. Без этого общее наступление вряд ли имело бы даже ограниченный успех.

Следующий боевой день ознаменовался уже крупным успехом. 508-й полк дивизии Карапетяна прорвался в глубину обороны противника. Расширяя прорыв и на юго-запад и на северо-запад, полк в четыре часа пополудни овладел станцией Чернозем на железной дороге Великие Луки – Невель, а боевое его охранение выдвинулось на 4 – 5 км западнее этой дороги, к деревне Громове.

Звоню Простякову:

– Держите связь с Карапетяном?

– Держу.

– Немедленно вводите в прорыв через его полосу восемнадцатый полк. Передайте Кондратенко: вперед, обходом, без остановки к дороге Великие Луки Новосокольники. Напомните: его полк на острие прорыва, сейчас все зависит от него...

Связываюсь с Карапетяном:

– Простяков вводит через вашу полосу полк Кондратенко. На первых порах дайте ему своих разведчиков. Пошлите к нему хорошего штабного офицера...

И побежало время на высокой скорости. Телефоны звонили не переставая:

– Восемнадцатый полк овладел Бубнове...

– Кондратенко уже в Креплянке...

– Передовой батальон майора Астраханкина выбил фашистов из Алексейково. Идет к деревне Бурцево, оседлал перекресток дорог...

Начальник штаба полковник Бибиков, выслушав доклад, измеряет циркулем путь, пройденный 18-м гвардейским полком, и говорит с торжествующей ноткой в голосе:

– Хорошо идет Кондратенко. Еще рывок – и оседлает дорогу к Новосокольникам.

– Как дела у Кроника?

– Триста пятьдесят седьмая дивизия только что ворвалась в деревню Жагорино. До железной дороги, до разъезда Воробецкая, – полтора километра.

Итак, 5-й гвардейский корпус, двумя клиньями обходя район главных опорных пунктов фашистов в Ширипино, Шелково, Федьково, Маркове, Тележниково, приближается к железной дороге Великие Луки – Новосокольники, к основной и уже единственной магистрали, связывающей гарнизон противника в Великих Луках с его тылом. 357-я дивизия должна оседлать дорогу близ западной окраины города и вместе с другими дивизиями 3-й ударной армии создать внутреннее кольцо окружения. 9-я гвардейская дивизия нацелена на станцию Остриянь (10 км западнее Великих Лук). Ее задача на этом этапе операции – войти в связь с 381-й дивизией полковника Б. С. Маслова, наступающей с севера, и замкнуть внешнее кольцо окружения.

Сейчас, если взглянуть на карту тех времен, может показаться, что полное окружение и гарнизона противника в Великих Луках, и группы его опорных пунктов юго-западнее города (ширипинской группировки{50}) было делом немногих часов. Ведь обеим нашим дивизиям до выхода на железнодорожную магистраль и соединения с 381-й дивизией оставалось пройти считанные километры.

Однако такая оценка боевой обстановки, сложившейся к исходу дня 26 ноября, явилась бы чисто умозрительной и неверной по существу. Большая часть наших сил – и правофланговой 357-й дивизии, и 9-й гвардейской, наступавшей в центре, -по-прежнему была связана боем с ширипинской группировкой противника. Два немецких пехотных полка – 251-й и 257-й, полк шестиствольных минометов, два десятка танков, несколько отдельных батальонов, опираясь на мощные укрепления, не только упорно оборонялись, но и предпринимали сильные контратаки.

Одна такая контратака закончилась тем, что две роты фашистов при поддержке семи танков, наступая от Тележниково, ночью прорвались в тылы 9-й гвардейской дивизии и вышли к деревне Богородицкое. Генерал Простяков был вынужден бросить в бой свои резервы. Учебный батальон закрыл прорыв, а два взвода 12-й разведроты во главе с младшим лейтенантом М. Х. Гумеровым атаковали фашистов в Богородицком. Противник был отброшен.

Активность ширипинской группировки сковала главные силы дивизии Простякова и не позволила двинуть сколько-нибудь значительные подкрепления 18-му полку Кондратенко. Да и сам этот полк, выйдя батальоном майора Астраханкина на дальние подступы к железной дороге Великие Луки – Новосокольники, двумя другими батальонами был вынужден вести бой с той же ширипинской группировкой под деревней Забойниково, атакуя ее с юга.

Для расширения и углубления прорыва нам требовалось перестроить боевые порядки 9-й гвардейской дивизии. Это и было сделано в течение ночи на 27 ноября. 22-й полк Романова занял оборону на широком фронте – от левого фланга 357-й дивизии, от деревни Горушка, и через высоту 158,1 до деревни Заворово. Его цель – сковать активными действиями ширипинскую группировку противника с запада. 31-й полк Докучаева вводился в прорыв, чтобы с утра возобновить наступление вместе с 18-м полком Кондратенко.

357-я дивизия полковника Кроника имела прежнюю задачу – прикрывшись в сторону Ширипино одним полком, двумя другими прорываться к разъезду Воробецкая и далее к западной окраине Великих Лук.

46-я гвардейская дивизия генерала Карапетяна должна была прочно удерживать занимаемый район, в том числе станцию Чернозем, прикрывая главные силы корпуса от возможных контратак противника с юго-запада, со стороны Невеля.

Эта оборонительная задача была поставлена Карапетяну в связи с резко изменившейся обстановкой перед фронтом 46-й гвардейской дивизии вечером 26 ноября. Противник, непрерывно наращивая силу ударов, контратаковал дивизию пехотой и танками. Было ясно, что немецко-фашистское командование подвело к линии фронта резервы и с ходу бросило их в бой.

В ночь на 27 ноября группа разведчиков во главе со старшим сержантом М. Г. Кондратьевым (9-я гвардейская дивизия) проникла во вражеский тыл и захватила пленных. Их показания позволили установить, что вражеское командование перебросило из Новосокольников 138-й полк 3-й горнострелковой дивизии, нацелив его на стык флангов 9-й и 46-й гвардейских дивизий. Кроме того, со стороны Невеля появились первые танковые подразделения 20-й немецкой моторизованной дивизии. Так что частям генерала Карапетяна предстоял трудный день.

Впрочем, он оказался одинаково трудным для всех трех дивизий. Охватив полукольцом ширипинскую группировку, дивизии Простякова и Кроника с востока, юга и запада стремились замкнуть окружение и одновременно пробивались на север, к железной дороге Великие Луки – Новосокольники. Дивизия Карапетяна, прикрывая их наступление, отбивала ожесточенные контратаки фашистов со стороны Невеля.

Прошло утро, день перевалил на вторую половину, а доклады командиров дивизий не радовали. Потери росли, продвижение измерялось сотней-другой метров. Наконец в 15.00 слышу радостный голос полковника Кроника:

– Триста пятьдесят седьмая вышла на дорогу Великие Луки – Новосокольники. Разъезд Воробецкая в наших руках. Атакую высоту 164,9.

Это уже успех. Последняя тыловая-коммуникация фашистского гарнизона Великих Лук перерезана. Отсюда до западной окраины города чуть больше двух километров. Остается установить связь с наносящей встречный удар 381-й дивизией – и внутреннее кольцо окружения замкнется.

Кричу в трубку:

– Поздравляю, Александр Львович! Жду доклада о встрече с дивизией Маслова.

Теперь дело за 9-й гвардейской. Если она оседлает эту же дорогу у станции Остриянь, то мы замкнем и внешнее кольцо окружения Великих Лук. Мало того. Между этими двумя кольцами – внутренним и внешним – мы полностью изолируем и ширипинскую группировку фашистов.

Звоню Простякову. Он докладывает коротко:

– Успеха нет. Полковник Докучаев погиб смертью храбрых.

Как погиб? Не хочется этому верить. Переспрашиваю. Не укладывается в голове, что нет уже Николая Гавриловича – боевого друга, истинного удальца, горячего в деле, веселого, размашистого. Он солдатом Преображенского полка прошел всю первую мировую войну, красным командиром – войну гражданскую. За год Великой Отечественной отважный офицер много раз был буквально на волоске от гибели. Под Москвой рядом разорвавшаяся мина посекла ему осколками полушубок, срезала ремень. Под Вязьмой гитлеровец прострелил ему шапку, но тут же был повержен наземь ударом тяжелого докучаевского кулака. На Осколе Николай Гаврилович возглавил штыковую атаку и вывел свои батальоны из окружения. Казалось, сама смерть страшилась встать ему поперек дороги. И вот... Прощай, боевой товарищ!

Вечером я побывал в 9-й гвардейской дивизии, встретился с соратниками. Все они очень переживали гибель Докучаева. Михаил Васильевич Бронников рассказал, как это случилось. Фашистская пехота при поддержке семи танков атаковала боевые порядки 31-го гвардейского полка. Наводчик полковой 76-мм пушки сержант Н. С. Титов подбил один средний немецкий танк, еще два легких танка подожгли бойцы роты противотанковых ружей капитана С. И. Хоменко. Остальным танкам и сотне автоматчиков удалось прорваться к деревне Ботово, к штабу полка. Штабные офицеры старший лейтенант Д. И. Рогожин и техник-интендант Н. П. Смолин организовали круговую оборону и продержались до прибытия подкрепления. Его привел сам командир полка. Прорвавшиеся фашисты были уничтожены, но уже на исходе боя Николай Гаврилович Докучаев получил смертельное ранение.

Командование 31-м гвардейским полком принял майор А. И. Белев, занимавший до этого должность заместителя. На следующий день полку предстояло выполнить очень ответственную задачу, и я, воспользовавшись тем, что нахожусь в боевых порядках дивизии, проинструктировал нового полкового командира.

В течение ночи полк должен перегруппироваться и, обходя ширипинскую группировку с запада, ударить на север, к железной дороге Великие Луки Новосокольники, с тем чтобы, во-первых, окончательно замкнуть внешнее кольцо окружения Великих Лук, а во-вторых, окружить и отрезать от Великих Лук саму ширипинскую группировку. Майору Белеву был временно подчинен батальон майора Астраханкина из 18-го полка. Этот батальон, вырвавшись далеко вперед, к железной дороге, вел бой в 1 км юго-западнее станции Гущино.

Кстати о майоре Астраханкине. Это кадровый политработник, агитатор полка. Он принял батальон несколько дней назад прямо в бою и с первых же шагов на новом, командирском поприще отлично себя показал. Его батальон все время шел в авангарде полка, в отрыве o главных сил, нередко вел боевые действия во вражеских тылах. Астраханкин был ранен, но оставался в строю. И вот теперь от него получено донесение, свидетельствующее о том, что батальон в ближайшие часы первым в дивизии оседлает главную тыловую коммуникацию фашистского гарнизона Великих Лук. 31-му полку майора Белева предстояло закрепить успех батальона Астраханкина.

Выполнить эту задачу в кратчайший срок представлялось особенно важным в свете информации, поступившей к нам в тот день из штаба армии. На левом ее фланге, на юге, против нашей 46-й гвардейской дивизии и ее соседей – 28-й и 21-й гвардейских дивизий противник поспешно выдвигал и частью уже ввел в бой свежие резервы – полк 3-й горнострелковой дивизии (прибыл из Новосокольников), 20-ю моторизованную и 291-ю пехотную дивизии. Кроме того, с северо-запада, от Насвы, двигались в направлении Великих Лук 8-я немецкая танковая дивизия и пехотная бригада эсэсовцев.

В оперативном построении двух наступающих немецко-фашистских группировок уже явственно просматривался замысел вражеского командования – глубоко охватить фланги главных сил 3-й ударной армии, окружить ее, а затем деблокировать гарнизон Великих Лук и ширипинскую группировку.

Отметим заранее, что замысел этот потерпел полный провал. Все действия противника встречались, а зачастую и опережались контрдействиями 3-й ударной армии. Ее командующий генерал-лейтенант К. Н. Галицкий оперативно и гибко руководил войсками. Он не разбрасывался резервами. Наоборот, Кузьма Никитович в этом отношении был скуповат. В ответ на мои просьбы о подкреплениях он часто отвечал отказом. И в конце концов нам удавалось поправить положение своими силами. А в другой раз он и без всяких просьб включал в состав корпуса свежие дивизии и бригады. И вскоре же выяснялось, что без этих вовремя посланных подкреплений мы едва ли бы выполнили очередную боевую задачу.

С другой стороны, хочу отметить тяжеловесность и замедленную реакцию в действиях вражеского командования. Создав перед фронтом 3-й ударной армии две сильные группировки, гитлеровские генералы в течение месяца с лишним пытались пробить нашу оборону, практически не изменяя направление ударов. Причем с первых же дней, вопреки всем правилам военного искусства, противник вводил свои ударные группировки в бой по частям, по мере их прибытия на передовую. А мы по частям их били.

Так в самых общих чертах представляются мне действия наших войск и войск противника в ходе его длительных и настойчивых попыток деблокировать свою окруженную в Великих Луках группировку.

Но вернусь к последним дням ноября, когда мы только завершали это окружение.

28 ноября дивизия Кроника овладела уже большим участком железной дороги близ западной окраины Великих Лук, а дивизия Простякова вела бой за станции Остриянь (полк Белева) и Гущино (батальон Астраханкина). С севера к железной дороге вплотную подошла 381-я дивизия полковника Маслова. К исходу дня с ней установили фланговую связь обе наши дивизии – 357-я в районе Великих Лук и 9-я гвардейская в районе станции Остриянь. Окружение было полностью завершено, причем образовались два изолированных друг от друга котла. В один из них, больший, попал великолукский гарнизон противника, в другой, меньший (5 – 8 км юго-западнее Великих Лук), – его ширипинская группировка.

А на следующий день мы слушали по радио сообщение Совинформбюро о прорыве обороны фашистов в районе Великих Лук, о том, что наступление продолжается. Это сообщение было передано тотчас после другого, более важного, в котором говорилось об успешном наступлении советских армий под Сталинградом.

Подъем духа в наших частях был необычайно высоким. Теперь перед нами встала новая задача – ликвидировать окруженного врага. Мы, конечно, не строили себе иллюзий о легкости выполнения этой задачи, но были уверены, что она нам по плечу.

Отражая контрудар

Боевые порядки корпуса теперь были развернуты в трех направлениях. Внешний фронт окружения в нашей полосе (примерно 25 – 27 км) удерживали два батальона 9-й гвардейской дивизии и 46-я гвардейская дивизия. В 4 – 6 км к востоку от внешнего фронта главные силы 9-й гвардейской дивизии и полк 357-й дивизии зажали в кольцо ширипинскую группировку противника. А еще глубже на восток два полка 357-й дивизии вместе с другими соединениями 3-й ударной армии блокировали фашистский гарнизон в Великих Луках.

Каждая из этих трех наших групп в рамках общей задачи корпуса имела свою особую боевую задачу, резко отличавшуюся не только по направлению действий (запад – восток), но и по существу (оборона – наступление). Это усложняло управление войсками, тем более что противник час от часу все более активизировался. Его ширипинская группировка пыталась контратаковать в южном направлении, а навстречу ей, стремясь прорвать внешний фронт окружения, наносили удар из района станции Чернозем части 3-й немецкой горнострелковой дивизии. Цель противника была нам ясна – сперва соединиться с ширипинской группировкой, затем, продолжая наступать на северо-восток, деблокировать свой гарнизон в Великих Луках.

Очевидно, такая перспектива казалась вражескому командованию весьма реальной. Ведь от станции Чернозем до Великих Лук около 15 км, причем значительная часть этого пути (до 5 км) приходилась на район опорных пунктов, занятых ширипинской группировкой.

Обстановка, сложившаяся после завершения окружения, требовала от нас принять эффективные меры к тому, чтобы в кратчайший срок ликвидировать район опорных пунктов противника в тылу корпуса, с одной стороны, и не допустить прорыва внешнего фронта в полосе 46-й гвардейской дивизии – с другой.

Важно было выиграть время, как-то задержать сосредоточение вражеских войск, которые предназначались для деблокирующего удара от станции Чернозем и вдоль железной дороги Невель – Великие Луки.

Мне позвонил генерал Простяков, доложил, что дивизионный инженер подполковник Н. Г. Волков и командир саперного батальона майор А. С. Трутников явились к нему с предложением заслать группы подрывников на вражеские тыловые коммуникации. Я вспомнил, как саперы работали во вражеском тылу в сорок первом, на Волоколамском шоссе, и одобрил их новую инициативу. Почти одновременно с таким же предложением обратился в штаб корпуса и командир 46-й гвардейской генерал Карапетян.

В ту же ночь саперы, нагрузившись взрывчаткой, перешли линию фронта. Группа из дивизии Карапетяна отправилась в сторону Невеля. Там, между Невелем и станцией Чернозем, саперы подорвали железнодорожный путь в нескольких местах, причем в одном месте на 600-метровом участке. Группа из 9-й гвардейской разрушила железобетонный мост на другой железной дороге, под Новосокольниками. Возглавлял эту группу младший лейтенант Г. Р. Петров, ветеран дивизии, отличившийся ранее в боях под Истрой и Вязьмой.

Разрушение железнодорожного полотна, мостов и акведуков было делом особенно важным еще и потому, что хороших шоссейных дорог в этих районах тогда не имелось. Как мы узнали впоследствии, боевая работа саперов и партизанских отрядов задержала сосредоточение фашистских войск, готовившихся прорвать внешний фронт окружения и деблокировать гарнизон Великих Лук.

5-й гвардейский корпус продолжал наступательные действия. Пока дивизия Кроника пробивалась через пригороды к западной окраине Великих Лук, а дивизия Карапетяна вела бой за станцию Чернозем, дивизия Простякова, прикрывшись с запада двумя батальонами, сжимала кольцо вокруг ширипинской группировки. Противник оказывал упорное сопротивление. Борьба за этот район была в разгаре, когда на мой НП позвонил командующий фронтом генерал Пуркаев.

– К вам выехал Константинов{51}, – сказал он. – Вы его вперед не пускайте.

Докладываю, что мой НП – в 800 метрах от переднего края. Зачем же Константинову ехать в зону пулеметного огня противника?

– Дальше не пускайте, – приказал Пуркаев. – Понятно?

– Понятно! – ответил я и подумал, что если командующий фронтом не смог отговорить Георгия Константиновича от поездки на передний край, то как это сделаю я?

Час спустя генерал армии Г. К. Жуков был уже на моем НП. С ним приехал командующий артиллерией фронта генерал Н. М. Хлебников. Я коротко доложил обстановку. Генерал Жуков задал несколько вопросов, касавшихся в основном ширипинской группировки.

– Пора с ней кончать, – заключил он. – Потому и приехал к вам с командующим артиллерией.

Николай Михайлович Хлебников объяснил мне, что уже создана артиллерийская группа в составе пяти артполков. Ее задача – поддержать огнем наступление 9-й гвардейской дивизии.

Генерал Жуков молча и очень сосредоточенно рассматривал карту, потом спросил:

– Что на высоте Воробецкой{52}?

– Наблюдательный пункт командира триста пятьдесят седьмой дивизии полковника Кроника.

– Были у него?

– Был.

– Обзор местности хороший?

– Очень. И на северо-запад, к озеру Кислое, и на запад, к Новосокольникам.

– Машину! Пару автоматчиков! – приказал он. – Еду к Кронику.

– Товарищ генерал армии! – начал я. – Кроник ведет бой на два фронта. Его наблюдательный пункт рядом с передовой...

– Ближе, чем ваш?

– Ближе.

– Это мне и нужно, – сказал он.